Текст книги "Дети крови и костей"

Глава тридцатая. Амари

Хаос.

До этого момента я не понимала значения этого слова. Хаосом для меня были крики матери перед обедом или интриги олойе, сплетенные из-за украшенных золотом кресел.

Теперь я чувствую его с каждым вдохом, с каждым ударом сердца. Он растет, разлетаясь брызгами крови и криками, когда корабли погружаются в бездну.

Я отползаю назад и прикрываю голову. Гремит выстрел. Наше судно дрожит. Новое ядро находит цель. Осталось всего семнадцать кораблей, но все же мы еще не подбиты.

На палубе кипит работа. Наша команда стойко сражается, несмотря на царящий вокруг кошмар. Жилы вздуваются на шеях гребцов, уводящих корабль вперед, пот льется по лицам артиллеристов, когда они заряжают пушки взрыв-порохом.

Давай, кричу себе я. Шевелись. Сделай хоть что-нибудь.

Но как бы я ни пыталась, ничего не выходит. Я едва дышу. Внутри все дрожит, когда ядро проламывает палубу нового корабля. Крики раненых, словно осколки, режут уши. Запах крови разливается в воздухе, и я вспоминаю слова Зели. Когда мы прибыли в Ибеджи, она ощутила вкус смерти.

Сегодня его чувствую я.

– Они приближаются! – кричит Тзайн, указывая на дымную завесу. К нам приближается судно, его гребцы вооружены копьями. О небо…

Они хотят взять нас на абордаж. Хотят начать бойню на палубе.

– Амари, собери гребцов! – кричит Тзайн. – Помоги мне отразить атаку!

Как всегда бесстрашный, он тут же срывается с места, не успевая понять, что от страха я не могу сдвинуться с места. Мои легкие горят. Почему-то я не могу вспомнить, как надо дышать.

Тебя учили этому. Я берусь за меч. Ради этого ты истекала кровью.

Но когда враги спрыгивают на палубу, годы тренировок вылетают у меня из головы. Я пытаюсь обнажить меч, но руки предательски дрожат. Бей, Амари, звучит в ушах голос отца, а шрам на спине начинает гореть. Подними меч, Амари. Атакуй, Амари. Сражайся, Амари.

– Я не могу…

Прошло столько лет, но я все еще не способна на это. Ничего не изменилось. Я не могу поднять меч, не могу сражаться.

Просто застываю на месте.

Зачем я здесь? О чем, ради небес, я думала? Могла бы оставить свиток, вернуться к себе в покои и продолжать оплакивать смерть Бинты. Но я сделала выбор, и это роковое решение казалось таким правильным. Мне хотелось отомстить за лучшую подругу…

Вместо этого я умру.

Я прижимаюсь к борту корабля и прячусь, пока команда сражается с врагами. Их кровь заливает мне ноги. Крики боли звенят в ушах.

Меня окружает хаос. От ужаса я едва могу видеть, что творится на палубе. Одно долгое, затянувшееся мгновение, и я понимаю, что меч устремлен на меня.

Бей, Амари.

Мои руки висят плетьми. Клинок взлетает к моей шее…

Я слышу крик Тзайна, а затем его кулак врезается в челюсть врага. Тот падает, как подкошенный, но клинком успевает задеть руку моего спасителя.

– Тзайн!

– Спрячься, – кричит он, хватаясь за раненое предплечье.

– Прости…

– Просто держись подальше!

Он уносится прочь, и слезы стыда обжигают мне глаза. Я стою, забившись в угол, и просто хочу исчезнуть. Не нужно было идти с ними, я не должна была быть здесь. Не следовало покидать дворец…

Громкий удар оглушает меня. Наш корабль вздрагивает с ужасающей силой, и я падаю, едва успевая схватиться за перила. Пытаюсь переждать тряску. Вот оно.

Нас подбили.

Прежде чем поднимаюсь на ноги, другое ядро бьет в корпус. Щепки и дым поднимаются в воздух. Корабль кренится. Его нос уходит под воду. Дым наполняет легкие, я скольжу по окровавленным доскам. Ухватившись за основание мачты, я изо всех сил цепляюсь за жизнь. Вода, наполняющая палубу, уносит с собой следы резни.

Еще немного, и наш корабль начинает тонуть.

Глава тридцать первая. Зели

– Зели!

Выныриваю и поднимаю голову. Тзайн держится за борт, бледный от напряжения. На лице и одежде кровь. Я не знаю, чья она.

На арене осталось только девять кораблей. Девять выживших в бойне. Но наш прямо сейчас уходит под воду.

Мы идем ко дну. Я делаю глубокий вдох и снова ныряю. Тут же горло наполняется желчью. Из-за красного тумана и обломков не видно ничего вокруг. Я пытаюсь держать глаза открытыми. Отчаянно гребу, чтобы опуститься глубже. С каждым рывком я погружаюсь в густую от крови воду.

– Эми авон ти о ти сун…

Хотя я читаю заклинание, аше иссякает на кончиках моих пальцев. Я недостаточно сильна, и мои силы слабеют с каждой минутой. Но если не справлюсь, Тзайн и Амари погибнут. Наш корабль потонет, и я не завладею солнечным камнем. Мы не сможем вернуть магию.

Смотрю на шрам на ладони и представляю лицо матери.

Прости меня, говорю я ее духу.

У нас нет выбора.

Подношу руку ко рту. Прокусываю кожу, и во рту появляется медный привкус. Кровь струится в воде, сияя белым. Этот свет окутывает меня. Мои глаза распахиваются, когда он наполняет меня, пульсируя, распространяется по всему телу.

Аше с новой силой бежит по венам, обжигая кожу изнутри.

– Эми авон ти о ти сунн…

Красные волны плещут перед глазами. Ойя снова танцует для меня. Вокруг вскипает водоворот, полный новой и яростной жизни. Я вызываю магию крови, и новые воскресшие воины встают передо мной. Их водная кожа пенится кровью и белым светом, они рвутся к жизни с яростью шторма. Еще десять духов присоединяются к армии, обретают форму, воссоздавая себя из обломков и крови – новых доспехов моего войска мертвых. Последний солдат обретает плоть, и они окружают меня в ожидании приказа.

– Спасите корабль!

Мои воины рассекают воду, как акулы о двух плавниках, двигаясь быстрее любого судна или ядра. Внутри все горит, но восторг от магии сильней, чем ужас от царящего вокруг хаоса.

Восторг охватывает меня, когда духи, следуя моему безмолвному приказу, исчезают в дырах, оставленных ядрами. Секунду спустя из пробоин начинает течь вода.

Да! В мгновение ока корабль поднимается на поверхность. Когда поток воды иссякает, духи затыкают пробоины обломками и своими телами. Сработало!

Но радость оказывается недолгой.

Духи исчезают, но ритуал не заканчивается. Магия крови пронизывает меня насквозь, словно вот-вот разорвет на части. Кожа пылает, а судороги становятся все сильнее. Руки немеют.

– На помощь!

Я пытаюсь кричать, но из горла вырываются лишь пузыри воздуха. Меня парализует ужас. Мама была права.

Магия крови уничтожит меня.

Я плыву к поверхности, но слабею с каждым рывком. Руки и ноги леденеют.

Как дух, жаждущий мести, магия крови набрасывается на меня, перекрывая доступ к кислороду, липнет к коже. Оказавшись на поверхности, я чувствую, что не могу пошевелиться. Корабль, до которого еще недавно было рукой подать, уходит все дальше и дальше.

– Тзайн!

Алое море заглушает мои крики.

Воздух в легких заканчивается.

Я иду ко дну.

Глава тридцать вторая. Амари

Я цепляюсь за борт корабля, ощущая бешеный стук сердца, когда внезапно мы перестаем тонуть.

– Она это сделала! – Тзайн бьет по ограждению. – Зел, ты сделала это!

Но когда сестра не показывается на поверхности, триумф Тзайна сменяется ужасом. Он зовет ее снова и снова, пока не срывает голос.

Я перегибаюсь через ограждение и смотрю в воду, отчаянно пытаясь разглядеть в красной от крови воде копну белых волос. На плаву остался еще один корабль, но Зели нигде не видно.

– Тзайн, подожди!

Он прыгает за борт, оставив судно без капитана. Последний корабль разворачивается, меняя курс.

– Похоже, что у наших участников кончился взрыв-порох! – гремит голос распорядителя. – Но лишь один капитан должен остаться в живых, чтобы положить конец этой битве!

– Тзайн! – кричу я, свешиваясь за борт. При виде приближающегося корабля мое сердце замирает. Одна я не справлюсь. Он нужен нам, чтобы победить.

Гребцы противника орудуют веслами так быстро, как только могут, пока артиллеристы вооружаются. Наши люди покидают свои места, берутся за мечи и копья. Хотя я дрожу от ужаса, они спокойны, готовы положить конец адской битве.

Я облегченно вздыхаю, когда Тзайн выныривает, одной рукой поддерживая Зели. Отвязываю канат и кидаю его в воду. Тзайн закрепляет его вокруг тела сестры и кричит, чтобы мы ее подняли.

Три раба помогают мне втащить Зели на палубу. Враг совсем близко. Если она сможет вновь призвать мертвых, мы выживем.

– Очнись! – трясу я Зели, но она не шевелится. У нее жар, кровь течет из уголка рта.

Небеса, это не сработает. Нужно поднять Тзайна. Я пытаюсь развязать канат на талии Зели, но не успеваю справиться с последним узлом, как в нас врезается вражеский корабль.

С дикими криками наши противники прыгают на палубу.

Я вскакиваю, выставив перед собой меч, как ребенок, пытающийся отогнать леонэру факелом. Ни о какой технике нет и речи, словно не было долгих лет тренировок.

Бей, Амари, звучит голос отца, напоминая о слезах, пролившихся, когда он приказал мне драться с Инаном.

Тогда я отбросила меч. Отказалась от битвы. И брат ударил меня в спину.

Я в ужасе смотрю, как наша команда вступает в бой. Надежда придает им храбрости. Они без труда одолевают соперников, прорываясь сквозь мечи, нанося смертельные удары. Обезумевшие враги бегут на нас, но, слава небесам, наша команда набрасывается на них. Один падает в паре шагов от меня, когда нож вонзается ему в шею.

Пусть все закончится, прошу я. Пусть мы выживем!

Но мои мольбы тщетны: вперед с обнаженным мечом вырывается капитан. Я готовлюсь к атаке, но понимаю, что он пришел не за мной. Его клинок направлен вниз. Он целится в Зели.

Капитан подбегает к нам, и время останавливается. Его сверкающий клинок с каждой секундой все ближе. Шум вокруг стихает…

Кровь брызжет в воздух.

На мгновение все вокруг замирает, и я пытаюсь осознать, что именно сделала. Затем капитан падает с моим мечом в животе.

Арена замирает. Дым начинает рассеиваться. Я не могу дышать. Распорядитель говорит:

– Похоже, у нас есть победитель.

Глава тридцать третья. Зели

Так много раз мое тело разрывалось на части.

Так много криков звенело в моих ушах.

Так много людей погибло ради забавы.

Трупы плавают среди обломков в красном от крови море. Запах смерти отравляет воздух, наполняя каждый мой вдох.

Боги, помогите нам. Я закрываю глаза, пытаясь справиться с болью. Погибло столько людей, но арена продолжает визжать. Нас чествуют бесконечно долго. Мы стоим на возвышении, а толпа ликует, празднуя окончание бойни.

Рядом со мной стоит Тзайн. Он крепко держит меня, не отпуская с тех пор, как вынес с корабля. Его глаза спокойны, он рад победе, но я знаю, как он мучается.

Наша одежда пропитана кровью. Может, мы и выиграли, но это не победа.

Справа от меня молча стоит Амари. В руках она сжимает свой клинок-трость. Принцесса не произнесла ни слова с тех пор, как мы сошли с корабля. Рабы рассказали, что она защитила меня, убив другого капитана. Впервые при взгляде на нее я не думаю о Саране и Инане, а вижу девушку, укравшую свиток для возрождения справедливости.

Вижу будущую воительницу.

Распорядитель выдавливает улыбку, когда Деле и Баако забирают сундук, полный золота – того, что он хотел сохранить ценой бесчисленных смертей.

Толпа ревет, когда наша команда получает приз, но ни один из бывших рабов не радуется награде. Богатство и свобода – ничто по сравнению с кошмарами, которые будут преследовать их каждую ночь.

– Заканчивайте с этим! – стиснув зубы, я освобождаюсь от рук Тзайна. – Вы получили свое зрелище. Отдайте солнечный камень.

Распорядитель злобно щурится, и на коричневой коже проступают морщины:

– Зрелища никогда не закончатся, – шипит он, отведя рупор в сторону. – Особенно те, в которых участвуют мухи.

От этих слов мои губы дрожат. Я слаба и все же размышляю о том, сколько духов понадобится, чтобы утащить его на арену и утопить в этом море крови.

Распорядитель, похоже, чувствует мою безмолвную угрозу. Усмешка сползает с его губ. Он делает шаг назад и поднимает рупор, поворачиваясь к толпе.

– А теперь… – Его голос гремит над ареной. Он старается сохранять уверенность, хотя едва скрывает испуг. – Перед вашими глазами… камень бессмертия!

Даже издалека он наполняет теплом мое дрожащее тело. Оранжевые и желтые вспышки появляются на его поверхности, стекая вниз, словно лава. Меня, как мотылька, тянет на его свет.

Последний артефакт, вспоминаю я слова Лекана. Свиток, камень и кинжал – это все, что нам нужно, чтобы отправиться к священному храму и провести ритуал. А затем вернуть магию.

– Ты его заслужила. – Тзайн кладет руку мне на плечо и сжимает. – Что бы ни случилось, я рядом.

– И я, – мягко говорит Амари, наконец обретая голос. Хотя ее лицо все в запекшейся крови, в глазах нет страха.

Я киваю и выхожу вперед. Толпа вокруг замолкает, всех одолевает любопытство. Пока с опаской тянусь к камню, пытаюсь вообразить, что случится, когда я возьму в руки часть души Небесной Матери. Но как только пальцы касаются гладкой поверхности, понимаю, что все тревоги напрасны.

Как и во время пробуждения, я ощущаю прилив силы, более могущественной, чем все, что я знала раньше. Энергия солнечного камня проникает в кровь, оживляя аше, пульсирующую в каждой вене.

Толпа задыхается от восторга, видя, как он светится в моих ладонях. Даже распорядитель, для которого камень всегда был лишь частью представления, отступает.

Поток энергии струится по телу, журча, как горный ручей. Я закрываю глаза, и передо мной возникает Небесная Мать, еще более прекрасная, чем мы могли вообразить. Ее серебряные глаза сияют на эбонитовом лице. Тугие белые локоны струятся по плечам, завиваясь от энергии, исходящей из глубин ее существа. С ленты, повязанной вокруг головы, свисают кристаллы. Ее дух нисходит на меня, как молния из грозовой тучи. Он сильнее, чем предчувствие или дыхание. Это – сама жизнь.

– Эми авон ти о ти сун, – шепчу я первые слова заклинания, испытывая невероятный прилив сил. С энергией солнечного камня у меня получится воскресить сотни теней и даже создать несокрушимую армию.

Мы сможем разрушить арену, убить распорядителя и покарать каждого зрителя, наслаждавшегося бойней. Но воля Небесной Матери иная, эти души нужны для других целей.

Один за другим меня обступают кричащие мертвецы, но они жаждут не обрести плоть, а исчезнуть. Ради того самого ритуала, который мама проводила каждое полнолуние. Это последнее очищение, которое поможет душам достичь алафии.

Они обретают покой, отправляясь в лучший мир, и образ Небесной Матери меркнет в моей голове. Ее место занимает черноглазая богиня с кожей темной как ночь, в развевающихся алых шелках.

О боги. Ойя появляется передо мной, сияя, как факел во тьме. В отличие от того образа, что я лицезрела, использовав магию крови, этот исполнен неземной грации. Она спокойна, мир вокруг нее словно замирает. На ее губах играет улыбка победительницы…

Я открываю глаза. Солнечный камень в моих руках сияет так ярко, что приходится отвернуться. Первый прилив энергии прошел, но я чувствую, как он отдается гудением в теле, чувствую, как дух Небесной Матери разливается по телу, исцеляя каждую рану, нанесенную магией крови.

Спустя несколько минут ослепительный свет меркнет, и потрясающий образ Ойи исчезает из моей головы. Я пячусь назад, сжимая камень, и оказываюсь в руках Тзайна.

– Что произошло? – шепчет он. Его глаза расширены от удивления. – Воздух гудел… Кажется, вся арена тряслась.

Я прижимаю солнечный камень к груди, пытаясь запомнить все, что видела, до мельчайших деталей: блеск кристаллов на лентах Небесной Матери, сияние кожи Ойи. Ее саму, темную и прекрасную, как ночь.

Те же чувства, должно быть, испытывала мама… Это открытие наполняет меня гордостью. Вот почему она любила свою магию.

Вот что значит быть живой.

– Бессмертная! – кричит человек в толпе, и я прихожу в себя, возвращаясь на арену. Крик проносится над трибунами, и все подхватывают его. Скандируют ложный титул, неистовые в своем желании преклоняться.

– Ты в порядке? – спрашивает Амари.

– Более чем, – с улыбкой отвечаю я.

В наших руках камень, свиток и кинжал.

Значит, у нас есть шанс.

Глава тридцать четвертая. Амари

Чествование победителей затихает лишь через несколько часов, хотя мне трудно понять, как кто-то может радоваться в такой момент. Столько ужасных смертей, одна из которых – на моей совести.

Тзайн пытается защитить нас от напора толпы, но даже он не может противостоять зрителям, провожающим нас с арены. Они идут за нами по улицам Ибеджи, придумывая титулы, чтобы увековечить нашу победу. Зели становится «Бессмертной», Тзайн – «Капитаном». Когда я прохожу мимо, зрители выкрикивают самое странное прозвище из всех. Я вздраиваю, услышав его снова:

– Леонэра!

Мне хочется закричать, что они ошибаются, и стоит заменить «леонэру» более подходящим словом – «трусихой» или «обманщицей». В моих глазах нет бешеного пламени, внутри не прячется дикий зверь. Это имя – ошибка, но разгоряченным вином зрителям наплевать. Им просто нужно кричать что-нибудь и кого-то восхвалять.

Когда мы приближаемся к снятой для ночлега ахэре, Тзайн уводит нас от толпы. Следуя за ним, мы входим в глинобитную хижину и, наконец, по очереди смываем с себя кровь.

Холодная вода струится по телу, и когда я пытаюсь стереть с кожи следы бойни, она краснеет, возвращая мысли к убитому мной капитану. Небо…

Было так много крови. Она сочилась сквозь его морской кафтан, влажная и липкая, впитывалась в кожаные подошвы моих туфель, запятнала края шаровар. Помню, как в последнюю минуту капитан слабеющей рукой потянулся к карману. Не знаю, что он хотел достать. Его рука безвольно упала прежде, чем он успел вытащить эту вещь.

Я закрываю глаза и сжимаю кулаки так, что ногти вонзаются в ладони, испуская глубокий судорожный вздох. Не знаю, что пугает меня сильнее: что я убила его или что смогла бы убить снова.

«Бей, Амари», – звучит в ушах слабый голос отца. Я прогоняю эти мысли, смывая с кожи остатки крови.

Солнечный камень мерцает в сумке Зели, освещая свиток и костяной кинжал. Еще вчера мне не верилось, что мы добыли два священных артефакта, а теперь в наших руках все три. До векового солнцестояния двенадцать дней – за это время мы успеем доплыть до священного острова. Зели проведет ритуал, и магия наконец вернется.

Я улыбаюсь своим мыслям, снова вспоминая поток света, хлынувший из рук Бинты, бесконечный, не погасший даже от меча отца. Красоту, которой я могла бы наслаждаться целыми днями.

Если все получится, смерть Бинты окажется не напрасной. Свет моей подруги в том или ином виде разольется по всей Орише, и тогда рана в моем сердце затянется.

– Не верится, да? – шепчет Тзайн, стоя в дверях.

– Пожалуй. – Я слегка улыбаюсь. – Я рада, что все закончилось.

– Слышал, они разорились и теперь не могут покупать у надсмотрщиков новых рабов.

– Слава небесам! – радуюсь я, но тут же вспоминаю о юных предсказателях, что погибли на арене. Хотя Зели помогла душам уйти в лучший мир, их смерть висит на мне тяжким грузом. – Баако сказал мне, что оставшиеся рабы погасят долги других предсказателей. Если повезет, они спасут сотни жизней.

Тзайн кивает, глядя на Зели, спящую в углу хижины. Искупавшись, она прилегла, зарывшись в мягкий мех Найлы, чтобы восстановиться после того представления с камнем. На этот раз при взгляде на нее я не ощущаю привычной тревоги. Когда члены команды рассказали, что я спасла ее, закончив битву, она посмотрела на меня и почти улыбнулась.

– Думаешь, твой отец знает об этом? – спрашивает Тзайн и отводит взгляд.

– Не знаю, – тихо говорю я. – Но если бы знал, не уверена, что захотел бы это остановить.

Радостное облегчение сменяется гнетущей тишиной. Тзайн тянется к свертку бинтов и морщится от боли в руке.

– Позволь помочь. – Я подхожу и снимаю окровавленную повязку с его предплечья. Он получил эту рану только потому, что я путалась под ногами.

– Спасибо, – бормочет Тзайн, когда я протягиваю бинты. Сердце ноет от чувства вины.

– Не благодари. Если бы меня не было на судне, тебя бы не ранили.

– Тогда и Зели бы не выжила.

Он смотрит на меня с обезоруживающей добротой. Я думала, он меня презирает, но он и правда благодарен.

– Амари, я подумал… – Тзайн играет с бинтом, разворачивая его, только чтобы снова свернуть. – Когда мы будем проезжать через Гомбе, ты должна пойти на сторожевой пост. Скажи им, что тебя похитили, и свали все на нас.

– Это из-за того, что случилось на корабле? – Я пытаюсь говорить ровно, но не могу скрыть обиду. Зачем он так? Всего секунду назад он благодарил меня.

– Нет! – Тзайн подходит ближе и осторожно кладет руку мне на плечо. Несмотря на всю мощь, его прикосновения удивительно деликатны. – Ты отлично держалась. Даже думать не хочу о том, что было бы, не окажись ты на борту. Но я видел твой взгляд там… И, если ты останешься, я не могу обещать, что тебе не придется убивать снова.

Я смотрю в пол, считая трещины в глине. Он предлагает мне выход.

Хочет, чтобы я вышла сухой из воды.

Я вспоминаю тот момент на корабле, когда обо всем пожалела и мечтала никогда не брать свиток. Вот избавление, о котором я молилась, которого жаждала всем сердцем.

Это может сработать…

Хотя стыд накрывает жаркой волной, я представляю, как все будет, если я соглашусь. Продуманной историей, долгими слезами и уверенной ложью я смогу убедить их всех. Если буду казаться достаточно несчастной, отец поверит, что меня похитили злые маги. Но, даже допуская эту возможность, я знаю, каким будет его ответ.

– Я остаюсь, – вздыхаю, удерживая желание сдаться глубоко внутри. – Сегодня ночью я доказала, что справлюсь.

– То, что ты умеешь драться, не значит, что тебе нужно…

– Тзайн, не указывай мне!

Его слова врезаются в уши, как тысячи игл, возвращая в клетку дворцовых стен.

Амари, выпрямись!

Не ешь это.

Сладкого тебе более чем достаточно…

Нет.

Хватит. Я жила так раньше и из-за этого потеряла лучшую подругу, но теперь покинула дворец и никогда туда не вернусь. Здесь я смогу сделать больше.

– Я принцесса, а не марионетка. Не пытайся мной управлять. Мой отец несет ответственность за все, что учинил, и мне выдался шанс все исправить.

Тзайн отстраняется и примирительно поднимает руки.

– Хорошо.

– Правда?

– Амари, ты мне нужна. Я просто хотел убедиться, что это твой выбор, ведь, забрав свиток, ты не могла предугадать, как все обернется.

– О. – Я сдерживаю улыбку. Ты мне нужна. От его слов уши начинают гореть. Тзайн действительно хочет, чтобы я осталась.

– Спасибо, – тихо говорю я и сажусь. – Я тоже хочу быть здесь. Даже несмотря на твой храп.

Тзайн улыбается, его черты становятся мягче:

– Ты и сама не тихоня, принцесса. Храпишь так, что мне и самому стоило бы давно прозвать тебя леонэрой.

– Ха. – Я прищуриваюсь и беру фляжку, молясь, чтобы он не заметил предательский румянец. – Непременно вспомню об этом, когда придет время подать тебе новый бинт.

Тзайн ухмыляется, и я выхожу из хижины. От его улыбки на душе становится легче. Холодный ночной воздух встречает меня, подобно старому другу, принося запахи огогоро и пальмового вина.

Женщина в капюшоне подбегает и расплывается в широкой улыбке:

– Леонэра!

Толпа подхватывает ее возглас. Щеки горят, но на сей раз титул не кажется мне ложью. Робко помахав рукой, я обхожу гуляк и исчезаю в тени.

Возможно, это не ошибка.

Возможно, леонэра еще живет во мне.