Текст книги "Охотники за растениями"

Глава LVI. ЗАБЛУДИЛИСЬ В ПЕЩЕРЕ

Сражение происходило где-то неподалеку – ярдах в двадцати, и охотникам нетрудно было найти дорогу. Они побежали на шум, спотыкаясь о сталагмиты, то и дело стукаясь головой об острые концы сталактитов, и увидали в свете факелов посередине огромного «зала» собаку и медведя. Бой был в самом разгаре: медведь стоял на обломке скалы фута в три высотой, а пес наскакивал на него, впиваясь ему в шерсть зубами. Медведь яростно оборонялся; порой, наклонившись, выбрасывал лапы вперед, стараясь схватить собаку.

Фриц понимал, как опасно попасть в лапы к медведю, поэтому нападал сзади, бросаясь на него с разных сторон и кусая его в спину и за лапы. Защищая свой тыл, медведь все время поворачивался.

Сцена была весьма занятной и, если бы охотники преследовали медведя только ради забавы, они дали бы драке еще некоторое время продолжаться, не вмешиваясь в нее. Но о забаве тут не могло быть и речи – надо было добыть медвежий жир. Вдобавок охотники понимали, что в этом гигантском подземном лабиринте нетрудно потерять медведя. Он мог от них убежать так же легко, как если бы они находились в дремучем лесу.

Итак, они спешили положить конец борьбе и завладеть своей добычей. Нельзя было упустить такой случай. Стоявший на каменном пьедестале медведь был превосходной мишенью и для ружейных пуль и для стрел. К тому же они, будучи меткими стрелками, не рисковали поранить Фрица.

Охотники прицелились – грянули выстрелы, просвистела стрела, вонзившись в толстую мохнатую шкуру, и в следующий миг черная туша тяжело рухнула со скалы и распростерлась на камнях; медведь дергал лапами в предсмертных судорогах. Тут Фриц прыгнул на зверя, вцепился мертвой хваткой в шею и душил, пока тот не застыл на месте.

Фрица оттащили. Поднеся поближе факелы, охотники стали разглядывать убитого ими зверя. Это был великолепный экземпляр, на диво крупный и увесистый; из его туши, конечно, можно будет получить немало драгоценного жира.

Но не успели они об этом подумать, как у них блеснула в голове другая мысль, от которой они невольно содрогнулись; несколько мгновений они стояли в молчании, глядя друг на друга с немым вопросом. Каждый ожидал, что заговорят другие, и, хотя никто не обмолвился ни словом, всем было ясно, что они попали в тяжелое положение.

Почему же в тяжелое положение? – спросите вы. Со зверем покончено. Разве так трудно вытащить его из пещеры и отнести домой, в хижину?

Но, любуясь своей добычей, они вдруг заметили, что факелы у них догорают. Правда, они еще не погасли, но ясно было, что при свете их можно будет пройти лишь каких-нибудь двадцать ярдов. Факелы уже начали меркнуть и мигать, – еще несколько секунд, и они совсем погаснут. А что тогда?

Да, что тогда? Эта мысль встревожила охотников; оттого-то они и стояли, тревожно глядя друг на друга.

Они еще не осознали весь ужас своего положения. Они знали, что сейчас окажутся в темноте – в абсолютном мраке подземелья!

– но им не приходило в голову, что они могут больше никогда не увидеть света.

Они думали только о том, как неприятно остаться без факелов и что, пожалуй, будет трудно найти выход из пещеры. К тому же – как они потащат медведя? Им сперва придется ощупью выбраться из пещеры, запастись новыми факелами и вернуться за добычей; но это не беда: главное – у них будет медвежий жир, а теплая мохнатая шкура, из которой получится превосходная шуба, вознаградит их за все пережитые трудности.

Но вот факелы погасли и охотники очутились в непроглядном мраке. И только когда они несколько часов пробродили в темноте, ощупывая стены, спотыкаясь о камни, проваливаясь в глубокие трещины, когда они потеряли надежду выбраться на свет и окончательно заблудились в подземном лабиринте, – они наконец осознали весь ужас своего положения и начали опасаться, что им больше не суждено увидеть свет.

Проблуждав несколько часов, охотники остановились в полном изнеможении, держась за руки, съежившись, прижавшись друг к другу и чувствуя себя безнадежно затерянными в глубоком, беспросветном мраке…

Глава LVII. БЛУЖДАНИЯ ВО МРАКЕ

Надо сказать, что их страхи не были лишены оснований. В самом деле, пещера тянулась в глубь горы на целые мили, в ней было столько запутанных ходов и наши друзья так далеко зашли в погоне за медведем, а кругом царил такой мрак, что трудно было надеяться найти выход.

Особенно угнетала их темнота: они не видели друг друга, нельзя было разглядеть даже собственной руки.

Если вы окажетесь в полной темноте, то удивитесь, как трудно пройти в том или ином направлении. Действительно, вы не сможете идти по прямой линии, даже если у вас не будет никаких препятствий на пути.

Пройдя несколько шагов, вы начнете уклоняться в сторону и, возможно, через некоторое время даже опишете полный круг. Нет нужды об этом говорить: ведь вы играли в жмурки и сами прекрасно знаете, что, повернувшись два-три раза, вы не можете сказать, к какой стене стоите лицом, пока не прикоснетесь к роялю или к какому-нибудь другому знакомому предмету.

Наши друзья находились совершенно в таком же положении, как играющие в жмурки, с той лишь разницей, что в пещере не было ни рояля, ни мебели, ни других предметов, по которым можно определить, где находишься. Они не знали, куда повернуть, – окончательно потеряли ориентацию.

Довольно долго простояли они в странном оцепенении, крепко держа друг друга за руки. Они не решались разжать руки, боясь потерять товарищей. Правда, этого нечего было бояться, так как всегда можно было позвать друг друга, но ими овладел ужас, они чувствовали свою беспомощность и по-детски жались друг к другу.

Простояв некоторое время, они снова пустились в путь, держась за руки. Во время ходьбы эта предосторожность была нужнее, чем при остановке, – охотники боялись, как бы кто нибудь из них не свалился с высокого уступа или в глубокую расселину, а если они будут держаться друг за друга, то меньше шансов упасть.

Так проблуждали они несколько часов. Им казалось, что они прошли уже много миль; в действительности же они продвигались очень медленно, так как приходилось на каждом шагу нащупывать путь. Все трое выбились из сил; по временам они садились на камни, чтобы передохнуть, но владевшая ими тревога гнала их дальше, – тогда все поднимались снова и брели в темноте неизвестно куда.

Долго блуждали так охотники; они уверяли друг друга, что прошли немало миль, но не видели ни одного проблеска света, ни одного предмета, по которому можно было бы ориентироваться. Порой им казалось, что они отошли на несколько миль от входа в пещеру; иногда им чудилось, что они второй или третий раз проходят по одному и тому же коридору; наконец все трое узнали скалы, мимо которых уже проходили.

У них появилась надежда, что со временем можно будет изучить различные повороты и проходы и выбраться из лабиринта. Но на это уйдет немало времени, а чем они будут питаться, занимаясь этим изучением? Поразмыслив, они поняли неосновательность этой надежды.

Фриц шел то впереди, то рядом, а то и позади своих хозяев. Казалось, он тоже был смущен и испуган. Он не издавал ни звука и только когда перебирался через лежащую на дороге глыбу, было слышно царапанье его когтей. Но какой толк от Фрица? В такой тьме он не видит даже кончика своей морды. Но нет, ему очень может пригодиться его чутье, и, пожалуй, он может выручить своих хозяев.

– Постойте! – воскликнул Каспар, когда эта мысль пришла ему в голову. – Брат, Оссару! Разве Фриц не может нас вести? Разве он не может найти чутьем дорогу из этой ужасной темницы? Ведь ему здесь осточертело не меньше, чем нам!

– Что ж, попробуем, – откликнулся Карл, но в его тоне слышалось, что он не слишком-то надеется на этот опыт. – Подзови его, Каспар, ведь он к тебе так привязан!

Каспар окликнул собаку, прибавив несколько ласковых слов, и Фриц тотчас же к нему подбежал.

– Как нам поступить? Не предоставить ли его самому себе?

– спросил Каспар.

– Боюсь, что он будет стоять на месте и не пойдет вперед, – возразил Карл.

– Посмотрим.

Все трое остановились и стали прислушиваться.

Они стояли долго, выжидая, что будет делать собака, но Фриц не понимал, что от него требуется, и терпеливо стоял рядом с ними, не обнаруживая желания идти вперед. Опыт не удался.

– Ну что же, – предложил Карл, – пусть он идет вперед, мы за ним. Быть может, он выведет нас.

Фрицу приказали идти вперед, и он двинулся в путь, слабо повизгивая; но, к своей досаде, они не могли догадаться, в каком направлении он ушел. Когда он бежал по следу какого-нибудь животного, то лаял, и легко было определить направление его пути, как это имело место при погоне за медведем. Но теперь он бежал бесшумно, и, хотя порой царапал когтями о камни, этот звук был слишком слаб, чтобы по нему ориентироваться. Опыт опять не удался, и Фрица снова подозвали.

Однако этот опыт все же имел благие последствия. Как и другие неудачные опыты, он заставил задуматься и вызвал усовершенствования.

Каспар ломал голову, придумывая новый выход. Оссару тоже напряженно размышлял. Вдруг он воскликнул:

– Веревка на хвост!

– Нет, – возразил Каспар, – не на хвост – так он не пойдет. Давайте сделаем ему ошейник и поводок по всем правилам. Так будет лучше, я ручаюсь!

Сказано – сделано. Сняли пояса и ремни с пороховниц и сумок, сделали поводок, повязали его собаке вокруг шеи и пустили ее вперед.

Каспар держал поводок, а остальные шли на голос Каспара.

Так прошли они еще около ста ярдов, как вдруг пес заскулил, потом залаял, словно напал на след, и через несколько секунд внезапно остановился.

Поводок натянулся, и Каспар понял, что пес прыгнул вперед и что-то схватил. Юноша нагнулся и стал ощупывать рукой камни. Неожиданно он почувствовал под рукой густую косматую шерсть.

Увы! Надежды их рухнули, – вместо того чтобы привести к выходу из пещеры, Фриц привел их обратно к медвежьей туше.

Глава LVIII. ПЕЩЕРНАЯ ЖИЗНЬ

Все трое были сильно разочарованы. Особенно же их огорчило, что, придя к убитому медведю, пес не пожелал идти дальше. Ни приказания, ни ласковые слова не могли заставить его расстаться с тушей. Даже когда его оттаскивали на несколько шагов и снова отпускали, он всякий раз приводил Каспара все на то же место. Было от чего прийти в отчаяние!

Так им сперва казалось, но, поразмыслив, Карл пришел к заключению, что этот неприятный инцидент имеет свою хорошую сторону. Он уверял товарищей, что судьба им благоприятствует и что у них есть шансы благополучно выбраться из унылого подземелья, куда они так неосторожно попали.

Слова Карла ободрили охотников, и они согласились, что это большая удача: не будь у них туши, им нечего было бы есть и они вскоре погибли бы от голода.

Но теперь, найдя медведя, они смогут несколько дней прокормиться его мясом и за это время, наверно, найдут выход. Необходимо тщательно изучить место, где лежит туша. Делая отсюда вылазки в разные стороны, они всегда будут оставлять отметины, по которым смогут вернуться назад.

К счастью, в пещере имелась вода. Кое-где со скал падали капли, и можно было напиться, а совсем недавно они перешли через ручеек, бежавший в одном из проходов. Они знали, что его легко будет найти, а потому не беспокоились о питье.

Вопрос был лишь в том, долго ли они будут искать выход и хватит ли им на это время медвежатины.

Находка туши открывала новые перспективы, и, когда охотники уселись обедать, на душе у них было веселей.

Кругом было так темно, что вполне можно было назвать эту трапезу ужином. К тому же с тех пор, как они позавтракали утром, прошло уже много часов, хотя они не могли бы сказать, сколько именно; но так как после завтрака они ничего не ели, то назвали свою трапезу обедом. Никогда еще обед или ужин не был так быстро приготовлен, потому что он вовсе не готовился – ведь у них не было огня.

Но охотники были не склонны привередничать. Прошло уже очень много времени после их скудного завтрака. Карл и Каспар сперва не решались есть сырое мясо, но муки голода становились нестерпимыми, и сырая медвежатина показалась достаточно вкусной. Для Оссару это был ужин – он не страдал такими предрассудками и давно уже съел свой обед, поэтому был далеко не так голоден, как его спутники.

Карл и Каспар ели с таким аппетитом, как если бы обедали при свете канделябров. Быть может, отсутствие света даже помогло им победить свое отвращение. Обед был весьма изысканный

– медвежий окорок; ведь охотники уверяют, что вареный, жареный или даже сырой медвежий окорок – вкусное блюдо.

Пообедав, все трое ощупью направились в ту сторону, где слышалось журчание ручейка.

Они нашли место, где вода сочилась из расселины скалы, падая частыми каплями, и, припав губами к этому подземному источнику, быстро утолили жажду.

Затем они вернулись в свою «столовую». Утомленные долгими странствованиями, все трое растянулись на камнях; их сильно клонило ко сну. Правда, ложе было жесткое, но совсем не холодное, так как в больших пещерах никогда не бывает холодно. Температура там ровнее, чем на открытом воздухе: там холоднее летом и теплее зимой, так что разница между временами года почти не ощущается; во всяком случае, там не бывает ни мороза, ни жары. Таковы климатические условия в Мамонтовой пещере в Кентукки и в других больших пещерах; поэтому у врачей возникла мысль, что людям с больными легкими полезно жить в пещерах. Это побудило многих туберкулезных больных поселиться в Мамонтовой пещере, где они живут в прекрасном отеле и наслаждаются комфортом и даже роскошью.

Но Карл, Каспар и Оссару не обращали внимания на приятную, умеренную температуру в пещере. Они с радостью променяли бы ее на самую знойную страну экваториального пояса или на самое холодное место полярной области. Злые москиты или свирепая стужа были бы им куда желаннее, чем мягкий, ровный климат пещеры, где никогда не сияло солнце и не шел снег.

Несмотря на их угнетенное состояние, усталость наконец взяла верх, и все трое уснули крепким сном.

Глава LIХ. ОБСЛЕДОВАНИЕ ПЕЩЕРЫ

Охотники проспали долго и, когда проснулись, не могли определить, день сейчас или ночь. Они только гадали об этом, вспоминая, сколько времени прошло с тех пор, как они проникли в пещеру; но такого рода суждениям вообще нельзя доверять. И в самом деле, они сильно разошлись в своих предположениях: Карл считал, что они блуждают уже два дня и ночь, а по мнению его товарищей, они находились в пещере всего сутки.

Карл приводил в доказательство тот факт, что они зверски проголодались, – значит, прошло много времени; кроме того, он уверял, что они спали именно ночью, ибо инстинкт подсказал им это время отдыха. Впрочем, Карл и сам сознавал всю шаткость второго своего довода: ведь после бессонной ночи они вполне могли заснуть в любое время дня.

Возможно, однако, что Карл был и прав. Они долгое время блуждали взад и вперед и много раз отдыхали. Терзавшая охотников смертельная тревога гнала их вперед, и неудивительно, ведь они потеряли всякое представление о пройденных расстояниях и о времени, потраченном на бесплодные поиски. Охотники долго возились, устанавливая лестницу, и день уже клонился к вечеру, когда они вошли в пещеру. Поэтому можно допустить, что они уснули лишь на вторую ночь после того, как попали в это мрачное подземелье.

Так или иначе, они спали долго и крепко, хотя и неспокойно; им снилось, что на них нападают медведи и свирепые косматые яки. Они падали в бездонную пропасть и тщетно старались взобраться на высокие утесы. Впрочем, неудивительно, что в подобных обстоятельствах они видели такие страшные сны.

Пробуждение стало мучительным. Вместо радующего глаз солнечного света и синего утреннего неба они не увидели ничего

– кругом царил мрак. Вместо пения птиц или просто веселых звуков они не услышали ничего – кругом стояла могильная тишина.

В самом деле, эта пещера могла оказаться их могилой: сперва они будут здесь заживо погребены, но рано или поздно она станет усыпальницей, где будут покоиться их кости.

Таковы были их мысли при пробуждении. Действительность оказалась ужаснее сновидений.

Если отсутствие света не мешает человеку превосходно спать, то на аппетит оно влияет еще меньше. Трапеза снова состояла из сырой медвежатины без хлеба и соли.

Насытившись, они принялись за дело, решив привести в исполнение замысел Карла. Он уже успел сообщить свой план товарищам.

Они должны были делать вылазки во все стороны от того места, где был убит медведь. Отсюда расходилось лучеобразно множество проходов – они заметили это, когда факелы еще горели. Решено было исследовать их все, один за другим. Исследовать постепенно, отрезок за отрезком, пока не изучат проход, идущий в каком-нибудь направлении. Шаг за шагом они будут ощупывать скалы по обе стороны прохода, пока не запомнят всех выступов или других ориентиров. Если ориентиров не окажется, то они их сделают, насыпая кучки камней или отбивая куски сталактитов топориком. Они хотели «переметить» все проходы, чтобы потом их узнавать, подобно тому как охотник отмечает свой путь в непроходимом лесу.

Это была очень удачная мысль, и при известном терпении и настойчивости их усилия могли увенчаться успехом. При таком планомерном обследовании пещеры была некоторая надежда выбраться из нее – ведь нельзя рассчитывать на счастливую случайность, находясь в сложном лабиринте путаных ходов.

Они знали, что для выполнения такого плана нужно время и терпение, но терпению все трое уже научились. Сооружение моста было хорошей школой. Возможно, что этот план потребует немного времени, но вполне вероятно, что его удастся осуществить не очень скоро. Они должны быть готовы и к тому и к другому.

Но, скорее всего, пройдет немало времени, прежде чем они снова увидят солнечный свет. О, как они мечтали увидеть светлый круг у входа в пещеру, на который они едва взглянули, уходя в глубь прохода!

Поэтому охотники решили избрать одно направление и тщательно обследовать данный проход, прежде чем входить в другие. Когда первый будет пройден до конца или они убедятся, что взяли неверное направление, они оставят его и начнут исследовать другой. Таким образом, рано или поздно они неизбежно найдут проход, который выведет их из этой гигантской «тюрьмы».

Прежде чем приступить к работе, они еще раз подвергли испытанию Фрица, но пес ни за что не хотел расставаться с тушей, и, хотя Каспару порой удавалось увлечь его за собой на некоторое расстояние, он всякий раз возвращался назад к медведю. Убедившись, что Фриц не может быть их проводником, они отвязали его с поводка и приступили к выполнению плана.

Они применили довольно остроумный способ: ощупывали стены, пока не обнаружили широкий проход, который вел из «зала», где они находились. Этот проход они решили обследовать в первую очередь.

Чтобы не заблудиться на обратном пути, один из них оставался на определенном месте, а двое других шли вперед, по временам останавливаясь и отмечая свой путь. Если бы двое разведчиков свернули в неправильном направлении и заблудились, они стали бы кричать – и третий указал бы им дорогу.

Таким образом они продвигались без особых затруднений, но очень медленно. Вы можете подумать, что они могли бы идти быстрее, зная, что не заблудятся на обратном пути. Но по дороге встречалось множество препятствий. Каждый боковой проход – а их были десятки – нужно было как-то отметить для будущих разведок, и знаки следовало сделать очень приметные, на что требовалось довольно много времени. Отметки делались на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы их легче было найти на обратном пути. Приходилось также перебираться через большие валуны и переправляться через трещины, повсюду пересекавшие их путь, – все это тоже отнимало время.

Итак, они продвигались медленно и с большой осторожностью, и, когда настала ночь, то есть когда они устали и проголодались, по их расчетам, они прошли примерно полмили. За эти долгие, трудные часы их не порадовал ни один луч света, но, когда они вернулись к месту отдыха, в сердце у них теплилась надежда. Завтра или послезавтра, или днем позже – не все ли равно! – они твердо верили, что снова увидят солнце.

Глава LX. ЗАГОТОВКА МЕДВЕЖАТИНЫ

Их тревожил вопрос о пище: надолго ли хватит медвежатины? Медведь был большой и жирный, в этом можно было убедиться на ощупь, и если они будут есть его понемногу, то его хватит надолго. Но как сохранить мясо? Если тушу оставить неободраниой, мясо вскоре испортится, хотя не так скоро, как на открытом воздухе: в достаточно глубоком погребе мясо сохраняется лучше, чем когда оно выставлено на солнечный свет…

Хотя местами в пещере имелась вода, но в основном там было очень сухо. Камни повсюду были сухие, а в некоторых местах покрыты слоем пыли. Они заметили это, еще когда преследовали медведя. Приблизившись с факелами к месту побоища, они увидели, что медведь и собака окутаны облаком пыли. О сухости воздуха можно было судить и по тому, что у них пересыхало в горле.

Опасаясь, что мясо может испортиться, прежде чем они выберутся из пещеры, охотники начали придумывать способ его сохранить. Соли у них не было, так что о засолке не могло быть и речи. Будь у них материал для костра, они могли бы обойтись и без соли, прокоптив мясо; но дрова было так же трудно найти, как и соль. Находись они на открытом воздухе, под горячим солнцем, они могли бы высушить мясо так, что оно сохранялось бы долгие месяцы.

Увы, солнечные лучи были столь же недоступны, как соль и дрова!

Обнаружив чрезвычайную сухость воздуха, они подумали, что если нарезать мясо тонкими ломтиками и развесить их или разложить по камням, то оно может долго сохраняться – продержится дольше, чем если бы лежало сплошной массой. Эту мысль подал Оссару, и мысль была удачной. Во всяком случае, невозможно было придумать ничего лучшего, и после зрелого размышления они принялись заготавливать мясо.

Но где достать огня? Как ободрать медведя, не видя его? Как резать и раскладывать мясо?

Задача эта была не из трудных и отнюдь не смущала наших искателей приключений. К этому времени они уже освоились с темнотой, а Оссару ничего бы не стоило ободрать медведя. Итак, с помощью товарищей, державших тушу в правильном положении, он начал работать своим острым ножом почти так же ловко, как если бы ему светила дюжина свечей, и, сняв мохнатую шкуру, отложил ее в сторону на камни.

Разрезать мясо на полоски и ломтики было нетрудно, хотя это заняло много времени, так как приходилось работать с величайшей тщательностью: слишком толсто нарезанное мясо быстрее бы испортилось.

Но шикари был очень опытен в этом деле и так ловко справился со своей задачей, что, если бы вынести нарезанные куски на свет, никто не догадался бы, что они сделаны в темноте.

Ломтики, нарезанные Оссару, переходили в руки его товарищей, а те, расстелив на земле шкуру шерстью вверх, раскладывали их.

Возник вопрос, как лучше высушить мясо, – разложить на камнях или развесить на бечевках.

– Развесить, конечно, лучше, – подал мысль Оссару, и все с ним согласились.

Они считали, что таким образом мясо высохнет быстрее; кроме того, оно не попадется Фрицу, который, если за ним не усмотрят, может прокрасться к туше и истребить чуть не половину всего запаса.

Как бы то ни было, лучше держать мясо подальше от него.

Но как это осуществить? Где достать веревок? У них не было ни шестов, ни веревок, чтобы протянуть между шестами. Правда, у Оссару имелась длинная веревка, которую он свил из пеньки, когда готовил свою сеть, но ее все равно бы не хватило. Для такого количества мяса нужно было много ярдов веревки. Что же делать?

– Разрезать шкуру на полоски! – воскликнул Каспар.

Сказано – сделано. Сырую медвежью шкуру растянули на камнях, нарезали из нее ремней шириной около дюйма, и когда их связали вместе, то получился ремень длиной от одной стены большого «зала» до другой. Концы его прикрепили к скале: один перекинули через высокий камень, другой положили на небольшой выступ и закрепили, придавив тяжелым обломком, – таким образом ремень протянули через весь «зал» наподобие веревок для сушки белья.

Испытав его прочность и убедившись, что он пригоден для намеченной цели, они стали приносить мясо, кусок за куском, и аккуратно развешивать его на ремне.

Когда на ремне уже не оставалось свободного места, пришлось сделать второй ремень; как и первый, его прикрепили к камням. На него повесили остальное мясо. Дневной труд был закончен; правда, охотники не знали – ночь это или день, но они долго работали и, закончив работу, рады были отдохнуть.

Поужинав, они улеглись, намереваясь проспать лишь несколько часов, а затем встать и с новыми силами устремиться на поиски солнца и свободы.