Текст книги "Закон бутерброда"

Она молчала, а когда заговорила снова, ее голос звучал растроганно:

– Знаешь, а у нас вовсе не говенная жизнь. И потом, мы молоды, нам всего тридцать. Будь нам по сорок и окажись мы в такой ситуации, ок, стоило бы трижды подумать. Но мне нравится наша жизнь. И я тебя люблю. Мне плевать на прекрасную квартиру, если я буду жить с депрессивным мужиком, который отказался от своих планов. Ну будем мы ходить каждый вечер в ресторан, и что? И ничего, потому что ты потухнешь. По-моему, тебе невероятно повезло, ты нашел то, что тебе по-настоящему нравится. Что тебя вдохновляет. Я тебе немножко завидую. Я делаю свою работу, она вполне серьезная, но мне это все параллельно. Если бы я, вроде тебя, нашла штуку, которая бы меня увлекла, я бы ее не бросила. К несчастью, бухать с подружками или целыми днями валяться с тобой в постели пока еще официально не считается работой.

– Мммммм… Хотел бы я иметь гору бабла и платить тебе всякий раз, как мы занимаемся любовью.

– Я была бы твоей штатной проституткой?

– Именно. Между прочим, по-моему, меня эта идея возбуждает.

– Если тебя это так возбуждает, можно начать с небольших выплат. Введем своего рода налог, установим тариф.

– Я люблю тебя.

– Знаю. Я потрясающая женщина. Я отказываюсь ради тебя от материального комфорта. Думаю, даже на твоем смертном одре я буду к тебе приставать и твердить, до чего я была крутая в этой истории.

Когда они распрощались, в голове у него была лишь одна мысль: заняться любовью с Клер. Но вместо этого пришлось идти забирать сына.

Марианну с Люком он нашел в сквере напротив кафе, где они сидели два часа назад. За эти два часа он эмоционально перенес полный рабочий день и теперь чувствовал себя таким оглушенным и опустошенным, словно только что слез с американских горок.

Люк бегал за голубями, а Марианна, сидя на корточках, подбадривала его. Волосы она убрала в пучок, открыв изящную линию затылка. Она подняла глаза на Кристофа и нахмурилась:

– Все в порядке?

– Да.

– Точно? Вид у тебя какой-то странный.

– Да.

– Ок. Ты не из тех, кто изливается перед посторонними, да?

Он улыбнулся и указал подбородком на Люка:

– Все нормально прошло?

В этот момент Люк его заметил и кубарем подкатился к его ногам с криком “папапапапапа”. Кристоф подхватил сына и крепко обнял. Можно ли принять дурное решение из добрых побуждений?

– Спасибо, Марианна, очень выручила. Люк, скажешь Марианне “пока”?

– Нят.

Люк протянул к Марианне руки и, исхитрившись ухватить ее за край майки, вцепился в него изо всех своих отнюдь не малых сил.

Кристоф взглянул на Марианну со смущенной улыбкой:

– Он своего не упустит.

– Ага, я заметила, – засмеялась она.

Он попытался объяснить Люку, что пора домой обедать, что папе надо работать, но безуспешно. Люк крепко сжимал в кулачке белую майку.

В конце концов Марианна предложила проводить их до дома. Вообще-то делать ей было особо нечего. И потом, сказала она Кристофу, за час, проведенный с Люком, ей в первый раз удалось отвлечься от того гребаного бардака, в какой превратилась ее жизнь.

По дороге Марианна спросила, как у него получается работать, сидя с Люком. Он со вздохом ответил:

– Знаешь канал Gulli[9]9
  Gulli – французский телеканал для детей, созданный в 2005 году.


[Закрыть]?

– А-а… Ясно…

Ему показалось, что в ее голосе мелькнула нотка того несносного осуждения, что свойственно бездетным. У нерожавших свои заморочки относительно гипотетических слабостей молодых родителей.

Но в мозгу Марианны мыслительная работа шла в другом направлении, потому что она спросила:

– Хочешь, я останусь у вас? Ты сможешь заниматься своими делами, а я накормлю его обедом?

Кристофа это более чем устраивало, но когда она вошла к нему… вернее, к ним в квартиру, ему стало ужасно неловко. Она вторгалась в его личное пространство, он почувствовал себя голым и на какой-то миг интуитивно ощутил десятую долю того, что чувствовала Марианна из-за выложенного в интернет порноролика.

Он сложил диван, накинул на него безнадежно заляпанное коричневое плюшевое покрывало и уселся со своим компом, а Марианна пошла на кухню кормить Люка. Он слабо улыбнулся при мысли о том, что ее ожидает, когда она попробует убедить Люка съесть что-нибудь, кроме печенья.

Ему пришел энный мейл от Луи: тот решительно и бесповоротно приказывал немедленно выкладывать статью про Youporn, потому что сайт заработал.

Кристоф кинулся проверять. Youporn действительно работал, и видео с Марианной было доступно. Заставка ролика – ягодицы Марианны в собачьей позе – вызвала в нем одновременно и отвращение, и неодолимое влечение. Теперь он не сможет поднять на нее глаза.

Он не знал, стоит ли сразу предупредить Марианну.

Не знал, что отвечать Луи.

Больше того, не знал, в каком порядке разбираться с этими проблемами.

Он связался по IRC с Полем, сообщить ему, что сайт починили.

< Поль > ну да, я же предупреждал, что это временно. По сути это проблемы не решает

< Кристоф > Можешь его опять положить? Просто чтобы потянуть время?

< Поль > Могу, но придется придумать что-то другое. Надо убедить этих парней убрать видео. Только это решит проблему надолго

Он услышал, как Марианна с Люком смеются. Поднялся с дивана и встал в дверях кухни. Люк демонстрировал Марианне свое обаяние. Она обернулась к Кристофу и вопросительно взглянула на него. Он сделал ей знак “ничего, все в порядке” и вернулся на диван. Кликнул на кнопку ответа и написал:

Луи, я прекрасно понимаю, какое значение ты придаешь Youporn, и я с тобой не спорю. Но в моральном плане рекламировать этот сайт – для меня проблема. Когда они постят профессиональную порнушку, ок, ради бога. Но там есть и любительские видео с чувихами, которые наверняка даже не знают, что их сексуальная жизнь болтается в интернете. Я не хочу это поощрять. Мы вполне можем обойтись без сомнительных агиток. В августе у сайта хороший трафик, онлайн-трансляции с Острова Искушений отлично работают. В июле мы здорово разогнались с чемпионатом мира по футболу. Можем довольствоваться этим. Мне слишком неловко делать рекламу сайту вроде Youporn.

Он почувствовал облегчение. Первый раз с начала этой истории он разговаривал с напарником честно – пусть даже и умолчал о том, что Youporn вывели из строя не без его участия.

Марианна с Люком перешли к нему в гостиную, и он с удивлением заметил, что у сына нет в руке печенья. Марианна спросила, в сети ли Поль. Пришлось ответить, что да. Он знал, каков будет следующим вопрос:

– Есть новости?

– Гм… Почти никаких. Сайт починили, но Поль собирается опять его положить, не беспокойся.

Марианна на секунду прикрыла глаза, потом спросила:

– И видео снова доступно?

Кристоф кивнул. Она уселась рядом с ним, чтобы видеть дисплей. Он нехотя кликнул на иконку Youporn. Она присвистнула.

– Ба, ничего себе, я прям звезда. Пора подумать о смене профессии. – И добавила: – Можешь сказать Полю спасибо от меня?

Он кликнул на IRC и написал:

< Кристоф > Марианна передает тебе спасибо.

< Поль > Она у тебя?

< Кристоф > Да, сидит с моим сыном.

< Поль > блин… я ревную

< Кристоф > Марианна говорит: “ну так присоединяйся”.

< Поль > очень мило, но я в Ла-Рошели с родителями

Кристоф и Марианна прочли ответ Поля одновременно и обменялись недоуменным взглядом. Марианна пробормотала:

– Сколько ж ему лет? Двенадцать?

< Кристоф > Марианна спрашивает, сколько тебе лет, 12?

< Поль > Овца. Мне 20

< Кристоф > Марианна считает, что если ты говоришь 20, значит, точно врешь; она думает, тебе 18. Точно?

< Поль > Овца в квадрате. 19

Марианна положила руку Кристофу на плечо и, пристально посмотрев на него, проговорила:

– Ты отдал мою жизнь в руки девятнадцатилетнего мальчишки?

– Но я же не знал. Я тебе говорил, мы не знакомы.

Они вместе смотрели на экран. Марианна прошептала:

– Значит, он даже школу еще не кончил…

Они расхохотались.

< Кристоф > А ты уже знаешь, кем станешь, когда вырастешь?

< Поль > Мудилы. Прям как мои родители. Между прочим, это я вам нужен, а не вы мне

< Кристоф > Ок, не дуйся. Просто мы удивились.

< Поль > Ненавижу

< Кристоф > В твоем возрасте так и положено.

Марианна постучала ему по плечу:

– Эй, не гони, в девятнадцать все на свете бесит. Он реально обидится.

< Кристоф > Марианна спрашивает, ты все время живешь с родителями?

< Поль > Недолго осталось. Найду, как срубить бабла, и слиняю

Марианна всплеснула руками:

– Ну, тогда все понятно! Он все время торчит в сети, потому что его задолбало сидеть на каникулах с родителями. И кидается на всех, потому что совсем мальчик.

Она замолчала и посмотрела на Люка:

– Он глаза трет. Я его уложу, он днем спит, да?

Кристоф кивнул. И смотрел, как Люк прижимается к Марианне, вернее, к ее груди, пока та несет его в спальню.

Он снова зашел в почтовый ящик. Мейл Луи прилетел со свистом, словно стрела, готовая поразить врага прямо в спину.

Ты что тут порешь, Кристоф? На всю голову больной или как? Хочешь слить Vox? Если ты дурью маешься, значит, мне придется вспомнить о моих обязанностях акционера и финдиректора. Очень жаль, но либо ты вешаешь пост немедленно, либо я займусь этим сам, со всеми вытекающими. Ты мне уже не первый раз мозг выносишь.

Кристофу вдруг страшно захотелось засунуть ему клавиатуру в задницу. Он за кого себя принимает? Кто раскрутил Vox? Кто день за днем делал так, чтобы сайт жил? Кто разбирался в интернете? Луи разбирался в цифрах. Но интернет – это не цифры, это другое. Блин… чувак мог бы с тем же успехом торговать туалетной бумагой. Он ответил:

Я отказываюсь публиковать такой пост. Я главный редактор сайта, и я отвечаю за контент.

К твоему несчастью, ты еще и миноритарный акционер, потому что не вложил в сайт ни копейки. Если бы ты вложил свои личные бабки, как я, ты смотрел бы на дело иначе, без всяких моральных проблем. Я не могу позволить себе роскошь решать идиотские дилеммы, как дрочила-журналист. Сайт должен стать рентабельным. И станет. Но судя по всему, без тебя.

Это что значит?

Это значит, что я соберу собрание с нашим акционером, с акционером, которого Я ПРИВЛЕК, вдвоем мы владеем контрольным пакетом, и мы проголосуем, останешься ли ты главным редактором. И если проголосуем против, ты им не останешься. Я не потерплю, чтобы слюнтяи вроде тебя совали нос в дела. Жаль, если этим кончится.

Кристоф глядел на экран, словно собирался прожечь его взглядом. Марианна вышла из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь.

– Я прочитала ему две сказки, – прошептала она.

Он поднял на нее глаза. Она стояла и улыбалась ему. Будь она не такая красивая или вообще дурнушка, поставил бы он под угрозу свою карьеру? Ради вот этой совершенно незнакомой блондинки с ореховыми глазами и ямочками на щеках, когда она улыбается, он сейчас вляпывался и вляпывал семью в гребаное космическое дерьмо. А она и не догадывалась. Но наверно, почувствовала что-то странное в устремленном на нее взгляде Кристофа, потому что с подозрительной быстротой добавила:

– Я теперь пойду.

Кристоф кивнул в знак согласия. Ему хотелось, чтобы она ушла, чтобы навсегда исчезла из его жизни, чтобы их пути никогда больше не пересекались. Эта девушка только создавала ему проблемы, это был какой-то ходячий геморрой, за который он каким-то загадочным образом вынужден отвечать. И все началось с одного несчастного мейла, посланного в пятницу, мейла, который разнес в прах всю его жизнь.

Глава четвертая

#4

Собрание перед началом учебного года в образовательном учреждении второй ступени служило не затем, чтобы обсудить практические детали того, как школа примет новых учеников; его основной задачей было погрузить персонал в психологический траур по каникулам и приучить его к грустной реальности: совсем скоро ученики и бесконечные проблемы вернутся снова.

Все три года, что Марианна занимала пост ассистента преподавателя, она каждый раз находила это собрание не только бесполезным – работала она на полставки и не нуждалась в психологической помощи, чтобы расстаться с летней беззаботностью, – но и откровенно, смертельно скучным. Этот раз не стал исключением, с той лишь разницей, что охватившая ее скука утешала не хуже ласки. Она давала чувство защищенности и некоторой стабильности. Школа была средоточием, высшим воплощением рутины – конечно, рутины, расцвеченной мордобоями в столовой, сексуальными связями учеников в туалетах, нежелательными беременностями и приступами судорог, загадочным образом совпадающими с контрольной по истории, но рутины в общем и целом успокоительной, если научиться справляться со всеми этими ситуациями.

Вокруг нее, посреди внутреннего двора, где обычно проходили собрания, сидели на принесенных из классов стульях преподаватели. Препод английского перешучивался с секретаршей дирекции, трудовик, последний подхалим, сидя в первом ряду, кивал каждой фразе стоявшего перед ними директора. Рядом с ней Оливье слал эсэмэски своей новой пассии, преподу шведской гимнастики, что, по ее личному мнению, выглядело уж совсем карикатурно. Короче, все было в точности как всегда, как до каникул. И Марианна почти с наслаждением вслушивалась в унылую речь директора.

– Таким образом, согласно новым указаниям министерства, мы обязаны ввести часы индивидуальных занятий с учениками; однако включить эти часы в почасовую нагрузку, установленную на этот год, мы не можем. Поэтому они будут совмещены с часами наказаний. Час наказания = час индивидуальных занятий. Надеюсь, никто не против?

Поднялось несколько рук. Мадам Тибо, ужасно строгая историчка, из-за которой у учеников случались приступы судорог, взяла слово:

– Смотря кто будет вести эти часы. Часы наказания бывают после уроков, и лично я не собираюсь сидеть в школе до половины седьмого и следить за наказанными без прибавки к жалованью. Кто же возьмет на себя эти дополнительные занятия?

Директор примирительно махнул рукой и пояснил:

– Часы наказаний всегда были прерогативой наших лучших ассистентов преподавателей, и незачем это менять. Их преимущество в том, что они молоды, это сближает их с учениками, и они смогут использовать его, чтобы… – казалось, он не знал, как сформулировать свою мысль, – чтобы… чтобы помочь им справиться с трудностями в учебе. Все они – блестящие студенты с огромным педагогическим чутьем. Более того, работа с наказанными учениками входит в их оплачиваемые обязанности, то есть наша почасовая нагрузка никак не меняется.

Марианна встала и попросила слова:

– Простите, но я не понимаю, что меняется по сравнению с прошлым годом. Вы думаете, чем мы занимаемся с наказанными учениками? Решаем судоку? Нет, помогаем делать уроки. Но вам это, разумеется, неизвестно, ведь в это время в школе уже никого нет…

Послышался скрежет сдвигаемых стульев, кашель, чихания. Учителя всегда чувствовали себя неловко, когда воспитатели открывали рот и напоминали о своем статусе школьных пролетариев.

Вслед за ней поднялся Оливье:

– Не уверен, что министерство одобрит столь вольное толкование “часов индивидуальных занятий”. Кроме того, хотел бы обратить ваше внимание на то, что в последний рабочий час нужно одновременно следить за наказанными учениками и отмечать отсутствующих в электронном журнале. А компьютер, я уже указывал на это в прошлом году, стоит в кабинете завуча по воспитательной работе, тогда как наказанные находятся во внутреннем дворе, а ассистент один. То есть ассистенту приходится быть одновременно в двух местах. Мы до сих пор ждем, когда вы решите эту проблему.

Он уселся на свое место рядом с Марианной, и они обменялись довольным взглядом. Оба знали, что никакого решения не будет, что они по-прежнему станут оставлять детей одних, отлучаясь в кабинет завуча, но им нравилось играть в эту школьную игру и слегка доводить директора; тот состроил недовольную мину, как будто только что обнаружил неожиданное затруднение.

– Да, конечно, понимаю. Что ж, вы просто можете отмечать отсутствующих в другое время. Короче. Мы вернемся к этому вопросу позже, ясно, что речь о мелочах, которые решаются в рабочем порядке в течение года. А теперь предлагаю всем перейти к угощению по случаю начала учебного года и выпить кофе с круассанами, которые ожидают нас в столовой.

Предложение было встречено вздохами облегчения и таким же гвалтом, каким обычно сопровождается конец уроков. Они гуськом потянулись к лестнице, ведущей в столовую.

Училка французского, с которой Марианна, естественно, была в хороших отношениях, учитывая их общие интересы, взяла ее под руку и спросила:

– Ну что? Как каникулы? Удалось диплом дописать?

Марианна ответила улыбкой, плавно переходящей во вздох, который лучше всяких слов описывал состояние ее университетских дел. Училка потрепала ее по плечу:

– Не волнуйся. В этом году допишешь обязательно.

Она кивнула, но подумала, что вообще-то за всей этой хренью слегка подзабыла главный свой источник тревоги: учебу и то, что потом. На что может рассчитывать человек с дипломом по Бодрийяру?

Подошел Оливье и протянул ей обжигающий кофе в пластиковом стаканчике.

– Не вижу смысла тут торчать, когда нет учеников, – как и каждый год, сказала ему Марианна.

А Оливье, как всегда, ответил:

– А я люблю эти собрания, они дают иллюзию, что у нас есть настоящая работа.

Но Марианна подозревала, что истинный источник удовольствия Оливье заключается 1) в том, что к нему приковано внимание всей женской половины школы; 2) в его крючкотворском тропизме.

И, как каждый год, они в конце концов задались вопросом, останутся ли здесь и в следующем году.

– А вдруг это наше последнее собрание перед началом учебного года? Надо прожить его по полной, – мрачно заметил Оливье.

– Уй-й… Что-то не верится, судя по нынешнему состоянию моей жизни.

Оливье вопросительно поднял бровь.

– Ну, вообще-то предполагается, что все в жизни к лучшему. Или, по крайней мере, в ней есть прогресс. Но, судя по моей ситуации в последние месяцы, она, объективно говоря, движется к худшему. – Марианна на миг умолкла. – Моя жизнь похожа на заплесневелый кусок хлеба. Может, у нее истек срок годности счастья.

Оливье хмыкнул.

– Ну да, честно говоря, положение у тебя не блестящее. Но и катастрофы тоже никакой не случилось.

Марианна подняла руку и начала перечислять, загибая пальцы:

– У меня был парень. У меня нет парня. Он меня любил. А сейчас, думаю, предпочел бы переспать с Гитлером, чем встретить меня на улице. Диплом я так и не дописала. Никаких профессиональных перспектив у меня нет. Я жила в симпатичной двушке, теперь живу в какой-то мерзкой собачьей будке. Вечерами торчу в интернете и болтаю с двумя незнакомыми мужиками, которые смотрели ролик, где меня трахают. И единственное мое спасение заключается на сегодняшний день в компьютерных познаниях девятнадцатилетнего мальчишки, сидящего на каникулах с родителями. Куда уж лучше.

– Зато ты на все это смотришь отстраненно и отлично держишься.

– Я стала нечувствительной к собственному несчастью.

К ним подошел школьный повар:

– Ну что, молодежь, как дела? Навеселились за два месяца?

Дабы не разрушать его иллюзий насчет того, что значит быть-сегодня-молодым-во-Франции, Оливье с Марианной дружно закивали и замахали руками, типа “у-у-у, если б ты только знал… просто ах!”. Повар, казалось, остался доволен:

– Что и говорить… Молодость – лучшее время. Конечно, пользуйтесь, пока можно. Потом всякие пакости навалятся, не до того будет.

Марианна всем своим видом выразила полное согласие.

– Когда мне было столько лет, сколько вам сейчас, мы с приятелями путешествовали автостопом. Так здорово. Свобода! Мы были такие беспечные…

Оливье все-таки решил поумерить его пыл:

– Ну да, только знаешь, наше-то поколение не то чтобы беззаботное…

Повар нахмурился.

– Знаю, знаю… По сыну вижу. Безработица, СПИД, всякое такое… Жизнь вас не балует, верно? Но вы молоды, в вашем возрасте все нипочем.

Марианна чуть было не спросила, почем бы он оценил – скажем, в диапазоне от одного до десяти – тот факт, что видео с ее задницей висит в интернете, но не стала. Он ей очень нравился. К тому же она, как и большинство “молодежи”, привыкла, что беби-бумеры часто завидуют их возрасту, вспоминая собственную благословенную юность, и им даже в голову не приходит, что сейчас во Франции быть двадцатилетним – вовсе не подарок.

Оливье потянул ее за локоть:

– Марго прислала эсэмэску, она пытается тебе дозвониться, а ты не отвечаешь.

– А, да, я телефон оставила в сумке, в кабинете. А чего ей надо?

– Не знаю. Говорит, что-то срочное.

– А-а… Небось очередная катастрофа в моей жизни наметилась, – спокойно заметила Марианна. Вряд ли Марго звонит ей затем, чтобы сообщить о создании новых мест для исследовательниц ситуационизма. Она поднялась наверх, размышляя о словах Оливье. Может, она действительно стала равнодушна к своему несчастью? И ее ум, защищая себя, свернулся в клубочек в мозгах? Она вспомнила Готье. Если прежде она втайне надеялась, что когда-нибудь они снова будут вместе, то теперь эту надежду можно похоронить. Она вошла в кабинет завуча, где работали и ассистенты преподавателей. Постояла несколько секунд на пороге. Что ж, начинается новый учебный год. Надо, чтобы он стал последним моим годом здесь, подумала она. Я должна наконец найти себе место в обществе.

Она неохотно достала телефон. У нее не было ни малейшего желания звонить Марго и узнавать очередную скверную новость. Усевшись в большое кресло у письменного стола, она положила телефон перед собой. Два дня назад она послала мейл Готье сказать, что сделала все, чтобы он снова мог жить спокойно, и выяснить, уладилось ли дело. Он не ответил. Ее бы, наверно, дико взбесило, что он смеет не отвечать после всего, что с ней сделал, но он сумел повернуть ситуацию, поменяться с ней ролями и присвоил себе статус жертвы. Хуже того, она чувствовала себя виноватой. Но в глубине души знала, что в этой истории с преследованием и пиццей ее вины нет. Она, как последняя дура, винила себя за то, что изменила ему и пустила псу под хвост их роман. Злодейкой была она. Так и запишем.

Перед открытой дверью кабинета прошла уборщица и в знак приветствия помахала ей рукой. Марианна грустно улыбнулась в ответ.

Она решила все-таки позвонить Марго. Голос у подруги, как и следовало ожидать, был не тот, как если бы она выиграла в лотерею и собиралась предложить ей пожизненное обеспечение. Скорее в ее голосе звучало то напускное спокойствие, с каким обращаются к слабонервным.

– Слушай, Марианна, это, в общем, пустяки.

– Ок… Все настолько плохо?

– Нет-нет, честное слово. Ты там сидишь?

– Да.

– Отлично. На Vox появилась статья, там мельком упоминается твоя история. Не знаю, какого хрена творит твой приятель Кристоф, но они сделали об этом публикацию. Но – хорошая новость: твое имя не названо. Они только пишут, что ты ведешь блог. И – вторая хорошая новость: ссылки на твой блог нет.

– ЧТО-О??

В этот момент в кабинет вошел Оливье и вопросительно взглянул на Марианну.

– Так, зайка, сейчас погляжу. Потом перезвоню.

Она нажала на отбой и включила древнюю машину, игравшую в школе роль компьютера. Оливье уселся рядом. На то, чтобы попасть наконец на сайт Vox, ушло минут десять. На главной странице висел жирный заголовок:

Ее предал экс, и она спустила на него кибервойска

Она кликнула.

^{шумиха вокруг клубнички}

В самый разгар лета Youporn, новый порносайт с бесплатным видео, стал причиной странной войны между двумя молодыми французами.

Все началось весьма банально и печально: молодая пара рассталась после трех лет счастья. Узнав, что она ему изменила, он принимает решение с ней порвать. Разбитый, подавленный, он совершает непоправимое.

Отправившись утешаться к родителям, он натыкается на Youporn, сайт, о котором мы рассказывали вчера (см. нашу статью “Youporn, бесплатный секс, безопасное порно, секс-революция на марше”). Сайт, куда любой может залить порноролик: он появляется в сети и доступен для всех. Не удержавшись, он в приступе ярости выкладывает на сайт видео своих любовных утех с экс-подружкой.

Обнаружив ролик, молодая женщина чувствует себя преданной; ее облили грязью, вторглись в ее личную жизнь. Будучи влиятельной блогершей, она обращается к своим преданным фолловерам и организует контратаку. Разгорается настоящая кибергерилья, призванная довести молодого человека до белого каления и превратить его жизнь в кошмар. В любви все средства хороши. В ненависти тоже. Он получает письма с оскорблениями и угрозами убийства, посылки с экскрементами. Градус преследования все повышается. В течение трех дней киберсолдаты, добыв его адрес, заказывают ему круглосуточную доставку пиццы каждые десять минут.

Он впадает в депрессию.

С нетерпением ждем продолжения этой истории о любви и жестокости новых Ромео и Джульетты эпохи web 2.0.

Оливье расхохотался:

– Прости, это все такой маразм!

Но, увидев лицо Марианны, сразу посерьезнел и попытался ее утешить:

– Да не волнуйся, никто тебя в этой истории не узнает. Имени твоего нет, фотки тоже.

– Знаю. Но во-первых, эта статья – вранье. Все было совсем не так. Я же не галактическая императрица, чтобы поднять целую армию. А главное…

Ее прервало бурное вторжение завуча. Заведующий учебной частью был их непосредственным начальником, что было бы не важно, не будь он одновременно одним из самых невыносимых людей, каких Марианне и Оливье доводилось встречать в жизни.

– А-а! Моя бойцовая парочка вернулась! – радостно возопил он, выстроившись перед письменным столом, словно посетитель: Марианна с Оливье занимали его место по другую сторону стола.

– Добрый день, – выговорила Марианна.

– Здравствуйте, вы слегка припозднились на собрание по случаю начала учебного года, а? – вступил Оливье.

Завуч раздвинул в улыбке усы, обнажив желтые зубы, подошел к столу и уселся на стул для посетителей.

– А, знаете, все эти собрания меня в общем-то не касаются. Опять выслушивать, как училки ноют по любому поводу, оно того не стоит. Всем же понятно, что этих дамочек интересует, – добавил он, подмигнув со значением, которое Марианна определила для себя как “особо пакостное”.

– Работа интересует? – предположила Марианна, отчего начальник даже заикал от смеха. Но справился с собой и изрек одну из своих любимых сентенций:

– Нет, серьезно, я действительно считаю, что наша система национального образования, весьма достойная институция, функционировала бы куда лучше, если бы мы боролись против ее феминизации. В девятнадцатом веке всех этих проблем со школьным насилием просто не было. А школа в девятнадцатом веке держалась в основном на мужчинах. ЧТД, как говорится…

Оливье стиснул под столом колено Марианны. Они изо всех сил старались не смотреть друг на друга.

– А вообще что новенького? – спросил шеф, но тут его отвлекло появление школьной медсестры, и он сердечно ее приветствовал: – А! Жанина-синьорина! Как поживаешь?

Центнер веса Жанины рухнул на второй стул для посетителей.

– О-ля-ля… Каникулы – это так утомительно…

– Правда? А где ты была? Я вот съездил в Йемен, и это было пре-вос-ходно!

Марианна наклонилась к Оливье и шепнула ему на ухо:

– Собственно, проблема в том, почему статья появилась в сети. Кристоф вроде взялся мне помогать, а тут берет и пишет про эту историю. Это называется удар ножом в спину, нет?

– …дивная страна, где на тебя взирают тысячелетия истории. И еще там очень жарко.

– Понимаю, это странно. Но с другой стороны, ты с самого начала поверила этому типу без всяких на то оснований. Ты его не знаешь. И доверяешь ему самые личные свои проблемы. Рассказываешь ему про свою жизнь. Сидишь с его мелким. Это ни в какие ворота не лезет. Сколько я тебя знаю, ты всю жизнь торчишь в интернете, надо же все-таки понимать, что первое правило – остерегаться незнакомцев.

Марианна недовольно поморщилась. Нет, что-то не срасталось. То есть… да, то, что говорит Оливье, совершенно верно, но как-то не вяжется с личностью Кристофа. Он выглядит таким солидным парнем – прямым, застенчивым, внушающим доверие. А не подонком, который манипулирует ею, чтобы добыть инфу и написать материал.

– Я ему эсэмэску пошлю.

Она взяла телефон и стала набирать:

Можешь объяснить, откуда взялась статья на Vox? Ты что, воспользовался мной, чтобы собрать материал для своего говнотекста?

– Марианна? Все в порядке? Мы тебе не очень мешаем? – спросил шеф и, не дожидаясь ответа, повернулся к Жанине: – Ох уж эта молодежь, вообще не вылезает из телефонов. Честное слово, у нее болезнь, она в обморок грохнется, если отойдет на метр от компа.

Марианна стиснула зубы. Новый учебный год обещал быть особенно долгим. Надо, надо найти другой способ зарабатывать на хлеб.

Ответ Кристофа был лаконичным и холодным, как ледниковый период.

Я больше не работаю на Vox. Если не веришь, могу переслать письмо о моем увольнении, утром получил.

Она протянула телефон Оливье; тот посмотрел и с вопросительным видом пожал плечами. Она изобразила губами “это не он”, без единого звука, но было уже поздно: завуч почувствовал, что нечто происходит, а он не в курсе. В его глазах это непременно означало нечто важное.

– Что это вы там шепчетесь? Ученика обсуждаете? Или препода? Директора? Он вам что-то сказал? Вы же понимаете, наши отношения должны строиться на доверии, вы мне должны обо всем сообщать.

– Да не, пустяки, это мы про каникулы, – вывернулся Оливье. Шеф взглянул на него с подозрением:

– Так, вы уже подготовили личные дела к началу учебного года?

Нет, она не только искорежила ему жизнь и карьеру, пустила псу под хвост все его планы, загнала их всех – его, Клер и Люка – в адскую денежную ситуацию, так еще имеет наглость атаковать его злобными эсэмэсками? Совсем, что ли, охренела? Кристоф, с виду по-прежнему хранивший олимпийское спокойствие, саданул кулаком по дивану, потертая обивка которого отозвалась лишь вялым приглушенным “пффф”. Он подумал, что именно этот звук издает его жизнь. Его жизнь делает “пффф”. Он стал резонатором для всех “пффф” на свете.

Ну а чего, собственно, он ждал? Помогал совершенно незнакомой девушке и даже не подумал проверить, не состоит ли она на учете в психиатрической лечебнице. И после этого еще смеет считать себя журналистом… Вообще-то в первый же вечер можно было понять. Заподозрила, что он расставил ей ловушку, что он взломал ее комп и выложил видео в сеть. С тем же успехом могла разгуливать в майке “У меня паранойя”.

Он дебил.

Он снова несколько раз грохнул кулаком. Пффф, пффф, пффф.

Потом поднял голову и посмотрел на письмо об увольнении. Час назад, в приступе ярости с оттенком мазохизма, он прилепил его скотчем над телевизором, чтобы оно всегда маячило перед глазами, пока он будет сидеть на диване. С девяти утра он вел с этим письмом умственную дуэль. Попросту не мог поверить, что Луи мог с ним так поступить. Да, они целыми днями срались, но ведь они были командой. И даже в случае развода Луи не мог взять и украсть у него его ребенка. “…Серьезные разногласия в вопросах редакционной политики сайта, ставящие под вопрос его будущее и угрожающие его финансовой стабильности”.