Текст книги "Брисеида. Цитадель времени"

9
Легенды

– Не могу поверить, что им удалось сделать! – воскликнул Аксель, возвращаясь в общежитие вместе с Пьером и Брисеидой. – Это просто безумие! Парни очень злые, это видно! Вокруг были три хранителя, а для игроков как будто это была прогулка в парке! Когда-нибудь мы станем похожи на них, вот будет здорово!

– Думаю, сначала нам придется тренироваться, – неловко заметила Брисеида.

– Да, и чем скорее мы начнем, тем лучше, – сказал Пьер. – Как вы думаете, нам стоит тренироваться с темными всадниками?

– У меня мурашки бегут по коже! Интересно, как всадники выглядят вблизи… Действительно ли у них из ноздрей валит дым, а из глаз сыплются искры?

– Нет. Наверное, Брисеида плохо видит в темноте, – категорично отрезал Пьер. – Такое просто невозможно.

Брисеида не пыталась оправдать себя. Она не была уверена в том, что именно видела. После такого дня она уже ни в чем не была уверена. Она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы думать. Ребята наслаждались импровизированной вечеринкой, организованной в честь победы бельгийской команды в большом саду европейского квартала, но Брисеида почувствовала облегчение от того, что наконец-то может лечь спать. Она бы вернулась в общежитие раньше, если бы не боялась заблудиться, оставшись одна в этом лабиринте коридоров.

– То, как этот бельгиец пожертвовал собой, чтобы его друг смог дойти до последнего квадрата, было действительно самоотверженно! – сказал Аксель, имитируя ту сцену, когда они вошли в свою комнату. – А головоломщики! Настоящие калькуляторы!

Он забрался на свою кровать и с ворчанием растянулся на ней. Пока Брисеида отсутствовала, на ее подушке появилась пара пижам, состоящих из двух частей, а рядом – хорошо укомплектованная сумочка с туалетными принадлежностями, на которой стояла печать Цитадели. Пока она раздевалась, Аксель, чья кровать стояла напротив ее, лежал, не отрывая глаз от потолка. Переодевшись, они некоторое время лежали на своих кроватях, слушая гул неоновой лампы и погрузившись в раздумья. Ни один из них не был готов заснуть. Слишком много новых понятий, слишком много фантастических образов преследовало их умы.

– Итак, Брисеида, что ты думаешь? – наконец спросил Аксель, нарушив молчание.

– Что я думаю о чем?

– Все это, – сказал он и сделал широкий жест. – О твоем первом дне.

Брисеида посмотрела на кровать Пьера, расположенную над ее головой.

– Я не знаю. Все… Все… как во сне. Это нереально, и все же я здесь. Мне кажется, что я могу проснуться в любой момент.

– Это нормально, – кивнул Аксель. – Все мы чувствуем подобное. Но что ты думаешь о Цитадели? Тебе здесь нравится?

Брисеида замешкалась.

– Цитадель меня интригует… – призналась она словно самой себе.

– Значит, тебе здесь нравится. Вот увидишь, теперь это место будет преследовать тебя повсюду, даже в твоих снах…

– Слова настоящего знатока, – с иронией сказал Пьер. – Сколько раз ты уже это повторил?

В ответ Аксель бросил ему в лицо подушку, а затем повернулся к Брисеиде:

– Знаешь, ты можешь оставить свою сумку в покое. Твой чокнутый проводник не собирается пробираться в комнату, пока ты спишь, чтобы забрать ее.

– Откуда ты знаешь? – сказал Пьер, положив свою белокурую голову на перила кровати. – На трибунах она подкралась прямо к ее ногам и украла сумку таким образом, что никто даже не заметил…

– Что, если я решу вернуться домой? Они же не могут меня удерживать.

Оба парня удивленно посмотрели на нее.

– Нет, не могут… – признал Аксель. – Но, если ты уедешь сейчас, ты никогда не узнаешь, что упустила, и, возможно, будешь жалеть об этом всю жизнь…

– Я просто спросила! Конечно, я не собираюсь уезжать… Но девять месяцев в любом случае… Разве у тебя нет жизни вне дома? Я еще училась в школе, поэтому пропущу бакалавриат.

Одного взгляда парней было достаточно, чтобы ответить на ее вопрос: ни один довод не стоил сокровищ Цитадели. Брисеида кивнула, вынужденная признать, что ей очень хочется остаться. Бенджи был прав во всем.

– Все равно он глупый и упертый женоненавистник, – сказала она вполголоса самой себе, прежде чем сунуть руку в сумку. – И нравится ему это или нет, я собираюсь написать письмо.

– Кому твое письмо не должно понравиться?

Она и не думала отвечать Акселю: на ее кровать только что упала пуговица. На одной стороне был выгравирован дракон Цитадели. На другой – маленький херувим расправлял крылья, готовый пустить стрелу. Она запихнула пуговицу в свою сумку.

– Пока ты с нами, пиши столько писем, сколько захочешь, – поддержал Пьер. – Нам только этого и не хватало, чтобы в конце второго дня оказаться в составе шести человек. Представьте себе, какой позор для французов! В нашем положении мы действительно не можем позволить тебе уйти…

– Кто собирается уйти? – обеспокоенно спросил Уиллис, входя в комнату.

– Никто, – быстро ответила Брисеида.

Уиллис бросил на них пытливый взгляд, но вскоре на его лице вновь появилось веселое выражение.

– В любом случае вы кое-что пропустили: бельгийцы бросили свою команду в фонтан! После этого они всех поливали, это была полная эйфория, везде была вода! Кристофу на голову вылили целое ведро!

Брисеида посмотрела на Кристофа, который прислонился к дверному косяку. Рыжеволосый бедняга дрожал, его плечи намокли, из носа капало.

– Но было весело, – сказал он с застенчивой улыбкой.

– А потом все пошло наперекосяк, и стражники пресекли все, – продолжил Уиллис. – Очень жаль, нам было весело.

– Дождитесь мирового турнира и увидите, что такое веселье, – проговорил Бенджи, опускаясь на кровать.

Остальные последовали его примеру. Комната была настолько маленькой, что, когда они оказались в ней все вместе, у них не было другого выбора, кроме как лечь на свои кровати.

– Бенджи, ты так много знаешь… – сказала Брисеида, приподнявшись на локте.

– Да уж…

– Насколько велика Цитадель? То есть, конечно, она большая, но насколько? Как далеко простираются все эти бесконечные коридоры?

– Хороший вопрос, – сказал Бенджи. – Вы получаете балл, мадемуазель… Цитадель очень-очень большая.

Неоновая лампочка мигнула три раза, а потом Брисеида приподняла брови:

– Однако это не ответ. Ты не знаешь ответа.

– Значит, его и нет, – торжественно сказал Аксель. Пьер и Уиллис громко рассмеялись.

– Именно, – ответил Бенджи. – Если я не могу дать вам ответ, то это потому, что его нет. Никто не знает, насколько велика Цитадель на самом деле. Я могу только сказать вам, что она больше, чем можно себе представить. Однажды курьер, привозивший припасы для кухни, сказал мне, что даже с большого расстояния невозможно увидеть всю Цитадель. Она настолько велика, что простирается дальше горизонта.

– Но… Я думал, что курьеры не должны ни с кем разговаривать, – заметил Квентин, бросив на Уиллиса вопросительный взгляд, и тот кивнул в знак согласия.

– Ты не мог разговаривать с этим человеком, Бенджи, это невозможно.

– Невозможно, если оставаться на проторенной дорожке. Но если ты прокладываешь свой собственный путь, то нет ничего невозможного.

Бенджи вскочил с кровати, надел пиджак, который только что снял, и направился к двери.

– Куда ты? – спросил его Уиллис.

– Ухожу. Пришло время для моей маленькой экспедиции.

– Что? Ты опять за старое?

– Не понимаю, почему я должен забыть о своих хороших привычках.

– Ты не можешь так поступать! – воскликнул Уиллис, также слезая с кровати. – Если ты уйдешь сейчас, то тебя поймают и отправят домой. В итоге у нас будет шесть человек! Ты должен остаться здесь. И если придется, я заставлю тебя остаться.

– Попробуй.

Уиллис встал перед Бенджи, который возвышался над ним и угрожающе щелкал костяшками пальцев, словно готовясь к драке. Остальные затаили дыхание, но Уиллис отступил назад, и Бенджи исчез в коридоре, хлопнув дверью.

– Этот парень – настоящий псих, – сказал Аксель Уиллису, чтобы успокоить его, когда шаги стихли.

– Не знаю… – сказал Пьер после минутного молчания.

– Нет, я тебе точно говорю, – категорично заявил Аксель. – Он действительно одержимый.

– И он втянет всех нас в неприятности из-за своей маленькой игры, – вздохнул Уиллис.

– Он сильно испугался в прошлый раз, когда его поймали, – возразил Пьер. – Я не думаю, что он хочет, чтобы его исключили.

– Что, если он был прав? – спросил Кристоф, свернувшись калачиком на своей кровати.

– Как он может быть прав? – раздраженно воскликнул Уиллис. – Видели ли вы когда-нибудь настолько большую крепость, которая простирается дальше горизонта? Я никогда не слышал ничего настолько абсурдного.

– Уиллис прав, – сказал Квентин. – Либо Бенджи сумасшедший, либо он действительно принимает нас за идиотов.

– Я не думаю, что он сумасшедший, – возразил Пьер, глубоко задумавшись. – Мне кажется, он живет в другой вселенной. Каждый видит мир так, как ему нравится.

– Какой тонкий психолог! – выкрикнул Аксель.

– Ну, знаешь, бывает, что некоторые вещи сразу бросаются в глаза. Например, не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, что ты уже попал под чары Брисеиды.

Аксель хотел бросить ему в лицо свою подушку, но вспомнил, что уже лишился ее.

– Я оставил твою подушку себе на всякий случай, – сказал довольный собой Пьер, похлопывая по подушке, лежащей у него на коленях.

– Кто-нибудь знает, который сейчас час? – спросил Квентин, протирая глаза. – Мои часы не пережили путешествие.

– Мои тоже сломались! – воскликнула Брисеида. – Они остановились сразу после того, как я прибыла сюда.

Глаза Кристофа расширились:

– Мои тоже больше не работают… Думаете, это что-то значит?

Аксель пожал плечами:

– Должно быть, здесь отрицательное магнитное поле.

– Да, и называется оно Цитадель, – ехидно заметил Уиллис.

– Ты действительно думаешь, что… – ошарашенно произнес Кристоф.

– Я не думаю, а знаю. Ничего удивительного в этом нет. Если бы вы перевели часы на французское время, то потом могли бы просто отследить положение солнца, чтобы узнать, в какой части света вы находитесь.

– Но как им это удается? Они не вытащили батарейку из моих часов, я проверил, – проговорил Квентин.

– Достаточно просто размагнитить часы, – ответил Аксель.

– Глупости, невозможно размагнитить батарейку.

– У меня на этот счет имеется своя теория, – сказал Уиллис. – В кварцевых часах, таких как мои, они не трогают батарейки, а искажают пьезоэлектрические свойства кварца.

– Как? – спросил Кристоф, его глаза все еще были расширены.

Брисеида слушала, не слишком вникая в объяснения Уиллиса, которые сопровождались постоянным мерцанием светящегося неона. Ее веки стали тяжелыми. Вскоре она могла различать лишь унылый гул и погрузилась в глубокий сон.

Она шла вслепую сквозь густой туман, ее руки ощупывали пустоту. Она должна была добраться до другой стороны… Другой стороны чего? Брисеида не могла вспомнить. На ходу она думала о том, насколько важно ее таинственное место назначения.

Перед ней возникли два темных всадника, они были огромные и страшные, их большие плащи развевались на ветру. Пока они приближались к ней, Брисеиду потряхивало, но два хранителя проехали мимо с обеих сторон, не глядя на нее. Они преследовали длинноногое солнце, которое несло на спине часы без стрелок. Солнце, казалось, было в ужасе от того, что его обогнали две черные тени. Брисеида хотела крикнуть ему, чтобы оно не волновалось, ведь ничто и никто не может затмить солнце, но в этот момент кто-то потянул ее за низ брюк. За ткань цеплялся херувим, глядя на нее маленькими умоляющими карими глазками. Он плакал, стыдливо пряча свой лук за спиной.

– Это не моя вина, – ныл он, – а его! Меня нельзя наказывать!

Брисеида с жалостью смотрела, как он покачивался и шевелил кончиками крыльев. Она наклонилась, чтобы утешить его:

– Чья вина?

Ее рука прошла сквозь херувима. Брисеида резко отстранилась от него. Херувим разразился смехом.

– Ты пока не можешь меня трогать! – сказал он. – Твоя вера еще недостаточно сильна…

Брисеида заткнула уши, чтобы не слышать пронзительные возгласы смеющегося херувима. Она также закрыла глаза, поэтому не видела, что он запирал дверь. Когда она снова открыла глаза, было уже слишком поздно. Она оказалась заперта в ужасной металлической трубе, которая постепенно сужалась. Брисеида задыхалась. Жжение в плече вернулось к ней, когда она стукнула кулаком по толстой стене. Рация потрескивала, и голос ее отца заполнил пространство: «До свидания, Брисеида, увидимся через девять месяцев, удачи…»

Волна паники захлестнула Брисеиду: конечно, он не собирался оставлять ее запертой здесь на девять месяцев! Воздуха становилось все меньше и меньше, ей нужно было выбраться, и выбраться немедленно!

– Папа! – кричала она. – Не оставляй меня здесь! Вытащи меня отсюда! Папа! Папа! Скажи что-нибудь, не уходи! ПАПА!

– Ну, не знаю, что именно твой папа сделал с тобой, но похоже, что это не совсем забавная история.

Брисеида задыхалась, путаясь в простынях, обливаясь потом, неоновые блики слепили ее слезящиеся глаза. Уиллис склонился над ней, прислонившись к кровати Пьера, и рассеянно улыбался.

Висевший у двери электрический звонок прозвенел три раза. Уиллис надавил пальцем на колокольчик, чтобы заглушить его звон.

– Боюсь, пора вставать. Тебе придется отложить разговор со своим стариком…

На протяжении всего завтрака Брисеида наблюдала за Бенджи; рассеянно макая тост в кофе, он, без сомнения, размышлял о своих выводах, сделанных за прошлый день. Должно быть, он поздно вернулся из своей экспедиции. Но хотя его лицо слегка осунулось, он не подал виду, что устал от педагога Дона Каллиса, как только они устроились в круглой классной комнате.

– Итак, – сказал педагог, его глаза блестели, когда он разглаживал серебристую мантию на своем пухлом животе, – вам понравился наш вчерашний маленький сюрприз? Было весело, не так ли?

– Турнир был захватывающим! – воскликнул Уиллис, в котором хранился неиссякаемый запас энтузиазма. – Ждем с нетерпением, когда можно будет поучаствовать! Девять месяцев вдруг показались таким долгим сроком!

– О, но вам не нужно ждать девять месяцев, вы должны тренироваться сейчас, если хотите попасть в финал.

Брисеида сглотнула, но не она одна. Кристоф, казалось, утонул в своей подушке, сидя по другую сторону большого хрустального столика.

– Но не стоит паниковать, вы будете тренироваться постепенно, – произнес педагог. – Прежде всего вы должны определить роль каждого члена команды. Начните с головоломщика: у вас есть чуть больше месяца, чтобы проверить свои навыки и выбрать самого смышленого, который будет руководить всей командой через сетки судоку.

Он бросил стопку одинаковых маленьких блокнотов в центр круглого стола, который они делили между собой. На обложках было написано:

Сила в душе

Ибо в ней заключается

вся вечность

– Что это значит? – спросил Квентин.

– Опыт обладает обучающей силой, которая намного превосходит слова. Позволю вам выяснить это самостоятельно. Тренируйтесь без устали, но прежде всего поддерживайте друг друга. Дело не в том, чтобы доказать, что вы самый сильный. Вы – одна команда. Вы должны отобрать лучших среди вас, для всеобщего блага… Я знал, что вам понравятся турниры, – мечтательно добавил он. – В течение тридцати лет я два раза в месяц наблюдаю турниры, и все же они мне никогда не надоедают. Все турниры проходят по-разному, разве это не ужасно интересно? Но вернемся к сути. Может ли кто-нибудь из вас сказать мне, о каких легендах мы будем говорить сегодня?

Через несколько часов в амфитеатре группу Брисеиды ждал очень приятный сюрприз. Брисеида боялась, что, проведя утро, слушая увлекательные тысячелетние рассказы о драконах, принцах и чудовищах благодаря мастерству педагога Дона Каллиса, они вскоре потеряют нить плохо переведенной и бессвязной речи оратора. Чудесные фантастические картины, обнаруженные во время их утренней прогулки, которые прокомментировал педагог, все еще преследовали ее мысли. Но на сцене появился французский оратор.

– Счастливый день, счастливый день сегодня на Земле… – Бенджи пел рядом с Брисеидой, когда она надела наушники на уши, и звуки амфитеатра исчезли, уступив место глубокому хриплому голосу.

– …в амфитеатре, отведенном для студентов первого месяца. Я – оратор Дю Шонси, француз по национальности. Сегодня мы будем изучать влияние мифов и легенд на культуры…

Брисеида испустила долгий вздох. Как хорошо, когда тебя захватывает поток связных фраз! Она не пропустила ни одного слова из его увлекательной речи. Он рассказал им некоторые из самых значимых легенд о драконах, оказавших влияние на развитие западных обществ. От гигантского змея, охранявшего Золотое руно в древние времена, до чудовищ, с которыми в Средние века сражались рыцари Круглого стола в поисках Грааля. Европейские драконы являлись примером грубой, бескомпромиссной силы, столь дорогой западным цивилизациям. Созданные для олицетворения несокрушимой силы первых народов-завоевателей, эти агрессивные и макиавеллиевские драконы – в отличие от драконов остального мира – стали порождать в западных умах непреодолимый страх перед чужим. Таким образом, в течение тысячи лет Европа была закрыта для внешнего мира, в то время как на Востоке процветало искусство и наука. Азиатские драконы – благородные, оберегающие и настороженные, и они все же не были лишены обаяния: они околдовывали своих обидчиков с помощью головоломок, превращались в карпа, прятали жемчужины из перламутра под лапами с пятью огромными когтями, цеплялись усами за облака…

– Это было потрясающе! – воскликнула Брисеида, покидая амфитеатр.

– Точно, – сказал Аксель, качая головой.

– Если бы только все уроки могли быть такими… – сказал Пьер.

– Но они не такие, – устало вздохнул Бенджи. – И знаете почему? Потому что если бы уроки всегда были понятны всем, то люди бы догадались, что их обманывают. Им не хватает материала, чтобы делать занятия интересными в течение девяти месяцев. Так что остается просто пустая болтовня.

– Кроме Великой Тайны Цитадели, которая скрыта от всех? – с иронией произнес Уиллис.

– Именно. Хорошо, ты быстро учишься, – бесстрастно сказал Бенджи.

Брисеида увидела, как Уиллис сжал кулаки и тут же разжал их.

Он заставил себя улыбнуться:

– Полагаю, что благодаря твоему богатому опыту проживания в Цитадели мы удостоены подобной информации?

– И снова ты оказался прав.

– Опыт, который, конечно, гораздо ценнее, чем опыт учеников девятого месяца, которые даже не подозревают о гнусном обмане, который ты смог разоблачить благодаря своему шестому чувству…

Аксель и Пьер рассмеялись, и Брисеида не могла не улыбнуться в ответ. Бенджи поднял брови, явно находясь во взбудораженном состоянии.

– Некоторым вещам нельзя научить даже за девять месяцев интенсивной учебы. Здравому смыслу, проницательности… Но такие ничтожества, как вы, никогда этого не поймут, – прошипел он, прежде чем уйти.

– Будь осторожен, не сбивайся с избранного пути! – крикнул ему Аксель, трясясь от смеха.

– Да, будь осторожен, ты можешь поскользнуться! – сказал Пьер, вытирая слезу из уголка глаза.

– Что такого натворил бедняга, чтобы заслужить такое издевательство? – спросил голос за спиной Брисеиды.

Рауль приближался, широко шагая.

– Вообще ничего, – сказал Пьер. – Он был самим собой, и этого достаточно.

– Тогда я не виню вас, – кивнул Рауль.

– Рауль, ты действительно считаешь, что Бенджи сумасшедший?

Они сели у фонтана, чтобы позаниматься со своими сборниками судоку. Менее чем за час Брисеида убедилась в своей неспособности сосредоточиться на таких математических логических задачах. Она уже некоторое время слушала, как вода струится по каменным гоблинам, делая вид, что думает о своей сетке, снова и снова прокручивая в голове наболевший вопрос. Как сформулировать вопрос так, чтобы он не звучал слишком грубо? В конце концов она выбрала честность.

– Сумасшедший – это не совсем то слово, – ответил Рауль, слегка нахмурившись. – Скажем так, у него довольно оригинальный взгляд на мир… Жить с ним нелегко, но он хороший. Не думаю, что вам стоит беспокоиться, он и мухи не обидит.

– Я не спрашиваю тебя, опасен ли он, – перебила Брисеида, – я спрашиваю тебя, есть ли доля правды в его словах.

– Нет, – категорично ответил Рауль.

– Вообще?..

– Вообще. Ни капли правды. Помимо того что Бенджи – женоненавистник и немного упрямец, он невероятный параноик, и в этом вся его проблема.

– И патологический лжец, – добавил Уиллис, сидящий с другой стороны Брисеиды.

– И патологический лжец, – согласился Рауль.

– Многовато для одного парня, – заметил Уиллис, бросая камешек в воду.

Брисеида наблюдала, как рябь нарушает отражение больших часов, установленных во внутреннем дворе, а затем растворяется в журчащей воде. Бенджи накануне так точно прочитал ее мысли… Можно ли быть одновременно ясновидящим и сумасшедшим? На самом деле, если рассматривать ее собственную семью…

– Похоже, тебя такой ответ не устраивает, – весело сказал Рауль.

Взгляд Брисеиды остановился на сияющей улыбке молодого человека.

– Мне так много хочется понять. И Бенджи, похоже, единственный, кто знает, что происходит.

– Поверьте мне, он просто развлекается.

– Что бы ты хотела понять? – спросил Уиллис, бросая в воду второй камешек.

– Я…

Брисеида глубоко вздохнула. Для полной ясности ей пришлось подробно рассказать всю свою историю.

Она рассказала им о странном пятне на плече, о внезапной метаморфозе отца, об экспериментах в больнице. Затем о своем пробуждении в реанимации, об очень нервном поведении Кати во время их первой встречи и о встрече накануне среди тех картин…

– Проводники всегда нервничают, – перебил ее Рауль. – Так что это не значит, что эта Кати действительно знает твоего отца и что-то от тебя скрывает. Они известны своим очень странным поведением. Те, что меня встретили, тоже были странными.

– У меня все прошло также, – согласился Уиллис.

– Некоторые говорят, что они ведут себя так потому, что боятся потерять работу, – продолжил Рауль. – Я думаю, что проводники – такие же люди, как и периферийные техники. Они – бывшие ученики, которые не смогли продержаться девять месяцев. Они никогда не узнают настоящих тайн Цитадели, поэтому верят во все страшные истории о ней, чтобы восполнить пробелы. И поверьте, таких историй очень много.

– Например, о темных всадниках, – добавил Уиллис.

– Вот и все. Если мы начнем воспринимать всю эту чепуху всерьез, то далеко не уедем. Если хочешь знать мое мнение, твой отец не имеет к случившемуся никакого отношения. Ты сама сказала, что за несколько часов до эксперимента он был еще овощем. Всего лишь странное совпадение, но так уж сложилось, и с этим ничего не поделаешь. Делегация Цитадели, должно быть, приехала к вам домой, когда ты была в больнице. Они нашли тебя с помощью твоей матери, когда ты уже была без сознания из-за глупостей твоего отца. Думаю, делегация не могла ждать, твоя мама должна была подписать разрешение, пока ты была без сознания, и они забрали тебя с собой.

– По-моему, звучит разумно, – объявил Уиллис.

– Согласен? Дай пять!

Юноши пожали друг другу руки.

– Это не смешно! Моя мать никогда бы не отказалась от меня таким образом, и мой отец не сумасшедший! – воскликнула Брисеида и отодвинулась, чувствуя себя некомфортно.

– Придется признать, что гипотеза верна, – говорит Рауль.

– Это всего лишь гипотеза, – заявила Брисеида.

– Какая она упертая! – воскликнул Рауль. – Напиши им и спроси, и тогда сама убедишься в этом.

Брисеида бросила камешек в фонтан. Она уже размышляла над содержанием своего письма. Что она могла спросить, чтобы письмо не конфисковали? Рауль просто шутил над ней!

Отражение часов в фонтане извивалось в ритме волн. Циферблат часов показывал шесть тридцать. Вдруг стрелки часов ожили и начали бешено вращаться на своей оси. Брисеида посмотрела на настоящие часы.

– Это… – заговорила она сдавленно.

– Что? – спросили парни в унисон.

Брисеида нахмурилась. Стрелки часов по-прежнему показывали половину шестого.

– Нет, ничего… – вздохнула она. – Мне показалось, что видела… Но, наверное, ошиблась…

– Почему бы тебе не попробовать отпустить ситуацию? Правда, некоторые вещи кажутся странными, и не все можно объяснить. И что? Так ли это важно? Ты не всегда знала, как образуется радуга, но незнание никогда не мешало тебе любоваться ею.

– Нет, наверное, нет, но…

– Знаешь, что тебя действительно беспокоит? Ни твой отец, ни твоя мать. А мысль о том, что Цитадель выбрала именно тебя из тысяч потенциальных студентов. У тебя низкая самооценка, ты чувствуешь себя виноватой, ты не чувствуешь себя достойной. Совершенно понятно, у меня была такая же реакция в начале. Но разве так уж плохо представить, что ты хороший человек, что ты отличаешься от других, что наделена прекрасными качествами и достойна высшего образования?

– Дело не в этом, но…

– Неужели все так плохо? – настаивал Уиллис.

– Нет, конечно нет…

– Ну, тогда, полагаю, решено, – сказал он, дружески приобняв ее за плечи.

Брисеида кивнула, не найдя аргументов.

В конце концов, зачем задавать столько вопросов? Сидя у фонтана, в таком величественном месте, зная, что ее выбрали… Ей давно не было так хорошо. Она годами жаловалась на свою убогую жизнь в пригороде, скучную среднюю школу, неопределенное будущее. И вот теперь ей наконец предложили что-то новое…

Она решила больше не беспокоиться. Девушка написала свое письмо, которое можно было принять за открытку для школьной экскурсии, настолько оно было лаконичным, и отдала его стражнику. Он заверил ее, что оно будет доставлено в целости и сохранности и без задержек. Брисеида лишь надеялась получить от родителей четкий ответ с обоснованием ее выбора. Тогда все будет хорошо.