Текст книги "Обречен на смерть"

Двадцать три

– Водка с тоником. Побольше льда.

Сара поставила два бокала на деревянный стол, переступила через скамью и села напротив Леви.

– Любительница вина, – заметила Леви.

– Наверное, у меня никакого воображения. – Сара взяла свой бокал за тонкую ножку и подняла его над столом. – Твое здоровье.

– Твое здоровье, – произнесла в ответ Леви. – И спасибо. Мне это нужно после того, что произошло за эти два дня.

Звон стекла послужил сигналом. Обе сделали по глотку. Леви мгновенно расслабилась. Не от алкоголя: нужно больше времени, чтобы он проник в кровь. Нет, причиной стал выброс дофамина. Вознаграждение от мозга за первый глоток.

Сара ждала на Милл-лейн меньше часа. Она готова была ждать и дольше. А вот Леви, как оказалось, нет.

Леви точно знала, что ищет в доме Бланта. И она нашла все, что нужно. Более подробный осмотр оставался криминалистам.

Выйдя из дома Бланта, она подошла к Саре и попросила следовать за ней. Они выехали из города и вскоре очутились здесь – в пустом саду тихого деревенского паба.

Леви заняла стол в тени, пока Сара покупала напитки.

– То есть я была права? – нарушила тишину Сара. – Это тот же убийца?

– Да, похоже на то. – Леви не смогла скрыть обреченность в голосе. Ее не слишком радовало, что предположение Сары подтвердилось.

– Значит, у нас две жертвы за двое суток, – подытожила Сара. – Серьезная цифра.

– Случалось и посерьезнее, – ответила Леви. – А вот то, как их убили, – это уже другой разговор.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что в некоторых случаях большое количество жертв не редкость. Например, когда человек слетает с катушек и начинает стрелять во всех без разбора или убивает члена семьи, а потом едет за сотни километров, чтобы убить следующего. Но эти психи действуют грубо. Прямолинейно. Они убивают – их ловят. Или они кончают с собой.

– Но наш убийца другой? – Сара казалась живо заинтересованной. – Почему? Распятие? Кастрация? О чем они тебе говорят?

– О том, что он больной сукин сын. О том же, о чем и тебе. Но меня беспокоит не это.

– А что?

– Между нами?

– Разумеется.

– Нет, не разумеется, Сара. – Леви предпочитала говорить прямо. По крайней мере, когда возможно. Сейчас это было необходимо. – Я очень рискую, разговаривая с тобой. И делаю это только потому, что ты доказала, что тебе можно доверять. Но если я ошибаюсь насчет тебя – если ты меня подведешь, – последствия тебе не понравятся.

– Меня предупредили, – улыбнулась Сара. Сделала еще один глоток вина. – Мой жених сказал то же самое.

– Жених? Мы знакомы?

– Не совсем. Не лично. Он барристер. Майкл Девлин. Кажется, он выступал адвокатом в каких-то твоих делах.

Леви ответила не сразу. Сначала покопалась в воспоминаниях. Это не отняло много времени. Во время службы в Шин-Бете она проходила тренировки по выработке идеальной памяти. Навык, сама суть которого не позволяла ей его забыть. В голове Леви вспыхнул образ высокого блондина.

– Майкл Девлин, – почти про себя произнесла Леви. – Я его помню. Он хорош в своем деле, Сара.

– Спасибо.

– И красавчик к тому же. Счастливица.

– Еще раз спасибо, – засмеялась на этот раз Сара. – Но серьезно, все, что ты мне скажешь, останется между нами. Черт возьми, да я могла бы сообщить в новостях то, что уже знаю – не от тебя, – но я даже этого не буду делать. Ничто из того, что ты мне расскажешь, не будет более громким заголовком, нежели распятие.

– Хорошо, – ответила Леви. – Тогда вот что меня беспокоит. Эти убийства повторяют друг друга. Как ритуал. Вот только я никогда не слышала о таком ритуале. Больше похоже на какое-то частное извращение.

– В смысле, сексуальное?

– Не думаю. Скорее личное извращение убийцы, если ты меня понимаешь.

– Не совсем, – ответила Сара.

– Может быть, это не самое точное определение, – продолжила Леви. – Но, как бы там ни было, наш убийца не прост. Он убивает не только ради самого убийства. Чтобы умертвить. Нет, он наслаждается каждой секундой. Пытками. Расчлененкой. И конечно, ужасом. Тем, что приходит потом. Кое-что жуткое он сделал, когда они уже умерли. И это для нас. Для тех, кто найдет тело.

– Такого не бывает, когда люди просто слетают с катушек?

– По моему опыту, нет. Они просто убивают, и все. Но его выделяет не только эта извращенность. Еще мотив.

– Мотив?

– Он явно намерен продолжать. Спятившие убийцы обычно убивают, пока их не поймают или не загонят в угол. И ничего не предпринимают, чтобы этого избежать. Но наш убийца? Он заметает следы, и очень умело.

– Каким образом? Что именно он делает?

– Использует хлорку, чтобы уничтожить улики. Поливает ей все тело жертвы. Заливает в горло. А потом протирает все, чего касался.

– Чтобы уничтожить образцы ДНК, – заключила Сара.

– Именно, – ответила Леви, приятно удивившись тому, что Сара знает, как эффективна может быть простая хлорка для сокрытия следов на месте преступления. Большинство людей этого не знают. – Спятившие убийцы этого обычно не делают. Знаешь, кто так делает? Тот, кто хочет убить снова. И когда он убивает так часто, это страшно.

– Черт. – Сара откинулась на скамье. Судорожно вздохнула от этой мысли.

– Вот-вот, – ответила Леви, сидя все так же прямо, будто кол проглотила.

Они замолчали. Леви дала Саре минуту осознать новую информацию. Она знала, что Сара впервые это слышит, потому что Леви впервые это озвучила. Леви понимала, что рискует, так много открывая репортерше. Но считала, что разбирается в людях, и, по ее ощущениям, Сара заслуживала доверия. В любом случае без наводки Сары ее команда могла бы узнать о втором убийстве только через несколько дней.

Наконец Сара нарушила тишину.

– Кем бы ни был этот урод, он из другой породы людей.

Произнося эти слова, Сара полезла в сумочку. Содрала обертку с пачки сигарет, которую купила в баре, и взяла одну, прежде чем предложить открытую пачку Леви.

– Куришь?

– Раньше курила, – ответила Леви. – Но несколько лет назад бросила.

– Я тоже. – Сара зажгла сигарету. – Но бывает, знаешь…

– Знаю.

Сара затянулась и мгновение подождала, когда никотин достигнет мозга. Леви смотрела на нее. Она помнила эти ощущения и понимала, почему в минуту стресса бывшие курильщики возвращаются к старой привычке. Себе она такого позволить не могла. Потому что в ее жизни стресс был постоянной составляющей.

– Что насчет подозреваемых? – спросила Сара. – Есть зацепки?

– Мы определились с направлением расследования. Я бы соврала, если бы назвала это зацепкой.

– Старые дела Лонгмана, да? Наверняка Лонгман нажил себе полно врагов, когда был судьей. Так что, наверное, вы стали перебирать его дела в поисках человека, способного на такое зверство.

– Похоже, тебе стоит на меня работать, – улыбнулась Леви. Сделала глоток. – Да, именно этим мы и занимаемся. Точнее, занимались. Проблема в том, что у Лонгмана огромный послужной список. Даже после того, как мы отсеяли часть подозреваемых всеми возможными способами.

– Но ведь теперь все иначе? Со смертью Бланта?

– Посмотрим, – ответила Леви. – Если между жертвами была связь, то это уменьшит количество папок, которые нам предстоит изучить.

– Вам нужно дело, где Блант выступал адвокатом, – заключила Сара. – И таких дел будет не так уж много, так?

– Так, – подтвердила Леви. – Проблема в том, что есть вероятность, что мы попросту имеем дело с маньяком, убивающим юристов. Или юристов на пенсии. Понимаю, это звучит нелепо, но если вдруг окажется, что так и есть, это лишь усложнит задачу. Потому что если убийца выбирает жертв наобум, то бывшие дела Лонгмана ничем нам не помогут.

– Думаю, тебе надо поставить на наиболее перспективный вариант, – предложила Сара. – Если это маньяк, который убивает случайных юристов и так хорошо заметает следы, то его поимка зависит только от везения, так? И, как ты сама сказала, это звучит маловероятно. Но если предположить, что между Лонгманом и Блантом есть связь, что их обоих убили из-за какого-то давнего дела, то по крайней мере тебе есть за что зацепиться. И тогда убийство Бланта действительно сильно сократило список подозреваемых.

Леви не ответила.

С самого утра ее не покидала мысль о столах один, два и три. О том, как далека от совершенства система отсева, к которой пришлось прибегнуть ее команде. Но Сара права. Система отсева больше не имеет значения. Солиситор вроде Адама Бланта мог участвовать менее чем в одном проценте дел Лонгмана. А значит, останется не так много папок. Меньше десяти.

«Но не ноль, – подумала Леви. – Потому что ноль означает, что связи нет и убийца убивает без разбору. Психопат, преследующий юристов».

Леви поднялась. Она не выпила и половины бокала.

– Прости, Сара, но мне пора. Нужно приступать к поискам.

– Поняла.

– Да, Сара…

– Что?

– Спасибо за мотивирующую речь. И за выпивку. Мне помогло и то и другое.

Не убавляя звук динамика, светлоглазый смотрел, как Джоэль Леви отходит от стола, оставив Сару Труман допивать и докуривать в одиночестве.

Поступавшая из динамика информация была важна, и все же он предпочел бы услышать, что именно обсуждали детектив с репортершей. Но в пустом саду паба к ним было не подобраться.

Скоро он узнает. Уж точно скорее, чем они найдут его. Последнее, конечно, тоже произойдет. Но только когда он будет готов. Когда довершит начатое.

Он смотрел, как Труман тушит сигарету, встает из-за стола и идет к парковке. Его она не заметит. Он специально поставил свою машину так, чтобы ни одна из женщин не обратила на него внимания. Поэтому продолжал наблюдать, как Труман садится в машину и уезжает.

«Сара Труман. Важная птица».

Эта мысль родила в нем неожиданное удовлетворение. Всего два убийства, а за ним уже охотится известная репортерша. И когда он закончит, она сможет рассказать потрясающую историю.

Двадцать четыре

Майкл Девлин знал в лицо каждого охранника на входе в здание Центрального уголовного суда Лондона. Стоя в очереди, он тепло поздоровался с каждым. Большинство из них, отвечая на приветствие, назвали его по имени.

В Центральном уголовном суде, больше известном как Олд-Бейли, проходили самые громкие дела Великобритании. Это, в свою очередь, привлекало ведущих барристеров страны. В том числе и Майкла.

Сегодня он присутствовал здесь потому, что шел первый день процесса по делу Саймона Кэша.

Вход в здание суда строго охранялся. Тяжелые, окованные железом двери вели с улицы в вестибюль и зону досмотра. Сквозь нее проходили обвиняемые, свидетели, адвокаты, обвинители и полицейские. Все остальные не могли попасть дальше вестибюля.

За прошедшие годы Майкл успел выучить процедуру досмотра наизусть. Готовый к тому, что его ждет, он проходил все посты за считаные секунды, задерживаясь лишь у рентгеновского аппарата, пока тот пропускал его вещи.

Это утро не стало исключением. Майкл прошел досмотр меньше чем за минуту и теперь спускался по лестнице на минус первый этаж.

Лифтовый холл здесь ничем не отличался от тех, что были на других этажах. Шесть лифтов, по три на каждой стороне. Богато декорированный, но обветшалый. Единственную разницу составляла большая деревянная дверь в правом углу холла.

За ней находились камеры заключенных.

Где Майкл сегодня второй раз в жизни встретится с Саймоном Кэшем.

Майкл зашел в ближайший к двери лифт и нажал на четвертый этаж. Устаревший механизм заработал, и у него екнуло под ложечкой от резкого движения вверх.

Когда двери открылись на четвертом этаже, Майкл вышел и повернул налево. В конце холла – с левой стороны – были старинные двери из дуба и стекла, ведущие в раздевалки, где барристеры оставляли свою одежду XXI века и облачались в мантии века XVIII, которыми так славятся британские суды.

Двери вели в три комнаты. Самой большой была мужская раздевалка, расположенная непосредственно за дверьми. Остальные две были гораздо меньше. Одна предназначалась для женщин. Она находилась справа, сразу у входа. Ее добавили совсем недавно. Как будто сразу не подумали и вспомнили только потом. Ее размер казался почти оскорбительным.

Последняя раздевалка отводилась королевским адвокатам и располагалась за древней дубовой дверью в дальнем конце мужской раздевалки. Такая же маленькая, как и женская, но в этом случае размер был оправдан. Королевских адвокатов было значительно меньше, чем младших барристеров.

Майклу все еще непривычно было заходить в эту последнюю комнату. Он защищал подсудимых в Олд-Бейли вот уже семнадцать лет. И все это время он пользовался основной раздевалкой. Казалось странным делать иначе, но правила есть правила. Особенно здесь.

Меньше пяти минут ушло на то, чтобы сменить костюм и из современного юриста превратиться в традиционно одетого королевского адвоката. Парик был тот же, что и всегда. Из конского волоса, купленный в магазине «Ид и Рейвенскрофт», когда Майклу было не больше двадцати одного. Воротничок и спускающиеся с него ленты тоже остались прежними. Но остальное облачение было новым. Пиджак сменился на что-то вроде старомодного камзола с тремя пуговицами на каждом из подвернутых рукавов – по ним безошибочно можно было узнать королевского адвоката. Довершала костюм плотная шелковая мантия, сменившая более легкую хлопчатобумажную, которую Майкл носил почти два десятилетия.

У входа в мужскую раздевалку находилась столетняя деревянная лестница. Она вела наверх в столовую – огромный обеденный зал с высоким потолком, куда разрешалось заходить только адвокатам и обвинителям.

Майкл поднялся, перешагивая через две ступеньки за раз. Было 9:15 утра. В зале уже собралось полно народу. Десятки барристеров, занимавших длинные ряды столов. Все они готовились к предстоящему дню, подкрепляя силы всевозможными видами завтрака.

Текущие процессы. Политика. Сплетни. Все это обсуждалось, пока Майкл шел через зал. Остановившись у кофемашины, он наполнил чашку.

– Майкл. – Он оглянулся, услышав свое имя. Ему махала Дженни Дрейпер. – Сюда. Я заняла вам место.

Он подошел к ней. Она тоже успела переодеться в мантию.

«Ей идет, – подумал Майкл. – Она как будто рождена ее носить».

Сев на свободное сиденье, он поставил на стол чашку с кофе и бросил рядом потрепанный парик.

– Вы уже спускались к камерам?

– Да, – ответила Дрейпер. – В девять часов. Тюремные фургоны еще не подъехали, и время прибытия неизвестно. Охранница сказала, что объявит, когда они подъедут.

– Ясно.

Майкл не удивился ни расторопности Дрейпер, ни опозданию тюремных фургонов.

– Вы слышали, что случилось с Адамом Блантом? – почти шепотом спросила Дрейпер. Как будто его смерть была сплетней. – Вы его знали?

– Как и все остальные, – ответил Майкл, удивленный тем, что уже поползли слухи. Как всегда, ему было неприятно слышать это имя, но он не подал виду.

Похоже, Дрейпер услышала намек в его голосе. Следующие слова она произнесла громче и более профессиональным тоном.

– Он работал солиситором перед тем, как выйти на пенсию. Я представляла некоторых его клиентов в суде.

– Но с ним не встречались.

– Вживую – нет.

– Значит, у вас разумные клерки. Если бы Адам Блант вас увидел, то потом всю жизнь бы преследовал.

– Ничего подобного! – притворно возмутилась Дрейпер, но ее выдал смех. Она шлепнула Майкла по запястью. Игривый укор. – Так вы все-таки были с ним знакомы?

– Мы познакомились, когда я был моложе вас, – ответил Майкл. – Он тогда еще не был адвокатом.

– Боже, Майкл. – Улыбка исчезла с лица Дрейпер. Эта реакция казалась искренней. – Простите. Я не знала, что он ваш друг. Как плохо вы, наверное, обо мне теперь думаете, после того как я начала о нем сплетничать.

– То, что я был с ним знаком, не означает, что мы были друзьями, – ответил Майкл. – Честно говоря, я его терпеть не мог. Мерзкий старый хрыч, вот кто он был. Полный желчи.

– Ух, мистер Девлин. Не сдерживайтесь!

Майкл заставил себя улыбнуться, но не стал отвечать на сарказм. Вместо этого одним глотком допил остававшуюся половину кружки.

«Не стоит его обсуждать», – подумал он.

– Так вы не в курсе, что с ним случилось? – снова зашептала Дрейпер. – В новостях намекают, что его убили каким-то нехорошим способом.

– Откуда мне быть в курсе? – спросил Майкл.

– Вы его знали. Я подумала, может быть…

– Серьезно, Дженни? Вы же не пытаетесь спросить, не рассказала ли мне чего моя невеста-репортерша?

– Что вы, Майкл. – Дрейпер снова заговорила нормальным голосом. Казалось, ее ужаснуло такое предположение. При этом Майкл ясно видел, что она притворяется. – Честное слово, я даже не подумала об этом.

– Ну это к лучшему. Мы же не хотим, чтобы наши профессиональные отношения испортила такая ерунда?

В голосе Майкла звучал вполне очевидный намек. И он не сомневался, что Дрейпер его поймет.

Ни разу за почти два года Майкл не предал доверие Сары. Он не мог себе этого позволить. Особенно учитывая то, в каком мире он вертелся. Барристеры отлично умели хранить тайны клиентов. Не давали просочиться ни капли информации, относящейся к делам их подзащитных. Но что насчет сплетен? Сплетни были для них что воздух. Они вдыхали их и тут же выдыхали, пересказывая следующему.

Майкл ни за что бы не подверг репутацию Сары такому риску.

Дрейпер промолчала, но было заметно, что реакция Майкла удивила и смутила ее.

Майкл ясно дал ей понять, что думает, но ему не хотелось, чтобы его слова оставили неприятный осадок. Поэтому, подавшись через стол, он снова заговорил:

– Но что бы ни сделали с этим хрычом, он наверняка это заслужил.

Дрейпер подняла глаза. Встретилась взглядом с Майклом, и его широкая улыбка мгновенно рассеяла напряжение. Довольный, что отношениям не нанесен непоправимый урон, Майкл поднялся.

– Принесу нам еще кофе, пока ждем фургоны, – сказал он и кивнул на пустую тарелку Дрейпер. – Вы наелись или хотите еще маффин?

Двадцать пять

Майкл и Дрейпер вышли из лифта на минус первом этаже. К камерам заключенных уже выстроилась очередь. Она тянулась через древнюю деревянную дверь, отделявшую лифтовый холл от входа в зону содержания под стражей.

В очереди стояло по меньшей мере тридцать барристеров, дожидавшихся возможности проконсультироваться с клиентом в одном из восьми охраняемых кабинетов. Меньше чем половине из них это удастся. Еще один идеальный пример несовершенства системы.

Майкл посмотрел на наручные часы. 9:35. Менее пяти минут прошло с того момента, как объявили о прибытии фургонов, а очередь уже была нескончаемой.

Дрейпер встала в конец. Майкл не присоединился к ней. Вместо этого он приложил к уху мобильный.

– Расслабьтесь, – сказал он ей, прежде чем переключил внимание на звонок. – Эндрю, это Майкл. Мы только что увидели очередь. Пожалуйста, скажи мне, что ты уже в ней стоишь?

Ответ был тем, на который он и рассчитывал.

– Чудесно. Увидимся через секунду. – Он нажал на отбой и снова повернулся к Дрейпер. – Эндрю впереди. Пойдемте.

Дрейпер послушно последовала за ним мимо стоящих в очереди барристеров. Когда они подошли к закрытой деревянной двери, Майкл объяснился перед коллегой, который стоял первым.

– Мой солиситор уже там, Мэтт, – сказал он.

Майкл был знаком с этим барристером. Дрейпер знала его только в лицо. Королевский адвокат Мэттью Коул. Лет на десять старше Майкла, он был одним из самых успешных представителей профессии. Коул был главным барристером Даррена О’Дрисколла, что делало его временным союзником. Конечно, лишь до тех пор, пока Саймон не разрешит Майклу выступить против клиента Коула. Если это когда-нибудь случится.

– Ты всегда был пройдохой, Девлин. – Коул говорил с отчетливым ливерпульским акцентом. Для лондонского барристера это было необычно и потому производило эффект. Он приоткрыл дверь, пропуская Майкла с Дрейпер. – Ну что ж, проходите.

– Спасибо. – Майкл шагнул сквозь дверь в маленькую переполненную зону ожидания перед проходом к камерам. Обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Дрейпер, и вспомнил о манерах. – Кстати, Мэтт. Ты знаком с моим младшим барристером?

– Не имею удовольствия. – Коул отступил на шаг, чтобы дать Дрейпер пройти, и одновременно с ней протянул руку. – Но наслышан. Приятно познакомиться, мисс Дрейпер.

– Пожалуйста, зовите меня Дженни, – ответила Дрейпер, пожимая ему руку. Она улыбалась так же кокетливо, как когда впервые встретилась с Майклом. – Работать с вами – честь для меня, мистер Коул.

«Отточено до совершенства», – подумал Майкл.

– Пожалуйста, просто Мэтт, – ответил Коул. Улыбнулся и посмотрел на Майкла. Руку Дрейпер он так и не выпустил. – Так вы работаете со мной, Майкл? Не против меня?

– Терпение, скоро увидишь.

Майкл тоже улыбнулся. Так же искренне, как и Коул. Они знали, что интересы их подзащитных могут противоречить друг другу, но все равно испытывали обоюдную приязнь и уважение. Оппоненты в профессиональном плане ведут себя цивилизованно. Иногда даже остаются друзьями. Многие их подзащитные никогда этого не поймут.

– Не сомневаюсь, – ответил Коул. Его улыбка не дрогнула. В ней читалось, что он доволен тем, что дело досталось Майклу. Майкл задумался почему.

«Он рад, потому что предвкушает достойную битву? – мысленно спросил он себя. – Или потому, что ему в противники достался ненастоящий королевский адвокат?»

Ответа Майкл узнать не мог. Все, что ему оставалось, – это, как он сам сказал Коулу, потерпеть и увидеть.

Выбросив из головы эти мысли, он огляделся в зоне ожидания. Через нее змеилась очередь адвокатов. От деревянной двери до прохода к камерам. Сейчас этот проход был открыт, и рядом с ним стоял Эндрю Росс.

– Давайте быстрее! – позвал он.

Майкл сообразил, что дверь открыта для них с Дрейпер. Они ускорились и, обогнув очередь, оказались перед входом как раз вовремя. Еще секунда – и тяжелая дубовая дверь закрылась на замок за их спинами.

Далее шел длинный белый коридор. В него уже втиснулись пять команд, представляющих сторону защиты, – по три адвоката в каждой команде. Все они ждали, когда откроется вторая дверь, теперь уже решетчатая. Для этого требовался другой охранник с другой связкой ключей. Простая, но очевидная мера предосторожности: ни в одной связке не должны быть ключи от всех дверей между зоной содержания под стражей и внешним миром.

Они ждали три минуты. По крайней мере, если верить часам Майкла. Его зажатому между стеной и другим человеком телу казалось, что прошло гораздо больше времени. Скрежет металла по металлу возвестил о появлении держателя вторых ключей за несколько мгновений до того, как решетка распахнулась.

Когда Майкл наконец оказался в зоне содержания под стражей, у него забрали ноутбук с телефоном, его самого осмотрели и только после этого пропустили за металлическую решетку в коридор, ведущий к кабинетам для общения с заключенными.

Майкл не стал ждать, когда Дрейпер с Россом тоже пройдут досмотр. Вместо этого он зашагал по коридору к выделенному им кабинету.

Дрейпер вошла секундой позже и села рядом с ним, лицом к двери. Следовавший за ней Росс сел напротив, и за небольшим столом осталось всего одно незанятое место.

– Как у нас дела? – поинтересовался Росс. Он спрашивал не о здоровье. Единственное, что его заботило, – это Саймон Кэш.

– Есть с чем работать, – ответила Дрейпер. – У Майкла отличная версия.

– Она будет отличной, только если Саймон разрешит нам ее использовать. – Майкл, как всегда, стремился трезво оценивать ситуацию. – Если он не даст добро, то наша версия ничего не стоит.

– Понятно, – сказал Росс, кивнув. – Тогда мне придется его убедить.

Майкл открыл рот, чтобы ответить, но остановился, услышав снаружи звук приближающихся шагов.

Кэш произвел на Майкла то же впечатление, что и несколько дней назад.

«Этот мальчишка просто не мог совершить то, в чем его обвиняют».

Кэш был одет в свой первый, по подозрению Майкла, костюм. Дешевый, в груди на размер больше, чем нужно. А может, и на два.

Вместе с Кэшем зашел охранник, прикованный к нему наручниками. Снимая наручники, он поднял обе руки, свою и Кэша. При этом на накачанной руке охранника был отчетливо виден бицепс. На его фоне Кэш со своей маленькой головой и щуплым туловищем казался еще тщедушнее.

– Присаживайтесь, Саймон, – заговорил Майкл, как только охранник вышел из комнаты. – Только сначала закройте дверь, хорошо?

Кэш выполнил его просьбу, потом опустился на прикрученный к полу стул напротив Майкла.

Все три адвоката наблюдали за ним. Подмечали неуклюжие движения. Он держался с неловкостью, более присущей подростку.

– Как вы, Саймон? – спросил Майкл.

– Хорошо.

Кэш не поднял глаз, отвечая. Голос звучал тихо. Едва слышно.

– Сегодня важный день, – продолжал Майкл. – Вы знаете, что сегодня будет?

– Мой процесс.

– Не весь, Саймон, – вставила Дрейпер. – А только начало. Сегодня выберут присяжных и обвинитель скажет вступительную речь. То есть расскажет присяжным, что, по его мнению, произошло. Но не предоставит никаких доказательств. Сегодня.

Все это уже объяснял Кэшу Росс. Майклу это было известно. Но он дал Дрейпер договорить, а сам воспользовался возможностью понаблюдать за реакцией Кэша на нее.

«То, как он реагирует на Дрейпер, будет ключом ко всему, – подумал он про себя. – Возможностью заставить Кэша выбрать тот путь, который нам нужен».

Увиденное сообщило Майклу все, что ему нужно было знать. Когда Дрейпер заговорила, Кэш весь сжался. Мальчишка был болезненно застенчив. И явно неопытен по части отношений с противоположным полом. Так что ежедневное внимание Дрейпер могло произвести именно тот эффект, на который надеялся Майкл.

– Вы не передумали насчет Даррена О’Дрисколла? – спросил Майкл.

Кэш качнул головой. Несколько раз. Почти агрессивно. Его левая рука коснулась потемневшей кожи на виске. Подсознательный ответ.

– Это О’Дрисколл сделал, Саймон? – Майкл заметил то, что упустили Дрейпер с Россом. – Синяк, который вы закрываете волосами. Это его рук дело?

Дрейпер и Росс присмотрелись. У Кэша были жидкие русые волосы, чуть ниже средней длины. Старомодная прическа с пробором посередине, как у крутого пацана начала 1990-х. Слева волна волос скрывала синяк, но уже не так эффективно теперь, когда Майкл обратил на него внимание собравшихся.

– Почему О’Дрисколл ударил вас, Саймон?

Первый вопрос Майкла остался без ответа, и он воспринял молчание как согласие.

И снова тишина.

– Вы рассказали ему то, что мы обсуждали, когда встретились в первый раз, Саймон? Что вам нужно защищать себя, а не его? Поэтому он вас ударил?

Ни на один из этих вопросов не прозвучал ответ, и с каждым вопросом Саймон выглядел все слабее. Все более напуганным.

Майкл знал, что нельзя слишком давить. Нужно быть осторожным, иначе мальчишка просто сломается.

– Саймон, прошу вас, выслушайте. – Он старался говорить так мягко, как только мог. – Нельзя из страха перед Дарреном О’Дрисколлом дать осудить себя за то, чего вы не совершали. Нельзя бояться настолько, чтобы не позволить мне защищать ваши интересы. Мы можем устроить так, что вы получите защиту. Вам всего лишь нужно подтвердить, что вы в опасности.

Кэш поднял голову и посмотрел Майклу в глаза. Впервые за все время.

– Никто не может защитить меня от них.

– От них? – Майкл уцепился за первую подсказку, брошенную ему Кэшем. – От кого, Саймон? Вам угрожает не только О’Дрисколл?

– Больше я ничего не скажу, сэр. – Голос Кэша снова стал тихим. – Я просто хочу со всем этим покончить.

– Нужно хотеть большего, Саймон. Нужно хотеть, чтобы присяжные вынесли оправдательный вердикт. Признали вас невиновным. Нельзя дать приговорить себя к пожизненному заключению просто потому, что вам страшно.

– Можно, сэр. – При этих словах на глазах Кэша выступили слезы. – Потому что пожизненный приговор означает, что я буду жить.

Майкл открыл рот, чтобы ответить, но замер.

«И что, черт возьми, на это сказать?»

Впервые за все время, что он помнил, Майкл не нашел ответа. Настоящего. Правдивого. Он вырос в мире, чуждом Россу и Дрейпер. Но Кэш понимал этот мир. Поэтому Майкл знал, что в его словах есть правда. То, что Майкл просит его сделать, не останется без последствий. Это цена, которую придется заплатить, если они укажут на истинных виновников.

И, возможно, последствия будут именно такими, каких боялся Кэш. Майкл соврал бы, если бы стал это отрицать.

– Мы позаботимся, чтобы до вас никто не смог добраться, Саймон. Клянусь.

Дрейпер произнесла ложь, на которую не решился Майкл.

– Если вы разрешите нам выступить против О’Дрисколла, мы позаботимся, чтобы его держали подальше от вас. Но вы должны позволить нам действовать в ваших интересах. Дайте Майклу доказать, что О’Дрисколл виновен в убийстве, но вы к этому не причастны.

Кэш снова покачал головой. От этого движения слеза перелилась через нижнее веко и покатилась по щеке. За ней последовали другие. Кэш снова опустил глаза.

– Даррен этого не делал. – Его голос звучал слабо. Неубедительно.

Майкл сразу раскусил этот ответ. Это была мантра. Вбитая в Кэша кем-то крупнее и сильнее его.

– Можно мне вернуться в камеру?

– Саймон, пожалуйста, послушайте…

На этот раз заговорил Росс. Он собрался воззвать к здравому смыслу Саймона. Майкл схватил солиситора за руку и покачал головой, останавливая.

– Может, это к лучшему, Саймон, – сказал Майкл. Его инстинкт говорил, что, если они продолжат давить, это нанесет больше вреда, чем пользы. – Может быть, вам действительно стоит вернуться в камеру, а мы пойдем наверх. Поговорим позже.

– Спасибо, сэр.

И снова Саймон ответил, не поднимая глаз. Произнеся эти слова, он неуклюже выбрался со стула и подошел к двери. Там он остановился.

Кэш почти на тридцать сантиметров не доставал до косяка квадратной двери высотой метр восемьдесят, и примерно такое же расстояние оставалось между его плечами и дверной рамой. От этого он выглядел совсем крошечным, и Майкл оказался совершенно не готов к тому, что он сделал дальше.

Саймон Кэш обернулся, посмотрел прямо на Майкла и произнес всего два слова, перед тем как выйти из комнаты:

– Простите меня.