Текст книги "Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота»"

3. Религия и церковь

Познакомившись с жилищем владельцев дома и их внутренним бытом, мы можем теперь выйти в окружавший их внешний мир и в первую очередь попробовать рассмотреть его самую важную в жизни людей того времени часть, которой являлась религия.

Отражая господствующую роль религии в жизни общества эпохи Сервантеса, церковные строения были не только носителями главных превалирующих архитектурных стилей, но и важнейшими, а зачастую и самыми крупными зданиями городов. Они, по существу, представляли собой центр жизни всех тех населенных пунктов, как больших, так и малых, где они находились. Соборы и церкви являли собой символы веры всех своих прихожан, в которых люди искали духовной, а порой и физической защиты, и где они находились ближе всего к верховному Вершителю их судеб. Все встречавшиеся в храмах жители оказывались равными перед Богом, тогда как их строительство, посещение, поддержание и защита были в эпицентре их бытия. Все члены семей Сервантесов были глубоко верующими людьми, а некоторые из них выбрали для себя жизнь в монастырях и пожизненное служение Богу. Так сестра Мигеля Луиза уже в семнадцатилетнем возрасте оставила мирскую жизнь и ушла в монастырь кармелиток в Алкала, где она находилась вплоть до своей кончины почти 60 лет, осуществляя иногда полномочия настоятельницы.

В эпоху Сервантеса церкви были не просто местом, куда люди приходили молиться Богу и участвовать в религиозных ритуалах и праздниках, но и служили некоторым мирским целям, поскольку нередко представляли собой единственные большие помещения в поселениях, где жители могли собраться вместе для обсуждения и решения своих общих дел. Даже обычная деловая жизнь горожан сосредоточивалась зачастую вокруг главного храма поселения или в примыкающих к нему кварталах. Как и в прошлом, церковь оставалась для всех знакомым, уютным и приветливым зданием, где можно было получить утешение, моральную поддержку или совет как при встречах с другими жителями, так и со стороны приходских священников. Церковный колокол призывно возвещал о начале очередной службы, предстоящего праздника и отбивал своим звоном часы дня и ночи, что было очень важно для жителей в эпоху, когда домашних часов ни у кого еще не было. Прихожане старались успеть к началу очередной службы, и когда она начиналась, все собравшиеся вставали, наблюдая и слушая процессию входящих священников, церковного хора и служителей, начинавших петь церковный гимн.

Ко времени Сервантесов в литургии Испании и других стран Западной Европы уже полностью господствовало мелодичное грегорианское пение в сопровождении органа. Участники богослужения вставали, становились на колени и садились в соответствии с принятым ритуалом, но сами они активной роли в нем не принимали. Лишь немногие из прихожан понимали латынь, но тогда проповеди уже начали произноситься на местном языке. Они продолжались обычно около получаса, которые отсчитывались водяными часами, находившимися на алтаре перед проповедником. Священник для этого поднимался на возвышающуюся кафедру, осенял крестом собравшихся, а затем переходил к теме проповеди, зачитывая сначала ее короткий текст из Евангелия на латыни, и затем переводил на язык прихожан. Иногда он прибегал к наглядным примерам для иллюстрации смысла и главной идеи проповеди во славу христианской добродетели. Такие примеры священник брал из истории, религиозных легенд, библейских сюжетов, жизни святых или из современных событий. За проповедью мог последовать сбор пожертвований в пользу церкви или на другие цели или начаться процедура причастия. После ее завершения служба подходила к концу, а священник мог до этого попросить прихожан помолиться за саму Церковь, за мир и благополучие и даже за известных им конкретных людей. Для этого все участвующие становились на колени, и все вместе произносили молитву. После этого священник оглашал свое последнее благословение, отмечавшее конец службы.

Католическая церковь Испании при поддержке своих верных верующих вела особенно жесткую и активную борьбу с любыми проявлениями или даже намеками на возможное проявление ереси. В этих целях она уже в 1480 г. учредила Инквизицию – свое самое жестокое и воинствующее учреждение, которое время от времени проводило целые кампании по выявлению и наказанию еретиков, прибегая даже к пыткам и сожжению обвиняемых на кострах прямо на городских площадях при большом скоплении жителей. В отличие от других стран континента, где Рим тоже вел ожесточенную войну с протестантами и другими еретиками, только в Испании это движение было полностью подавлено и не было построено ни одной протестантской церкви. Для испанцев эпохи Сервантеса и даже на протяжении последующих более 200 лет католическая религия была не только единственной официальной религией, но и единственной религией, которая могла обеспечить спасение души – главную надежду верующих. Те, кто были католиками, по их мнению, были всегда правы. Инквизиция в стране была запрещена лишь в 1820 г. Совершенно справедливо можно отметить, что преследование еретиков, в том числе протестантов и других, происходило в целом ряде стран Европы – достаточно вспомнить хотя бы Варфоломеевскую ночь во Франции или силовые попытки подавить протестантизм в Германии и Швейцарии, – однако оно нигде не продолжалось столь длительно и столь упорно, как это случилось в Испании.

По сравнению с другими католическими странами именно Испания пережила самые острые периоды религиозного фанатизма, который не только тесно переплетался с беспрекословной верностью населения своим королям, но и с экстремальными суевериями, которыми самые очевидные жизненные события не только отдельных людей, но и на национальном уровне, объяснялись действием сверхъестественных сил. Даже при возникновении массового голода или страшных эпидемий такая слепая вера в божественную волю и силу в качестве наказания за грехи и потому в бессмысленность принятия каких-либо необходимых и доступных мер в борьбе с ними не позволяла стране и людям преодолевать должным образом подобные бедствия.

Такая общенациональная непримиримость к принятию и проведению надлежащих перемен вела к постепенному отставанию Испании в том закономерном развитии, которое осуществлялось в других странах Западной Европы. Испанская королевская власть в своем слиянии с могуществом церкви той эпохи растратила большие преимущества и богатства страны, созданные в том числе за счет ее заморских колоний, на бесконечные и бездарные войны вне своих границ и на борьбу с ересью, ничего не предприняв для улучшения положения своего населения. При постоянном снижении уровня жизни людей и росте безработицы до критического уровня служение в государственном аппарате и в церкви становилось единственным средством для устройства жизни сотен тысяч молодых людей. Согласно оценкам, к середине XVII века свыше одного миллиона людей в Испанской империи занимали религиозные должности и почти 450 000 работали в правительственных учреждениях, которых должно было содержать постоянно бедневшее население за счет уплаты непомерных налогов. Вся семья Мигеля Сервантеса и он лично испытывали на себе эти трудности на протяжении почти всей своей жизни. Именно тяжелые жизненные условия в стране заставляли великого писателя искать их улучшение через работу в государственных учреждениях, в том числе на службе в органах колониальной администрации.

4. Одежда и костюмы

Одежда и костюмы испанцев на протяжении столетий были ярки и нарядны. Каждая провинция или этническая группа страны имела свои собственные привлекательные особенности, проявляя свою богатую выдумку в дизайне, крое, цветах, комбинациях разных материалов, разнообразии сочетаний отдельных элементов костюмов, в том числе исторически столь популярных в стране шляп самых разных форм и размеров. В эпоху Сервантеса такое разнообразие и разноцветье в одежде людей продолжало свою активную жизнь прежде всего в сельских местностях Испании, тогда как в городах она значительно потускнела и упростилась. Те не менее костюмы, платья, наряды и украшения в те времена имели большое значение как фактор определения социального статуса людей. Сам Сервантес нередко использовал описание одежды дам и идальго в качестве свидетельств их принадлежности к благородному сословию, их высокой родовитости или носителей изящного и утонченного вкуса, который мог быть доступен только потомственным аристократам.

Дворянин-идальго тогда почти всегда носил плотно сидящий на нем жакет или камзол с высоким твердым воротником, плотно обтягивающие короткие панталоны с шелковыми чулками, накрахмаленные фижмы, неизменный классический испанский плащ с широкополой шляпой-чамберго и повешенной спереди на портупее шпагой. Такой плащ со шляпой в ту пору был удивительно популярен и стал обязательным атрибутом героев испанских пьес Золотого века и в последующие десятилетия. При жизни Сервантеса плащ стал даже обязательной частью костюма каждого дворянина-идальго. По принадлежности к привилегированному сословию мы должны представлять себе героя нашего повествования одетым в такой привычный и обычный костюм того времени.

У дам самым популярным нарядом в ту эпоху были платья на обручах, но в 1639 г. по королевскому указу они были запрещены, поскольку своим профессиональным костюмом его сделали уличные женщины. Платья дополнялись роскошными накрахмаленными фижмами и кружевами, широкими яркими накидками на бедрах. Волосы укладывались на голове в форме короны-диадемы, на которую по тогдашней моде обычно надевали головной убор с перьями или женскую шляпку с бахромой и богатым жемчужным украшением. Во всех торжественных случаях требовалось носить перчатки. При выходе на прогулки дамы накладывали на свои лица тяжелый слой красной и белой пудры. Самыми популярными подарками для женщин были духи и надушенные ими вещи. Особенно широкое распространение тогда получили пропитанные духами таблетки, которые обязательно лежали в расшитых вышивками дамских сумочках, повсюду сопровождавших их хозяек. Другими обычными подарками среди богатых людей тогда были золотые цепочки, султаны-плюмажи, кольца, кожаные перчатки, кружевные носовые платки, а также разных фасонов распятия из дорогих материалов.

Богатые люди обставляли свои особняки и дома роскошной и зачастую итальянской или французской мебелью, украшали их драпировками, большими кружевами, огромными вазами и дорогими коврами, а также расшитыми золотой и серебряной нитью балдахинами. Даже свои кареты они стремились использовать для демонстрации их безудержной роскоши, покрывая их золотыми и серебряными безделушками. На все эти кричащие украшения тратились такие бешеные средства, что в 1611 году был провозглашен королевский указ, ограничивавший приобретение предметов подобной неумной вычурности.

5. Развлечения

Во времена Сервантеса, как и в любую эпоху и несмотря на жизненные невзгоды, люди искали возможности хотя бы коротко забыть про них в проведении праздников и игр. Основными развлечениями испанцев во времена Сервантеса были в первую очередь довольно многочисленные религиозные праздники. Даже в наши дни таких праздников в Испании больше, чем в других католических странах Европы. Паломничество для участников походов к церковным святыням тоже было праздничным событием и привлекало немало верующих. Популярностью пользовались также устраиваемые общинами встречи жителей для совместного исполнения песен и танцев. Периодические представления кукольных спектаклей, групп циркачей и выступления небольших театральных трупп, в свою очередь, собирали зрителей на площадях, улицах и в больших дворах.

Самыми популярными играми в те времена были бои – соревнования двух больших групп всадников на лошадях с копьями для демонстрации верховой езды, в которых вместо железных копий использовались тростниковые палки. Другой игрой всадников на лошадях было продевание небольших установленных колец копьями на полном скаку. В определенные праздники проводились инсценированные битвы христиан с маврами, в которых неизменно должны были побеждать первые. Шахматы, рыцарские поединки, фейерверки, пение под гитару и другие музыкальные инструменты собирали своих участников и любителей. Игры в карты и кости на деньги увлекали так много людей, что в Испании тогда росло число специальных игорных домов, где такие развлечения продолжались по 24 часа с нередким обеспечением участников едой, напитками и даже туалетами, чтобы им не приходилось в противном случае покидать проводимые азартные сеансы.

Студенты университетов, а особенно активно в Саламанке и Алкала, устраивали для развлечений всякого рода шутливые игры и выходки, придумывали всевозможные ночные сражения, скандальные схватки, которые для успокоения разгулявшейся молодежи порой требовали вмешательства специальной полиции этих учреждений. Каждая учебная церемония в университетах тоже были поводом для студентов устраивать собственные праздники.

Растущую популярность в эпоху Сервантеса в Испании стали приобретать театральные представления профессиональных артистов. Севилья, где Мигель провел часть своего детства, с ее большим населением, очень привлекала труппы бродячих актеров. Из-за отсутствия специальных помещений простые театральные спектакли давались на уличных площадях и в городских тупиках. Они становились настоящим большим развлекательным событием для взрослых и детей, на которое стекались жители близлежащих кварталов. Есть все основания предполагать, что маленький Сервантес вместе с членами своей семьи и соседними детьми неоднократно присутствовал на таких представлениях. Впоследствии он станет одним из активных авторов многих пьес и интермедий, некоторые из которых сохранились до наших дней. Особую известность в его время или несколько позже приобрели пьесы талантливейшего Лопе де Вега, а также Кеведо, Тирео де Молина и Кальдерона. Лопе де Вега оказался родоначальником того театрального жанра, который получил название испанской драмы Золотого века и у которого было много талантливых последователей.

Эти пьесы представляли собой в первую очередь комедии интриг, основанных на ряде довольно схожих происшествий и проявлениях таких самых типичных жизненных эмоций и чувств, как любовь, ревность, честь и месть. Данный театральный жанр получил также известность в качестве драмы «плаща и кинжала», поскольку меч/кинжал и плащ играли важную роль в создании и/или разрешении конфликтной стороны интриги. Пьесы, написанные в этом жанре, а их действительно было много, стали подлинным популярным зрелищем. Автор «Дон Кихота» на протяжении всей своей жизни оставался его высоким ценителем и поклонником, несмотря на литературные дуэли с некоторыми из сочинителей таких пьес, в том числе с их основоположником и талантливейшим представителем в лице Лопе де Вега.

В ту пору в Мадриде уже действовали два театра, но в стране существовало несколько солидных театральных трупп, которые ездили с гастролями из города в город, давая представления на одной из их площадей.

Сервантес оказался ранним поклонником театра и часто посещал театральные представления. Еще в школе иезуитов он попал под сильное влияние одного из своих учителей отца Асеведо, который был страстным поклонником театра и большим ценителем популярного тогда драматурга и организатора театра Лопе де Руэда. Отец Асеведо буквально заразил своего ученика любовью к театру и поклонением своему театральному кумиру, а впоследствии оказал влияние и на сами постановочные произведения будущего автора. Первые представления гастролирующей труппы де Руэда Сервантес увидел, по всей вероятности, во время ее приезда в Севилью в 1564 г. Он был настолько потрясен увиденным, что даже годы спустя в прологе к своей книге «Восемь пьес» не мог не отдать должное сценическому таланту этого человека, отметив: «Он вызывал восхищение своей пасторальной поэзией, и в этом отношении ни тогда, ни с тех пор у него не было равных». После этого первого знакомства Мигель снова побывал на спектаклях де Руэда уже на городской площади Сеговии во время одной из многочисленных поездок с отцом по разным городам страны. На этот раз будущий писатель был настолько поражен удивительной скромностью театральных атрибутов, костюмов и декораций, что не устоял от того, чтобы не записать своих впечатлений. «…Весь их багаж, – отметил он, – может быть умещен в один мешок и состоял из четырех белых овчиных шкур, украшенных золотистого цвета кожей, четырех бород и париков вместе с четырьмя крюками». Занавесом служила пара одеял, наброшенных на протянутую веревку. Несмотря на примитивность сценических атрибутов, театральные представления в стране завоевывали все больше и больше любителей, а сам Сервантес уже в довольно молодом возрасте начнет пробовать свое перо в написании пьес и будет серьезно заниматься драматургией в течение всей своей жизни.

Однако самым большим праздником и развлечением для масс во времена Сервантеса, как и в предшествующие и последующие столетия, была коррида, или бой человека с быком. По мнению многих историков, это представление уходит своими корнями к римскому цирку, где устраивались бои между разными животными и людьми. Другие считают, что схватка человека именно с быком была привезена на Иберийский полуостров завоевавшими его арабами. Среди других животных, как предполагают специалисты, бык был выбран для поединка с человеком потому, что в отличие от них он почти всегда нападает первым. Эта его природная особенность позволяет человеку не просто его убивать, а защищаться от его нападений, проявляя при этом не только смелость, но и грациозное изящество движений вместе с искусством верховой езды, ловкостью и находчивостью, что в сочетании с развевающимся в разные стороны алым плащом и элегантным обтягивающим костюмом тореадора превращает такую схватку в настоящий захватывающий спектакль-фиесту, который вызывает такой восторг среди любителей подобных зрелищ.

Во времена Сервантеса и до конца 1600-х годов участниками боя могли быть только представители благородного сословия, которые в таком поединке с диким зверем демонстрировали свои мужские достоинства их любимым, своим сверстникам и более слабым представителям сильного пола. На исходе XVII столетия вместо дворян-идальго стали появляться профессиональные тореадоры, которые, как правило, были выходцами из нижних сословий и вели бой с животным не сидя верхом на лошади с помощью копья, а на ногах и со шпагой, что существенно изменило зрелищный характер корриды, но этого Сервантес уже не увидел при своей жизни.

Вместе с другими любителями этого развлечения Мигель занимал свое место на той площади города, где оно проводилось. Обычно это происходило на центральных площадях, окружающие дома которых служили зрителям в качестве трибун. Публика занимала каждое окно, каждый балкон и все крыши. Для увеличения мест для зрителей дома на таких площадях специально строились с максимумом окон и балконов. По периметру арены ставились специальные трибуны, что позволяло присутствовать на корриде сразу нескольким тысячам ее поклонников. Конечно же, в своем детстве Мигель вместе со своими сверстниками очень любил играть в корриду, как это делают многие испанские дети и сегодня.

6. Школа и учеба

Познакомившись с той средой и условиями, в которых протекала жизнь семьи Сервантеса и его самого, мы можем снова вернуться в Севилью, где одиннадцатилетний Мигель готовился возобновить занятия в школе. Там он тоже стал учиться в престижном учреждении отцов иезуитов, которое посещал, как предполагают историки его жизни, вместе со своим двоюродным братом Хуаном – сыном его дяди Андреса.

Выше мы уже упоминали о тех предметах, которые изучали школьники в тогдашних учебных заведениях, и теперь можем коснуться характера самого образования. Оно, как и в Средние века, оставалось пронизанным всевозможными суеверными представлениями и невежеством и исходило из утвердившегося и, казалось, незыблемого принципа единства страны и религии. Образованию детей стали уделять несколько больше внимания, чем это было в недавнем еще Средневековье, при растущем понимании того, что они должны быть лучше подготовлены для обеспечения своей личной жизни и дел страны в целом. Общая программа их подготовки для будущего предусматривала: в первую очередь – воспитание и внедрение в них уважения к Всевышнему королю и родителям с самого первого года учебы; овладение умением читать и писать, а также говорить на испанском языке с кастильским произношением в восемь лет; на третьем году обучения они должны были овладевать знаниями арифметики, алгебры и геометрии; четвертый год школы, то есть для учеников десятилетнего возраста, добавлял к другим предметам географию и вводил запрет на чтение всяких мирских комедий, поскольку они «служили приманкой дьявола для ослабления слабой натуры» детей; изучение священной и светской истории добавлялось, когда ученикам было 10,11 и 12 лет, а в последующие два года проходило овладение иностранными языками. Использование латинского языка в школах, хотя овладение им далеко отставало от испанского, тем не менее служило средством доступа для учащихся к более широким источникам идей и культуры. Конечно, для той эпохи такая программа представлялась довольно насыщенной и впечатляющей, но в большинстве случаев на практике она оставалась всего лишь желательной к исполнению, но не осуществляемой на деле.

Общая атмосфера в школах была очень суровой. Учитель очень внимательно следил за поведением своих подопечных и при проявлении ими малейшего нарушения дисциплины, непослушания или нерадения обрушивал на «виновного» удары хлыста по спине или рукам. Как и все его современники, призванные составлять будущую элиту страны, Мигель вместе со своими однокашниками прошел тогдашнюю суровую школу обучения разным наукам программы образования. В его случае мы можем видеть наглядные и серьезные «плоды просвещения», что в немалой степени было также результатом его личных способностей, прилежания в учебе и большим интересом к целому ряду предметов, а также удивительно рано проявившейся необычной страсти к чтению и редкой тягой к знаниям вообще.

Испанские университеты времен Сервантеса постепенно обновляли свои программы обучения, вводили в них новые предметы и расширяли тематику утвердившихся дисциплин, но в них надо всем продолжала довлеть средневековая схоластика с ее словоблудием и бесконечными теоретическими диспутами, аргументами, спорами и доказательствами. Главным научным предметом по-прежнему считалась теология, которой должны были подчиняться и следовать за ней все остальные дисциплины. Ее центральное значение в программах образования определяло даже более высокую оплату труда ее преподавателей.

В то время как в других европейских странах акцент в университетах все больше ставился на изучении таких естественных наук, как анатомия, физика, ботаника, география, и на применении их достижений и знаний в других областях в практической жизни, в Испании главное внимание продолжало сосредоточиваться на бесконечном и нередко беспредметном обсуждении теоретических проблем. К их числу относились жаркие споры о таких вопросах, как, например, о языке, на котором говорили ангелы, или о том, состоял ли небосвод из металлической оболочки или похожей на вино жидкости. Студенты оказывались в мире абстрактных аргументов и философских силлогизмов, тонувших в реках многословия без всякого практического смысла или значения. Многие учащиеся при отсутствии соответствующего воздействия преподавателей продолжали считать высшую математику надуманной болтовней и колдовскими вывертами и не хотели заниматься ее изучением. Учебные пособия оставались старыми и подолгу не пересматривались с учетом прогресса наук. Лабораторий практически не существовало, а хорошие карты были редкостью, и это – в стране с широкой морской навигацией, которая в эпоху открытия земель Нового Света дала миру среди прочего и прекрасную картографию.

У нас нет твердых сведений о том, что Сервантес прошел полный курс университетского образования, и если так было, то в каком городе он учился. Однако его редкая эрудиция и широкие знания во многих гуманитарных областях, которыми насыщены его литературные произведения, говорят о том, что он приобрел их в одном из высших учебных заведений или в напряженном процессе активного самообразования, а возможно, в сочетании того и другого.