Текст книги "Дружба с привилегиями"

– Общий привет!

Эй-Джей Этуотер из хоккейной команды широко улыбался, но, заметив хмурые лица девиц, обвел взглядом помещение. Музыка из видеоигры по-прежнему звучала фоном, но вид у присутствующих был ошарашенный.

– Эй, что тут у вас происходит?

Следом вошел Маркус Кис.

Потом – Уэс Баркли.

И наконец появился четвертый – Круз.

Глава шестая

Мара

Вечер с пиццей и учебниками превратился в вечер с пиццей, учебниками и видеоиграми.

Когда страсти улеглись, я вернулась к столу и принялась за учебу. По одну руку от меня уселся Гэвин, а по другую – Майлз. Сопровождаемые взглядами других парней, они не отходили от меня весь вечер. Девицы, которых прибавилось, тоже на них косились. Наступил момент, когда пошла общая тусня, как это обычно бывает на вечеринках. Сидевшие в гостиной футболисты отчаянно резались в FIFA. Уэйд встретил знакомых из команды по вольной борьбе. Проголодавшиеся хоккеисты, у которых сегодня было три тренировки, обосновались на кухне и сметали все подряд.

Скайлар и Зоуи вернулись. Зоуи – чтобы закончить пиццы, а Скайлар – чтобы оттянуться. В столовой был слышен ее смех, но сама она сюда пока не заходила. Я в основном сидела на месте – отлучалась лишь несколько раз, чтобы наполнить стакан. Голод уже подступал, но тут мне на глаза попалась девица, которая липла к Крузу, и есть сразу расхотелось. Если ему приспичило флиртовать, то дело его, но, по действующему уговору, если он станет спать с кем-то еще, то между нами все автоматически прекратится.

Было около полуночи, и половина гостей убралась восвояси. У парней, похоже, открылось второе дыхание, а мне с рома хотелось либо вздремнуть, либо поесть. В любом случае учеба в голову уже не шла, и я закрыла книгу.

Майлз покосился на меня.

– Наконец-то!

Я усмехнулась.

Он протянул мне кулак.

– Ну ты сильна! Столько заниматься и при этом пить – ты просто рок-звезда!

Стукнув кулачком по его кулаку, я резко хохотнула и поднялась.

– Все, я спать!

Гэвин откинулся на стуле.

– Это предложение, крошка Дэниелс?

Я повернулась к нему:

– Хватит болтать обо мне с Зиком Алленом.

Он засмеялся.

– У нас наклевывается броманс[3]3
  Броманс (от англ. bro «братишка, дружище, чувак» + romance «отношения») – нежные несексуальные дружественные отношения между двумя или более мужчинами (прим. ред.).


[Закрыть]. Мы с ним родственные души. Кстати, мы с парнями подумываем смотаться в Кейн. Давай с нами, а? Повидаешь приятеля!

Я фыркнула.

– Видимо, вы мало говорили обо мне. Иначе ты бы знал, что наша дружба не такого свойства.

– А какого же она свойства?

– Подневольного, – бросила я через плечо, уходя на кухню.

Пиццу переместили на стол и кухонный островок. Хоккеисты толпились вокруг стола. Рядом паслись девицы. Я почувствовала на себе взгляд Круза, но отвела глаза: на сегодня мне по горло хватило внимания.

– Репутация опережает тебя, Дэниелс. – Я направлялась к двери, но обернулась на Этуотера. Он глядел на меня с широкой ухмылкой, поводя бровями. – Про Берфорд все в курсе, но сегодня, оказывается, ты уделала третьекурсницу! – Он присвистнул. – Тебя не завалить, да?

Я посмотрела на него выразительным взглядом.

Он вздрогнул, словно осознав двусмысленность сказанного.

– Это я к тому… Ты сама знаешь, к чему это я. Что девчонкам не стоит с тобой связываться.

Элли была с третьего курса. Чудно!

– Это смотря по ситуации, – пробормотала я, оглядывая помещение.

Скайлар и Зоуи находились тут же – стояли, прислонившись к холодильнику. С ними был Мартин: одно плечо упиралось в стену, руки были скрещены на груди. Рядом стояла какая-то девица. Все смотрели на меня.

Меня окатила волна стыда – в ушах снова прозвучал вопль Элли.

– Извини, – обратилась я к Скайлар, которую, казалось, удивили мои слова. – Не следовало мне так реагировать. Нужно было быть сдержаннее.

В ее взгляде мелькнула настороженность.

Я подождала, но, не получив ответа, открыла дверь и пошла наверх.

* * *

Я как раз разогрела еду, когда ко мне постучали.

Теряясь в догадках, кто бы это мог быть, я распахнула дверь.

На пороге стоял Круз: капюшон был низко надвинут, половина подбородка оставалась в тени, но глаза устремлены на меня. Он вскинул голову, и я отступила в сторону. Он вошел, притворил дверь и щелкнул замком.

– Как думаешь, посетителей больше не будет? – Он указал большим пальцем себе за спину.

– Надеюсь, нет.

Я присела к столу, глядя на него, а он смотрел на меня.

Потом вздохнул и подошел ближе.

– Парни меня прикроют. Не то чтобы мы делаем из этого большой секрет, но сама знаешь…

Он остановился у стола, глядя на меня. Глаза у него были темные, мрачные.

Я дожевала последний кусок и склонила голову набок.

– Та девица внизу к тебе так липла! – сказала я и раздвинула ноги.

Глаза у него блеснули: он ухмыльнулся и, придвинувшись, оказался у меня между ног.

– Это была Бьянка. Девчонки все время на меня вешаются. Их называют шайбо-зайки.

– И Бьянка – шайбо-зайка?

Я схватила его за пояс джинсов и притянула к себе.

– Она мне не нравится. – Он возвышался надо мной, по-прежнему не спуская глаз. – Тебе есть что сказать на ее счет? Будет проще, если ты просто спросишь.

Верно. Я тяжело вздохнула.

– Если хочешь чпокаться с кем-то еще, ты должен мне сказать.

Он сверкнул глазами, лицо напряглось.

– Это что, ревность? Потому что если разговор зашел на эту тему и ты собираешься потрахаться с Миллером или со своим соседом, то тебе тоже следует поставить меня в известность. Правило работает в обоих направлениях.

Я притянула его еще ближе, чувствуя, как по телу побежали мурашки при мысли о том, что я собиралась сделать. Но, удивленная его словами, я подняла глаза:

– Тебе отлично известно, что мы с Майлзом не в тех отношениях.

– Я не про Майлза, – фыркнул он.

Я уже расстегивала его пуговицы, но тут остановилась и снова подняла глаза:

– А о ком?

Он чуть наклонился.

– О пловце.

– Об Уэйде?

Он кивнул.

– Ходят слухи. – Он вскинул бровь. – У тебя к нему интерес?

– Нет.

Я поставила точку в разговоре – расстегнула пуговицы и потянула за молнию.

Он застонал и раздвинул ноги, когда я принялась стягивать с него сначала джинсы, а затем – боксеры. Его член уже воспринял призыв и быстро твердел. Я обхватила его рукой и подняла глаза: Круз застонал, глядя на меня в упор свирепым испепеляющим взглядом.

Я пошевелила рукой, совершая массажные движения. Почувствовав, что член окончательно затвердел, я присела, сомкнув губы на кончике.

– Трахни меня, – выдохнул он со свистом.

Я переместила руку вниз, беря пенис в рот.

– Очень хорошо, – проговорил он.

Я любила это делать, но только для Круза. Хотя в прошлом мне случалось доставлять удовольствие подобным образом, но на этот раз все обстояло иначе. Круз был другим, но думать о том, почему именно он был другим, мне не хотелось. Он шипел, корчился, чертыхался, порой у него подрагивали колени или он хватал меня за голову и брал инициативу на себя – и все это мне в нем ужасно нравилось.

Он снова выругался и отстранился.

Я в недоумении подняла на него глаза, но он покачал головой, подхватывая меня под локоть.

– Не в этот раз. Вставай.

Я понимающе улыбнулась ему, поднимаясь.

Он нагнулся и, перекинув меня через плечо, понес в спальню. И, как и в прошлый раз, бросил на кровать. Но, в отличие от прошлого раза, перевернул меня так, что я оказалась на коленях.

Он сдернул с меня трусики и с чувством, не спеша, провел рукой по моим ягодицам.

– Люблю твою задницу.

Я оглянулась, полузадыхаясь.

– Поторопись.

Он сверкнул глазами. Член у него стоял торчком, он доставал презерватив.

– Э-э, нет. На этот раз никакой спешки!

Я застонала, узнав этот взгляд. Он собирался мучить меня и при желании мог растянуть это занятие на всю ночь.

Но вдвоем это делать было гораздо веселее.

Я села, повернувшись к нему лицом.

Он откинулся назад, внимательно наблюдая за тем, как я снимаю топ.

Следующим на очереди был бюстгальтер, и на этом пункте он уже поплыл – облизнул губы, шаря по мне взглядом, и положил руку мне на грудь.

– Я говорил, как мне нравятся твои сиськи?

Он принялся большим пальцем теребить сосок одной груди, одновременно захватывая губами другую и покусывая ее сосок. От полноты ощущений у меня чуть не отнялись ноги. Он провел рукой по моей спине и, приподняв, уложил совершенно ровно – и проделал все это, не отрываясь от моей груди. Насытившись ей, он взялся за другую грудь, потом его рука двинулась ниже, добралась до клитора, и там его пальцы, на мгновение замерев, пришли в движение.

Я закрыла глаза; наслаждение разрасталось.

Круз лизал, сосал, терзал меня, поигрывая кончиками пальцев. Он оставлял засосы на моей груди, но я об этом не думала. Он в считаные минуты подводил меня к оргазму, но, когда до финала оставалось совсем чуть-чуть, тотчас убирал пальцы.

– Какого…

Он поднялся и, раздвинув мне ноги, резко вошел.

Боже! Я наполнилась до краев.

Нависая надо мной, он тихо ругнулся и припал к моей шее – снова принялся покусывать, одновременно двигаясь во мне.

– Такая напряженная… Обожаю трахать тебя! – выдохнул он мне в ухо.

Я обвила его бедра ногами, поднимаясь навстречу толчкам.

Мы оба тяжело дышали. Снизу доносились приглушенные звуки.

Внезапно в дверь резко постучали.

Он замер.

– Какого хрена?

Я сжала мышцы, удерживая его внутри.

– Ты запер дверь.

– Да кто это, блин? – выдохнул он.

Он снова задвигался, и я вместе с ним, глядя туда, где наши тела соединялись.

– Мара! – Еще один оглушительный удар.

– Какого хера Гэвин Миллер делает у тебя под дверью?

– Продолжай. Быстрее.

Я отключилась от внешнего мира. Мне хотелось одного – чтобы член оставался внутри.

Гэвин треснул по двери еще раз, а я сильнее притянула к себе Круза.

Сильнее. Еще сильнее.

Круз застонал. Проведя рукой по моей спине, приподнял меня и начал долбить по-настоящему. Он все делал сам, а я отдавалась его напору, и – боже! – это было потрясающе. Одной рукой я обняла его за шею, поводя пальцами по спине и чувствуя, как его мышцы напрягаются и двигаются под моей рукой, а он продолжал, и – о боже, боже, боже! – я была не в силах сдерживаться. Запрокинув голову, я вскрикнула, перед глазами все поплыло, тело свело судорогами, и в следующую секунду от меня остались одни обломки.

Волны накатывали одна за другой, но Круз еще не кончил. Он продолжал, и я принялась ему помогать, двигаясь ритмично вместе с ним. Он откинул голову, замирая, и теперь уже я доводила его до оргазма, о котором возвестил сдавленный крик.

Он кончал во мне.

– Охренеть…

Его голова была запрокинута, тело напряжено, мышцы – как каменные.

– Это было потрясающе! – хрипло проговорил он.

Грудь у него вздымалась, он восстанавливал дыхание.

Реальность постепенно возвращалась, пространство обретало смысл.

Стук прекратился.

Когда Круз отпустил меня, я перекатилась на край кровати и села прямо. Он снял презерватив и бросил его в мусорную корзинку возле письменного стола. В этот момент я вскинула руку, и он замер, глядя на меня с прищуром.

Я потянула его назад. Я все еще была пьяна и не хотела, чтобы он уходил.

– Что?

– Останься на ночь.

Он слегка откинул голову.

– Такого у нас еще не было.

Я кивнула, испытывая внутренний зуд. Откуда он взялся, было неясно, но я безошибочно определила это чувство. Такое уже случалось прежде, и я знала, что ночью мне снова захочется секса. Я буду ненасытна до самого утра.

Стоп!

Завтра у него игра.

– Да нет, забей!

Он напрягся и, схватив меня за запястье, потянул на себя. Я упала на колени, и теперь мы смотрели друг на друга глаза в глаза.

– Это что только что было?

Я облизнула губы, испытывая острую потребность в нем прямо сейчас, хотя знала, что так быстро он не сможет. Но я скользнула рукой ему по груди, двигаясь вниз.

– С таким настроением, как у меня сейчас, ты не уснешь до утра.

– И?

Он следил взглядом за моей рукой, вид у него был отсутствующий.

– У тебя завтра игра.

– И что?

Он не отводил глаз от моей руки, а его взгляд стал еще более отрешенным.

– А то!

Я сжала пальцы, совсем чуть-чуть. Он застонал и вскинул голову, глядя на меня.

– Тебе нужно выспаться. Если останешься, то сна тебе не видать.

Он легонько толкнул меня в грудь, и я упала назад на кровать. А он заполз на меня и, припав губами к моему рту, стал двигаться к шее.

– У меня для тебя хорошие новости. Я высплюсь в автобусе.

Его губы сместились еще ниже, и колени у меня согнулись.

– Круз…

Я запустила руку ему в волосы.

– М-м?

Он находился где-то в районе моего живота и дул мне на кожу, поддразнивая. Сейчас он прервал свое занятие и поднял голову, усмехаясь.

Боже! Он выглядел таким славным.

– Ты уверен?

Его глаза блеснули.

– Конечно. Пока я не готов начать по второму кругу, но это не означает, что у меня не найдется других дел.

С этими словами он впился в меня ртом. И уже в следующую секунду я извивалась всем телом, а несколько мгновений спустя достигла кульминации и рассыпалась на мелкие осколки. Но прежде чем я обрела способность воспринимать реальность, он снова вошел в меня.

Я хотела заниматься этим всю ночь.

Мне нужно было заниматься этим всю ночь.

Глава седьмая

Круз

– Чувак!

Это сказал Уэс, плюхаясь на соседнее сиденье. Я намеренно сел в середине салона. Не сзади, где парни будут крутить музыку или играть в видеоигры, и не впереди, где кто-нибудь из тренеров сразу пристанет с разговором. Им нравилось контачить с игроками, но сегодня у меня не было на это сил. У нас с Марой случился феноменальный секс-марафон, о чем она меня предупреждала. И теперь меня вовсю рубило. Я надеялся отоспаться за четыре часа в автобусе перед разминкой на гостевой площадке.

– Старик, сгинь!

– Что? Ты серьезно?

Я кивнул. Уэс был моим соседом по этажу, во всех смыслах отличным парнем, но любил поболтать. А сегодня мне было не до разговоров.

Он внимательно посмотрел на меня и со вздохом кивнул.

– Уяснил. Но я посижу, пока другие не рассядутся, а потом свалю.

Я кивнул и поднял кулак.

Он стукнул своим и достал телефон.

Я достал свой, надел наушники и солнечные очки и почти сразу провалился в сон.

Я должен был выспаться перед игрой.

Глава восьмая

Мара

– Мара, можно тебя на пару слов?

Это ко мне обратилась ассистент профессора по патопсихологии[4]4
  Патопсихология (греч. Πάθος – «страдание, болезнь», греч. Ψυχή – «душа» и греч. Λογία – «учение») – практическая отрасль клинической психологии, «изучающая расстройства психических процессов (например, при психических болезнях)» и состояний психологическими методами, осуществляя анализ патологических изменений «на основе сопоставления с характером формирования и протекания психических процессов, состояний и свойств личности в норме» (прим. ред.).


[Закрыть]. Спецкурс предназначался для старшекурсников, но поскольку я занималась патопсихологией в старшей школе, то мне, первокурснице, разрешили присутствовать на семинарах. Профессор отнеслась ко мне благосклонно, а вот с ассистенткой возникли проблемы – всю последнюю неделю она цеплялась ко мне при каждом удобном случае.

– Тебя подождать? – спросил Уэйд.

Он появился на занятиях на этой неделе, сказав, что перевелся, бросив другой семинар. Я ужасно удивилась, но в то же время обрадовалась. Еще я выяснила, что Уэйд был отчасти дамским угодником. Девицы его обожали – окликали, улыбались ему, а после занятий так и липли.

Я покачала головой, медленно складывая вещи в рюкзак, и кивнула девице, которая поджидала Уэйда.

– Кажется, у тебя другие планы.

Он посмотрел на ожидавшую и снова повернулся ко мне.

– Ты уверена?

Я слегка кивнула.

– Еще увидимся.

– Дома?

Я не ответила, потому что девица окликнула Уэйда, а ассистентка поджидала меня, скрестив руки на груди. Я надела рюкзак и, придерживая лямки, так что локти были расставлены в стороны, подошла к ней.

– Слушаю вас.

– Вы же с первого курса?

Я кивнула.

Она сузила глаза.

– Не знаю, каким образом вы попали на этот спецкурс, но я крайне рекомендую вам не торопиться и вернуться к нам через год. Формальности мы уладим. Профессор Чандресакаран планирует проводить практические занятия в лечебных учреждениях.

– И что с того? Какое это имеет отношение ко мне?

– Вы первокурсница.

Она произнесла это таким тоном, точно пояснений не требовалось.

– И как тот факт, что я первокурсница, влияет на это? Я занималась патопсихологией и могу слушать спецкурс.

Она обвела аудиторию взглядом и, увидев болтавших неподалеку студентов, наклонила голову.

– Буду говорить откровенно: я не считаю, что вы достаточно зрелая для подобных практических занятий и в полной мере понимаете смысл данного курса.

Я фыркнула.

– По вашему мнению, ко второму курсу я уже достаточно созрею для него?

– Не стоит воспринимать мои слова на свой счет. Прежде чем дать допуск к практическим занятиям, я проверяю всех студентов. Моя задача – защитить контингент этих учреждений, и по поводу вас у меня есть вопросы. Я побеседовала с людьми. Говорят, вы постоянно бываете на вечеринках и недавно стали участницей потасовки. Это меня беспокоит. Если я не смогу дать вам допуск к практическим занятиям, вам не зачтут спецкурс.

– Вы не вправе так поступить.

– Вправе. Мы не бюджетное учреждение, а частное, и я серьезно отношусь к своей работе.

– И что с того? Хотите, чтобы я рассказала вам обо всех трудностях, с которыми столкнулась в жизни, или что?

– Вы учились в Академии Фоллен-Крест. Это привилегированная школа для учащихся из состоятельных семей.

– Вы не вправе судить обо мне по этим критериям.

Она смотрела на меня, а я – на нее.

– Послушайте, – она вздохнула, – практические занятия пока не начались. У меня есть опасения, но я готова вас выслушать. Если вы готовы на свой страх и риск пропустить срок смены курса, я буду контролировать вашу работу на предстоящих занятиях. На следующей неделе у нас первый тест. Справедливо, как считаете?

– Нет.

– Трудно с вами… Но это все, что я могу вам предложить.

В аудиторию уже входили студенты с другого потока, поэтому я направилась к двери и, выйдя в коридор, услышала свое имя. Там в компании девиц стоял Уэйд, а с другого конца коридора спешил Даррен. Увидев нас, он вскинул подбородок.

Я указала на него Уэйду, который при приближении Даррена вскинул руку. Парни обменялись рукопожатиями, похлопали друг друга по плечам. Они выглядели полными противоположностями и в то же время классно смотрелись вместе. Даррен был смуглым, сантиметров на десять ниже Уэйда, но более мускулистым. Он обожал бейсболки. Какую именно роль он играл в команде, я не знала: вроде бы был лайнбекером[5]5
  Лайнбекер (англ. Linebacker) – позиция игрока в американском футболе; эти игроки располагаются в защитном построении сзади (прим. ред.).


[Закрыть], защитником-универсалом. Эта позиция предполагала значительную мышечную массу. Уэйд был выше, стройнее, со светлой загорелой кожей и коротко подстриженными волосами. Майлз как-то обмолвился, что пловцам волосы мешают: будто бы даже немного отросшие волосы могут сказаться на скорости при заплыве. Но, будучи вместе, парни обращали на себя внимание. Должно быть, потому что были такими спортивными. То же самое чувствовалось в Крузе – внутренняя способность притягивать к себе людей.

– Так как, чувак?

Даррен кивнул всем и большим пальцем указал себе за спину.

– Иду с занятия. А вы, ребят, откуда?

Уэйд указал на аудиторию:

– С патопсихологии.

– Ясненько. Говорят, хороший спецкурс!

– Пока да. – Уэйд повернулся ко мне. – Что она от тебя хотела?

Я посмотрела на стоявших рядом девиц. Две казались вполне приятными, третья – не очень, поэтому я просто пожала плечами.

– Да так. Предупредила, что на следующей неделе будет первый тест.

– Что? – воскликнула одна из девиц. – Этого нет в учебном плане.

– Вопрос не ко мне. Говорю, что слышала.

Девица застонала, доставая телефон.

– Придется готовиться…

Она выразительно посмотрела на Уэйда.

Он блеснул улыбкой.

– Отличная мысль! Можем расположиться у нас.

– Сегодня вечером?

Даррен посмотрел на нее таким взглядом, словно она во всеуслышание объявила, что у нее зеленый палец на ноге.

– В пятницу вечером?

– Ох… – Девица нервно взглянула на него и хихикнула. – Ну да, мы могли бы начать подготовку, но сегодня еще хоккейный матч… Позанимаемся, посмотрим хоккей, а потом – все остальное.

Лукавый взгляд, который она бросила на Уэйда, красноречиво поведал о том, что подразумевалось под «всем остальным».

Уэйд слегка нахмурился и посмотрел на меня.

– Ну что, сегодня опять занимаемся дома?

Даррен хмыкнул, скрещивая руки на груди.

– Может, после вчерашнего стоит согласовать это со всеми? – Он покосился на меня, а затем устремил выразительный взгляд на Уэйда. – Для верности.

– Идея хорошая, но, я уверен, все срастется. – Уэйд снова повернулся ко мне. – Ты как, подписываешься, если все согласятся?

Я покачала головой, одновременно чувствуя, как завибрировал телефон.

– Не смогу.

– Что? А почему? – Даррен нахмурился.

– «Альфа Мю» устраивает тусу. Буду смотреть игру у них.

– Правда? – пискнула одна из девиц. – Ты знаешь парней из братства?

– Вчера мне показалось, что вы с Миллером – друзья неразлейвода.

Я покосилась на Уэйда, но ответила девице:

– Мне случалось бывать у них на тусовках.

У нее округлились глаза.

Я помолчала и, надеясь, что не пожалею о своих словах, добавила:

– Хочешь составить мне компанию?

Глаза у нее стали еще больше.

– Думаешь, они пустят?

– Они – парни из братства. Ты – девушка. Это арифметика!

– О господи, господи…

– Но должна сразу предупредить, что я в какой-то момент могу свалить. Будет лучше, если ты придешь не одна, а с подругой или двумя. Для надежности.

– Я думала, ты с ними дружишь.

– У меня там есть парочка приятелей, но ведь это братство! Так что стоит перестраховаться.

Она училась на курс старше. Посещала семинар по патопсихологии, и я, первокурсница, объясняла ей, как следует вести себя на вечеринках. Обалдеть! Напрашивался вопрос, какими соображениями руководствовалась ассистентка, ставя под сомнение зрелость единственной первокурсницы на семинаре…

– Да, да! Мои подруги сойдут с ума от радости!

– Уэйд, а твое предложение насчет тусы по-прежнему в силе?

Взгляд Уэйда был прикован ко мне, а Даррен смотрел то на него, то на меня.

– Да, думаю, так. Может, замутим такос? – обратился он к Даррену.

Телефон продолжал вибрировать – я достала его. На экране высветилось: «Папа».

В животе екнуло, в горле пересохло, а папа все звонил, и это означало, что дело серьезное. Я помахала всем, указывая на телефон.

– Увидимся дома. – И нырнула в пустой коридор. – Папа?

– Есть новости. – Голос у него был напряженный.

Живот снова скрутило.

– Плохие?

– Нет. Точнее, как посмотреть. Во-первых, ей уточнили диагноз. Хочешь узнать формулировку?

– Нет.

Я до смерти устала от всего этого. За мою жизнь маме уточняли диагноз раз двадцать. Но одна формулировка всегда оставалась неизменной: расстройство личности.

– Ладно. Другая новость касается опеки. Есть ограничения, и одно из них связано с текущим местом пребывания твоей мамы.

– В смысле?

Но я догадывалась, о чем он собирался сообщить.

– Это означает, что сфера моей опеки не распространяется на текущее лечебное учреждение. Она начинает действовать с того момента, когда твоя мама покидает последнее медучреждение. Кто-то из персонала убедил ее задержаться – это было сделано добровольно, по истечении периода удержания продолжительностью в трое суток. Я поговорил с персоналом: вчера вечером твоя мать решила, что не будет там оставаться. И выразила желание выписаться.

Я рассмеялась. Применительно к маме «выразить желание» означало заявить на повышенных тонах, а затем, если требование не будет немедленно выполнено, – заорать на пределе голоса. Если у персонала не возникает опасений в том, что из-за нее могут быть проблемы, им приходится ее отпустить.

– Блин… – прошептала я, останавливаясь и прислоняясь к стене. – А разве ты не должен был отправить ее в другое место?

– Да, но вчера ей сказали про опеку, и она отреагировала не лучшим образом.

– Разумеется. Кому бы это понравилось? Может, стоило подождать с объявлением, пока она не окажется в другом учреждении?

– Мы были обязаны ей сообщить. У нее есть права.

Дело принимало скверный оборот. Она получит доступ к телефону.

– Она уже вышла?

– Сейчас выходит. Ты заблокировала ее на всех устройствах? В социальных сетях?

– Да. Но что ей мешает создать новую учетную запись на новом телефоне или компьютере? Тогда она сразу определит мое местонахождение! Меня тегают на фотографиях.

Папа помолчал.

– Может, тебе удалить все свои аккаунты? От греха подальше.

Я не могла говорить – в горле стоял ком.

Это была триггерная реакция. Тело выходило из-под контроля, по спине побежал холодный пот. Известие о том, что мама вышла из психушки, подействовало и на желудок: его стало крутить. А если она возьмет машину и направится прямиком сюда?

И что тогда?

Что мне делать? Прятаться? Так я уже прячусь!

– О господи, папа… – Голос у меня дрожал.

– Мне ужасно жаль, Мара. Хочешь, я приеду? Сниму номер в гостинице, и мы просто… пообщаемся?

От этого предложения я едва не рассмеялась, потому что отношения у нас с папой были не те, хотя мы с ним действительно были товарищами по «команде» против мамы.

– Нет, все в порядке. И знаешь, мне пора.

– Ты уверена?

Я сделала паузу, понимая, что панической атаки не избежать, но таким тоном отец говорил со мной впервые. В нем звучала… надежда? Может, я все поняла неправильно?

– Папа?

– Да?

– А ты в порядке?

– О, дорогая, обо мне не переживай!

Со мной он всегда придерживался этого правила. Я не должна была волноваться о нем. И я ценила такое отношение, хотя никогда не говорила ему об этом. В какой-то степени я по-прежнему оставалась ребенком даже теперь, когда училась в колледже. В динамике всего происходящего это была своего рода поправка.

Я вздохнула.

– Можешь оказать мне услугу?

– Все что угодно.

– Если встретишь привлекательную женщину, пригласи ее на свидание. – Он принялся возражать, но я перебила: – Я серьезно. У тебя есть право на счастье. Спасибо, что сообщил про маму! Люблю тебя.

Он помолчал – тишина с его стороны была оглушающей, – а затем тихо проговорил:

– И я люблю тебя, Мара.

Я нажала отбой, но с места не двинулась. В коридоре было пусто, и мне хотелось просто постоять на месте. Замереть. Не думать. Не чувствовать. Я прижалась спиной к стене и медленно сползла вниз – осела на пол и вытянула ноги.

И, сама не зная почему, отправила сообщение Крузу.

Я: Надеюсь, тебе удалось поспать в автобусе.

Через секунду пришел ответ:

Круз: Это ты что, свое же правило нарушаешь?

Я: Мне будет погано, если из-за меня мы сегодня проиграем.

Круз: Я этого не допущу, но в автобусе отоспался. Все будет норм.

Мне не хотелось желать ему удачи. Хоккеисты – люди суеверные, и, возможно, Круз был из таких. Я решила, что спрошу его об этом, хотя ему вряд ли понравится такой вопрос.

Телефон снова оживился.

Гэвин: Туса! ТЫ ГДЕ?

Я отправила сообщение Майлзу.

Я: «Альфа Мю»?

Майлз: Уже тут. Пью и жду тебя.

Точно! Мне требовалось накатить.