Текст книги "Ткань Ишанкара"

Ректор

Год 38-й ректорства сэра Котцы, весна

Горан не мог спать уже почти целую неделю. Стоило ему просто закрыть глаза, и он видел, как серебряное копье, вспарывая воздух, неотвратимо приближается к стоящей у края ковра девушке. Потом перед ним представал Сэл, и все в который раз начиналось заново. Горан лежал в темноте и невидящим взором смотрел в потолок, а события того дня проплывали мимо, как кадры на засмотренной до дыр кинопленке, но так хотя бы не было звука, и Горан не слышал голоса Сэла, который проникал не только в его разум, но и в его сердце. Старый лис, привыкший играть в шахматы чужими жизнями, поселил в нем чувство вины, от которого его чудом или своей житейской мудростью все это время уберегал сэр Котца, и теперь оно не давало ему покоя. Горан подумывал о том, что можно было бы снова начать пить, и тогда Сэл отстал бы от него, признав, что он действительно ни на что не годен, но он приложил слишком много усилий, чтобы завязать, и знал, что сделать это второй раз он навряд ли сможет, а потому рисковать своей жизнью ради того, чтобы избавиться от Сэла, не хотел. К тому же с Сэлом наверняка все было не так просто. Да и еще сэр Котца, который вопреки всему продолжал верить в своего единственного Ученика…

Горан и без слов Сэла знал, что виноват. Виноват в том, что потерял так много времени впустую, что потратил столько лет своей жизни на сожаления, отчаяние и уныние и ни к чему так и не пришел. Может, действительно настало время измениться и изменить мир вокруг себя? Однако перспектива стать Ректором Ишанкара пугала его так же, как перспектива стать Некромантессой Ишанкара пугала Тайру. М-да… Имя у нее и правда было еще то… Папа лингвист-этнограф ничего лучше не придумал, а потом свалил в свою обожаемую Японию и пропал без вести.

Сэл подкинул ему ребенка. Ну не совсем ребенка… Горан припомнил свои восемнадцать. У него сейчас тоже могла быть тринадцатилетняя дочь. Теоретически, конечно… Или не могла? Восемнадцать, пожалуй, слишком рано для того, чтобы заводить детей, да и никаких девушек в то время у него не было даже на горизонте. Только учеба. У всех в Ишанкаре лет до двадцати на первом месте была только учеба. Горан абсолютно не знал, что ему делать с Тайрой, но уже считал ее своей… своей… Он не определился, кем, но мог поклясться чем угодно, что они уже стали одной семьей. Кровь, которую он пролил, связывала сильнее слов, сильнее Долга, сильнее чувства вины. Горан нехотя признал, что теперь должен быть для нее человеком, который будет защищать ее, принимать значимые для них обоих решения, нести ответственность за ее судьбу, по крайней мере, до тех пор, пока он не передаст ее на попечение Наставнику. Но Ректор не должен охранять Некроманта, все должно быть как раз наоборот! Но что делать, если будущий Ректор – пять лет назад бросивший пить неудачник, который так и не сумел найти свое место в мире, а будущий Некромант – девчонка-подросток с перспективой не дожить до следующего дня рождения? Горан был бы и рад выпить – он давно вычислил свою критическую дозу и никогда не переходил этой границы – но если сэр Котца или не дай бог сэр хет Хоофт заподозрят его в употреблении спиртного, то шансов дотянуть до двадцати, когда ей разрешат подумать о чем-то, кроме учебы и Долга, у Тайры не останется вовсе. Горан вздохнул, убрал волосы со лба и с ностальгией подумал, как же давно сэр Котца не лупил его веером по голове… Надо было срочно вспомнить это ощущение.

Горан посмотрел на часы: было полшестого утра. Старый монах уже час, как стоял на молитве. Горан медленно поднялся с кровати и босыми ногами прошлепал в ванную. Он с кристальной ясностью осознал, что эти двенадцать шагов были его первыми шагами в вечность.

Сэра Котцу он нашел у Цитадели. Тот сидел на траве под дубом и ел свой завтрак, вылавливая палочками из керамической миски перебродившие бобы. Горан так и не научился есть натто. Он много чему так и не научился… Он свернул с дорожки на газон, подошел поближе и согнулся в церемониальном поклоне.

Наставник приветливо улыбнулся и пригласил его сесть. Горан молча сел. Согласно Церемониалу, первое слово принадлежало Ректору.

Сэр Котца выловил последний боб, отложил миску и палочки, оценивающе посмотрел на Ученика и улыбнулся.

– За все эти годы в Ишанкаре из всех примет всегда сбывалась только одна, – сказал он. – Если рано утром ты сталкиваешься нос к носу со Старшим Финансистом, то день будет, мягко говоря, непростым. А я за сегодняшнее утро видел его трижды!

– Вы сидите на траве, сэр, – заметил Горан.

– И что? – заинтересовался Ректор.

– В ней муравьи.

– Я попросил их уйти, и они ушли, – просто сказал Ректор. – С разумными существами всегда можно договориться.

– Вы разговариваете с муравьями? – для Горана это было что-то новенькое в поведении Наставника.

– Ты вообще с Сатурном разговаривал, так и что с того?

– С Юпитером, – поправил Горан и опустил глаза.

Сэр Котца рассмеялся.

– Ну и как там у них дела?

– Не знаю, мы давно не общаемся, вы же знаете.

– Скажу тебе по секрету, общаться с Юпитером можно и без всякого рода проводников, – и Ректор подмигнул Ученику.

– Я пришел за советом, сэр, – начал Горан, уходя от неприятной для себя темы.

– Ты всегда приходишь за советом, – обиженно произнес старый монах. – А я так хотел бы, чтобы ты хоть раз пришел просто так.

– Я упустил то время, когда мог бы приходить просто так. Но если все пойдет, как положено, то у меня будет время наверстать упущенное.

– Давай я расскажу тебе притчу, – предложил сэр Котца. – Ты ведь соскучился по моим байкам?

– Да, сэр, – Горан улыбнулся.

– Однажды в прошлом веке один англичанин с товарищами путешествовал по Египту. И вот, в положенное время он должен был сесть на пароход и отплыть дальше по маршруту. Но день выдался неудачным! Сначала заклинило замок на двери его номера, и он не мог выйти, потом лошадь, везущая шарабан, подвернула ногу, а когда он добрался до пристани, оказалось, что половина его вещей не погружена в шарабан и осталась в отеле. Когда ему привезли все его чемоданы, пароход уже давно отплыл. И англичанин подумал: «Я подожду следующего парохода и догоню своих товарищей». Но когда подошел следующий пароход, он читал интересную книгу и не смог от нее оторваться. Гуляя по окрестностям порта, он пропустил и следующий пароход, а потом еще один, и еще один… В итоге он так и остался служить смотрителем на этой пристани.

– И какова мораль? – не понял Горан.

– Надо было брать лодку и грести! – засмеялся старый монах. – Грести! И тогда, глядишь, англичанин еще и обогнал бы свой пароход.

– Странные у вас притчи, сэр.

– Стараюсь. Так в чем твоя проблема?

– Я должен стать Ректором Ишанкара, – уверенно заявил Горан.

– Ну это, положим, не проблема, – нисколько не смутившись, сказал сэр Котца. – Как только ты научишься пользоваться веером, так я сразу уступлю тебе ректорское кресло. Сколько еще тебе надо для этого времени?

– Четыре года.

– За четыре года ты собираешься постичь то, что не постиг за десять лет? – удивился монах.

– За четыре года я собираюсь постичь то, что не постиг за тридцать, – Горан выдержал паузу. – Себя.

– С чего бы это ты решил перестать играть?

– Я решил начать играть, сэр. Меня втянули в Дар Элайя, и я буду Господином Игры.

– Ты меня удивляешь, Горан, – нахмурился Ректор. – Откуда такая необходимость? Зачем тебе Ишанкар? Ты никогда этого не хотел.

– Я и сейчас этого не хочу. Но я должен.

– О, ты осознал, что такое Долг! – обрадовался монах.

– Еще нет, но я буду знакомиться с этим понятием на практике. На теорию у меня больше нет времени.

Сэр Котца с упреком посмотрел на Ученика:

– Ты же учился на дипломата, кажется? Где же твоя дипломатия? Если ты так будешь рубить с плеча, то Ишанкар недолго простоит.

– Из вас, сэр, тоже дипломат никудышный, уж простите. Да и вообще, зачем мне дипломатия, если я могу убить любого одними только вашими притчами?

– У каждого своя дипломатия! – засмеялся сэр Котца.

Горан облегченно вздохнул, обрадованный тем, что его дерзость прошла практически незамеченной, и Ректор снова стал серьезным.

– Так зачем тебе кресло Ректора?

– В моем доме были некроманты.

– Стены ректорского кабинета не спасут от некромантов. Да и разве Йен не поставил у тебя защиту?

– Они ее обошли.

– Не вижу связи.

– А вы, сэр, спросите, кто они были, эти некросы, – предложил Горан.

– И кто были эти некросы? – спросил Ректор, принимая условия игры.

– Первым был Сэл.

– Ты видел Сэла? – удивился сэр Котца. – Не в тенях? В реальности? Своими глазами?

Горан кивнул. Он понял, что заинтриговал Наставника.

– И каким образом это у тебя получилось? Его кто-то вызвал?

– Да, сэр.

Сэр Котца помолчал какое-то время и жестко произнес:

– Горан, дорогой мой. Не заставляй меня вытягивать из тебя информацию раскаленными клещами! Пришел – так говори! Всем известно, что Сэл не из тех, кто будет отвечать на каждый вызов. Если он пришел к тебе побеседовать, значит, ты влип, а если ты именно после этого собрался взяться за ум и стать Ректором Ишанкара, то влипли мы все. Я правильно рассуждаю?

– Скорее всего – да, сэр.

– Так кто был этот второй некромант?

– Вы ее не знаете, – спокойно сказал Горан.

Сэр Котца прищурился.

– Горан, ты плохо учился в институте!

– С чего вы взяли, сэр? – Горану определенно нравилась эта игра.

– Ты делаешь ошибки в английском, которых не должен делать человек с образованием дипломата.

– Я не ошибся ни в одном слове, сэр. Сэла в мой дом привела женщина.

– Некромантесса? – с сомнением уточнил Ректор. – Ты в своем уме?

– Абсолютно, – с удовольствием подтвердил Горан.

Сэр Котца впился в него взглядом, пытаясь понять, бредит Ученик или нет, и, убедившись, что он говорит чистую правду, испугался. Горан никогда не видел Наставника напуганным. Озадаченным, смущенным, расстроенным и даже злым, но никогда – напуганным.

– Откуда она взялась? – шепотом спросил Ректор.

– Ее нашел Сэл и привел ко мне в дом. Или она привела его ко мне в дом. Я так и не понял, кто из них кого привел.

– Это не важно, кто кого привел! Важно, правда ли, что эта женщина – действительно некромантесса?

– Это бесспорный факт, сэр, – Горан кивнул. – И еще какая некромантесса! Я о такой магии только читал в старинных книгах.

– Тогда у Ишанкара большая проблема, – заявил Ректор.

– Если смотреть на это только с одной стороны, – возразил Горан.

– Если смотреть на это со всех сторон! – отрезал Ректор.

– Мы не должны ее упустить. Она должна принадлежать нам! Некроманта такой силы не было уже лет пятьсот!

– Ишанкару не надо подтверждать свое могущество подобным образом!

– Я знаю, сэр, – согласился Горан. – Но Сэл не отдаст ее никому другому. Он нашел ее для нас! Она слишком сильна для всех остальных.

– Нам не нужна вторая Зулейха, – сэр Котца был непреклонен. – Мы слишком хорошо помним, что представляет собой женщина-некромант! И еще, если ты забыл, Ишанкар никогда не брал некроса со стороны!

– Она не Зулейха. Она умница, она контролирует свою силу. Я вообще ее как некроманта не опознал, пока она колдовать не начала. Она полностью закрыта. Я пришел к вам, чтобы не отдать ее на сторону. Мы сами должны ей заняться.

– Кому мы должны? Сэл научил нас, что Ишанкар ничего никому не должен!

– Вы боитесь, сэр? – напрямую спросил Горан.

– Да! – без стеснения ответил Ректор. – Боюсь за весь Ишанкар! И за весь магический мир тоже!

Горан смотрел Наставнику в глаза, и внутри него просыпалось давно забытое чувство мальчишеского задора, такое же, как в детстве перед нечестной дракой. Горан чувствовал себя так, когда его зажимали в соседней с домом подворотне парни постарше, и он знал, что их больше, и ему не уйти, но все равно закатывал рукава и становился в стойку. Главное было первый раз получить по морде. Дальше было уже не страшно.

Старый монах с удивлением наблюдал перемену, произошедшую с Учеником. Он еще не понимал, хорошо это или плохо. Он всегда ждал этого момента, но не думал, что он наступит так неожиданно.

– Если она так сильна, как ты говоришь, почему Лига не знает об этой женщине? – спросил Ректор. – Как ты докажешь, что она не подослана, например, Дрезденом?

– Ну, – Горан задумался, – как бы поточнее выразиться… Она не женщина.

– Некромант – транссексуал? – поразился монах.

Горан не смог удержаться и хохотнул.

– Нет, сэр. Ей тринадцать. Она подросток.

– Она дожила до тринадцати? И как это у нее получилось?

– Я не знаю. Сэл не сказал.

Сэр Котца задумался.

– Сэл привел к тебе девушку-некромантессу, и ты решил стать Ректором Ишанкара. Он хочет, чтобы мы обучили ее… И, так как я никогда на это не соглашусь, потому что я в здравом уме, он подкинул эту идею тебе… Как я понимаю, другого пути он вам не оставил. Только один! Иначе вам обоим не жить. Ты либо опять сорвешься, либо сойдешь с ума от ничегонеделания, а ей просто отрубят голову. Интересный виток судьбы! Новый Ректор и новый Некромант…

– Да, сэр.

– Что ж, – сэр Котца наконец-то расслабился, – смена поколений – естественный процесс. Однако тебе будет трудно, Горан.

– Я знаю, сэр.

– И что ты собираешься с ней делать? Как ты собираешься протащить ее в Ишанкар? С какой стороны ты хочешь обойти Закон?

– Я не знаю, – признался Горан. – Я думал, вы мне посоветуете. За этим и пришел.

– Давай я расскажу тебе притчу, – предложил сэр Котца.

Он надолго замолчал, видимо, выбирая из множества известных нужную, Горан его не торопил. Обычно после таких поисков Наставник выдавал нечто особенное, что Горан откладывал в своей памяти на лучшую полку. Наконец старый монах улыбнулся и сказал:

– Итак, притча! Жили-были, умерли-бумерли!

Горан подождал еще какое-то время, не выдержал и спросил:

– А дальше?

– Это все! – торжественно сообщил сэр Котца.

– Не понял, – не понял Горан. – А где мораль?

– Морали в наше время вообще нет! – засмеялся монах. – Мораль не важна. Важно намерение ей следовать!

– Все равно не понял. Как эта чудная сказка соотносится с нашей проблемой?

– Она никак не соотносится с нашей проблемой, – улыбаясь, ответил Ректор. – Потому что никакой нашей проблемы не существует! Это только твоя проблема. Как Ректор Ишанкара я вообще не хочу и не буду связываться с некромантессой, хотя бы потому, что не представляю, как можно законно ее к нам принять, так что заниматься этим придется тебе. К тому времени, как ей исполнится семнадцать, Ректором будешь ты. Тут я должен поблагодарить старого лиса: он освободил меня от лишних размышлений.

Сэр Котца легко засмеялся, словно только что скинул с плеч тяжкое бремя. Горан молчал, ожидая продолжения.

– Но это лишь формальная сторона, – продолжил Ректор. – Сказать честно, я устал от Дар Элайя. Когда ты станешь Ректором, мне будет абсолютно все равно, что будет происходить у вас в Ишанкаре.

– Не может быть, – не поверил Горан.

– Может, – убедительно ответил Ректор. – А раз мне будет все равно потом, то пусть мне будет все равно и сейчас. Ты меня понимаешь?

– Нет.

– Ну и ладно, – не стал продолжать монах.

– Тогда хоть притчу объясните, – мрачно попросил Горан.

– У каждого своя судьба, Горан. Люди рождаются и умирают, таков цикл жизни. Эти две точки известны. Неизвестно то, что лежит между ними. Ты можешь заполнить этот отрезок, чем хочешь. Только ты. Ни я, ни Бог, ни судьба за тебя этого не сделаем. Только ты. Мы все можем только помочь.

– Но вы отказываетесь помогать, сэр!

– Иногда лучшая помощь – это отказ, – многозначительно ответил монах. – Если бы Сэл хотел, чтобы этой проблемой занялся я, он посетил бы меня, но он выбрал тебя, поэтому решать проблему со своей девочкой будешь ты сам.

– Но я даже не знаю, с какой стороны к ней подходить!

– К девочке? – удивился Ректор.

Горан не ответил.

– Такого не может быть, – улыбнулся сэр Котца. – Ты всегда был умным мальчиком. Ты выучился на дипломата! У тебя должна быть хоть одна идея.

Горан нахмурился и отвернулся, делая вид, что сосредоточенно разглядывает травинку. Говорить с Наставником ему больше не хотелось.

– Ну так как? – напомнил о себе Ректор.

– Ну есть у меня одна идея. Единственная. Других нет, да и не может быть в данной ситуации.

– И какая же?

– Сэр Йен хет Хоофт.

Сэр Котца захлопал в ладоши и рассмеялся:

– Да-а… Воистину, не существует иного решения! Если ты хочешь оставить ее для Ишанкара – то только сэр Йен хет Хоофт! Рад за вас!

– На этом вся радость и заканчивается, сэр.

– Почему заканчивается?

– Насколько я знаю, у вас с ним особые отношения.

– Да-а? – заинтересовался Ректор. – Не знал. Поясни-ка!

– Мне известно, что хотя вы и не освобождали его от Долга, он уже давно не выполняет ваших приказов. Он как бы уже ушел на покой.

– Йен стал легендой еще лет двадцать назад, – сказал Ректор, – поэтому ни один человек не сунется в Ишанкар. Им достаточно только его имени, чтобы бежать в страхе, не разбирая дороги. Я давно не указываю ему, что ему делать, потому что он знает это сам. Да и вообще, зачем ему нести службу, если за него это делает его имя?

– Но ведь вы Ректор, вы можете ему приказывать!

– Нет, не могу, – не согласился сэр Котца. – У нас с ним особого рода отношения, ты сам сказал. Йен – не послушник Первого Круга, он умнейший человек. А когда умнейшего человека заставляешь делать что-то против его воли, что-то, что не согласуется с его логикой и – как ты там говоришь? – моральными принципами, ничего хорошего не выходит.

– Тогда в чем смысл полномочий Ректора? Разве исключительные полномочия даны вам не для таких исключительных случаев?

Сэр Котца вздохнул.

– Ректор, Горан, это как глава семьи. Ишанкар – не простая семья. Тут каждый человек – ценность и раритет. Если ты как глава семьи силой заставишь свою жену лечь с тобой, она, конечно, ляжет, ведь что значит физическая сила женщины против силы мужчины? Но будет ли твоя жена доверять тебе потом? Сила Ректора в его гибкости, в уважении к подчиненным. В любви к своей семье. Я знаю, что каждый в Ишанкаре готов отдать за меня свою жизнь, и именно поэтому никогда этого не потребую. То же и с Йеном. Я не буду приказывать ему делать то, что разрушит его внутренний мир. Он заслужил свой покой.

– Но если он не возьмет Ученика, то он никогда не сможет уйти по-настоящему, – возразил Горан. – Вы сами себе противоречите.

– Вот и донеси до него эту мысль, – предложил Ректор.

– И кто я такой, чтобы он стал меня слушать?

– Ты – будущий Ректор Ишанкара, если я правильно понял твои намерения. Вот и говори с ним как будущий Ректор.

– Сэр, – Горан потер виски, – сэр. Без вас я не смогу уговорить хет Хоофта. Помогите мне убедить его взять Ученицу. Пожалуйста.

– Я не смогу этого сделать, – развел руками Ректор. – Ученика еще куда ни шло, но Ученицу… – и он засмеялся. – Тут я даже пальцем ноги не пошевелю!

Горан медленно сосчитал до десяти. Он знал, что если Наставник принял решение, то не изменит его ни при каких условиях. Это злило и разочаровывало его одновременно. Горан молчал и сверлил взглядом траву. Пауза затянулась, но у Горана не хватало дерзости, чтобы встать, поклониться и уйти. Ректор разбил все его надежды, которыми он был полон еще три часа назад.

– Я расскажу тебе еще одну притчу, – сказал старый монах. – Однажды один уважаемый человек пришел к святому отшельнику-суфию и стал рассказывать ему, какая тяжелая у него жизнь, и как он устал. Он должен следить за своей большой семьей, за своими стадами верблюдов и коз, должен подыскать достойных мужей для своих дочерей и девушку из хорошей семьи для своего сына. А еще жены постоянно чего-то требуют, и даже во сне приходят его партнеры-купцы, чтобы обсуждать с ним дела. «Как мне быть?», спросил эфенди святого отшельника. «Научи меня, как справиться со всеми своими делами». Суфий подумал и сказал эфенди: «Крутись!» Эфенди крутился вокруг себя день и ночь в надежде постичь суфийскую мудрость, пока не упал в изнеможении. И сказал: «Святой отшельник! Я крутился вокруг себя день и ночь, но так и не постиг твоей мудрости!» И святой отшельник сказал: «Крутись!», и эфенди встал и крутился еще три дня и три ночи, пока не упал в изнеможении. И сказал: «О, святой отшельник! Я крутился вокруг себя три дня и три ночи, но так и не постиг твоей мудрости!» И суфий сказал: «Чтобы постичь мудрость о том, как справиться со своими проблемами, надо крутиться всю жизнь!» И эфенди плюнул святому отшельнику под ноги и ушел обратно в город, огорченный потерей времени.

Сэр Котца замолчал и с прищуром посмотрел на Ученика.

– Я это и без притч всяких знал, – сказал Горан. – Хочешь жить – умей вертеться.

– Именно! – старый монах довольно кивнул.

– Значит, вы мне не поможете уговорить ′т Хоофта, сэр? – спросил Горан, уже зная ответ.

– Нет, – сэр Котца отрицательно покачал головой. – От того, будет твоя девочка Некромантессой Ишанкара или нет, не зависит, окажусь я в благословенной Лхасе или нет. Это зависит только от того, станешь ли ты Ректором. А ты станешь Ректором. Значит, я окажусь в Лхасе. И мне опять-таки будет все равно, станет твоя девочка Некромантессой Ишанкара или нет.

Горан молчал. Он не ожидал, что Наставник откажет ему может быть в самой главной просьбе в его жизни.

– Я не буду тебе помогать, – продолжил сэр Котца. – Но мне было бы интересно увидеть ту, ради которой ты выполз на свет из своей норы.

И, наклонившись к Горану, по секрету сообщил:

– Я давно не был в зоопарке! Я не сильно их люблю!

Горан не понял, идет ли речь о животных или о некромантах.

Тайра доиграла многоголосный пассаж из Баха и сняла повязку с глаз. Она придумала такой способ, чтобы не подглядывать в ноты и не смотреть на клавиши, запоминая пьесы, но повязанный на глаза легкий шарфик, пахнущий мамиными французскими духами, выполнял и еще одну важную функцию: он помогал забыть об окружающем мире и позволял думать только о музыке. Шарфик давал иллюзию одиночества, с ним можно было не скрывать своих чувств, и тогда мелодии выходили из-под пальцев особенно красивыми. Тайра закрыла ноты, положила их сверху стопки, опустила крышку пианино и оглянулась.

Горан сидел в кресле, грустно подперев щеку рукой.

– Давно вы здесь? – Тайра немного смутилась: ее концерт на посторонних рассчитан не был.

– Минут двадцать. Ты всегда играешь с завязанными глазами?

– Только когда меня подслушивают.

– А разве ты играешь не для того, чтобы тебя слушали?

– Нет, – Тайра удивилась такому предположению. – Я играю для себя.

– Странно. Ты хорошо играешь.

– Вы не слышали тех, кто хорошо играет. Мой друг играет с оркестром, а у меня нет времени на то, чтобы нормально заниматься. Да и в прошлом я не особо старалась чего-то достичь.

– Как и я, – под нос себе сказал Горан.

– Что?

– Говорю, мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь хоть изредка играл для меня.

– Не могу обещать, Горан Иваныч, – честно ответила Тайра. – Я и для мамы стесняюсь.

Горан грустно улыбнулся.

– Что случилось? – спросила Тайра.

– В том-то все и дело, что ничего.

– Тогда зачем вы пришли?

– Вы меня убиваете! Один говорит, чтобы я не приходил по делам, другая – чтобы я приходил только по делу. А что, просто так я не могу зайти?

– Можете, но вы же через портал пришли, а не через дверь, – объяснила Тайра. – Просто так люди приходят через дверь, вот я и спрашиваю, что случилось.

– Интересная у тебя логика, – заметил Горан.

– Мне все так говорят, – Тайра улыбнулась. – Так что у нас не случилось?

– А ты не слишком ехидная?

– Вы будете отвечать?

– А если нет, то что? Выставишь меня за дверь?

– Мама скоро придет с работы. Как я ей объясню, кто вы такой, и что вы тут делаете?

– Справедливо, – Горан кивнул и перестал препираться. – Я говорил о тебе со своим Наставником. Он нынешний Ректор Ишанкара. Если коротко, то он меня послал.

– Совсем?

– Совсем. Отказался помогать, а я так на него рассчитывал, – Горан потер висок. – Он сказал, что ему все равно, что с тобой будет. Он хочет уехать в Лхасу, в монастырь. Он сказал, что я стану Ректором, он уйдет в монастырь, а остальное его не волнует. А еще он хочет на тебя посмотреть. Не понимаю, зачем… Сказал, пальцем не пошевелит, чтобы помочь. В общем, я сказал бы, что ситуация безвыходная, но не скажу.

– Почему?

– Потому что Ректору Ишанкара, хоть и будущему, не положено говорить такие вещи, – криво улыбнулся Горан. – На самом деле я не хочу быть Ректором. Ректорское кресло нужно мне только для того, чтобы ты стала Некромантессой Ишанкара. Власть как таковая меня не интересует, а сэр Котца, похоже, этого не понял.

Тайра посмотрела на пребывающего в печали Горана, подумала и спросила:

– Ректор Ишанкара – умный человек?

– Конечно, еще бы…

– Тогда почему вы думаете, что он отказался вам помогать?

– А что я должен думать после его слов?

– Это же просто. Рассуждайте логически. Если вы станете Ректором, ваш Наставник уйдет в монастырь. Вы станете Ректором. Значит, ваш Наставник уйдет в монастырь.

– Спасибо, что объяснила, – с сарказмом поблагодарил ее Горан. – Это и так понятно.

– Но есть еще вторая часть. Я стану Некромантессой Ишанкара, только если вы станете Ректором. А вы станете Ректором. Значит, я стану Некромантессой.

– Я не дурак, это все я знаю, – устало сказал Горан. – Уж логику-то я учил не по книжкам. Я не знаю, как сохранить тебя до поступления в университет. С твоей силой незамеченной до семнадцати ты не дотянешь. Тебя нужно обучать уже сейчас, готовить к поступлению в Ишанкар, а точнее, готовить Ишанкар к твоему поступлению… А Ректор отказался мне помогать.

– Он уже вам помогает, – не согласилась Тайра. – Он же сказал, что хочет на меня посмотреть.

– Сказал, и что с того?

– А как он это сделает? Если ему все равно, и он ничего не собирается делать сам?

Горан подумал немного и с удивлением воззрился на Тайру:

– Ты не слишком умная для своих тринадцати?

– Вас это беспокоит? – улыбнулась Тайра.

– Немного. Но если ты права, то я должен привести тебя в Ишанкар, иначе сэр Котца никак не сможет с тобой встретиться. А тот, кто видел Ишанкар, остается там навсегда. Гениально! Он практически развязал мне руки.

– А почему женщина не может быть Некромантессой Ишанкара?

– Может, – ответил Горан. – Потенциально. Но на практике такого еще ни разу не случалось. Вопрос еще в том, кто из Некромантов, зная о прошлых неудачах, возьмет ее в Ученики. А еще несколько столетий назад Совет принял решение в принципе не обучать женщин некромантии.

– Почему?

– Не женское это дело.

– Нелепая отговорка.

– На самом деле причин было много, но об этом как-нибудь потом. Если в общем, то последняя наша некромантесса наделала таких дел, что Ишанкар долго потом разбирался с последствиями.

– Горан Иваныч, а вам не кажется, что обучать некромантии, начиная с семнадцати лет, как-то поздновато?

– Вот поэтому я и говорю, что тебя надо обучать уже сейчас. А что, ты все-таки смирилась с участью некроманта?

– Раз вы уже почти смирились с участью Ректора, что странного, что я почти согласилась учиться на некроманта? – Тайру злили разговоры о магии. – Так как насчет моего вопроса?

– В этом и содержится суть проблемы. Ты думаешь, я к Наставнику ходил, чтобы новостями поделиться? Про тебя рассказать?

– Мало ли, – Тайра пожала плечами.

– Есть такие направления в магии, которым обучать надо с детства. Не столько обучать технике, сколько психику правильно ставить. Тебе повезло общаться с Сэлом, он не дал тебе спятить от страха перед планом смерти. Но Сэл не лучший Наставник. Он, скорее, стимул, – Горан хохотнул. – Стимул, поясняю, это палка такая была в Древнем Риме, которой рабов били.

– А кто лучший Наставник?

– Сэр Йен хет Хоофт. Наш нынешний Некромант.

– Так в чем проблема?

Горан помолчал немного, подбирая правильные слова.

– Знаешь, у ′т Хоофта прозвище есть – Белый Бог. Потому что он как бог: все может, но ничего не хочет, и на это у него веские причины, и заставить его поступить против его воли не может никто. Даже Ректор. Потому что все обычные люди, а ′т Хоофт – Белый Бог.

– А кроме него…?

– Никто, – отрезал Горан. – Отдать тебя на сторону нельзя. Ты знаешь Сэла, и он слишком много в тебя вложил. Ему будет проще тебя убить, чем потерять. Ты ему зачем-то очень нужна. А сэр хет Хоофт – наш единственный Некромант, наш единственный шанс.

– В Ишанкаре только один некромант? – удивилась Тайра.

– Только один. Но зато какой, – уважительно сказал Горан.

– И он вам тоже отказал?

– Я с ним даже не говорил, – отмахнулся Горан. – Я боюсь к нему соваться. Если он откажет, то, считай, это наш конец. А он откажет.

– Почему вы так уверены?

– Во-первых, он не любит Сэла, хотя, кто его любит… И помогать ему он не будет. Во-вторых, он никому ничего не должен, а теперь, если верить моему Наставнику, он практически ничего не должен и Ишанкару. В-третьих, он ничего не хочет, потому что ему ничего не надо: он слишком близко знаком с планом смерти, – Горан загибал пальцы. – В-четвертых, он до сих пор так и не взял Ученика. Всех претендентов отсылал в Дрезденскую Академию. В-пятых… Я могу долго перечислять, это ничего не меняет. А девчонку он не возьмет точно.

– И вы никак не сможете его уговорить?

– Я? Не думаю, – покачал головой Горан.

– Но вы же учились на дипломата! Вы должны уметь разговаривать с людьми, склонять их к своей точке зрения…

– В МГИМО не учат общаться с некросами. ′Т Хоофт слишком умен и для сотни дипломатов.

– Может, мне с ним поговорить? – высказала Тайра безумную идею.

– Сиди уже дома, не высовывайся! – вспылил Горан. – Успеешь еще с ним наговориться!

– Ну если никто в Ишанкаре не может повлиять на его решение… – Тайра взглянула на Горана.

– То дело безнадежно, – закончил он.

– Неверный ответ, – с укоризной сказала Тайра.

– Почему?

– Нелогичный. Логично закончить так: «…надо искать этого человека вне Ишанкара».

– С ума сошла? Вне Ишанкара его имя произносят шепотом и потом плюют через плечо, будто смерть помянули. Придумала, тоже мне…

– Но рискнуть все-таки стоит.

– Ты так хочешь учиться на некроманта?

– Но у меня ведь нет выбора, сами говорили. Или некромантия, или голову с плеч. Я это признала. И я хочу, чтобы эта ситуация разрешилась. Так жить нельзя ни вам, ни мне: словно камень над головой на волоске подвешен. Надо наконец-то определиться.

Горан пару секунд оценивал ее слова.

– Рискнуть с ′т Хоофтом, конечно, стоит. Откажет – откажет. Тогда будем думать дальше, хотя будет ли это дальше – большой вопрос. Просто я не представляю, что я ему скажу. Мне так надоело быть посмешищем, – грустно закончил он.

– Вы не посмешище, – успокоила его Тайра. – Вы – будущий Ректор. Если Сэл выбрал вас, значит, только вы сможете это сделать.

– Это я уже слышал.

– Мама говорит, если Бог посылает испытания, то дает и силы, чтобы с ними справиться.