Текст книги "Рождение машин. Неизвестная история кибернетики"

Организмы

Идея биомашин получила мощный импульс развития в начале 1960-х годов. Важную роль в продвижении американских новаторов сыграли холодная война и технологическая конкуренция между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом.

Органические машины можно было создать двумя способами. Например, можно приладить детали машин к существующим биологическим организмам. Такая машинная модификация людей или животных помогла бы им выживать и работать во враждебных средах, таких как космическое пространство или морские глубины. В результате возникал кибернетический организм, киборг. С этого момента жизнь становилась неподвластна эволюции.

Второй способ был еще амбициознее: создать живые машины без органической основы. Машины из шестеренок и проводов, наделенные способностью размножаться, мутировать, эволюционировать, а также думать, сражаться и убивать абсолютно самостоятельно. Такие машины, обладающие всеми атрибутами живых организмов, поднимали два старых как мир вопроса: когда (и если) машины смогут стать живыми и когда машины смогут (и смогут ли) превзойти человека? Ответов на эти вопросы, равно как и самих живых машин, еще не существовало, поэтому вопросы оставались в большей мере философскими, нежели техническими. Однако технологии развивались, а кибернетика тем временем предложила вдохновляющий словарь для описания машин как организмов.

I

Еще в 1943 году на междисциплинарной встрече с нейрофизиологами и инженерами в Принстоне Норберт Винер и Джон фон Нейман обсуждали сходство между мозгом и компьютерами[202]202
  Pesi Masani, Norbert Wiener, 1894–1964 (Basel: Burkhäuser, 1990), 225.


[Закрыть]. В том же году Винер и фон Нейман основали «кибернетический кружок», что привело к целому ряду Манхэттенских встреч, поддержанных Фондом Мэйси. Два талантливейших математика Америки разделяли научные взгляды, но полностью различались характерами. Винер мог распыляться на многие исследования и невнятно выражать свои мысли; фон Нейман же был безупречно сосредоточен и уделял пристальное внимание мельчайшим деталям.

Сразу после окончания войны фон Нейман работал над ENIAC (электронный числовой интегратор и вычислитель), 30-тонной машиной 80 метров в длину, работающей на вакуумных лампах и предназначенной для расчета артиллерийских баллистических таблиц. Устройство, задавшее тон целой эре, было построено в 1944–1945 годах в электротехнической школе Мура при Пенсильванском университете.

ENIAC превзошел все ожидания создателей и мог вычислять быстрее, чем инструкции загружались в машину. Озадаченный и одновременно вдохновленный возникшим несоответствием вычислительных способностей машины и медленной памяти, 30 июня 1945 года фон Нейман написал «Первый проект доклада о EDVAC», который стал основополагающим документом для всей современной вычислительной техники того времени. Преемником ENIAC стал EDVAC (электронный автоматический вычислитель с дискретными переменными)[203]203
  Paul E. Ceruzzi, A History of Modern Computing (Cambridge, MA: MIT Press, 2003), 21.


[Закрыть]. В 1946 году главным инженером компьютерного проекта фон Неймана в Принстоне стал Джулиан Бигелоу[204]204
  Masani, Norbert Wiener, 184.


[Закрыть].

Экзоскелет воплощал слияние человека и машины, в котором используются сильные стороны обоих.

К концу 1946 года фон Нейман разочаровался в кибернетических исследованиях, которые он обсуждал с Винером вот уже три года. Он чувствовал, что человеческий мозг был слишком сложен и не подходил в качестве шаблона обучения для компьютеров. Поэтому фон Нейман предложил сузить область своих исследований.

«В попытках понять функционирование автоматов и общие принципы управления ими, – писал он Норберту Винеру, – с самого начала мы выбрали буквально самый сложный объект в мире»[205]205
  Джон фон Нейман – Норберту Винеру, 29 ноября 1946 года, там же, 243.


[Закрыть]. Несмотря на то что работа достигла значительного прогресса, прорыва ждать не приходилось, поэтому фон Нейман обратил внимание на простые организмы. «Вирусы, – предложил он Винеру, – обладают основными чертами любого живого организма: они самостоятельно воспроизводятся». Вирус был чем-то средним между живым и неживым организмом, поэтому показался фон Нейману идеальным предметом для изучения. «Я собираюсь дополнить эти соображения деталями и изложить их в течение следующих двух месяцев». Этот срок оказался слишком оптимистичным.

Разработка «Теории самовоспроизводящихся автоматов», серии лекций на эту тему, заняла у фон Неймана около двух лет. В выступлениях он утверждал, что машины могут строить подобные себе машины из элементарных частей. В лекциях фон Нейман часто описывал машины органическими терминами, а живые существа – механическими. Такие переключения точек зрения не были небрежностью, это был творческий момент в работе.

«Все прекрасно знают, что живые организмы могут производить другие, подобные им самим», – сказал он небольшой группе коллег и друзей в июне 1948 года в Институте перспективных исследований[206]206
  John von Neumann, Theory of Self-Reproducing Automata (Urbana: University of Illinois Press, 1966), пятая лекция, 78.


[Закрыть]. Растения и животные производят потомство, но этот процесс не тождественен тому, как один робот собирает другого из вороха деталей. Природа не просто копирует одну и ту же форму жизни, в естественное воспроизводство вводится непрерывный поток ошибок и модификаций, результатом которого становится улучшение. Природа развивает и совершенствует существующие конструкции. «Это же очевидно, что происходящее на порядок превосходит простое самовоспроизводство, – сказал фон Нейман. – Очевидно, что эти организмы способны производить нечто более сложное, чем они сами».

Затем ученый стал размышлять о машине, которая производит машину, и пришел к прямо противоположному выводу: органическое самовоспроизводство было эволюционным, а механическое самовоспроизводство – дегенеративным. Противоположность выводов объяснялась просто. «Все знают, что машина является более сложным объектом, чем составляющие ее элементы», – сказал фон Нейман своим ученикам. В машину, чье предназначение – изготовлять другие машины, включены ее собственные составные части, описание конструкции, а также запасные части и инструменты для сборки новой машины. Родительская машина в любом случае получалась более сложной, чем производимая машина: «Структура, которая что-то синтезирует, обязательно сложнее, более высокого порядка, чем структура, которую она синтезирует»[207]207
  Там же, 79.


[Закрыть].

В таком случае как машине построить другую машину, чтобы та была бы по меньшей мере такой же сложной, как она сама? Пока это был теоретический вопрос, но даже чисто теоретически было сложно построить машину, которая могла бы производить плодовитое потомство.

Фон Нейман заключил, что машине нужно восемь частей, которые включали бы в себя «стимулирующий орган», «плавильный орган», чтобы сваривать или спаивать отдельные части вместе, «режущий орган», чтобы разъединять соединения, и «мышцы», чтобы двигаться. Процесс сборки профессор перевел в абстрактные математические термины, а затем привел ключевое, в его понимании, отличие эволюции от копирования – мутацию. «Под мутацией я буду понимать случайное изменение одного элемента в произвольном месте, – сказал фон Нейман своей маленькой аудитории в Принстоне, – после которого система будет производить не саму себя, а модифицированную версию себя»[208]208
  Там же, 86.


[Закрыть]. Как и в природе, результат будет преимущественно отрицательным – вырождение, а не прогресс, но важна сама концепция случайного изменения.

Примитивные системы передают мутации по наследству, пока какая-нибудь из модификаций не приведет к смерти ее носителя. Тогда, если носитель не успеет оставить потомство, такая мутация исчезнет. А все остальные будут унаследованы[209]209
  Там же, 87.


[Закрыть]. Джон фон Нейман не касался вопроса о том, можно ли считать машины живыми, но он явно думал, что его примитивные автоматы могут умереть от «смертельных» мутаций.

1950-е были временем надежд. Утопия привлекала больше, чем антиутопия, возможно, потому, что мрачные воспоминания о Второй мировой войне были еще слишком свежи в памяти. Кибернетики искали подходящий образец для новых машин. Самовоспроизводящиеся автоматы не должны стать роботами-убийцами, не должны они походить на хищников или червей. В 1956 году Эдвард Мур, преподаватель МТИ и Гарварда, сотрудник Bell Labs, предложил рассматривать их как доброжелательные растения, полезные культуры, запрограммированные на богатый урожай[210]210
  Edward F. Moore, «Artificial Living Plants», Scientific American, October 1956, 118–26.


[Закрыть].

Муру понравился мысленный эксперимент фон Неймана, и он сосредоточился на практической пользе гипотетических самовоспроизводящихся машин: «Она могла бы создавать свои копии не из искусственных частей со склада, а из природных материалов»[211]211
  Там же, 118.


[Закрыть]. Как кустарник в английском саду, механический организм Мура будет лучше расти и размножаться в теплом солнечном месте. Для этой цели Мур предложил пляж: «Хорошим местом для первой модели такой машины будет побережье, где ей окажется доступно большее разнообразие материалов». Свежий воздух будет обеспечивать азотом, кислородом и аргоном; морская вода предоставит водород, хлор, натрий, магний, серу, кальций, углерод и другие элементы; а песок и земля дадут кремний, железо и алюминий. «Из этих элементов машина сделает провода, электромагниты, шестерни, винты, реле, трубы, цистерны и другие части, – писал Мур, – а затем соберет их в машину, подобную себе, которая, в свою очередь, сможет сделать несколько своих копий»[212]212
  Там же, 119.


[Закрыть].

Нафантазированная Муром машина может быть собрана из материалов, которые можно извлечь или синтезировать из почвы, воды или воздуха. Кроме того, искусственное растение можно сконструировать так, чтобы получать любой желаемый урожай, не ограничиваясь веществами, которые предоставляет природа. Мур предсказывал добычу пресной воды и золота из морской воды. Даже Антарктида, бесполезный для человечества континент, может быть введена в эксплуатацию.

Одним из важных аспектов при проектировании «растений» было время. Сколько времени пройдет, прежде чем популяция живых растений удвоится? У водорослей в пруду этот процесс займет неделю, а для популяции секвойи может потребоваться несколько столетий. Инвестиции в проектирование и строительство машины окупятся, только если скорость ее самовоспроизводства будет достаточно большой. Кроме того, нужно принимать во внимание и смертность машин. «Некоторая часть каждого поколения будет „умирать” из-за внутренних сбоев, вырождения или природных катастроф», – написал Мур[213]213
  Там же, 121.


[Закрыть].

Искусственные машины не обязательно было делать из ферромагнитных материалов и электрических двигателей с шестернями и болтами, проволокой и арматурой. Мур знал, что их можно изготовить и из органических материалов. Единственная проблема заключалась в том, что в 1956 году органическая химия была еще недостаточно развита. То же самое относилось к теоретической генетике: ученые еще недостаточно понимали процесс эволюции, «чтобы наделить машину эволюционными способностями»[214]214
  Там же, 122.


[Закрыть]. Поэтому машины пока не умели совершенствовать себя сами, и это приходилось делать инженерам.

Когда алюминиевая лапа касалась земли, он чувствовал через датчики, как тяжелые ноги в стременах упираются в поверхность. Машине подарили «великую нежность».

Наиболее важное ограничение, стоимость проектирования придуманной Муром машины, с легкостью отметалось учеными. «Решение всех проблем разработки, вероятно, потребует от пяти до десяти лет и всего лишь 50–75 миллионов долларов»[215]215
  Там же, 126.


[Закрыть]. В самом деле это было ненамного дороже других амбициозных проектов того времени, таких как полеты на Луну, например.

В 1961 году вышло второе издание «Кибернетики» Винера, дополненное краткой справкой научных открытий 1950-х годов. В это время профессора занимал вопрос, могут ли машины рожать другие машины. Винер приходит к выводу, что «машины были на пике приобретения двух особенностей живых систем – способности к обучению и способности к самовоспроизводству», – так он сказал Christian Science Monitor[216]216
  David R. Francis, «Self-Producing Machines», Christian Science Monitor, June 2, 1961, 16.


[Закрыть].

Джон Маккарти, коллега Винера по Массачусетскому технологическому институту, соглашался, что самовоспроизводство машин вполне возможно. Машина может быть установлена на гранитной горе, тогда она сможет расплавить гранит, извлечь из него все необходимые материалы и построить другие машины. «Каждая машина будет нести своего рода наследственную информацию, своего рода код, описывающий, как создавать механическое тело», – несколько недоверчиво цитировала Маккарти Christian Science Monitor[217]217
  Там же.


[Закрыть].

Несмотря на всю смелость теорий, посвященных ожившим машинам, наибольшую известность получила не научная работа, а фантастический роман, монументальная история Артура Кларка «2001: Космическая одиссея», повествующая о технологическом прогрессе и машинах, приобретающих человеческие черты. Кларк был заворожен работой Норберта Винера, особенно сильно на него повлияло эссе «Некоторые моральные и технические последствия автоматизации», опубликованное отцом кибернетики в Sciencе летом 1960 года. В этом эссе Винер подводил итоги дискуссии, начатой им десять лет назад. Тон статьи был если не высокомерным, то по меньшей мере профессорским, Винер нападал на «человека с улицы», полагающего, что машины не могут обладать оригинальностью. Обычные люди не понимали современных машин, о чем Винер написал: «Мой тезис заключается в том, что машины могут выходить и выходят за рамки некоторых ограничений их создателей и что при этом они могут быть одновременно и эффективными, и опасными… Как теперь общепризнано, в ограниченном диапазоне работ машины действуют гораздо быстрее, чем люди, и куда более точно. В этом случае, даже когда интеллект машины никоим образом не превосходит разум человека, машины зачастую могут превосходить, и превосходят, способности человека в выполнении определенных задач»[218]218
  Norbert Wiener, «Some Moral and Technical Consequences of Automation», Science 131, no. 3410 (May 6, 1960): 1355.


[Закрыть].

Этот смелый прогноз будущего сделал книги и статьи Винера популярным чтивом в среде художников и авторов научной фантастики, в числе которых был и Кларк. «Инструмент, который мы изобрели, становится нашим наследником», – писал он в журнале Playboy. Кларк считал, что биологическая эволюция уступила место гораздо более быстрому процессу – эволюции технологической[219]219
  Arthur C. Clarke, «Machina Ex Deux», Playboy, July 1961, 66.


[Закрыть]. Playboy проиллюстрировал статью эволюционным деревом: от микробов до рыб, динозавров, обезьян, неандертальцев, человека и, в конце концов, машины.

Кларк написал эти строки примерно за семь лет до публикации «2001», через двадцать лет после первых электронных компьютеров и за два года до создания сети, предшественницы Интернета. Фантаст был глубоко впечатлен быстрым ростом чистой вычислительной мощности и предвидел машины, которые смогут выдавать себя за человека: «Мы все еще в нескольких десятилетиях, но уже не в столетиях, от создания такой машины».

Кларк чувствовал себя уверенно под огнем насмешек пессимистов и скептиков. Они выдвигали обычные для того времени аргументы – ни одна машина не может быть умнее своего создателя, и машина не может создать ничего сверх того, что изначально в нее заложено. Кларк отметал их все. «Эти аргументы полностью ошибочны», – был уверен он. А тот, кто приводит их в споре, безнадежно застрял в прошлом, как «производители конных повозок, которые потешались над моделью Ts»[220]220
  Там же.


[Закрыть]. (Модель Ts – одна из вариаций автомобиля Ford. – Прим. перев.)

Кларк понимал, что машины могут выходить из-под контроля человека, даже если будут менее разумны, чем люди, просто в силу скорости их работы. И он видел множество причин, почему машины станут не только быстрее, но и гораздо умнее, чем их создатели, и уже в ближайшем будущем. Уже существуют машины, которые обучаются на собственном опыте, и, в отличие от людей, они учатся должным образом, никогда не повторяя своих ошибок. Кларк утверждал, что все умные машины появляются как результат расширяющихся знаний о человеческом мозге, «единственном мыслящем устройстве в настоящее время»[221]221
  Там же, 70.


[Закрыть]. В этом Кларк вторил Винеру.

Однако Кларк писал для Playboy, а не для Sciencе, и потому мог себе позволить несколько большую свободу в выражении своих идей. «Людям потребуется некоторое время, чтобы понять, что машины могут не просто научиться думать, а смогут в один далеко не прекрасный день стереть нас с лица Земли», – писал он[222]222
  Там же, 66.


[Закрыть]. Кларк предвидел совершенно новые и неожиданные формы взаимодействия человека и машины: «…в один прекрасный день мы сможем на время объединяться со множеством сложных машин», – писал научный фантаст в Playboy, предсказывая, что будущие поколения будут «в состоянии не только управлять, но и становиться космическим кораблем, подводной лодкой или телевизионной сетью». Идея превращения в космический корабль легла в основу истории, определившей карьеру Кларка. Чтобы сформулировать эту мысль более подробно, потребовались десятилетия. Но уже в 1961 году Кларк предположил, что сетевые машины могли бы изменять не деяния людей, а саму их суть.

Почти за год до этого, в мае 1960 года, на базе ВВС Рэндольф в Техасе на свет появился киборг. Задача полета на новых высотах привела к появлению первой человеко-машины. Вторая мировая война возвысила специальные области авиационной медицины. Все большие высоты полетов и все более скоростное маневрирование ставили перед экипажами неизвестные ранее физиологические и психологические проблемы. Какую силу ускорения могло бы выдержать человеческое тело? Как воздействует пониженное давление в салоне на мозговую активность? Как будет воздействовать низкая гравитация или полная невесомость на космонавта?

Исследованием этих вопросов занималась школа авиационной медицины в Рэндольф Филд, штат Техас, которая в 1950 году была одним из ведущих научно-исследовательских центров ВВС. Еще в 1948 году ученые Рэндольф Филд провели совещания по таким фантастическим вопросам, как «авиамедицинские проблемы космических путешествий». Гонка ядерных вооружений в холодной войне шла полным ходом, и ускорение космической гонки только добавило срочности передовым авиационным исследованиям.

Когда 4 октября 1957 года Советский Союз успешно запустил «Спутник‐1», первый в мире искусственный спутник Земли, это событие вызвало шок в Соединенных Штатах. В следующем году было основано НАСА. Космические путешествия породили целый комплекс проблем, среди которых одной из самых сложных и важных была адаптация человеческого организма к внеземным условиям. 26–27 мая 1960 года школа авиационной медицины провела симпозиум по проблемам космических полетов для изучения физических и медицинских особенностей полетов в верхних слоях атмосферы и космосе.

В этом же месяце два исследователя из государственной больницы Рокленда представили смелую идею, поспособствовавшую созданию киборга.

Институт в сельском пригороде Нью-Йорка казался неподходящим местом для удивительного открытия, да и сами изобретатели Клайн и Клайнс были яркими личностями. Руководитель исследований, врач Натан Клайн, был значимой фигурой в психофармакологии, новой дисциплине с мрачной репутацией, унаследованной со времен жестоких методов лечения психически больных людей. В 1955 году Клайн нанял очень одаренного австрийского эмигранта, Манфреда Клайнса. Клайнс был инженером и музыкантом, всего за два года до этого он гастролировал по всей Европе, исполняя вариации Баха, и даже выступал сольно в лондонском Королевском фестивальном зале.

С помощью дистанционной камеры можно было изучать космос или глубины океана, а также работать в радиоактивных зонах.

Клайн купил для Клайнса компьютер, который в те времена стоил намного дороже приличного дома для целой семьи. Амбициозный инженер использовал устройство для работы над расчетами, относящимися к нервной системе организма и кибернетическому управлению. Клайнс был чрезвычайно энергичным и плодовитым ученым, в ближайшие годы он зарегистрировал восемь патентов в областях ультразвука, частотной модуляции и телеметрии. В 1960 году Клайнс опубликовал статью «Компьютерный анализ контроля и организации рефлексов», посвященную контролю частоты сердечных сокращений посредством дыхания.

В статье Клайнс применил теорию автоматического управления системами к телу. Нужно ли говорить, что Клайнс был очарован идеями Норберта Винера и кибернетикой в целом. Авторство термина «киборг» принадлежит Клайнсу, а вот Клайну оно не понравилось: «Звучит как название датского города»[223]223
  Alexis Madrigal, «The Man Who First Said ‘Cyborg,’ 50 Years Later», Atlantic, September 30, 2010.


[Закрыть].

Большинство регуляторных функций организма работают самостоятельно – нам не нужно помнить о регуляции нашего кровяного давления или напоминать себе дышать. Основная идея киборга была интуитивно понятной и заключалась в том, чтобы запустить то же бессознательное, автоматически регулирующее поведение организма в космическом пространстве, освободить астронавта от ограничений его человеческого тела. Представляя в Рэндольфе отчет «Лекарства, космос и кибернетика: эволюция в киборгов»[224]224
  Daniel S. Halacy, Cyborg: Evolution of the Superman (New York: Harper & Row, 1965), 147.


[Закрыть], Клайнс и Клайн предложили решить эту проблему путем автоматизации новых функций организма.

Для того чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, двое ученых привели в пример рыбу. Но не простую рыбу, а рыбу особенно умную и находчивую. При большом желании, эта находчивая рыба смогла бы жить на земле, для этого ей всего лишь нужен опыт работы в биохимии, физиологии, инженерии и кибернетики, а также доступ к отличному лабораторному оборудованию. Тогда «эта рыба вполне может разработать инструмент, который позволил бы ей жить на земле и дышать воздухом». Люди в космосе напоминали рыбу на суше.

Вся их презентация была пронизана идеями, заимствованными из кибернетики: человеко-машинная сущность могла бы улучшить «гомеостатический механизм человека». Имплантаты в легких, сердце, нервной системе и других органах продолжат саморегулируемое управление организмом в новой среде – космическом пространстве. Препараты могли бы вводиться в кровоток изнутри самого организма. Имплантированные машины могли бы даже регулировать сон космонавтов и их сенсорное восприятие. Проблемы будут решаться автоматически, «оставляя человеку свободу для исследования, творчества, размышлений и ощущений»[225]225
  Manfred E. Clynes and Nathan S. Kline, «Cyborgs and Space», Astronautics, September 1960, 27.


[Закрыть].

Клайнс и Клайн прониклись духом популярного в то время стремления освоить космическое пространство. Космос был новой границей, и кибернетика помогала первопроходцам колонизировать это мифическое пространство, совсем недавно казавшееся полностью недосягаемым[226]226
  Halacy, Cyborg, 148.


[Закрыть].

Несколько месяцев спустя они опубликовали статью «Киборги и космос» в «Космонавтике» (Astronautics), ведущем журнале о космической программе Америки[227]227
  Clynes and Kline, «Cyborgs and Space».


[Закрыть]. В статье приводилось изображение первого киборга, белой лабораторной крысы с осмотическим насосом, имплантированным под кожу хвоста, делавшим его похожим на белый шар, привязанный к грызуну сзади. Насос обеспечивал непрерывное, управляемое машиной, а не животным, введение химических веществ в кровоток крысы.

C помощью машины контролируемого противодействия можно было бы решить целый ряд проблем: датчики могли фиксировать вредное излучение и автоматически вводить лекарства в тело пилота, можно было автоматизировать сон, потребление и вывод жидкости, сердечно-сосудистую активность и температуру тела. Клайнс и Клайн осознавали ограниченность их предложения, например они не рассматривали укачивание и «эротические потребности» во время космического полета.

Но и без этих нюансов презентация казалась фантастической, ведь Юрий Гагарин совершит первый полет по орбите вокруг Земли только одиннадцать месяцев спустя. Ставки были высоки, так как враг свободного мира оказался далеко впереди в области науки и техники: «В советской технической литературе есть ссылки на исследования во многих из этих областей», – указывали они, все еще потрясенные «Спутником‐1». Исследователи были абсолютно уверены в одном: «человек должен адаптироваться к окружающей его среде, а не наоборот». Они надеялись, что киборг «станет новым и большим шагом для духа человека». Если человеческое тело может быть улучшено машиной, то улучшение ума – это всего лишь вопрос времени. Исследователи из Рокленда ухватили дух времени.

Журнал Life так описывал лабораторию Рокленда и работу Клайна и Клайнса: «Киборги будут облачены в герметичные облегающие костюмы, но перемещаться будут в негерметичных кабинах, открытых безвоздушному пространству. Обычно при таких низких давлениях кровь закипает, а легкие взрываются, но легкие киборгов будут частично спущены, а их кровь – постоянно охлаждаться. Для того чтобы уберечь их мозг от онемения, его будут подогревать или подпитывать энергией. Фразы киборгов будут электрически подхвачены от голосовых нервов и переданы по радио, их рты будут запечатаны. Концентрированная пища будет поступать непосредственно в их желудки или сразу в кровяной поток. Отходы будут химически переработаны для создания новой пищи. Полностью бесполезные продукты жизнедеятельности будут храниться в небольших контейнерах на спине»[228]228
  «Man Remade to Live in Space», Life, July 11, 1960, 77–78; «Man in Space», Life, October 2, 1964, 124.


[Закрыть].

Журнал проиллюстрировал текст большим изображением двух киборгов, работающих на Луне, с детально прорисованными закрытыми ртами и канистрами отходов. Клайнс повесил иллюстрацию на стену, и она провисела там долгие годы.

Эти идеи вызывали споры в среде серьезных ученых, и уж точно не подходили для немедленной реализации в технологическом противостоянии с СССР. США опасались, что Советский Союз может попасть на Луну первым. Тем не менее у идей ранних 1960-х годов были свои последователи. Мартин Кейдин, видный автор в области космической авиации, написал о теории адаптации человека к космосу: «Эта скрытая тенденция является одной из самых важных»[229]229
  Bob Ward, Dr. Space: The Life of Wernher von Braun (Annapolis, MD: Naval Institute Press, 2005), 156.


[Закрыть]. Майкл Дель Дук, руководитель биотехнологий в штаб-квартире НАСА, разрабатывал многообещающие идеи о системах жизнеобеспечения. Доктор Дель Дук считал, что кибернетические возможности освоения космоса буквально безграничны, с ними космос больше не будет враждебным и недоступным[230]230
  Albert Rosenfeld, The Second Genesis: The Coming Control of Life (Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1969), 276–277.


[Закрыть].

К маю 1963 года НАСА пришло к менее радужному выводу, что потенциал полностью искусственных легких, почек и экстракорпоральных насосов ограничен. Об этом говорил заключительный отчет по экспериментальному проекту, который исследовал способы модификации тел людей для внеземной среды. Но НАСА по-прежнему было настроено оптимистично, считая, что можно биокибернетически изменить астронавтов – искусственно снижать температуру тела или управлять сенсорной депривацией – чтобы обеспечить «успех длительных космических полетов или межпланетных исследований»[231]231
  Robert W. Driscoll, Engineering Man for Space: The Cyborg Study, contract no. NASw‐512 (Farmingdale, CT: United Aircraft Corporate Systems Center, 1963).


[Закрыть].