Текст книги "Человек из Скотланд-Ярда"

– Около пяти-двадцати минут. Может быть, полчаса; конечно, не больше.

– Значит, около четверти двенадцатого он должен был прибыть к кузнецу? Понятно. А когда он вернулся?

– Не представляю. На самом деле, мы никогда не знали, когда он возвращался, потому что ночью все спали, а он мог вернуться когда угодно ночью или не вернуться вовсе… Если бы капитан Мактавиш не шел через конюшню в пять часов утра и, увидев приоткрытую дверь, не заглянул внутрь… Он обнаружил, что Шоколадная Девица стоит в стойле, собака умерла, а Горянка Лэсси исчезла. Конечно, присутствие Шоколадной Девицы после того, как Фэрроу уехал на ней, было доказательством того, что он вернулся ночью, хотя когда это было и почему, и куда он ушел опять, одному богу ведомо. Лично я придерживаюсь мнения, что Горянку Лэсси украли, когда он отсутствовал. Вернувшись, он обнаружил ограбление и, по горячим следам, устремился вслед за грабителями и, столкнувшись с ними, получил таким образом свои ужасные травмы.

– Гм! Да! Странно! Какой «след» он должен был найти, если, по вашим словам, следов не было? Или это ошибка?

– Нет, не было. Весь двор конюшни вымощен красной плиткой, и в последнее время у нас стояла такая странная сухая погода, что земля в окрестностях запеклась и стала такой же твердой, как кирпич. Слон не мог бы оставить на ней след, а тем более лошадь… Но как же нам быть?! Вместо того чтобы прояснить ситуацию, вы, по-моему, добавляете тьму во мрак и делаете ее более загадочной, чем раньше. Что же искал Фэрроу, если не преследовал конокрада?

– Может быть, он отправился по своим делам, майор, может быть, просто гулял, – загадочно сказал Клик. – Если бы ваша маленькая теория о его возвращении и обнаружении похищения Горянки Лэсси была чем-то приближенным к правде, я склонен думать, что мистер Том Фэрроу поднял бы тревогу, которую было бы слышно за полмили. А если бы он преследовал грабителей, он сделал бы это с хорошей ватагой помощников, запалив все фонари и факела, которые можно было найти в поместье.

– Вы правы! Конечно. Никогда об этом не думал. Мэри, а ты? Ведь сердцем и душой Фэрроу был связан с животным. Если бы он подумал, что с лошадью что-то случилось… Если бы он решил, что ее украли, то разошелся бы не на шутку. У меня голова идет кругом. Для него уйти без дела или шляться по болотам в такое время невероятно и противоестественно. Мистер Клик! Ради всего святого, что вы-то думаете?

– Ну, майор, – ответил Клик, – я ненавижу разрушать иллюзии и портить репутацию любого человека, но… Ну, ладно… Если господин Том Фэрроу появился в стойле после того, как кобыла была украдена, и пошел куда-то, не поднимая тревоги и никому не говоря ни слова, тогда, на мой взгляд, ваш драгоценный тренер не кто иной, как двуличный, лицемерный, бесчестный негодяй, который предал вас врагу и получил именно то, что заслужил, в качестве гонорара.

Майор Норкросс не ответил. Он просто поджал губы, пока они не превратились в тонкую белую полоску, и обернулся к жене с выражением боли и безнадежного недоумения несправедливо отруганного ребенка в глазах.

– Знаете, Сетон, то же предположил капитан Мактавиш, – отважилась сказать она, мягко и с сожалением. – А когда двое мужчин с высоким уровнем интеллекта…

Затем она вздохнула и позволила додумать окончание фразы.

– Слушай, Мэри, ты же не хочешь сказать, что я совершенно не разбираюсь в людях?

– Нет, дорогой. Но…

– «Но», говоришь! Разве тебе не понятно, что я знаю человека, когда говорю о нем? И если когда-либо на этой земле был честный парень… Посмотрите сюда, мистер Клик. Господи! Вы, может быть, разумный человек и все такое, но вам придется предъявить мне нечто более весомое, чем простое подозрение, прежде чем вы сможете заставить меня поверить в предательство Тома Фэрроу.

– Я не пытаюсь заставить вас поверить в это, майор. Я просто показываю вам, что, безусловно, было бы абсолютной правдой, если бы Том Фэрроу отправился на эту пустошь один, не подняв тревогу, когда обнаружил, что животное украдено. Но, мой дорогой, я склоняюсь к убеждению, что он никогда не выходил туда ни за кем, вообще.

– Тогда, черт побери, сэр, как вы объясните то, что он оказался там?

– Просто, майор, предположив, что он возвращался в аббатство в то время, когда встретил своего противника, имя которого нам неизвестно. Другими словами, он не только никогда не вернулся домой, после того как вы и ее светлость его видели, без четверти одиннадцать, но ему не позволили это сделать.

– Ого! Как-то слишком сложно! Это слишком туманно. Как вы это вообще себе представляете?

– Я не представляю. Я просто предлагаю два варианта, которые могут объяснить его присутствие на болотах. Один или другой из них является истинным. Если он вышел после похищения кобылы, то он негодяй и лжец. Если он невиновен, то был избит на обратном пути в свою обитель у стойла Горянки Лэсси.

– Но другое животное? Но Шоколадная Девица? Как она могла вернуться в конюшню? После нападения на Фэрроу она не могла найти дорогу одна – по крайней мере, если и могла, конечно, то не в том состоянии, в котором находилась на следующее утро. У нее не было сбруи. Ее седло было на его колышке. Она была в своем стойле – привязана, черт возьми, и дверь в стойло была закрыта и заперта; так что если случайно… Эй! Объясните! Зачем вы улыбаетесь так странно? Я не рассказал ничего смешного! Вы не верите, что я знаю, о чем говорю?

– Майор, я вовсе не смеюсь над вами. Я только что обнаружил, что четыре плюс четыре дают восемь, когда вы сложите их правильно; и улыбка – признак последующего удовлетворения… Последний вопрос, пожалуйста. Когда Фэрроу нашли лежащим без сознания на болоте?

– Где-то между шестью и семью часами. И что из того?..

– Ничего особенного. Кто его нашел? Капитан Мактавиш?

– Нет. Мэгги Макфарлэнд. Она возвращалась с дойки, когда… Э-э, полегче! Не смущайте меня вашей странной улыбкой. Это заставляет меня думать, что у вас в рукаве что-то есть.

– Ну, если у меня есть туз в рукаве, майор, предположим, что вы отвезете меня в конюшню и дадите мне шанс вытащить его, – спокойно предложил Клик. – Иногда осмотр места происшествия творит чудеса, и полчаса в стойле Горянки Лэсси поможет разрешить загадку гораздо быстрее, чем вы думаете… Или не помогут!.. Возможно, если подумать, для вас и ее светлости будет лучше отправиться вперед, поскольку я еще хочу посмотреть на травмы Тома Фэрроу. Так что будет лучше подготовить все заранее, чтобы потом сэкономить время. Без сомнения, мистер Нэрком и я сможем получить какое-то транспортное средство здесь. Во всяком случае, хм! Сейчас без пятнадцати три… Вы можете ожидать нас в четверть шестого. Вы и ее светлость можете возвращаться открыто, майор. Больше не нужно пытаться пускать пыль в глаза сэру Грегори Доусону-Блейку, храня в тайне исчезновение кобылы. Если он приложил руку к краже, он, конечно, знает, что она украдена; но если он не… Ну, мне кажется, я знаю, кто это сделал, и кобыла все равно будет участвовать в бегах в день дерби. Я уверен, что несколько минут в конюшне Горянки Лэсси уладят вопрос. Но, ваша светлость, надеюсь, если ночь настигнет нас прежде, чем мы поймем все, вы приютите нас в аббатстве до завтра, чтобы мы могли закончить расследование?

– С удовольствием, мистер Клик, – ответила леди Мэри и поклонилась ему из комнаты.

Глава XIII

БЫЛО РОВНО ДЕСЯТЬ минут шестого, и долгие майские сумерки только начинали сгущаться, когда подрессоренная повозка «Розы и чертополоха» прибыла в конюшню аббатства. Клик и мистер Нэрком, выбравшись из нее, оказались в центре группы, состоящей из майора и леди Мэри, сельского доктора и капитана Мактавиша.

Капитан, в котором не было ничего шотландского, кроме имени, оказался улыбчивым джентльменом, с льняными волосами и завитыми светлыми усами. Клик заметил его, когда тот стоял, прислонившись к столбу ворот в тщательно выверенной позе, скрестив ноги. Сунув одну руку в карман брюк, в другой он вертел охотничий хлыст, рукоятка которого была отлита из чистого серебра в виде головы борзой. Клик пришел к выводу, что, возможно, это был самый красивый мужчина своего времени, и что в определенных слоях общества он мог, без сомнения, разбивать сердца сотнями. О нем, однако, следует сказать, что его мужественная красота не казалась показной и искусственной. И если он и осознал свою мужскую привлекательность, он никак это не демонстрировал. Он был спокоен, безмятежен, воспитан и не имел ничего от денди ни во внешности, ни в поведении. Он был одновременно великолепно собран и вызывающе спокоен.

– Рад встретиться с вами, мистер Клик. Много читал о вас, – объявил он, когда майор завершил представление гостей, которое капитан, очевидно, считал излишним в отношениях между офицером армии и полицейскими детективами. – Извините, однако, я не смогу остаться и изучить ваши изумительные методы. Хотя это могло бы оказаться весьма интересно.

– И я, со своей стороны, был бы рад, если бы вы составили нам компанию, капитан, – ответил Клик, отчего голова капитана дернулась, и на миг красавчик уставился на Клика, как на чудовище. – Значит, вы покидаете нас до завершения расследования?

– Ну, я рад был бы остаться! Но служба. Обязан идти. Телеграмма из Лондона сегодня днем. Полк отплывает в Индию через два дня. Вот такая неприятность. Буду скучать по дерби… Кстати, Норкросс, если этому детективу удастся найти кобылу вовремя для гонки, та маленькая ставка, конечно же, верна?

– Конечно, – согласился майор.

– Готовы, мистер Клик? Отлично.

И он тут же повел в конюшню, где Шоколадная Девица, словно совершенная лошадь из французской бронзы, жадно жевала сено из своих яслей, как будто в мире не было таких вещей, как предатели, мошенники и воры, а ее подруга, пропавшая два дня назад, все еще делила с ней жилище.

– Господи! Но она красавица, вы правы, майор! – воскликнули Клик, когда тот подошел, наклонившись через низкий барьер ограждения, похлопал по холке кобылы и разгладил ее блестящую гриву. – Не удивительно, что вы и ее светлость возлагаете большие надежды на ее будущее. Лошадь кажется почти идеальной.

– Да, это очень хорошая лошадка, – ответил майор, – но нельзя сравнивать ее с Горянкой Лэсси по скорости, силе или другой стати. Вот она, мистер Клик; и естественная, как сама жизнь, красота!

Он указал рукой на фотографию пропавшего животного в рамке – цветной подарочный снимок, подаренный ему вместе с пасхальным номером «Всадника», который Фэрроу застеклил и повесил прямо над ее стойлом. Клик, следуя указующему персту, посмотрел вверх и увидел великолепное, идеально сложенное животное с белым пятном на боку и белым «чулком» на левой передней ноге.

– Красавица, как вы и говорили, майор, – согласился он, – но знаете ли, я, со своей стороны, предпочитаю в плане эстетики Шоколадную Девицу. Может быть, это дурновкусие, но ничего не могу с собой поделать. Какая грива! Какой цвет! Какие великолепные ноги, красота! Не будете возражать, если я зайду на минутку и посмотрю на нее?

Майор не стал возражать, поэтому Клик сразу же вошел и продолжил осмотр животного – ощупал ноги, погладил ее по бокам, рассмотрел ее копыта. И только тогда майор вспомнил о визите к кузнецу в Шеппертон-Олд-Кросс и начал понимать, что это не просто восхищение животным, а пристальное изучение.

– Боже! Невероятно! – выпалил он, когда сделал – вместе с Кликом – внезапное открытие; его лицо стало сначала красным, а затем очень бледным от эмоций. – Она не подкована? Так что, ее не водили к кузнецу?

– Нет, – подтвердил Клик, – не водили. Я наполовину подозревал, что обнаружу это, так что я не слишком удивлен. Давайте осмотрим стойло Горянки Лэсси, пожалуйста. Гм! Да! Очень хорошо! Великолепно! Все в порядке. Кстати, майор, вы, конечно же, не разрешаете здесь мыть и смазывать сбрую?

– Конечно, нет! Что за странная идея?

– Просто кусок тряпки и грязная губка, спрятанные в углу и зарытые в тряпки и ветошь.

Майор подошел и коснулся грязной кучи носком сапога.

– Это бросил один из тех балбесов, безответственных парней, молодых вандалов! – прорычал он, пинком вышвыривая мусор из стойла. – Их счастье, что Фэрроу нет, или на них были бы наручники, а их спины познакомились бы с кнутом, и поделом! Ну, что там! Нашли что-то еще?

– Нет, – отозвался Клик. – То есть ничего важного. Просто обрывок старой рекламной листовки. Вероятно, запутался в ветоши. Во всяком случае, это не имеет никакого значения. – Он взмахнул рукой, словно выкидывая кусочек бумаги наружу, через ограждение стойла, но на самом деле ловко и незаметно спрятал его себе в карман.

– Вы были правы сегодня днем, майор. Следов и улик исключительно мало, можно сказать, что нет. Во всяком случае, здесь больше нечего искать. Кстати, доктор, вы позволите подняться и осмотреть пациента? Я хотел бы сделать это, если возможно.

– Разумеется, сэр, разумеется, – ответил доктор. – Я рад сообщить вам, что его состояние значительно улучшилось после моего визита в полдень, мистер Клик, и теперь у меня есть все основания надеяться, что он сможет справиться с ситуацией.

– Отлично! – воскликнул Клик. – Но я думаю, что я не должен допустить, чтобы эти хорошие новости распространялись за пределы этой комнаты, доктор. Если вы еще никого не оповестили о состоянии больного, не делайте этого. Вы же пока никому ничего не сообщили?

– Нет. То есть никому, кроме присутствующих. Конечно, я сказал еще майору и ее светлости по возвращении сегодня днем. И, естественно, капитану Мактавишу. Он был со мной в то время, когда я проводил осмотр, и пришел к выводу, что этот человек выживет.

– Ах! – наигранно произнес Клик – и странная улыбка медленно расплылась на его лице. – Хорошо, друзья не в счет, конечно, но я не должен допустить, чтобы информация распространялась дальше. А теперь, пожалуйста, пойдемте в комнату Фэрроу.

Они поднялись на второй этаж – одна леди Мэри отказалась присоединиться к группе, – и через пару минут Клик уже стоял возле кровати избитого тренера.

Том Фэрроу был сильным, крепко сложенным человеком, в чью честность майор так сильно верил. И если лицо является зеркалом души, а в девяти случаях из десяти это не так, то доверие и уверенность не были напрасны. Потому что у Фэрроу было простое, открытое лицо, которое предполагало чистую совесть и честный характер, хотя теперь он был бледным, а лицо оказалось испещрено ранами и ссадинами.

По просьбе Клика доктор снял повязки и позволил ему осмотреть рану на затылке.

– Гм! Сделано тяжелым орудием, имеющим форму, похожую на клюшку для гольфа, и почти столь же тяжелым, как кувалда, – прокомментировал он. – Рука тоже сломана. Вероятно, это было сделано в первую очередь, и противник снова ударил его после того, как он оказался на земле и не мог защитить себя. Видите, было нанесено два удара: один прямо над ухом, и тот, который сокрушил затылок. Это все, что я хотел увидеть, доктор, спасибо. Вы можете сменить повязки.

Тем не менее, хотя Клик утверждал обратное, было заметно, что осмотр пострадавшего тренера на этом не закончился. Пока доктор был занят сменой повязок, детектив воспользовался возможностью, чтобы поднять руки человека и внимательно осмотреть их – раздвинуть пальцы и осмотреть тонкие, рыхлые складки кожи между ними. Через несколько минут, когда повязки были заменены и пациента сдали на руки медсестре, весь отряд вышел из комнаты и вместе спустился по лестнице.

– Есть идеи, мистер Клик? – нетерпеливо спросил майор.

– Да, их много. Мне кажется, нам не придется беспокоить вас и отягощать своим присутствием аббатство сегодня вечером, майор. Случай более простой и тривиальный, чем я думал вначале. Не стоит удивляться, если мы все проясним в течение следующих двух часов.

– Ну, я буду… потрясен! – воскликнул майор. – Вы хотите сказать мне, что у вас есть гипотеза? Что вы нашли что-то, что заставляет вас подозревать, где находится кобыла?

– Я больше, чем подозреваю, майор. Я знаю, где она. К половине седьмого вечера… если вы хотите, чтобы я дал вам обещание, – я передам ее в ваши руки!

– Вы сможете?

– Конечно, майор, слово джентльмена.

– Ну… Все слышали?.. Я изумлен! Я потрясен! Я просто не нахожу слов! Как? Вы никогда ничего не делали, кроме как ходили там, где я все излазил, и теперь заявляете… Я говорю, Мактавиш, вы слышали? Вы слышали, что он обещал?

– Я слышал. Но поверю я, только когда увижу. Я спрашиваю, мистер инспектор, где вы нашли ответы на все вопросы? Как разгадали секрет? Сокрыт ли он между пальцами Фэрроу или обернут вокруг копыт Шоколадной Девицы? – поинтересовался капитан со смехом.

– Там и там… – спокойно ответил Клик. – Скажу вам что-нибудь еще, если вы хотите услышать это. Я знаю, кто отравил собаку той ночью. Фэрроу сделал это сам.

Негодующий крик майора утонул в грохоте капитанского смеха.

– Хо-хо! Выяснилось это тоже из осмотра пальцев Фэрроу?

– Нет, это было бы невозможно. Он вымыл руки перед тем, как уйти той ночью, и с тех пор их несколько раз мыла медсестра. Я узнал это от самого пса… И он не единственный, кто участвовал в этой заварушке, поверьте мне. Хотя я готов поставить свою репутацию и мою жизнь на то, что никто из участников событий не был причастен к пропаже лошади!

– Кто же тогда, мистер Клик? Кто увел Горянку?

– Том Фэрроу и только Том Фэрроу, майор… – начал Клик, а затем внезапно остановился, прерванный самым неожиданным образом.

К тому времени они добрались до подножия лестницы и направлялись в конюшню, а у открытой двери стояла леди Мэри Норкросс, стараясь успокоить и утешить плачущую девушку – Мэгги Макфарлэнд, доярку из Нэрна.

– Скажите, что он выживет!.. Скажите, что он выживет! – причитала девушка. – Если он умрет, этот грех ляжет на мою душу!

Затем с внезапным вздохом, словно утопающая, и внезапной бледностью, которая заставила ее лицо казаться белым, как слоновая кость, она сжалась, закрыв руками щеки. Потом, испуганно широко раскрыв глаза, она увидела приближающихся джентльменов.

– Это важно, это очень важно… Я могу прийти снова… Я приду! – пробормотала она испуганным шепотом, который внезапно поднялся и превратился в вопль, после чего она развернулась и побежала, как будто ее преследовали.

Клик тихо оглянулся и посмотрел на капитана Мактавиша. Этот статный красавец улыбался, но в его глазах застыло неприятное выражение.

– Послушайте, Сетон, я не могу понять, что произошло с этой глупой девочкой, – вздохнула леди Мэри, когда появился ее супруг. – Она пришла сюда, прося, чтобы ей разрешили подняться и увидеть Фэрроу, хотела убедиться, что он выживет, а затем, когда вы все появились, она просто удрала, как испуганная коза. Я действительно не могу понять, что с ней.

– Не беспокойся об этом сейчас, Мэри; не беспокойся ни о чем, моя дорогая. Этот удивительный человек пообещал, что скоро раскроет нам все тайны! – взволнованно воскликнул майор. – Вы знаете, он объявил, что если мы дадим ему время до половины восьмого вечера…

Здесь Клик его перебил:

– Прошу прощения, майор, я поправлю вас, – сказал он. – Я знаю все о лошади, и это не займет много времени, и я думал, что знаю все и о собаке. Дайте мне один час, майор, всего один час, джентльмены, все, и я разгадаю загадку – каждую ее часть: как собачью, так и лошадиную… И еще, майор, все, что я попрошу у вас, так эту пару ваших конюхов, которых я отправлю на болото, в течение следующих пятнадцати минут… Могу ли я просить вас об этом?

– Конечно, мистер Клик, – берите людей сколько хотите и распоряжайтесь ими по своему разумению.

– Двоих хватит, спасибо. Двух достаточно для честной игры в любом поединке и… Не останетесь осмотреть финал, капитан? Все закончится через час.

– Извините, но у меня билет.

– Ах, конечно. О, ну, это не имеет значения. Вы знаете пословицу: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», – вздохнул Клик. – Я просто пойду на молочную ферму и выпью стакан молока, чтобы подготовиться к делу, а затем, через час, всего через час, у вас будет ответ на загадку… Здесь.

Затем, поклонившись леди Мэри, он вышел из конюшни и обошел угол здания, направившись к Мэгги Макфарлэнд.

Глава XIV

КЛИК ТОЧНО СЛЕДОВАЛ букве своего обещания.

«Через час», – сказал Клик, когда выходил, и прошел ровно час, с точностью до минуты, когда он вернулся.

Мистер Нэрком знал Клика очень хорошо и отлично сознавал, что в финале своих объяснений и разоблачений детектив был склонен к зрелищным и театральным сценам, поэтому суперинтендант ожидал, что Клик вернется под рев труб и закружит всех перед собою вихрем, так что стало большим сюрпризом, когда Клик появился со спокойным видом человека, пришедшего на чай. Он вошел в конюшню с большой каменной бутылкой в одной руке и губкой в другой.

– Ну, господа, я здесь, как вы видите, – сказал он с чрезвычайным спокойствием. А потом взмахнул бутылкой. – И я принес что-то, чтобы отметить это событие. Нет, мы не станем пить… Я не пью такие вещи. Это «дух вина», чистый спирт, майор. Я нашел его в доме Фэрроу и принес с собой, чтобы сделать то, что бедняга собирался сделать сам. В доме Тома Фэрроу есть замечательные вещи, майор; они стоили того, чтобы их изучить. Простите, мистер Нэрком?.. Преступник?.. О нет, мой друг, – герой и мученик!

– Мученик?

– Да, ваша светлость; да, майор, – мученик. Мученик во имя своей любови. Мученик во имя своей верности. Он – настоящий мужчина и образец верности слову и чести, когда-либо ступавший на конюшню, – этот Том Фэрроу. Я снимаю перед ним шляпу. Не могу представить, чтоб на его месте кто-либо смог больше!

– Но, мой дорогой сэр, вы сказали, что это он убил пса; что именно он, и он один, ответственен за исчезновение лошади.

– Именно так… И я скажу это снова. Спокойнее, спокойнее, майор, я подойду к этому через минуту. Лично я хотел бы отложить это до финала. Это был бы прекрасный финал пьесы, клянусь Юпитером! Но – увы, мы не в театре. Другими словами, есть часть этого маленького дела, для которой я должен буду попросить леди Мэри удалиться, чтобы она не слышала и не видела… Но поскольку она, естественно, интересуется вопросом исчезновения Горянки Лэсси, я сначала рассмотрю этот вопрос и попрошу ее любезно уйти после того, как кобыла будет представлена собравшимся.

– Боже! Вы ее нашли? Она нашлась?

– Да, майор, я нашел ее. И, как я и обещал, я вложу ее уздечку в вашу руку!

Говоря это, он подошел к стойлу, где была привязана коричневая кобыла, отстегнул привязь и вывел лошадь наружу.

– Вот, пожалуйста, майор, – сказал он, предлагая ему уздечку. – Возьмите ее, красотку; и пусть она победит в дерби!

– Но, черт возьми, что за бред, о чем вы вообще говорите? Это Шоколадная Девица – лошадь леди Мэри.

– Нет, майор, нет! Шоколадная Девица заперта в конюшне в коттедже Фэрроу – взаперти и полуголодная, бедняжка, потому что он не смог вернуться, чтобы покормить и присмотреть за ней. Это ваша красотка Горянка Лэсси, перекрашенная, чтобы быть похожей на других, чтобы сбить с толку всевозможных пивных дворян и прочих воров. Если сомневаетесь, смотрите! – Клик откупорил бутылку, налил немного «духа вина» на губку и потер коричневый бок животного. Темный окрас исчез, и белое пятно начало проявляться, и прежде, чем он закончил, майор и леди Мэри обнимали шею животного и рыдали от счастья, как пара детей.

– О моя хулиганка! О моя прекрасная леди! Ох, Мэри, разве это не чудо, дорогая? Лэсси… Горянка Лэсси – собственной персоной.

– Да, это она, майор, – подтвердил Клик. – И у вас никогда не было бы ни минуты беспокойства за нее, если бы тот верный парень наверху вернулся сюда той ночью и рассказал вам об этом утром. Я немного поговорил с… Хорошо, когда есть кто-то, кто в состоянии дать мне информацию, которая подтверждает мои собственные маленькие домыслы по этому вопросу. Я расскажу вам все об этом позже. И я в состоянии рассказать вам одну или две вещи, которые вы должны знать до этого! Я не знаю, хотел ли лейтенант Чедвик приехать сюда и причинить вред лошади… Я только знаю, что Фэрроу думал, что это так, и он устроил эту маленькую хитрость, чтобы прекратить игру и пустить пыль в глаза любому, кто попытался бы ее украсть. Затем он перекрасил ее, чтобы ее можно было принять за Шоколадную Девицу, затем отвел Шоколадную Девицу в свою конюшню и спрятал ее там, пока не настанет время. Майор, вот для чего ему нужно было ведро воды – развести краситель и нанести его. Я заподозрил это с самого начала, но убедился в этом, когда обнаружил этот клочок бумаги в куче. Он был все еще влажным – обрывок этикетки от бутылки с краской, которую Фэрроу использовал для перекраски лошади. Между пальцами бедного парня я обнаружил пятна краски. Спирт удалил бы их, но не вода… Простите, ваша светлость? Когда я начал подозревать, что Фэрроу был причиной «исчезновения»? Когда впервые услышал об отравленной собаке. Никто не слышал лай, когда отравитель приблизился к конюшне! Собака знала своего убийцу, знала его и доверяла ему! Понимаете, Фэрроу не делал ничего наполовину. Он хотел, чтобы это выглядело как подлинный случай похищения лошади неизвестным злоумышленником, и убийство собаки придавало этой истории дополнительное правдоподобие. Что касается остального… майор я должен рассказать вам это с глазу на глаз. Остальная часть этой маленькой тайны только для мужчин.

Леди Мэри поклонилась и скрылась в сумерках. Майор Клик и Нэрком остались в конюше, ожидая, пока она окажется далеко за пределами слышимости.

– Теперь, майор, мы приступим к «крутым разборкам», как говорят наши американские двоюродные братья, – продолжил Клик, когда наконец леди исчезла из виду. – Полагаю, вы хотели бы знать, как бедный Фэрроу получил травмы и от чьей руки. Ну, вы уже могли догадаться. Он возвращался из своего дома после того, как спрятал настоящую Шоколадную Девицу, когда это произошло. И он получил эти ранения за то, что бросился на защиту чести любимой женщины и попытался наказать бессердечного негодяя, который воспользовался ее доверчивостью и наивностью, чтобы навсегда испортить ей жизнь. Эта женщина, конечно же, была Мэгги Макфарлэнд. Этот мерзавец был вашим очаровательным гостем, капитаном Мактавишем!

– Боже! Мактавиш? Мактавиш?

– Да, майор… Доблестный капитан, который получил такой внезапный приказ вернуться в свой полк, как только узнал, что Том Фэрроу, скорее всего, выздоровеет и заговорит. Возможно, теперь вы можете понять, почему Фэрроу и девушка перестали собираться под венец. Доблестный капитан наткнулся на прелестную крестьянку. Ослепленная его красотой, обманутая его змеиным языком, она решила, что на самом деле «поймала джентльмена» и что он действительно хотел сделать ее своей женой и увезти ее в Индию! Маленькая дуреха, глупый, невинный, доверчивый ребенок, она стала жертвой этого профессионального бабника и променяла любовь хорошего человека на горстку фальшивых медяков… Никогда, ни на мгновение у Тома Фэрроу не было даже мысли об этом. Но прошлой ночью, когда он пересекал болото, Фэрроу все узнал! В темноте он наткнулся на правду. Он услышал, как она взывает к капитану, чтобы он сдержал свое слово и сделал ее своей законной женой, как он обещал, и он также услышал характерный ответ этого человека. Вы можете догадаться, что случилось, майор, если вы знаете Тома Фэрроу… Через десять секунд он набросился на этого парня как бешеный бык.

Девочка, испуганная за свою жизнь, закричала и убежала, увидев, как храбрый капитан бьет парня по голове тяжелым охотничьим стеком с серебряной рукояткой. Она не видела конца боя – она была слишком испугана; но утром, когда не было видно Тома Фэрроу, она отправилась на болото и нашла его. Тогда она хотела все рассказать, но не посмела, бедняга. «Бесстрашный капитан» запугал ее. Если бы она сказала, он бы поступил бы с ней так же. Если же она будет молчать, она может уйти, и ее позор будет надежно скрыт. Что она выбрала, мы знаем.

– Проклятая собака!

– Нет, майор… Нет, не стоит оскорблять собак. Единственное, что похоже на собаку в этом интересном джентльмене, заключается в том, что он попытался скрыться и сбежать. Я знал, что так будет… Я знал, что это была его маленькая хитрость, когда он придумал оправдание необходимости собирать свои вещички. Он увидел, куда идет дело, и хотел подсунуть фальшивую телеграмму и убраться, пока у него был шанс.

– И вы позволили ему сделать это? Вы не говорили ни слова, и позволили мерзавцу скрыться? Боже, сэр, мне стыдно за вас!

– Не стоит так переживать, майор, на этот счет, по крайней мере. Пожалуйста, вспомните, что я попросил послать пару грумов на болото. Я дал им приказы и затем пошел в дом Фэрроу один. Если они выполнили эти приказы, мы скоро увидим нашего красавчика-сердцееда.

Клик шагнул к двери конюшни, засунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. Еще через полминуты два конюха вошли в конюшню, ведя галантного капитана, взъерошенного и довольно грязного, с взлохмаченными волосами и усами.

– Отлично, ребята, – похвалил их Клик.

– Да, сэр. Схватили его, подкравшись сзади, как вы научили, сэр, и, поскольку вы сказали, что это был приказ майора, мы заперли его в стойло и держали там до дальнейших распоряжений.

– Ну, теперь можете отпустить его, – спокойно сказал Клик. – Заприте дверь и обеспечьте хорошее освещение. Майор, доктор, мистер Нэрком, пожалуйста, садитесь. Дорогой капитан собирается продемонстрировать вам небольшое шоу, и представление скоро начнется. Капитан, так ли хорошо вы владеете вашими кулаками, как охотничьими стеками с металлическими набалдашниками?

– Не твое собачье дело, легавый, тебя это не касается, – ответил капитан.

– Послушайте, Норкросс…

– Ты, скотина, еще и говорить смеешь! – прорычал майор. – Если ты откроешь еще раз свой рот, я вобью зубы в твою глотку!

– Э-э-э! Господин полицейский…

– К вашим услугам через минуту, капитан. Не теряйте терпения, – продолжал Клик, снимая пиджак и закатывая рукава. – Рим не был построен за один день, хотя красота может разрушиться за минуту. Этим вечером, капитан, вы с пользой проведете время. Вы действительно слишком красивы, чтобы жить на этом свете, капитан, но это поправимо. Я вас немножко подрихтую… Не до конца… Жить вы будете, но девушкам нравиться перестанете. Видите ли, у этой бедной маленькой деревенской девчонки нет отца или брата, чтобы заниматься этим делом для нее, поэтому она любезно согласилась, чтобы я взял на себя эту приятную обязанность. Начнем сеанс косметической хирургии с носа, красавчик, иди сюда! Жестокость, которая портит жизнь женщине, заслуживает того, чтобы за нее получить клеймо, и сейчас я попробую это обеспечить. Все сидят, господа? Отлично. Теперь-приступим. Иди сюда, свинья!