Текст книги "Странное предложение"

Глава 17

– Моей матери? Ты уверен?

– Да. Вот чего мы не знаем, так это почему она теперь принадлежит Тео, если не было сделано никаких платежей на счета твоей матери.

– Вы проверяли счета моей матери?

Алексис был в ярости, но старался сдерживать свой гнев.

– С ее разрешения, Алексис. Все только с ее разрешения. Она нам очень помогает, – пояснил Джеймс.

– Моя мать и Петрос подтвердили все это?

– Более или менее. Нужно выяснить еще некоторые детали, но я уверен, что они совершенно невиновны. Я думаю, ты должен узнать у своей матери, почему флотилия теперь принадлежит Тео. Это поможет вам обоим… выйти из затруднения.

– На что это ты намекаешь, Джеймс? – спросил, нахмурившись, Алексис.

– Спроси у своей матери. Я полагаю, прежде чем продолжать игру в полицейских и воров, вы должны знать, что Петрос в больнице. – Керри посмотрела на него широко раскрытыми от потрясения глазами. Джеймс осторожно продолжал: – Когда Петрос узнал обо всем, у него случился сердечный приступ. Опасности нет, Керри. – Он тронул ее за руку. – Все будет хорошо. – Он повернулся к Алексису: – Кстати, это звонила твоя мать. Она просила передать, что твой самолет должен быть готов к вылету сегодня днем. Петрос должен лететь в Нью-Йорк на операцию. – Джеймс обошел вокруг стола. – Займись этим, Алексис, это не терпит отлагательств. Не беспокойся о нашем деле. Я дам тебе знать о результатах. Они почти у нас в руках.

Когда Алексис и Керри приехали в клинику, Елены нигде не было видно. Петрос объяснил слабым голосом, что она обсуждает с врачами детали перелета.

Петрос смотрел на Керри. Он причинил ей столько боли, и это казалось странным. Ведь все, чего он хотел, – обеспечить ее будущее счастье.

– Керри, девочка…

Слезы потекли по его лицу. Он понимал, что, возможно, в последний раз обнимает ее, в последний раз целует ее прекрасное лицо.

– Петрос, не плачь. Я полечу с тобой в Америку. Петрос покачал головой:

– Нет, Керри, моя милая, милая девочка, ты не должна этого делать. Я не заслуживаю того, чтобы быть твоим крестным отцом. Это я во всем виноват.

– Петрос, о чем ты говоришь?

– Я говорю о том, что обманывал тебя. – Его слабый голос дрожал. Он посмотрел на Алексиса. – Прости, Алексис, тебя я тоже обманывал.

– О чем ты, старый дурак? – спросил Алексис, но голос его был нежным.

– Вы оба должны знать правду. – Петрос посмотрел в потолок. – Когда я тебя официально удочерил, я обещал Тео, что он получит твою руку. Я обещал ему потому, что был ему должен деньги, много денег!

– Ты обещал Тео, что он на мне женится?

Алексис повернулся к окну и стал смотреть на цветы в саду, чтобы не наорать на Петроса. Петрос никогда не говорил ему об этом!

– Если ты помнишь, я очень быстро послал тебя в университет, несмотря на твои возражения. Я записал тебя в школу танцев, лишь бы отправить подальше с острова. – Слезы все текли по его щекам. – Я должен был его остановить.

– Нет, Петрос, не продолжай.

– Я должен. Я хочу, чтобы вы знали, каким идиотом я был. – Он закашлялся и попытался сесть. – Выхода не было. Пять лет назад он напомнил мне о долге. Он хотел, чтобы я устроил вашу свадьбу. Ты всегда ему нравилась.

Керри стало дурно.

– Продолжай.

– Я отказал ему. Я отказался выдать тебя замуж. Я понял, каким я был идиотом, и решил объявить себя банкротом, лишь бы не сделать тебя несчастной. – Петрос снова посмотрел на нее. – И тут один человек предложил мне прекрасное решение.

– Можешь не говорить – это была моя мать! – сказал Алексис, даже не шелохнувшись.

– Да. Твоя мать сказала, что купит мою компанию, а мне останется торговая флотилия, и она, разумеется, заплатит Тео.

Алексис повернулся.

– Моя мать ничего не делает даром. Что она хотела взамен?

– Чтобы я действовал по ее плану. Это она хотела внука, и она хотела, чтобы ты женился.

Алексис кипел от злости.

– Где она?

– Вторая дверь направо. Она ждет тебя, Алексис. Будь с ней ласков. Она очень тебя любит. – Когда Алексис выходил, Петрос поднял руку. – Если я не перенесу операцию, обещай, что ты женишься на Керри. Обещай, что будешь заботиться о ней.

– Скажи ему, – обратился Алексис к Керри. – Скажи ему сама.

Керри посмотрела на Петроса со слезами на глазах. Да, он использовал ее, но она все равно любила его. Сжав его руку, она сказала с улыбкой:

– Мы с Алексисом поженились два с половиной месяца назад в Лондоне. Мы так хотели.

– Ха! Вот это урок для твоей матери! – насмешливо воскликнул Петрос. Он помахал Алексису рукой. – Иди к Елене и не будь с ней чересчур суров, она тоже страдает. – Он взял Керри за руку. – Прости меня.

– Конечно, я тебя прощаю. Ведь я же тебя люблю, правда? Вмешиваться в чужие жизни – глупая вещь, Петрос. Судьбой нельзя управлять.

Стоя у окна и глядя в сад, Елена услышала, как вошел Алексис.

– Итак, ты все знаешь… – Она повернулась к сыну. Ее глаза были скрыты темными очками, а все тревоги – бесстрастным выражением лица.

Поначалу Алексис не мог говорить. Как смела она вмешиваться в его жизнь? Как она смела?

– Я знаю, что ты манипулировала нами – мной и Керри. И Петросом тоже. Могу себе представить, в каком испуге убегал от тебя Тео, когда ты с ним расплатилась. Сколько ты заплатила за Керри? Это то, что ты отлично умеешь делать, – ты просто купила ее для меня!

– Алексис, это было совсем не так, клянусь. Я просто заплатила долги Петроса.

– Да? – фыркнул он раздраженно. – Ты хочешь сказать, что не манипулировала нами?

– Конечно, нет. Я протянула судьбе руку помощи, – ответила Елена тихо, поднося к глазам белый кружевной платок. На этот раз ее слезы были настоящими: ее вина была тяжелым бременем, но она имела право на это последнее желание, прежде чем… О Боже, неужели это должно случиться?

– Судьба, как бы ни так! И слезы тебе не помогут! – Алексис решительно зашагал по комнате. – Я не желаю, чтобы ты вмешивалась. Я не желаю, чтобы ты указывала мне, что делать. Ты понимаешь, что делала выбор, не спрашивая нас? Я сам всегда себя спрашивал, должны ли мы с Керри быть вместе. Тебя не интересовало, что мы, может быть, будем ненавидеть друг друга всю оставшуюся жизнь!

– Ты хочешь сказать, что вы с Керри не созданы друг для друга, сын мой?

Она в ужасе подняла брови.

– Нет, не хочу! У Керри будет ребенок. Но я не хотел, чтобы это произошло вот так!

Алексис повернулся на секунду к двери, которая была приоткрыта. Ему показалось, что кто-то пробежал по коридору.

– А как же ты хотел?

– О нет, мама, сначала ты. Я хочу знать, почему ты это сделала.

– Я думала, что это очевидно. Все мужчины в твоем возрасте имеют семьи, чтобы было кому оставить состояние. Тебе нужен ребенок, наследник, и тебе подходит только одна женщина.

– И эта женщина – Керри?

– Да. У нее самые красивые голубые глаза, какие я только видела. Надеюсь, у моего внука будут такие же, – сказала Елена, садясь за стол в центре комнаты.

– Ну ладно, мама. Я знаю, что есть причина важнее, чем голубые глаза, и поверь мне, что, если я захочу вытрясти из тебя это, я это сделаю!

– Попробуй, – ответила она. – К твоему сведению, она стоила очень дорого. Ты должен иметь все лучшее, ты этого заслуживаешь.

– Мама! – сказал с угрозой Алексис.

Елена смотрела на сына. Если бы он только знал, что ей пришлось пережить за последние несколько лет! Да, она была эгоистична. Но она хотела, чтобы он женился на той, кого любит. Она была не слепа и прекрасно видела, как он смотрит на Керри.

Еще ей хотелось увидеть ребенка своего сына, заглянуть в его или ее глаза. И если это помогло Купидону или судьбе, то пусть так и будет. Елена с гордостью рассказала Алексису о своих мотивах.

Стоя у окна и думая о том, что узнал, Алексис увидел, как его жена выбежала из больницы. Он видел, что Керри была в панике.

Елена посмотрела на него.

– О Боже! Неужели что-то с Петросом?

Они бросились в его палату.

– Петрос, любовь моя! – воскликнула в слезах Елена.

– Что ты сказал? – набросился Петрос на Алексиса. – Она подслушивала. Что ты, черт побери, такое сказал?

– Самолет готов. Счастливого пути, Петрос. Я должен срочно спасать свой брак.

– Брак? О чем он говорит? – услышал Алексис слова матери. Он быстро, как только мог, побежал за своей женой.

В состоянии, подобном гипнотическому трансу, Керри добралась до садовой скамейки. Она едва дышала, сердце у нее разрывалось. Она быстро огляделась и поняла, что находится в национальном парке… В голове у нее звучали слова Елены: «Ты хочешь сказать, что вы с Керри не созданы друг для друга, сын мой?», затем Алексиса: «У Керри будет ребенок. Но я не хотел, чтобы это произошло вот так!»

Вот почему он хотел поговорить с ней. Господи, почему она не провалится сквозь землю? Почему она должна терпеть эти мучения? Керри чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног в тот момент, когда она начала верить в жизнь.

Поднявшись, она посмотрела вокруг, размышляя о том, что произошло вчера, о словах Алексиса, которые доказывали, что он не любит ее. Она бродила по парку без цели. Может быть, она неправильно поняла его слова? Петрос говорил, что Алексис без ума от нее, но теперь она знала, что это не так.

Керри ходила по городу под жарким полуденным солнцем, не замечая ничего вокруг. Она накупила много безделушек. И сделала все это как на автопилоте. Она была в оцепенении, сердце ее сжималось от горя. Она поверила, что он может полюбить ее, и все рухнуло.

Сдавленное рыдание застряло у нее в горле, и она достала из сумочки носовой платок. Слезы застилали ей глаза. Это был его платок. Он дал его ей недавно в офисе. Все напоминало о том, как сильно она его любит.

Дойдя до гавани, Керри села за столик в одной из таверн. Она заказала кофе, не зная, сколько времени пробудет тут.

Как она сможет жить без него? Как быстро все изменилось, всего за несколько месяцев!

Эти мысли тревожили ее, но ей ни о чем не хотелось думать в этот момент.

– Госпожа, с вами все в порядке? – озабоченно спросил официант.

Керри через силу улыбнулась.

– Спасибо, все хорошо. Мне нужно такси, вы можете мне помочь?

Официант кивнул. Когда машина приехала, она не поехала ни в офис к Алексису, ни в пекарню. Ей нужно было подумать, ей нужен был простор. Ей хотелось на острова, хотелось тишины и спокойствия тех мест, которые она всегда называла своим домом, своей Грецией.

Покинув клинику, Алексис преследовал такси, которое поймала Керри, но потерял его на афинских улицах недалеко от Парфенона. Он искал ее несколько часов подряд и наконец вернулся в пекарню.

Дом встретил его молчанием. На город опустилась темнота, и теперь ему оставалось только ждать. Он позвонил на виллу и в офис, ко Керри никто не видел.

Как можно было думать, что любви не существует? Обхватив голову руками, он готов был заплакать – второй раз за всю свою взрослую жизнь.

Каким же он был идиотом! Почему не сказал, что любит ее? Алексис понимал, что она слышала только часть его разговора с матерью. Она не стала бы убегать, если бы слышала все.

Тихо открылась задняя дверь. Алексис поднял глаза и был явно разочарован, когда появились Джеймс и Гарри.

– Алексис, что случилось? – спросил Джеймс. – Почему ты такой мрачный? Что с Петросом?

– С ним все в порядке. А вот Керри исчезла. – Он встал и начал беспокойно шагать по комнате. – Она слышала мой разговор с матерью или, по крайней мере, часть разговора. В результате она решила, что я ее не люблю.

– А ты ее любишь? – с подозрением спросил Гарри.

Алексис свирепо посмотрел на него.

– Да. В отличие от тебя я очень привязан к своей женщине.

– Нет, погоди. Твоя сестра спровоцировала меня, и, к твоему сведению, наши отношения прервались главным образом из-за моей работы. А не потому, что я ее не люблю.

– Эй, послушайте! Давайте вернемся к Керри. Когда ты ее видел в последний раз? – спросил Джеймс, взяв Гарри за плечо и отводя его от Алексиса.

– Недалеко от Парфенона. – Алексис сжал голову руками. – Я потерял ее, Джеймс.

Тот покачал головой.

– Не говори ерунды, Алексис. Давай ее искать. У тебя есть фотография?

Алексис достал бумажник.

– Это фото не очень хорошее, ей всего шестнадцать, но я могу достать другое.

– Нет времени. Я свяжусь со своим человеком. – Джеймс посмотрел на Гарри. – Ты поможешь, Тейт, или мне звать тебя Гарри?

Хорошо сложенный американец улыбнулся, оценив чувство юмора своего партнера. Он терпеть не мог имя Гарри.

– Я помогу. Она очень милая крошка и к тому же побила меня моим собственным оружием.

Поиски были обстоятельными. Алексис нанял несколько офицеров греческой полиции и британского офицера, находящегося в отпуске, приятеля Гарри. Они выяснили путь Керри до таверны, где официант сообщил им про такси.

– Кажется, ей было не очень хорошо, – сказал он Джеймсу.

– Алексис, вот здесь она села в такси – официант думает, что до гавани, где можно взять напрокат катер. Он сказал, что она выглядела потрясенной и очень уставшей.

Алексис был на пределе сил, терзаясь ощущением собственной вины.

– Если с ней что-нибудь случилось…

– Перестань! Она благоразумная девушка. Я знаю, что все будет хорошо, – сказал Джеймс беззаботно. Но в глубине души он не был так уверен. Ему было неясно, зачем она поехала в гавань.

Прибежал Гарри. Его охватила странная грусть, когда он посмотрел на Алексиса. Он не очень-то любил этого твердолобого грека, но не хотел делать ему больно. Как же ему сказать?

– Береговая охрана нашла утонувшую женщину. Я только что слышал это по рации. При ней нет документов, Алексис, и полиция считает, что это может быть Керри.

Он встретился взглядом с Алексисом и вздрогнул: тот выглядел совершенно уничтоженным. Алексис закусил нижнюю губу.

– Это не может быть Керри – она отлично плавает.

Он посмотрел на волнующееся море, на волны, яростно накатывавшиеся друг за другом. Самые лучшие пловцы могли погибнуть при таком шторме, но он отказывался верить, что море унесло ее жизнь. Отец не зря называл ее дочерью моря.

В мрачном молчании они пешком направились к гавани, где лежало тело женщины, накрытое белой простыней, слегка колыхавшейся от ветра.

Алексису было плохо.

– Я не могу.

Джеймс обнял его за плечи со вздохом огромного облегчения.

– Если Керри находилась в состоянии наркотического опьянения, имела темные волосы и не была беременна, она может лежать под этой простыней. – Он поднял край простыни и кивнул. Он предположил все это, увидев следы от иглы на ее ступнях, когда простыню приподнял ветер.

Алексису от облегчения хотелось улыбаться, хотя он смотрел на труп женщины.

– Сэр, – перебил его мысли офицер, – нам только что удалось выяснить, что леди с такими приметами наняла судно.

– Какое судно? Это яхта? – спрашивал Алексис с возрастающей надеждой.

Офицер посмотрел в свой блокнот.

– «Адония». Она заплатила за недельное плавание. – Он показал в сторону моря. – Отплыла в том направлении.

– Это она. Мы с ней плавали на этой яхте, – объяснил он Джеймсу. Оглянувшись, он спросил: – Мы можем нанять катер?

Море становилось бурным. Единственной надеждой Алексиса было то, что Керри сумеет справиться с «Адонией». В глубине души он знал, что она хороший матрос.

«Адония» покачивалась на волнах в укромной бухте Алонниссоса. Это прибежище должно было дать Керри уединение, которого она так жаждала, и напоминало ей о нескольких прекрасных днях, проведенных с Алексисом.

Этим утром она совершила бодрящую морскую прогулку. Погода не была такой скверной, как в тот день, когда она покинула гавань в поисках дельфинов. Она вздохнула: ей не хотелось признаваться, что она сбежала от Алексиса. Это было место, где ей хотелось быть самой собой, – это был рай. Рай, где она впервые почувствовала привязанность Алексиса.

Керри осторожно ступила на покачивающуюся палубу. Взглянув на бухту, она счастливо улыбнулась и спустилась вниз, чтобы оставить свою покупку.

Положив свежие вишни в миску, она взяла несколько ягод. Фрукты были ее единственной пищей, и все ради ребенка, который развивался внутри ее. Она осторожно села за стол: живот уже мешал ее движениям в ограниченном пространстве. И она любовно прикоснулась к стене. Здесь был зачат ребенок, но не это было важно. Похоже, что только она заботилась об этом ребенке. Она нежно погладила себя по небольшому животу. Мальчик или девочка – это не будет иметь для нее значения.

«Как интересно!» – подумала она. Поняв, что беременна, она сразу почувствовала все симптомы. Тошнота появилась в первый же день вместе с усталостью, апатией и слабостью.

Сейчас она чувствовала то же самое. Ей нужно было прилечь хотя бы на несколько минут.

Когда Керри открыла глаза, было уже темно. Она с трудом смогла сесть, хотя чувствовала себя немного лучше. Усталость подкралась незаметно, и ей надо было отдохнуть, чтобы не упасть в обморок, как когда-то в офисе Алексиса.

Ей захотелось пить. В этот момент она услышала, как кто-то ступил на трап. Эти шаги были до боли знакомыми. Она подняла глаза, уже зная, кого увидит.

– Как это, черт побери, по-твоему, называется? – последовал убийственный вопрос из дверного проема. Низкий раздраженный голос не допускал никаких возражений. Алексис был в ярости.

Он подошел ближе. Каждый его мускул был напряжен. Он стоял, нависая над ней, и выглядел как разъяренный хищник, но вдруг Керри стало безразлично. Она молча села на кровать. При одном взгляде на него сердце ее разрывалось на части.

– Я задал вопрос!

Ну вот, все начиналось заново. Нужно будет подчиняться, уступать, раболепствовать. Проведя рукой по мокрым волосам, она посмотрела на Алексиса и виновато сказала:

– Извини. Я…

– Извинений недостаточно. Поднимайся. Мы возвращаемся в Афины.

Керри посмотрела в его напряженное, утомленное лицо.

– Пожалуйста, Алексис, я не могу! Я больше не могу так! – умоляла она, ища у него сострадания. Но лицо Алексиса было непроницаемым.

– Можешь и должна. – Он помог ей встать. – Как ты можешь быть такой безрассудной, Керри? Петрос и моя мать слишком стары, чтобы так волноваться из-за тебя! О чем ты, черт побери, думаешь!

Слезы жгли ей глаза. Он ничего не сказал о своих переживаниях. Очевидно, у него их не было.

– Слезами горю не поможешь. Тебя искала вся полиция, ты это понимаешь? А теперь надо возвращаться – все о тебе беспокоятся. Я, – он ткнул себя пальцем в грудь, – я очень зол на тебя. Думаю, нам надо поторопиться, потому что, если я останусь здесь дольше, я сделаю что-то такое, о чем мы оба будем сожалеть!

Керри встала. Она взяла пакет с вишнями, но Алексис схватил ее за руку и потащил к трапу.

– Оставь пакет.

– Но я…

– Я сказал – оставь!

Алексис потащил ее к гавани, где был пришвартован «Челленджер». К той самой гавани, где Керри видела, как он целовал Маршу. Поняв, что происходит, Керри остановилась как вкопанная и повернулась. Ей теперь было все равно, и она тоже захотела сделать ему больно.

– Я слышала, что ты говорил. «Я не хотел, чтобы это произошло вот так!» – передразнила она.

– И что это значит? Ты подслушивала?

– Да! Ты… ублю…

Алексис, сильнее сжав ее руку, безжалостно прервал ее:

– Замолчи! Я сказал это, да! И еще сказал много другого. А теперь идем! Поверь, с меня довольно!

Керри на секунду уступила и сделала шаг вперед.

– Ты не любишь меня?

– Я?

– Не отвечай вопросом на вопрос, черт возьми! Конечно, нет. Ты сказал, что не любишь. Я только хотела бы, чтобы ты… – Она всплеснула руками. – О, я не знаю! Я только хотела бы, чтобы у меня не было такой сердечной привязанности.

Она с трудом подавила рыдания.

– Когда есть привязанность, всегда есть боль, – ответил он резко.

Ну, по крайней мере, он понимал, что причиняет ей боль! Утешало то, что он тоже был обижен, и все-таки она чувствовала себя виноватой в том, что была причиной всех этих ненужных страданий.

Ей нужно будет уехать из Греции. Завтра она вернется в Англию к своей единственной любви – Питеру.

– Иди на яхту, – приказал он не терпящим возражений тоном.

Она сбросила его руки с плеч.

– Оставь меня!

Не говоря больше ни слова, она ринулась по трапу, вбежала в салон и села на диван. Алексис полез в холодильник за напитками. Он поставил перед ней апельсиновый сок, поднял телефонную трубку и приказал отправляться. Себе он налил бренди.

Путешествие началось в полном молчании. Алексис, нахмурясь, смотрел на нее. Она не торопясь пила сок, не смея сказать ни слова, потому что за его мрачным, раздраженным взглядом видела что-то еще, но не понимала что.

Алексис смотрел на Керри. Все, чего он хотел, – обнять ее. Но он не мог. В эти несколько дней все думали, что она погибла. Он благодарил Бога, что этого не случилось. Он много молился за последние дни.

Алексис тоже устал. Все эти дни он совершенно не отдыхал и был теперь так утомлен, что не понимал, была ли это Керри или только мираж.

Керри волновалась. Она чувствовала на себе озабоченный взгляд Алексиса. Он молча наблюдал, как она борется со своими эмоциями. Наконец первая слеза потекла по ее щеке. Потом еще. Она не могла их остановить. Ее плечи начали судорожно вздрагивать. Она ничего не могла поделать. Все было потеряно. Потеряно навсегда!

Она настолько перестала себя контролировать, что не заметила, как Алексис сел рядом с ней, прижал к себе, целуя ее мокрые соленые щеки, уговаривая перестать плакать, держа ее так крепко, что она, наконец, почувствовала себя в безопасности в его сильных руках. Рядом с ним ей было тепло и надежно, но она напоминала себе, что это ложное прибежище. Особенно теперь, когда он признался, что не любит ее. Или нет? Она не могла вспомнить этого.

– Пойдем, дорогая, не надо плакать.

Его голос не был раздраженным, он был нежным.

Алексис убирал волосы с ее лица так ласково, что она задрожала от желания. Он покрыл ее глаза бесчисленными поцелуями. Достав из кармана платок, вытирал ее лицо так нежно, с такой любовью… Обнимал ее до тех пор, пока слезы не прекратились, и от этого она смутилась еще больше. Видя, что Керри успокоилась, он прошептал:

– Мы должны поговорить прямо сейчас. Пойдем куда-нибудь в более укромное место.

Керри смущенно посмотрела на него. Проглотив слезы, она тихо спросила:

– Куда?