Текст книги "Пропавшая сестра"

41. МИССИС НЕГГЕР

Со дня встречи с Леонорой, своей названной сестрой, а теперь невестой, я почти все свое свободное время проводил у Новеллей, в обществе миссис Новелль и Леоноры, или, вернее, одной Леоноры, а когда я был с нею, то думал о ней.

Вечером, когда я вернулся домой, миссис Неггер, подавая мне чай, вдруг сказала:

– Позвольте вас спросить, сэр, как поживает та барышня, которая приходила сюда давеча утром? Она такая красавица. Мне бы очень хотелось узнать про нее.

Я отвечал, что ничего больше не слыхал про ту барышню.

– А какая славная барышня! И такая грустная! Так мне ее жалко! Так жалко!

Я уже говорил, что, поселившись в Лондоне, брат нанял себе двух женских прислуг. Одной из них была почтенная пятидесятилетняя особа, миссис Неггер. Эта особа, будучи безукоризненной служанкой, обладала одним довольно несносным недостатком: она была до крайности любопытна и болтлива и любила соваться не в свои дела, так что моя невестка и ее мать, теща моего брата, нередко предупреждали ее, чтобы она умерила свое любопытство, если желает служить у них в доме. Но служанка она была прекрасная, так что они находили возможность мириться с этой ее слабостью. Миссис Неггер, впрочем, считала себя как бы членом семейства и находила, что имеет право интересоваться всем, что касается кого-либо из нас.

Капитан Новелль скоро уходил в плавание и желал познакомиться перед отъездом с моими родными. Я обещал в тот же вечер придти к Новеллям с братом, его женой и тещей.

Я сообщил им об этом, и они сказали, что будут очень рады пойти и познакомиться с семьей моей невесты. Час спустя мы все вместе были у Новеллей.

Войдя в гостиную, мои родные были чрезвычайно удивлены, увидав своего старого знакомого – капитана того самого парохода, на котором они проехали несколько тысяч миль.

Капитан представил их своей жене и падчерице. Когда брат услышал имя и фамилию моей невесты, он сделал большие глаза и сказал:

– Так это и есть «пропавшая сестра», Роланд?

Я ответил утвердительно.

– Вот правда, роман из действительной жизни! – сказал Вильям, пожимая руку Леоноре и при том так крепко, как только может пожать моряк.

Нужно ли говорить, что вечер был проведен всеми нами очень приятно и радостно?

42. ЗЛОВЕЩЕЕ ПИСЬМО

На другой день утром, когда я собирался к Леоноре, мне вдруг вспомнилась Джесси. Вспомнил я о ней, услышав церковный звон. Звон был, может быть, и не к ее именно свадьбе, но все-таки это был свадебный звон в какой-то церкви, а я знал, что в это время в одной из церквей должна венчаться Джесси.

Бедняжка Джесси! Я не в силах был ее жалеть. Я был для этого слишком счастлив сам. Но все-таки знал и понимал, что в эту минуту она должна быть очень и очень несчастлива.

Повторяю, я сам был чересчур счастлив, чтобы думать в эту минуту о чужих несчастьях, и потому скоро забыл о Джесси. В счастье мы все бываем эгоистами.

– Она вскоре все забудет и успокоится, – решил я. – Она еще будет счастлива.

Мне искренне хотелось, чтобы так было.

Я повидался с Леонорой, провел у нее час или два и ушел. В доме у них шли большие хлопоты, делались приготовления к нашей свадьбе, которая была назначена через несколько дней. Там было теперь не до меня всем, даже Леоноре.

Я вернулся домой.

Войдя в свою комнату, я увидел у себя на столе письмо с адресом, написанным, очевидно женской рукой. Почерк был мне незнаком.

От кого бы могло быть это письмо? И словно кто-то шепнул мне в ухо: «От Джесси».

Я торопливо распечатал. Так и есть. И вот что я прочитал:

«Роланд! Пришел мой час! Звонят колокола к началу обряда. Я сижу в своей комнате одна – со своей тоской! Я слышу суетливое движение внизу и радостные звуки голосов – это голоса тех, кто пришел поздравить меня с моей свадьбой! А я не двигаюсь с места! Я знаю, что моему горю скоро настанет конец! Прежде чем пройдет этот час, моя душа будет в другом мире! Да, Роланд! Когда те глаза, которые долго преследовали меня в моих снах и грезах, будут смотреть на эти строки, бедная покинутая девушка, которая любила вас и искала вашей любви, перестанет существовать. Ее душа избавиться от страданий этого жестокого света!

Роланд! Что-то говорит мне внутри, что я не должна выходить замуж, не должна входить в то священное здание и вручать себя одному человеку, когда люблю другого! Этого я не сделаю никогда! Я умру!

Вы мне сказали, что нашли ту, которую считали давно потерянной для себя, и она вас любит. Пусть она испытает все то счастье, в котором судьба отказала мне! Да снизойдет на ее голову благословение Неба и да превратит ее жизнь в счастливую мечту, какою, как я надеялась, могла бы быть моя жизнь!

Я знаю, что, когда вы будете читать это, то первым движением вашего благородного сердца станет попытка спасти меня. Только предупреждаю вас заранее: вы опоздаете. Прежде чем вы найдете меня, мои глаза смежит сон смерти. Мои последние мольбы будут о том, чтобы вы получили все счастье, доступное на земле, чтобы жизнь ваша продолжалась долго и счастливо, рука об руку с той, которую вы избрали своей женой!

Может быть, в своих мечтах или когда печаль посетит ваше сердце – да избавит вас Бог от этого! – вы иногда дадите в своих мыслях место той, сердце которой вы привлекли в чужой стране, и которая в свой последний, смертный час возносит свои молитвы только о вашем счастье! В то время, когда такие мысли придут вам в голову, я желаю, чтобы вы думали, чтобы вы знали, что во всей моей жизни только и был один грех – это любовь к вам!

Прощайте, Роланд! Прощайте навсегда!

Джесси»

Я моментально выскочил на улицу и крикнул кэб.

– Поезжайте, как можно скорее! – сказал я кэбмену.

– А куда? – спросил тот.

Я сказал адрес и прыгнул в кэб.

Подъезжая к дому, где жила Джесси, я увидел у подъезда толпу.

Эта толпа волновалась, гудела. Но что-то в этом волнении и гудении было такое, что напоминало вовсе не свадьбу.

Из членов семьи никто не заметил моего приезда, потому что все они были наверху, а я оставался внизу, но от гостей я узнал, что опоздал!

За несколько минут до моего приезда несчастную невесту нашли мертвой в ее уборной, а около нее валялся пузырек из-под синильной кислоты.

Я сейчас же бросился опять в кэб и умчался домой. Взяв точно так же своего извозчика. Я не в силах был больше оставаться в этом доме скорби.

Дома я страдал ужасно. Не спал всю эту ночь. Но в чем же я виноват? Чем же? Что же я мог тут сделать, раз любил Леонору? Родные и друзья Джесси так и не узнали настоящей причины ее смерти. Эта тайна осталась известной одному мне, я же ни с кем ею не поделился.

43. КАТЯЩИЙСЯ КАМЕНЬ ОСЕЛ НА МЕСТЕ

В одно прекрасное майское утро с колоколен двух лондонских церквей несся звон. Но как различны были между собой эти звоны! В одной церкви звонили к похоронам. В другой звонили весело и радостно: две души готовились соединиться навеки для счастливой совместной земной жизни.

Мне было очень неприятно, что так случилось, то есть, что день моей свадьбы совпал с днем похорон Джесси. Но сделать тут я ничего не мог. Так пожелала, значит, сама судьба.

С этого дня прошло десять лет. Десять лет безмятежного счастья для меня. Я теперь уже не «Роллинг Стоун», не катящийся камень. Я больше сижу на месте. Мы с капитаном Новеллем основали арматорское товарищество и сделались собственниками нескольких кораблей, бороздящих море по разным направлениям. Оба мы живем в Лондоне.

С братом Вильямом мы в больших ладах и спорим часто только из-за одного вопроса: кто из нас двоих счастливее.

От сестры марты и ее мужа – «Слона» – мы часто получаем известия. В последнем своем письме они обещались скоро приехать поглядеть на «старую родину».

Родители Джесси после трагической смерти старшей дочери вернулись в Австралию. Они дождались, что их младшая дочь Розочка выросла и счастливо вышла замуж.

Каннон и Вэн были, в сущности, лишь случайными моими знакомыми. Я с ними больше не встречался, но слышал, что они в Париже столкнулись, поссорились и дело кончилось дуэлью, причем Вэн был убит. Каннона видели потом в должности крупье одного из игорных домов в Баден-Бадене.

Миссис Неггер недолго прожила у жены моего брата. Теперь она живет у нас в качестве экономки. Она по-прежнему любит соваться не в свои дела, но, ввиду других ее великих достоинств, мы с женой относимся к этому недостатку с большой терпимостью.