Текст книги "Дэйв Гаан & второе пришествие Depeche Mode"

Тревор Бейкер
Дэйв Гаан & второе пришествие Depeche Mode

TREVOR BAKER

Depeche Mode & The second coming

Перевели с английского Д. Павлоцкий, А. Семенова

© I. M. P. Publishing Ltd 2009

© Павлоцкий Д. В., Семенова А. С., перевод на русский язык, 2018

© Павлоцкий Д. В., послесловие, 2018

© Оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

***

Дэйв Гаан, фронтмен культовой группы Depeche Mode, – кумир миллионов людей.

В этой книге рассказывается о его жизненном и творческом пути и о том, что произошло, когда он стал богатым и знаменитым.

Дойдя до края, певец выбрал жизнь. Это и стало его вторым пришествием.

Автор этой книги – Тревор Бейкер,английский журналист. Ему принадлежит несколько книг о лидерах известных музыкальных групп.

Благодарности

Автор благодарит за эксклюзивные интервью, которые были даны специально для этой книги, Би Джей Коула (сессионный музыкант, работал над «Songs оf Faith аnd Devotion»), Брайана Гриффина (фотограф, оформлял обложку альбома), Дэйва Клейтона (клавишник в «Ultra» и участник «Bomb the Bass»); Питера Кэра (видеооператор); Кена Томаса (продюсер сольного альбома Дэйва Гаана «Paper Monsters»); Рассела Ли (один из первых промоутеров и фанатов); Расти Игана (музыкант и промоутер); Шона де Фио (звукоинженер «Songs of Faith and Devotion»); Стефана Ханнигана (сессионный музыкант в «Songs of Faith and Devotion»); Терри Мерфи (промоутер и владелец The Bridgehouse venue).

Введение

В 1980-х, когда Depeche Mode воспринимались многими, особенно в Великобритании, как просто странноватая поп-группа для подростков, Дэйв Гаан наверняка мечтал сменить имидж, чтобы все наконец увидели, что тщательно скрывается под свежим личиком, цветастыми рубашками и дурацкими костюмами на миллионе эксцентричных фотоснимков. Он добился этого. Благодаря тому, что его глубокий душевный кризис широко освещался в прессе, и откровениям в интервью, которые он дал в середине 1990-х, Дэйв Гаан действительно приобрел новый имидж.

Он стал одной из самых известных рок-звезд, которую мы едва не потеряли.

На самом деле он гораздо сложнее стереотипного образа корифея рока или фронтмена, просто исполняющего чужие песни. В один из многих черных периодов его жизни сердце Дэйва на две минуты перестало биться в машине скорой помощи. Однако его знаменитое участие в Depeche Mode, собственные сольные альбомы и легендарные выступления на сцене говорят об истинном масштабе его личности.

Эта книга рассказывает о том, что может сделать с человеком всемирная слава, а также о том, что происходит потом и как личный и профессиональный успех может быть достигнут на краю пропасти.

Глава первая. Мальчик из Эссекса

Судя по ранним публикациям о Depeche Mode, то, что эта группа родилась в Бэзилдоне[1]1
  Город в Великобритании, графство Эссекс. – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть], казалось невероятным. Но Бэзилдон – не какое-то захолустье. Это нормальный городок на юго-востоке Англии, населенный рабочим классом. Однако факт, что трое из четырех постоянных участников группы родом из Бэзилдона, стал основополагающим для их восприятия в первые десять лет существования Depeche Mode. Когда The Smiths создавали «манчестерский саунд» 1980-х, их восхваляли. Напротив, любые отзвуки Бэзилдона в ранних работах Depeche Mode служили поводом для насмешек со стороны британской прессы. Быть может, дело в сравнительно непродолжительной истории этого города: он был основан в 1940-х для выходцев из рабочего класса. После Второй мировой войны британское правительство издало указ о создании так называемого «зеленого пояса» вокруг Лондона, который должен был не допустить поглощения окраин столицей. Поскольку в Лондоне новых домов не строилось, сотни тысяч человек оказались за пределами «зеленого пояса» в новых небольших городах. В то время этот шаг стал воплощением надежд на светлое будущее. Предполагалось, что они больше подойдут для жизни послевоенных детей, чем разбомбленные районы, откуда приехали многие семьи. Открывались новые фабрики: к примеру, по соседству, в Дагенеме, отстроили огромный завод Ford. Было налажено транспортное сообщение с Лондоном, который находился всего в 26 милях. Бэзилдон по-прежнему был зеленым и наполовину сельским, но при этом по сути являлся пригородом Лондона.

Дэйв Гаан первым из группы поселился в этом городе. Это произошло в 1965 году, когда ему было всего три года. Его мать, Сильвия Гаан, работала автобусным контролером, а отец, Джек Гаан, трудился в компании Shell Oil. У Дэйва была старшая сестра, Сью, и два младших брата, Филипп и Питер. Джек играл на саксофоне в биг-бенде, так что ранние годы Дэйва проходили под звуки джаза в исполнении отца и с пластинок Майлза Дэвиса и Джона Колтрейна.

По мере того как взрослела Сью, Дэйв знакомился с музыкой, которая ей нравилась: соул-певцы, такие как Барри Уайт, и группы вроде Stylistics. Также нередко звучали и мамины любимцы, среди которых был сладкоголосый эстрадный певец Джонни Мэтис. Дэйв был артистичным и веселым ребенком, и ему нравилось веселить своих тетушек, изображая Мика Джаггера и других рок-звезд.

Однако, увы, в 1972 году Джек Гаан внезапно умер. Естественно, для всей семьи это стало большим ударом, но Сью и Дэйва ожидало еще большее потрясение. Юный Дэйв узнал, что его мать уже была замужем и брак распался еще до рождения Дэйва; таким образом, ее бывший муж Лен являлся биологическим отцом Дэйва. Все вдруг перевернулось с ног на голову. «После этого у меня появилось недоверие к людям, даже к самым близким, – рассказывал Дэйв Daily Mirror в 2003 году. – Учителя, проблемы с полицией. Я отчасти до сих пор такой. Вечно продираюсь через колючки вместо того, чтобы идти по прямой дорожке».

Конечно, Сильвии было нелегко сводить концы с концами, и хотя Дэйв позже вспоминал, как стоял в очереди в школьной столовой с талоном на бесплатное питание, он говорил, что его мать делала все, чтобы дети не чувствовали себя нищими.

Благие намерения градостроителей, создавших Бэзилдон, в то время стали казаться ошибкой. Бетон трескался в унисон краху экономики 1970-х, когда перестало хватать рабочих мест людям, стекавшимся в этот город. Парков оставалось все меньше, и детям стало негде играть. Там, где раньше были поля, футбольные стадионы, площадки для крикета и зелень, теперь стоял большой город с недостаточным количеством рабочих мест и молодежью, которой было нечего делать.

У Дэйва начались неприятности: сначала дома, а потом и с участием полиции. Он очень рано начал пить и принимать легкие наркотики, даже таскал у своей матери таблетки от эпилепсии. «Все началось с этих легких успокоительных», – рассказал он спустя годы в интервью NME. Его выходки поначалу ограничивались легкой формой вандализма. Полиция делала ему выговор, но это его не останавливало, и уже вскоре его вновь задерживали. Дэйв увлекался рисованием граффити и всегда подписывал их своей фамилией. «В Англии было не так много Гаанов. В Бэзилдоне – тем более. Меня несколько раз арестовывали. Да уж, я был не самым ловким преступником», – рассказал он корреспонденту Тimes в 2001 году.

Как и большинству подростков, Дэйву нравилось быть в центре внимания и отчаянно хотелось быть крутым. Он пользовался большой популярностью среди местных девушек. Повзрослев, он стал известным в модных пабах, таких как Sherwood. И уже в это время на первый план в его жизни начала выходить музыка. Сначала были Дэвид Боуи, Slade и Гари Глиттер. Затем, в 1976–1977 годах, его захватил панк, набиравший популярность по всей стране. «Помню, мать была вне себя, когда услышала, как Sex Pistols матерятся в прямом эфире. Наверное, это-то меня и подстегнуло: я понял, что можно увлекаться чем-то, что будет бесить мою мамашу», – рассказал Дэйв Rolling Stone. Он стал постоянно ходить на концерты и устроился работать на спидвее на ярмарке. Тогда же, в четырнадцатилетнем возрасте, появилась его первая татуировка – ее набил старый моряк Клайв на набережной Саутенда.

Он продолжал плохо себя вести и теперь пошел дальше, начав угонять машины. У него это получалось не лучше, чем рисовать граффити, и его матери приходилось общаться с полицией. «Да уж, задал я своей маме в то время, – вспоминал он в разговоре со Стивеном Долтоном из Uncut. – Но все по мелочи: угон, нанесение ущерба, кража. Мама стояла за меня горой, если вдруг появлялись стражи порядка. Помню, однажды под окнами остановилась полицейская машина. Мать спросила: „За тобой?“ Я ей: „Да!“ Я отчетливо помню, что она им сказала: „Дэйв был дома всю ночь“. Но я же свое имя на стене написал!» В итоге Дэйва вызвали в суд по делам несовершеннолетних и предупредили, что ему осталось совсем недолго до колонии. «Дошло до того, что мы угоняли машины, катались на них немного, а потом загоняли в поля и поджигали, – рассказал Дэйв Observer. – У меня было чувство, что я вечно бегу от кого-то, бегу от закона, и обычно меня ловили. К четырнадцати годам меня задерживали уже трижды, и полицейский сказал мне, что меня могут посадить. Меня ужасно напугала мысль о тюрьме, но мне повезло, и я отделался исправительным центром».

Исправительный центр находился неподалеку, в Ром-форде. Там была строжайшая военная дисциплина. Дэйва заставили подстричься, обучили его профессии упаковщика и отправили работать. Однако в семнадцать лет он начал играть с огнем на одной из вечеринок в Лондоне. Раньше он увлекался легкими наркотиками, а в тот вечер кто-то предложил ему героин. Дэйв понятия не имел, что это такое, и отметил только его необычный цвет, не такой, как у амфетаминов. «Мне стало ужасно плохо, и я отрубился. Помню лишь, что напоследок подумал, что этот наркотик не для меня», – рассказал он спустя годы Guardian.

Будучи крайне общительным человеком, Дэйв легко поддавался влиянию окружающих. Ему нравилось ощущать себя частью толпы. В то время его лучшим другом был парень по имени Марк. «Мы все делали вместе: попадали в переделки, бегали за девчонками, у нас были общие подружки», – вспоминал Дэйв в интервью № 1. Но потом он рассказал о случае с Марком, который произвел на него неизгладимое впечатление. Дэйв был на вечеринке со своей девушкой, и вдруг он понял, что давно не видел ни ее, ни своего друга. «Все глазели на меня, – рассказал он корреспонденту журнала Q. – Они знали. Я распахнул дверь в спальню и увидел белый зад Марка, который прыгал вверх-вниз на моей подруге. Это было для меня первым столкновением с реальностью. Это навело меня на мысль, что я недостаточно хорош. С тех пор я борюсь с ней».

К счастью, страстное увлечение панком подтолкнуло Дэйва к мысли, что стать музыкантом более реально, чем ему казалось ранее. По-настоящему он вдохновился первым увиденным им концертом Clash. Раньше ему нравились The Damned, он вступил в их фан-клуб, но благодаря Clash понял, что может пойти дальше подражания своим кумирам и делать что-нибудь свое. Он начал петь в разных группах, в том числе в The Vermin, которая должна была стать бэзилдонским ответом Sex Pistols, но музыкантам, с которыми играл Дэйв, не хватало драйва. Панк позволил им думать, что каждый может играть в группе, но они не понимали, сколько самоотдачи и усердия это требует.

В семнадцать лет Дэйв начал взрослеть. В январе 1979 года на концерте The Damned он встретил Джоан Фокс, подругу своего одноклассника. В августе они уже встречались, а к ноябрю стали неразлучны. К семнадцати годам он много чего пережил, и ему казалось, что он уже перебесился.

В то время в другом районе Бэзилдона появилась новая группа под названием Composition of Sound. В ее состав вошли Мартин Гор, его лучший друг Энди Флетчер и их школьный товарищ Винс Мартин[2]2
  Винс Мартин впоследствии взял псевдоним Винс Кларк.


[Закрыть]. Они жили совсем другой жизнью. Пока Дэйв проводил выходные в лондонских клубах или мотался на панк-рок концерты в Челмсфорд или Саутэнд, Мартин, Энди и Винс ходили в местную церковь. Они не принимали наркотиков, а Мартин дал зарок не употреблять алкоголь с 16 до 18 лет. Тихие, дисциплинированные и прилежные, они являли, казалось бы, полную противоположность Гаану. Винс, например, прекрасно знал, чем будет заниматься: он станет музыкантом. Однако он не видел себя в роли фронтмена. Мартин для этого был чересчур застенчив, а Энди вообще не хотел петь. Позже Винс говорил: «Мы тогда же осознали, что нам нужен фронтмен. Кто-то, кто будет прыгать по сцене и привлекать внимание».

Дэйв, напротив, не имел четкого представления о том, чем заниматься. Пение было для него лишь забавой. Он любил тусоваться с музыкантами, иногда помогал с оборудованием другой группе Мартина Гора, French Look, но сам не состоял ни в каком серьезном коллективе. Однажды музыканты из French Look репетировали в школе Вудлэндс в Бэзилдоне и предложили Дэйву присоединиться к их джем-сейшну на тему «Heroes» Дэвида Боуи. Участники группы Composition of Sound, репетировавшие в соседнем помещении, были поражены, услышав баритон, доносившийся из-за стены. Позже Дэйв признается, что тогда пело несколько человек, но, когда Винс спросил его, кто это пел, он ответил: «Я!»

Группу он заинтересовал не только своим голосом. Он гораздо серьезнее, чем они, относился к имиджу. Носил черные кожаные штаны, проводил часы за укладкой волос. Да он уже становился фронтменом!

Вскоре Винс позвонил Дэвиду и пригласил его на прослушивание. Гаану предложили исполнить три песни: две, написанные Винсом, и одну песню Брайана Ферри. Творения группы Дэйв пел с трудом, но когда он спел своим мягким баритоном песню Ферри, они поняли: он – то, что надо. Он был не только отличным певцом с подходящей внешностью, но и обладал дружелюбным и открытым характером. Он уже примелькался в Эссексе. Они все читали о панк-рок сцене и новых клубах, наполненных гламурными накрашенными фриками. Дэйв ходил в эти клубы. Он казался просто мегакрутым.

Дэйв с готовностью принял приглашение присоединиться к Composition of Sound. Группы, с которыми он имел дело раньше, репетировали в гаражах и нигде не выступали, а он первым делом спросил у Винса и Мартина: «У вас будут концерты?» Утвердительный ответ решил дело. Дэйв принес с собой в группу не только голос и внешность. Он знал кучу людей, и, что важно, большинство из них постоянно ходили на концерты. У него была толпа друзей, которые проводили время в Саутэнде и обеспечили новой группе аудиторию из по крайней мере тридцати человек.

Тем не менее с самого начала группа была странным союзом. Винс был увлечен музыкой с головой. В то время как остальные были уверены, что им необходима стабильная работа, он откладывал свое пособие по безработице, чтобы потратить его на группу. Он жил и дышал музыкой и был сам по себе. Мартин был мечтателем. Со стороны его жизнь казалась самой обычной. Он ходил в церковь и после окончания школы получил работу в банке. Но на самом деле у него были мечты и амбиции, о которых он пока никому не рассказывал. Флетч был приятелем Мартина и поэтому присоединился к группе. Из-за очков его считали ботаником. На самом же деле он исполнял крайне важную роль – был оплотом здравого смысла в группе.

При всех различиях они, каким-то странным образом, были бандой. С появлением Дэйва все изменилось. Он ни за что не стал бы проводить время с такими людьми, как они, если бы не был с ними в одной группе. У него был широкий круг друзей, и он гордился своей способностью со всеми найти общий язык, но остальные члены группы не были «крутыми». Все, кроме Винса, сразу же после школы стали «белыми воротничками». Будущее Дэйва казалось менее определенным.

Была еще одна причина, почему Дэйв присоединился к группе: ему было не устроиться на работу. Как-то он подсчитал, что всего за полгода сменил двадцать работ – мыл полы в супермаркете, работал в офисе, на стройплощадках. Пытаясь определиться и устроиться на «подходящую» работу, он подал документы в компанию North Thames Gas на должность помощника монтера. Прошел первую стадию отбора и был приглашен на собеседование, но прекрасно понимал, что его прошлое может стать препятствием. Инспектор, наблюдающий за условно осужденными, посоветовал ему говорить только правду во время собеседования. Естественно, работу он не получил. Это стало для Дэйва предупреждением о том, что случится, если он не возьмет себя в руки. На фоне безработицы конца 1970-х это было большой проблемой.

Скрепя сердце Дэйв принял решение продолжить образование и поступил в Технологический колледж в Саутэнде, чтобы учиться на оформителя витрин. Познания Дэйва ограничивались рисованием и черчением, поэтому такой выбор казался логичным.

Важно заметить, что в колледж Дэйв поступил вовсе не для того, чтобы изучать изобразительное искусство и избавиться от необходимости зарабатывать на несколько лет, как делали многие поп-звезды. Не таким он был человеком. Он выбрал курс с трудоустройством по окончании обучения, поскольку считал, что зарабатывать музыкой нереально. Мать Дэйва переживала, что группа стала отбирать все больше и больше времени. Казалось бы, сын только взялся за ум и увлекся учебой. Неужели какая-то группа заставит его отказаться от всего этого?

Глава вторая. Группа из Эссекса

Composition of Sound, до того как к ним присоединился Дэйв, дали пару концертов в качестве трио. Энди играл на басу, а Винс и Мартин – на синтезаторах. Публика смотрела на них с любопытством. Их первый концерт проходил в школе, и их окружили дети, никогда до этого не видевшие синтезаторов. Они пытались нажимать на кнопки, чтобы понять, для чего они нужны. У группы не было барабанщика, в первую очередь потому, что ни у кого среди знакомых не было установки, да и кроме того, барабаны производят слишком много шума. Репетиции чаще всего проходили в доме Винса. Хотя они использовали наушники, его мать все равно жаловалась на щелканье клавиш.

После того как к ним присоединился Дэйв, группа практически сразу же решила стать полностью электронной. Энди уговорили переключиться с бас-гитары на синтезатор. Винс любил чистый поп, но то, что музыка была электронной, придавало им небольшой экспериментальный уклон. Другие группы, которые в то время использовали синтезаторы, называли футуристами. Composition of Sound не были на сто процентов уверены, что хотят быть футуристами, но это направление было им гораздо ближе, чем появившиеся тогда новые романтики, которых одежда волновала больше, чем музыка. Сам термин «новые романтики» еще не был в ходу, но как реакция на уродство панк-сцены конца 70-х в Лондоне возникло сообщество стиляг, которые тусовались в клубах вроде Billy’s и избрали «андрогинный», гламурный стиль. Позже такие группы, как Spandau Ballet, Duran Duran, Adam and the Ants отнесут романтиков к мейнстриму, в то время как Depeche Mode, хоть и не были равнодушны к моде, не хотели ставить ее во главу угла.

В начале карьеры связи Мартина, Энди и Винса с церковной общиной очень пригодились музыкантам. Когда матери Винса надоели их домашние репетиции, они стали собираться в местной церкви. «Надо было быть учтивыми и вежливыми и играть не слишком громко», – позже рассказывал Дэйв. Первым концертом в обновленном составе стало выступление в мае 1980 года в школе Святого Николая, где раньше учились Мартин и Энди. Была одна проблема: в тот же вечер там выступали French Look, и Мартину нужно было играть в обеих группах. Это и раньше вызывало разногласия, а теперь взбешенный Винс начал давить на Мартина, чтобы тот выбрал, в какой группе он будет играть. У лидера коллектива были и свои проблемы. «Главное, что я помню о том вечере, – кто-то хотел побить Винса, и одному из наших друзей, который был неплохим бойцом, пришлось вступиться за него и отметелить того парня!» – рассказывал Энди в 2009 году. Остальные участники группы были удивлены тем, что, казалось бы, самоуверенный Дэйв жутко нервничал перед началом концерта. Он купил несколько банок пива и вышел на улицу, бормоча: «Я не хочу этого делать. Я не хочу этого делать».

Когда они вышли на сцену, мандраж прошел. Аудитория бывала и похуже. Не считая тех, кто хотел их побить, в зале в основном были их друзья. Группу встретили с восторгом. Мартину даже удалось успешно выступить с обеими группами, переодевшись между сетами.

Ко времени проведения первых платных концертов в Саутэнде, в Скэмпс, а затем – в байкерском пабе Alexandra музыканты были уже более уверены в себе. Обычно там звучали рок и блюз, но, как ни странно, группе удалось завоевать расположение зрителей. Вскоре после этого Дэйв подключил свои связи в Саутэнде и группа начала давать больше концертов в городе и его окрестностях.

Шестнадцатого августа 1980 года они впервые дали концерт в другом клубе, который сыграет важнейшую роль в их раннем успехе – Croc’s Glamour Club, в Рэйлее, неподалеку от Саутэнда. Эта площадка и похожие на нее клубы вскоре получат название «The Blitz in the Sticks»[3]3
  Блитц в захолустье (англ.).


[Закрыть] из-за своего сходства с убежищем легендарных новых романтиков в лондонском Ковент-Гардене. Само словосочетание «новые романтики» еще не прижилось, но посетители Croc’s уже были разодеты, накрашены и слушали синтипоп-музыку. Дэвид Боуи, Roxy Music и Kraftwerk были так же популярны, как Visage основателей The Blitz Стива Стрейнджа и Расти Игана. В Croc’s была и другая достопримечательность: у входа стоял аквариум с двумя крокодилами. Двадцать четвертого сентября 1980 года Composition of Sound сделали еще один шаг вперед – выступили в пригородном Bridge House. В этом месте в разные годы выступали всевозможные музыканты: от первой волны металлистов и хард-рокеров до модов. Однако в 1980 году оно было скорее известно выступлениями групп в стиле ой – разновидности панка, продвигаемой журналистом Sounds Гэри Башеллом. Их фанаты были полной противоположностью Blitz Kids: многие были скинхедами, носили берцы и считали синти-группы позерством. Неудивительно, что первые концерты Composition of Sound здесь не пользовались успехом. Промоутер Bridge House Терри Мерфи вспоминал: «Когда появились Composition of Sound с их музыкой, мы не понимали, куда их приткнуть. Они были ни на кого не похожи. Хватило же у них смелости заявиться в такой паб, как Bridge House».

Поскольку в Саутэнде фанатов у группы не было, им повезло, что около полудюжины друзей ездили за ними в близлежащие городки. Джоан, девушка Дэйва, жила неподалеку и уговорила нескольких своих друзей прийти на концерт. И все равно зал не был наполнен. Терри вспоминал, что в день своего первого концерта ребята были крайне напуганы. Обычными посетителями этого места были скинхеды, хиппи и готы, среди которых парни из Эссекса чувствовали себя очень некруто. «Они вышли на сцену, как четыре офисных новичка, такие скромные. Дэйв дико нервничал, по крайней мере, так казалось. Остальные играли на инструментах, а Дэйв стоял, вцепившись в микрофон, глядя прямо перед собой», – рассказывал Терри.

Некоторые скинхеды громко выражали недовольство, но Терри группа понравилась, и он дал им еще один шанс. Ему надоел весь этот панковский сброд, который околачивался поблизости. В воздухе отчетливо запахло переменами, и он начал раздумывать, не подписать ли их на свой лейбл Bridge House Records. Но было очевидно, что им предстояло кое над чем поработать. Терри предложил Дэйву продумать его сценическую позу: нужно было что-то делать с руками, чтобы не вцепляться от смущения в микрофон. И постепенно музыканты становились все более уверенными в себе. По словам Терри, им «пришлось трудиться изо всех сил, чтобы стать привлекательными». С другой стороны, один из их ранних фанатов, Рассел Ли, который позже станет диджеем в Croc’s, считает, что в них уже тогда было что-то особенное: «Помню, услышав их впервые, я был поражен их песнями. Они были настолько запоминающимися! Черт возьми! Я тогда подумал: как они могут не добиться успеха? Успех им обеспечен!»

В чем-то Composition of Sound были ближе к панк-року, чем многие признанные панк-группы восьмидесятых. Их синтезаторы было гораздо проще перевозить, чем обычное оборудование рок-группы, и на концерты они добирались на одном автомобиле или поездом. «Мне кажется, сами того не понимая, мы начали творить что-то абсолютно новое. Мы выбрали эти инструменты потому, что это было удобно. Можно было взять синтезатор под мышку и идти на концерт! Подключаешься напрямую к усилителю. Никаких комбиков, так что не нужны и фургоны, чтобы возить оборудование», – рассказал Дэйв корреспонденту журнала Rolling Stone.

Песни Винса становились все лучше, но остальных участников группы раздражала его неуверенность в себе. Он мог сыграть им демоверсии, которые всем нравились, а потом вдруг передумать их записывать. Некоторые из этих песен они даже играли в Bridge House, и многие из них, к примеру слегка панковская «Television Set», с которой они обычно начинали концерты, нравились фанатам больше всего («Television Set», а также другие забытые песни Depeche Mode, включая «Reason Man», «Let’s Get Together» и «Tomorrow’s Dance», есть на бутлеге концерта в Bridge House).

У группы постепенно становилось все больше поклонников, но им все еще казалось, что им будет сложно добиться выступлений в центре Лондона. В то же время на выступления в Croc’s и Bridge House приходило все больше народу. Это увеличило прибыль, которую они получали за проданные билеты. «За первое выступление я заплатил им 15 фунтов, – рассказывал Терри. – Затем плата выросла до 20 фунтов. Как только они стали собирать полный зал, они стали получать 70 % от прибыли. Затем мы повысили цены на билеты до 30 или 40 пенни. Так что за вечер они вполне могли заработать 60, а то и 80 фунтов».

Они были совсем не похожи на другие группы, которые играли в то время. Панки и моды после концертов пили до четырех утра, пока не вырубятся прямо в клубе. Участники Composition of Sound вели себя по-другому. «Они не оставались выпить, – говорит Терри. – Они никогда не отрубались в Bridge. Кто-то из них работал, так что на следующее утро нужно было рано вставать. Многие группы, которые у меня играли, приходилось прогонять после концертов: “Чертовы музыканты, поторапливайтесь!” А этих уже через 20 минут, максимум полчаса – и след простыл!»

В итоге профессионализм и упорство участников группы были вознаграждены выступлением на втором этаже известного лондонского джаз-клуба Ronnie Scott’s. Это событие стало важной вехой в их карьере – именно перед ним группа отказалась от названия Composition of Sound в пользу Depeche Mode. Новое название предложил Дэйв. Учась в колледже, он читал французский журнал, который носил это название. Это звучало круто, хотя он и не знал, как это в точности переводится. Название было лучше, чем предыдущее, и гораздо лучше, чем другие варианты, среди которых были «Peter Bonneti’s Boots», «The Lemon Peels», «The Runny Smiles» и «The Glow Worms».

Несмотря на то что их карьера, казалось бы, пошла в гору, Depeche Mode до сих пор не могли договориться насчет концерта в центре столицы. Они ходили по клубам и площадкам со своей демозаписью, на которой было два инструментальных трека и одна из лучших песен Винса под названием «Photographic» – тревожная, быстрая и самая мрачная из всего, что он написал до того момента. Холодную атмосферу песни усиливал бесстрастный вокал Дэйва, больше напоминающий Human League, чем его собственный стиль в дальнейшем. Винс и Дэйв также стали ходить по звукозаписывающим компаниям Лондона с демозаписью, но везде их ждал одинаково холодный прием. Обычно они приходили без предварительной договоренности и просили прослушать их кассету. Чаще всего секретарь вежливо предлагал им оставить запись, и им приходилось признаваться в том, что у них всего одна копия. Как ни странно, некоторые более открытые к сотрудничеству компании разрешали им поставить запись.

Однажды за день они обошли двенадцать звукозаписывающих компаний – и все безуспешно. Отчаявшись, они даже зашли в знаменитую Rough Trade. Они откладывали ее посещение, потому что ее инди-эстетика не соответствовала стилю Винса. Они отправились туда с мыслью, что лейбл, заключивший столько провальных контрактов, не будет слишком заносчивым, чтобы не заключить с ними договор. Они не понимали, что Rough Trade намеренно занимала антикоммерческую позицию.

Позже в документальном фильме «Do We Have To Give Up Our Day Jobs» Дэйв сказал, что Rough Trade была «последней надеждой» группы. В итоге они были обрадованы реакцией руководителя. Этим человеком был Скотт Пиринг, впоследствии – один из самых уважаемых людей в музыкальной индустрии благодаря работе со Smiths, KLF и многими другими. Он притопывал ногой под музыку и, казалось, был под впечатлением. Дэйв с Винсом посматривали друг на друга, уверенные, что это успех. Однако, когда кассета закончилась, он покачал головой. Скотт сказал, что запись хорошая, но не подходит Rough Trade. Он предложил обратиться к специалисту, который как раз проходил мимо, – Дэниелу Миллеру.

Дэниел Миллер, продюсер и музыкант, открыл свой лейбл Mute Records практически случайно. Он самостоятельно запустил собственный проект The Normal, и, поскольку на обложке сингла 1978 года, «Warm Leatherette», был указан его адрес, ему начали присылать демозаписи. Это вдохновило его на выпуск большего количества пластинок, включая известного электронного исполнителя Фэда Гаджета и придуманной им самим группы Silicon Teens. Silicon Teens воплощала его представление об идеальной поп-группе: четыре парня с синтезаторами. На самом деле все партии он исполнил самостоятельно, и в музыкальной индустрии не сразу догадались об этом. Свои пластинки он выпускал через Rough Trade Distribution, и в тот день, когда он столкнулся с Дэйвом и Винсом, он был в плохом настроении. Возникли проблемы с обложкой пластинки Фэда Гаджета, и он пытался разобраться, в чем дело. Он едва слушал включенную для него музыку, мельком взглянул на Дэйва и Винса и, возможно, сразу же о них забыл. Дэйв, как это было ему свойственно, принял такую реакцию близко к сердцу. «Он едва взглянул на нас, а мы с Винсом подумали: „Вот ублюдок!“» – вспоминал Дэйв позже.

Проблема группы была в том, что они не вписывались ни в какие категории музыкальной индустрии того времени. Другие электронные группы в основном относились к суперкрутым футуристам, которые художественно самовыражались, играя на синтезаторах. Depeche Mode же играли на синтезаторах, потому что хотели делать хорошую поп-музыку. Они смотрели с недоумением на всех этих футуристов. Они считали их пафосными. Сами они были подростками, и все музыканты, которым было за двадцать, казались им стариками. «Мне вообще не нравится это направление, – рассказывал Дэйв в интервью с Бетти Пейдж из Sounds. – Они сбились в стадо и так и будут в нем ходить. Разве что у Soft Cell есть шанс. Я не люблю злословить, но Naked Lunch уже сто лет в обед».