Текст книги "Тайна ведьмы Урсулы"

Сом

Однажды маленькая Юсинь попыталась вообразить себе Вселенную. Какая она необъятная, как висят в ней все эти крошечные светящиеся шарики– планеты. Где Вселенная заканчивается, где начинается? И, даже если ей нет начала и нет конца, всё-таки в чём-то эта бесконечность должна находиться. А где находится это «что-то», в котором находится бесконечность? Возникшие из ниоткуда вопросы показались Юсинь такими пугающими, что она почувствовала, что вот-вот сойдёт с ума, если хотя бы ещё одну секунду будет думать о Вселенной. С тех пор, каким бы это смешным ни казалось, Юся не могла долго смотреть на звёздное небо– от страха кружилась голова, и Юсинь хотелось спрятаться.

Но вот сейчас Юся разглядывала распростёршееся над ней небо. В нём мерцали сотни тысяч золотых и серебряных точек. Большие и маленькие– одни держались рядышком, другие единолично занимали значительный кусок звёздного пространства. Весь Юсин страх испарился. Его с аппетитом съел загадочный голодный зверь– и не оставил даже горсти крошек.

Юсинь могла бы долго лежать так на спине, наслаждаясь непостижимой красотой неба и собственной смелостью, но её внезапно отвлекло странное ощущение. Было похоже, что по правой щеке пробежало какое-то насекомое. Юся недолюбливала пауков, и ей не хотелось, чтобы один из них, например, забрался ей в ухо или волосы, – она тут же смахнула невидимую букашку с лица и с удивлением выяснила, что это водомерка…

«Разве они не обитают только в воде», – подумалось Юсинь, и в этот самый момент она сообразила, что всё это время рассматривала звёзды не с твёрдой поверхности, а с зеркальной глади озера. Юся лежала на ней, как нетонущая игрушечная морская звезда.

Это было удивительно, особенно если учитывать, что невозможно… Юсинь попробовала приподняться. Вода мягко прогнулась, будто жевательный мармелад или ткань детского батута.

Юся осмотрелась и почему-то только сейчас припомнила озёрную служанку, пытавшуюся утащить её в своё царство. Вспомнилось ожерелье, водорослевые нити, стянувшиеся на запястьях, и то, как она, захлебнувшись водой, прокричала русалке что-то гневное на прощание. «Стоп. Захлебнулась? – Юсинь быстро себя ощупала– одежда оказалась абсолютно сухой. Как я сумела выбраться? Или все-таки не сумела?»– Юся недоумевала. Узнать у кого-нибудь, что здесь произошло, не представлялось возможным– вокруг лишь горланили жабы и стрекотали сверчки.

Юся собралась встать и попробовать пройти по удерживающей её воде до берега, но тут, пружинящий батут под ногами шевельнулся. Юсинь вздрогнула– справа от неё мелькнул, исчезнув за кувшинками змеевидный хвост. Девочка наклонилась к поверхности упругой воды ближе, плотно прислонившись, почти как к стеклу окна, и прищурилась. Вода была мутной от тины, но в ней всё равно хорошо проглядывала танцующая странный медленный танец озёрная трава и тени небольших рыбин, снующих туда и обратно. Юсинь почудилось, что она разглядела ещё что-то, похожее на огромную медузу или осьминога. «Водятся ли в озёрах подобные животные?»– спросила сама себя Юся. Вдруг очертания таинственного существа изменились. Ещё больше увеличиваясь в размерах, оно стало двигаться на Юсинь из глухой глубины и всё явственнее напоминало человека.

Существо вынырнуло, с невероятной силой разорвав плёнку, покрывшую озеро. Вода выплеснулась отовсюду, словно находилась в гигантском воздушном шарике и покорно ждала, пока кто-то не проткнёт его острым шилом. Юсинь отпрянула, и в ту же секунду потеряв равновесие, плюхнулась в пронизывающий водяной холод– пружинящий батут исчез, его место занял скользкий валун. Под водой Юся едва доставала до него ногами, но он по-прежнему оставался единственной опорой.

Крупная дрожь пробежала по телу Юсинь– из почерневшего вмиг озера уставилась на неё голова старика. Длинные, прозрачные, как китайская рисовая лапша, волосы спускались по круглым плечам, скрываясь в неспокойной воде. Старик не сводил хмурого взгляда своих маленьких рыбьих глаз с лица Юси. Она же пыталась унять озноб, заставляющий её зубы стучать от холода.

– Долго же ты приходила в себя, – сказал дед, – небо успело обсыпать звёздами.

Юсинь молчала. Во-первых, ей было сложно говорить из-за того, что дрожь с каждой минутой усиливалась, а во-вторых, она не знала с чего начать разговор. Спросить старика кто он такой? Так ведь ясно, что водяной. Спросить, что с ней произошло? Так узнавать об этом не представившись друг другу не очень-то вежливо…

– Ты почти до костей обожгла мою служанку своим светом, Мелкая рыба, не успевшая уплыть, сварилась, а вода закипела. Если бы я не охладил её, то пострадали бы все мои слуги и служанки, – произнёс низким хриплым голосом дед. – Неужели Урсула доверила своё огненное кольцо такой юной ученице?

Юся отрицательно завертела головой. Она вообще не понимала, о чём шла речь. Какой свет, варёная рыба, ожог и огненное кольцо?

– Впрочем, служанка сама виновата, – дед сердито шлёпнул по воде ладонью короткой толстой руки. – Её сёстры рассказали мне, что она обманом затащила тебя под воду. Хотела, видите ли, поиграть.

– Я н-не и-игрушка, – смогла, наконец, выдавить из себя Юсинь. – Л-люди не м-могут ж-жить под в-водой, я чуть не п-погибла…

– Конечно, – кивнул дед, – ты обязательно бы погибла, если бы не кольцо Урсулы. Только оно способно причинить такой сильный ожог, а то и полностью сжечь любое существо. Где ты его прячешь?

Юся никак не могла взять в толк, о чём твердил ей дух, но она чувствовала, что если пробултыхается в озере ещё хотя бы минуту, то чудесное спасение от русалки окажется напрасным. Юсинь почти не ощущала собственных ног и рук– её губы посинели.

– К-кольцо в н-надежном м-месте, – соврала Юся. – Меня ж-ждёт У-урсула. Она б-будет в г-неве, е-если у-узнает, что м-мне здесь п-пришлось п-пережить.

– Передай ей мои извинения. Служанки– хуже детей, Урсула об этом знает, – дед махнул рукой в сторону – Там, на берегу подарки, они ей понравятся.

Юсинь повернулась туда, куда показывал дух Озера. Вдалеке, за вертикалями камышей на пригорке желтела плетёная корзина.

– Я п-передам, – сказала Юся, – н-но у м-меня нет сил д-добраться до неё…

Старик ухмыльнулся, сунул сосисочные пальцы в рот и присвистнул. Валун под ногами Юсинь ожил, плавно всплыл и понёсся к берегу.

– С-спасибо, – успела произнести Юся до того, как Озёрный дух ушёл под воду.

Юсинь обнаружила, что «валун»– это немыслимых размеров сом. Юся лежала на его гладкой спине– в небе проносились, подмигивая друг другу, звёзды, и ей вспомнилось, как однажды папа, вернувшись с рыбалки, с трудом затащил в дом страшную семидесятикилограммовую рыбину с усами и несколькими рядами мелких крохотных зубов. Мама забила морозильник фаршем, из которого потом месяц жарила котлеты. А соседские мальчишки ещё долго бегали смотреть на жуткую голову рыбы, которую на помойке облепили жадные мухи. Юсинь лишь теперь догадалась, что эта рыбина– тоже была сомом.

Кот вместо щенка

Урсула достала из холодильника пакет молока, открыла, вылила немного в блюдце, на котором раньше лежали склеенные между собой леденцы, и поставила перед котёнком. Его разодранный собаками бок она уже успела подлечить проверенным и довольно простым заклинанием, а вот для гниющих глаз надо подобрать заговор посильнее.

Урсула пригладила котёнка– он зажмурился от удовольствия, но не замурлыкал– бродячие псы повредили ему гортань. Впрочем, несмотря на увечья, кот попался хороший. На редкость сообразительный, необычного окраса, ласковый и привязчивый.

– Ничего. Может, и не будешь мурлыкать, зато заговоришь как человек, – хитро прищурилась Урсула и вынула из кармана халата изящную курительную трубку. – Сейчас для начала мо́рок наведу, чтобы страх и боль отступили.

Урсула собралась засыпать в трубку табак, но в кухню влетел высокий полноватый юноша.

– Мама! Там на улице очередь к тебе выстроилась до самого магазина! Я же тебя попросил сегодня не принимать никого! Ты забыла, что я Таню к двум часам на обед позвал?

– Знаю, что очередь. Про обед не забыла, – коротко ответила Урсула, снова сунула трубку в карман и добавила – Это всё, что ты хотел мне сказать? Не поздоровался, не спросил, как дела, не рассказал, какие у тебя в школе новости.

– Будто не вижу, какие у тебя дела, – огрызнулся мальчик, понуро пододвинул табуретку и сел – Ты опять курить собиралась? Уже стены чёрные от дыма, дышать на кухне нечем, хоть бы форточку открыла.

– Посмотри, кого я сегодня у смерти отбила, – не обращая на жалобы сына внимания, Урсула указала рукой под маленький раздвижной стол – Ты ведь давно щенка просил.

Юноша наклонился, глянул на котёнка, который уже вылизал всё молоко и свернулся у блюдца клубком.

– Так ведь щенка просил, мама! – Мальчик резко выпрямился, стукнувшись лбом об угол стола. – Да ещё и страшный-то какой, облезлый, на рысь больше похож, чем на кота. И потом, что это за выражение «отбила у смерти»? С тёткой в чёрном плаще и с косой дралась, что ли?

– Разговариваешь со мной неподобающе, – холодно заметила Урсула, достала вместо трубки пачку сигарет с холодильника и всё-таки закурила. – Тебе сложно угодить… Не думал о том, почему мы всегда с тобой ссоримся?

– Отчего же не думать, – грустно улыбнулся мальчик, – ещё как думал…

– И какие выводы сделал? – Урсула открыла форточку и выпустила в неё кольца густого серебристого дыма.

– Потому что у нас всё не так, как у людей, – юноша с вызовом посмотрел в глаза матери. – Всё наперекосяк. Одни переезды с места на место, с квартиры на квартиру. От кого мы всё время бежим, прячемся? Почему ты вчера не пришла на родительское собрание? Говоришь, что ничего нового тебе там не скажут, но тогда, может, ты уже в курсе, что Марианна Васильевна при всех заявила, что будет собирать подписи для моего отчисления. И не потому, что я дурак или хуже других, а потому, что мать моя– «ведьма» и «антиобщественная личность», которая дурно влияет на своего сына, а тот, в свою очередь, может дурно повлиять на одноклассников! Ты правда думаешь, что обладаешь какими-то магическими способностями? Ладно все эти «просители» прутся к тебе за помощью, считая тебя чуть ли не святой, но неужели ты сама– САМА и правда считаешь, что действительно помогаешь им, угадывая прошлое и будущее по горстке разноцветных камней на платочке? Почему ты не берёшь с них деньги– я не могу даже приличную коробку конфет девушке подарить! Разрешила бы тогда хоть подработку мне найти, а то шагу ступить не даёшь! Скоро, чтобы дышать, разрешение твоё понадобится! Я устал, мама! – Мальчик встал и со злостью пнул табуретку. Она завалилась набок рядом с блюдцем, котёнок испуганно поднялся на дыбы. – Так вот знаешь, что я в конце концов надумал?

– Что? – спокойно спросила Урсула.

– Что, как только восемнадцать исполнится, убегу от тебя, как отец!

Урсула вздрогнула.

– И, кстати, правильно он сделал, что сбежал… – Юноша развернулся и вышел из кухни, хлопнув тонкой, как картон, дверью.

Урсула задумчиво посмотрела в окно. Толпа под ним изнывала в нетерпении. Кто-то всматривался в стеклянные глаза многоэтажки, надеясь встретиться взглядом с невысокой рыжеволосой женщиной, умеющей снимать боль, залечивать душевные раны, находить потерявшихся близких. Кто-то, театрально жестикулируя, обсуждал что-то друг с другом. Возможно, подробности предыдущих посещений ведьмы. Кто-то нервно и молча наматывал круги по асфальтовой дорожке.

Людей было много. Очень много…

Котёнок забрался на подоконник, подлез Урсуле под руку.

– Что ж, – произнесла она, смахнув скатившуюся вдруг на щёку слезу, – раз уж ты похож на рысь, назову тебя Рыськой.

Похоже, приняв свои необыкновенные способности, Урсуле, придётся принять и факт существования «ведьминого проклятия», о котором она узнала ещё пятнадцать лет назад. Ни один мужчина, будь это муж или сын, не уживётся с ведьмой. И даже любовь тут, увы, бессильна.

Грибной глаз

Юсинь в знак благодарности кивнула сому, хотя уверенности в том, что он увидел это, у неё не было. Вода озера стала ещё чернее, точно в неё опрокинулась гигантская чернильница.

Выбравшись на берег Юся первым делом заглянула в корзину, оставленную для Урсулы Озёрным духом. Она была очень голодна и надеялась найти в ней что-нибудь, чем можно было бы унять дрожь от накатившей вдруг слабости. Но корзина оказалась доверху заполнена тушками рыбёшек, вытаращившихся на Юсинь стеклянными круглыми глазами. Жабры у некоторых всё ещё отчаянно вздымались. По рыбам, шевеля клешнями и усами, ползали, как в замедленной съемке, зелёные раки. Они пытались выбраться из корзины, и, если бы Юся не чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, она непременно отпустила бы их на волю. Однако вызвать гнев Озёрного духа или снова очутиться в ледяной воде в качестве игрушки не казалось Юсинь хорошим планом. Поэтому, сделав над собой усилие, Юся спихнула двух уже почти выбравшихся раков обратно и взялась за ручку. Корзина была тяжела. Юсинь кое-как протащила её по земле, к невысокой иве. Там она перевела дыхание и осмотрелась.

Вдалеке, за белым одуванчиковым полем, виднелся аккуратный, дивный в своей сказочной простоте дом. Не было сомнений, что он принадлежал хозяйке Страны Туманов. Дом окутывала прозрачная молочная дымка. Она будто подсвечивала его, выделяя на фоне тёмно-зелёной густоты елей. И поэтому Юсе мерещилось, что деревянная постройка парит в воздухе на спустившейся с неба подушке из облака.

Юсинь пожалела, что вовремя не нашла подходящей отговорки, чтобы не тащить с собой корзину. Без тяжелого груза Юся дошла бы до дома Урсулы за полчаса. Теперь это время могло увеличиться вдвое.

Самый шустрый рак снова предпринял попытку к бегству, Юсинь взяла его за туловище и с сожалением отцепила клешни от края корзины. И тут она заметила недалеко от себя на земле малиновые бутоны клевера. Словно боясь, что они растворятся в воздухе, Юся бросилась к цветкам, как если бы это были спелые ягоды.

Последний раз она лакомилась клевером, когда была маленькой. Ей, как и многим другим соседским ребятам, ужасно нравилось отрывать розовые перышки клевера, обсасывая их сладкие корешки.

Юся была счастлива находке, и на этот раз она не стала ограничивать себя лишь кончиками лепестков, с удовольствием прожевав даже горьковатые бутоны.

Тепло растеклось по горлу живительной влагой. Юсинь удовлетворённо выдохнула и легла на спину, закрыв глаза. Перед тем как двинуться дальше, ей необходимо было распутать запутавшиеся в тугой узел мысли. Итак… Во-первых, Страна Туманов всё-таки существует и Юся не сумасшедшая. Во-вторых, она ведьма. В-третьих, Урсула ждёт от Юсинь помощи, в-четвертых, Юся почти до неё добралась. В-пятых, ей чудом удалось избежать смерти от когтей человека-крота, не утонуть в топкой трясине, увильнуть от женитьбы на Болотном духе, не встретиться с губительным взглядом Навьи. А кроме того, не превратиться в бездыханную игрушку русалки. Юся открыла глаза и посмотрела на плавно качающиеся над её головой ветки ивы. Ей оставалось непонятным лишь происхождение красного свечения над ее головой в тот момент, когда она, почти захлебнувшись, выкрикнула озёрной служанке, чтобы та убиралась от неё прочь. Теперь Юсинь вспомнила этот свет. Он был в точности таким же тогда, когда Ырка впился в её губы своими, желая вынуть душу и всё тепло воспоминаний. Юся вспомнила, что перед тем, как решить, что умерла, она увидела крыло огромной серой крылатки и сочный красный свет. Урсула объяснила Юсинь, что птицы заклевали Ырку, но не объяснила, откуда появился свет. Что могло обжечь русалку? Неужели Урсулины верные помощницы снова вмешались? Но мог ли Озерный дух не заметить их, решив, что всему виной таинственное огненное кольцо?

Ответы на эти вопросы быстро не находились, и Юся поднялась с земли. Она спросит обо всем у Урсулы, если до неё доберётся и сумеет помочь. Но как? Как?

Юся с трудом подняла корзину. Может ли быть правдой, что все здешние существа понятия не имеют о том, что вот-вот лишатся хозяйки Страны Туманов?

Девочка сделала глубокий вдох и уже собралась двигаться дальше, как внезапно почувствовала, что спину обжёг чей-то взгляд. Она быстро обернулась и остолбенела. Всё это время, находясь у дерева, Юсинь только заметила на его стволе большой грибной глаз. Его форма, размеры походили на тот самый, что она видела в самом начале пути. Юся опустила корзину на землю, подошла вплотную к наросту. Гриб так удачно маскировался под кошачий глаз, что ещё чуть-чуть– и Юсинь поверила бы, что он способен ей подмигнуть.

Юся хотела узнать, каков он на ощупь, уже протянула руку, но передумала.

– С-следишь з-за м-мной? – спросила она.

Гриб молчал.

– Н-ничего не имею п-против, – усмехнулась Юсинь и, снова взявшись за ручку корзины, поплелась вперёд.

Весточка

Милька проснулся глубокой ночью, задыхаясь от ужаса, который навалился на него, как двадцатикилограммовый мешок картошки. Таясь от родителей, Милька босиком прошмыгнул на кухню, выпил сырой воды из крана и вперился взглядом в одинокий фонарь за окном. Только в его безучастном свете стало заметно, что на улице крошкой пенопласта пошёл мелкий снег.

Милька уткнулся лбом в стекло. Сон был так правдоподобен, настолько реалистичен – от одного воспоминания о нём Мильке становилось не по себе.

Может ли он означать, что Юсинь угрожает опасность, или это сновидение– всего-навсего клубок из скрученных за день впечатлений и переживаний? Но отчего во сне вдруг всплыл заброшенный домик в самой чаще леса, в котором они с Юсинь прятались весь прошлый год?

Милька снова подошёл к раковине, на этот раз чтобы ополоснуть холодной водой лицо. Ему захотелось смыть с себя остатки злого наваждения. Однако перед глазами снова возникло искаженное болью лицо Юсинь. Оказавшись запертой на втором этаже «избы-читальни», она хватала ртом воздух, отчаянно колотила по двери, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой белым дым, и в конце концов упала, беспомощно раскинув в стороны руки. Милька смотрел на Юсинь снаружи и ничем не мог помочь.

– А если сон означает, что Юся хочет рассказать мне о чём-то важном, но ей не дают это сделать? – спросил сам себя Милька и бросил взгляд на перекидной календарь, прикреплённый над холодильником. Нарисованный звёздный лев гарантировал, что завтра наступит воскресенье. А это означало, что Милька не увидит Юсю в школе. Похоже, ему не оставляли выбора. Мильке придётся либо заявиться к ней домой, либо отправиться в их заброшенный домик.

И мальчик не мог объяснить себе, чем продиктован этот выбор, но, долго не раздумывая, он остановился на втором варианте.

Дар дрёма

Издалека Юсинь казалось, что одуванчиковое поле, преграждавшее путь к Урсулиному жилищу, совершенно обыкновенное. Если не считать того, что одуванчики продолжали торчать из земли, несмотря на приближение зимы. Впрочем, Юся успела заметить, что здесь, в Стране Туманов, сложно определить не только время суток, но и время года. Один участок леса гол и погружен в холодную тьму, другой цветёт и утопает в летнем зное.

Юсинь почти привыкла ничему тут не удивляться, но всё же, когда, с трудом дотащив корзину до края поля, она поглядела перед собой, брови её поползли вверх. Белые шапки одуванчиков возвышались над ней как воздушные шары в руках уличного продавца счастья. Заслоняя небо, гигантские головы одуванов чуть качались на ветру. Юся не видела больше дом Урсулы. Она не видела ничего, кроме стены из толстых стеблей-канатов и широких полотен-листьев. Юсинь превратилась в божью коровку, которую заперли в спичечной коробке, и теперь как бы она ни старалась, ей было не выбраться.

Но с другой стороны, Юсе ничего другого не оставалось– ей следовало принять новые правила игры и продолжать двигаться дальше. Ведь, даже будь у неё сейчас в руках широкий нож, наподобие того, что бывает у путешественников в джунглях из сахарных тростников, она бы не стала рубить растения, освобождая себе дорогу.

«Сколько этим одуванчикам лет? – подумалось Юсинь. – Вдруг они– что-то вроде вековых деревьев?»

Встряхнув уставшие руки, Юся попыталась сменить положение и закинуть корзину себе за плечи. Но, сделав несколько шагов, она поняла, что так ей ещё тяжелее. Поэтому Юсинь опустила груз и вновь поволокла его по земле.

Довольно скоро выяснилось, что преодолевать препятствия из одуванчиков-великанов нелегко, и Юся сильно вымоталась. Кроме того, она вдруг почувствовала, что ей просто необходимо вздремнуть. Веки так безнадёжно слипались, что Юсинь раза два засыпала прямо на ходу. Промучившись в борьбе с самой собой, Юся, наконец, сдалась. Она улеглась на землю, подоткнула под голову свёрнутый вдвое одуванчиковый лист и уснула.

* * *

Обычно Юся плохо запоминает сны, если они бессюжетны, легки, словно сахарная вата. Но, напротив, может детально пересказать увиденное, если оно наполнено тревогой.

…Юсинь лежала в окружении огромных одуванчиков, и ей снилось, как, убегая от кого-то, она очутилась в заброшенном домике, на втором этаже. Радуясь, что преследователь отстал, Юсинь обнаружила, что её заперли. Она стучала кулаками в дверь, из-под которой в комнату начал заползать едкий густой дым, хватала ртом воздух, а неожиданно увидев в окне лицо испуганного Мильки, потеряла сознание. Упала, беспомощно раскинув руки в стороны.

Находись Юсинь дома, в уюте собственной постели, она непременно бы проснулась, произнесла спасительное «куда ночь, туда и сон» и постаралась забыть о кошмаре. Здесь же сон не повиновался Юсиным желаниям– старой кассетной лентой, подцепленной кончиком карандаша, он продолжал и продолжал раскручиваться.

Во второй части сна Юся стала безмолвной свидетельницей события. Ей пришлось наблюдать за тем, как незнакомая рыжеволосая женщина бросалась сыну в ноги, умоляя его не оставлять её.

– Я виновата перед тобой во всём, – плакала она, – и я прошу у тебя прощения, ты единственное, что у меня осталось!

Юноша пытался отстраниться от матери и сунуть ей в руки мятый бумажный листок.

– Мама, прочти, я всё здесь написал, не надо этих сцен, мне тоже тяжело далось такое решение…

– Ты знаешь, я могла бы остановить тебя одним взмахом руки, – в голосе женщины появился металл, показавшийся Юсинь смутно знакомым. – Я могла бы заставить тебя никуда не уходить, мне это ничего не стоит!

– Вот поэтому-то я и ухожу, – крикнул юноша. – Потому что ты считаешь, что тебе подвластно всё! Предметы или люди– не имеет значения! Ты меряешься с Богом силами?!

– Ты говоришь глупости, – снова заплакала женщина. – Я ни с кем не меряюсь, я, наконец, нашла в себе смелость, чтобы принять свой дар, и пользуюсь им как умею. Я хотела и тебя научить всему, что знаю, но ты слишком упрям и горд, чтобы принять эти знания.

– Мама, отпусти меня! – Юноша вырвался из рук женщины, решительно выскочил в коридор, схватился за дверную ручку. – Я ухожу не навсегда, мы ещё увидимся.

– Нет, не увидимся, – покачала головой женщина, по-прежнему оставаясь на полу гостиной. – Обещай мне хотя бы, что, если у тебя родится дочь с рыжими волосами, ты не будешь противиться нашим встречам! Если не ты, то хотя бы она должна стать моей преемницей!

– Какая дочь, мама, мне восемнадцать лет, о чём ты? – Юноша распахнул дверь и шагнул в подъезд. – Ты сумасшедшая, ты это хоть это понимаешь?

Дверь оглушительно хлопнула, Юсинь открыла глаза. Шапки одуванчиков покачивались из стороны в сторону, несколько раков, выбравшись, удирали от корзины прочь. Юся провела рукой по стриженым волосам. Затылок оказался мокрым. Она вспотела так, точно играла на физкультуре в вышибалы.

Юся приподнялась на полусогнутых, неслушающихся ногах. Юноша и женщина, хоть и были во сне молоды, но не растеряли тех черт, по которым их можно было бы узнать. Рыжеволосая женщина– это Урсула, а её сын– Юсин отец.

В голове всё прояснилось. Как если бы раньше Юсинь хотела определить цвет напитка в чашке, но ей мешала пена. А теперь кто-то собрал её десертной ложкой. Кусочки пазлов соединились, а в кубике Рубика разбились на группы цвета…

– Урсула м-моя б-бабушка, – прошептала Юся, – о-она моя б-бабушка…

* * *

Юсинь тащит за собой корзину, по дороге выуживая из памяти и прокручивая по кругу одни и те же воспоминания. Карусель из воспоминаний вращается перед глазами, вызывая головокружение.

Вот папа не хочет отвечать на вопрос маленькой Юси, почему у всех её друзей есть бабушки и дедушки, а у неё нет.

Вот он говорит маме, что ведёт дочку на прогулку, а сам, как только они оказываются на улице, усаживает Юсинь на плечо и быстрым шагом направляется в местную церковь. В Юсю брызгают водой, она плачет, кто-то чужой в чёрном вешает ей на шею крошечный, холодный крестик на верёвочке. Крестик красиво блестит, Юсе он нравится, и она успокаивается. Дома мама спрашивает мужа, почему у дочки колготки шиворот-навыворот, и тот отвечает, что торопился одеть дочь, чтобы она не простудилась. Ведь в церкви прохладно.

Вот шестилетняя Юсинь интересуется у мамы, в кого у неё рыжие волосы– «если папа лысый, а ты– коричневая»?

Вот отец отчитывает Юсю за то, что она «колдует лекарство куклам».

А вот родители спорят и ссорятся, спорят и ссорятся…

* * *

Одуванчиковое поле заканчивается, Юсинь видит на расстоянии в несколько шагов от себя аккуратное бревенчатое строение. Перед тем как решиться подойти ближе, Юсе очень ярко, в мельчайших подробностях, вспоминается мальчик-кот Рыська. Как она могла поверить, что он всего лишь– сон? У Рыськи по-мальчишечьи хитрое выражение кошачьего лица, выразительная картавость и доброе сердце… Юсе вдруг вспомнился один из разговоров.

– Скажи, почему именно я? Почему именно меня Урсула выбрала в помощницы? – спрашивала Юся.

– Откуда мне знать? Я и сам не понимаю, на что ты ей такая сдалась, – отвечал ей Рыська, чересчур притворно пожимая плечами. – Хотя, может, из-за волос твоих?

– Из-за волос? – переспрашивала Юсинь, поглядывая на кончик своей тоненькой косы тыквенного цвета.

– Ведьмовство обычно оланжевым лучше даётся, – объяснял Рыська. – Улса когда-то тоже лыжей была. В клови это у вас…

Раньше Юсинь считала, что отец крестил её втайне, не дождавшись маминого согласия, по причине своего несгибаемого упрямства. Которое, к слову, частично передалось и ей. Юсе часто казалось, что папа не способен принять другую точку зрения, а ещё ему нравится совершать поступки «назло» и «вопреки». Но лишь сейчас, узнав правду о Урсуле, Юсинь начинала осознавать, что, несмотря на свою внешнюю уверенность, отец всего-навсего трусил. Боялся признать в своей маме, Юсиной бабушке, то, что не поддавалось его пониманию, боялся потерять опору под ногами, боялся лишиться дочери. Каких-нибудь несколько дней назад Юсинь наверняка осудила бы отца. Стала бы до хрипоты доказывать его неправоту. Но это было бы несколько дней назад, а не теперь… Ей стало очевидно: папа– такой какой есть и заботится о своих родных так, как ему кажется правильным.

В папином мире нет места пугающим странностям и неожиданностям. В нём всё разложено по полочкам– каждой вещи дано самое точное определение, приготовлена самая подходящая обёртка и ленточка. Но именно это и делает папу папой.

Юся выпустила корзину из рук, проверила, не оборвалась ли под рубашкой тонкая цепочка крестика. Папа верит, что этот кусочек серебра защищает дочку от напастей, его вера и любовь заключена в этом холодном маленьком предмете. Нет, с цепочкой ничего не случилось– и с крестиком всё в порядке.

Юсинь подошла к дому Урсулы. Неужели она действительно добралась? Смогла, сумела!

Молочный туман, завернувшийся вокруг него одеялом, услужливо раздвинулся, и Юсинь почему-то представила себя у Мильки дома. Его восьмидесятилетняя бабушка поливает бегонию на подоконнике, напевая какую-то безнадежно устаревшую, но приятную мелодию. Бабушкины руки пахнут цветочным мылом, седые волосы-паутинки чуть выбиваются из-под мягкого платка. Юсинь собирается помочь бабушке разобрать шкатулку с брошками– нужно отложить те, у которых сломана застёжка или потрескался лак, чтобы отнести мастеру. Милькина бабушка ходит, прихрамывая, и спина у неё болит слишком часто, но всё же она по-прежнему бодра и обещает Юсе, что, как только они закончат с украшениями, она заведёт тесто для вкуснейшей кулебяки.

Юсинь всегда хотелось, чтобы у неё была такая же бабушка, как у Мильки. И она признавалась в этом, заодно пеняя ему, когда он, по забывчивости, убегая гулять на целый день, не интересовался утром бабушкиными делами. Юся представляла, как было бы замечательно жить с такой бабушкой, как у Мильки, но она не могла уместить в голове, каково было бы жить с такой бабушкой, как Урсула…

Юся словно ощутила на себе леденящее ведьмино прикосновение, взгляд холодных, блестящих, словно рыбья чешуя, глаз. Разве может бабушка смотреть так на свою внучку, разве может умело скрывать чувства и не раскрыть правду, отпуская её навсегда? Зачем она вообще год назад отпустила Юсю, если сделала всё для того, чтобы заполучить, – навела мо́рок на Юсину маму (выходит, собственную невестку), обманом заманила в Страну Туманов?

* * *

Дрём перепрыгнул с одного одуванчика на другой – белые шапки рассыпались по небу лёгкими перьями. Теперь улетят семена куда-то, пустят где-то гибкие корни. Приживутся ли?

Дух, чья призрачная тень ненадолго зависла над полем, проводил взглядом рыжеволосую девочку. Она добралась туда, куда спешила.

Дрём снова сорвался с белоснежного цветка, заметив, как стебель соседнего одуванчика облюбовала прозорливая улитка. Вынырнув из ниоткуда, дух зашипел на неё, оголив мелкие зубы, улитка схоронилась в раковину и шлёпнулась на землю.

Дрём дрожал над этой поляной столько, сколько существовал. Возможно, он и сам возник из какого-нибудь дефектного одуванчика. Впрочем, так это в действительности или нет – духу неважно. Главное – сберечь чудо сонного зелья, белены, дурмана, дремучки, горицвета. Разные названия люди давали сон-траве, принимая за неё то лаванду, то пустырник, то валерьяну и мандрагору. На самом деле сонтрава– обыкновенный одуванчик, выросший высотой с дерево. Уснешь рядом, увидишь своё прошлое или грядущее, пошлёшь во сне знак близкому другу.

Правда, не всем дух разрешал отдыхать на поляне. Не всем разрешал пользоваться пророческою силою травы. Лишь тех пропускал и сопровождал в пути Дрём, кто светился, как светляки в непроглядной мгле. Рыжеволосая девочка светилась. И хотя Дрём не сразу заметил её свет– он то исчезал, то вспыхивал вновь, – дух всё же понял, что девочка заслуживает получить от него дар. И распорядится им умеючи.