Текст книги "Причины отделения"

Глава 52

2064: Земля, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет

– Очень надеюсь, что ваш рапорт меня обрадует, – заговорила президент, не успел Рестиво закрыть дверь.

Он шагнул раз-другой по сверкающему паркету на кремовый ковер с огромным гербом прямо посередине кабинета.

– Так точно. Из-за финансовой обстановки есть трудности, но…

Президент вонзила в него резкий взгляд.

– Я же дала карт-бланш на бюджет. Сумму расходов за этими стенами никто не узнает.

Да, он выбил ее из колеи – нарочно. Сделал ставку в лучших традициях переговорной стратегии Боннера (до его краха): подсунуть дурную весть и тут же покрыть ее тузом в рукаве.

– Так точно. Совершенная секретность, я помню. Дело не в бюджете. Сталь, проводка идут с опозданием. Фабрики по производству роботов простаивают из-за недоплат. Пришлось о многом просить Бюро Промышленного Планирования от вашего имени.

Шаг первый: боль.

Шаг второй.

– Зато работа продвигается точно по графику.

На волшебном «точно по графику» ее глаза вспыхнули. Имидж президента Джонсон будет спасен. Слухи до Рестиво докатывались всякие. Например, что сенатор Хейг сравнительно легко отделалась за козни и досрочное ликование на «Минуте в Вашингтоне» – и что на праймериз интернационалистам теперь хватит смелости выставить своего кандидата.

– По графику?

– Флот укомплектован на восемьдесят процентов. Почти весь состав обучен, а роботы…

Президент кивнула.

– Короче. Назовите срок.

– Двенадцать недель.

– Двенадцать? С запасом взяли. Я хочу четыре.

Рестиво тупо уставился на нее. Действительно, взял с запасом, но всего неделю. Урезать план до четырех – форменное сумасшествие.

– Мэм, мы с вами сошлись во мнении, что двенадцать недель…

Президент отмахнулась.

– Обстоятельства изменились.

– Мэм, невозможно уложиться в месяц.

Она опять прошила его глазами.

Рестиво не отводил взгляда. Тут уже не отступишь. Нельзя, иначе все пропало.

Не дрогнула и президент. Секунды обрели размер вечности. Генерал моргнул первым. Неужто она всерьез? С какой вдруг стати? Подковерная игра интернационалистов и популистов обострилась?

Проклятье. У Рестиво глаза забегали.

– Нужно минимум шесть.

– Пять. – Она с улыбкой поднялась. – Если у вас все, меня через пару часов ждут друзья в Денвере.

В шесть недель еще с натяжкой можно уложиться, но в пять?

– Мэм, шесть – и без того гонка со временем, но пять? Нет. Нет. Мало.

– А я вам говорю, генерал, что вполне достаточно.

Намек: уйдешь в отказ, на твое место найдут более податливого.

Рестиво кивнул…

И на этой секунде мозг выключился. Прийти в себя удалось только в вестибюле западного крыла.

Он закрыл лицо рукой. Пять недель. Господи, какой кошмар…

Опробовал, называется, стратегию Боннера. Не всю, конечно – тот временами скатывался в откровенное лизоблюдство – но все равно было стремление не ударить в грязь лицом. И как результат – пять недель…

Сквозь двери, любезно открытые дежурным-гвардейцем, генерал вышел в крытую галерею. Где машина? Ах да, якобы получасовое совещание пролетело за считаные минуты. Водитель-то об этом не знает. Полубессознательно выудив телефон, Рестиво вызвал шофера.

Пять недель. Работа и без того шла такими бешеными темпами, что на финишной прямой глаз сомкнуть не вышло бы – а теперь от часов сна осталось и того меньше.

Ну и пусть. Последнее время Рестиво и так ночами напролет ворочался под наплывом дум. Много ли в полученных приказах законности, которую клялся чтить?

Пока что на его плечах лежали сугубо управленческие дела: подготовка личного состава, доработка кораблей, осмотр обшивки, систем жизнеобеспечения, антигравитационных двигателей. Что тут предосудительного? Командир войска проверяет оружие – так велит его долг.

Но вот дальше… Мятеж – еще со времен Гражданской войны дело незаконное. Конфедерация зиждилась на деспотии рабовладельцев, считавших латиноамериканцев вроде Рестиво с бывшей женой и обоими детьми отбросами. Животными.

На дороге показалось авто. Не успела дверца до конца распахнуться, генерал рухнул на заднее сиденье.

Словом, Юг – бесчеловечен, выход из состава штатов – нелегитимен. Только вот один вопрос не давал покоя: а так ли аристилльская колония схожа с Конфедерацией? По разведданным, там куда свободнее, чем сегодня в США. Семьдесят лет назад бабушка и дед перебрались точно в такой же Аристилл – страну, защите которой он жизнь посвятил.

Есть ли у них моральное право на вторжение?

Машина остановилась перед КПП. Из дороги вылезли задние железные столбы, опустились передние. Трафик расступился, выпуская авто на дорогу.

Рестиво свесил голову на грудь. Долг службы велит исполнять законные приказы – а неприятный не значит незаконный. У власти много полномочий, и все продиктованы Конституцией, постановлениями суда, историей. Двумя мировыми войнами, Великой депрессией и Уничтожением Балтимора…

Приказы обоснованны. У генерала одна задача: быть исполнителем политической воли страны.

Он бросил взгляд на плывущий в окне мемориал Линкольна.

Его военная карьера достигла кульминационной точки.

Отчего же тогда так раздирали сомнения?

Глава 53

2064: Земля, Гаитяно-Доминиканский протекторат, Нан-Гарде

Закрывшись рукой от высокого тропического солнца, Джон огляделся по сторонам. Холмы. Пальмы. Он полной грудью втянул природный, соленый и давно позабытый запах океана. Хотя нет, не позабытый, просто была железная уверенность, что ощутить его уже не суждено.

Вот оно как. Впервые за много-много лет ему довелось вернуться на Землю. Уму непостижимо!

– Bonjour, ami, chaude journée…

Джон оторвал взгляд от облаков. Перед ним стоял юноша с тележкой.

– Простите, не говорю по-французки. – Джон помотал головой.

Лоточник вмиг исправился.

– Жарища сегодня, скажите? – повторил он по-английски. – Нужен стаканчик гуарапо!

– Это что?

– Выжатый тростник и лайм. Ледяной! Очень освежает!

Джон прикинул: образ отпускника велел подыграть, но арест за покупку в нелегальной точке нужен был меньше всего – а вдруг лоточник подставной? Джон оглядел пляж в обе стороны. Полиции не видно, одни туристы. Да черт с ним, все равно в горле пересохло.

– Возьму стаканчик.

Расплатившись подпольной кредиткой, он зашагал в сторону гостиницы. Впереди показался уличный эскалатор в гору, перед которым столпились туристы, и длиннющая бетонная лестница справа. Джон свернул к ней. Ноги горели огнем уже на половине ступенек.

Ладно, не смертельно. За восемь лет при лунном тяготении любая мускулатура атрофируется, но Джон и в спортзале не жалел сил, и полугодичное пешее путешествие с собаками принесло плоды. Поднявшись, он бросил взгляд вниз. Тротуар у подножия тянулся к самому пляжу, где волны с барашками накатывали на песок.

Ну, сил преодолеть тьму ступенек хватило – но завтра придется выложиться намного круче.

Отхлебнув из стакана, Джон устремил глаза к небу. Какое же оно все-таки огромное. Даже – парадокс – лунное в этом плане ему не чета. И где-то там в вышине кружили беспилотники, прихваченные с Луны. Невооруженным глазом их не разглядеть, в инфосфере следов не оставляют – спасибо электронике аристилльского производства и написанному с нуля ПО.

И все же они там.

В кармане зажужжал телефон. Убедившись, что вокруг на двадцать метров никого, Джон его достал. Сообщение от беспилотника: последний заключенный в тюремном дворе опознан. Что же, все приоритетные там? Вывод один: штурму быть.

Это плюс. Заполненные гравием суда уже в пути. Можно подправить им курс, сжечь в атмосфере – но никак не отозвать обратно.

Ох и любопытный же завтра намечается переполох.

Глава 54

2064: Земля, Гаитяно-Доминиканский протекторат, Нан-Гарде

Джон обвел взглядом свой отряд.

Лично ему доверяли все Генеральные до одного. Добрую репутацию он заслужил много лет назад, отбив и переправив на луну Псов. Да и в Аристилле он уже дольше, чем пол-Конференции. А вот солдаты Дьюитта… Кое у кого они вызывали опасения.

Не у Джона. Он понимал и что это за люди, и зачем переметнулись на сторону экспатов. И почему вызвались добровольцами на эту операцию.

Они с Джоном из одного теста. Одинаково презирают миротворческий корпус, союз с которым опорочил устои американской армии, да и самой Америки.

Идти с ними бок о бок – гордость, а вести за собой – счастье.

Вот они, все до единого готовятся к схватке. Произнести бы речь, но перед простыми-то братьями по оружию это нелегко, а уж перед теми, кто вот-вот возьмет на мушку бывших союзников, и подавно.

С какими словами Джордж Вашингтон принял командование во время осады Бостона? Как убедил некогда верноподданных Англии открыть огонь по бывшим соотечественникам?

Ничего на ум не шло. Идею воодушевляющего напутствия пришлось отбросить.

– Господа, сверим часы, – ограничился он шуткой.

Ноль реакции.

– В смысле?

– Старая киношная хохма. Раньше часы были железные, карманные – как телефон, у которого только время на экране. Их надо было заводить вручную.

– Вы серьезно? Какой дебилизм.

– Есть такое. – Джон пожал плечами. Не быть ему комедиантом. – Ладно, вопросы есть? Нет? Тогда за дело.

Все как один живо закивали. Схватив свою на редкость потяжелевшую спортивную сумку, Джон зашагал в сторону арендованных микроавтобусов. Одеты все были по-прежнему отпускниками: на Земле, куда ни плюнь, лишние глаза.

Главное, чтобы по дороге не прикопались. Кредитки у всех настоящие, хотя и с черного рынка, а вот удостоверения личности, углеродные разрешения, пропуска никакой проверки не выдержат. Придется дать на лапу, и у всех на такой случай карманы были набиты старомодной наличкой и продуктовыми карточками – само собой, ничуть не реальнее липовых удостоверений.

Запрыгнув внутрь, Джон задвинул за собой дверь. Сержант Ламмас провернул ключ зажигания и выкатился с парковочного места. Позади другой микроавтобус уже заворачивал в противоположном направлении.

* * *

В вышине тем временем суда с гравием все приближались.

Дата в бортовом компьютере сменилась с «31.12.1969» на «01.01.1970». Миллионной доли секунды не промелькнуло, как программа распорядилась пробудить ото сна антигравитационные двигатели.

При штатном приземлении циклограмма подключила к делу привод, перенаправляющий большую часть кинетической энергии падения на маховиковый аккумулятор, снижая скорость входа в атмосферу где-то до метра в секунду.

Только вот не было у судна штатной циклограммы. Один лишь самодельный софт, слепленный за пару недель из кусков открытого навигационного ПО Дарси, движка физмоделирования от видеоигры, где зайцы швыряются шишками; сверху сдобрено почти столетним драйвером GPS. Как результат – то, чему полагалось аккуратно сползать на антигравитационных тормозах, вбирало ровно столько кинетической энергии, чтобы компенсировать только часть «же». Скорость необходима, но вся соль в том, что, если войти в атмосферу слишком быстро, пиши пропало.

Тот же алгоритм вступил в действие и на втором судне с гравием.

Антигравы оживали теперь со всех сторон. Пыхтя азотом из подруливающих движков на холодном газе, суда одно за одним повернулись узким концом к Земле.

Вообще, на привычные суда эти тянули мало: каждое – грузовой контейнер с носовым обтекателем и воздушными рулями на конце. Да и громкое «обтекатели» на поверку были не намного опрятнее гаражной самоделки из согнутого кое-как автомобильного капота. Сталь – заурядного сплава из солнцепрокатных станов, материал для фюзеляжа аристилльского производства. Сверху обтекатель покрывали слои феноуглепластика. Благодарить за него следовало любителя быстрой езды, задумавшего наладить на Луне выпуск карбоновых мотоциклов в «маньчжурском стиле». Ему вскоре подвернулось более заманчивое местечко в кислородопромышленной отрасли, а листы на долгое-долгое время осели на moonlist.ari – откуда их недавно и выкупили.

Первые нагрузки пришлись именно на углеродный нос.

Суда пронзили термосферу неровным кругом. По обтекателям ударили первые молекулы воздуха – настолько разреженного, что не всякий анализатор уловит. А анализаторов тут не было и в помине.

Четыреста километров термосферы промелькнули в мгновение ока. Контейнеры теперь мчались сквозь мезосферу к стремительно растущему Карибскому морю на скорости почти в тридцать Махов, за секунду одолевая по десятку километров.

Без скафандра на такой высоте по-прежнему не жить: протянешь в сознании немногим дольше, чем на лунной поверхности, – но даже тут сопротивления воздуха хватало, чтобы по-минимуму корректировать траекторию. Щелк, щелк, щелк – пришли в движение воздушные рули.

Десять секунд до столкновения с Землей.

Воздух сгущался. Одна тысячная атмосферы, одна сотая, десятая.

Вакуум на то и вакуум, что никак не влияет на падение, тогда как воздух… Обтекатели пронзали атмосферу на таком гиперзвуке, что не выдерживали химические связи. Озон, молекулярный кислород, водяной пар и даже азот рвало на атомы, ионы и свободные электроны.

В миллиметре перед обтекателями возникло свечение, а следом и полноценные огненные диски. Борткомпьютеры все как один зафиксировали, что передача радиопакетов упала с 99,9999 % до пятидесяти, а затем вообще поползла к нулю. Помехи, вызванные ионизацией. В дело вступили предусмотренные на этот случай подпрограммы. Навигация со спутниковой переключилась на инерциальную, и теперь траекторию правил кольцевой лазерный гироскоп, разработанный пятьдесят лет назад, выложенный в открытый доступ – двадцать, полмесяца как выуженный из архивов и неделю как установленный на суда-контейнеры после сборки и отладки.

Семь секунд до столкновения с Землей.

Граница мезосферы со стратосферой осталась позади. Плотность воздуха уже составляла три десятых атмосферы.

И кто мог предполагать, что у третьего, наведенного на южный КПП контейнера-судна, закрепленный второпях углепластик собьется в складку и станет тереться о раскаленный воздух? Миг – и кусочек абляционного материала с палец отлетел прочь. Сквозь дырку проглядывала голая стальная пластина.

В дырку тут же вонзилась тонкая, не шире карандашика, струя плазмы в шесть тысяч кельвинов. Сталь начала испаряться. К азоту и кислороду в спектре видимого излучения примешались следы железа.

Шесть секунд до столкновения с Землей.

Едва нос прожгло, катастрофа пошла по нарастающей. Отверстие стало размером с кулак, с тарелку. Контейнер затрясся, дал крен и стал с пламенным шлейфом заваливаться набок.

Пять секунд до столкновения с Землей.

Воздушные рули силились выровнять угол – дело заведомо безнадежное. Крен увеличился, пошло вращение. Стерпеть жар мог только нос – а значит, едва контейнер лег на бок, судьба его была решена. Плазма не оставила шанса сварным швам. Центростремительная сила разметала судно-контейнер на ошметки, устилая небо кусками двигателей, аккумуляторов, хлопьями полусгоревшей стали и тонной с лишним лунной породы.

Три секунды до столкновения с Землей.

Крупный обломок судна номер три прочертил метров сто по небу прямиком в шестой контейнер, тоже в огненном шаре. Сам-то обломок срикошетил, но вырвал с корнем один маневровый руль. Содрогнувшись, судно-контейнер задрожало, однако вроде бы удержалось носом вниз.

Ошметок контейнерной стенки вспорол дыру в корпусе восьмого судна. Раскаленный воздух ворвался внутрь и распотрошил контейнер наживую.

Одна секунда до столкновения с Землей.

Судно номер восемь разорвало, во все стороны швырнуло сталью и щебнем.

Внезапно процесс разрушения оборвался.

Контейнеры на запредельном гиперзвуке обрушились на свои цели.

Хотя и не на все. Двух уничтоженных судов не хватило на третий и четвертый КПП, зато от дюжины сооружений – оружейного склада, главных ворот, электроподстанции, гаража и даже моста от казарм прямиком к тюремному блоку – камня на камне не осталось. Сто шестьдесят тонн щебенки, помноженные на пятнадцать Махов, рождали килотонну тротилового эквивалента. Число круглое и красивое, но абсолютно случайное, хотя его высчитали еще на этапе сборки и про себя отметили: взять контейнер таких-то габаритов с антигравом и полным нутром выбуренного крошеного реголита – тройка по шкале твердости, – запустить с четырехсот тысяч километров в сторону Земли, чуть подтормозить в атмосфере на подходе к цели, и получишь как раз где-то четыре тысячи тысяч тысяч джоулей.

Математический факт: десяток судов с щебнем бьют под стать десятку ядерных бомб. Не сильных – как в шестнадцать раз ослабленный «Малыш», сто двадцать лет назад сровнявший с землей Хиросиму, – но тем не менее.

Джон был к этому готов. Он и весь отряд.

Тем не менее даже в очках и берушах не вышло не содрогнуться от всполохов как будто со всех сторон. Один, на диво белесый и яркий, даже подпалил верхушки пальм.

Не успели вспышки закончиться, как ударная волна опрокинула Джона навзничь. Полминуты спустя рокот утих. Сержант Харберт, встав, отряхнулся – то же и Джон, затем без очков глянул в небо. От земли к небесам проложили путь четырнадцать ярких столпов. Со временем сияние угасло с белого до желтого, потом до красного.

Спустя мгновение до земли долетела волна из атмосферы. Склонились книзу пальмы, тысячный хор воющих машин пополнился двумя-тремя последними, с наиболее стойкой сигнализацией.

В вышине переполошенно кружили птицы.

Джон сверился с часами в телефоне.

Да, все в точности по графику. Отведенный на штурм час пошел.

Глава 55

2064: Земля, Гаитяно-Доминиканский протекторат, исправительная колония ООН

Джон придержал проволочный забор, озираясь по сторонам, пока сержант Харберт расчехлял резак. Что-то упорно не давало покоя. Не горящие пальмы, не запах. Что же? Звук. Нет, полное его отсутствие. Вой сигнализации улегся, тюремный генератор уничтожен – ни единого звука цивилизации. Даже живность и ту рукотворное землетрясение повергло в ступор. Только полуденный ветерок шелестел в кронах.

Взвыл резак в руках Харберта. Первая, третья, пятая проволока в заборе лопнули надвое.

Джон поднял глаза.

В небо уходили грязно-серые колонны пыли и дыма, заворачиваясь в грибные шляпки. Атака и близко не ядерная, но для всего мира – как будто вторые Хиросима и Нагасаки; как Балтимор из видео, которое Джон первоклашкой увидел тогда в интернете и запомнил на всю жизнь.

Ха. Ведь и своими глазами видел ядерный взрыв в кратере Жуковского. Самый настоящий, только без гриба из-за вакуума. А теперь перед ним с десяток грибов, в которые хоть сейчас с головой ныряй без счетчика Гейгера.

Проволочный забор под пальцами дрогнул. Сержант Харберт его дорезал.

Отбросив кусок, Джон вперед сержанта пролез в дыру и сразу рванул через простреливаемый сектор к следующей рабице прямо по воронкам – там от ударной волны сдетонировали мины. Оперативно прорезав второй забор, оба проникли на парковку.

Окна машин зияли пустотой. Асфальт ровным слоем усеивало битое стекло. Поодаль из администрации высыпали клерки, на ходу тараща глаза на псевдоядерные грибы. В сторону парковки с двумя незнакомцами никто и не глянул.

Сержант Харберт подскочил к серому «Ниссану» и через выбитое окно распахнул водительскую дверцу. Не успел Джон залезть на пассажирское сиденье, движок с кряхтением ожил. Седан тронулся с места, Харберт переключился на вторую, затем на третью передачу.

Джон бросил взгляд в зеркало. Белые воротнички так и глазели в небо с разинутыми ртами. Время? С момента удара прошло четыре минуты.

– Быстро завел.

– «Ниссаны». – Харберт пожал плечами. – В одном месте под рулевой колонкой замкнешь красный провод, и никакого ключа не нужно.

Джон кивнул, глядя на дорогу. Его правая рука лежала на пистолете в поясной кобуре.

– Ну да, и с ручной коробкой ты выбрал по чистой случайности.

Харберт ухмыльнулся.

Глава 56

2064: Земля, Гаитяно-Доминиканский протекторат, исправительная колония ООН

Из-за тюремной стены донеслись звуки сирены. Джон поморщился. Видимо, есть аварийный генератор. Неприятно, конечно, но и на такой случай заготовлен план.

Харберт свернул к парковочному месту… «Советника по инклюзивности и этнокультурному разнообразию»? Нарочно не выдумаешь, прости господи. Джон с Харбертом направились к главному входу. Караульные миротворцы с автоматами перевели взгляд с растущих грибных столпов на двух незнакомцев – капитанским лычкам Джона при этом не отсалютовали. Дожили.

Высокомерно вскинув голову, Джон крикнул поверх сирены:

– Где Листер? Мне положено с ним переговорить! – Пауза. – Доложить, рядовые!

Невнятно забормотали. Джон с хмурой миной прошагал внутрь; Харберт – следом.

Сработала-таки маскировка. Джон сдержал улыбку. Для них с Харбертом перестрелять ленивых недоучек-ротозеев – секундное дело, однако выстрелы всполошат всю базу. Хотя дело не только в этом. За четверть века Джон уже и без того порядком замарал руки – и сегодня не хотелось брать на душу лишний грех. Нет, вычеркнуть. Дай бог хоть кровавой бани избежать.

Джон вошел в вестибюль, куда Ламмас и Сандерфур в куртках почтовых курьеров ввозили на портативном погрузчике большой ящик. Киндиг и Мунд в миротворческой форме конвоировали трех якобы заключенных – Чана, Махоуни и Васкеза. Остальные трое из отряда, тоже в форме МК, склонились над планшетом и для вида шумно перелаивались поверх воя сирены.

Джон невозмутимо ударил кулаком по столу.

– Капитан Листер вызвал меня для допроса экспатов!

Двое дежурных вытаращились на него круглыми глазами. Голос подал первый, всполошенный сначала толчками, а теперь и сиреной с мигалками.

– Что? То есть нет. Не положено! Тревога…

Курьеры Ламмас и Сандерфур вмиг подлетели к дежурным с пистолетами наголо.

– Руки со стола, – приказал сержант Ламмас. – Шаг назад.

Один, вставший, глянул на пистолеты и повиновался. Второй же долго смотрел на одну-единственную точку стола – там снизу явно притаилась тревожная кнопка. В конце концов и он последовал примеру сослуживца.

– Лицом к стене, руки за голову, – скомандовал Джон и обернулся на отряд, который баррикадировал стальную дверь и вытаскивал оружие из ящика с курьерской эмблемой.

С заученной ловкостью пленным зафиксировали руки стяжками, заклеили рот и надели на голову по мешку. Харберт сорвал у обоих карту-пропуск, Киндиг и Мунд оттащили их в туалет. Обогнув стойку, Джон хлопнул по кнопке, и тревога в момент умолкла. В этот миг Сандерфур подал ему бронежилет и автомат. Экипировавшись, Джон сверился с часами. С момента удара – шестнадцать минут. Осталось сорок четыре.

* * *

Операция шла как по маслу, без единого выстрела – ровно до входа в тюремный блок. За очередной дверью дежурный вскочил, выхватил пистолет, и Сандерфуру пришлось уложить его на месте двумя пулями в грудь и одной в голову. Тихих киношных щелчков глушитель не обеспечил, – здесь будто на пол плюхнулись три книги в твердой обложке, – но в здании не услышат.

На стол охранник упал уже мертвым… и его палец на спусковом крючке конвульсивно сжался сам по себе. Грохот выстрела в четырех стенах больно дал по ушам. Хреновый расклад, нечего сказать.

– Будем надеяться, не услышали, – пожал Сандерфур плечами в ответ на вопросительный взгляд Ламмаса. Тот кивнул.

Харберт спихнул труп на пол и через лужу крови подтащил клавиатуру, застучал по кнопкам.

– Залогинен, ты смотри. – Он не отрывал глаз от экрана. – Двери я разблокировал, но камеры открываются картой.

Джон кивнул.

– Тогда ходу.

Васкез на позиции в углу наставил карабин на вход. Киндиг подергал глухую стальную дверь за столом дежурного – есть, открыта. Отсчитав пальцами раз, два, три, он высадил ее и вместе с четырьмя товарищами залетел внутрь с оружием наперевес. Едва следом вошел Джон, опять заорала сирена.

– Не оправдалась надежа! – бросил Ламмас поверх.

– Минус тридцать одна минута! – крикнул Харберт. – Осталось двадцать девять!

* * *

В тюремном блоке дело пошло проще. Дежурные при баллончиках слезоточивого газа не горели желанием лезть на штурмовой отряд с карабинами и гранатометами.

Их тоже Джон распорядился связать. Тут его взгляд упал на ключ-карту у одного на поясе.

– Этим вы камеры открываете?

Тюремщик кивнул.

– Мунд, держи. – Джон рванул карту и бросил ему. – Иди открывай, догоним.

Кивнув, Мунд умчался по коридору.

Васкез приблизился к четырем свежим пленникам со скотчем наготове.

– Брось, – остановил Джон. – Тревога уже поднята, что толку им рты клеить? Идем дальше.

Васкез кивнул. Рулетка со скотчем повисла на поясе.

Из-за угла, где скрылся Мунд, раздался лязг стальных дверей. Джон с Васкезом уже спешили к нему, как вдруг где-то на улице заработал пулемет.

Джон прислушался. Это еще как понимать? Штурмовой отряд весь в здании, так по кому огонь?

– Харберт, доложи обстановку.

Тот и без команды уже сам полез в планшет.

– Так, картинка с беспилотников… Вижу: военпол шьет из пулеметов по главному зданию. Зачем? Отвлекающий маневр? А-а, ясно. Два отряда спецназа заходят с погрузочной площадки. По виду профи.

На том конце коридора Мунд выкрикивал распоряжения. Джон поднял глаза от Харберта. Из камер высыпали первые заключенные – одни с улыбкой во все зубы, другие с изможденными, подавленными лицами. Киндиг выстраивал их в шеренгу. Так, одной заботой меньше – но как скоро ждать гостей?

– Харберт, что там по спецназу?

– Уже входит в здание.

В ухе пискнуло. Джон переключил частоту наушника.

– Дверь во двор открыта!

– Отлично. Готовим заключенных.

Джон глянул на время. Осталось шесть минут. Засада, миротворческий спецназ нагрянул раньше ожидаемого, бой завяжется еще до приземления.

– Слушай мою команду. У нас шесть минут. Челнок вошел в атмосферу, но к нам пожаловали тридцать профи. Будем отбиваться, выиграем время для погрузки.

Он на одном дыхании выпалил, кому какую дверь оборонять, и велел четвертому отряду ставить растяжки, как вдруг к нему из строя бросилась одна заключенная.

Джон глазам не поверил. Только-только жарила им с четырьмя Псами котлеты под пиво – а теперь у нее сальные волосы ко лбу липли, под нижними веками мешки от пережитого и пыток бессонницей. До чего на себя-то не похожа!

– Дарси!

– Джон, послушай! – Из-за сигнализации она напрягала связки.

– Что такое?

– Здесь в подвале карцеры! Тайные! Два этажа!

Джон помотал головой.

– Некогда.

Дарси вцепилась ему в руку.

– Не все экспаты, но все – американцы. Гражданские! Как мы их бросим?!

Задержав на ней взгляд, он выругался. Времени впритык, но она по больному ударила.

– Сколько?

– Не знаю, нас не сводили. Два этажа. Человек пятьдесят.

Вашу ж бога душу мать.

– Киндиг, Мунд! – заорал он в микрофон поверх тревоги и периодической пулеметной трескотни. – Готовьте эту ватагу к погрузке. Ламмас, на твоем звене вот эти двери. Чан, Махоуни, у нас еще партия бедолаг. Вас проведут. – Он посмотрел на Дарси. – Чан и Махоуни в конце коридора. Покажи им карцеры.

Кивнув, Дарси умчала прочь.

График явно полетит ко всем чертям. Хуже того – и точные расчеты по взлетной массе и жизнеобеспечению эвакуационного челнока вмиг накрылись.

Полный абзац.