Электронная библиотека » Тимофей Грановский » » онлайн чтение - страница 13


  • Текст добавлен: 10 февраля 2021, 21:25


Автор книги: Тимофей Грановский


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Лекция 25 (21 Января)

Мы представили обзор войн Карла V с Францем I. Мы видели, что Франция не извлекла никаких внешних выгод из долгой и напряженной борьбы за итальянские владения: но выгоды эти были другие, нежели те, за которые пошел Карл VIII в поход 1494 г.; об их влиянии мы скажем впоследствии. Теперь перейдем к внутренней истории Германии, к движению в ней реформационных идей в промежуток войн между императором и королем французским.

Мы видели, что мир Нюрнбергский положил конец явной открытой вражде обеих сторон. Но отдельные факты показывают, как он был непрочен. В следующий же год за его годом, в год 1533-й, Германия уже потрясена была междоусобной войной по поводу возвращения в свое герцогство изгнанного герцога Вюртембергского. Еще в начале Реформации, именно в 1519 г., герцог Ульрих Вюртембергский, человек весьма горячего, строгого и сурового характера, собственной рукой убивший рыцаря Гуттена, угрожавший жизни собственной супруги, был изгнан из своего герцогства восставшими подданными и членами Швабского союза, недовольными его действиями. В это время он познакомился с новым учением и принял его горячо к сердцу; он жил сначала в Швейцарии, потом переехал к знаменитому лингвисту Филиппу Гессенскому. Филипп, самый даровитый из протестантских князей этой эпохи, понял всю важность князя-протестанта во главе Вюртембергского герцогства. С другой стороны, с этими религиозными видами соединились политические расчеты: когда герцог был изгнан из Вюртемберга, Швабский союз передал все бремя управления его владениями Габсбургскому дому. Фердинанд смотрел на них уже как на свои собственные. Внезапно ворвался Филипп Гессенский с швейцарскими наемниками и со своими ландскнехтами в Вюртемберг; австрийское войско было разбито при Лауфене, дальнейшее сопротивление оказалось невозможным, и в 1534 г. принужден был Каданским договором (в Богемии) согласиться на восстановление герцога Ульриха. Этот факт показал смелость и энергию протестантских князей: они начинают уже наступательное движение, они помогают один другому в деле нового учения. Но это новое учение начинало внушать сильные опасения не одним католикам. Когда новые идеи являются в обществе, они тотчас подвергаются искажению в умах людей горячих и мало просвещенных. С проповедью Лютера соединилась проповедь других проповедников, принадлежавших к многочисленным сектам, дотоле бесплодно протестовавшим против католической церкви. К числу таких сект относились анабаптисты, по мнению которых крещение, принятое в детстве, без участия воли и разума человека, не было действительно. Они усилились сначала в Саксонии: участь Томаса Мюнцера заставила саксонских анабаптистов разойтись в разные стороны Германии, но, проходя ее, они продолжали проповедовать свое учение. Их преследовали не одни католики, но и лютеране, и швейцарские реформаторы. В 1533–1534 гг. они нашли богатое поприще для своей деятельности в городе Мюнстере в Вестфалии. Город Мюнстер был прежде городом строго католическим и таким продолжался до XVIII века, так что здесь католическое духовенство пользовалось большими, даже чрезмерными правами. Он принадлежал епископу: когда первые движения оказались в Германии, граждане, тяготившиеся господством епископа, пристали к протестантам не столько по убеждению, сколько для того, чтобы ослабить это духовное владычество. После многих борений, о которых мы не можем говорить здесь в подробности, епископ должен был согласиться на допущение в город протестантских проповедников. В числе их был некто Ротман, человек замечательный в тогдашнем движении, с весьма хорошими формами, умевший привлечь к себе доверие, осторожный, красноречивый, но в мнениях своих анабаптист. Он до того подействовал на народ, что епископ был удален и граждане предприняли преобразование своего общественного быта. Но в то же время явились в город люди, более смелые и крайние в своих стремлениях, ставшие во главе движения. Это были сначала Иоанн Маттис, нидерландский хлебник из Гарлема, потом Иоанн Бокгольд, портной из Лейдена. Последний, как видно из дошедших до нас известий, не лишен был даже поэтического таланта, человек с весьма горячей фантазией, смелым характером, но почти без всякого образования. Они-то смутили жителей города новыми, неслыханными дотоле учениями: они проповедовали многоженство, основываясь на ложном понимании некоторых текстов Ветхого Завета, уничтожение частной собственности и восстановление нового Израильского царства. Избраны были пророки, отправляемые ими для проповедей на все пространства Германии. Потом они начали совершенные преобразования городского совета. Дело шло уже не об утверждении протестантства в Мюнстере, а совсем об иных целях: не мюнстерские граждане уже управляли движением, а толпа пришельцев из Нидерландов. Дело такое не могло не обратить на себя внимания. Епископ Мюнстерский, курфюрст Кельнский с гессенскими войсками подступили к городу. Но в городе были богатые запасы, жители не думали сдаваться и оставались в надежде на сверхъестественную помощь; после убиения Маттиса место его занял Иоанн Лейденский. И тогда обнаружилось страшное явление: Бокгольд принял титул царя нового Израиля; он назначил 12 апостолов, прикосновением руки давал дар пророчества. Каждый день он сидел на площади Мюнстера на престоле Давидовом и судил бедных граждан.

Некто Книппердоллинг, вследствие увлечения или просто от страха сделавшийся кровожадным, был сделан бюргермейстером, первым министром царя израильского. И в то же время исполнял при нем должность палача. Казни совершались ежедневно; они, сверх того, сопровождались страшными оргиями: у царя нового Израиля был огромный гарем, неверных жен он наказывал смертью, как за преступления противорелигиозные. Учение анабаптистов проникло и произвело тревогу в прирейнских селениях. Это заставило употребить против него все усилия: Мюнстер взят приступом (1535 г.); Ротман погиб в сражении; Иоанн Лейденский был взят и предан страшной казни. В Мюнстере самые следы Реформации были уничтожены, и он остался, как сказано, надолго строго католическим городом.

Зато рассеянные остатки анабаптистов продолжали в тишине свои движения. В 1560 г. некто Мено дал новую форму анабаптизму; он отделил отсюда все примеси политические, все, что касалось светского общества, и основал известную секту меннонитов, известную и в Европе, и в Америке; ныне сохранилась только догматическая часть этого учения: ему преданы большей частью люди низших классов, не думающие о преобразовании государства ремесленники, земледельцы.

Эти уклонения не мешали, однако же, правильному развитию лютеранизма. Надо было дать новому учению какие-либо канонические книги, на которые бы могли ссылаться его приверженцы. На основании аугсбургских решений составлены были протестантами символические книги их учения. Можно сказать, что с этой минуты внутреннее движение протестантизма замкнулось: протестанты, нападавшие на католические догматы, сами поставили также догматы своего учения; через составления символических книг протестантизм сам вышел из того неопределенного отрицания, в котором прежде стал он к старому вероисповеданию. Папа Павел III (Фарнезе, 1534–1549), строгий ревнитель католицизма, определил, что он решился наконец собрать всемирный собор для окончания раздоров церкви. Но в самом акте, которым он возвещал свое намерение, были высказаны им угрозы, оскорбительные для протестантов; он говорил здесь, что созывает собор для «уничтожения возникшей ереси». В ответ ему Лютер написал Шмалькальденские статьи, резкий протест, где высказаны им условия, на которых католицизм мог бы, по его понятиям, соединиться с протестантизмом. Но ясно было, что этих условий нельзя было принять: принять их католицизму – значит, отказаться от самого себя и потерять все свое значение. Между тем князья, протестантские и католические, продолжали не доверять одни другим. В 1538 г. при посредничестве императорского вице-канцлера Гельда (Неld) католические князья заключили в Нюрнберге оборонительный и наступательный союз в противодействие Шмалькальденскому; только вмешательство Карла V остановило тогда оружие обеих партий. Но, оставляя в стороне подробности, мы можем вынести вкратце следующий итог всего этого движения: в результате оказалось, что движение доселе кончилось в пользу протестантизма. В 1539 г. умер Георг Саксонский, строгий, деятельный и умный защитник католицизма; занявший его место брат Генрих был слабее его и притом уже наклонен к протестантизму, сын его же Мориц Саксонский явно и решительно стал на стороне последнего. Этому князю суждено было играть впоследствии важную роль. Другой князь, Иоахим II, курфюрст Бранденбургский, в 1539 г. перешел также к протестантизму, принял причастие под обоими видами, но сохранил в своих землях новое учение с остатками многих католических форм. То же самое сделал около того же времени, именно в начале 1540 г., курфюрст Фридрих II Пфальцский. Имперские города один за другим переходили на сторону протестантов. Наконец, герцог Брауншвейгский Генрих, беспокойный, фанатичный ревнитель католицизма, силою был изгнан из своих владений протестантами. Он сам поднял полемику: Лютер отвечал ему, как следовало ожидать и как он всегда делал, в резких и грубых выражениях, обозначив это в самом заглавии возражения: Wider den Hanswurst. Генрих Брауншвейгский был разбит, изгнан и при попытке возвратиться был взят в плен ландграфом Гессенским. Таким образом, до 1544 и 1545 гг. Реформация постоянно шла вперед; она укрепилась не только в умах, но и получила политическое значение; сильные князья Германии были на ее стороне и теснили князей католических. И в самом деле, в ней было что-то искусительное даже для духовных владетелей: брак и наследственность тех владений, которыми они пользовались дотоле пожизненно. Архиепископ Герман Кельнский разрешил проповедь протестантизма в своих владениях и имел намерение сам вступить в брак, несмотря на сопротивление тамошнего духовенства и университета.

Архиепископ Альбрехт Майнцский также не противодействовал новому учению; имея много долгов, он предложил капитулу Магдебургскому и Гальберштадтскому свободу в отправлении протестантского богослужения, если они заплатят его долги, – факт, хорошо характеризующий тогдашние времена и понятия.

Пора было положить конец этому брожению, этому неопределенному порядку вещей. До какой степени не утвердились еще тогда понятия о законности, можно видеть из примера ландграфа Филиппа Гессенского, человека, впрочем, умного и талантливого. Он женат был разом на двух супругах и с согласия Лютера, оправдавшего это текстом. Еще в 1541 г. император приглашал немецких протестантов и католических князей съехаться в Регенсбург для мирных переговоров: Лютер не поехал, ибо видел здесь западню со стороны католиков; он неохотно согласился даже на поездку Меланхтона. Со стороны католической присутствовал здесь кардинал Контарини, один из самых изящных, благородных прелатов католицизма, как справедливо отзывается о нем Капке. Он был чужд того строгого, крайнего направления, которое начинало брать верх в Италии; он понимал необходимость внутреннего преобразования в области католицизма. Кардинал приехал с готовностью на уступки; действительно, между ним и Меланхтоном решены были некоторые пункты, они согласились во многом; спорные пункты они согласились предоставить решению собора. Но такое примирение партий было невозможно. Папа отказал кардиналу в признании сделанных им уступок. Лютер негодовал на Меланхтона, говоря, что он был обманут и увлечен в сети дьяволом. Регенсбургский сейм обличил только бесплодность усилий той умеренной партии, во главе которой хотел стать Карл V. В 1544 г., окончив войны с Францем миром в Крепи, он начал готовиться к решению раздоров в Германии; он вошел в переговоры с папой, чтобы собрать собор в Триденте. Вообще с самого начала заметно было, что папы не очень охотно поддаются на сознание соборов; они видели хорошо, что при каждом их власть более или менее проиграна. Но собор, собиравшийся в Триденте из католического духовенства, не мог иметь успешного влияния на протестантов, которые наперед объявили, что не согласятся на его решения. Император также знал хорошо, что при данных условиях собор не кончится ничем: он готовил войска в Нидерландах, в Тироле, в Италии. Папа ссудил императора большой суммой денег для успеха этого Крестового похода против протестантизма. До 1546 г. война не начиналась: между тем в этот год умер Лютер, не предвидевший ее начала. Конечно, немногие исторические личности оказали такое влияние на судьбу человечества, как Лютер, разорвавший единство западной церкви. Мы увидим, насколько достоин он славы, которой пользовался и пользуется.

Лекция 26 (24 января)

Мы сказали о смерти Лютера, происшедшей в то время, когда протестантству грозила величайшая опасность. Нам предстоит теперь определить вкратце значение Лютера, указать, насколько справедливы, с одной стороны, возводимые на него обвинения, с другой стороны, то безусловное уважение, которым он пользовался и долго еще будет пользоваться. На Лютера падали обвинения не со стороны одних католиков: и между приверженцами нового учения он нашел многих и самых горячих противников. Обвинения этих последних были не лишены некоторой основательности, по крайней мере с логической точки зрения. Лютера упрекали в непоследовательности: в самом деле, посягнув на религиозную реформу, Лютер думал заключить свои действия в сфере только догматической; для него очищение догмата составляло главную, можно сказать, исключительную задачу. Он не понял того, что, касаясь великого здания католицизма, он в то же время касался всего средневекового государства. Еще в начале его деятельности от него уже отделились некоторые из его сподвижников, между прочим, Карлштадт, привлеченный им вначале к протестантству, впоследствии пошедший далее. Лютер разорвал великое единство католической Европы, но он не удовлетворил вполне тревожным ожиданиям людей своего времени: в конце XV и начале XVI столетия мы видели какую-то поэтическую настроенность умов, какое-то ожидание лучших судеб для человечества, и, когда выступил Лютер, от него ждали осуществления всех этих надежд, к его деятельности примкнули все эти ожидания. Но деятельность Лютера была только отрицательная: он разорвал Европу на две половины, он посеял в ней семя раздора и на этом одном успокоился. Конечно, его реформа имела впоследствии влияние, какого он не предполагал, но можно с достоверностью сказать, что, если бы сам Лютер знал об этих последствиях, он бы отрекся от них. В 1530-х годах он попытался уже замкнуть внутреннее движение протестантизма составлением символических книг: ему казалось, что задача реформы уже исполнена, что все нужное для этого сделано. Но другие полагали, что ничего еще не сделано и что дело только начинается. Таким образом, он не удовлетворил требованиям более последовательных умов и вместе с тем оскорбил католическую партию. Тем не менее его реформа относится к числу событий величайших: результаты ее были обильны, хотя не соответствовали первоначальным целям реформатора.

Когда умер Лютер, место его заступил Меланхтон. Еще менее Лютера имел он призвание стоять во главе реформационной партии, особенно в ту тяжкую минуту, которая наступила для протестантства в 1546 году. Мир в Крепи развязал Карлу руки: он мог теперь посвятить исключительное внимание делам церкви. В декабре 1545 года открылся собор в Триденте; между тем император собирал войска, сносился с папою и готовился вооруженною рукою решить протестантский вопрос в Германии. Немецкие князья сначала не хотели верить этой грозившей им опасности: только тогда, когда не было уже возможности сомневаться, когда было перехвачено письмо императора к католическим кантонам Швейцарии, обличавшее его замыслы, только тогда они начали готовиться к борьбе и издали протест свой. Император со своей стороны не скрывал уже своих намерений, он наложил имперскую опалу на Филиппа Гессенского и курфюрста Саксонского Иоанна Фридриха. Бывшие члены Шмалькальденского союза готовились к войне, и надо сказать, что в эту минуту перевес был все-таки на их стороне: они превышали Карла силами, они даже могли не впустить его в Германию, ибо проходы Тироля были в их руках. Но в Совете Шмалькальденского союза не было согласия. Даже важнейшие союзники, Филипп Гессенский и курфюрст Саксонский, не ладили между собою: последний надеялся, что все можно еще будет кончить мировою сделкою, а ландграф Гессенский требовал быстрого движения, и последствия показали, что он был прав. Один из лучших вождей немецких ландскнехтов Шертлин фон Вуртенбах предложил даже поспешным движением на Регенсбург захватить там императора и соединенных католических князей, и это движение, может быть, имело бы полный успех, если бы приняли предложение опытного вождя; потом он предложил идти на Тироль, чтобы перехватить там шедшие на помощь императору войска из Италии, и на это предложение также не согласились. Карл между тем стоял в Тироле; он дал подойти итальянским войскам, папа прислал ему 10 000, из Нидерландов также явились войска, и он начал военные действия. Первоначально выгоды были еще на стороне протестантов; если бы тогда же они дали битву, победа, вероятно, осталась бы еще на их стороне. Но время было пропущено. Император вступил в Швабию; протестантская армия шла рядом с ним и не делала никаких попыток вступить в битву. Император стоял лагерем в Гингене, когда пришло известие, переменившее ход дела, об отпадении от протестантства Морица Саксонского. Он был сын Генриха Саксонского и перешел на сторону протестантов. Мориц принадлежал к младшей линии Саксонского дома; это был ревностный протестант, талантливый, молодой князь, на которого всего более протестанты возлагали свои надежды. Когда его родственник Иоанн Фридрих Саксонский пошел в общем ополчении на императора, он вдруг получил известие, что Мориц от имени императора занял его земли и объявил себя на стороне последнего. Фридрих должен был поспешить в свои владения. Наемные войска скоро разбежались; испуганные города отозвали назад свои дружины; остался один ландграф Гессенский, который, разумеется, не мог держаться один, уехал в свои владения и там готовился к защите.

Карл приступил к подчинению Западной и Южной Германии. Он действовал быстро и решительно. Ульрих Вюртембергский, некогда столь стремительный и деятельный, устарел и, опасаясь новых несчастий, смирился пред императором, заплатив ему огромную сумму и обещая служить ему. Города, на которые наиболее надеялись протестанты, сдавались один за другим, несмотря на то что у них было множество запасов и огромные средства для обороны. Аугсбург, который был тогда одним из первых городов Германии, обладавший огромными военными запасами и артиллерией, когда Буртенбах предложил защищать его, отвергнул его предложение и согласился на тяжкие условия сдачи императору. Одним словом, Западная и Южная Германия находились под властью Карла. Архиепископ Кельнский, обнаруживший склонность к протестантизму, должен был сложить с себя сан свой и уступить место другому, более надежному защитнику католической церкви. Зато Северная Германия представляла Карлу мало надежд на успех: здесь протестантское учение крепко пустило свои корни, города готовились к упорной обороне; Иоанн Фридрих был с восторгом принят своими подданными, выгнал Морица и овладел собственными городами последнего, кроме Дрездена и Лейпцига. Гуситы проснулись: в Праге собрались чины и явно выразили намерение снять венец с Австрийского дома; то же движение оказалось в Лузации, Моравии и Силезии, куда проникло прежде гуситское учение.

Но Карл не терял времени, как это делали протестанты. Весною 1547 года он явился на Эльбе. Курфюрст Иоанн Фридрих, человек лично бесстрашный, но плохой полководец, не ждал такого быстрого движения; он стоял у Мюльберга (Muhlberg) с 6000 войска, тогда как у Карла было 27 000; войсками последнего начальствовал один из знаменитейших тогда полководцев, герцог Альба. Он под неприятельским огнем перевел войска через Эльбу. Саксонцы разбежались почти без битвы; курфюрст оказал личное сопротивление, но был ранен, сбит с коня и взят в плен (24 апреля 1547 г.). Эта неудача ослабила, но не сокрушила сопротивление протестантов. Император произнес над курфюрстом смертный приговор – поступок первый в таком роде, невозможный прежде без определения и согласия курфюрстов. Иоанн Фридрих услышал об этом приговоре с чрезвычайным равнодушием. По всей вероятности, император не имел прямого намерения его исполнить и хотел только напугать курфюрста. Он требовал от последнего приказания сдаться тем из его городов, которые еще держались: курфюрст согласился; во-вторых, он потребовал, чтоб Иоанн Фридрих отказался от курфюршества и передал его Морицу: курфюрст согласился и на это требование; но когда император потребовал, чтоб он признал власть и решения Тридентского собора, курфюрст отказался решительно. Судьба его была решена: он подвергся вечному заточению. Земли его переданы Морицу, но сыновья его, впрочем, получили часть отцовского наследия в Веймарском герцогстве и Тюрингии. Мориц Саксонский, Иоахим Бранденбургский явились ко двору императора с покорностью.

Оставался только один ландграф Филипп Гессенский. За него ходатаем был зять его Мориц. Он заключил с императором такое условие: было положено, что Филипп явится ко двору Карла и изъявит полную покорность и готовность исполнять требования Карла; с своей стороны, Карл обещался не наказывать его ни смертью, ни конфискацией, ни заточением. Филипп прибыл в Галле, где находился император; он явился с многочисленной свитой, спокойный, веселый, уверенный в безопасности. Он вошел в залу с улыбкою на устах (18 июня). На коленях он просил императора о прощении; но улыбка не раз появлялась на его лице, и стоявшие близко слышали слова Карла: «Я отучу тебя смеяться». В тот же вечер ландграф за обедом у герцога Альбы был арестован. Карл не мог устоять против искушения наказать двух главных противников Филиппа и курфюрста Саксонского. На возражения Иоахима Морица он отвечал, что не обещался наказывать ландграфа вечным заточением, но что император имеет право сократить или увеличить срок заточения: Филипп был отправлен в Нидерланды, где его содержали очень строго.

Теперь Морицу Саксонскому пришлось пожинать плоды своей измены: тесть его находился в плену, протестантская партия находилась в изнеможении. Только некоторые города, и в том числе особенно Магдебург, подавали героический пример. Магдебург принял до 400 протестантских священников, бежавших из своих паств, обещал помощь каждому, кто пострадает за новое учение. Карл обращался с Германией, как с испанской провинцией; он ввел в нее огромное количество испанских и итальянских войск, собирал огромные суммы с немецких городов. Никогда не был он могущественнее.

Но это могущество было так велико, что возбудило опасение папы. Мы имеем положительные известия, что папа был огорчен такою решительною победою над протестантами, ибо ему теперь угрожал не менее опасный перевес императора. Действительно, папа отозвал свои войска и перестал давать деньги Карлу. Собор Тридентский, собранный для решения тогдашних вопросов, не мог внушить доверия протестантам: он состоял из лиц, принадлежащих к орденам, известным своею ненавистью к протестантству. В первых же решениях собора обнаружились его отношения к последнему: перевод Вульгаты был признан каноническим текстом; все те учения католицизма, на которые протестанты наиболее нападали, признаны в прежней силе и даже еще в большей; предание поставлено наряду со Священным Писанием. Карл был недоволен этими решениями: он требовал, чтобы по крайней мере они хранились в тайне, ибо их гласность отнимала последнюю надежду на примирение с протестантством. Папа перевел собор в Болонью: император запретил своим духовным представителям переезжать туда; таким образом, собор разделился. Глазам Европы представилось зрелище: императора, торжествующего над протестантами, и папы, недовольного этим торжеством.

Но у Карла теперь с большею силою возобновились надежды, которые имел он прежде; он хотел создать умеренную среднюю партию и стать с нею выше папы и реформаторов. С этою целью он созвал в Аугсбурге (в сентябре 1547 г.) с обеих сторон богословов, известных своею умеренностью. Со стороны католиков явился здесь главным Юлий Пфлуг, Наумбургский епископ, человек с большим запасом знаний и самый умеренный между католиками; со стороны протестантов бранденбургский богослов Агрикола. Они-то составили постановления Аугсбургского интерима, которые долженствовали иметь окончательную силу до постановлений собора. Эти постановления состояли в следующем: власть папы значительно ограничена; духовные получили позволение вступать в брак; причастие для мирян установлено под обоими видами; зато удержали свою власть епископы и все обряды службы католической. Относительно важнейших догматов, имевших решиться на соборе, в интерим вставлены неясные места, допускавшие возможность различных толкований: ясно, что этим постановлениям сообщена была сила неполная и нерешительная.

Ясно было, что император стал главою этой новой церкви. Папа отрекся от решений этого сейма; баварские и другие строго католические герцоги также отвергли его положения. В протестантах он возбудил также негодование: в большей части Северной Германии они не были приняты; Магдебург отказался признать его; Мориц Саксонский колебался, будучи связан словом, данным чинам, не принимать никаких нововведений. Он созвал в Лейпциге знаменитых богословов: главою был Меланхтон (1548 г.). Мы видели предшествовавшую деятельность Меланхтона: это был человек высокой учености; недаром получивший название наставника Германии. Но он был слабого и уступчивого характера, и когда не стало крепкого и неукротимого Лютера, Меланхтон явился не способным занимать его место по этой слабости и уступчивости. Есть замечательное письмо, оставшееся после него, в котором видны даже следы раскаяния его в прежних поступках. Лейпцигским интеримом он навлек негодования протестантов; он отверг некоторые статьи Аугсбургского интерима, но признал много статей, весьма к нему близких. Меланхтон признал здесь власть папы, «буде она направляться будет ко благу церкви, а не ко вреду ее». Положения этого сейма изданы под названием Лейпцигского интерима; он был принят большею частью протестантов, хотя не возбудил также доверия. Карл думал положить конец сопротивлению Германии взятием самого упорного города Магдебурга. Он выбрал исполнителем своей воли Морица. Недоставало только этого, чтоб окончательно погубить Морица в общем мнении и отнять у него возможность играть роль, сообразную с его талантами и средствами. Характер его подвергся различной оценке со стороны ученых. Одни в нем видели глубокого, дальновидного политика, который сознательно поступал так, видя с самого начала невозможность сопротивляться Карлу и выжидая благоприятных обстоятельств; другие видели в нем честолюбца, даровитого и бессовестного. Но характер его всего лучше объясняется тогдашним временем, теми политическими понятиями, которые тогда господствовали. Он был, бесспорно, не только талантливый, но гениальный человек, лишенный, впрочем, понятия о политической чести. Он сначала, конечно, не имел другой цели, как овладеть землями Иоанна Фридриха, и для достижения этой цели перешел на сторону императора. Приписывать ему уже тогда намерение оставить впоследствии императора нельзя. Но когда обстоятельства приняли другой оборот, тогда в нем проснулись другие надежды. В 1548 г. он был уже противником императора втайне, но мог еще обмануть его. Карл во всем доверял ему. «Где немцу обмануть испанца или итальянца», – говорил он. Оказалось, что немец действительно обманул их.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации