Текст книги "Доктор, у меня чешется мир"

– Возглавлявшим ранее наше государство не хватало жесткости и политической последовательности. Каждый из них не слишком годился на роль президента. Я же и моя команда представляем собой качественно новое в политической жизни страны. К сожалению, наше время закончилось. Спасибо за внимание.

* * *

– …К сожалению, наше время закончилось. Спасибо за внимание.

Президент встал, встала и его свита, после чего глава государства был взят в плотное кольцо шестерых телохранителей и направился к выходу из конференц-зала.

Молчаливо-величественный путь их проходил по широкой пурпурной дорожке, глушившей шаги… Стены коридора евроремонтно отделаны… Молчание нарушил один из «телков», доверительно склонившись к уху президента:

– А этой, как ее… Петренке… Вы зря так ответили. Надо было не очернять их, а сказать, что, типа, трудно им было, но они делали то-то и то-то, за что, мол, и поплатились, ну, наврать что-нибудь… И что ваша администрация будет продолжать начатое ими. То, что вы сказали, никуда не годится. Так чего доброго общественность подумает, будто вы и убили Платонова.

– Гы-гы-гы… – засмеялся было «телок» с бычьей шеей и в черных очках, но был остановлен строгим оком старшего телохранителя.

Президент ничего не ответил, лишь испуганно глянул на «собеседника» и потупил взор.

Группа продолжала движение.

– Если еще раз такое повторится – мы тебя уберем, – ледяным тоном добавил тот, кто следовал сзади.

– Что может быть прекраснее смерти на троне, правда? – произнес шедший справа и заглянул в лица товарищей, ища оценки своего юмора. – Как сказала императрица Феодора, «порфира – прекрасный саван». Ты слышишь меня, презик? – произнес он и «дружелюбно» улыбнулся президенту, похлопав того по плечу.

Группа в лакированных ботинках шагает по пурпурной дорожке.

* * *

Выбравшись из павильона и прошвырнувшись по окрестностям, Серпуховской вернулся в «Респечать».

…Постучался. Вошел. Тетки на сей раз пили чай, ели бутерброды. Черный корейский ТВ на стеклянном столике показывал популярное американское ток-шоу, где сегодня обсуждалась тема: «Эта вечная проблема кухонных комбайнов». Ток-шоу как раз подошло к концу, и на экране возникли титры мексиканского сериала. Во время первого визита Серп не заметил телевизора.

– Здравствуйте еще раз. Не пришла Татьяна Анд…

– Пришла и ушла.

– И когда будет?

– Не знаем. Может через час. Может через два.

– Ясно, – Андрей направился к двери и уже на пороге обернулся. – Ну, как газета?

– Не знаем, еще не смотрели, – равнодушно пожали плечами женщины…

– …Мария Луиза, ты мне заплатишь за это! Я тебя уничтожу! – раздавалось из телевизора вдогонку Андрею, когда за ним захлопывалась дверь…

…Вроде потеплело. Посыпал снег. Серпуховской закурил… «А не пойти ли в ларек? – подумалось ему. – А не выпить ли водки?» И пошел.

Долго ждал, когда покупатель, что стоял перед ним, накупит всего, чего хочет. Долго смотрел в жирный бритый затылок солидного, слегка пьяного дяди. «Этот затылок просит гильотины, – зло подумал Андрюха. – Почему, всегда приходится ждать, почему, когда тебе надо купить какую-нибудь фигушку – перед тобой найдется покупатель, скупающий полпавильона?»

Как только «оптовик», набив пивом до отказа два пакета с ручками, удалился – Андрей оказался у прилавка.

– …Девушка, дайте, пожалуйста «Столичной» за пятьдесят четыре. И стаканчик маленький. И сосиску в тесте. Да, с кетчупом…

Серпуховской отошел к высокому столику, что у окна павильона, и расположился там. Налил. Замахнул. Уставился в окно… «Люблю пить с утра. Солнце светит. Снег блестит. Голова светлая-пьяная… Правда, уже не утро. Но и не утром тоже здорово».

«Хорошая девочка», – подумал Андрей, переведя взгляд на продавщицу. Во время первого посещения павильона он продавщицу не рассматривал – не до того было. «Наверное, деревенская… Что-то в ней есть. Надо разобраться, что именно…» – размышлял парень, выпивая вторую…

По-прежнему падал пушистый снег… Серпуховской, стоя у входа в павильон, с удовольствием наблюдал этот народ, спешащий за чем-то. Город прекрасен. Впереди желтело одноэтажное здание – «сибирское барокко». Через перекресток – Кафедральный Собор… Сибирский ампир…

«Клево здесь», – размышлял Андрей.

Картину лишь портил красный щит рекламы налоговой службы. Как издевательство над людьми. «Налог-точка-ру».

«Надо еще замахнуть…» Андрей вернулся к столику. «Хороший город, – думал Серп, прислушиваясь к жжению (водка!), – менты не ловят пьющих в помещениях». Наш герой уставился на продавщицу. Та не обращала внимания на клиента.

Андрей состроил серьезную рожу и подошел к прилавку:

– Девушка, вы не подскажете, где можно накопать червей?

– Где закопали – там и откапывайте, – ответила павильонщица невозмутимо.

– Между прочим, «Брауншвейский сыр» пишется через букву «г» – «Брауншвейгский», – произнес Серп, тыча пальцем в витрину.

– Ну и что? Какая разница? И вообще, когда знакомитесь с девушками – предварительно вытирайте кекчуп со лба.

– Не скажите. «Какая разница»… – продолжал Андрюха, вытирая «кекчуп», – у нас в газете, например, в словосочетании «четырнадцатого ноября», а конкретнее – в слове «ноября», однажды пропустили букву «р»…

Пару секунд девушка задумчиво смотрела на упаковку «кока-колы» на полу… Вдруг закатиться звонким смехом, прикрыв рот ладошкой:

– А ты из газеты, что ли?

У русских той эпохи было крепко развито благоговейное отношение к рыцарям прессы. Журналисты (как и поэты, писатели, художники) в России – если не как боги, то хотя бы к пророкам запросто приравниваются. Серпуховской это знал. (Один его знакомый набил кому-то морду, после чего со стороны последовал упрек: «Как ты мог! Ты же Журналист!».)

– Ага вот она, – Андрей вынул из-за пазухи «дежурный» экземпляр, специально приготовленный для непредвиденных актов дарения, – фройляйн, хотите «шампанского»? – сказал он, расстегивая сумку.

«Да хрен с ней, с этой тетей… Завтра нового «шампанского» куплю».

– Ну, не могу я вам сегодня подарить грузовик роз.

В ответ девчонка лишь захлопала густо накрашенными опахалами.

Через секунду наш герой был уже по другую сторону прилавка.

* * *

– Ух… – произнес Серпуховской, опрокинув в себя содержимое пластмассового стаканчика, и взглянул на раскрасневшееся, сморщившееся от противной водки личико. Ее звали Настей.

– Покурю пойду, – сказал Андрюха и вышел на крыльцо.

Начинало темнеть. Задымив, он уставился на дорогу… «Еще пару рюмок – и я совершу акт народного вандализма! – думал Андрей, глядя на плакат «Налог-точка-ру». – Как они смеют рекламировать государство? Государство, которое есть насилие и грабеж? Сколько цинизма в этих словах: «Плати налоги!» На месте мелких и средних предпринимателей – я бы защитился от рэкета!»

– Не найдется сигареты? – хрипло спросил прохожий в синей куртке и черной кожаной шапке с «ушами».

– «Прима» устроит?

– Нет.

Прохожий двинулся дальше. Но едва отошел шагов на двадцать – с ним поравнялась зеленая «девятка» и резко притормозила. Махом выскочили двое амбалов, схватили бедного мужика под руки и, запихав в машину, плотно утрамбовали на заднем сидении. «Девятка» помчалась дальше.

– Что такое? Опять! – удивился пьяный Серпуховской.

Неприятный треск нарушил городскую идиллию… Звук «Калашникова» Андрей помнил хорошо: из-за угла вынырнул УАЗик, обстрелял «девятку», но той удалось уйти…

«Не… У нас такого беспредела нет. Что скажешь… Криминальный городок. Куда правительство смотрит? Где правоохранительные органы? Все беды нашего народа – от того, что не научились мы бороться за свои права. Все кричат о «правовых государствах», но откуда они возьмутся, как не снизу? Надо учиться самим защищать себя. Когда граждане научатся защищаться – государство вынуждено будет защищать их. Иначе – граждане защитятся сами. Что-то я запутался», – подумал Андрей и вернулся к Насте.

– Настя, а что у вас на улицах-то творится?

– Так это… передел собственности, борьба за власть, там, всякая…

– На моих глазах уже второго…

– Да ладно ты о грустном. Лучше расскажи, как там у вас на фирме. Интересно работать? Возьми меня к себе. А? А то здесь от скуки сдохну.

– Как ты говоришь? «На фирме?» Меня дико раздражает, когда говорят «на фирме», «на войсках», «на Москве». «С Москвы», «с Урюпинска»… Надо говорить «в фирме», «из Урюпинска»…

– Парень, ты че такой злой? Все тебя раздражает! Наливай, а то уйду.

– Да. Я злой, – произнес Андрей, наливая, – человека, который хочет исправить мир, бесит любая мелочь.

– Что тебя еще злит?

– Ну, например… Все.

Выпили… Выпили… Еще выпили…

В 20:00 заканчивается Настина смена. Пришла новая продавщица – женщина лет сорока с давно пропитым лицом. Сдав товар и кассу, юная пьяница предложила:

– Андрюха, пойдем ко мне – там еще полбутылки «рислинга» есть.

Молодой человек забыл о своей высокой миссии – поздно было о ней помнить, подавая пальто даме, пригласившей к себе домой.

* * *

– Вот тут я живу, – сказала Настя, – тетя Ира уехала на полгода, а я – пока не поступлю в Аграрную Академию – буду жить тут, а потом в «общаге».

– А почему в «общаге»?

– А че я здесь забыла? Я не хочу, чтоб она меня контролировала на каждом шагу. Пора бы уж свою жизь начинать… Не пятнадцатилетняя я.

…Разуваясь в прихожей, Настя едва держалась на ногах.

* * *

Прошло 40 минут. Бутылка из-под «рислинга» пустая на полу.

– Ну! С днем Тупого Валентина! – провозгласил Серп, вытаскивая из пакета бутылку прозрачную.

– Ты думаешь, раз я из деревни – то совсем дура что ли? – сощурив глаза и откинувшись на спину дивана, произнесла Настя.

Андрей открыл бутылку.

– Ну почему же? Не совсем, – ответил парень, разливая уже не «рислинг», а водку. – Не обижайся! Я знаю, что ты знаешь, что день святого Валентина не сегодня. Наши СМИ не дают этот день пропустить. Столько выгоды сулит продажа сердечного бренда.

Выпили. Минуту молчали.

…Все это время шел телевизор, но почему-то безмолвно. Серпуховской внезапно схватил серебристый пульт и прибавил звук. Оба повернулись к экрану:

– …Где расстояние не имеет значения… – донеслось оттуда. – Здесь есть счастье и любовь, здесь свобода главная ценность, здесь работа приносит радость… нас много, мы очень разные… Мы вместе… Будущее зависит от тебя…

Прилизанные мужские, женские и детские лица мелькали в телевизоре.

– Почему художники ждут вдохновения, а музы всегда опаздывают… Так устроена жизнь. Если ты видишь…

– Послушай, какие красивые слова, – воскликнул Андрей, размахивая вилкой. – Как подумаешь, что эти речи говорятся просто для того, чтоб заработать денег – тошно становится! Эти лживые речи… фальшивые улыбочки… Почему так устроен мир? Почему, дабы продать товар, надо прибегать ко лжи? Реклама – чума нашего века. Почему? Ведь торговля – это хорошо. Бизнес – это замечательно. Экономика должна развиваться. И без рекламы не обойтись. Почему ради благого дела приходится ежедневно выслушивать ложь? Вранье – это бич нашей цивилизации, слишком развитой уже, чтобы честность была основной ценностью. Вместо доблести и чести – хитрость и изворотливость. Неужели любую цивилизацию рано или поздно ждет замена «простого солдатского счастья» в виде орденов, титулов, медалей, шрамов, обветренной кожи лица – на пиджак, галстук, машину, офис, жалюзи и лживую улыбку как «залог успеха»… При словах «залог успеха» – я хватаюсь за пистолет.

– У тебя есть пистолет? – Настя удивленно округлила глазки.

– Нет. Но будет.

– И вообще – что это ты разошелся, как холодный самовар? Хватит умничать. Давай, лучше еще по одной.

Выпили. Повернулись к экрану. Там извивалась местная поп-певица. Паузу нарушила Настя.

– Не понимаю, Андрей: ты что такой злой? Все тебе не нравится, все тебя бесит, все раздражает.

– А иначе никак. Когда хочешь исправить мир – добреньким быть нельзя. Все пакости мира – как серпом по…

…Серпуховской вдруг замолчал. Он осоловелыми глазами смотрел куда-то в пол.

– О чем задумался, парниша? – нарушила тишину девушка.

– Завидую я им всем…

– Кому? – удивилась Настя.

– Всем им. У всех была великая эпоха. У всех была великая Россия. У меня только не было и нет. Понарассказывал мне мой шеф Лавров о тех временах, когда не надо было думать о хлебе насущном – о своих похождениях беззаботных, в ходе которых исколесил он, поэт и весельчак, почти всю Империю. А сейчас? Деньги, деньги, деньги… Как бы выжить… Личная жизнь – и то «без отрыва от производства». Что останется вспомнить мне на старости лет? Пьянки одни.

* * *

Коридор устлан пурпурным ковром. Величественная группа молча идет по нему. Стены белые, свежие. Звук шагов приглушен ковровым ворсом, но кажется, будто люди хотят насквозь пробить его каблуками. Впереди, в черном плаще, с каменным лицом – лидер, вождь. За ним – шестеро телохранителей с такими же гранитными лицами. В ногу, чеканя шаг, идут они, чувствуя свою власть.

* * *

…Шум? Это грохочет листовая печатная машина: она шлепает листовки с портретом нового президента.

Андрей торчит посреди цеха и вдыхает до боли родной запах типографии – запах бумаги и краски. Он пришел сюда не просто так, а для того, чтобы проконтролировать свой заказ на печать бланков, заказ, который принял его шеф – дабы пополнить казну газеты «Опа?». Вообще-то часто Лавров помимо собственного издания, занимался и другими полиграфическими вещами. Разве это плохо? По-моему, нет.

Серая аккуратненькая машина «Made in Japan» добивала тираж листовок. Андрей ждал своей очереди.

Отпечатав очередные 500 экз. Серега снял пачку с поддона и передал Саньке-резчику (что стоял наготове), тот понес ее к своему станку… Положил… Внес размеры в компьютер…

«Заранее не мог вбить?» – мысленно негодовал Андрей.

Резчик синхронно нажал обе кнопки… Страшный нож «гильотины» резанул прямо по физиономии напечатанного президента. Саня вынул забракованную пачку и «с психом» швырнул на пол. Другую кипу листовок он испортил подобным образом, и следующую порцию тиража постигла эта же участь.

«Чепуха какая-то, – думал Серпуховской. – Что он – на браке настроиться не может? Что тираж-то портить? Так они до второго пришествия будут печатать и резать. Я так и не дождусь…» Рядом с «гильотиной» стояло несколько сотрудников: с умными лицами, руки в боки – наблюдали и давали советы на тему «как резать». От их присутствия Саня еще больше психовал.

– Да уйдите вы отсюда, на! – рявкнул он в сердцах.

Вдруг толпа оглянулась и увидела Серпуховского.

– О-о-о-о-о-о! – радостно воскликнули советчики хором и бросились к Андрюхе. Схватив под руки бедолагу, поволокли к «гильотине». Тот пытался сопротивляться, но руки и ноги ему не подчинялись.

– От судьбы не уйдешь… – прорычал кто-то из палачей.

Серпуховского волокли головой вперед прямо под нож.

– А-а-а-а-а-а! – заорал он…

* * *

…В холодном поту Андрей разомкнул очи и увидел мирно посапывающую у себя на груди головку Насти… «Вечно спьяну какая-то бредятина снится!» – подумал он. Проснулся Серп от включившегося ТВ. Будучи «в режиме автопилота», он вчера попросил Настю завести таймер на 11:30 утра.

– Опять этот дурацкий сериал, – пробормотал Серпуховской.

– Мария! Ты мне заплатишь за это!

Внезапно «Мексику» прервали на рекламу.

– …Эль Казеи Дефенсес Ультра Плюс Мак Три с Молекулами Шелка содержит в себе уникальную культуру Даналактис с формулой, специальной разработанной…

– Ага, вешают лапшу глупому потребителю… Типа есть такие «формулы» на самом деле… – ворчал Серпуховской, – интересно, лет через десять какой длины достигнут названия рекламируемых продуктов? С этими «плюсами», «ультрами», «уникальными формулами». Самим не противно?.. А это дурацкое слово «ТЕПЕРЬ»? «Теперь» за 45 рублей», «Теперь» на 15 % больше», «Теперь» в новой упаковке», «Теперь» – банановый!»… От фразы «ЭТИМ ЛЕТОМ!» – меня вообще тошнит.

Картинка сменилась, как обычно – внезапно.

На экране возникла серьезная дама в строгом костюме:

– Передаем экстренное сообщение… Сегодня утром, в 8:20, в собственном кабинете был застрелен президент Краноярской республики Дмитрий Дмитриевич Гнедых…

– Опять! – воскликнул Серп, осторожно снимая головку Насти с собственной груди.

– М-м-м-м… – сонно промычала героиня, разбросав волосы по подушке. – Ты куда…

– В «Респечать». Через пару часов вернусь, – ответил Андрей, ставя ноги на пол, пнув нечаянно громко загремевшую по полу пустую бутылку. Пошарив где-то внизу, между бокалами и пепельницей – он обнаружил свои трусы.

«Бегом, бегом, за пивом!» – думал Андрей одеваясь.

…Выйдя из подъезда, Серп забежал в ларек и уже с «Колчаком» в руке по свежему снегу побрел к остановке.

«Ах, блин – «шампанского» для этой… забыл купить», – и повернул обратно, тяжко переступая и потягивая пивко.

* * *

Свист тормозов по гололеду заставил его вздрогнуть. Из зеленой «99-й» – двое здоровых мужиков в черных плащах набросились на опешившего Андрея, успевшего-таки (с реакцией у него неплохо) выпустить бутылку кому-то в лоб.

– Ой, блин, да я тебе! – крикнул тот, отшатнувшись.

Андрюха резко дернулся вниз, потом назад. Пола куртки взметнулась, за нее ухватился один из незнакомцев – так полкуртки в его руках и осталось. Серп, согнувшись в три погибели, увернулся от последней попытки «захватчиков» и, не разгибаясь, помчался в арку.

Черные плащи прыгнули в «тачку» – и за ним. В лохмотьях, без сумки, без «балдахина» Серпуховской бежал через дворы. Серые девятиэтажки мелькали перед глазами. Андрей бежал зигзагами, запутывая преследователей. Запыхавшись до умопомрачения, он остановился отдышаться, согнулся, опершись ладонями о колени.

«Хотел… ведь… бросить… курить… уф…» Глаза парня округлились: с противоположной стороны двора ехала «эта тачка». Всмотрелся в салон (благо стекла не тонированные)… «Да, да – именно она… Или нет… точно она…» – понял Серп и только сейчас заметил, что вокруг – ни души, как тогда на вокзале…

Машина целеустремленно двинулась к нему. Андрей, еле переставляя ноги, завернул за угол очередного серого дома. «99-я» – за ним.

В отчаянии Серпуховской добежал до мусорного бака и, перегнувшись через ржавый борт, нырнул туда – в кучу всевозможного дерьма, бутылок, пачек, пакетов, объедков, тряпок…

«Воняет ужасно. Переживем как-нибудь».

Его хватило на четыре часа. За окном… простите – над мусорным баком начинало темнеть. Андрей вылез и пошел, озираясь. Народ – отсутствовал. Весь грязный, вонючий, Серпуховской встретил какого-то бомжа:

– Скажи, братан, где здесь «Серпантиновой, 32»?

– А вот за этим домом и будет улица Елизаветы Серпантиновой, 32.

«Схорониться надо бы…» – вспомнил Андрюха фразу из какого-то антикулацкого фильма.

Серпантиновой, 32, кв. 54 – адрес Насти. Даты, адреса и телефоны наш герой запоминал идеально, а вот лица… «Интересно, я ее узнаю?» – думал он.

Подойдя к обитой рейками двери, Серпуховской чихнул, после чего (наверное, со страху) показалось, что кто-то пожелал ему здоровья… Следующее, что он ощутил – это то, что руки и ноги ему не подчиняются… Его несут… Запихали куда-то на заднее сиденье… Зажали с двух сторон…

Андрей Серпуховской оказался во чреве «99-й»…

* * *

– Ну и воняет от тебя, братан! Ты на какой помойке шкерился? – спросил один из амбалов, протягивая «гостю» свежеоткрытую бутылку. – Хочешь пива?

– Хочу, но на свободе, – буркнул Серп.

– Ты и так свободен! – весело ответил другой сосед.

– Более того, – вмешался старший, сидящий впереди, – мы рады сообщить тебе преприятнейшее известие.

– Таким способом? Да идите вы все на…

– Не груби, – «левый» детина, лысый со шрамом на лбу, слегка придавил пленника локтем, – мы же с тобой по-хорошему.

– Что вам от меня надо?

– Ну и воняет от тебя… Всему свое время, все узнаешь, – сказал главный, – ты пей пиво.

– Не хочу!

– Брателло, – ласково произнес «правый», – расслабься. Мы тебе хотим добра.

– Добро «железной рукой»? Не удастся.

– Именно так оно и делается, парень, – возразил главный, – народ, по сути, глуп и не знает, что делать, чтобы быть счастливым.

– Ерунда какая-то… Вы меня с кем-то путаете.

– Ну и воняет от тебя… Нет, чувак, не путаем, нах.

– Ты тот, кто нам нужен.

– Молодой, энергичный… Свежий… Хи-хи… Действительно воняет… – вставил тот, кто сидел за рулем.

За окном в свете фар замелькал частный сектор. Деревянные полуразвалившиеся избы пришли на смену городскому пейзажу столичного города.

– Братец, ты видишь, – продолжал старший, – что творится в нашей Республике? Развал, коррупция, интриги, борьба за власть, коррупция (я это уже говорил), убийства, кровь, смуты, президенты меняются как перчатки, люди исчезают прямо с улиц…

– Я – например…

– Ты не исчез – ты же здесь!

– Ну, мы выбрали тебя…

Серпуховской насупился.

– Есть документ? – спросил главный.

– Паспорт, – Андрей полез за пазуху.

– Так… «Серпуховской Андрей Владимирович»… Ты случайно не родственник Дмитрия Донского?

– Нет.

– Так, Андрюха… – старший многозначительно вздохнул, – мы, то есть Комитет Избирателей Краноярской Республики, выбрали тебя на пост Президента Краноярской Республики.

* * *

Ах да, Читатель, я забыл рассказать тебе о том, что в то далекое время представляла из себя Наша Родина. А представляла она из себя… ничего. Компрадорская буржуазия позволила западным партнерам разделить Страну на множество мелких частей. А перед этим помогала расшатывать. Шатали долго, шаг за шагом, планомерно, без эмоций. Не получилось слева – зашли справа. Руками не идет – вилкой попробуем. И однажды… То, что казалось незыблемым – стало легко делимым. Делили в три этапа. Сперва возникла Уральская республика с центром в Екатеринбурге (хорошее место для трещины выбрали, правда?); потом разрубили на 8 крупных владений, и далее – по накатанной: каждое из этих княжеств распалось на множество крохотных уделов.

Наша 1/8 часть суши представляла собой распухшую до неимоверных размеров средневековую Италию. Пресловутое «лоскутное одеяло». Казалось, сама Матушка История решила поставить ряд политических экспериментов в каждом отдельно взятом «лоскутке».

…Современники Серпуховского еще помнят перманентные столкновения между Калугой и Тулой из-за толстовской Ясной Поляны и три кровопролитных войны между республиками: богатой Тюменью и вооруженным до зубов Новосибирском. В Самаре, Норильске, Нижнем Новгороде, Кемерове, Новокузнецке – возникли «сытые» олигархические республики с марионеточными президентами во главе. В Омске – власть захватил полковник с футбольной фамилией Леверкузин, провозгласивший себя генералом-протектором. Во Владивостоке, в Иркутске, Хабаровске, Чите, на Камчатке, Амуре – нищие парламентские республики. В Саратове – авторитарный режим президента Евсеева. В Екатеринбурге – двоевластие: президент борется с парламентом, в Тобольске – теократическое православное государство – Наместничество Святителя Арсения во главе с митрополитом Владимиром. В Мордовии – Гражданская война между «белыми» и «сиреневыми».

Дагестан рассыпался на 259 княжеств, в Калмыкии – теократическое буддийское государство. Томск: республика с двумя консулами во главе, а на Алтае – триумвират из трех молодых узурпировавших власть лейтенантов. Улан-Удэ – стала столицей Бурятской Империи (светское националистическое государство). В Воронеже, Курске, Липецке, Туле – коммунистические режимы разной степени «красноты». В Уфе – Исламское Государство Башкортостан (фундаментализм). Адыгея аннексирована Турцией, Ингушетия и Чечня – заняты экспедиционным корпусом армии США, Кабардино-Балкария и Северная Осетия – под контролем ООН.

На Дону и Кубани – Донская и Кубанская казачьи республики. В Якутии – королевство Саха, во главе с бывшим президентом Матюшкиным, примеру которого последовали президенты Эвенкии и Чукотки, возложив на себя королевские венцы. Над Костромой и Ярославлем – вьются знамена с коловоротом. Волгоградом жестко правит генерал Трунин, Новгородом – посадник Сидорчук, Псковом – вече. В Казани – Татарское ханство (Абдул-Мустафа I), во Владимирском княжестве у власти оказался князь-регент Голицын. В Московской области – «Русская Республика» (РФ в миниатюре). Москвой правит царь Александр IV (Белугин), избранный на престол из числа чистокровных москвичей, предки которого живут в Москве с XVI века, когда были холопами одного боярина. Тверью руководит боярская Дума («Четырнадцатибоярщина»), Пермью – коллегия 12-ти консулов. В Санкт-Петербурге и области – «Российская Империя» во главе с императором Георгием I Гогенцоллерн-Романовым – внуком великого князя Владимира. В Восточной Пруссии – герцогство Калининбергское… И более мелкие государства имелись на карте России – бывшие районные центры тоже дали о себе знать.

А сливки снимает буржуйский интернационал. На экономических форумах все говорят на одном языке – языке собственного благополучия.

* * *

– Почему я? – спросил Серп.

– «Why те?» Don’t ask те – ask God. Не спрашивай меня – спроси у Бога! – была такая передача по ТВ в далекие годы «Перестройки». Протестантская. Проповедническая, – ответил старший.

– Ты нам необходим.

– Да, кстати – это наш «придворный» астролог, – тыча пальцем куда-то назад, продолжил старший.

– Звезды выбрали тебя, – ответил лысый со шрамом.

– Ага, значит, я буду президентом? – Серпуховской отхлебнул из бутылки.

– Да.

– А потом вы меня грохнете?

– В зависимости от поведения.

– «Поцарствуешь день, а потом тебя за это целый месяц будут убивать», – процитировал Серп «Всемирную историю, обработанную «Сатириконом».

– Ну, почему же…

– Так что, братан… – резюмировал сидящий слева и похлопал изумленного Андрея по плечу.

Серпуховской замолчал и уставился на дорогу. «Не сон ли это опять?» – думал он. Автомобиль давно уже мчался по загородной трассе. За окном в свете фар мелькал седой хвойный лес.

* * *

– Оппаньки! – радостно воскликнул водила, – эти козлы прутся за нами!

В зеркале заднего вида возник темно-синий джип. Он догонял 99-ю. «Комитетчикам» стало уж совсем не до Андрюхи: из-за правого поворота, что в метрах в 60-ти впереди, вынырнул УАЗик и перегородил дорогу.

– Ну что ж, мужчины! – крикнул главный. – Подыхать, так с музыкой! Вова, врубай «нашу»! – полез куда-то под ноги, доставая «Калашников». – Эх, братва! К бою!

– Эскадрон! Пики в бою, шашки – вон! – с этим кличем водитель Вова рванул машину к обочине.

Серп ничего сообразить не мог. Но инстинкт самосохранения подтолкнул его за «левым» соседом, который выскочил через дверь и упал за машиной, вместе с товарищами, заняв боевую позицию. Серпуховской рванул к сосняку и рухнул в овраг, утонув в снегу. Его пленители сперва не заметили бегства – им было не до него. Двое у колес, один спереди у капота, другой сзади – стволы автоматов готовы изрыгнуть свинец. Природное журналистское любопытство плюс гены (Серпуховской был сыном члена Союза журналистов СССР), заставило парня занять удобную позицию меж сосен и наблюдать, что будет. «Лаврову расскажу – не поверит…»

– Эх, сука! Сбежал гад! – сплюнул чувак со шрамом. – Надо было пользовать его, как прикрытие!

Окна приближающего УАЗика ощетинились черными стволами. Раздался треск автоматных очередей… Вспышки… Звон стекла… Маты… Кровь… Через несколько секунд подлетел джип и со свистом развернулся поперек дороги – оттуда выскочило туловище с ручным противотанковым гранатометом на плече. Струя огня… грохот… рыжее пламя… черный дым… Что осталось от 99-й и ее пассажиров… Вечерний фейерверк…

…Андрюха чуть не оглох… Он так обрадовался, что, приплясывая, выскочил на дорогу.

– О! Братки! – орал он и махал руками.

Передняя дверь «сухопутного крейсера» медленно открылась, оттуда вышел человек лет 35-ти в кожаном плаще и шляпе и вразвалочку двинулся навстречу нашему герою.

– Вау! – радостно воскликнул тип, приветливо широко раскинув обе руки. – Какие люди! И без охраны!

Едва они сблизились посреди дороги, человек в шляпе крепко пожал ладонь Андрея, свободной рукой похлопав того по плечу:

– Меня зовут дядя Саша. А ты кто?

– Документы дать?

– Ну, зачем же документы! – засмеялся дядя Саша. – Добро пожаловать в Лас-Вегас! Карета подана! – и рукой указал путь к машине.

Из джипа выскочил здоровенный шкаф с улыбкой лакея и угодливым жестом указал Андрюхе на заднее сиденье. Серпуховской сел, оказавшись между двух амбалов… «История повторяется», – подумал он и представился:

– Андрей Серпуховской.

– Ты случайно не родственник Дмитрия Донского? – спросил дядя Саша после того, как уместился на переднем сиденье и жестом скомандовал водителю: «трогай».

«Опять…» – подумал Серп.

– Ладно, шучу, – успокоил главный, – хочешь пива? – и протянул Андрею банку крепковатого 10-ти градусного напитка.

На сей раз Серп сразу не отказался. С минуту ехал молча, потягивая пивко, созерцая вечерний пейзаж сибирской зимы… Молчали все… УАЗик же, участвовавший в разборке, следовал за джипом. «Получшало…» – размышлял слегка опохмеленный Андрей…

– Знаешь, кто это были? – глядя на дорогу, прервал его дядя Саша. – Так называемый «Комитет избирателей»…

– А…

– Не перебивай. Значит так. Комитет избирателей, который похищает людей прямо на улицах, «возводит их в президенты», вертит ими как хочет, и чуть что – «фю-ить»… – дядя Саша провел ладонью по горлу. – И – следующего «выбирают»… Предпочитают иностранцев, – «дядя» почесал нос. – Спросишь, «почему»? Потому что здесь у иностранцев по большей части нет родных и близких. Стало быть, восхождение претендента к вершинам власти не повлечет за собой коррупции и непотизма, а гибель его же – мести со стороны родных и близких. В средневековых итальянских городах-республиках подеста выбирали из числа жителей соседних городов – из тех же соображений. К тому же народ всегда ненавидит власть – так пусть же он лучше ненавидит иноземца. А поскольку из данного правила есть исключения – коренные граждане республики тоже смертельно боятся.

– Отчего же не бояться! За двое суток – два президента сменилось! – добавил Серпуховской.

– Трое, дорогой мой, трое! Платонов, Сельдин, Гнедых… Царствие им Небесное, – дядя Саша перекрестился.

– Трое?!! – глаза Андрея округлились.

– Да, трое.

– А вы кто? – резонно спросил Серп.

– Мы… – главный сделал паузу. – Мы – Электоральная Коллегия Краноярской Республики. «Э-Ка-Ка-Эр»… Мы боремся с Комитетом избирателей и хотим, чтобы ты нам помог.

– Каким образом?

Автомобиль повернул направо. Дорога была извилистой – автомобиль повернул налево.

– Мы тебя, браток… Прочим в президенты… – многозначительно произнес дядя Саша, задумчиво разглядывая серебряную печатку на пальце своей левой руки…

– Опять! За что?! – завопил Серп, чуть не подавившись пивом.

– Тихо. Нам нужен мощный противовес…

– Почему?! Ну, ведь вокруг столько приезжих!

– Матушка История выбрала тебя! Хочешь, проверим? – шеф достал монетку. – Орел или решка?