Текст книги "Воин пяти Поднебесных: Судьба"

Глава 18. Алланто

В полдень на горизонте показался город Алланто. Прошло почти три недели, прежде чем отряд Цисами достиг холма, с которого были видны знаменитые изогнутые стеклянные башни, известные как Пять Пальцев Процветания; они подобно трезубцу вонзались в небо. Затем путешественники увидели приземистые здания пяти караулен и нелепо широкую дорогу, ведущую в город через пышное поле серебристой травы. А за городом раскинулось рукотворное озеро Благодатного Изобилия, такое прозрачное, что утопить в нем труп было невозможно.

Жители Алланто называли свой город Сверкающим и считали величайшим в мире – это было бы правдой, если бы величие зависело от размеров и многолюдства. В Просвещенных государствах Алланто служил средоточием торговли и культуры. Этот город был неслыханно богат. Для молодых чжунских вельмож, любителей придворных интриг, он играл роль тренировочной площадки. Но бедных и униженных судьбой здесь ничего хорошего не ждало.

Цисами относилась к Алланто равнодушно; ее мнение об этом городе зависело от размера кошелька. Четыре года назад, когда деньги рекой текли, она считала Алланто самым веселым местом на свете. Теперь, когда кошель опустел, Цисами полагала, что городские власти чересчур строги, климат холоден, а улицы слишком ярко освещены – красться по ним незамеченной было трудно и неприятно.

Жители города отличались к тому же убийственным миролюбием. Алланто был единственным местом в Просвещенных государствах, где богатство ставили превыше всего, включая честь, репутацию, опыт, и где золотая монета была гораздо смертоноснее кинжала. Единственное место в мире, где богатство приравнивалось к боевому искусству. Всё и всех в городе можно было купить, включая полицию. Особенно полицию. Любой дурак с набитыми карманами обладал в Алланто большой властью.

Кроме того, еда была паршивая. Северяне обычно не жалели соли и пряностей. Они думали, чем острее, тем лучше, и в выражениях тоже не стеснялись.

Компания остановилась на вершине холма, чтобы Цвеи мог поглазеть на Сверкающий город и насладиться видом. Глаза у них увлажнились; Цвеи драматически поднес руку к сердцу.

– Прекраснее, чем в мечтах!

Цисами сделала вид, что ее тошнит, хотя она тоже ощутила восторг, когда впервые увидела Алланто. Честно говоря, у нее до сих пор дух захватывало, когда она стояла на дороге, ведущей к городским воротам, и глазела на величественные Пять Пальцев и на калейдоскоп из стекла и ярких красок, покрывавших в городе каждую пядь. Отряду повезло, что погода, пока они ехали по отлогим равнинам княжества Гиянь, стояла просто прекрасная.

Остальных членов отряда, которые бывали в Алланто часто, – а Сайык вообще получил тут начальное образование – блистательный облик города поразил меньше. Никто не испытал особого восторга, когда Цисами рассказала о новой службе. Бурандин и Котеуни открыто окрысились, услышав, что придется работать на княгиню. Сайык запаниковал и смутился при мысли о том, что в Алланто он может столкнуться с кем-нибудь из друзей детства. А Цвеи закатил истерику, когда узнал, что платы не будет – только обещание восстановить алмазный ранг.

– По крайней мере, могла бы выговорить денежное довольствие или хоть аванс, – пожаловался он.

Это уже звучало как посягательство на ее власть. Цисами обошлась предупреждением, но только после того, как вбила в низшего члена отряда немного здравого смысла. Впрочем, не то чтобы Цвеи сердился безосновательно. После всех штрафов и удержаний они едва держались на плаву. Конечно, хорошо было бы вернуть ранг, но это не поможет им пополнить запасы и снаряжение, оплатить услуги ремесленников, поставить еду на стол.

Вещи, которыми снабдила их Сунри, не особенно поправили дела. Министр Чифана на следующее утро явилась к ним с ослом, старенькой повозкой, кучей грязной крестьянской одежды, дорожным пропуском, который позволял без уплаты пошлин доехать от Даньцзыи до Алланто, и с наказом сразу по прибытии сообщить о себе в посольство Каобу. И все. Ни еды, ни денег, ни других припасов.

Наконец они добрались. На неделю позже, чем рассчитывали, потому что тележка ломалась четыре раза. Цисами откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как от убогой холстины зудит все тело. Одежда еще и воняла. Цисами была почти уверена, что в этом тряпье кого-то хоронили.

Цисами щелкнула вожжами, подгоняя Грязнуху – такое имя они дали ослу.

– Ну, пошел. Еще полдня ехать. Сегодня я буду есть жаркое, либо утку на вертеле, либо одного из вас.

Она уже забыла, когда в последний раз как следует ела.

От сильного ветра, дувшего в спину, цветы и пыльца кружили в воздухе, словно снег. Поля, окружавшие Алланто, были знамениты. Многие военачальники и катуанские грабители пытались осадить богатейший город в мире, но мало кому удавалось хотя бы добраться до ворот. Если открыть плотину, прилегающие к городу низины быстро заливало. А если городские власти решали не топить врагов – в конце концов, потом пришлось бы наводить чистоту, – поля можно было и поджечь. Эта трава легко воспламенялась и горела даже сырой, испуская парализующий ядовитый дым.

Отряду не посчастливилось, и он достиг Алланто в самое людное время дня. Гияньская столица славилась многочисленными заставами и сборщиками налогов. У шести городских ворот – у позолоченного главного входа и у пяти других – бурлило море повозок и тянулись длинные очереди. Поскольку путники не знали, где расположено посольство, и пропусков для беспрепятственного въезда у них тоже не было, отряд направили в общую очередь, которая имела прямо-таки бессовестную длину.

Только к вечеру они наконец добрались до ворот – в половину высоты городских стен. Сбоку виднелось маленькое окошечко, забранное железной решеткой. За ней сидел молодой человек в черной круглой шляпе, похожей на суповую миску, и небрежно водил длинной кистью по наполовину скатанному пергаменту. Волосы, собранные в длинную косу, – прическа, распространенная в Алланто, – и простое серое одеяние выдавали в нем ученика, который занимался перепиской и разбирал бумаги. Он жестом велел путникам подождать, продолжая что-то писать. Затем юноша неторопливо прополоскал кисть и заново наполнил чернильницу.

Цисами очень хотелось сбить с него шляпу. Под самыми простыми головными уборами нередко крылось непомерное самолюбие. Она подавила это естественное желание и принялась ждать. Наконец юноша, не поднимая головы, протянул руку.

Цисами подала ему бумаги, которыми их снабдила Министр по Важнейшим вопросам. Юный писец нахмурился, но все-таки просмотрел их. Поначалу Цисами показалось, что с бумагами что-то не в порядке, а значит, можно было увильнуть от работы. Или нет. Вероятно, просто пришлось бы пробираться в город через стену.

– Аи Байяра? – прищурившись, уточнил юноша. – Непохожа ты на северянку.

– Мой папаша был тот еще бабник.

Это, казалось, его удовлетворило. Он поставил на бумаге печать.

– По какому делу?

– Ищу работу. Моим мирным верноподданным друзьям и мне сказали…

Надменный писец сунул через решетку небольшую пачку бумаг.

– Заполните вот это. А теперь убирайтесь и не тратьте мое время зря.

– Бумаги принести вам? – спросила Цисами.

Молодой человек кивнул.

– В порядке живой очереди.

Цисами оглянулась.

– Да чтоб твоя мамаша издохла. Эй, послушай…

Мимо протиснулся старик на муле. Чиновник получил несколько монет, и старик поехал себе дальше. У Цисами вскипела кровь. Ну конечно. Она вернулась к окну, и вооруженные топорами монахини, перед которыми она влезла, взглянули на нее не очень-то благожелательно.

– Сколько?

– Не лезь без очереди, – огрызнулся парень.

Цисами настаивала.

– Сколько стоит войти?

Он взглянул на шесть разъяренных монахинь, которые потрясали оружием, и произнес:

– Штраф за применение оружия действует в пределах полета стрелы от города, ваши святости. Уверены, что оно того стоит?

Затем писец повернулся к Цисами.

– Два медных ляня с головы, один за осла. И придется еще умилостивить монашек.

– За что?

– Ты влезла перед ними.

– Я стояла там первая!

Писец откинулся на спинку стула.

– В следующий раз возьму вдвое.

Цисами поклялась, что однажды вернется и убьет эту холощеную дворняжку. С каждой монетой она расставалась, чуть не плача.

– На.

Юноша лучисто улыбнулся.

– Добро пожаловать в Алланто, девка.

Цисами показала ему мизинец.

– Однажды я перережу тебе глотку. Будет очень весело.

Парень в круглой шляпе тоже показал ей мизинец.

– В следующий раз возьму втрое.

Отряд отправился дальше. За следующим окошком сидела молодая женщина с такой же прической и в тускло-сером платье. Перед ней были разложены полоски цветной бумаги.

– В какой квартал ты везешь своих дрессированных обезьян?

Цисами не знала. Старшая Жена, будь она неладна, ничего им не сказала.

– А где посольство Каобу?

Это, очевидно, был неправильный ответ.

– Значит, придется обойти весь город. Один серебряный лян.

Цисами разинула рот.

– Просто чтобы пройтись по городу?

Наверное, так себя чувствует человек, которого грабят. Тем не менее она послушно выудила из кошелька серебряную монету.

– С каждого, тупица.

– С каждого?!

Вместо того чтобы отсчитать пять монет, Цисами потянулась к горлу женщины.

– Послушай, ты…

Женщина невозмутимо повернулась к стоявшему рядом стражу.

– Какое наказание полагается за покушение на городского чиновника?

Солдат в красной форме ответил немедленно – видимо, привык к этому вопросу:

– Смертная казнь для посягателя и штраф для родных.

– Подумай о своей бедной семье, которой придется пойти в кабалу, дура, – сказала женщина, не теряя милой улыбки.

Цисами усвоила урок еще в прошлый раз. Ворча, она принялась отсчитывать деньги.

Улыбка слегка померкла, когда женщина увидела количество монет.

– Очень хорошо. Я вас запишу. Возвращайтесь завтра утром.

Цисами уже всерьез хотелось убивать. Она разжала кулак и выложила еще две серебряные монеты. С каких пор вход в Алланто стал таким дорогим? И тут до нее дошло, что он был таким всегда. Просто в прошлом ее компания вваливалась через Восьмерку – ворота, предназначенные для богатых и знатных, – а все пошлины заблаговременно платил Союз. Эта привилегия стоила дорого, но почему бы и нет? Если ты, конечно, готов выложить денежки. Бедняку войти в Алланто было гораздо труднее, чем богачу.

Женщина равнодушно взглянула на нее, явно считая взятку слишком маленькой. Тем не менее она жестом направила путников к следующей очереди и указала на перевязь с ножами на груди у Цисами.

– Придется заплатить за право носить оружие. Ну или оставить его в хранилище. Пять медных ляней за то, чтоб оставить, еще пять, чтоб забрать.

Цисами вспыхнула.

– Да я раньше умру.

Писец в очках, в таком же сером одеянии низкоразрядного чиновника, взял с нее по медному ляню за каждый нож, что в совокупности дошло до трех серебряных монет. Жестом направляя Цисами дальше, он предупредил:

– И учтите, один серебряный лян за ранение и пять за убийство. Убивайте только тех, кто действительно того заслуживает.

Самой оскорбительной, впрочем, была последняя пошлина – с отряда взяли плату как с иностранцев. Этот налог взимали с тех, чье государство враждовало с Гиянем (то есть со всех).

Цисами, не споря, протянула десять медных монет. Ее бедный кошелек совсем исхудал.

– Вот что бывает, когда воюешь с Гиянем, голодранка из Каобу, – фыркнув, заявил уродливый чиновник. Круглая шляпа у него была чуть выше, чем у остальных. Он небрежно отмахнулся: – Ну, проваливай.

Очереди закончились. Никаких больше взяток, пошлин и уплат. Цисами мысленно повторила слова чиновника. Как он узнал, что они из Каобу? Они ведь об этом не сообщали. По чертам ее лица невозможно было догадаться, какого она происхождения. Пропуск давал им право лишь на проезд по дороге Куюби. В нем не говорилось, откуда они прибыли.

Отряд влился в толпу путников, входивших в город. Транспорт в Алланто двигался упорядоченно, не то что в большинстве других городов. Наверное, причина заключалась в том, что буквально на каждом перекрестке стоял стражник, направляя повозки в нужные стороны. Нигде в Просвещенных государствах не было столько полиции, как в Алланто.

Каждое здание на главной улице имело самое малое четыре этажа; дома были чистые, удобные, с длинными отлогими сводами и массивными красно-черными балками. Наместники Алланто тщательно следили за соблюдением общего стиля, так что в каждом квартале все постройки были одинаковой высоты и схожего облика. Балконы на верхних этажах, огражденные железными перилами, и длинные изогнутые карнизы словно перетекали от здания к зданию, придавая городу единообразный вид. Огненно-красный, сочно-зеленый, ледяной синий – это были излюбленные местные цвета. Они громоздились друг на друга, как слои в свадебном торте. Удлиненные свесы крыш закручивались затейливыми петлями и блестели в лучах Короля бодрым оранжевым цветом осени.

Цисами всегда восхищалась местной архитектурой, когда приезжала в Алланто. Эти замысловатые постройки упрощали ночную работу. Цвеи разглядывал город как деревенский увалень, что неудивительно. Пялясь на ближайшую башню, носившую название Палец Удачи, Цвеи сказал:

– Надо же, каким высоким можно выстроить дом. Этажей восемь, не меньше. Это магия его удерживает?

– Ну да, магия подневольного труда, – сказала Цисами и толчком направила Цвеи дальше. – Потом полюбуешься.

Главная улица была вымощена гладкими плитками, а посередине мостовой шел каменный бортик, чтобы потоки транспорта не смешивались. Повсюду висели яркие фонари и указатели, наполняя вечерние сумерки цветными пятнами и пляшущими тенями. Торговцы по обе стороны улицы, на нижних этажах домов, громко кричали, предлагая кумкваты, хорошо отлаженные весы и лучшие ночные развлечения. Понадобилось задать десяток вопросов случайным прохожим, владельцам лавок и чиновникам в серой одежде, каждому дав по медному ляню, прежде чем отряд наконец достиг места назначения. К счастью, Цвеи привлек внимание компании богатых девиц из университета. На соплячек он оказывал именно такой эффект. Чтобы подружиться с девицами, достаточно было изогнуть бровь и улыбнуться. В результате Цвеи удалось узнать дорогу. Девицы даже предложили проводить его до границы квартала.

Посольство Каобу находилось под сенью Пальца Небывалого Везения. Расположенное на улице под уместным названием Посольская, оно явно видало лучшие времена. Перед некогда роскошным особняком высилась деревянная баррикада в несколько рядов, похожая на лабиринт. У входа были грудами навалены земля и камни; на четырех маленьких башенках, выходивших на улицу, стояло не меньше двадцати лучников. Наружные стены, прежде из чистого белого мрамора, теперь были выщерблены и закопчены; их, словно холст художника, покрывали красные, зеленые и коричневые пятна. На некогда безупречном фасаде виднелись полустертые очертания слов «тупые наседки».

Цисами оглядела соседние особняки. Рядом стояло лауканское посольство, через улицу – посольства государств Шулань и Син, а за ними – посольство Северного храма Тяньди, контора Шелкопрядов биржи мясников и молочников. Все здания были чистыми и аккуратными. Пострадало только посольство Каобу. Алая армия оказалась самой боеспособной. Сунри была права: слишком часто побеждать тоже плохо. Очевидно, княгиня так часто побеждала, что оказалась на грани полного краха. Тем не менее людям нужно было излить на кого-то досаду и гнев, так почему бы и не на здание посольства.

«Справа сверху», – полуразборчиво написал Бурандин.

Котеуни, едва двигая губами, шепнула:

– Смотри за кустом.

«Слуга выгуливает кота, – добавил Цвеи. – Вряд ли это шпион, но вид у него мерзкий».

– Мы прошли мимо входа, – вслух сообщил Сайык. Он прекрасно умел замечать очевидное.

«Тихо, Цыпа, – написала Цисами, – иначе заставлю тебя съесть собственную пятку».

В такие минуты она сильно скучала по Цаню. Их прежний оруженосец прошел испытательный срок, и его приняли в Ци Си Ки – третьеразрядную тренировочную школу где-то в пустыне Син. Хорошо, что он вообще хоть куда-то попал. Цисами сомневалась, что какая-нибудь школа возьмет Цаня. Но, по слухам, дела у парня шли неплохо. Впрочем, не то чтобы она следила за его судьбой.

«Слишком много глаз у рта. Пошли через зад», – написала она и свернула в узкий переулок между посольствами Каобу и Лаукана.

В Гияне любили входы – двери, ворота, калитки, арки, туннели. Все это знаменовало богатство. Запертые двери стерегли золото, открытые двери сулили приятные возможности. С точки зрения гияньцев, чем больше дверей, тем веселее – к дьяволам крепкие стены и суровую практичность. Потому-то в городской стене и было больше десяти ворот. Предпочтения гияньцев находили отражение в архитектуре – дома всегда обладали как минимум парадным и черным входом, которые назывались «рот» и «зад». У самых роскошных особняков ворот вообще было больше, чем стен. Охранять такие поместья, конечно, нелегко, но человек, который может позволить себе столько входов, наверняка способен заплатить и страже.

Задний вход выглядел так, как они и ожидали. Вплоть до угла, вдоль сточной канавы, тянулась очередь из простолюдинов. Большинство было поденщиками и мелкими торговцами – они либо искали работу, либо предлагали владельцам особняка припасы и услуги. Несколько человек походили на беженцев – неудивительно в разгар гражданской войны. Почти все не отрывали глаз от земли, медленно подвигаясь вперед под внимательным взглядом солдат. Цисами, прикусив губу, встала в очередь. После недельного путешествия необходимость унизительно ждать бок о бок с крестьянами отнюдь не подняла ей настроение.

– Имя, – буркнул капитан стражи, не глядя на нее.

– Аи Байяра, – повторила она в шестой раз.

Он поднял бровь, порылся в записной книжке и указал на здание с пятью дверьми сбоку.

– Второй этаж.

Все пятеро оказались в комнате без окон. Отряд уселся. Дверь заперли снаружи. Время шло – казалось, минуло несколько часов, прежде чем дверь наконец открылась и появилось знакомое лицо.

Цисами вздрогнула от неожиданности, а затем ощутила гнев.

– Старшая Жена? Ты что тут делаешь?

Суровая женщина явилась в сопровождении двух слуг, которые несли аккуратные стопки одежды. Она окинула отряд взглядом.

– Обращайся ко мне как положено, убийца. Я прибыла в экипаже три дня назад.

– Вы ехали в экипаже? – переспросил Цвеи. – А почему нас нельзя было взять с собой? Почему нам пришлось тащиться пешком?

– Неблагоразумно путешествовать вместе с личной посланницей княгини Каобу, ты не находишь? Вашей службой распоряжаться буду я. Делайте в точности то, что я велю, пока задание не будет выполнено и вы не окажетесь за пределами гияньских земель. Понятно?

– Какое задание? – вмешался Сайык.

– Вам не нужно этого знать. Вам нужно только действовать по приказу. – Министр по так называемым Важнейшим вопросам с головы до ног оглядела оруженосца, взяла из стопки какие-то вещи и бросила ему на колени. – Будешь тренировочным чучелом для молодых господ.

Сайык непонимающе моргнул:

– Чем-чем?

– Вот повезло-то, – усмехнувшись, сказала Цисами. – Ненавижу детей. Лучше оказаться в яме с гадюками, чем служить тренировочной мишенью благородным соплякам.

Чифана подошла к Цвеи и передала ему следующую стопку одежды.

– Подручный конюха.

Тот был потрясен.

– Ну нет. Я ненавижу лошадей. Ненавижу сено!

Старшая Жена, не обращая на него внимания, приблизилась к Котеуни.

– Надзирательница.

Котеуни фыркнула:

– Надзирательница? Да вы посмотрите на меня. Я слишком изящно сложена. Никто не поверит, что я должна присматривать за работниками!

– Актер, – сказала Чифана Бурандину, который ответил ей непонимающим взглядом.

Последнюю стопку Чифана вручила Цисами.

– Компаньонка для детей.

– Для детей… – Цисами вновь ощутила сильнейшее желание убивать. – Что это значит? Живая игрушка для избалованных гаденышей?

Чифана слегка улыбнулась.

– Когда в последний раз несколько князей съехались вместе, воин пяти Поднебесных пропал при загадочных обстоятельствах. Надеюсь, нынешняя встреча правителей не повлечет за собой столь разрушительных последствий, но нужно быть готовыми ко всему. В преддверии предстоящих переговоров двор Алланто нанимает много людей на временную службу. Я нашла во дворце места для всех вас. Княгиня прибудет в течение цикла. Тем временем вы успеете смешаться с остальной прислугой.

– Мы будем притворяться слугами?! – воскликнула Цисами.

Котеуни фыркнула:

– Целый цикл? Кики, ты говорила, что это работа на один раз! Я не думала, что нам придется по-настоящему вкалывать. Предпочитаю независимость…

– Нам даже не заплатят, – Цвеи, видимо, это не давало покоя.

Чифана кивнула.

– Вообще-то, заплатят. Недельное жалование – одна связка медных ляней для актера, по две для конюха и тренировочного чучела, по три для надзирательницы и компаньонки.

– Тени-убийцы этим не занимаются, – упорствовала Котеуни. – Мы не шпионы!

Сайык поднял голову.

– А быть тренировочным чучелом, я думаю, вообще паршиво.

Бурандин шагнул к нему.

– Хочешь, махнемся?

– Ваши должности уже оговорены, и ничего меняться не будет, – решительно заявила Чифана. – До приезда княгини не привлекайте к себе внимания, сливайтесь с местными, выполняйте свою работу и ждите приказа.

Цисами вскинула руки.

– И что я должна делать в ожидании приказа?

– Быть превосходной живой игрушкой для избалованных гаденышей, тень-убийца, – ответила Чифана.