Текст книги "Хищные птицы"

– Боже правый, это действительно кровь Кортни! Идем сейчас же в мою каюту, объяснишь, что у тебя на уме.

Когда Хэл рисовал схему на сланцевой дощечке, сэр Фрэнсис стоял рядом.

– Они не должны быть крепкими, им же недалеко плыть, и бурю выдерживать не придется, – почтительно объяснял Хэл.

– Да, но как только их спустят на воду, они должны будут держать правильный курс, а еще нести довольно солидный груз, – негромко произнес его отец.

Он забрал мел из руки сына. И быстро провел несколько линий на дощечке.

– Мы можем соединить по два корпуса вместе… Так они не опрокинутся и не разбегутся в разные стороны до того, как достигнут цели.

– Ветер все это время, пока мы здесь стоим, постоянно дует с юго-востока, – добавил Хэл. – И непохоже, чтобы он утих. Так что нам придется направлять их против ветра. Но если мы их расположим на том маленьком островке за проливом, то ветер будет в нашу пользу.

– Отлично. – Сэр Фрэнсис кивнул. – Сколько нам понадобится?

Он видел, какое огромное удовольствие доставляет юноше, советуясь с ним.

– Дрейк отправил против испанцев по восемь штук, – сказал Хэл, – но у нас нет времени, чтобы строить такое количество. Может, пять?

Он посмотрел на отца, и сэр Фрэнсис снова кивнул:

– Да, пяти должно хватить. А сколько понадобится людей? Дэниел должен остаться на берегу – командовать пушками. А Буззард может захлопнуть ловушку до того, как мы подготовимся. Но я пошлю Неда Тайлера и плотника тебе в помощь… и Эболи, конечно.

Хэл благоговейно уставился на отца.

– Ты мне доверяешь это дело? Отвечать за строительство? – спросил он.

– Это же твой план, так что если он провалится – я должен иметь возможность возложить всю вину на тебя, – ответил отец с едва заметным намеком на улыбку. – Бери людей, отправляйтесь на берег сейчас же и приступайте к работе. Но будьте осторожны. Не облегчайте жизнь Буззарду.

Люди Хэла быстро расчистили топорами небольшое пространство на густо заросшем лесом островке за проливом, где их нельзя было увидеть с «Чайки». Сделав несколько окольных рейсов через лес к материку, Хэл сумел доставить и людей, и нужные материалы на остров, и их не заметили наблюдающие Буззарда.

В первый вечер они работали за полночь, при неровном свете пропитанных смолой факелов. Все прекрасно понимали важность своего задания, и когда все вымотались окончательно, то просто упали на мягкую землю под деревьями и спали до тех пор, пока пробудившееся солнце не дало им достаточно света для продолжения трудов.

К полудню все пять странных суденышек были готовы к тому, чтобы перенести их в тайник в роще на краю лагуны. Когда начался отлив, сэр Фрэнсис вброд добрался туда с материка и по тропе сквозь густой лес, покрывавший остров, пришел, чтобы осмотреть результаты.

И с сомнением во взгляде кивнул.

– Что ж, надеюсь, они поплывут, – протянул он, медленно обходя одно из неуклюжих сооружений.

– Это мы узнаем только тогда, когда спустим их на воду. – Хэл чудовищно устал, его терпение иссякло. – Но даже ради того, чтобы доставить тебе удовольствие, отец, я не могу устроить предварительную проверку на глазах лорда Камбра.

Сэр Фрэнсис посмотрел на сына, скрывая удивление. Маленький щенок превратился в молодого пса и учится рычать, подумал он со вспышкой отцовской гордости. Юноша требовал уважения к себе, и, по правде говоря, он его заслужил.

Вслух сэр Фрэнсис сказал:

– Вы тут неплохо поработали, если учесть, сколько у вас было времени. – Он ловко отвел гнев Хэла. – Я пришлю еще людей, чтобы помочь вам перенести все это и спрятать.

Хэл устал настолько, что с трудом поднялся по веревочному трапу на борт «Решительного». Но хотя дело было сделано, отец не позволил ему сбежать в свою каюту.

– Мы стоим прямо позади «Чайки». – Через освещенный луной пролив сэр Фрэнсис показал на черный контур другого корабля. – Ты не думал о том, что может произойти, если одна из твоих дьявольских лодок проскочит мимо цели и доберется до нас? Без мачты нам не отвести корабль.

– Эболи уже рубит в лесу длинные бамбуковые шесты. – Голос Хэла выдавал крайнюю усталость. – Мы ими воспользуемся, чтобы оттолкнуть от своего борта лодку и направить ее вон туда, к берегу.

Он повернулся и показал назад, туда, где мигали между деревьями огни лагеря.

– Но Буззард окажется захваченным врасплох, – добавил юноша, – у него же нет бамбуковых шестов.

Наконец его отец был удовлетворен.

– Иди теперь отдыхать. Завтра ночью мы проведем собрание ложи, и ты должен быть готов ответить на все вопросы катехизиса.

Хэл неохотно выбрался из пучины сна. Несколько мгновений он не мог сообразить, что именно его разбудило. Потом со стороны переборки опять послышался негромкий шорох.

Хэл мгновенно и окончательно пробудился, всю усталость как рукой сняло. Он скатился со своего тюфяка и опустился на колени у переборки. С другой стороны скреблись уже нетерпеливо и требовательно. Он быстро постучал в ответ по доскам, потом стал шарить в темноте, ища колышки, державшие шпионскую щель. И как только он снял ее, луч желтого света лампы проник в его каюту, но тут же его загородила собой Катинка, прижавшая к отверстию губы с другой стороны и сердито зашептавшая:

– Где ты был прошлой ночью?

– У меня были дела на берегу, – прошептал в ответ Хэл.

– Не верю! – заявила Катинка. – Ты просто пытался избежать наказания. Ты намеренно мне не повинуешься!

– Нет-нет, я бы никогда…

– Открывай проход немедленно!

Хэл нащупал кинжал, висевший на крючке в ногах койки, и принялся вытаскивать шпонки. Они выскакивали из своих гнезд с тихим скрипом. Хэл откладывал их в сторону, и вскоре перед ним открылся квадрат мягкого света.

– Иди сюда! – приказал голос Катинки, и Хэл пролез в дыру.

Дыра была невелика, но после некоторых усилий Хэл оказался стоящим на четвереньках на полу каюты Катинки. Он хотел уже встать на ноги, но женщина остановила его.

– Оставайся так!

Он поднял голову и посмотрел на нее. Катинка была одета в легкую ночную сорочку из какой-то полупрозрачной ткани. Распущенные волосы спадали до талии. Свет лампы легко проникал сквозь сорочку и очерчивал тело женщины; ее нежная кожа просвечивала сквозь легкие складки.

– Ты совершенно бесстыден, – заявила Катинка, когда он встал перед ней на колени, словно она была неким священным изображением. – Ты явился ко мне голым. Никакого уважения!

– Прости! – выдохнул Хэл.

Он так стремился выполнить ее приказ, что забыл о собственной наготе, и теперь поспешно прикрыл руками пах.

– Я совсем не хотел ничего такого…

– Нет! Не скрывай свой стыд!

Потянувшись вниз, Катинка отвела его руки. Оба уставились на его мужское достоинство. И увидели, как оно медленно вытягивается и утолщается, направляя конец на Катинку…

– Похоже, я ничего не могу поделать, мне не остановить это отвратительное поведение? Неужто ты так далеко ушел по пути Сатаны?

Катинка схватила Хэла за волосы и заставила подняться на ноги, а потом потащила его в свою великолепную каюту, ту самую, в которой он впервые увидел ее красоту.

Повалившись на пышную кровать, Катинка повернулась к Хэлу. Белый шелк сорочки распахнулся, упав по обе стороны ее длинных стройных ног. А Катинка, дергая прядь волос Хэла, заговорила внезапно севшим голосом:

– Ты должен повиноваться мне во всем, ты, дитя темного мира…

Ее ноги раздвинулись – и она ткнула его лицом между ними… золотые кудряшки, прикрывавшие ее женское естество, оказались неожиданно мягкими, шелковистыми…

Хэл ощутил запах моря, солоноватый и острый, и запах морских существ, и теплый мягкий дух островов, и аромат прибоя, набегающего на прогретый солнцем песок… Он впивал все эти запахи расширившимися ноздрями, а потом губами нашарил источник всех этих неправдоподобных запахов.

Катинка дернулась на атласной простыне вперед, навстречу его губам, ее бедра раздвинулись шире. И, держа Хэла за волосы, она заставила его голову двигаться, направляя к самой чувствительной точке ее плоти, спрятавшейся в тайной расщелине.

И когда он нашел ее кончиком языка, Катинка задохнулась и начала тереться о лицо юноши, как будто скакала без седла на несущемся галопом жеребце. Она невольно вскрикивала, бормоча:

– Ох, остановись!.. Прошу, хватит… нет! Не останавливайся! Продолжай, продолжай…

А потом она вдруг отпустила его голову и упала на спину, буквально швырнув Хэла на себя. Он почувствовал, как ее маленькие крепкие пятки ударились о его поясницу, когда она обхватила его ногами, а ее ногти, словно ножи, вонзились в напряженные мускулы его плеч.

Но боль потерялась в ощущении охватившего его жара, когда он проник в заветную глубину, а его крики заглушили золотые спутанные волосы, в которые он уткнулся лицом.

Трое рыцарей начали собрание ложи на склоне холма над лагуной, рядом с небольшим водопадом, что обрушивался в чашу темной воды, которую окружали высокие деревья, покрытые лишайниками и опутанные лианами.

Алтарь был установлен в кольце камней, а перед ним горел костер. Так были представлены все древние элементы стихий. Луна стояла в первой четверти, сообщая о возрождении и воскресении.

Хэл ждал в одиночестве в лесу, пока три рыцаря ордена открывали собрание ложи первой ступени. Его отец с обнаженным мечом в руке быстро прошагал сквозь тьму, чтобы позвать Хэла и повести его обратно по узкой тропе.

Два других рыцаря ждали рядом с костром в священном круге. Лезвия их обнаженных мечей блестели, отражая пламя. Хэл увидел на каменном алтаре очертания нептунова меча его прадеда, прикрытого бархатной тканью.

Они с отцом остановились перед каменным кругом, и сэр Фрэнсис попросил позволения войти в ложу.

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

– Кто желает войти в ложу храма ордена Святого Георгия и Священного Грааля?

Лорд Камбр произнес это громовым голосом, разнесшимся среди холмов, и в его руке сверкнул длинный обоюдоострый палаш.

– Послушник, который просит о посвящении в тайны храма, – ответил Хэл.

– Вход опасен для твоей вечной жизни, – предостерег его Камбр.

Хэл ступил в круг. Внезапно ему показалось, что воздух стал холоднее, и он слегка содрогнулся, опускаясь на колени в свете костра.

– Кто ручается за этого новичка? – снова прогремел Буззард.

– Я ручаюсь. – Сэр Фрэнсис сделал шаг вперед.

Камбр снова повернулся к Хэлу:

– Кто ты таков?

– Генри Кортни, сын Фрэнсиса и Эдвины.

Началась декламация длинного катехизиса.

Звездное колесо на небесном своде медленно вращалось над их головами, огонь костра слабел…

И лишь после полуночи сэр Фрэнсис поднял наконец бархатный покров с меча Нептуна. Сапфир на его эфесе отразил неяркий голубой луч лунного света, бросив это отражение в глаза Хэлу, когда отец вложил рукоять меча ему в руки.

– На этом мече ты подтверждаешь догматы твоей веры.

– Это то, во что я верую, – начал Хэл, – и буду защищать собственной жизнью. Я верю, что нет ничего, кроме Святой Троицы, вечного Отца, вечного Сына и вечного Святого Духа.

– Аминь! – хором произнесли три рыцаря-морехода.

– Я верую в единую Церковь Англии и в ее Божественного представителя на земле Карла, короля Англии, Шотландии, Франции и Ирландии, защитника истинной веры.

– Аминь!

Когда Хэл завершил декламацию догматов веры, Камбр призвал его принять рыцарские обеты.

– Я буду защищать английскую Церковь. Я буду сражаться с врагами моего суверена Карла…

Голос Хэла дрожал от убежденности и искренности.

– Я отрекаюсь от Сатаны и всех его деяний. Я отрицаю все ложные доктрины, ереси и расколы. Я отворачиваюсь от всех других богов и их ложных пророков.

Хэл произносил с горячим пылом:

– Я буду защищать слабых. Я буду охранять паломников. Я буду помогать тем, кто в нужде, и тем, кто нуждается в правосудии. Я подниму свой меч против тиранов и угнетателей.

И вот наконец подошел черед самых важных обетов.

– Я буду охранять все святые места. Я буду разыскивать и защищать драгоценные реликвии Иисуса Христа и Его святых. Я никогда не прекращу поиски Священного Грааля, что содержит в себе Его священную кровь.

Рыцари-мореходы осенили себя крестом, когда Хэл произнес последние слова, потому что поиски Грааля стояли в центре их веры. Это был тот гранитный столб, что поддерживал крышу их храма.

– И я клянусь строго и почтительно исполнять обряды. Я буду подчиняться кодексу рыцарства. Я буду воздерживаться от разврата и блуда…

При этих словах Хэл слегка запнулся, но тут же взял себя в руки.

– И я буду почитать своих товарищей-рыцарей. И прежде всего я буду держать в тайне все дела своей ложи.

– И пусть Господь будет милостив к твоей душе! – в один голос произнесли три рыцаря-морехода.

Потом они шагнули вперед и встали вокруг коленопреклоненного новичка. Каждый положил одну руку на его склоненную голову, а вторую – на рукоять его меча, и одна ладонь легла на другую.

– Генри Кортни, мы приветствуем тебя в кругу рыцарей Священного Грааля, и мы принимаем тебя как нашего брата, рыцаря храма ордена Святого Георгия и Священного Грааля!

Первым заговорил Ричард Листер – из-за певучего уэльского акцента его благословение прозвучало почти как некая мелодия:

– Я приветствую тебя в нашем храме. И да следуешь ты всегда строгому послушанию!

Следующим высказался Камбр:

– Я приветствую тебя в нашем храме. И пусть воды дальних океанов всегда лежат спокойно перед носом твоего корабля, и пусть сила ветров всегда влечет тебя вперед!

Наконец заговорил сэр Фрэнсис Кортни, держа ладонь на лбу Хэла:

– Я приветствую тебя в нашем храме. И да будешь ты всегда верен своим обетам, Господу и самому себе.

Потом рыцари подняли Хэла на ноги и по очереди обняли его. И усы лорда Камбра были жесткими и колючими, как шипы терна с куста предателя[7]7
  Так у автора.


[Закрыть].

– У меня полный трюм моей доли специй, которые мы с тобой захватили на «Хеерлик Нахте», и этого достаточно, чтобы купить замок и пять тысяч акров прекрасной земли в Уэльсе, – сказал Ричард Листер, беря правую руку сэра Фрэнсиса и пожимая ее тайным пожатием мореходов. – И у меня молодая жена и двое крепких сыновей, которых я не видел уже три года. Так что я с удовольствием отдохнул немного в этом приятном зеленом уголке, а теперь уже подул и попутный ветер. Может быть, мы снова встретимся где-нибудь в этих водах, Фрэнсис.

– Желаю тебе всегда попутных ветров, Ричард. Благодарю тебя за дружбу и за то, что ты сделал для моего сына. – Сэр Фрэнсис ответил таким же рукопожатием. – Надеюсь, однажды мы увидим в храме и обоих твоих сыновей.

Ричард уже отвернулся к ожидавшему его баркасу, но замялся и вернулся. Он обнял сэра Фрэнсиса одной рукой за плечи и, мрачно нахмурившись, тихо заговорил:

– Камбр кое-что мне предложил относительно тебя, но мне это очень не понравилось, и я ему так и сказал прямо в лицо. В общем, будь поосторожнее, Фрэнки, и спи вполглаза, когда он где-то поблизости.

– Ты настоящий друг, – сказал сэр Фрэнсис.

Он проводил взглядом Ричарда, который сел в баркас и отплыл к «Богине». Как только он поднялся по веревочному трапу на шканцы, его команда подняла якорь. Все паруса «Богини» наполнились ветром, и она медленно двинулась по каналу к выходу из лагуны, слегка приспустив флажки и вымпелы в знак прощания. Вскоре она исчезла из вида за каменистым выступом, выйдя в открытое море.

– Что ж, теперь мы остались в компании одного только Буззарда. – Хэл посмотрел на «Чайку Мори», стоявшую в середине канала. Вокруг суетились лодки, с которых перегружали на палубу, а потом в трюм бочки с водой, связки дров и вяленую рыбу.

– Готовьтесь к тому, чтобы вытащить корабль на сушу, мистер Кортни, – ответил сэр Фрэнсис, и Хэл резко выпрямился.

Он не привык к тому, чтобы отец вот так к нему обращался. Очень странно было чувствовать себя рыцарем и настоящим офицером, а не просто мелкой сошкой. Даже одежда Хэла изменилась в связи с его новым положением. Отец выдал ему рубашку из тонкого белого мадрасского хлопка и новые молескиновые бриджи, казавшиеся мягкими и шелковистыми после грубой парусины, которую он носил до этого дня.

Хэл удивился еще сильнее, когда отец снизошел до объяснения своего приказа:

– Мы должны продолжать свои дела так, словно и не подозреваем о предательстве. Кроме того, «Решительный» будет в большей безопасности на берегу, если дело дойдет до схватки.

– Да, сэр, понимаю… – Хэл посмотрел на солнце, прикидывая время. – Нам поможет прилив, мы вытащим корабль на сушу к двум склянкам завтрашней утренней вахты. И будем готовы.

Весь остаток этого утра команда «Чайки» держалась так, как держалась бы любая другая команда, готовясь к выходу в море. И хотя Дэниел и его артиллеристы, затаившись у спрятанных в песчаной яме у края леса заряженных пушек с фитилями наготове, глаз не спускали с «Чайки», они пока что не замечали ничего подозрительного.

Незадолго до полудня лорд Камбр сам отправился на берег и нашел сэра Фрэнсиса, стоявшего у костра, на котором в большом котле бурлила смола: все готовились конопатить и смолить корпус «Решительного», как только корабль очутится на суше.

– Что ж, пора и прощаться!

Камбр обнял сэра Фрэнсиса за плечи здоровенной рукой.

– Ричард был прав. Никакой добычи не будет, если сидеть тут на пляже и чесать задницы.

– Значит, ты готов отплыть?

Сэр Фрэнсис произнес это ровным тоном, не выдавая своего изумления.

– Да, завтра с утренним приливом я отправлюсь дальше. Но как же мне не хочется покидать тебя, Фрэнки! Может, выпьем на прощанье на борту «Чайки», прямо сейчас? Я охотно поговорю с тобой о моей доле денег, добытых на «Стандвастигхейде».

– Милорд, твоя доля – ничто! И на том конец обсуждению, а я желаю тебе попутного ветра.

Камбр громогласно расхохотался:

– Мне всегда нравилось твое чувство юмора, Фрэнки! Понимаю, ты просто хочешь избавить меня от труда тащить тяжелый груз специй в Ферт-оф-Форт. – Он повернулся и махнул кучерявой бородой в сторону бочек со специями, сложенных под деревьями на краю леса. – Так что я позволю тебе сделать это за меня. А пока, уверен, ты честно сохранишь мою долю и отдашь ее мне при следующей встрече – ну и, конечно, процент.

– Вы просто чудо, милорд!

Сэр Фрэнсис снял шляпу и поклонился, задев плюмажем песок.

Камбр ответил на поклон, после чего, продолжая хохотать, ушел к баркасу и сам на веслах вернулся к «Чайке».

В течение утра голландцев-заложников перевели на берег и поселили в их новом жилище, построенном Хэлом и его командой. Жилье для них поставили подальше от лагуны и отделили от лагеря, в котором разместился экипаж «Решительного».

Теперь корабль был опустошен и готов к тому, чтобы вытащить его на сушу. И когда прилив поднялся достаточно высоко, матросы под командой Неда Тайлера и Хэла повели его к берегу. Они закрепили на самых высоких деревьях надежные блоки. Толстые канаты были привязаны к носу и корме «Решительного», и по пятьдесят человек с каждой стороны налегли на них, ставя галеон параллельно берегу.

Когда днище корабля коснулось белого песка, канаты закрепили. И во время отлива перевернули с помощью специальных приспособлений, захватив грот-мачту и бизань-мачту, пока что не снятые.

Галеон круто накренился, и вот уже его мачты коснулись верхушек деревьев. Вся правая сторона его корпуса открылась до самого киля, и сэр Фрэнсис с Хэлом пошли осматривать ее. И с радостью обнаружили, что признаков заражения червями совсем немного.

Нужно было заменить несколько секций обшивки, и дело сразу же закипело. С наступлением темноты зажгли факелы, потому что работу необходимо было закончить до того, как ее остановит прилив. Когда это случилось, сэр Фрэнсис отправился ужинать в свое новое жилище, а Хэл с матросами занялись закреплением корабля на ночь. Потом факелы погасили, и Нед увел людей на запоздалый ужин.

Хэлу совсем не хотелось есть. Его аппетиты лежали совсем в другой стороне, но он понимал, что вряд ли ему удастся скоро их удовлетворить.

Оставшись на берегу один, Хэл через узкую полоску воды внимательно всмотрелся в «Чайку». Казалось, там все уже затихло на ночь. Лодки покачивались вдоль его борта… но их совсем нетрудно было поднять наверх и задраить люки перед выходом в море.

Отвернувшись, Хэл пошел к деревьям. Он прошелся вдоль орудий, тихо разговаривая с теми, кто стоял на вахте у пушек. И снова проверил расположение каждой из них, убеждаясь, что они действительно нацелены на темный корпус «Чайки», стоявшей в блеске отражений звезд на поверхности тихой темной лагуны.

Он немного посидел рядом с Большим Дэниелом, спустив ноги в орудийную яму.

– Не беспокойся, мистер Генри! – Даже Дэниел теперь обращался к Хэлу по-новому, куда более уважительно, что выглядело вполне естественно. – Мы с него глаз не спускаем, с этого рыжебородого ублюдка. Так что можешь спокойно пойти поужинать.

– Когда ты в последний раз спал, Дэниел? – спросил Хэл.

– Обо мне не беспокойся. Вахта уже скоро сменится. Я передам пост Тимоти.

Перед своей хижиной Хэл увидел Эболи, тихо сидевшего в тени напротив костра. Тот ожидал воспитанника с миской жареной утятины, ломтями хлеба и кружкой легкого пива.

– Я не голоден, Эболи, – запротестовал Хэл.

– Ешь!

Эболи сунул миску ему в руки:

– Тебе понадобятся все силы для того дела, что ждет тебя ночью.

Хэл взял миску, при этом пытаясь рассмотреть выражение лица Эболи и понять, что кроется за его предостережением. Свет костра танцевал на темных загадочных чертах, напоминавших какого-нибудь языческого идола, обрисовывая татуировки на щеках Эболи… но его глаза ничего не выдавали.

Хэл кинжалом разрезал утку пополам и предложил часть Эболи.

– А что за дело ждет меня ночью? – осторожно спросил он.

Эболи оторвал кусок утиной грудки и впился в нее зубами.

– Ты должен быть осторожен, чтобы не оцарапать нежные части своего тела о терновые колючки, когда будешь пролезать сквозь дыру в заборе ради своего долга.

Хэл перестал жевать, утка потеряла для него всякий вкус. Похоже, Эболи обнаружил узкую щель в колючей изгороди позади домика Катинки – ту самую, которую тайком оставил там Хэл.

– И давно ты знаешь? – спросил он с набитым ртом.

– А что, я не должен был знать? – ответил вопросом Эболи. – У тебя глаза становятся как полная луна, когда ты смотришь в определенном направлении, и я слышал, как ты ревешь среди ночи, словно раненый буйвол.

Хэл застыл в ошеломлении. Он ведь старался быть таким осторожным, таким хитрым…

– Как ты думаешь, отцу известно? – с трепетом спросил он.

– Ты ведь до сих пор жив, – напомнил ему Эболи. – Если бы он знал, было бы по-другому.

– Но ты никому не скажешь? – прошептал Хэл. – Особенно ему?

– Особенно ему, – согласился Эболи. – Но ты будь поосторожнее, не выкопай себе могилу тем копьем, что болтается между твоими ногами.

– Я люблю ее, Эболи! – шепотом сообщил Хэл. – Я спать не могу, все думаю о ней.

– Я слыхал, что ты не спишь. И думал, что можешь весь корабль разбудить своей бессонницей.

– Не надо надо мной насмехаться, Эболи. Я умереть готов ради нее!

– Тогда я должен спасти твою жизнь и отвести тебя к ней.

– Ты пойдешь со мной? – Хэл был потрясен таким предложением.

– Я буду тебя ждать у дыры в изгороди. Охранять тебя. Тебе может понадобиться моя помощь, если вдруг ее муж обнаружит тебя там, где тебя быть не должно.

– Ох, это жирное животное! – в ярости воскликнул Хэл, ненавидя губернатора всем своим сердцем.

– Жирное – возможно. Хитрое – почти наверняка. Могущественное – без сомнений. Не надо его недооценивать, Гандвана. – Эболи встал. – Я пойду вперед, проверю, свободен ли путь.

Они вместе скользнули в темноту и вскоре остановились у задней части изгороди.

– Тебе незачем меня ждать, Эболи! – прошептал Хэл. – Может, я задержусь.

– Если не задержишься, я буду разочарован, – сказал Эболи на своем языке. – И запомни навсегда мой совет, Гандвана, потому что он принесет тебе пользу на всю жизнь. Страсть мужчины, как пожар в высокой сухой траве, жаркая и яростная, но она быстро выгорает. А женщина закипает медленно, как котел мага на углях, пока наконец не бросит свои чары. Поспешай во всем, кроме любви.

Хэл вздохнул в темноте:

– Ну почему женщины так отличаются от нас, Эболи?

– Поблагодари всех своих богов, да и моих тоже, за то, что это именно так.

Эболи усмехнулся, и его зубы сверкнули в темноте. Он легонько подтолкнул Хэла к дыре в изгороди.

– Если позовешь, я прибегу.

В ее домике все еще горела лампа. Сквозь щели в тростниковой крыше пробивались полоски желтого света. Хэл прислушался, подойдя к стене, но не услышал голосов. Подкравшись к чуть приоткрытой двери, он заглянул внутрь и увидел огромную кровать под балдахином на четырех ножках – его люди принесли это ложе из каюты на «Решительном». Полог был задернут ради защиты от насекомых, так что Хэл не знал, один ли человек скрывается за ним.

Бесшумно войдя, он тихо подошел к кровати. Едва он коснулся полога, маленькая белая ручка показалась между его складками, схватила его протянутую руку и втащила Хэла внутрь.

– Ни звука! – прошипела Катинка. – Ни слова не говори!

Ее пальцы уже проворно расстегивали пуговицы на его рубашке, распахивая ее до талии, а ногти болезненно впивались в его грудь.

Одновременно губы Катинки прижались к его губам. До этого она его не целовала, и жар и нежность этих губ ошеломили Хэла. Он попытался дотянуться до ее груди, но Катинка схватила его за запястья и прижала ему руки к бокам, а ее язык уже скользнул в его рот…

Потом, все так же прижимая его руки, Катинка заставила Хэла упасть на спину. Ее быстрые пальцы расстегнули его молескиновые бриджи, и тут же она, в буре шелка и кружев, села на него верхом и прижала Хэла к атласной простыне. Не пользуясь руками, она своей тайной щелью нашарила его копье – и поглотила его…

Много позже Хэл заснул так крепко, что это было похоже на маленькую смерть.

Настойчивые пальцы на его голой руке разбудили Хэла, он мгновенно проснулся, встревоженный.

– Что… – начал было он, но крепкая ладонь зажала ему рот.

– Гандвана! Не шуми. Быстро найди свою одежду, и идем со мной. Скорее же!

Хэл мягко скатился с кровати, стараясь не потревожить лежавшую рядом женщину, и нащупал свои бриджи – там, куда она их бросила.

Эболи и Хэл молчали, пока не выбрались наружу сквозь щель в изгороди. Там они остановились, и Хэл, посмотрев на небо, по положению огромного Южного Креста относительно горизонта понял, что до рассвета осталось всего около часа. Это был тот час, когда все человеческие силы находятся в своей нижней точке.

Хэл оглянулся, всматриваясь в темный силуэт Эболи.

– Что случилось, Эболи? – требовательно спросил он. – Почему ты пришел за мной?

– Прислушайся!

Эболи положил руку на плечо юноши, и Хэл вскинул голову.

– Я ничего не слышу.

– Подожди…

Эболи стиснул его плечо, призывая к молчанию.

И тут Хэл услышал это – далекий и слабый, заглушенный деревьями, взрыв неконтролируемого смеха.

– Где?..

Хэл был озадачен.

– На берегу.

– Божьи раны! – вырвалось у Хэла. – Что за чертовщина?

Он бросился бежать к лагуне в сопровождении Эболи, спотыкаясь в темноте на неровной лесной почве. Низко нависшие ветки хлестали их по лицам.

Когда они добрались до первых хижин лагеря, впереди послышался новый шум, обрывки невнятных песен, взрывы безумного смеха.

– Орудия… – выдохнул Хэл.

И в то же самое мгновение в смутном свете гаснущего костра заметил чей-то светлый силуэт. Потом он услышал голос отца:

– Кто идет?

– Это Хэл, отец.

– Что происходит?

Хотя вид сэра Фрэнсиса ясно свидетельствовал о том, что он только что проснулся – отец Хэла был облачен в одну рубашку, а голос его звучал хрипловато после сна, – но в его руке сверкнула сабля.

– Не знаю, – ответил Хэл.

Снова раздался взрыв глупого хохота.

– Это на берегу. Где орудия…

Не произнеся больше ни слова, все трое бросились в ту сторону, откуда доносилось веселье, и вскоре вместе очутились у первой кулеврины.

Здесь, на краю лагуны, шатер листьев над головами был не таким плотным и позволял последним лучам луны освещать все вокруг. Глазам подбежавших предстала картина: один из артиллеристов висел на длинном стволе пушки. Когда сэр Фрэнсис в бешенстве пнул его ногой, он просто свалился на песок.

В этот момент Хэл заметил маленький бочонок, стоявший у края орудийной ямы. Не замечая пришедших, один из артиллеристов стоял перед ним на четвереньках, словно пес, и слизывал жидкость, капавшую из крана. Хэл почуял сахарный запах, тяжелый в свежем ночном воздухе, как аромат какого-нибудь ядовитого цветка. Он спрыгнул в яму и схватил матроса за волосы.

– Где вы раздобыли ром? – прорычал он.

Мужчина устремил на него затуманенный взгляд. Хэл с размаху врезал его кулаком в челюсть, да так, что у матроса чуть не вылетели все зубы.

– Проклятая пьянь! Где вы это взяли? – Хэл ткнул мужчину острием кинжала. – Отвечай, или я перережу тебе глотку!

Боль и угроза слегка отрезвили жертву.

– Это прощальный подарок от его лордства, – выдохнул он. – Он прислал нам бочонок с «Чайки», чтобы мы выпили за его здоровье и пожелали попутного ветра…

Хэл отшвырнул от себя пьяное существо и выпрыгнул на парапет.

– А другие команды? Буззард и им прислал подарочки?

Все трое побежали вдоль ряда укреплений, и в каждом им попадались сладко воняющие дубовые бочонки и бесчувственные тела. Лишь немногие матросы держались на ногах, но и они шатались и с трудом ворочали языками.

Мало кто из английских моряков имел силы сопротивляться соблазну этой крепкой эссенции сахарного тростника.

Даже Тимоти Рейли, один из самых доверенных рулевых, уступил, и хотя он пытался что-то отвечать на обвинения сэра Фрэнсиса, но едва стоял. Сэр Фрэнсис ударил его по голове эфесом сабли, и Рейли растянулся на песке.

В это мгновение из лагеря примчался Большой Дэниел.

– Я услышал шум, капитан. Что тут случилось?

– Этот Буззард попотчевал все орудийные расчеты выпивкой. Теперь все они бесполезны. – Голос сэра Фрэнсиса дрожал от бешенства. – А это может означать только одно. Нельзя терять ни минуты. Буди всех в лагере. Вооружай людей… но тихо, тихо!

Дэниел исчез. А Хэл услышал на корабле, стоявшем в темной спокойной лагуне, тихий скрип ворота и щелчок, от которого у него по спине пробежал холод.

– Подъемный ворот! – воскликнул он. – «Чайка» натягивает якорную пружину!

Они пристально всмотрелись в пролив. И в свете луны увидели, как силуэт «Чайки» начал меняться: трос, натянутый от якоря к вороту, разворачивал его корму – корабль становился к берегу бортом, направляя на пляж орудия.

– Его орудия выставлены! – воскликнул сэр Фрэнсис, когда лунный свет блеснул на пушечных стволах.

Теперь они уже различали за каждой из пушек слабое свечение фитилей в руках артиллеристов «Чайки».

– Дыхание сатаны, они хотят нас расстрелять! Ложись! – закричал сэр Фрэнсис. – Все ложитесь!

Хэл перепрыгнул парапет орудийной ямы и прижался к ее песчаному дну.