Текст книги "Дэйв Гаан & второе пришествие Depeche Mode"

Снимая клип для «Shake the Disease», Питер сделал явное заимствование из своей работы с Cabaret Voltaire, прибегнув к оригинальному приему съемки вверх ногами, который он впервые применил в замечательном клипе на сингл «Sensoria». Он был изобретен оператором, другом Питера, и заключался в том, что камера прикрепляется к вращающемуся приспособлению, которое создает эффект вращения Земли. Сидящие в грязной гостинице участники группы, казалось, должны упасть. Возможно, это была единственная часть видео, которая была хорошо сделана. Музыканты по-прежнему выглядели скучно, и Питер говорит, что они не смогли сделать все как надо. «Помню, что был разочарован „Shake the Disease“, потому что хотел сделать нечто мегакрутое, – поясняет он. – По задумке, Дэйв должен был проснуться в этом гостиничном номере и увидеть, что стены вращаются. Камера была привязана к нему, и, когда он перемещался по комнате, комната тоже приходила в движение. Но когда я приехал на площадку, кто-то соорудил декорации так, что стены вообще не двигались, а это была половина моей задумки. Пришлось использовать другие способы создать с помощью камеры иллюзию того, что Земля вращается вокруг человека».

Группа осталась недовольна клипом, особенно Дэйв, которому пришлось таскать на себе тяжелую камеру. Тем не менее, когда им понадобилось снимать клип на «It’s Called a Heart», они снова обратились к Питеру Кэру. Точнее будет сказать, что это сделал Дэниел Миллер. Группа по-прежнему доверяла ему и старалась делать то, что им предлагала звукозаписывающая компания. Временами, однако, у них были сомнения. Все они хотели, чтобы следующим эй-сайдом была «Fly on the Windscreen», которая была значительно лучше, чем «It’s Called a Heart», но Mute запретила это на том основании, что радиостанции не станут проигрывать песню, которая начинается со слов «Death is everywhere»[9]9
  Смерть повсюду (англ.).


[Закрыть].

В клипе «It’s Called a Heart» Питер Кэр, по крайней мере, создал более жизнерадостный, энергичный имидж группы, чем прежде. Он снял, как они пробираются по кукурузному полю, позади них горят чучела, а с деревьев свисают телеэкраны. Они понятия не имели, что это означает, но, как всегда, рьяно принялись за работу.

«Я хотел, чтобы это напоминало что-то первобытное, – рассказывает Питер. – Я видел фотографию племени в Новой Гвинее, в Чаде или вроде того, а после того, как кто-то приезжал снимать их для кинохроники, они сделали из дерева камеру. Я хотел использовать это в клипе. Мне казалось, что это сильный образ».

Группа про себя недоумевала. «Почему он ассоциировал песню о сердце с вращающимися на веревках камерами на поле в Рединге, я никогда не смогу объяснить», – написал Алан позже на сайте своего личного проекта recoil.co.uk.

Участники группы вообще не любили сниматься в клипах и всегда старались разделаться с этим как можно быстрее. На тот момент они сотрудничали с теми, кого советовал им Дэниел, и не вступали в длительные отношения с теми, с кем работали. «Не знаю, хотели ли они со мной таких отношений, – говорит Питер. – Это очень напоминало съемки для NME или вроде того. Ты появляешься на четыре часа, а потом уходишь. Друзьями так не становятся».

Возможно, Mute больше хотели выпустить «It’s Called a Heart», чем «Fly on the Windscreen», потому что в 1985 году ее мрачный текст мог показаться слишком злободневным. Поскольку большую часть прошлого года новостные программы были заполнены сообщениями о голоде в Эфиопии, это было неизбежно. Но когда Боб Гелдоф записал сингл «Band Aid» в конце 1984-го и устроил «Live Aid», Depeche Mode не могли не заметить, что их не пригласили участвовать в фестивале. Было бы смешно выражать недовольство, но им, конечно, было интересно, знает ли Гелдоф, сколько записей они продали на тот момент по всему миру. Как многие, они не были в восторге от поп-звезд, гремящих ящиками для пожертвований перед обычными людьми, но, без сомнения, они хотели бы, чтобы им предложили участвовать. «Нас не позвали участвовать в „Live Aid“, – рассказывал Дэйв корреспонденту журнала Creem. – Все началось в кругу близких друзей Боба, а потом пошло дальше, а мы оказались чужими в этой толпе. С тех пор в каждом интервью нам приходилось оправдываться, хотя было много групп, которые этого не сделали и были очень огорчены». «Поскольку у нас независимый лейбл, у нас просто нет контактов, – позже сказал Энди корреспонденту журнала Blitz, – поэтому нас не позвали. Тогда мы были расстроены, но все это становилось таким пошлым – все эти стареющие рок-группы, поступавшие так только ради славы, так что в каком-то смысле мы были рады не участвовать в этом. Хотя сборы оправдывают всё».

Как видно из цитаты, они презрительно относились к рок-звездам начала 1980-х. Как писал Нил Теннант в Smash Hits, «казалось, что панка не было». Особенно бесили их звезды, которые владели огромными домами в Великобритании, но жили в основном за рубежом, чтобы не платить налогов. «Как будто 1970-е все эти группы провели в особняках, – сказал Дэйв. – Да если бы мы так поступали, группа бы развалилась! Деньги, сэкономленные на налогах, они тратят на перелеты первым классом. Все они приезжают домой на выходные!» «Они не уверены в своем будущем, – проницательно заметил Флетч, – и как будто пытаются хапнуть впрок. Мы же намерены оставаться здесь долго».

Глава восьмая. Консолидация

После «Some Great Reward» Depeche Mode не выпускали нового альбома больше года – большой срок для них. Тем временем Дэйв, ко всеобщему удивлению, женился на Джоан. К этому моменту они жили вместе уже шесть лет, и он уже обзавелся всем, что должно быть у семейного человека и нормального парня из Эссекса. Они жили в Бэзилдоне в большом доме, у него был эксклюзивный Porsсhe 911. «Я считаю: если у тебя есть деньги, надо тратить их с удовольствием, – сказал Дэйв. – Я всегда спускал все деньги, которые у меня были, – хоть пятак, хоть пять сотен».

У него уже было все, о чем он мечтал, и решение сделать ей предложение казалось почти капризом. «Однажды утром я проснулся и сказал ей: „Хочешь, поженимся?“ Я почти так и сказал, – вспоминал он потом. По его словам, это решение имело практическое основание. – Когда я в отъезде, а это случается достаточно часто, Джо нужно вести дела, и ей будет проще представляться „миссис Гаан“, а не „подружка Дэйва Гаана“». «Джо – единственная девушка из всех, с кем я встречался, с кем я могу жить, – также сказал он. – Мы с ней ладим. Конечно, бывают и разногласия, как у всех, но мы как-то… преодолеваем это, что-то в этом есть».

Свадьба была в загсе, присутствовали только члены семьи и близкие друзья. Единственным представителем группы был Флетч, а Мартин и Алан пришли на большую вечеринку в тот же вечер вместе с друзьями, среди которых были Элисон Мойе и их современники Blancmange. После столь большого успеха с группой казалось, что профессионально он состоялся и поэтому, возможно, ищет что-то еще. К тому же, хотя он еще был молод, в Бэзилдоне многие его старые друзья уже женились и имели детей. Быть может, ему казалось, что он что-то упускает, и он захотел семейной жизни, которой у него не было после смерти отчима. «Думаю, это открывает новую перспективу, – сказал он о браке. – Воспитание ребенка отодвигает все, что было до этого важным. Такие вещи, как участие в группе, отошли бы на второй план».

Дэйв запретил их пресс-атташе сообщать кому-либо о свадьбе. То, что они с Джо были вместе уже несколько лет, не было секретом, но он не хотел устраивать по этому поводу шумиху. «Мы, конечно, могли сыграть на этом – о нас написали бы в прессе, и что? Кому какое дело? Тысячи людей женятся каждый день!»

Это был определенно тот случай, когда разлука укрепляет чувства, потому что тур «Some Great Reward» был самым длинным в истории Depeche Mode, с 87 выступлениями, и Дэйв редко был дома. У них было по меньшей мере четыре концерта в Hammersmith Odeon, но самым большим сюрпризом было обнаружить, что у них появилось много фанатов в Америке. «Года до 1985-го мы считали, что ничего нам в Америке не светит, – сказал Флетч корреспонденту Revolver. – Мы чувствовали, что наша музыка была для них слишком европейской, и выглядели мы слишком по-европейски. Поэтому мы не ездили в Америку три года. А потом мы вдруг объявляем о туре, и билеты мгновенно распродаются». «Мы ездили в Америку в 1982-м и 1983-м, и о нас крайне негативно отзывалась пресса, – вспоминает Мартин. – Каждый вечер мы играли перед тысячей человек. Мы тогда были готовы отступиться от Америки: думали, что наша музыка просто им не подходит. Но когда в 1985-м мы туда вернулись, то обнаружили, что мнение о нас сильно изменилось. Все вдруг стали по-другому к нам относиться. Казалось, нас приняли и с тех пор все становится только лучше».

Американские фанаты относились к группе не так, как английские. Они не знали о том, что в ранний период Depeche Mode были подростковой поп-группой, не видели фотографий из Smash Hits. Их представление о Depeche сформировалось в провокативный, «андрогинный» берлинский период группы, и они считались крутыми мрачными европейскими фриками. Этот образ цеплял и казался очень экзотичным в таких местах, как Канзас и Огайо.

«Когда мы были в Техасе, – рассказал Флетч, – нам позвонила девушка, мы поболтали, а потом она сказала: „Когда я ставлю ваши записи – будто слышу Европу“, и это здорово, потому что нашу музыку нельзя отнести ни к какому американскому стилю».

Но те фанаты, которые по-настоящему знакомились с группой, обнаруживали, что участники ее гораздо проще, чем они ожидали. Порой они приезжали, ожидая глубоких разговоров о философии. Еще в 1982 году Дэйв иногда ловил себя на том, что старается оправдать надежды американских фанатов. «Особенно неловко мы чувствовали себя в Америке, потому что, казалось, мы привлекали истинных ценителей музыки или интеллектуальную прослойку среди бизнесменов, что действительно странно, – сказал он Zig Zag. – В Британии нас действительно очень хорошо знают и у нас огромное количество обычных фанатов… на самом деле среди них много юных девушек. А в Америке на нас совсем иначе реагируют. Люди, которые приходят к нам за кулисы и на концерты, принадлежат к высшему классу. Это довольно странно, и мы не знаем, как на это реагировать».

После Америки были выступления на фестивалях в Европе, и здесь их приняли еще более восторженно. Как позже рассказал Дэйв, во время концерта во Флоренции он был близок к сердечному приступу. Они выступали под тентом, и было так жарко, что от сцены шел пар и опускался в виде конденсата. «Помню, что не мог дышать, потому что кислорода не было. Очень тяжелый был концерт!»

В ходе того тура они приняли неожиданное решение выступить с концертами за железным занавесом – в Будапеште и Варшаве. Они не знали, чего ожидать. Они не продавали в этих странах свои пластинки, и, поскольку вывозить деньги из Польши и Венгрии было нельзя, у них не было шансов получить прибыль от выступлений. Они решили поехать туда просто так. То, как их приняли в этих странах, повергло их в шок.

Они не могли пройти по улицам не окруженные толпой. В каком-то смысле это был худший вид славы, потому что, конечно же, они не продали много записей за железным занавесом. Большинство фанатов довольствовались бутлегами и кассетами. Гораздо больше людей, чем они ожидали, знали их музыку, и на концертах – на стадионе «Volan» в Будапеште и «Towar Hall» в Варшаве – была взрывная атмосфера. Особенно в Венгрии некоторые фанаты были так внимательны к мелочам, что это приводило в смущение.

«В Венгрии даже были группировки поклонников, которые называли себя „депешистами“, – рассказывал Дэйв в интервью Полу Лестеру из Sky в 1990 году. – Вроде модов и рокеров у нас в Британии. Они окружили нашу гостиницу, и все выглядели как кто-то из нас. Когда мы выходили, возникало ощущение, что отражаешься во множестве зеркал. Все эти ребята копировали наш имидж – а он у нас ведь не особо удачный. В общем, там были толпы копий Мартина, Алана, меня и Энди, и эти „депешисты“ ходили за нами по пятам». Это было потрясающим опытом, но вместе с тем культурным шоком. «Они очевидно дорвались до музыки, – продолжал он. – Но печально было видеть всех этих людей, которые были крайне несчастны и жаждали видеть больше групп, но мало кто к ним приезжал».

Уже тогда они попытались договориться о концертах в Советском Союзе и Восточной Германии, но, хотя им это не удалось, это стало началом их отношений с фанатами в старом Восточном блоке, которые оказались гораздо глубже, чем можно было ожидать. «В 1980-х для России Depeche были тем же, чем в 1950-х Элвис был для США, – сказал Джереми Деллер, создатель фильма об их фанатах „The Posters Came from the Walls“. – Сначала люди тайно переписывали друг у друга кассеты, а потом группа стала культовой». Для Дэйва эта ситуация казалась довольно странной. Он все еще считал себя обычным бэзилдонским парнем, а для поклонников стал божеством. Многие фанаты из России День Победы со временем стали называть «Днем Дэйва», поскольку 9 мая день его рождения. Каждый год московские фанаты собираются, чтобы петь песни Depeche Mode и отмечать день рождения Дэйва. «Не думаю, что в мире есть еще хоть один солист, у которого такие фанаты, как у Дэйва в России. Это просто культ», – сказал Джереми в интервью The Guardian.

Фанаты из Польши и Венгрии были счастливы, что к ним приехали Depeche Mode, в то время мало кто утруждался это делать, но впоследствии они были раздосадованы тем, как долго им пришлось ждать их следующей встречи. Дело в том, что у группы уже были поклонники по всему миру и они не могли сыграть для всех желающих. В 1985-м они впервые выступили в Греции, на фестивале неподалеку от Афин. Это тоже стало непростым опытом. Фестиваль был организован правительством и, возможно, поэтому привлек внимание анархистов, решивших учинить беспорядки.

Они выступали перед взвинченной 80-тысячной толпой вместе с хедлайнерами The Clash, The Cure и Culture Club. Depeche Mode выступили прекрасно, гораздо лучше, чем Culture Club. Но стоявшие на улице анархисты требовали, чтобы их пустили на концерт бесплатно. На следующий день, когда Дэйв шел в магазин, какой-то человек ударил его в лицо.

В середине 1980-х Джо уже редко сопровождала группу в турах. В очень старом интервью Дэйв сказал, что она «обычно» сопровождает их, добавив: «Мы, Depeche Mode, не верим, что женщины вызывают проблемы в группах. Подруга Энди, Грейн, тоже часто ездит с нами в туры, и в основном все хорошо». Но к 1985 году его точка зрения изменилась. «Она может поехать с нами, но ничего хорошего из этого не выйдет, – рассказал Дэйв в интервью Record Mirror. – Это очень тяжело. Во время тура я становлюсь другим человеком. Я могу быть просто ужасен, потому что полностью погружаюсь в процесс. Мне нравится, когда Джо с нами, но если она с нами все время, а я в плохом настроении, я просто срываюсь на ней и устраиваю скандалы».

В начале карьеры Depeche Mode девушки Дэйва, Мартина и Флетча активно помогали раскрутке группы. Джо вела дела фан-клуба, но в какой-то момент Дэйв сказал ей прекратить эту деятельность. «Все слишком далеко зашло, – сказал он в интервью № 1. – Приезжаю домой, а кругом постеры и пластинки. А я хотел отдохнуть! Я просто не мог это выносить. Нигде не было спасения от Depeche Mode… Я уходил на сцену, и мы не разговаривали. Она задавала мне вопросы типа: „В каких носках ты был на концерте в Берлине?“»

Когда к ноябрю 1985 года группа вернулась в Hansa, внутренний гедонист в Дэйве стал одерживать верх над Дэйвом-семьянином. Он всегда любил тусоваться. Ему совсем не нравилось сидеть в стороне, когда другие веселились. Через несколько лет он признается, что в то время у него было чувство, будто он обманывает сам себя. Все думали, что он – идеальный молодой муж, а он отрывался на вечеринках. «В 1980-х мы, как и все, пили и принимали наркотики», – рассказал он Q.

Но и они взрослели и начинали больше вникать в дела группы. Впервые они попросили Дэниела составить договор о сотрудничестве Depeche Mode и звукозаписывающего лейбла. Другой причиной его подписания были напряженные отношения в группе. «В конце 1985-го группа была на грани распада, – рассказал Дэйв Melody Maker в 1990 году. – У нас случился настоящий кризис. Мы постоянно спорили. Очень много. Мы не понимали, куда двигаться дальше после „Some Great Reward“, так что решили притормозить. Но у нас появилось слишком много свободного времени, и большую его часть мы проводили в спорах. Иногда кажется невероятным, что этот период закончился и мы остались в здравом уме».

Причины проблем были в организации группы. Не было менеджера или лидера, так что любое решение должны были одобрить четыре человека или пять, если считать Дэниела Миллера. «Нам приходилось спорить по поводу каждой мелочи», – откровенно поделился Флетч в одном интервью для телевидения. Необычным было то, что Дэйв и Мартин были почти как две половины нормального фронтмена. В большинстве групп последнее слово обычно принадлежит автору и исполнителю песен, а в Depeche Mode все зависели друг от друга. С течением времени им становилось все сложнее контролировать происходящее.

Переменой, которая впоследствии имела большое значение, стал прием на работу Джонатана Кесслера, поначалу – бухгалтером в туре. Ему было двадцать два, они наняли его, потому что с ростом популярности группы Флетч перестал справляться с делами. Однако с течением времени он стал их близким другом и советчиком, особенно для Дэйва. С ним всегда можно было поговорить, и он мог найти выход из любой ситуации. Очевидным супербонусом было то, что он прекрасно разбирался в бизнесе и законодательстве. Он стал лучшим союзником группы.

В ноябре 1985-го в Hansa они вернулись совсем не теми молокососами, какими были четыре года назад. Они знали, что огромная толпа фанатов ждет их новый альбом. Не нужно было срочно производить хиты, чтобы удержать внимание фанатов. Они могли спокойно писать музыку – как мечтали еще со времени ухода Винса. В этот период Depeche Mode окончательно сформировались и стали мегазвездами.

Однако в то же время все было не так просто…

Внутри группы происходила борьба по поводу нового направления группы. Это был конец одной эпохи и начало следующей – когда Алан Уайлдер начал проявлять больше интереса к продакшну. В то время продакшн, работа над фактурой пластинок, приобретал все большее значение. Первый продукт новой сессии записи в Hansa, сингл «Stripped», включал их самые инновационные семплы. К примеру, 5 ноября они отмечали День Гая Фокса и пошли пускать ракеты на автостоянке. Спрятанные микрофоны записывали звук взлетающих ракет, в то время как они отбегали на безопасное расстояние. «Это был, наверное, самый опасный семпл, который нам когда-либо приходилось делать», – позднее сказал Дэниел.

Потом они добавили в качестве бита звук двигателя мотоцикла, пропущенный через дисторшн, и рев заводящегося «порше» Дэйва. Это был типичный трек Depeche Mode. В нем было все, с чем ассоциировалась группа в то время. Как и в «Master аnd Servant», говоря об обществе, они снова использовали сексуальные образы. «Эта песня повествует о двух людях, которые хотят вернуться к корням, кормиться плодами земли, – рассказал Дэйв в интервью на телевидении после ее выхода. – Это не призыв снять с себя одежду, хотя многие понимали ее в этом смысле». Флетч добавил: «Каждый может понимать, как хочет».

Клип – последняя и, несомненно, лучшая работа Питера Кэра для Depeche Mode – тщательно избегал такой интерпретации. Они разбивали машины молотками и потом несли по улице огромные телеэкраны. Они снимали его рядом с Hansa, а любопытные пограничники смотрели на них с Берлинской стены. Однако Питер все еще не был уверен, понимает ли группа, что он делает. Он чувствовал, что Дэйв больше всех сомневается по поводу его работы. Певец, изучавший моду в колледже, имел четкое представление о том, каким должен быть его имидж.

«Ко времени, когда я сделал „Stripped“, я чувствовал, что Алан настроен на сотрудничество со мной, а насчет остальных не был уверен, – говорит Питер. – Не думаю, что Дэйву нравилось со мной работать. Как солист, он хотел выглядеть сексуальным фронтменом, но этого не было в моих клипах. Напряжения между нами не было, но не было и эмпатии». Определенное напряжение возникало между тем, чего хотели Дэйв и Мартин с Флетчем. «Я почувствовал его во время работы над „Stripped“, – сказал Питер. – Они только что отыграли крайне успешный концерт, и было видео, на котором было снято, как тысячи людей держат зажженные зажигалки и размахивают ими в воздухе. Дэйв хотел включить эти кадры в клип. Возможно, для него это было приятным воспоминанием, но мне казалось, что это не подходит к этому видео, и я тогда подумал: „Ну, наши рок-звезды доросли до стадионов“. Я предполагал, что это приведет к какому-то напряжению в группе, потому что мне казалось, что Мартин и Энди хотят чего-то другого. Мне казалось, они хотят быть более андерграундными и преуспеть в этом».

«Stripped» был выпущен 10 февраля 1986 года, и с ним происходило то же, что с большей частью их синглов середины 1980-х. Он моментально вошел в топ-20 в Великобритании, когда их фанаты налетели и раскупили тираж, а потом он исчез. В Германии он, конечно же, вошел в пятерку. Дэниела Миллера беспокоили мысли о том, что, раз они созрели, им следует перестать сочинять поп-хиты, которыми они промышляли в прошлом. Mute был лейблом, предоставляющим исполнителям широкие возможности для экспериментов, хотя коммерческий успех приносили самые попсовые группы. Когда же Миллер услышал остальные песни, которые они хотели включить в свой следующий альбом – «Black Celebration», он стал беспокоиться еще сильнее.