Текст книги "Доктор, у меня чешется мир"

Тимур Соколов
Доктор, у меня чешется мир

Книга издана при поддержке Красноярского представительства Союза российских писателей

© Соколов Т.В., 2019

Фортунократия

ПРЕАМБУЛА

После появления данного рассказа, а также ему подобных текстов, меня предостерегают. «Будь осторожен! – пугают меня. – Все написанное материализуется! Ты что же? Хочешь, чтобы наша Страна развалилась?» Отвечаю: нет, не хочу. Более того: сам настойчиво предостерегаю своей «Фортунократией» всех-всех-всех. Демонстрирую, что бывает, когда… в общем, сами увидите. Я показываю: как НЕ надо делать.

История – как кусок мокрого мыла, который выскальзывает из рук и улетает, непослушный, куда-то под ванну. По самой непредсказуемой траектории, в глубокую темень, что таится под огромным чугунным белым резервуаром…

Ну а поскольку История скользит в ту сторону, что менее всего предсказуема, считайте сей рассказ моим вкладом в величие России. И в единство Страны. Идейное и физическое.

КОНЕЦ ПРЕАМБУЛЫ

* * *

– Девушка, дайте, пожалуйста, один билет «Эксклюзив-шанс», – молодой человек, переминаясь с ноги на ногу и пряча шею от утреннего ветерка, сунул ассигнацию в окошко киоска.

– Опа! Двадцать пять штук! – обрадовался счастливец. – Девушка, опять два билета, пожалуйста.

Поковыряв следующие, парень обрадовался еще больше: – По полтиннику каждый!

«Купить еще? – подумал он. – В любом случае, сбудется то, что предначертано».

– Еще четыре, девушка…

– Опа… А где выигрыш? – разочаровался наивный.

* * *

А в это время рухнула Советская Империя. Рассыпалась, как горох из дырявого пакета, и одной из горошин явился красивый, но Вольный Город Прекрасноярск…

Новые правители (старый Крайсовет) собрались в Зале бывшего Краевого исполкома.

– Слово предоставляется главе Движения «Свободный Прекрасноярск» Владиславу Бибикову, – объявил спикер с бесстрастным лицом.

Бибиков взошел на трибуну.

– В период борьбы с прежним режимом, – начал тот, подергав узел галстука, уж очень не вязались сия удавка и пиджак с его диссидентской бородой, – мы выступали под знаменем антикоммунизма. Большевистский режим пал, их идеология сдохла. В головах граждан возник известный идеологический вакуум. Дабы укрепить свой авторитет среди населения, предлагаю придумать идеологию. Иначе у власти мы не удержимся. Если хотите – можно придумать религию… Коммунистам присущ красный цвет, фашистам – коричневый. Идеалы же демократии – бесцветны. Мы, наша партия, все это время были в одном стане с демократами, но вскоре они все перегрызутся… Чем кормить народ будем? Я не хлеб и не зрелища имею в виду, а идею, за которую и умереть не стыдно. У меня все.

– Слово предоставляется Кридскому Анатолию Ивановичу.

– Предлагаю не изобретать велосипедов, а вернутся к доброй старой идее Монархии. Самая, на мой взгляд, подходящая мысль. Император, Царь или Князь – как угодно назовите, – только монарх станет знаменем, под которым может слиться воедино наше разобщенное общество, простите за тавтологию. Только он может быть верховным арбитром, поставленным Самим Богом над нами. Богом – а не каким-то безликим «vox populi».

Следующий оратор (забыл фамилию) – верещал об идеалах Демократии, сыпав такими словами, как «по Партийным спискам», «Ветви власти», «Верхняя и Нижняя Палата», «Правовое Государство», «Президент», «Парламентская Система», «Ветви власти» (опять!) и закончил длинной тирадой об «Американской мечте», которую предложил перекрасить в «Русскую».

Следующий:

– Нельзя дважды войти в одну реку! «Пан тайер» – «все течет, все изменяется». Да и что за мода? Что значит «придумать Государственную Идею»? Что за навязчивость? Идея должна возникнуть сама. Снизу. Пусть народ выбирает кандалы по вкусу… Насчет кандалов – шутка. Простите.

– Нам давно известно об остроумии предыдущего оратора, поэтому обижаться не будем. А здоровое зерно в его словах есть. Предлагаю объявить конкурс на лучшую Национально-Государственную Идею…

* * *

Утром во всех газетах на первых полосах здоровенным жирным шрифтом, а также по радио и по телевидению было объявлено «…идеи присылать по адресу: Главпочтамт а/я 1625».

* * *

Сидит комиссия за длинным столом, заваленным конвертами. Сидит и корчится от смеха, аж до боли в животах.

– Глянь, вот например: «Предлагаю такую идеологию, при которой все есть, полные прилавки, низкие цены, высокая зарплата!»

– Или вот это: «Надо изолировать всех подонков…»

– «Отменить деньги – только натуральное хозяйство!»

– «Возродить культ Бахуса!» Вот это классное предложение!

– Смотри, тоже неплохо: «Бесплатный портвейн по субботам!»

– «Легализовать наркотики!»

– «Чтоб не было всех «черных»!

– «Чтоб сосед музыку громко не включал!» Ой, не могу… «И чтоб червонец вернул!»

– «Чтоб не было «этих»!

– «Чтоб не было «тех»!

– Детям – мороженое!

– Бабе цветы!

– Ой, блин… Смех и грех.

– С ума народ сошел, – пробормотал Бибиков, – чушь собачья… Стоп… Слушайте…

Красномордые члены комиссии, сморкаясь и вытирая слезы, еле сдерживая спазмы, притворились, что слушают.

«Уважаемые господа! Наша жизнь лотерея. Судьба правит миром, она давным-давно определила жребий каждого из нас, избежать которого не удастся, как ни старайся. Она всегда права. Античная философия, равно как и христианство, полна фатализма. Но христианский фатализм – пессимистичен, он предлагает сидеть сложа руки и ждать, ибо что ни делай – все равно свершится Воля Божья. Так стоит ли напрягаться? Античный же фатализм – вершина оптимизма: греческие герои, зная, что не миновать воли суровых мойр, совершали подвиги, воевали, путешествовали, гонялись за минотаврами. Гектор знал день и час своей гибели, но тем не менее храбро выступил навстречу Ахиллу, зная, что поединок завершится не в его пользу. Так лучше погибнуть героем, если гибели все равно не миновать. А Эдип, царь фиванский… Всем известна его история. Предлагаю Идеологию, если хотите – Религию. Фортуна – ее Верховное Божество. А вы – Ее жрецы. Жребий должен стать основным инструментом принятия решений. Судьба Сама решит за вас – что делать. Лотерея будет основным законом Государства, заменой Конституции и Уголовного права.

С уважением, «Большой любитель всяческих лотерей»

Члены Комиссии во главе с Бибиковым решили пригласить автора письма на закрытое заседание Высшего Совета Вольного Города Прекрасноярска.

* * *

Предложение было принято на «ура». Наш герой, назовем его Константин Налимов, был назначен начальником Отдела пропаганды Исполнительного Совета Вольного Города и главным идеологом правящей партии «Свободный Прекрасноярск».

Начались реформы.

* * *

…Утром 15 мая 199… года все было правильно. Дворник подметал. Редкие прохожие куда-то спешили. Прохлада проникала за воротник и пыталась отрезвить того, кто до сих пор пьян.

Вдруг на столбе возник плакат: «Колесо Фортуны! Играйте и выигрывайте! Самая захватывающая лотерея!» В нижних строках описывались условия, при которых каждый может не только выиграть, но и проиграть некую сумму. Днем к киоскам Города выстроились длинные очереди желающих испытать благосклонность Фортуны. И тем приятней победить, зная, что в любой момент можешь оказаться в долговой яме. Началась эпидемия. Люди, заражаясь новой чумой, вынуждены были снимать с себя последнюю рубаху, продавать квартиры, залезать в долги…

Следующим этапом внедрения Новой Идеологии стала прямая агитация и пропаганда: листовки, плакаты, календари, телевидение, радио, пресса…

В Городе начался бум: граждане до костного мозга отравлены фатализмом.

В августе 199… года на Главной площади был снесен памятник Ленину и воздвигнут новый: античная статуя – женщина с лавровым венком на голове, а на пьедестале надпись: «ФОРТУНА».

Вскоре судьба стала принимать непосредственное участие в общественной и государственной жизни. На Главный Балкон бывшего Исполкома выходил Исполнительный Совет в полном составе, а на площади собирался народ – посмотреть, как будет приниматься судьбоносное решение. Выносили золотую урну и два шара – черный и белый. Уполномоченное лицо показывал народу пустую урну, опускал в нее оба шара и, потрясся, не глядя доставал один. Белый – значит «да», черный – «нет».

Пару месяцев спустя Фортуна начала участвовать в выборах. Называли кандидатуру, «тянули» шар. Так выбрали префектов и депутатов Парламента. Подумали о том, что пора ввести пост Президента.

Шесть кандидатов вышли на балкон. В первом туре Фортуна сказала «да» троим из них. А во втором – одному. Им оказался начальник Отдела пропаганды – Константин Налимов.

* * *

Через три недели при помощи Всенародного Лотерендума был принят закон «О жеребьевках в Судебных инстанциях». Теперь Фортуна стала указывать, кто виновен, а кто нет. Такое изменение уголовно-процессуального права сделало нового правителя необычайно популярным.

9 декабря Парламент решил принять проект закона… Не важно какого. Президент был против. Парламент в ответ предложил провести Всенародный Лотерендум. Президент же предложил Всенародный Лотерендум на тему: нужно ли проводить Всенародный Лотерендум или нет. Тогда Парламент предложил Всенародный Лотерендум о том, нужно ли проводить Всенародный Лотерендум по поводу Всенародного Лотерендума… ну и так далее… Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы 12 декабря 199… года Налимов не разогнал Парламент и не расстрелял депутатов. Этот шаг хоть и был, мягко говоря, антиконституционным – вызвал широкое одобрение у народных масс.

Президент получил диктаторские полномочия.

* * *

После Нового года зарплату уже выдавали в зависимости от жребия, а через месяц деньги вообще отменили. Товар в магазинах стал отпускаться только так, как угодно Судьбе…

* * *

6 марта Налимов вышел к народу с «Речью с Балкона»: – Сограждане! Вчера меня посетила сама Богиня Фортуна! Которая сказала, что не только свобода человека, благосостояние и социальное положение зависят от Нее, но и жизнь человеческая. И это естественно! Как Наместник Фортуны, как русский человек, предлагаю внедрить в жизнь национальный вид лотереи – «русскую рулетку»!

Народ рукоплескал, но нашлись и несогласные. Кто-то крикнул:

– Почему вы вводите закон без жеребьевки?!!

– А как по-вашему: кто в большей мере орудие Фортуны? Я – Ее ставленник, или два глупых шара?!

Пока, в качестве эксперимента, ввели это новшество в сферу уголовного права. С тех пор подсудимому подносили шестизарядный «кольт» с одним патроном, или два стакана – один из них с ядом.

* * *

Укоренение фатализма среди народных масс вызвало резкое разделение народа на два класса. Одни плюнули на все, впали в пессимизм, бросили работу, перестали заботиться о своей внешности, бомжевали, тихо деградировали. Другие, вооружившись авантюризмом, проявляли себя на всю катушку: кто в бизнесе, кто в политике, кто в криминальной сфере… Кстати, для жуликов началась «лафа»: никаких законов, кроме законов Фортуны. В газетах росли колонки криминальной хроники. Дабы увеличить законопослушность граждан, «русская рулетка» стала применяться при любой мелочи: опоздание на работу, безбилетный проезд…

Особенно ожесточилась охота за «зайцами»: в автобус врываются автоматчики и дают очередь по пассажирам. По логике погибают только «безбилетники». Если у кого «студенческий» или «пенсионное» – тот просто обязан остаться в живых. В обычный рейсовый врываются двое автоматчиков, а в скоростной «полторушник» – трое.

* * *

В мае 199… года Президент снова вышел с «Речью с Балкона»:

– Сограждане! Отныне каждого кандидата на любой государственный пост, будь то депутатский мандат, министерский портфель или президентское кресло, будет ждать либо смерть, либо победа. Так будет справедливо. Судьба при помощи свинца отсеет неугодных.

Народ рукоплескал.

Кандидату подносили «кольт» с одним патроном. Такая система приводила наверх людей решительных и далеко не трусливых. Тем, кто жаждет депутатских привилегий, но дрожит за свою шкуру – теперь во власти делать нечего. Правда, находились «злые языки», которые проводили параллель между политиками и уголовниками – но «злые языки» отсекали.

Вскоре обнаружились злоупотребления: например – оба стакана с ядом, или револьвер с шестью патронами. За это расстреливали, но уже без всякой надежды на благосклонность Фортуны.

* * *

Летом Правительство взялось за экономические рычаги, приступив к регулировке рыночных отношений, повышая качество потребительской корзины. Рота автоматчиков врывается на рынок… Или по городу едет грузовик с солдатами: огонь по киоскам, витринам… Выживает конкурентоспособнейший.

* * *

И в третий раз вышел Налимов с Речью.

– Сограждане! Братья и сестры! Вчера меня посетила Фортуна и еще раз напомнила, что жизнь человека в ее ведении. Только она имеет право решать, сколько каждому отпущено на грешной земле. Каждого гражданина должна коснуться Ее справедливейшая длань! Прямо сейчас Она сойдет к вам, братья и сестры, и удостоит каждого из вас своим вниманием!

…Пауза. Несколько секунд… Никто ничего не понял… Вдруг толпа ожила и разродилась бурными аплодисментами. Никто не заметил, что Площадь окружена полком ВДВ. Через мгновения овации потонули в треске автоматных очередей. На площади паника: кровь, визг, вопль, стоны… Через пятьдесят секунд десантники невозмутимо покинули площадь. В живых остался тот, кому улыбнулась Удача.

Началась Эпоха Великого Страха.

Люди как никогда стали бояться ударов Судьбы. Свинцовых ударов. Улицы опустели. Каждый дрожал за свою шкуру, сидя в четырех стенах. Но и это часто не спасало: в любой момент могла ворваться полиция, выбив, или взорвав дверь.

Нашлись некоторые отчаянные, решившие, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Смерть, мол, придет – и на печке найдет. Эти типы сколачивали шайки себе подобных, занимались разбоем, грабежами, насилием. Город был поделен между бандитскими группировками. Началось большое «мочилово». Население Вольного Города заметно сокращалось. Дома обезлюдели. Армия и полиция развалились: любой лейтенант становился сам себе генералом. Некоторое время спустя вожди отдельных отрядов стали рваться к верховной власти. Одновременно в городе было от 300 до 500 претендентов, каждый из которых считал себя наместником самой Фортуны, а свой АКМ – орудием Судьбы… Настоящий же Наместник – хозяйничал теперь только в собственной Дворце (бывший Исполком).

К концу декабря от миллионного Прекрасноярска осталось только около 9000 «избранных». К апрелю – 1500, к концу августа – 230. И каждый из оставшихся так или иначе считал себя правителем: кто президентом, кто царем, кто консулом…

На 16 сентября 199… года оставалось 8 Наместников Фортуны плюс усыпанный трупами и овеянный смрадом Город.

* * *

…Президент Налимов по-прежнему сидел во Дворце, и довольно неплохо. Много раз соперники пытались взять резиденцию штурмом, но безуспешно: у Костика был неплохой арсенал, а также запас консервов и выпивки. Водопровод не работал. Отопление тоже. Наместник разводил костер из мебели – прямо посреди собственного кабинета. Коньячок тоже приходился «в жилу»… Раз в неделю Налимов совершал вылазку в город – на охоту за конкурентами. Остальное время сидел в осаде, жевал консервы, пил и отстреливался. Нужду справлял прямо в коридоре.

Вот и в этот холодный осенний день Костик стоял под обшарпанной лестницей затаив дыхание. Ветер, врывавшийся в окна, что в стиле «сталинский ампир», гонял по коридорам газетные комки.

Заслышав осторожные шаги, Президент увидел тень, выдающую хозяина, затем возник рукав кожаной черной куртки. Налимов выскочил из укрытия и в упор дал очередь из «калаша». Враг был застигнут врасплох и рухнул лицом вниз на бетонный пол…

– Последний… – удовлетворенно произнес Костик, опустив ствол автомата. – Итак, кто Ставленник и Любимец Фортуны? Налимов! Кого она оставила в живых? Налимова! Кто есть законный Президент? Налимов! Как зовут тебя, мой первый зам? – Президент перевернул труп и увидел худое заросшее черной бородой лицо. – Коль ты пережил всех, кроме меня – то достоин быть вторым лицом в государстве. Назначаю тебя вице-президентом. Посмертно, – Налимов глупо захихикал.

Медленно, разговаривая сам с собой, он побрел наверх к себе в кабинет. По привычке Костик так и не расставался с оружием.

– А теперь… Я выступал, как Перст Фортуны, решая участь сограждан? Выступал. Но я, прежде всего, сам гражданин – и должен испытать Волю Судьбы на себе. Так будет справедливо.

Открыв ящик стола, Президент вынул револьвер с одним патроном, крутанул барабан и прислонил металл к виску…

– Черт побери, веду себя как голливудский злодей из низкокачественного боевика! – усмехнулся Налимов.

Раздался выстрел…

Город окончательно опустел.

* * *

Через двадцать лет Прекрасноярск вновь будет заселен и отстроен, и уже совсем другой парень стоит у киоска «Спортлото», то радуясь, то огорчаясь – в зависимости от настроений капризницы-Фортуны.

июнь 1997

Порфира – прекрасный саван

УВЕРТЮРА

Спешу сообщить: мнение автора может не совпадать с мнением автора в 2019 году.

Отмечено, что фантасты предсказали все – покорение Космоса, компьютеры, роботов и даже Интернет. Но ничего не писали они о тотальной телефонизации, которая нас с вами настигла в веке XXI. Я имею в виду не сами приборчики-коммуникаторы, которые позволяют проводить удаленные совещания и оперативно передавать журналистскую информацию. Речь идет именно о факте существования личного телефона, привязанного к каждому (!) человеку. Не к дому, не к квартире, не к офису – а к человеку. Ко всем: от кочегара до тракториста; от первоклассницы, не умеющей читать, до полуслепой пенсионерки. Почему я об этом заговорил? Потому что данный рассказ написан в самом начале телефонизации всех моих друзей, коллег, родственников и знакомых. А посему на страницах произведения сотовый телефон присутствует всего два раза. Знал бы – размножил, ибо намекал я в то время на скорое, как мне тогда казалось, будущее. Мрачное, страшное, безмозглое, и которое, слава богу, не случилось. Будем надеяться, что и не случится. Поэтому – глядим в оба, не расслабляемся, дабы не профукать, как уже «фукали» неоднократно. Ибо в начале «нулевых» все казалось очень и очень реальным.

По поводу телефонов. Эпоху личных коммуникаторов следует разбить на периоды, которыми можно оперировать, отсылая к тому или иному времени. Границы периодов могут не совпадать с датами из истории компаний-производителей или компаний-операторов, а также с личными ощущениями отдельно взятых людей (подстраховался).

До 2001 г. Ново-русская эра – мобильники далеко не у всех.

2002–2005 гг. Период Маленьких Монохромных Экранов.

2006–2011 г. Эпоха Слайдеров и Раскладушек. Например, вижу в фильме – у героини телефон-«раскладушка». «О, – думаю, – наверное, картина какого-нибудь 2006-го, самого что ни на есть тучного-тучного, тучнее только предкризисный. То есть когда денег на кино давали столько – снимай-не хочу». Потом гляжу в титрах: так оно и есть, 2006-й. Зависть меня охватывает, чем я тогда думал, в 2006-2008-м? Когда нефть росла от 74 до 138 долларов за баррель?

И наконец…

С 2012 г. Сенсорно-Интернетовская эра.

А вообще-то… Телефоны – раскладушки – слайдеры – смартфоны. За доли секунды прокрутим историю Вселенной в обратном порядке. И осознаем тогда, какая все это мелочь по сравнению с тем фактом, что планета наша – лишь побочный продукт образования звезд. Какой-то ошметок, послед. А мы по нему ходим.

ЗЫ. А еще в тексте есть слово «формовка».

КОНЕЦ УВЕРТЮРЫ

* * *

– Да… Вот он… Вольный Город Краноярск… – колючий декабрьский воздух обжег физиономию Андрея Серпуховского, тяжело приземлившегося со ступенек вагона с двумя большими свертками (перетянутыми накрест веревками) в руках и со спортивной сумкой на плече. Одет он был в толстый коричневый пуховик и здоровенную шапку барсучьего меха – «балдахин», названный так Андреем то ли за сходство с навесом, венчающим трон, то ли за «балду» – то, на что головной убор надет.

– Вот он… Вольный Город Краноярск, – подумал Серпуховской, глядя сквозь морозную дымку на розовощекое здание Железнодорожного вокзала. И двинулся к виадуку, кряхтя, пыхтя, вдыхая морозный воздух и выдыхая белый пар.

Вскарабкавшись по многочисленным скользким ступеням на виадук, Серпуховской остановился отдышаться и окинуть взором ничего не подозревающий, но готовый покориться город с миллионным населением.

Молодой человек поставил свертки на землю, снял рукавицы и, поковырявшись в карманах, вынул мятую пачку «Примы» и коробок. Скрюченными пальцами держа сигарету, он, как хищник, как удав на кролика, смотрел на город.

– Да… Чувствуешь себя прямо-таки конкистадором, высадившимся на terra-incognita-берегу. Вот-вот прибегут туземцы. Наверное, так же чувствовали себя крестоносцы, едва узрели стены Иерусалима. Или евреи под Иерихоном. Или корниловцы на подступах к Екатеринодару.

– Сержант Бу-бу-бу-буев. Ваши документы? – раздалось откуда-то сбоку.

«Вот и туземцы», – подумал Серпуховской, повернувшись. На него вопрошающе строго, но по-джентльменски вежливо смотрели трое в серых бушлатах. Андрюха, с выражением лица типа «началось», вынул из внутреннего кармана паспорт, по-прежнему имевший хождение кое-где в России и подал его «сержанту Бу-бу-бу-буеву».

– С какой целью прибыли в Краноярск? – спросил мент, разглядывая паспорт.

– С целью расширения рынка сбыта, – ответил «ответчик», запахивая расстегнутый верх пуховика, – договор приехал заключать с местной Респечатью на распространение этой газеты, – Серпуховской указал на свертки.

– Что за газета?

– Газета «Опа?» Название такое. Бульварная. Хотите взглянуть? – парень полез было к сверткам, но…

Хлопок по плечу:

– Стоять! Мы сами, – один из «копов», разодрав край бумажной упаковки, выудил три свернутых в трубочку (чтоб не резать веревки) экземпляра. Взглянув на первую полосу, сержант сперва хмыкнул, потом широко и золотозубо улыбнулся.

– Свободен, – буркнул мент, протянул паспорт и газеты нашему герою.

– Газеты дарю, из рекламных соображений, – ответил тот, принимая паспорт.

– Добро пожаловать в Краноярск, – поздравил сержант пришельца и вместе с товарищами направился к зданию вокзала.

Упаковав документ на место, застегнув куртку, поправив сумку на плече и схватив пачки, побрел к зданию вокзала. Надо сказать, в сумке у него была бутыль «Советского Шампанского» и большая коробка конфет, а в «чистом сердце» поздравление с наступающим от редакции газеты «Опа?» и Олега Лаврова лично. Все это предназначалось некой Татьяне Андреевне из ОАО «Респечать», от которой зависело распространение периодических изданий в этом городе.

«А не пройтись ли по беляшам?» – подумал Серпуховской, зайдя внутрь вокзала.

Андрей долго бродил по залам и переходам, с интересом наблюдая разношерстную отправляющуюся, провожающую и встречающую, шляющуюся, сидящую, стоящую толпу. «Народ здесь довольно жизнерадостный», – подумал Андрей. Откуда-то сбоку хрипел типичный «русский шансон» Эпохи Постфедерализма.

Тут и там голоса…

– Подай, мил чек, ветерану Третьей Тюмено-Новосибирской войны…

– Можешь ты нормально идти? Опять наклюкался как собака…

– Мама, я хочу писать, я хочу пи…

– Да можешь ты идти как человек?

– Смотри, какая идет!

– Может, еще по пиву?..

Пахло то чебуреками, то духами, то перегаром.

А Серпуховской шел и шел, глазея по сторонам, мимо цветной толпы, мимо мраморных квадратно-советских колонн, ногами втирая, как и все, грязь в столь же мраморный пол.

Зазвучала откуда-то попса, стихла постепенно.

Андрюха шел мимо лавок, продающих прессу, и оценивал конкурентов по первым полосам газет, а также цветастым обложкам журналов. Прогулявшись по столпотворению, герой оказался у главного входа. Остановившись у лавки, где пухлая продавщица за деньги баловала народ беляшами, решил полакомиться таковыми. Напротив прилавка имелись стоячие столики старосоветского типа.

– Четыре беляша, пожалуйста.

– Разогреть?

– Угу.

Забрав еду на бумажной тарелке, Серпуховской отошел к голубоватому столику и принялся жевать купленное, ругая попсу и шансон. Он не гурман. Ему по барабану качество мяса в беляшах. Ему важно их наличие. Ему не по барабану качество местной «музыки».

TV за спиной продавщицы верещал чего-то:

– Луиза! Ты мне заплатишь за это! Убирайся из моего дома!

– Карлотта! Я тебя уничтожу!

Есть в мире множество вещей, которые раздражают.

«И эти дебильные сериалы – размышлял Серпуховской. – Конечно, можно сказать мне: не нравится – не смотри, но что делать, если «оно» идет по всем каналам в то самое время, когда у меня есть возможность смотреть ТВ. (В эпоху сию еще не было той массы каналов на все возможные вкусы, как ныне.)

– О, Карлос! Мы едем в Европу!

– О! Мы никуда не едем… Оказывается, я твой бра…

Внезапно на экране ТВ возникает картинка: герб города Краноярска – желтый медведь на алом фоне. Через несколько секунд появилась черноволосая диктор с серьезным лицом:

– Экстренное сообщение. Сегодня в 13.15 после визита к генеральному директору ОАО «Горводострой» был зверски убит президент Краноярской Республики Антон Геннадьевич Платонов. Бомба, взорвавшаяся в «Мерседесе», уничтожила также его водителя, трех телохранителей и ранила шестнадцать прохожих. Что послужило причиной или хотя бы поводом к этому варварскому акту – остается тайной и для следственных органов тоже.

Поразило Андрея в этот момент то, что краноярцы никак не отреагировали. «Ну и народец, – подумал он, – у нас бы сразу же началось восстание».

«Ну, убит и убит, – продолжал размышлять парень. – А жизнь продолжается… Э… Нельзя так думать. Нельзя плыть по течению. Может, сейчас начнется кровавый террор, а я тут стою, беляши трескаю?»

Доев последний, Серпуховской вынул из-за пазухи визитку и прочел адрес этой самой… Как ее… Клавдии Расколбасовны… то есть Татьяны Андреевны: ОАО «Республиканская печать», пр. Мира, 97, оф. 201. Повертев визитку, сунул ее обратно и, схватив сумку и пачки, поперся на улицу.

Оказавшись на огромном крыльце, Андрей поразился метаморфозе. «Может эти беляши с марихуаной?» Улица практически опустела. Оставшиеся перемещались раза в два быстрее, чем обычно, постоянно озирались, и, казалось, жались бочком к стенам домов, как снегири в лютый мороз.

– Сюрпризбург! – так Серпуховской обозвал Краноярск.

Откуда-то из-за паровоза-памятника, черным пятном напоминающего нам о краснознаменном прошлом, вынырнула белая «девятка» и резко тормознула у обочины, где шел, ничего не подозревая, мужик в кожаной куртке и «формовке». Тот явно думал о чем-то, не имеющем отношения к реальности – за что жестоко поплатился. Из машины махом выскочили двое в кожаных черных плащах и, схватив несчастного под руки, поволокли в машину. Мужчина орал, пытался вырваться, но двое амбалов сделали свое дело: несчастный был утрамбован на заднее сиденье и в окружении «телохранителей» увезен белой «девяткой» куда-то вдаль…

«Бред», – констатировал факт Андрей и, пожав плечами, побрел к остановке.

Подкатил полупустой троллейбус № 3, в который наш герой загрузился, прижал задницу к холодному сиденью, проколупал на заиндевевшем стекле окно для обзора и уткнулся в него, созерцая архитектуру этого загадочного города.

– Понятно, почему он называется «КРАНОЯРСК», – произнес вслух Серпуховской. – «Из-за обилия строительных кранов. С одной стороны повсеместное строительство делает честь городу: строится – значит процветает… Не то, что наш Кабаканск – сплошной музей сибирской архитектуры середины XIX века… С другой стороны, строительные краны просто стоят, бездействуют…» За рассуждениями Серпуховской не заметил, что в троллейбус набилась куча народу. «Да мне же выходить на следующей!» Андрюха стал пробиваться со своими кулями сквозь толпу, кряхтя, чертыхаясь и слушая «цыканье», «охи» и ворчания.

– Все, – вспотевший герой выпрыгнул из троллейбуса и поставил свою кладь на землю. – Так… Мира, 97… Значит – туда…

Проследовав по подземному переходу и пройдя пару домов, конкистадор оказался у желтого здания с квадратными белыми колоннами. У массивной деревянной двери висела табличка «ОАО Республиканская печать».

Вошел. Большое фойе с седым вахтером, не обращающим внимания на посетителей, газетно-журнальная лавка. Белый потолок, обшитые пластиком колонны и серый ковролин придавали помещению инкубаторскую евросхожесть со всеми офисами России. По Главной лестнице Андрей поднялся на второй этаж и без труда нашел «оф. 201». Постучался. Заглянул «робко»:

– Разрешите?

Вошел, демонстративно поставил пачки перед собой. Три нестарые женщины, сидевшие за столами, увенчанными компьютерной техникой, разом обернулись и всеми шестью глазами агрессивновато взглянули на вошедшего. Две из них гоняли в «Lines», третья – в «тетрис», а тут кто-то приперся…

– Здравствуйте. Я представитель кабаканской газеты «Опа?». Название такое. Прибыл с предложением о сотрудничестве. А Татьяну Андреевну…

– Ее нет, – отрезала рыжая, уже не глядя на посетителя.

– А когда она будет?

– Зайдите через час.

– А что за газета «Опа?» – спросила белая.

– Развлекательная, как говорят – «бульварная». Хотите взглянуть? – Андрюха выудил из пачки несколько экземпляров. – Вот, дарю, – и положил газеты на ближайший стол. – Так я зайду через час?

– Угу, – произнесла черная.

– Я пачки у вас оставлю?

– Оставляйте…

…Серпуховской вышел на свежий воздух… «Надо купить сигарет» – подумал представитель «Опы?», поправив сумку на плече, и двинулся к ближайшему павильону, рядом с которым жестокой пощечиной гражданину краснел гигантский щит: «Платите налоги!»

– Пачку «Примы» за два девяносто, – обратился Андрей к темноглазой крашеной блондинке в голубом фартуке.

Наш герой толком рассмотреть ее не успел, ибо в углу павильона маленький черно-белый телевизор привлек все его внимание:

– …По результатам поименного голосования в Сенате Республики президентом был избран Максим Викторович Сельдин. После чего сразу провел пресс-конференцию…

Сельдин, мужик лет сорока, с колючим взглядом и волевым подбородком. «Вот это я понимаю – вождь! – думал Серпуховской. – Не то что наш: толстый, лысый, аморфный… Тряпка». Далее по ТВ шел фрагмент пресс-конференции:

– Главное направление деятельности моей администрации, – говорил президент, строго глядя в объектив, – борьба с криминальными структурами, которые захватили все сферы нашей жизни. Мы будем вести жестокую борьбу с организованной преступностью, в том числе и с таким явлением, как внезапные похищения людей прямо на улицах города, с помощью которых некоторым деструктивным силам с успехом удалось запугать наиболее впечатлительную часть населения.

– Маргарита Петренко. Газета «Истина». Ваши предшественники говорили то же самое. Однако воз и ныне там. Чем ваши действия будут отличаться от действий предшествующих, так сказать, поколений?