Текст книги "Как работает исцеление. Как настроить внутренние ресурсы организма на выздоровление"

Стимулы быть здоровым

Хотя периодическое голодание может показаться жестким и не исцеляющим, исследования показывают обратное, но только если это происходит под грамотным контролем. В масштабных исследованиях с большими популяциями животных и группами людей видно, что периодическое снижение потребления калорий за счет приема продуктов с более низкой калорийностью (овощей и фруктов), голодания или просто удаления белка из рациона на короткий период времени быстро запускает ряд исцеляющих реакций организма. Могут ли короткие периоды голодания и низкого потребления белка, как те, которые переживал Аади, запускать биохимические механизмы, которые предотвращают и восстанавливают ущерб, вызванный обычным потреблением пищи?

Чтобы выяснить это, я расспросил доктора Марка Маттсона, старшего ученого из Национального института старения, отделения НИЗ. Он изучает влияние диеты и поста на исцеление и старение более тридцати лет. Доктор Маттсон является одним из самых известных ученых в мире. Я спросил его: «Может ли периодический пост и потребление низкокалорийной или низкобелковой пищи, как в случае с Аади, принести пользу?»

Доктор Маттсон дал длинный и подробный положительный ответ. Еда и питает, и причиняет вред организму. Она поддерживает и снабжает нас питательными веществами, но в то же время стимулирует окислительные и воспалительные процессы, которые на протяжении всей жизни ускоряют старение и повреждают органы. Воздержание от пищи или определенных видов пищи помогает предотвратить некоторые недуги и снижает риск хронических заболеваний. Баланс между едой и диетой – ключ к исцелению и долголетию. Периодический пост (не длительное голодание), по словам доктора Маттсона и других исследователей мозга, усиливает целый набор генов и биохимических факторов, связанных с крепким здоровьем, борьбой с болезнями и увеличением продолжительности жизни. Он также улучшает умственную деятельность и снижает риск ряда заболеваний, связанных со старением, включая диабет, сердечные заболевания, ухудшение работы мозга и рак. Как и упражнения, потребление Аади низкокалорийной пищи было мягким стимулом к исцелению.

«Проблема, – с легкостью признался Аади, – заключалась в том, что было трудно поддерживать эти привычки, как только я покидал больницу. Снаружи я больше полагался на добавки и травы. Но, – заключил он, – они были не такими сильными, как то, что я получал в больнице. Вот почему я возвращаюсь каждый год или около того для нового толчка». Затем он спросил меня: «Итак, что вы узнали об этих методах лечения? Есть ли у них какое-либо научное обоснование или все они – это просто волшебство?»

Они не были магическими, но они также не могли быть доказаны наукой о малом и частном. Были ли микстуры и таблетки, которые ему давались, лекарствами от болезни Паркинсона? Маловероятно, думал я, учитывая то, что я знал о препаратах и травах для лечения его недуга. Но с точки зрения системной науки, эффективность этих способов лечения имела смысл. Большинство трав, которые давали Аади, были противовоспалительными, как и специи в его пище. Изучено влияние порошка из тропического бобового растения, Mucuna pruriens, на уровень L-дофамина в головном мозге, но эффект оказался слишком мал, чтобы стать причиной улучшений, которые наблюдалось у Аади.

Когда я объединил различные методы, которые он прошел во время пребывания в больнице аюрведы, стало ясно, что наиболее вероятное объяснение его выздоровления связано с теми же факторами, которые исцелили Норму, сержанта Мартина и Билла, – просто они были по-разному организованы и имели разные контексты. Но помогли Аади найти цель его жизни, хотя он и не верил в астрологию или индуистских богов. Пространство и время позволили ему свободно размышлять, думать и говорить; он стал лучше спать; отказ от алкоголя помог ему прояснить сознание и развить новые клетки мозга. Это дало ему возможность понять смысл и привело его к исцелению. Он больше занимался йогой, его питание улучшилось с помощью растительной пищи и специй. Больше омега-3 и омега-6 жирных кислот уменьшало воспаление в мозгу и питало нейроны. Травы и добавки увеличили уровень дофамина, хотя в основном это произошло благодаря эффекту плацебо, просто от того, что он принимал их. Наконец, были многочисленные методы регулярного стимулирования организма к лечению с помощью мягких стрессов. Йога, голодание, слабительное, массаж, жар и клизмы – все это регулярно поддерживало реакцию организма. С точки зрения системного подхода, эти небольшие «вызовы» запускают выработку белков и веществ, которые наши тела используют для восстановления и защиты. Это были толчки для всей его системы, которая запустила процесс самоисцеления.

Проблема с традиционными системами заключается в том, что врачи не знают, действительно ли то, что они делают, правильно дозируется или вводится в организм. Хотя я обнаружил несколько подходов к терапии с факторами, которые могли бы ускорить исцеление, их последствия не измерялись и не отслеживались, за исключением субъективных отчетов пациентов. Их не касались исследования современной науки. Конечно, это не означает, что такого не может быть сделано. В последнее время все большее число исследований рассматривает пересечение всей системной науки и традиционных медицинских систем. Примером растущей популярности этого вопроса является курс, преподаваемый в Гарварде и Массачусетском технологическом институте доктором В.А. Шивой Айядурай, генеральным директором системной научной компании CytoSolve. Курс исследует взаимосвязь системной науки и аюрведы. Также запущены клинические исследования на эту тему. Ученые из Калифорнийского университета в Сан-Диего в 2016 году изучили более 50 случаев изменения метаболических путей с помощью шестидневного курса лечения аюрведическими методами, аналогичного тем, которые проверил на себе Аади.

Увеличение в рационе продуктов, богатых жирными кислотами, уменьшает воспаление в мозгу.

Принципы исцеления

Рассматривая различные состояния, системы и людей, я обнаружил три общих фактора, которые приводили к исцелению: (1) ритуалы, которые помогли человеку получить значимый опыт, (2) поддержка человека и (3) регулярная стимуляция реакции организма. Конкретные методы лечения и используемые средства варьировались в зависимости от личности, культуры, теории и места, но процессы были одинаковыми. Вся системная наука показала нам, что организм – это экосистема, больше похожая на сад, который нужно культивировать, чем на неподвижную машину. В этой парадигме самые безопасные и значимые эффекты возникают тогда, когда человека по трем этим направлениям подталкивают к осмысленной реакции, используя универсальную потребность поддерживать динамическую стабильность в качестве целительной силы, воспользовавшись которой, можно обрести здоровье и устойчивость к недугам. Вместо того, чтобы манипулировать конкретными частями нашей системы и пытаться создавать локальные и побочные эффекты, мы укрепляем наши взаимосвязи и запускаем внутреннюю способность к глубокому и долговременному исцелению, которое возникает тогда, когда тело, поведение, социальное и духовное делают нас единым целым. Используя науку о большом и общем, мы теперь понимаем, как исцеление и целостность нуждаются в одном и том же процессе, и что достижение осмысленной реакции открывает путь к тому и другому.

Вся системная наука, биопсихосоциальная модель и осмысленная реакция также позволяют нам персонализировать выздоровление, используя практически любой агент или поведение. Это понимание открывает новые возможности. Обычно лечение отклоняется, потому что оно не приемлется наукой о малом и частном, но теперь оно заново становится доступным для эффективного использования. Мы знаем, что как до, так и после диагноза, а также между состояниями здоровья и болезни возможны условия и действия, которые предотвращают или замедляют хронические заболевания, могут укреплять общее состояние здоровья, улучшать функционирование и качество жизни и повышать общую устойчивость организма и благополучие. Мы можем уменьшить страдания независимо от болезни или этапа жизни человека при условии, что наше поведение осмысленно, оно поддерживает и питает нас, и мы бросаем вызов себе, чтобы запустить реакцию. Так работает исцеление.

Раздел 2
Сферы исцеления

Глава 5
Возвращаемся домой

Место, в котором вы живёте, может вас исцелить.

Наша внешняя физическая среда влияет на наш разум и тело, она может лечить или причинять нам боль. И это происходит в основном без нашего ведома. Иногда, если мы просто погружаемся в целительную среду, наше тело реагирует, и нам становится лучше. Иногда окружение является причиной болезни. Во всем мире существуют культуры проектирования пространства и окружающей среды для воздействия на ум, тело, дух и благополучие. Японский чайный сад является хорошо известным примером. Другие подходы включают сакральную геометрию, исцеляющий дизайн, фэн-шуй, антропософские и аюрведические системы. До недавнего времени современное здравоохранение в значительной степени игнорировало влияние пространства на здоровье и благополучие. Но каждый может описать место, где он был и чувствовал себя целостными и здоровыми. А некоторые из нас проводили время в «больных зданиях».

Ключом к использованию внешней среды является соединение физических аспектов вашей жизни, которые мы можем видеть, обонять, слышать и касаться, с вашими внутренними аспектами, которые придают жизни глубокий смысл и значение. Это сочетание помогает оставаться здоровым или выздороветь. Необходимо обращать внимание на то, как ваше тело и ум уже сейчас реагируют на пространство, в котором вы находитесь, а затем организовать элементы вашей собственной среды для поддержания и восстановления здоровья. Самостоятельно сделайте шаг для того, чтобы произошло действо исцеления.

Когда я сел, чтобы написать эту часть книги, моей жене Сьюзен и мне было необходимо самим пройти этот путь исцеления. Она разрешила мне рассказать нашу историю.

Сьюзен

Наш трехмесячный внук обнаружил рак молочной железы у моей жены. Конечно, ребенок на самом деле не обнаружил его, но именно из-за него Сьюзен, которая помогала заботиться о нем, обнаружила опухоль. Лежа у нее на руках, малыш головой прижимался к области в левой груди, и это заставило ее заметить увеличивающуюся припухлость. В течение многих лет мы с нетерпением ждали внука, и мы были вне себя от радости, когда он родился. Однако у его матери были осложнения после родов, и требовалась дополнительная помощь, поэтому моя жена с энтузиазмом вызвалась помочь заботиться о ребенке, пока наша невестка выздоравливала. Сьюзен любила этим заниматься, как бы изнурительно это ни было, она держала и носила ребенка на руках днем и даже ночью.

«Кажется, у меня на груди синяк от него, – сказала она мне однажды вечером. – У меня маленькое пятно, где его голова прижимается, и оно болит. И это не проходит».

Мы оба сразу же заподозрили что-то более серьезное. Дело в том, что у Сьюзен была опухоль молочной железы раньше, за двадцать пять лет до этого, в том же месте. У нее в семье также случались смерти от рака. Ее отец умер в возрасте пятидесяти семи лет от онкологии легких. Тетя и двоюродная сестра скончались от рака молочных желез в молодом возрасте.

У нее это была пятая встреча с онкологией – груди, меланомой, базальной клетки и плоской клетки. Первая опухоль молочной железы у Сьюзен появилась, когда ей было тридцать пять лет. У нас было трое маленьких детей. Мы плакали в течение нескольких дней в тот раз. Ее отец сильно страдал, когда прогрессировала его болезнь, и мы только оправились от этого опыта и его смерти.

Большинство официальных методов лечения оказались бесполезными и только ухудшали ее состояние.

Мы создали ритуал и подобрали лечение, которое помогло ей выздороветь и жить без рака в течение двадцати пяти лет. Теперь, когда МРТ и биопсия подтвердили злокачественную опухоль, вероятно, вызванный лечением первого – мы уже имели представление, с чем нам бороться.

Лечение – три вида химиотерапии, двусторонняя мастэктомия, сопровождаемая антиэстрогенными препаратами – потребовалось, чтобы запустить реакцию Сьюзен с помощью значимого и осмысленного для нее способа. Методы, будь то многочисленные терапии или молитвы в кровати, являются лишь вспомогательными средствами в запуске реакции организма, когда наше здоровье и жизнь под угрозой.

Во время первого рака молочной железы двадцать пять лет назад первое, что она сделала, это связалась с друзьями и семьей и нашла поддержку для своих детей на время прохождения лечения. К счастью, они были школьниками, что было очень кстати для всей семьи, там им уделяли особое внимание и обеспечивали уход во время лечения матери. Во-вторых, у Сьюзен была старая подруга, которая стала нашей «бабушкой» и «усыновила» нас. Она была радостной и заботливой и помогла Сьюзен во время химиотерапии, хирургии и облучения и заботилась о наших детях. Эта поддержка (и возраст Сьюзен) позволили ей пройти интенсивную химиотерапию и выздороветь довольно быстро, но не без долгосрочных остаточных проблем, включая лишний вес, раннее начало менопаузы, некоторое когнитивное искажение (chemo brain), лимфедемы и легкое повреждение нервов – периферическую невропатию, которая вызывает онемение и покалывание в пальцах рук и ног.

Тем временем я искал лекарство. В то время я слепо верил в официальную медицину. Я был убежден, что наука и доказательные методы терапии рака существовали, читал и собирал статьи и книги о его лечении. Общался с моими коллегами, чтобы узнать их мысли и рекомендации и настоятельно призывал Сьюзен испробовать многие из этих процедур, которые иногда не были доступны в нашем регионе. Какое-то время она слушала меня, и мы путешествовали и пробовали многое – я искал «волшебную таблетку»; она была настроена более реалистично. Большинство из этих методов лечения оказались бесполезными, а некоторые даже ухудшали качество ее жизни – и мое. В то время я не понимал эффекта снижения, когда лечение первоначально выглядело благотворно, но дальнейшие исследования демонстрировали его ограниченное воздействие. Я только начинал понимать роль осмысленной реакции в исцелении.

Когда мы во второй раз услышали страшный диагноз, первое, что я изучил – это возможную пользу от других видов терапии, помимо обычных химиотерапии и хирургии. Я рассмотрел добавки для предотвращения невропатии и симптома химического мозга (chemo brain), иммунную терапию, чтобы предотвратить возвращение болезни, а также изменение образа жизни – физические упражнения и диету – для общего восстановления здоровья. Но доказательства большинства этих подходов были скромными или их вовсе не существовало. Кроме того, местные онкологи не имели опыта в такой терапии, нужно было ездить по всему миру, чтобы найти их. Сьюзен обещала и хотела помочь нашему сыну и невестке позаботиться о ребенке. Поэтому уезжать на другой конец света, чтобы попробовать другие методы лечения и тесты, было невозможным. И даже их поиск отнимал у нее одно из самых значимых занятий, которое она имела в своей жизни – заботу о малыше.

«Нам нужно найти что-то другое, – сказала она мне. – Близко к дому и такое же эффективное». Поэтому мы решили искать наш собственный путь к выздоровлению.

За последние двадцать пять лет были достигнуты значительные успехи в лечении опухолей молочной железы, которые основаны на генетическом тестировании. Их преимущество заключается в том, что они могут показать, какая реальная польза от химиотерапии будет у пациента, прописать ее только тем, кому это действительно поможет и не причинит вреда. Сьюзен прошла эти тесты и надеялась, что ей не понадобится химиотерапия. К сожалению, они показали, что Сьюзен была очень восприимчива к рецидиву опухоли. Новые порции химиотерапии, такие как паклитаксел, которые не существовали двадцать пять лет назад, могли быть полезными для уменьшения этого риска. Дополнительные преимущества химиотерапии были скромными, улучшая ее шансы на продление жизни на 10 лет на 7 % – с 88 % до 95 %. Кроме того, новые и сложные тесты показали, что у нее были атипичные клетки во второй груди, в которой онкология может появиться через несколько лет. «Может» было главным словом в этом случае. Мы понятия не имели, произойдет ли это. От 30 % до 50 % случаев опухоли молочной железы, обнаруженные этими новыми методами визуализации, скорее всего, не станут развиваться. Мы просто не знаем, каких пациентов это коснется, поэтому лечим всех, как если бы они все подвергались высокому риску. Генетическое тестирование помогает выяснить, кому из пациентов лечение пойдет на пользу, а кому навредит. Но для многих существует неопределенность. Тем не менее ничто из этого не было известно двадцать пять лет назад.

Сьюзен однако вскоре стало ясно, что она хочет сделать. Химиотерапия уменьшила бы ее шансы рецидива на 7 %. Генетические тесты, аномальные образования во второй груди, ее личная и семейная история и предыдущие заболевания – все это подтолкнуло ее к решению, что наилучший способ повышения шансов на выживание в долгосрочной перспективе включает в себя несколько довольно жестких процедур. У нее был высокий риск рецидива, поэтому она решила «ударить по нему со всех сторон»: двадцать недель трех видов химиотерапии с последующей двойной мастэктомией, а затем десять лет антиэстрогенного препарата. Это было необходимо ей, чтобы задействовать все 80 % целительных возможностей и противостоять болезни. Она знала, что исцеление будет тяжелым, как и забота о малыше. Как она планировала пройти все эти процедуры, добавки и изменения образа жизни и быть с ребенком? Эти три, казалось бы, несовместимые обязанности обрушились на нее. Балансировать между наиболее значимой для нее деятельностью – быть с нашим внуком – и потоком медицинских процедур, которые могли бы повлиять на нее в краткосрочной и долгосрочной перспективе, непросто. Как она могла найти правильный путь к исцелению?

Сьюзен столкнулась с дилеммой, которая беспокоит многих людей с хроническими болезнями: столкновение двух систем с очень разными целями. Наши медицинские системы, нацеленные на борьбу с заболеванием, безусловно, являются доминирующей силой, подкрепленной хорошо подготовленными специалистами и лучшими (но всегда неточными) доказательствами, или современными медицинскими исследованиями, которые могут быть фальсифицированы. Редко когда эта система тратит время и деньги на исследование или обеспечение ухода за человек в целом: за его социальной и эмоциональной ситуацией; за его физическим, пищевым и психическим здоровьем; за образом жизни и поведенческими ресурсами, которые могут помочь исцелиться; и за ценностями и целями в жизни. У нас нет интегрированной системы здравоохранения для одновременного лечения и исцеления рака, для сближения доказательной медицины и личностно-ориентированного подхода.

Сьюзен и я обсудили этот вопрос, сидя в предоперационной комнате в ожидании, когда сосудистый порт вставят ей в грудь и она получит еженедельную дозу химиотерапии. Она лежала в постели, одетая только в операционный халат, а медсестры, технические специалисты и врачи бегали туда и обратно. Они проверили отметки, где они сделают укол на ее шее, чтобы вставить трубку в вену. Этот порт будет использоваться каждую неделю, чтобы брать кровь и исследовать количество лейкоцитов, и для введения вещества при проведении трех курсов химиотерапии. Как, думали мы, могла она иметь возможность найти свой путь к исцелению в такой обстановке? Это было непонятно. Вместо того, чтобы решать, что делать, она задумалась, медитировала и слушала свое внутреннее «я». Она хотела понять, как ее болезнь и лечение могут быть связанны с ее душой. Когда ее привезли в операционную, она услышала песню по радио. Это была композиция, которую она слушала прошлым летом во время прогулки с нашей дочерью по Камино де Сантьяго в Испании. Это была «All of Me» John Legend. Внезапно воспоминание об этом чудесном дне нахлынуло на нее, и она почувствовала себя очень любимой не только окружающими, но и своим собственным Богом – даже в этой сложной жизненной ситуации. Она расслабилась и отпустила свои заботы о том, как же ей быть с ее болезнью. Когда она отключилась под наркозом, к ней пришли правильные мысли. Чтобы внести осмысленность в исцеление и совместить его с лечением рака, ей понадобилось исцеляющее пространство в нашем доме, для этого нам нужно было переделать нашу спальню.

Исцеляющие помещения

Может показаться странным, что мысль, возникающая у вас в состоянии духовного прозрения, когда вас везут в операционную, это мысль о том, что ваша спальня нуждается в изменении. Но такое внезапное и уверенное озарение, которому доверилась моя жена, оказывается одним из лучших способов начать осмысленное исцеляющее путешествие. Я часто работаю с пациентами над тем, чтобы найти способы пережить такую вспышку осознанности, используя ведение дневника, самосоззерцание или диалог, чтобы помочь сопоставить факты с интуицией, а лечение – с исцелением. В то время как радость и интуиция являются важными частями личности, которые соединяют эмоциональные и духовные измерения, полноценный импульс к выздоровлению также должен быть связан и с внешним измерением человека, физическим пространством, которое воздействует на организм. Окружающее нас помещение часто является хорошим стимулом для начала исцеления, если внимательно посмотреть на него и попытаться изменить. Почти каждый знает, каким успокаивающим может быть прекрасный вид, солнечный день или звук журчащей воды. У нас есть надежные научные данные о том, что окружающее пространство влияет на исцеление многих хронических недугов. И мы все больше начинаем понимать механизмы того, как это происходит.

Окружающее пространство влияет на исцеление многих хронических недугов.

Нейробиолог и иммунолог, доктор Эстер Штернберг провел тридцать лет в НИИ, исследуя связи между стрессом, управлением им, нашей внешней средой и психическим и физическим здоровьем. Она обнаружила, что окружающее нас пространство напрямую влияет на способность исцеляться, независимо от того, что в нем происходит. В то время как доктор Прайс и профессора Капчук и Бенедетти доказывали нам, что ритуалы заботы о здоровье помогают нашему мозгу справляться с болью, депрессией, болезнью Паркинсона, иммунными заболеваниями и другими расстройствами, доктор Штернберг утверждала, как само пространство может делать то же самое. В своей книге «Исцеляющие пространства: наука о пространстве и благополучии» она суммирует важнейшие результаты этих исследований, демонстрируя, как физическая среда может запускать внутренние ресурсы мозга, заставляя нас болеть или исцелять себя. Она и другие ученые продемонстрировали, как мозг реагирует на то место, в котором мы находимся – прямо, непрерывно и бессознательно. Часть мозга, ответственная за нашу реакцию на пространство, – это гиппокамп, который также отвечает за создание воспоминаний и определяет, является ли наше физическое местоположение достаточно спокойным, нужно ли нам делать что-то, чтобы быть в безопасности или мы можем расслабиться. Он объединяет сигналы от наших рецепторов – то, что мы видим, слышим и обоняем – и создает ощущение места. Он всегда начеку и постоянно взаимодействует с другой частью мозга, амигдалой, которая контролирует эмоциональное возбуждение и реакцию на опасность, часто называемую реакцией fight, flight, freeze – дерись, беги, замри. Таким образом, гиппокамп создает чувственное впечатление о том, где мы находимся, и соединяет его эмоциональной реакцией, которая определяет, следует ли нам реагировать или можно успокоиться. Подумайте об этом как о GPS нашего мозга, который находит нас не только в физическом, но и в эмоциональном пространстве и объединяет их вместе. Это постоянное возбуждение или реакция релаксации, вызванная тем, где мы находимся, сигнализирует другим органам, включая сердце, кишечник и иммунную систему, быть в состоянии тревоги или отдыхать и восстанавливаться. Это происходит главным образом без нашего ведома и контроля.

Гиппокамп реагирует на то, где мы сейчас, и влияет на реакцию тела и разума, сравнивая наше пространство с воспоминаниями, которые вызывают либо страх, либо чувство защищенности. Благодаря этому механизму наше физическое пространство непрерывно подает нашему телу сигналы пребывать в состоянии готовности или в режиме восстановления, выделяя постоянный поток химических веществ, которые могут навредить или исцелить. Место, где мы находимся, – это мощный элемент на пути к внутреннему исцелению.

До тех пор, пока наука об этом процессе не была понята, влияние больничной среды на нашу внутреннюю целебную способность в значительной степени игнорировалось. Клиники были созданы для врачей, которые могли бы провести лечение. Типичный пример – госпиталь, в котором я учился. Шесть этажей маленьких комнатушек – обычно от двух до четырех пациентов в палате – рядом с шумной дорогой без парковки. У врачей был свой вход с задней стороны здания, а вход для неотложной помощи располагался с фасада. Сирены кричали днем и ночью. Два крыла этого бетонного блока образовывали центр больницы, который был построен без должного внимания к свету, шуму, цвету, потоку воздуха или природе. Когда больнице нужно было расшириться, были добавлены другие крылья – обычно соединенные длинными коридорами, простирающимися от главного вестибюля. После того как некоторые из них были добавлены, место превратилось в запутанную сеть коридоров, часто без четких указателей для пациентов. Чем больше становилась больница, тем более запутанной она была, и у нее была скорее атмосфера склада, чем исцеляющая среда. Это был типичный госпиталь двадцатого века. Затем в 1984 году экологический психолог Роджер Ульрих провел новаторское исследование под названием «Вид из окна». В этом эксперименте пациенты, выздоравливающие после операции, были случайным образом назначены либо в комнату с видом на кирпичную стену, либо в комнату с видом на рощу. Ко всеобщему удивлению, пациенты, у которых был вид на природу, шли на поправку быстрее. У них было меньше болей, они принимали меньше анальгетиков, им требовалось меньше ухода, уменьшилось количество жалоб, и они выписывались быстрее, покидая больницу на целый день раньше, чем те, кто смотрел на кирпичную стену.

Ульрих открыл новую исследовательскую область, описывающую влияние пространства на результаты лечения. Его опыты показали, что:

• одиночные палаты в больницах могут уменьшить количество инфекций и рецидивов, улучшить сон пациента, его взаимоотношения с семьей и персоналом и повысить уровень удовлетворенности лечением;

• естественный свет может уменьшить количество медицинских ошибок и продолжительность пребывания в клинике, наладить сон, бороться с депрессией и болью, помочь недоношенным детям быстрее набирать вес и улучшить удовлетворенность пациентов и семьи;

• близость природы может уменьшить боль, стресс от госпитализации и сократить продолжительность пребывания пациента, а также повысить уровень удовлетворенности.

Другие характеристики пространства и окружения также влияют на здоровье, включая шум, вентиляцию, художественное оформление, расположение мебели и возможность бывать с семьей. Недавние исследования показали, что правильная среда здравоохранения может сэкономить деньги, сократить текучесть кадров и привлечь пациентов. Это исследование теперь известно как обоснованный дизайн и оптимальные целебные среды (OHE – optimal healing enviroment) – область, в которой я сосредоточил бо́льшую часть своей работы (расскажу об этом чуть подробнее).

Большинство изменений, связанных с созданием ОНЕ, были сделаны в отделениях неотложной помощи. Но если их задействовать и для хронических заболеваний, как это делается во многих культурах в течение столетий, воздействие OHE может привести к заметному и уверенному исцелению. Клара, пациент моего коллеги, использовала внешнее измерение, чтобы исцелить себя, когда все лучшие методы медицины не сработали.

Клара

Клара была ярким и любимым учителем в школе для приемных детей в Балтиморе. Когда она отошла от преподавательской деятельности, чтобы посвятить свое время общественной работе в городе, ее муж и трое взрослых детей поддержали это решение. Все было хорошо в жизни Клары, как вдруг она была поражена таинственной болезнью. Все началось с усталости, постепенно развивалась мышечная слабость, а затем мышечное истощение. Она потеряла слишком много веса и стала подавленной. Работа в обществе была важна, но болезнь прогрессировала и заставила ее отказаться от деятельности и проводить все больше времени в постели. Даже поход на кухню, чтобы приготовить завтрак, истощал Клару. «Что происходит со мной?» – негодовала она.

С помощью мужа она начала искать лекарство. У нее был доступ к специалистам по всей стране – в больнице Джона Хопкинса, Колумбии, Гарварде, Висконсине, Стэнфорде и Лос-Анджелесе. Было выдвинуто несколько гипотез. Ей ставили многочисленные диагнозы и прописывали различные способы лечения, некоторые их которых были обоснованными, а некоторые – экспериментальными. Что это было? Синдром хронической усталости или миалгический энцефаломиелит? Аутоиммунный миозит? Прионная болезнь? Синдром множественной химической чувствительности? Митохондриальный дефицит? Обширная депрессия? Психосоматическое расстройство? Кларе нужно было знать название этой болезни, но никто не мог его дать.

Не произошло никакого внезапного чуда: все шло медленно, как растет и убывает луна.

Ее волосы начали выпадать, и вскоре ей пришлось нанять кого-то, чтобы помогать ей в повседневной жизни, уборке дома и уходу за собой. Затем она обратилась к врачам по вопросам питания и альтернативной медицины. Они выдвинули другие предположения. Пищевая аллергия? Дефицит питательных веществ? Синдром надпочечной усталости? Ей предложили много названий, но это не принесло ей никакого облегчения.

Это было тем более непонятным, потому что у Клары, казалось, уже были все элементы здоровья и исцеления в жизни – поддержка семьи и друзей, хорошая диета, прекрасный дом и доступ к лучшему медицинскому обслуживанию, как к традиционному, так и к альтернативному. Тем не менее она едва могла вести нормальную жизнь. Однажды к ней приехал друг, и разговор перешел от новостей о событиях в обществе к будущему Клары. Вместо того чтобы подумать о том, что еще он может сделать, друг спросил женщину, есть ли место, которое она больше всего любит и где она чувствует себя счастливой и здоровой. Клара сразу поняла. «Что ж, да, – сказала она. – Это в горах. У меня с мужем небольшой домик в Новой Англии, мне нравится быть там, он находится в самом лесу у небольшого озера. Животные приходят к нам. Свет и звуки успокаивают, а тишина прекрасна. Я вижу горы с нашего заднего крыльца. Это место восстанавливает мою душу каждый раз, как я приезжаю туда. Но из-за моей болезни я долго этого не делала». Она замолчала на какое-то время, а друг просто ждал продолжения.