Текст книги "Без пощады"

Глава XXVIII. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

– Кто это может быть, как ты думаешь, Саб? Парламентское войско?

– Нет, для этого они слишком нарядны и блестящи.

– Так это – дружинники Линджена?

– Едва ли и они. Ричард говорил, что у Линджена одни копьеносцы. У этих же не видно ни одного копья. Скорее всего они из Монмаутса или Реглена. Старый маркиз Вурстер, сидящий в Реглене, говорят, любит такую пышность; да и его сын, лорд Герберт, тоже… Должно быть, тот нарядный радужный павлин, который впереди, и есть сам лорд Герберт. Но кто бы они ни были, одно несомненно, что это – роялисты, наши враги.

Так переговаривались сестры Поуэль, когда увидели в начале парка неожиданных гостей. Вид их привел молодых девушек в большое волнение. От роялистов нельзя было ожидать ничего хорошего. Предчувствие Веги все более и более оправдывалось.

– Чего им нужно? – удивилась она, с ужасом глядя на пеструю кавалькаду, сопровождаемую таким внушительным количеством солдат. – Зачем они явились?

– Наверное, за нашим отцом, – с дрожью в голосе ответила Сабрина. – А мы еще желали, чтобы он скорее вернулся к нам. Хорошо, что наше желание не исполнилось!

– Да… Как же нам теперь быть, Саб?

Старшая сестра на минуту задумалась. Затем, обернувшись к своему груму, сказала ему:

– Рекс, поезжай потихоньку домой по тому пути, который мы сейчас прошли. Поезжай шагом и с таким видом, будто ты ищешь что-нибудь потерянное. А когда выедешь на поляну, скачи во всю мочь и задними воротами проберись в Руардин, к Джеку-Прыгуну. Скажи там его сестре Уинни, чтобы она как можно скорее пришла сюда. Потом отправься на глостерскую дорогу, и если встретишь нашего отца, скажи ему, чтобы он вернулся назад в город. Понял?

– Все понял и исполню, мисс Сабрина, – ответил грум.

– Ну, так с Богом!

Рекс был человек сметливый и исполнительный. Он с таким искусством объехал вокруг опасных гостей, что ни один из них не догадался, что это может быть человек, опасный для них, которого следовало бы перехватить.

– Зачем-то остановились? – недоумевала Вега, смотря в сторону неожиданных гостей. – Наверное, хотят ехать к нам в дом…

– Это они из-за нас остановились. Лица обращены к нам, – заметила старшая сестра, в свою очередь, глядя в ту сторону.

– Да, правда… А двое скачут прямо к нам. Что же нам делать, Саб?

– Подождем их здесь. Ведь не очень будет вежливо, если мы повернемся к ним спиной и бросимся бежать.

– Как же принять их, Саб?

– Как следует девушкам нашего круга… Впрочем, это будет зависеть от их поведения. Если это лорд Герберт, то он не позволит себе ничего неприличного. Эти регленцы, хотя и роялисты и паписты, но до сих пор никогда…

– Нет, это не лорд Герберт! – вскричала Вега, всматриваясь в приближавшегося великолепного всадника. – Это кто-то другой.

– Почему ты так думаешь? – спросила Сабрина. – Ведь, насколько известно, ты никогда не видела лорда Герберта…

– Его-то я не видела, а этого нарядного павлина, как ты сама удачно назвала его, видела. Видела и ты вместе со мной.

– Разве?.. Не помню… Кто же это?

– Принц Руперт.

– Ах, Боже мой!.. Ведь и в самом деле он… Но кто же другой-то?

– А другой – Реджинальд Тревор.

– Да, да, вижу и я теперь… Ну, Вегочка, мы попали в ловушку! Нам нужно будет действовать очень осторожно, чтобы вырваться из нее. Я уже кое-что придумала и потом скажу тебе. А пока надо стараться быть с ними как можно вежливее и приветливее.

Едва Сабрина успела проговорить последние слова, как всадники уже подъехали.

В нескольких шагах от дам Руперт вдруг так круто осадил коня, что тот взвился на дыбы и сбросил бы всякого неопытного и неловкого всадника. Но принц Руперт был одним из лучших наездников своего времени и захотел, очевидно, похвастаться своей ловкостью перед дамами.

– Прекрасные леди, – с изысканной вежливостью, дотрагиваясь до своей роскошной шляпы, проговорил он, – я не имею удовольствия быть с вами знакомым. Но этот джентльмен, капитан Реджинальд Тревор, давно уже пользуется этим удовольствием, и если вы не имеете ничего против, он может познакомить и меня с вами.

– Это его королевское высочество, принц Руперт, – проговорил Реджинальд, в свою очередь, с сильным смущением поклонившись дамам и представив их принцу.

«Прекрасные леди» ответили не только любезным поклоном, но даже и приятной улыбкой, что означало большее, чем можно было ожидать от них. Поощренный этим, принц продолжал:

– Кажется, мы невольно прервали ваш интересный спорт? Приносим свои извинения.

– Не беспокойтесь, ваше высочество. Мы уже закончили охоту, – ответила Сабрина.

– Разве?.. Так это был последний из намеченных вами воздушных боев, которому я имел удовольствие быть свидетелем? Великолепнейший бой! Давно не видывал такого. Ваши соколы – прекрасные бойцы, воспитаны на удивленье… Ах, я вижу у вас и кобчика? Тоже интересная птичка.

Кобчик Сабрины случайно уселся на загривке лошади ее сестры. Делая вид, что любуется «интересной птичкой», принц впивался глазами не в птицу, а в лицо Веги, и выходило так, что его похвала относится именно к ней самой, тем более, что принц произнес свою похвалу пониженным тоном, чтобы не быть услышанным Сабриной. Та, впрочем, все равно не слушала его, потому что в это время была занята разговором с Реджинальдом Тревором.

– Да, он очень ловок, – сказала Вега, одним пальцем поглаживая крылья кобчика и как будто не замечая назойливых взглядов принца. – В несколько мгновений укладывает любую птицу, на которую бывает выпущен.

– Ах, – вздыхал Руперт, – очевидно, он так же опасен для жаворонков и куропаток, как и его хозяйка для бедных мужчин! Этот кобчик тоже ваш, мисс?

– Нет, ваше высочество, – ответила Вега, стараясь подавить неудовольствие, причиненное ей его тяжелым, пошлым комплиментом. – Кобчик принадлежит моей сестре. Мои только соколы.

– Счастливые соколы! – подхватил принц с новым вздохом. – Как бы я желал быть одним из вас! – обратился он уже прямо к птицам, смирно сидевшим под клобучками у девушки на руке. – Я готов бы целый век просидеть на цепи, лишь бы по временам удостоиться ласки нежной ручки вашей прекрасной хозяйки. Ах, как сладка должна быть эта ласка!

Это было уже прямой дерзостью, и Вега до корней своих золотистых волос вспыхнула от негодования. Ей хотелось бы как следует осадить этого блестящего нахала, но она вспомнила о предостережении сестры и сдержалась. Однако оставить совсем без возражения такие бесцеремонные выходки – значило поощрять их, и молодая девушка ответила, стараясь говорить по возможности спокойнее:

– Простите, ваше высочество, мы, провинциалки, не привыкли к тому языку, который, очевидно, предназначен для придворных дам.

Как ни был испорчен этот немецкий принц, но и он испытал некоторый стыд, получив такой отпор со стороны девушки, а негодующий взгляд, которым она сопровождала свои слова, окатил его точно холодной водой. Поняв, что с этой «пикантной блондинкой» надо действовать иначе, чем он привык обращаться с женщинами, принц скрыл свое смущение смехом и с искусственной веселостью проговорил уже другим тоном:

– Ах, уважаемая мисс, не сердитесь на наш язык. Он так же, как и наш меч, часто рубит без разбора. Сознаю это и извиняюсь. Клянусь вам, что у меня не было ни малейшего намерения оскорбить вас.

Извиниться было нелегкой задачей для такого избалованного человека, но он покорился этой горькой необходимости в надежде на то, что в ближайшем будущем сторицей вознаградит себя за минутное унижение, когда эта «задорная девочка» будет в его власти. Изменив тактику, он с чувством превосходства заговорил так громко, что мог быть услышан всеми присутствующими:

– Мисс, я приехал сюда с целью посетить вашего почтенного родителя, к которому у меня есть дело. Он, наверное, у себя дома? Может быть, вы позволите мне проводить вас домой и познакомите меня с мистером Поуэлем, которого до сих пор, к сожалению, я знаю только понаслышке. Если же вы найдете это почему-либо неудобным, то позвольте мне тут же распроститься с вами и поблагодарить за любезный прием.

– Ваше высочество, – отозвалась Сабрина, – нашего отца нет дома.

– А! – воскликнул принц, чувствуя некоторое разочарование и вместе с тем удовольствие. – Как жаль. Но, может быть, ваш почтенный родитель скоро возвратится?

– Не могу вам сказать, ваше высочество; он не определил дня своего возвращения.

– Да?.. А не могу ли я узнать, где именно он находится? Извините, что я так настаиваю, но мне необходимо это знать.

– Он находится в Глостере, – поспешила ответить Сабрина, радуясь случаю намекнуть принцу, что ее отец в безопасности от него.

– В Глостере? Ну, в таком случае он, наверное, скоро вернется. Не будет же он там долго задерживаться вдали от своего дома и семьи. Обождем его… Тревор, – обратился он к Реджинальду, – мы вынуждены здесь переночевать… Поверьте, мисс, – снова обернулся он к дамам, – мне очень совестно за такую навязчивость, и не только за себя лично, но и за мой конвой, стоянка которого здесь едва ли доставит вам удовольствие. Я понимаю это, но ручаюсь, что мои солдаты будут вести себя тихо и прилично; а если они подадут кому-либо хотя малейший повод к жалобе, виновные будут мною строго наказаны.

Девушки обомлели: то, чего они так опасались при виде незваных гостей, действительно случилось. Не стесняясь отсутствием хозяина дома, принц желает остаться в этом доме, следовательно, они всецело во власти этого человека!

Но, собрав всю силу воли, старшая сестра постаралась уверить принца, что Холлимид будет очень счастлив пребыванием в нем такого высокого гостя, и пригласила его пожаловать в дом. Дорогой она ухитрилась шепнуть сестре:

– Не унывай, Вегочка, и постарайся сдерживаться. Все будет зависеть от твоего поведения. Помни, что с волками нужно и выть по-волчьи.

– Капитан Тревор, – распоряжался между тем принц, – скажите Ленсфорду от моего имени, чтобы он привел весь отряд сюда к дому.

– Боже мой, и Ленсфорд здесь! – чуть не вслух воскликнула Сабрина.

К счастью, никто кроме сестры не услыхал этого восклицания, и она добавила ей уже шепотом:

– Да, мы действительно среди волков.

У крыльца, ловко соскочив со своего коня, принц очень галантно помог и дамам сойти с лошадей.

Когда девушки скрылись в доме, извинившись перед гостем, что они должны сделать кое-какие распоряжения по хозяйству, он остался на месте и с видимым нетерпением стал поджидать приближения отряда. С той минуты, как он услыхал, что владельца Холлимида нет дома, им овладела какая-то беспокойная мысль.

Лишь только офицер, ведший эскорт, подъехал достаточно близко, принц сделал ему знак прибавить шагу. Этот офицер был сам Ленсфорд, который и поспешил на зов своего начальника.

– Ближе, ближе сюда, Ленсфорд! – вполголоса подзывал его принц, стоя сам на верхней ступеньке крыльца, так что голова всадника как раз приходилась на одном уровне с его головой. По-видимому, принц опасался быть услышанным другими.

– Что прикажете, ваше высочество? – также вполголоса осведомился Ленсфорд, удивленный такой таинственностью.

– Тревор не говорил вам, что отца нет дома? – тихо спросил Руперт, нагнувшись к нему.

– Нет. Но я сейчас узнал об этом, – также тихо ответил Ленсфорд.

– Где же и от кого?

– Когда вы изволили отъехать от нас, я увидел шмыгавшего по парку молодого челядинца, остановил его, дал ему монету и узнал от него не только об отсутствии Поуэля, но и о том, куда он уехал.

– Мне говорили, что он в Глостере.

– Так сказал и мне этот парень. Но имейте в виду, ваше высочество, что монмаутский переворот наверное немедленно призовет Поуэля сюда. Весть об этом перевороте должна была достичь Глостера еще вчера, и нет сомнения, что старик тотчас же поспешит домой, так что он каждую минуту может оказаться здесь.

– Думал так и я, но затем мне пришло на ум, что если он как-нибудь случайно узнает дорогой, что мы опередили его, то с той же поспешностью вернется обратно. Поэтому прошу вас отделить от нашего конвоя человек десять-двенадцать и под командой надежного офицера отправить этот отряд по глостерской дороге, приказав ему при встрече с «родителем», – принц произнес это слово с особенной иронией, – взять его под арест и вести сюда.

– Это уже сделано, ваше высочество.

– Как?.. Разве он уже арестован?

– Нет, ваше высочество, прошу простить мне, если я выразился недостаточно ясно. Я хотел сказать, что отряд для задержания этого «родителя» мною уже отправлен без распоряжения вашего высочества. Я видел, что дело спешное, и боялся упустить время, а потому и распорядился…

– Отлично, полковник. Благодарю вас.

– Рад стараться, ваше высочество. Но я должен доложить вашему высочеству еще об одном обстоятельстве. Я заметил, что верховой, похожий на грума, насколько можно судить в отдалении, сначала отъезжал шагом от того места, где происходила охота, потом, очутившись за линией сосен с правой стороны, вдруг понесся во всю прыть. Я догадался, что это может быть гонец, отправленный навстречу кое-кому, чтобы сообщить о нашем прибытии…

– О, так это меняет весь наш план! – перебил принц.

– Ничуть, ваше высочество, – возразил Ленсфорд. – Так как гонец вынужден ехать задами, пока не достигнет Дрейбрука, откуда уже прямой путь в Глостер, наш отряд настигнет его в пути и также захватит в плен. Хозяина со слугой вместе и доставят сюда.

– Ах, какой вы блестящий стратег, мой милый полковник! – похвалил Руперт своего соумышленника, хлопая его по плечу рукой, обтянутой белоснежной замшевой перчаткой. – Если нас и постигнет неудача, то уже не по вашей вине.

– Глубоко тронут милостивыми словами вашего высочества, – ответил с низким поклоном Ленсфорд. – Но я надеюсь, неудачи не будет. Во всяком случае, гонца перехватят, и мы узнаем от него что-нибудь важное. Я распорядился, в случае его нежелания отвечать на вопросы нашего офицера, доставить его под конвоем ко мне. Здесь мы сами подвергнем упрямца такому допросу, что он выложит все, что нам нужно знать, и даже то, чего не нужно, – позволил себе пошутить Ленсфорд. – Полагаю, ваше высочество намерены переночевать здесь? – спросил он с плохо скрываемым любопытством, продолжая преследовать свою цель относительно «пикантной брюнетки».

– Да, полковник, и даже не только одну эту ночь, а несколько, если это понадобится для… достижения моей цели, – с улыбкой ответил принц.

– Достаточно будет и одной, если ваше высочество не откажетесь последовать моему искреннему совету. Скромностью и деликатностью здесь ничего нельзя будет достигнуть; это можно сделать лишь смелостью, а победителю надлежит быть смелым всегда и везде.

Ленсфорд знал, что его совет будет выслушан благосклонно. Едва ли бы он решился дать такой совет человеку с большей нравственной устойчивостью, чем принц Руперт.

– Конечно, – подхватил принц, – это будет самым верным способом – действовать внезапно. Совершенно согласен с вами, полковник. А теперь вернитесь к отряду и распорядитесь насчет квартир. Позаботьтесь также расставить стражу вокруг дома и пикеты вокруг всего имения. Хотя Монмаутс снова в наших руках, но надо быть как можно осторожнее. Мало ли что может случиться неожиданного и непредвиденного? Когда вы все устроите, приходите ко мне, и мы с вами еще потолкуем.

Глава XXIX. В ПЛЕНУ

Сестры Поуэль поднялись наверх в свои комнаты. Им нужно было переодеться к обеду. Однако, когда явилась вызванная ими горничная, Гуензсиана, ни одна их молодых хозяек не выразила никакого желания переодеваться.

Усевшись перед своим письменным столом, Сабрина достала бумагу, обмакнула гусиное перо в чернила и принялась с лихорадочной торопливостью что-то писать. Когда письмо было готово, она особенным способом сложила его и, обратившись к горничной, сказала:

– Вот что, милая Гуензс, пойди к задней калитке и дождись там разносчицу Уинифреду. Она должна скоро прийти. Как только она придет, приведи ее сюда ко мне. Сделай все это как можно незаметнее, чтобы никто не обратил внимания. Поняла?

Горничная утвердительно кивнула головой и уже хотела уйти, но Сабрина остановила ее и сделала еще одно распоряжение.

– Вот что, Гуензс, сначала ступай на кухню и скажи повару, чтобы обед был спущен только тогда, когда Уинифреда уже уйдет отсюда, если вообще она придет. Во всяком случае, на стол без моих дальнейших распоряжений ничего не подавать.

– Неужели нам и в самом деле придется обедать с ним? – с ужасом спросила Вега, когда горничная, наконец, ушла. – Нельзя ли этого избежать, Саб?

– Никак нельзя, дорогая Вегочка, – спокойно отвечала старшая сестра. – Я уже пригласила принца отобедать вместе с нами и отказаться теперь от этого будет с нашей стороны грубым оскорблением. Надеюсь, ты это понимаешь, Вегочка?

– Ах, я бы скорее села за стол с самим Вельзевулом, чем с этим вульгарным принцем! Ты и представить себе не можешь, Саб, какой он противный!

– Вижу сама. Я уже знала о нем по рассказам Ричарда. Но мы должны выдержать его общество и всячески стараться занять его и офицеров. Думаю, пока еще они не позволят себе никакой вольности по отношению к нам. Только бы поддержать их в хорошем расположении духа несколько часов… собственно говоря, мне нужно всего двенадцать часов, и тогда мы будем избавлены от всякой опасности.

– Почему же именно двенадцать, Саб? – полюбопытствовала Вега.

– Вот прочти это и узнаешь.

Сабрина показала сестре только что написанную ею записку, и, когда Вега пробежала глазами набросанные на бумаге строки, спросила:

– Теперь поняла?

– Поняла. Но с кем ты хочешь послать эту записку?

– С Уинифредой. Для этого я и послала за нею Гуензс.

– Что ж ты не догадалась послать это с Рексом? Уж кстати было бы. К тому же он на лошади гораздо скорее доставил бы ее.

– Его могут остановить, Вегочка. Я имела это в виду. Уинни пешком скорее проскользнет, чем Рекс на лошади, а бежать она может с не меньшей скоростью, чем лошадь. Ей знакомы все тропинки и лазейки во всем Дин-Форесте, и лучше ее никто не умеет исполнять подобные поручения. К несчастью, может случиться, что ее нет дома, что она ушла куда-нибудь далеко. Жаль, что мы не знали сегодня поутру, когда она была у нас, того, что случится вечером.

– Да вот, кажется, она уже и идет! – воскликнула Вега, тонкий слух которой уловил вдруг раздавшиеся на лестнице шаги – одни полегче, другие потяжелее. – Да, да, это, наверное, она вместе с Гуензс.

Действительно, немного спустя отворилась дверь, и на пороге появились две женские фигуры – горничной и за ней разносчицы.

– Иди сюда, милая Уинни, – позвала Сабрина разносчицу в комнату. – Как хорошо, что ты так скоро пришла.

– Я пришла бы и раньше, мисс Сабрина, но никак не могла пробраться сюда: весь Холлимид занят стражей. Увидели и не пропускают в усадьбу. Долго я думала, как бы мне пробраться к вам. Наконец мне пришло в голову сказать, что я здешняя прачка и иду за бельем…

– Отлично придумала! – одобрила Вега. – Ну и пропустили?

– Не хотели пропустить и после этого. Но тут явился на выручку один из офицеров и велел пропустить меня. Вы знаете этого офицера…

– Кто же это такой? – полюбопытствовали обе сестры.

– А это тот самый капитан Тревор, который бывал здесь года два назад.

– А! Странно, что он так хорошо обошелся с тобой, Уинни, – задумчиво проговорила Сабрина. – Мы были уверены, что он сердится на нас и не захочет упустить случая доставить нам неприятность. Ну, тем лучше, если мы ошибались… Но вот что, милая Уинни. Я хочу просить тебя об одной услуге. Только не знаю, возьмешься ли ты…

– А почему вы думаете, что я не возьмусь, мисс Сабрина?

– Потому что поручение, которое я хочу дать тебе, довольно опасное.

– А разве я боялась какой-нибудь опасности? Что вы, мисс Сабрина, Господь с вами! Говорите прямо, в чем дело, и я исполню все, что смогу, в особенности для вас.

– Спасибо, милая Уинни. Вот в чем дело. Нужно бы немедленно доставить вот это.

И Сабрина показала разносчице свернутый в трубочку листок бумаги. Опытная в таких делах разносчица сразу поняла, что это было письмо, и поспешила сказать:

– Хорошо, мисс Сабрина, позвольте мне эту штуку, я доставлю ее, куда и кому будет нужно, и никому не найти ее у меня, если бы меня и остановили на дороге.

Она взяла у Сабрины бумажную трубочку и так искусно вплела ее в густые пряди своих волос и потом так умело скрепила эти пряди, что только тогда можно было бы постороннему человеку отыскать бумажку, если распустить все ее косы. Она даже не спросила, кому доставить письмо в Глостере, зная, что адресатом может быть только сэр Ричард Уольвейн, которому не раз уже доставляла письма, написанные той же рукой.

– Ну, я отправляюсь, мисс Сабрина, – заявила она, поклонившись обеим сестрам.

– Когда ты думаешь попасть в Глостер? – осведомилась Сабрина.

– С Джеком и ослом мы ходим четыре часа, а одна я хожу скорее, потому что тогда не слишком выбираю дорогу и пробираюсь глухими местами. Надеюсь, пробегу не более, чем за три часа, а может быть, и меньше.

– Теперь десять минут седьмого, – сказала Сабрина, взглянув на часы. – Значит, ты будешь там около девяти или немного позднее?

– Да, если меня нигде не остановят и не задержат.

– Ну, авось, Бог милостив… Постой, мне надо сказать тебе еще словечко на ушко. Подойди поближе и нагнись.

Сабрина была не из маленьких, но форестерская разносчица была выше ее почти на голову. Когда она нагнулась, Сабрина шепнула ей несколько слов, вызвавших на строгом лице разносчицы нечто вроде веселой улыбки.

– Хорошо, мисс Сабрина, – сказала она, отступая к двери. – А теперь пусть Гуензс даст мне побольше белья, чтобы видели, что я недаром назвалась прачкой.

Забрав большой узел белья, форестерка положила его себе на голову и, гордо подбоченившись, вышла из дома. Сестры, оставшись наедине, тревожно переглянулись. Теперь, когда их возбуждение немного улеглось, молодых девушек охватило отчаяние: что, если Уинифреда будет остановлена караулом и подвергнута обыску? Письмо, несмотря на все предосторожности, все-таки может быть найдено у нее в волосах, и тогда девушки окажутся очень скомпрометированными. В письме были ясные указания, и если они не достигнут своего назначения, можно было ожидать всего самого дурного.

Прошло с четверть часа в томительном ожидании. Обе, бледные, как смерть, сестры сидели в глубоком раздумье. С тревожно бьющимся сердцем они напряженно прислушивались к малейшему звуку, раздававшемуся в доме и вокруг него. Наконец по лестнице снова послышались легкие шаги Гуензс, и через несколько секунд она с сияющим от радости лицом вошла в комнату и воскликнула:

– Слава Богу, Уинни благополучно выбралась из усадьбы!

– Ты это верно знаешь? – осведомились сестры.

– Верно, верно! Ведь я провожала ее до самой наружной калитки.

– Неужели ее везде так и пропустили без остановок л вопросов?

– Какое без остановок! – засмеялась Гуензс. – Здесь же, у черного крыльца, караульные не хотели выпустить ее, как мы обе ни спорили и ни доказывали, что если прачка спешит домой с бельем, которое дано ей вымыть к сроку, то ее нельзя задерживать. Пусть посмотрят, что в узле ничего нет, кроме белья. Но куда тебе: и слышать ничего не хотят! Совсем было задержали нашу Уинни и хотели куда-то отправить, да на счастье опять подошел капитан Тревор и, когда узнал, в чем дело, велел пропустить «прачку» без всяких препятствий; даже позволил мне проводить ее до задней калитки и отправил с нами солдата, чтобы передать наружному караулу его распоряжение насчет дальнейшего пропуска прачки. Дай Бог ему всего хорошего! Славный этот капитан. Жаль только, что он не из наших…

– Ну, это, пожалуй, и лучше для нас, – заметила Сабрина. – А по какой дороге она пошла?

– Побежала прямо через лес. Белье оставила в дальней сторожке; там оно будет цело. Не тащить же его с собой всю дорогу?

– Само собой разумеется… Ну, Бог даст, теперь все обойдется благополучно. Самое главное было выбраться отсюда, а в своем родном лесу, где ей знаком каждый кустик, каждая самая глухая тропинка, она никому в руки не дастся.

Успокоившись насчет своей вестницы, сестры занялись обдумыванием другого вопроса, также очень существенного: как успеть в короткий срок приготовить приличный обед для таких важных гостей, какими были принц Руперт с его приближенными офицерами? Относительно солдат нечего было особенно заботиться: Сабрина уже распорядилась выдать им достаточное количество провизии и пару бочек пива; готовить же себе еду они взялись сами, попросив только разрешения разложить в удобном месте костры. Но для принца и его спутников нужно было иное. Нельзя же накормить таких избалованных господ чем попало. А затем надо было придумать, как и чем занять гостей, чтобы они остались довольны? Трудно было молодым хозяйкам, не привыкшим к такого рода сложностям, решать эти вопросы. Пришлось позвать повара. После долгих обсуждений и споров было решено, что обед должен быть отложен часа на два, а за это время повар брался состряпать такое, что «хоть всех королей собирай со всего света, так и те остались бы довольны»!

Наконец, все необходимое было улажено, и молодые хозяйки могли приступить к своему туалету для предстоящего вечера. Им хотелось бы просто заменить свои амазонки обыкновенным домашним платьем, но этого не допускали правила приличия. Нужно было почтить гостей и своими нарядами. А наряжаться обеим сестрам совсем не хотелось. Во-первых, они вовсе не стремились казаться еще лучше в глазах этих «противных повес», как охарактеризовала Вега незваных гостей, а, во-вторых, им было неприятно наряжаться еще и потому, что на сердце у них была тяжесть при мысли об отце. Что будет, если Рексу почему-либо не удастся остановить его в пути, и он попадет в руки своих заклятых врагов, роялистов? Об этом страшно было и подумать. Но как бы там ни было, а одеться было необходимо. Перебрав все свои наряды, сестры, наконец, остановились на самых скромных, но вполне приличных для приема любого гостя, не только не подчеркивающих, но, скорее, затеняющих естественную красоту обеих девушек. Сабрина выбрала более темные цвета, а Вега на этот раз надела серое платье вместо белого или голубого.

– А знаешь, Вегочка, – заговорила Сабрина, когда наряды уже были выбраны, но перед тем, как их надеть, нужно было еще поправить прическу, и сестры уселись каждая перед своим туалетным столиком, – ведь Реджинальд Тревор очень переменился. Я недавно говорила с ним и была поражена: он словно переродился за то время, пока мы с ним не встречались.

– Разве? – удивилась Вега. – Что же могло так подействовать на него?.. Должно быть, тебе только показалось, что он изменился. Если бы это было верно, он едва ли бы остался в свите этого надутого павлина Руперта.

– Мало ли какие соображения могут удерживать его до поры до времени! А что он стал совершенно другим, чем был раньше, – это верно. В нем уже незаметно ни прежнего бахвальства, ни самодовольства, ни…

– Одним словом, – иронически перебила сестру Вега, – по какому-то волшебству, все его прежние качества исчезли и изменились!.. Напрасно, стало быть, ты, мудрая Саб, боялась, как бы я не увлеклась им… помнишь, когда он только познакомился было с нами, а ты уж по уши была влюблена в своего Ричарда?

– Ах, Вегочка! Мало ли что было! Я никогда не считала себя «мудрой», а всегда понимала, что могу ошибиться, как и всякий другой человек, в особенности молодой. Это ты меня так прозвала и, конечно, тоже в насмешку.

Вега молча расчесывала свои длинные золотистые волосы; целым каскадом окатившие ее белоснежные плечи, думая о том, что, быть может, Реджинальд Тревор и в самом деле изменился. Быть может, он искренне любит ее, и ее отказ произвел в нем коренной переворот. Она слышала, что так бывает. Вероятно, он понял, что таким, каким он был, его не может полюбить ни одна порядочная девушка. Ну и отлично, тем лучше для него, но ей, самой Веге, разве это не все равно? Его доброе отношение к Уинифреде, конечно, стоит признательности, в которой ему не будет отказано. А дальше – какое ей дело до него? Да и Сабрина хлопочет, разумеется, только о справедливости, она видит, что человек исправился, радуется этому и хочет, чтобы радовалась и сестра…

– Ах, Боже мой, Вегочка! – раздался вдруг возглас Сабрины, уже закончившей свой туалет и смотревшей в окно. – Пойди-ка скорее сюда и посмотри, что там делается.

Испуганная встревоженным голосом сестры, Вега, как была с распущенными волнами волос, так и бросилась к окну и выглянула во двор. В ворота въезжало трое всадников, в середине ехал кто-то в черной одежде гражданского покроя, а с двух сторон его – по солдату в вышитых золотыми шнурками мундирах багряного цвета.

– Это Рекс! Его взяли в плен! – продолжала Сабрина, вглядевшись. – Попался-таки… Вот несчастье-то!

– Да, Саб, это действительно он, – подтвердила Вега. – Ах, какая неудача!.. Теперь одна надежда на то, что отец не успел еще выехать из Глостера.

Но и эта надежда оказалась напрасной. Едва успела Вега выразить ее, как в аллее, по ту сторону двора, появилось еще несколько багряных всадников с человеком посредине, тоже в темной одежде. По-видимому, это тоже был конвой с каким-нибудь пленником.

– О, Саб, да ведь это наш отец! – вскричала Вега, отскочив от окна и бросаясь на шею сестры. Крепко обхватив друг друга, сестры громко разрыдались.

Над Холлимидом спустилась ночь. Сама по себе очень темная, эта ночь освещалась множеством больших и малых огней, горевших вокруг дома и в нем самом. Октябрь шел к концу, и становилось свежо, поэтому в доме топились все камины. Повсюду, на столах и стенах, пылало пламя толстых восковых свечей. Горели и спускавшиеся с потолка фигурные бронзовые канделябры.

Во дворе были разложены костры, вокруг которых, в самых непринужденных позах, расположились солдаты принца. Все они сытно и вкусно поужинали, получили по хорошей порции вина и пива, так что находились в самом прекрасном настроении. Их веселый и шумный гомон далеко разносился по тихим окрестностям.

Не менее весело, хотя и не так шумно, было и в парадной столовой дома. Там, за богато убранным столом, уставленным всякого рода прекрасной старинной фарфоровой посудой, бутылками с дорогими винами и серебряными кубками, восседали непрошеные гости. Самого хозяина дома здесь не было. Он находился в одной из соседних комнат, перед запертыми дверями которой стояла стража.

Дочери его все еще оставались наверху. Они видели в окно, как их отца провели под конвоем, точно какого-нибудь злодея, пойманного на месте преступления. Это зрелище наполнило их негодованием и ужасом. Еще больше сжалось у них сердце, когда они узнали, что не только не будут допущены к отцу, но даже к дверям его комнаты, через которые они могли бы перекинуться с ним несколькими словами. Эта бесчеловечность со стороны роялистов глубоко потрясла молодых девушек. Очевидно, взятие в плен их отца сулило впереди новые беды.