Текст книги "Хищные птицы"

Сэр Фрэнсис взмахнул шляпой, отвечая ему, но процедил при этом сквозь зубы:

– Я бы лучше встретил тебя залпом картечи, шотландский ублюдок. Ты ведь уже что-то почуял, так? Явился, чтобы попрошайничать или украсть, разве нет? Но как ты узнал?..

– Отец! – снова закричал Хэл. – Посмотри туда, там, на середине… Я там вижу кое-кого. Вот как они узнали. Это он привел их сюда!

Сэр Фрэнсис повернул подзорную трубу.

– Сэм Боуэлс! Похоже, даже акулы не смогли переварить этот кусок падали. Мне следовало позволить матросам разобраться с ним, когда была возможность.

«Чайка» медленно проплыла мимо них, быстро убирая паруса, пробираясь дальше в лагуну. «Богиня» следовала позади на разумном расстоянии. На мачте этого корабля тоже развевался croix pattee, крест рыцарей-храмовников, рядом с крестом святого Георга и британским флагом. Ричард Листер тоже был рыцарем ордена. Сэр Фрэнсис видел его небольшую фигуру на баке; Листер подошел к поручням и что-то кричал через разделявшую их воду, но его слова заглушал ветер.

– Ты оказался в странной компании, Ричард!

Хотя уэльсец не мог его слышать, сэр Фрэнсис помахал шляпой. Они с Листером были вместе, когда захватили «Хеерлик Нахт», потом любезно разделили добычу и могли считаться друзьями. И Листер должен был находиться вместе с ними, когда сэр Фрэнсис и Буззард провели несколько ужасных месяцев в осаде на мысе Агульяс. Но он тогда опоздал на встречу в Порт-Луисе на острове Маврикий. Месяц прождав его появления, сэр Фрэнсис был вынужден уступить Буззарду, и они ушли без него.

– Что ж, нам лучше сделать храбрые лица и встретить наших незваных гостей, – сказал сэр Фрэнсис Хэлу и отправился вниз, на берег.

Дэниел повел баркас через пролив между утесами.

Когда они уже гребли обратно в лагуну, два вновь прибывших корабля успели встать на якорь в главном проливе. «Чайка Мори» стояла всего в полукабельтове от кормы «Решительного». Сэр Фрэнсис приказал Дэниелу подойти прямиком к «Богине». Ричард Листер приблизился к трапу, когда рыцарь и Хэл поднимались к нему на борт.

– Пламя ада, Фрэнки! До меня дошел слушок, что ты захватил немалую добычу у голландцев. И теперь вижу, что эта добыча лежит вот тут…

Ричард пожал руку сэру Фрэнсису. Ростом он едва доходил до плеча сэру Фрэнсису, но рукопожатие у него было мощным. Он принюхался к воздуху здоровенным носом и продолжил с певучим кельтским акцентом:

– Не специи ли я чую вокруг? Как я себя кляну за то, что не нашел тебя в Порт-Луисе!

– И где же ты был, Ричард? Я тебя ждал тридцать два дня.

– Грустно признаться, но меня захватил солидный шторм к югу от Маврикия. Сломал мачты и унес к самому острову Святого Лаврентия.

– Наверное, этот же шторм поломал мачты и голландцу. – Сэр Фрэнсис показал через пролив на галеон. – Когда мы его захватили, он шел под временным такелажем. Но как ты встретился с Буззардом?

– Я подумал, что, раз уж «Богиня» снова может выйти в море, мне лучше поискать вас на Игольном мысе, вдруг вы все еще там? Тогда я и наткнулся на него. А он привел меня сюда.

– Что ж, рад тебя видеть, старый друг. Но скажи, есть у тебя вести из дома?

Сэр Фрэнсис нетерпеливо подался вперед. Это всегда было первым вопросом, который мужчины задавали друг другу, когда встречались здесь, по другую сторону Линии. Они могли забраться в самые дальние части морей, не нанесенные на карты, но их сердца всегда тосковали по родине. А с тех пор как сэр Фрэнсис получал новости из Англии, прошел почти год.

При его вопросе лицо Ричарда Листера помрачнело.

– Через пять дней после того, как я вышел из Порт-Луиса, я встретил «Уиндсонг», один из королевских фрегатов. Он лишь за пятьдесят шесть дней до этого вышел из Плимута и направлялся к Коромандельскому берегу, к Индостану.

– И какие у них были новости? – нетерпеливо перебил его сэр Фрэнсис.

– Ничего хорошего, Господь свидетель. Они сказали, что вся Англия охвачена чумой, что мужчины, женщины и дети умирают тысячами и десятками тысяч и хоронить их достаточно быстро невозможно, так что тела просто лежат и разлагаются прямо на улицах.

– Чума!.. – Сэр Фрэнсис в ужасе осенил себя крестом. – Гнев Божий…

– И еще вот что. Пока чума безумствует в каждом городе и в каждой деревне, Лондон был уничтожен гигантским пожаром. Они сказали, что огонь не пощадил почти ни одного дома.

Сэр Фрэнсис в смятении уставился на него:

– Лондон сгорел? Не может быть! А король… он спасен? Это голландцы подожгли город? Говори же, друг, говори!

– Да, Черный Парень в безопасности. Но – нет, на этот раз голландцев винить не приходится. Пожар начался в одной из пекарен в Паддингтоне и три дня бушевал, не утихая. Собор Святого Павла сгорел до основания, и ратуша, и королевская биржа, и сотня приходских церквей, и бог знает что еще. Говорят, разрушения оцениваются в десять миллионов фунтов.

– Десять миллионов! – в ужасе выдохнул сэр Фрэнсис. – Даже богатейший в мире монарх не сможет найти такие деньги. Ричард, ведь годовой доход короны меньше миллиона! Король и нация превратились в нищих!

Ричард Листер мрачно кивнул, соглашаясь.

– Но это не все дурные вести. Голландцы основательно нас разбили. Этот их черт Райтер прорвался прямиком в Мидуэй и Темзу. Мы потеряли из-за него шестнадцать кораблей, и он захватил «Короля Карла» прямо на причале в доках Гринвича и уволок его в Амстердам.

– Флагманский корабль!.. Цвет и гордость всего нашего флота… Переживет ли Англия такое поражение, тем более вместе с чумой и пожаром?

Листер снова качнул головой:

– Говорят, король собирается начать с голландцами переговоры о мире. Может, война уже и кончилась. А могла кончиться и несколько месяцев назад, просто мы того не знаем.

– Лучше будем молиться, чтобы это было не так. – Сэр Фрэнсис оглянулся на «Решительный». – Я захватил его около трех недель назад. Если война уже окончена, я ничего не получу за это от короны. А мои действия расценят как пиратство.

– Таковы повороты войны, Фрэнки. Ты ведь не знаешь и не можешь знать о мире. Так что некому, кроме голландцев, винить тебя за это.

Ричард Листер мотнул головой, показывая своим здоровенным красным носом в сторону «Чайки Мори»:

– Похоже на то, что чувства милорда Камбра оскорблены невниманием к нему. Направляется к нам.

Буззард как раз спустился в лодку и встал на корме. Заработали весла, и суденышко пошло по проливу. Вскоре лодка ударилась о борт «Богини», и Буззард по веревочному трапу взобрался на палубу.

– Фрэнки! – приветствовал он сэра Фрэнсиса. – С тех пор как мы расстались, дня не прошло, чтобы я не молился за тебя.

Он быстро прошагал через палубу, клетчатый плед развевался на его плечах.

– И мои молитвы были услышаны! Этот красавчик-галеон, что на берегу, похоже, был битком набит специями и серебром, так я слышал.

– Если бы ты подождал еще день-другой, прежде чем уйти со стоянки, то мог бы получить свою долю.

Буззард весело развел руками:

– Но, дорогой мой Фрэнки, что ты такое говоришь? Я не уходил со стоянки. Я просто немного прогулялся на восток, хотел проверить, не готовят ли нам голландцы засаду дальше в море. И поспешил обратно, как только смог. Но ты уже ушел.

– Позволь мне напомнить тебе твои собственные слова, сэр. «Я просто потерял терпение. Шестьдесят пять дней – этого для меня достаточно, и для моих храбрых парней тоже».

– Мои слова, Фрэнки? – Буззард покачал головой. – Похоже, слух сыграл с тобой шутку. Или ветер тебя обманул, ты плохо меня расслышал.

Сэр Фрэнсис коротко рассмеялся:

– Ты зря тратишь талант величайшего лжеца Шотландии. Здесь ты никого им не удивишь. И я, и Ричард слишком хорошо тебя знаем.

– Фрэнки, я надеюсь, ты не хочешь сказать, что пытаешься смошенничать и лишить меня моей честной доли добычи? – Камбр изобразил на лице одновременно грусть и недоверие. – Я согласен: я не участвовал в захвате и не могу рассчитывать на полную долю. Дай мне треть – и я не стану придираться.

– Вдохните поглубже. – Фрэнсис небрежно опустил руку на эфес своей сабли. – Этот аромат специй – все, что ты от меня получишь.

Буззард чудесным образом развеселился и гулко расхохотался:

– Фрэнки, мой старый и дорогой друг по оружию! Приходи вечером ко мне на корабль, поужинаем и обсудим под глоток доброго шотландского виски вступление твоего сына в орден.

– А, так это посвящение Хэла привело тебя сюда? Не серебро и специи?

– Я же знаю, как дорог тебе твой сын, Фрэнки… и всем нам. В нем все твои надежды. И мы все хотим, чтобы он стал рыцарем ордена. Ты ведь часто говорил об этом. Разве не так?

Сэр Фрэнсис посмотрел на сына и почти незаметно кивнул.

– Что ж, тогда тебе еще много лет может не подвернуться такой шанс. Здесь нас трое – рыцарей-мореходов. А это наименьшее необходимое количество, чтобы ввести новичка на первую ступень. Где еще ты найдешь трех других рыцарей, чтобы организовать заседание ложи здесь, по эту сторону Линии?

– Как мудро сказано, сэр! И конечно, это не имеет отношения к дележу, о котором ты упомянул минуту назад? – Тон сэра Фрэнсиса был полон злой иронии.

– Мы не будем больше об этом говорить. Ты ведь честный человек, Фрэнки. Суровый, но честный. И ты никогда не станешь обманывать брата-рыцаря, разве не так?

Сэр Фрэнсис вернулся после ужина с лордом Камбром на борту «Чайки Мори» задолго до полуночной вахты. И как только он оказался в своей каюте, сразу послал Оливера за Хэлом.

– В ближайшее воскресенье. Через три дня. В лесу, – сообщил он сыну. – Все оговорено. Мы начнем заседание ложи, когда встанет луна, чуть позже колокола второй ночной вахты.

– Но Буззард! – запротестовал Хэл. – Он тебе не нравится, ты ему не доверяешь. Он может нас подвести…

– Все равно Камбр был прав. Мы можем не собрать вместе трех рыцарей до самого возвращения в Англию. И я должен воспользоваться этой возможностью, знать, что ты под надежной защитой ордена. Один лишь Господь знает, когда снова появится такой шанс.

– Но мы окажемся в его руках, сойдя на берег, – предостерег Хэл. – Он может затеять грязную игру.

Сэр Фрэнсис покачал головой:

– Мы никогда не отдадимся на милость Буззарда, не бойся.

Встав, он подошел к своему сундуку и поднял крышку.

– Я это приготовил ко дню твоего посвящения. Вот твоя одежда.

Он вернулся к сыну, держа в руках сверток, который опустил на свою койку.

– Надень. Надо убедиться, что все тебе впору.

Повысив голос, сэр Фрэнсис позвал:

– Оливер!

Слуга появился мгновенно, прихватив с собой мешочек, где хранились принадлежности для ремонта одежды. Хэл снял старую потрепанную парусиновую куртку и штаны и с помощью Оливера начал натягивать на себя церемониальную форму ордена. Он никогда и не мечтал о том, чтобы иметь такую прекрасную одежду.

В комплект входили белые шелковые чулки, атласные темно-синие бриджи и камзол с прошитыми золотой нитью рукавами. Ботинки из полированной черной кожи украшали тяжелые серебряные пряжки; из такой же кожи была изготовлена перевязь. Оливер расчесал густые волосы Хэла и надел ему на голову офицерскую шляпу. Ее широкие поля украшали отборные страусиные перья с рынка в Занзибаре.

Когда облачение юноши завершилось, Оливер, склонив голову набок, обошел его вокруг, критически разглядывая.

– Тесновато в плечах, сэр Фрэнсис. Мастер Хэл становится все шире с каждым днем. Но это легко поправить, всего несколько минут.

Сэр Фрэнсис кивнул и снова приблизился к сундуку. Сердце Хэла подпрыгнуло, когда он увидел в руках отца свернутый плащ. Это был символ рыцарства, ради получения которого Хэл так усердно учился. Сэр Фрэнсис подошел к сыну и набросил плащ ему на плечи, защелкнув у горла застежку. Белые складки плаща упали до колен Хэла, алый крест лег на плечи.

Сэр Фрэнсис отступил назад и внимательно посмотрел на сына.

– Кое-чего не хватает, – проворчал он и вернулся к сундуку.

На этот раз он достал из него саблю, но не обычную. Хэл отлично ее знал. Это была фамильная ценность Кортни, и ее великолепие всегда вызывало у Хэла благоговение. Отец, подойдя с ней к Хэлу, еще раз повторил историю сабли:

– Этот клинок принадлежал Чарльзу Кортни, твоему прадеду. Восемьдесят лет назад ею наградил его сам сэр Фрэнсис Дрейк за участие в захвате порта Ранчерия на северо-восточном побережье Америки. Этот клинок был сдан Дрейку испанским губернатором, доном Франсиско Мансо.

Он протянул Хэлу ножны из золота и серебра, чтобы сын как следует рассмотрел их. Ножны украшала чеканка, изображавшая короны, дельфинов и морских духов, собравшихся вокруг героической фигуры восседающего на троне Нептуна. Сэр Фрэнсис перевернул саблю, предлагая взгляду Хэла эфес. В его верхней части находилась большая сапфировая звезда. Хэл извлек саблю из ножен и снова увидел, что это не просто разукрашенная игрушка какого-нибудь испанского пижона. Лезвие было выковано из наилучшей толедской стали, инкрустированной золотом. Хэл, радуясь гибкости и закалке оружия, пальцами согнул клинок и отпустил, и сталь зазвенела.

– Поосторожнее, – предостерег его отец. – Этим лезвием можно бриться.

Хэл снова вложил саблю в ножны, и отец опустил ее в кожаную петлю на перевязи Хэла, а потом снова отступил назад, чтобы внимательно изучить сына.

– Что ты о нем думаешь? – спросил он Оливера.

– В плечах немного не так сидит. – Оливер провел ладонями по атласу камзола. – Это все их борьба да тренировки с саблями, из-за этого он изменился. Надо мне переделать швы.

– Тогда идите в его каюту и займитесь этим.

Сэр Фрэнсис отпустил обоих и вернулся к своему письменному столу. Усевшись, он открыл переплетенный в кожу бортовой журнал.

Хэл задержался в дверях.

– Спасибо тебе, отец. Эта сабля… – Он коснулся украшенного сапфирами эфеса, но не смог найти слов, чтобы продолжить.

Сэр Фрэнсис хмыкнул, не оборачиваясь, обмакнул перо в чернила и принялся писать на пергаментной странице.

Хэл еще помедлил у выхода. И лишь когда сэр Фрэнсис сердито поднял голову, юноша тихо попятился и закрыл за собой дверь.

Когда он повернул в коридор, дверь напротив распахнулась, и из нее в вихре шелков так быстро выскочила жена губернатора, что они чуть не столкнулись.

Хэл отпрыгнул в сторону и сорвал с головы шляпу с плюмажем.

– Простите меня, мадам.

Остановившись, Катинка внимательно посмотрела на него. И принялась буквально изучать юношу, неторопливо поднимая глаза все выше от сверкающих серебряных пряжек на его башмаках. Когда ее холодный взгляд добрался до глаз Хэла, Катинка равнодушно произнесла:

– Пиратский выродок нарядился как знатный вельможа.

Потом вдруг она нагнулась к нему так, что почти коснулась лицом его лица, и прошептала:

– Я проверила ту стенку. Там нет прохода. Ты не сделал того, что я тебе велела.

– Дела задержали меня на берегу. У меня просто не было времени, – пробормотал Хэл, путаясь в латинских словах.

– Так позаботься об этом нынешней ночью, – приказала Катинка и умчалась.

Запах ее духов остался в воздухе, и атласный камзол вдруг стал казаться Хэлу слишком тесным и удушающим. Он почувствовал, как по груди стекает пот.

Оливер хлопотал над его камзолом, подгоняя его по фигуре, и Хэлу казалось, что на это ушла половина ночи. Дважды Оливер распарывал и снова сшивал плечи, пока не решил, что все в порядке, а Хэл к этому времени уже просто бурлил от нетерпения.

Когда слуга отца наконец ушел, забрав с собой новый наряд Хэла, юноша с трудом дождался момента, когда смог закрыть задвижку на своей двери и опуститься на колени возле переборки. Он выяснил, что стенная панель прикреплена к дубовой раме деревянными шпонками.

Концом кинжала Хэл вытаскивал эти шпонки одну за другой. Работа шла медленно, Хэл боялся слишком нашуметь. Любой громкий удар или скрежет могли разнестись по всему кораблю.

Время уже близилось к рассвету, когда Хэл сумел выдернуть последний колышек. После этого он просунул лезвие кинжала в место соединения панели и рамы и попытался сдвинуть панель. Она отскочила совершенно неожиданно, и дерево протестующе взвизгнуло, когда панель задела дубовую раму. Казалось, этот звук пронесся по всему галеону и, конечно же, должен был встревожить и отца Хэла, и губернатора.

Сдерживая дыхание, Хэл ждал ужасного возмездия, которое вот-вот обрушится на него. Но минуты бежали, и он наконец снова глубоко вздохнул.

Юноша осторожно просунул голову и плечи в прямоугольное отверстие. Туалетная комната Катинки тонула в темноте, однако аромат духов заставил Хэла снова задохнуться. Он внимательно прислушался, но ничего не уловил в главной части каюты. Потом до него донесся слабый удар корабельного колокола с палубы наверху, и Хэл в испуге сообразил, что уже почти рассвет и что через полчаса начнется его вахта.

Он выполз обратно в свою каюту и аккуратно поставил панель на место, закрепив шпонками, но лишь слегка, так, чтобы их можно было выдернуть за считаные секунды.

– Нужно ли позволять людям Буззарда сходить на берег? – почтительно спросил у отца Хэл. – Прости, отец, но можно ли настолько доверять ему?

– А могу ли я его остановить, не спровоцировав драку? – ответил вопросом сэр Фрэнсис. – Он заявил, что ему нужны вода и дрова, а мы ведь не хозяева этой земли или даже этой лагуны. Как я могу ему запретить?

Хэл уже собрался что-то возразить, но отец, нахмурившись, заставил его промолчать и тут же отвернулся, чтобы приветствовать лорда Камбра: именно в этот момент баркас уткнулся в песок и лорд спрыгнул на берег. Ноги Буззарда под клетчатой юбкой поросли густыми темно-рыжими волосами, как медвежьи лапы.

– Да будет на тебе благословение Господне в это чудесное утро, Фрэнки! – закричал он, направляясь к ним.

Его светлые голубые глаза под нависшими рыжими бровями метались из стороны в сторону, как пескари в мелком пруду.

– Он же все видит! – пробормотал Хэл. – Он для того и пришел, чтобы выяснить, где мы храним специи.

– Мы не можем их спрятать. Их целая гора, – ответил сэр Фрэнсис. – Но мы можем сделать так, что украсть их станет затруднительно.

Потом он холодно улыбнулся подходившему Камбру:

– Надеюсь, ты в добром здравии и виски не помешало твоему сну прошедшей ночью, сэр.

– Да это ведь жизненный эликсир, Фрэнки! Кровь в моих венах! – Красными от спиртного глазами Буззард продолжал рассматривать лагерь на опушке леса. – Мне нужно наполнить водой бочки. Где-нибудь тут наверняка есть отличная вода.

– В миле вверх по лагуне. Там с холмов течет река.

– А рыбы-то сколько! – Буззард махнул рукой в сторону сооруженных из шестов стоек, установленных на открытом месте; на них лежали выпотрошенные рыбины, медленно коптившиеся на кострах из сырой древесины. – Я велю своим парням и для нас рыбки наловить. А как тут насчет мяса? В лесу есть олени или что-то в этом роде?

– Здесь есть слоны и стада диких буйволов. Но это серьезные звери, их не собьет с ног даже мушкетная пуля, угодившая прямо в грудь. Однако, как только мы вычистим днище, я собираюсь послать отряд охотников вглубь суши, за холмы, – проверить, не найдется ли там более легкой добычи.

Было совершенно очевидно, что Камбр задает вопросы лишь для того, чтобы потянуть время, и он почти не слушал ответов. Когда его блуждающий взгляд вспыхнул, Хэл посмотрел в ту же сторону. Буззард обнаружил длинное строение с тростниковой крышей, немного дальше, среди деревьев: там под крышей стояли рядами огромные бочки со специями.

– Значит, ты намерен полностью вытащить галеон на берег, отчистить всю подводную часть… – Камбр отвернулся от склада специй и кивнул в сторону корпуса «Решительного», стоявшего на самой мелкой воде. – Мудрый план. Если понадобится помощь, у меня есть три первоклассных плотника.

– Весьма любезно с твоей стороны, – ответил сэр Фрэнсис. – Буду иметь в виду.

– Любая помощь брату-рыцарю! Я же знаю: ты бы сделал то же самое для меня. – Буззард дружески хлопнул сэра Фрэнсиса по плечу. – А теперь, пока мой береговой отряд отправится за водой, мы с тобой поищем подходящее место для заседания ложи. Юный Хэл не должен ждать. Для него это важный день.

Сэр Фрэнсис посмотрел на Хэла.

– Тебя ждет Эболи. – Он кивнул в ту сторону, где немного дальше на берегу большой черный человек терпеливо стоял в ожидании.

Хэл провожал взглядом отца и Камбра, пока те не исчезли в лесу. Потом подошел к Эболи:

– Я наконец-то готов. Пойдем.

Эболи тут же быстрым шагом направился вдоль берега к передней части лагуны. Хэл шел рядом.

– У тебя нет никаких палок? – осведомился юноша.

– Мы их нарубим в лесу. – Эболи похлопал по рукоятке плотницкого топора, висевшего за его плечом, и повернул от берега.

Он увел Хэла примерно на милю или чуть больше вглубь суши, и они оказались у густых зарослей.

– Я тут нашел деревья заранее. Мое племя называет их квети. Из них получаются отличные палки для метания и дубинки.

Когда они начали пробираться сквозь заросли, впереди вдруг с шумом взлетели с земли сухие листья, послышался треск веток – какое-то огромное существо удирало от них. Они заметили только лохматую черную шкуру, да еще мелькнули здоровенные бугристые рога.

– Ньяти! – сообщил Эболи Хэлу. – Дикий буйвол.

– Нам бы его добыть… – Хэл снял с плеча мушкет и нетерпеливо потянулся к кремню, лежащему в мешочке на его поясе, чтобы зажечь фитиль. – Такое чудище обеспечит мясом всю команду!

Эболи усмехнулся и покачал головой:

– Сначала он тебя добудет. Нет более бешеного зверя во всех джунглях, даже лев с ним не сравнится. Он просто посмеется над твоей маленькой мушкетной пулькой, а потом распорет тебе брюхо теми могучими копьями, что носит на голове. – Он снял с плеча топор. – Пусть себе живет старый ньяти, а мы найдем другое мясо, чтобы накормить людей.

Эболи ударил топором по нижней части молодого ствола квети, и вскоре открылся похожий на луковицу корень. Еще несколько ударов – и Эболи вытащил корень вместе с тонким стволом.

– В моем народе такую дубинку называют ивиса, – сообщил Эболи Хэлу, не прерывая работы. – И завтра я тебе покажу, как ею пользоваться.

Несколькими ловкими движениями он обрезал ствол на нужной длине и снял кору. Потом отесал корень так, что он превратился в шар, твердый как железо, – и это стало походить на булаву. Потом Эболи отложил изделие и принялся искать другое дерево.

– Нам нужно по два каждому.

Хэл сидел на корточках и наблюдал за тем, как летят из-под топора обломки коры и щепки.

– Сколько тебе было лет, когда тебя схватили работорговцы, Эболи? – спросил он.

Мощные черные руки замерли ненадолго, прекратив работу. Тень пробежала в темных глазах, но Эболи вернулся к делу и лишь после этого ответил:

– Я не знаю, я был очень юным.

– И ты все помнишь, Эболи?

– Я помню, что они пришли ночью, мужчины в белой одежде с длинными мушкетами. Это было очень давно, но я помню огни в темноте, когда они окружили нашу деревню.

– А где жил твой народ?

– Далеко на севере, на берегах большой реки. Мой отец был вождем, но они вытащили его из хижины и убили, как животное. Они убили всех наших воинов, оставили в живых только самых маленьких детей и женщин. Потом сковали нас цепями друг с другом, шея к шее, и много дней заставляли идти в сторону восхода солнца, вдоль побережья…

Эболи внезапно поднялся и подхватил готовые дубинки.

– Мы тут болтаем, как старухи, когда должны охотиться.

Он направился через лес в обратную сторону тем же путем, которым они пришли.

Когда они опять очутились возле лагуны, Эболи оглянулся на Хэла:

– Оставь здесь свой мушкет и пороховницу. В воде тебе от них не будет пользы.

Пока Хэл складывал оружие на землю, Эболи выбрал пару самых легких и прямых ивиса. Когда Хэл подошел к нему, чернокожий протянул ему дубинки.

– Наблюдай за мной. Делай все так же, как я, – велел он, снимая с себя одежду и шагая на мелководье.

Хэл последовал за ним, обнаженный, путаясь ногами в густых водорослях.

Зайдя по пояс, Эболи остановился, вытащил из воды пучок длинных водорослей и уложил себе на голову, соорудив нечто вроде маскировки. Потом присел на корточки, погрузившись по шею в воду: снаружи торчала только его голова, скрытая висящими на ней водорослями.

Хэл занял позицию неподалеку от Эболи и тоже соорудил себе крышку из водорослей. До него доносились голоса водной команды «Чайки» и скрип уключин их весел, когда они возвращались от узкой части лагуны, где наполнили бочки из чистого ручья.

– Отлично! – негромко произнес Эболи. – Приготовься, Гандвана! Они спугнут для нас птиц.

Внезапно раздался громкий шум крыльев, и небо заполнилось такой же плотной тучей птиц, как та, которую Хэл уже видел прежде. Стая уток, похожих на диких английских, только с яркими желтыми клювами, выстроилась треугольником и помчалась туда, где затаились охотники.

– Внимание! – шепотом произнес Эболи, и Хэл напрягся.

Юноша смотрел вверх, наблюдая за старой птицей, возглавлявшей стаю. Ее крылья рассекали воздух, как лезвия ножей, быстрыми, резкими взмахами.

– Давай! – крикнул Эболи и вскочил во весь рост.

Его правая рука уже замахнулась, сжимая ивиса. Он метнул булаву, та полетела, вращаясь, и дикие утки в панике разлетелись в стороны.

Эболи это предвидел, его вращающаяся дубинка ударила старую утку в грудь и сбила. Птица упала, колотя крыльями и лапами, теряя перья; еще до того, как она оказалась в воде, Эболи метнул вторую дубинку. Та сбила птицу помоложе, сломав ей длинную шею; вторая утка упала неподалеку от первой.

Хэл тоже метнул свои дубинки, одну за другой, но обе пролетели далеко от цели, и рассыпавшаяся стая умчалась в низком полете над тростником.

– Ты быстро научишься, ты уже почти попал, – ободрил Хэла Эболи, пробираясь сквозь тростник – сначала чтобы подобрать убитых птиц, а потом следовало найти свои ивиса.

Через несколько минут над ними с гомоном пронеслась вторая стая, почти успевшая скрыться в тростник, прежде чем Хэл сделал бросок.

– Хороший бросок, Гандвана! – Эболи, смеясь, брел по воде, чтобы подобрать еще два трофея. – Почти попал. Скоро сумеешь сбить парочку.

Несмотря на его пророчество, прошла половина утра, прежде чем Хэл добыл наконец свою первую утку. Но и у той оказалось лишь сломано крыло, и Хэлу пришлось проплыть чуть ли не половину лагуны, прежде чем он добрался до нее и свернул ей шею.

В середине дня птицы перестали летать и сели на глубокой воде, вне досягаемости людей.

– Все, довольно!

Положив конец охоте, Эболи собрал свою добычу. С дерева, росшего у самой воды, он срезал несколько полос коры и сплел из них бечеву, чтобы связать вместе убитых птиц. Груз получился тяжеловатым даже для его широких плеч, зато Хэл без труда нес свою тощую сумку, пока они брели обратно по пляжу.

Когда они обогнули мысок и уже видели залив, где стояли три корабля, Эболи бросил птиц на песок.

– Отдохнем здесь.

Хэл уселся рядом с ним, и какое-то время оба молчали. Наконец Эболи спросил:

– Зачем Буззард явился сюда? Что твой отец говорит?

– Буззард утверждает, что зашел в лагуну, чтобы организовать заседание ложи для моего посвящения в рыцари.

Эболи кивнул:

– В моем родном племени молодой воин должен пройти обрезание плоти, только тогда он станет мужчиной.

Хэл вздрогнул и потрогал пальцами свою промежность, словно проверяя, все ли на месте.

– Я рад, что мне не нужно ничего отрезать, чтобы стать рыцарем.

– Но ведь на самом деле Буззард не для того притащился сюда за нами, так? Он тащится за твоим отцом, как гиена за львом. От него просто воняет предательством.

– Мой отец тоже это чует, – негромко заверил его Хэл. – Но мы в его милости, потому что на «Решительном» нет грот-мачты и пушки с него сняли.

Оба какое-то время молча смотрели на лагуну, на «Чайку Мори», потом Хэл обеспокоенно пошевелился:

– Что это Буззард задумал?

Баркас с «Чайки» отошел от борта корабля и двинулся туда, где под поверхность лагуны уходила его якорная цепь. Хэл и Эболи наблюдали, как команда маленького суденышка закрепилась за нее и что-то делала несколько минут.

– Они закрыты от берега, так что мой отец не может видеть, чем они занимаются… – Хэл размышлял вслух. – Вид у них как у заговорщиков, и мне это совсем не нравится.

Пока он это говорил, матросы закончили свое тайное дело и поплыли обратно вдоль борта «Чайки». Теперь Хэл мог различить, что они тянут вторую цепь от кормы.

Хэл взволнованно вскочил на ноги.

– Они ставят подъемную пружину на свой якорь! – воскликнул он.

– Пружину? – Эболи недоуменно посмотрел на него. – Зачем им это?

– Затем, что нужно лишь несколько раз повернуть ворот, и Буззард сможет двинуть свой корабль в любую сторону, куда ему вздумается.

Эболи встал рядом с ним, помрачнев.

– Но так он может развернуться к нам орудийным бортом и направить пушки на наш беспомощный корабль или смести наш лагерь картечью… – пробормотал он. – Надо нам поспешить, предупредить капитана.

– Нет, Эболи, не спеши. Мы не должны насторожить Буззарда, он не должен знать, что мы заметили его фокус.

Сэр Фрэнсис внимательно выслушал Хэла и, когда его сын закончил, задумчиво потер подбородок. Потом неторопливо, прогулочным шагом приблизился к поручням «Решительного» и небрежно поднес к глазам подзорную трубу. Он медленно оглядел широкое пространство лагуны, на неуловимый миг задержавшись на «Чайке», так что никто не мог заметить его внезапный интерес к кораблю Буззарда. Потом сложил подзорную трубу и вернулся к Хэлу. В глазах сэра Фрэнсиса светилось уважение, когда он сказал:

– Неплохо, мой мальчик. Буззард взялся за свои обычные штучки. Ты прав. Я был на берегу и не видел, как они устанавливают пружину. И мог так и не заметить ее.

– Ты прикажешь ему убрать ее, отец?

Сэр Фрэнсис улыбнулся и покачал головой:

– Лучше не давать ему знать, что мы раскрыли его планы.

– Но что мы можем сделать?

– У меня на берегу уже стоят кулеврины, направленные на «Чайку». Дэниел и Нед предупредили всех…

– Но, отец, разве мы не можем придумать какую-нибудь хитрость для Буззарда – в пару тому сюрпризу, который он явно готовит для нас? – В волнении Хэл позволил себе наглость перебить отца.

Сэр Фрэнсис сразу нахмурился и резко ответил:

– Не сомневаюсь, у тебя есть предложение, мастер Генри.

Это официальное обращение предупредило Хэла о том, что отец закипает гневом, и он тут же покаялся:

– Прости мне мою самонадеянность, отец, я не хотел дерзить…

– Рад это слышать. – Сэр Фрэнсис уже почти отвернулся; его напряженная спина выдавала, что возмущение еще не покинуло его.

– Но разве мой прадед Чарльз Кортни, – упрямо продолжал Хэл, – не применил военную хитрость в Гравелинском сражении?

– Применил. – Сэр Фрэнсис оглянулся. – Но поскольку ты и сам прекрасно знаешь ответ, не странно ли задавать вопрос?

– И разве не мой прадед предложил Дрейку использовать против испанской Армады дьявольские лодки, пока корабли стояли на якорях у Кале?

Сэр Фрэнсис медленно повернулся обратно и уставился на сына. Его губы дернулись в улыбке, потом он издал смешок и наконец разразился хохотом.