Текст книги "Неукротимый, как море"

Дюжина кредиток в аккуратных пластиковых чехольчиках: «Америкэн экспресс», «Дайнерс», «Бэнк Америкэн», «Карт-бланш», «Херц», «Пан-Ам» и прочие. А самое главное – напротив них, в окошечке, – цветной фотоснимок. Три человека: сам Николас, глава семейства (в морской фуфайке, лицо бронзовое, волосы лихо развеваются), кудрявый мальчик с серьезными глазами и милой улыбкой (в спасательном жилете поверх ветровки) – и женщина. Саманта таких красавиц в жизни не встречала.

Девушка закрыла бумажник, аккуратно вернула его на стол и покинула каюту.

Дэвид Аллен вот уже минуты три тщетно вызывал по интеркому капитанскую каюту. Нетерпеливо похлопывая раскрытой ладонью по штурманскому столу красного дерева, он следил за тем, как сходит с ума окружающий мир за окном ходового мостика.

Почти два часа ветер без устали дул с норд-веста, ни разу не упав ниже тридцати узлов. Впрочем, «Колдун» – хотя и был связан с «Золотым авантюристом» буксирным канатом – до сих пор вполне беззаботно выдерживал сильное волнение, поднявшееся на входе в бухту.

Старпом выполнил полученный приказ: сначала поперек юта «Авантюриста» выстрелили нейлоновым бросательным концом, который был сращен с промежуточным шкентелем, а затем люди Бейкера выбрали его вместе с главным буксирным канатом.

Основную работу проделал брашпиль лайнера: он сам стягивал буксирный канал с лебедочного барабана, который располагался в подпалубном кормовом отсеке «Колдуна». Нитка каната проходила через буксирный клюз непосредственно под кормовым ходовым мостиком, где и стоял Дэвид, контролируя каждый дюйм хода и люфт барабана легкими прикосновениями к управляющим рычагам.

Опытный матрос способен управиться с массивным канатом сноровистее рыболова, который вываживает лосося в стремительных водах горной речушки: то притормозить сбег ленточным стопором, то позволить свободное вращение, выбрать слабину или туго набить канат с усилием в полтысячи тонн, – а в самом предельном, экстренном случае можно ударить по кнопке гильотины, и тогда каленый стальной нож перерубит гибкое тело каната, мгновенно освободив буксируемое судно, которое, к примеру, могло уже безудержно тонуть, грозя гибелью своим же спасателям.

Работа требовала виртуозных навыков, и на все про все ушел добрый час, однако теперь буксировочная система была на месте.

Одним из важнейших ее компонентов была разгрузочная траверса, формой напоминавшая трехлучевую звезду. Два луча этой звезды посредством тросов были связаны со швартовными кнехтами, симметрично расположенными на корме по обоим бортам «Авантюриста».

Имелся также абсорбер из белого нейлона, чей диаметр в три раза превышал обхват бедра взрослого мужчины. Его эластичность позволяла поглощать резкие рывки, от которых стальной трос мог попросту лопнуть. И наконец, к третьему лучу траверсы через абсорбер был прикреплен собственно буксирный канат, чей коренной конец был заведен на «Колдун», который стоял в тысяче ярдов от берега.

Дэвид Аллен следил за тем, чтобы канат постоянно находился под достаточным натяжением, не допуская провисания, поскольку в противном случае тот мог зацепиться за какое-нибудь подводное препятствие на необследованном грунте и оборваться. Аккуратно регулируя шаг и обороты гребных винтов, старпом контролировал положение буксира по электронным циферблатам бортового лага, на которых высвечивалась скорость относительно дна и воды с точностью до одного фута в минуту.

Пока все шло как надо, а при каждом взгляде на лайнер Дэвид отмечал про себя, что откачиваемая вода вовсю фонтанирует из шланговых патрубков.

С другой стороны, последние полчаса он маялся от нетерпения, так как инстинкт моряка настойчиво говорил ему, что из опасного ветрового квадранта на них надвигается нечто особенное. Он даже вызвал по рации Бейкера, желая узнать, как идет работа на лайнере. Эта ошибка дорого ему обошлась.

– Тебе что, делать нечего? Какого дьявола ты меня из трюма дергаешь? Захотелось узнать, как поживает мой геморрой? Счет в последнем матче? Короче, сынок, когда закончим, тогда закончим, ясно? И уж я сам об этом сообщу. А ежели ты заскучал от безделья, то пойди поцелуйся с коком… И хватит пихать меня под руку!

Красавчик Бейкер с двумя своими людьми трудился в грязном, насквозь промерзшем румпельном отделении. Баллер руля заклинило в крайнем положении «лево на борт». Если не удастся оживить хотя бы аварийный привод, «Авантюристом» практически невозможно будет управлять при буксировке и уж тем более при снятии с мели кормой вперед. Громадный лайнер просто обязан слушаться руля, когда его потянет «Колдун».

Бейкер то орал на масляно отсвечивающие механизмы, то заискивал перед ними. Он ссадил приличный кусок кожи на кулаке, когда сорвался гаечный ключ, но все равно продолжал угрюмо работать, не удосужившись даже пососать пострадавшее место и успокоить боль. Кровь капала на головку ключа, застывая липкими потеками. Он бросил все свои профессиональные навыки на борьбу с упрямой, неподатливой стальной махиной. Не хуже старшего помощника знал он, что на них надвигается.

Ветер стих до скромных четырех баллов, умеренного бриза, который дул минут двадцать, и этого времени вполне хватило, чтобы на гребнях перестали сворачиваться барашки. А затем неторопливо сменил направление, став нордовым, и без дальнейших предупреждений и проволочек обрушился на бухту.

Шторм пожаловал, ревя как бык, срывал с моря одеяла белой пены, заставлял воду кипеть, словно в нее сунули раскаленную докрасна сталь. Он врезал по «Колдуну» так, что под воду ушел релинг левого борта. Сразу после этого сдерживаемую буксирным канатом корму тоже подтопило, и шпигаты не успевали справляться со своей работой.

Внезапный шквальный порыв застал Дэвида врасплох – старпом не успел вовремя дать полный вперед на левый винт, одновременно среверсировав правым, и буксир опасно увалился под ветер. Выправив ситуацию, Дэвид ударил по кнопке интеркома и, ожидая ответа из капитанской каюты, с нарастающим изумлением наблюдал за беснующейся стихией.

Ник услышал вызов как бы издалека, звук еле-еле проникал в одурманенную сном голову. Он попытался было встать и ответить, однако тело будто раздавило немыслимой тяжестью, а мозг работал столь же охотливо, как у впавшей в зимнюю спячку рептилии.

Зуммер упорно тянул и тянул свою тонкую, зудящую ноту, и Ник попытался-таки открыть глаза – увы, безуспешно. Затем смутно, но безошибочно капитан понял, насколько туго приходится его судну; то, что он принял за гул в ушах, на самом деле объяснялось ревом, с которым шторм трепал надстройки буксира.

Ник приподнялся на локте, морщась от боли в каждом суставе измученного тела. Даже сейчас глаза не желали открываться, поэтому микротелефонную трубку пришлось искать на ощупь.

– Капитана на кормовой мостик!

В голосе Дэвида Аллена читалось нечто такое, что сразу вздернуло Ника на ноги.

Когда он наконец доковылял до юта, к нему с благодарностью и облегчением обернулся старпом:

– Слава богу, вот и вы, сэр!

Ветер обнажил море, сдернул с него верхний покров, разодрал волны в клочья белесой пены и перемешал их с ливнем из градин и мокрого снега, заставляя все это месиво плашмя лететь поперек бухты.

Ник бросил взгляд на анемометр и махнул рукой: бесполезно. Стрелка застыла на верхней границе. Бред какой-то… Ветер скоростью сто двадцать миль в час? Такого не бывает, прибор, надо полагать, повредило первоначальным порывом, и Ник отказывался верить его показаниям. В противном случае остается лишь признать, что наступила катастрофа, ибо никто не может спасти океанский лайнер, когда скорость ветра уже не укладывается в шкалу Бофорта…

Тут буксирный канат дернул за штевень с такой силой, что «Колдун» встал на дыбы – или на задний плавник, если сравнить судно с танцующим дельфином, когда тот выпрашивает подачку. Палуба превратилась в почти вертикальный скат, по которому Ник не замедлил съехать. Приложившись по пути об управляющий пульт, он вцепился в штормовой леер.

– Надо рубить канат и уходить от берега!

Голос Дэвида Аллена был слишком высоким и громким даже в сравнении с какофонией ветра и воды.

Но ведь на борту «Авантюриста» люди… Бейкер и еще семнадцать человек. Ник молниеносно оценил ситуацию и понял, что даже два якоря-верпа могут не удержать лайнер.

Не отпуская леер, капитан уставился на бушующий шторм. С ветром летели застывшие брызги, мерзлые комья и ледышки – настоящая дробь – да куда там! картечь! – всаживаемая в упор. Армированное стекло мостика стонало под таким напором, дворники отказывались справляться с вязким снегом.

Сквозь штормовую мглу, в тысяче ярдов от них, все еще проглядывал корпус лайнера. Вернее сказать, не корпус, а некий более плотный участок на фоне завывающей мельтешащей белой дикости.

– Бейкер? – крикнул Ник в ручной микрофон. – Доклад!

– Начинает рыскать под ветром! Правый якорь тащит по грунту! – А затем, опередив мысли Ника, стармех добавил: – Шансы нас снять нулевые.

Это была прямая декларация, признание того факта, что с этого момента судьба Бейкера и его шестнадцати матросов напрямую определялась ближайшим будущим злосчастного судна.

– Это верно, – согласился Ник. – Снять мы вас не сможем.

Даже приближаться к неуправляемому, поврежденному лайнеру было смертельно опасно.

– Руби канат и уходи из бухты, – посоветовал Бейкер. – Пока «Авантюрист» не разметало по камням, мы попытаемся выбраться на берег. – После чего с юмором висельника добавил: – Только не забудь вернуться. Если, конечно, будет за кем.

В душе Ника, пробив плотные слои физической и психической усталости, вскипела злость. Злость при одной лишь мысли о том, что все, ради чего он так рисковал и страдал, вот-вот пойдет прахом, что он потеряет «Золотой авантюрист», а вместе с ним, наверное, и семнадцать человек, один из которых успел стать ему другом.

– Ты можешь дать питание на брашпили? – спросил он. – Будем верповать этого водохлеба. Прямо сейчас.

– Господи боже! – воскликнул Бейкер. – Да у меня еще полтрюма затоплено…

– Судно моря не боится, судно берега страшится, – спокойно ответил Ник.

– Руль заклинило, управление ни к черту. Потеряешь «Колдун», а вместе с ним…

Ник решительно оборвал стармеха:

– Марш на лебедку, ты, квинслендский скотоложец!

Секундой позже «Золотой авантюрист» окончательно пропал из виду, скрывшись за сплошной пеленой бурана.

– В машине! – Ник вызвал на связь второго помощника стармеха и решительно отдал приказ: – Отключить блокиратор. Передать прямое управление мощностью на мостик.

– Есть передать управление.

Чувствительными, как у пианиста, пальцами Ник коснулся лоснящихся рукояток из нержавеющей стали. Отклик «Колдуна» был мгновенным. Буксир развернулся, скулой отбросив толстенный пласт воды, которая с грохотом захлестнула надстройку.

– Человек на брашпиле, – доложил Красавчик Бейкер почти скучающим тоном.

– Ждать команду!

И Ник толкнул рукоятку дросселя.

В этом белом аду нечего было и мечтать о визуальной ориентации: весь окружающий мир превратился в кипящий котел, поверхность моря пошла рваными белесыми вымпелами; из-за дикого рысканья и качки даже сила тяжести, казалось, потеряла способность диктовать, где верх, а где низ.

Измученный мозг Ника начал проявлять первые, пока еще слабые признаки головокружения. Он немедленно переключил внимание на компас и курсоуказатель.

– Дэвид, – сказал Ник, – примите управление.

Сейчас на штурвале должен был стоять кто-то бодрый и сообразительный.

«Колдун» неожиданно резко просел, и ребра Ника, которым уже успело прилично достаться, в который раз приложились о пульт. Он невольно вскрикнул от боли. Буксир наконец выбрал слабину каната, и тот его осадил на корму.

– Руль десять право, – скомандовал шкипер Дэвиду, чтобы привести «Колдун» носом к ураганному ветру. – Стармех, – затем сказал он в микрофон, сам понимая, как натужно звучит его голос из-за сильной боли в груди и ребрах, – соединить правый брашпиль, подобрать канат.

– Есть подобрать правым.

Ник задал номинальный шаг на винтах, затем медленно открыл дроссели, выводя машину на ее полные двадцать две тысячи лошадиных сил.

Придерживаемый за «хвост», подвергаемый пыткам в руках моря и ветра, «Колдун» пришел в бешенство и в свою очередь принялся кромсать и вспенивать волны громадными винтами. Буксир словно бился на привязи, вскидывал то корму, то форштевень под сумасшедшими углами, каждый шпангоут его корпуса дрожал от яростной вибрации, когда винты оказывались над водой и принимались с диким ревом месить воздух.

Нику пришлось плотнее стиснуть челюсти, чтобы не раскрошилась зубная эмаль, а когда он повернул голову, желая взглянуть на индикатор лага, то увидел лицо Аллена – белее инея и застывшее, как у мертвеца.

«Колдун» катился под ветер, другими словами, описывал медленный левосторонний круг радиусом в длину буксирного каната, причем ветру при этом немало содействовал крутящий момент, развиваемый машиной.

– Руль двадцать право, – резко приказал он, чтобы свести рыскание на нет, и команда нашла мгновенный отклик на оцепенелом лице Дэвида Аллена.

– Есть руль двадцать право, сэр!

Составляющая сноса по указателю скорости относительно дна вернулась на нуль, а затем Ник с превеликим облегчением увидел, как индикатор засветился зеленым. Цифры не просто ползли, они нетерпеливо подгоняли друг друга – буксир устойчиво развивал сто пятьдесят футов в минуту на переднем ходу.

– Сдернули! Мы его сдернули! – крикнул Ник во всю глотку и схватил микрофон. – Полную мощность на оба брашпиля!

– Есть на оба! – сразу откликнулся Бейкер.

Ник не спускал глаз с индикатора скорости: 150, 110, 75 футов в минуту, «Колдун» гасил свой поступательный импульс. И тут шкипер с унынием сообразил, что радость была преждевременной. Зелеными показаниями прибора они были обязаны лишь эластичному нейлоновому канату.

На две-три секунды лаг замер на нуле. Буксир встал с растянутым практически до предела буксирным концом, а затем цифровое табло окрасилось в ярко-алый цвет; они двигались задним ходом, и ни сдвоенный дизель, ни громадные бронзовые винты ничего не могли противопоставить упругости каната – «Колдун» тащило назад, на проклятый берег.

Еще минут пять Ник стискивал рукоятки, уперев их до отказа, заставляя машину визжать от натуги, загоняя стрелки индикаторов мощности в красные сектора предельно допустимой перегрузки…

Распухшие веки щипало от слез гневного разочарования. Буксир трясся, дрожал и стонал под ногами, сквозь ладони и подошвы ботинок передавая капитану меру испытываемой муки.

Канат цепко держал «Колдун», и тот уже не мог чутко отзываться на волны, которые катили на него из ревущей белизны. Взбираясь друг на друга, они захватывали палубу, подтапливая буксир все больше и больше. Ситуация становилась критической.

– Ради всего святого, сэр… – На побелевшем лице Дэвида Аллена глаза выглядели как никогда огромными. – Вы сделаете из нас подводников.

– Бейкер, – не обращая внимания на старпома, сказал Ник, – что у тебя?

– Брашпили не берут по обоим бортам, – сообщил Красавчик. – Стоим как вкопанные.

Ник вернул назад стальные рычаги, стрелки индикаторов тут же упали обратно, и благодарный «Колдун» принялся стряхивать с себя воду.

– Руби канат, говорю тебе. – Бесплотный голос Бейкера еле прорывался сквозь штормовые раскаты. – Мы тут сами как-нибудь разберемся.

Стоявший рядом Дэвид Аллен потянулся к стальному, окрашенному в красный цвет колпачку, который служил предохранителем для кнопки гильотинного ножа. Старпом откинул эту крышечку и вопросительно – чуть ли не умоляюще – взглянул на своего шкипера.

– Отставить рубить! – разозленно рявкнул Ник и вновь переключил внимание на Бейкера. – Буду выбирать канат. С мест не сходить. Когда подойду ближе, попробуем еще раз.

Дэвид Аллен неверящим взглядом смотрел на него, позабыв убрать руку с кнопки.

– Чего стоишь? Закрывай крышку! – Ник повернулся к пульту управления лебедкой буксирного каната. Как только он перевел зеленый рычаг на реверс, под ногами вновь задрожала палуба, на этот раз от вращения громадного барабана, который наматывал на себя изрядно обледеневший канат.

Сражаясь за каждый дюйм свободы, словно необъезженный, заарканенный скакун, «Колдун» тем не менее все ближе подходил к берегу под действием собственной лебедки, и вахтенные офицеры с растущим ужасом наблюдали за тем, как из снежной мглы на них надвигается гороподобный корпус «Золотого авантюриста».

Сейчас лайнер был так близко, что канат уже не провисал до воды, а прямой нитью тянулся от ахтерштевня круизного судна до буксирных клюзов «Колдуна».

– Вот теперь другое дело, – с мрачным удовлетворением сказал Ник.

Действительно, сейчас он и сам мог видеть, как много мощности «Колдуна» раньше растрачивалось впустую из-за того, что вектор тяги не лежал в диаметральной плоскости лайнера. Снежный буран помешал сориентироваться правильно, и поэтому буксир пытался тянуть «Авантюрист» под углом. Этого больше не случится.

– Стармех! – рявкнул Ник. – Давай тащи что есть мочи, пропади оно все пропадом!

И он вновь до отказа подвинул дроссельный рычаг.

«Колдун» взбрыкнул. Из эластичных жил амортизатора траверсы брызнула вода, тут же замерзавшая ледяной шрапнелью в руках визжавшего ветра.

– Сэр, он не двигается! – крикнул ему Дэвид.

– Брашпили стоят, – чуть ли не одновременно с ним подтвердил и Бейкер. – Влипли намертво.

– Надо было воду откачивать… – сказал Дэвид, и Ник вихрем обернулся к старпому, как если бы хотел раз и навсегда убрать того с мостика.

– Вон со штурвала, – бросил он надтреснутым от злости и разочарования голосом.

Оба винта заставляли море кипеть белой пеной, а двигатели ревели умирающими быками. Ник переложил руль лево на борт до отказа, и «Колдун» зарылся скулой в воду, дав внушительный крен. Шкипер тут же бросил руль вправо, буксир дернулся и этим рывком приложил к канату еще несколько тонн тяги.

Даже сквозь шторм было слышно, как застонал «Золотой авантюрист». Стальной корпус протестовал под тяжестью скопившейся в брюхе лайнера воды и от невыносимой нагрузки, которую развивали его собственные якорные брашпили и буксирный канат.

Стон превратился в шипение и треск: днище стронулось с места, давя гальку и валуны.

– Господи, сдернули, сдернули! – заорал Бейкер, а Ник тем временем вновь переложил руль влево, бросая «Колдун» в ложбину между волнами. Плотный, как студень, вал окутанной паром воды похоронил буксир, и в эту секунду Ник даже не мог сказать, сумеет ли его судно выдержать натиск разъяренного моря. Зеленая масса покатилась по надстройке, буксир устало дернулся и замедлил ход, теряя управляемость, но секунду спустя гордо вскинул форштевень и, точно спаниель, стряхнул с себя воду, вновь став бодрым и легким.

– Давай, дружище, давай… – прошептал ему Ник.

Нехотя, под нещадный скрежет и хруст, корпус «Золотого авантюриста» начал скользить по алчному, засасывающему донному грунту.

– Оба брашпиля взяли! – ликующе объявил Бейкер. Лаг «Колдуна» переключился на зеленый, небольшие косые цифры начали отщелкивать ход, который буксир набирал с каждой секундой.

Отчетливо было видно, как развернулась корма «Авантюриста», встречая очередной вал воды, который тут же взорвался облаком брызг. Судно оторвалось от грунта, и на секунду Ника словно парализовало при виде этого чуда: громадный, великолепный лайнер вновь ожил, вернулся в родную стихию.

– Получилось, господи боже, получилось! – вопил Бейкер, хотя почивать на лаврах было еще ох как рано. Когда «Авантюрист» окончательно оказался на плаву и стал набирать задний ход под неослабной тягой буксира, заклинившее перо руля заставило корму развернуться к ветру.

Колоссальная парусность судна означала, что борт примет на себя всю мощь шквальных порывов. Ветер тут же навалился на лайнер и повлек его на каменистый мыс, чьи колонны, словно часовые, охраняли вход в бухту.

Ник инстинктивно попытался удержать «Авантюрист», несмотря на крайне неудачное положение судна относительно ветра, который беспрепятственно давил на борт, как на поднятые гротовые паруса. Шкипер надеялся, что могучие дизели «Колдуна» и два завозных якоря не позволят лайнеру вновь оказаться на мели, однако ветер, будто в насмешку, вырвал верпы из галечного дна, и теперь уже сам буксир двигался ахтерштевнем вперед, прямиком на скальные клыки мыса.

– Стармех, выбрать якоря, – бросил Ник в микрофон. – Все равно они ни черта не держат.

Лет двадцать тому назад, когда Ник отдыхал на диком пляже где-то на Сейшелах, он во время купания угодил в одно из коварных прибрежных течений, которые характерны для оконечностей островных мысов, и за несколько минут очутился так далеко от берега, что силуэт суши еле-еле проглядывал на горизонте. Ник вздумал было побороться с течением, вовсю загребая ему навстречу, и это его едва не погубило. Лишь в последние минуты, когда уже грозило полное изнеможение, он начал рационально мыслить и, сменив стратегию, отдался воле течения и просто двигался вместе с ним по инерции, попутно подгребая к берегу наискосок.

Урок, полученный в тот день, Ник запомнил хорошо, и теперь, следя за тем, как Бейкер выбирает якоря «Авантюриста» из одичавшего моря, он твердой рукой развернул «Колдун», чтобы удерживаемый канатом буксир, словно циркулем, описал дугу и оказался кормой к ветру.

Шквальные порывы уже не били «Колдун», а, напротив, действовали заодно с гребными винтами. Теперь курс буксира лишь на пару румбов отклонялся от направления ветра, что, насколько мог судить Ник, как раз позволит практически впритирку пройти мимо каменных часовых. Впрочем, заклиненный руль «Авантюриста» все равно держал его развернутым к ветру и не намеревался уступать потугам буксира, который силился отвести злосчастное судно от берега.

Это была задача на сложение векторов, и Ник решал ее в уме. Требовалось сбалансировать взаимодействие более чем конкретных физических параметров – угол буксировки и направление ветра, – учитывая при этом еще одну составляющую: плечо силы, создаваемое заклиненным пером руля. Того самого руля, из-за упрямства которого лайнер несло на камни.

Ник с угрюмой решимостью буравил взглядом снежную пелену, за которой, как ему было известно, прятались черные скалы. Да, пока что они были невидимы для глаз, но отнюдь не для локатора, о чем свидетельствовал зеленый, испещренный множеством точек и линий экран. Из-за совместного действия гребных винтов и ветра скорость была слишком велика, и если «Золотой авантюрист» сейчас налетит на скалы, его корпус разлетится, как дыня, с размаху угодившая в каменную стену.

Через пять минут Ник окончательно убедился в тщетности всей этой затеи. Судя по радарному экрану, до скал оставалось каких-то две мили, а ведь «Авантюрист» еще надо оттащить минимум на полмили, чтобы миновать оконечность мыса. На это попросту не хватит времени.

Ник беспомощно замер, вглядываясь в шторм, ожидая, что черные скалы вот-вот вынырнут из-за вихрящейся пелены снега и заледеневших брызг. В жизни не доводилось ему испытывать такую усталость и боль. Он протянул руку к кнопке аварийной гильотины, готовясь обрубить канат и оставить «Золотой авантюрист» на погибель.

Вахтенные офицеры хранили гробовое молчание, встав полукругом у него за спиной. Палуба ходуном ходила под ногами, буксир надрывался из последних сил, погоняемый морем и собственными дизелями, но суша будто засасывала близкую добычу.

– Смотрите! – выкрикнул Дэвид Аллен.

Ник вихрем обернулся на изумленный голос. На какой-то миг он не мог понять, что происходит. Ясно было одно: корма «Золотого авантюриста» внезапно изменила свой профиль.

– Руль! – опять завопил Аллен.

Лайнер вскинуло на очередной огромной волне, и на ахтерштевне слегка повернулось перо руля. Почти немедленно «Колдун» отпрянул от берега, и тогда Ник еще на один румб поставил буксир круче к ветру. «Авантюрист» отозвался на это понукание куда более охотно, чем раньше. Его руль тем временем повернулся еще на несколько драгоценных градусов.

– Есть питание на аварийном приводе! – доложил Бейкер.

– Прямо руль, – приказал Ник.

– Руль прямо, – отрапортовал команду Бейкер.

«Авантюрист» отходил от берега кормой вперед, практически поперек ветра.

Сквозь белую кутерьму смутно проступили очертания каменных стражей, о которые с адским грохотом разбивалось море.

– Господи, близко-то как… – прошептал Дэвид Аллен. Они действительно были настолько близко, что явственно чувствовали воздушные ударные волны, отраженные от высоких скал, на которых шквал терял свою силу, так что суда могли проскочить мимо трех алчных клыков. А за ними уже раскинулись три тысячи миль пусть буйных и непокорных, но все-таки открытых вод.

– Получилось… Неужто получилось?.. – бормотал Бейкер, словно не веря самому себе.

Ник тем временем подвинул назад дроссельные рукоятки, чтобы снять непосильную нагрузку с дизелей, пока те не разнесли себя на куски.

– Ты про якоря не забудь, – посоветовал он стармеху. Можно сказать, вопрос чести: не только снять само судно, но и спасти все, что можно, вплоть для якорных снастей. – Эй, Красавчик, – добавил Ник, вспомнив еще одну вещь. – Вместо того чтобы поздравлять и обниматься сам-друг с самим собой, как насчет закачать в трюм побольше «Таннеракса»?

Действительно, этот противокоррозионный реагент помог бы предохранить судовые двигатели и прочее ценное оборудование от дальнейших повреждений в морской воде, намного повысив стоимость спасенного имущества.

– Я смотрю, ты все делаешь до упора, – насмешливо обронил стармех.

– Верь больше, – рассеянно ответил Ник. Даже сейчас, в момент триумфа, сказывалась дикая усталость. Он чувствовал себя легкомысленным дураком, которому море по колено. Даже ревевший кругом шторм, казалось, уже утратил свою смертоносную мощь. – Пойду упаду в койку часиков на двенадцать… и убью любого, кто посмеет меня домогаться.

Он вернул микрофон в держатель, обнял Аллена за плечи и, дружески похлопывая, произнес:

– Дэвид, вы славно потрудились, очень славно. Так что сейчас, мистер старший помощник, принимайте мостик и проявите себя еще разок.

С этими словами он на ватных ногах поплелся к себе в каюту.

Лишь на девятый день глазам вновь открылась суша. Все это время штормовать пришлось в открытом море – восемь суток неослабного напряжения и трудов.

Первым делом надо было перекинуть буксирный канат с кормы «Авантюриста» на его нос. В условиях бурного волнения на это ушли почти сутки, да и то все получилось только после трех неудачных попыток. Сейчас лайнер шел не в пример охотнее, и «Колдун» вел себя скорее как плавучий якорь, включая полную тягу лишь в тех случаях, когда поблизости оказывались крупные айсберги и требовалось перевести «Авантюрист» на более безопасный курс.

Физическое и душевное напряжение, однако, не ослабевало ни на минуту, и Ник подавляющее время проводил на мостике, непрерывно тревожась за судьбу парусинового тампона в разодранном боку лайнера. Позаимствовав из судовой кладовой деревянные брусья, Бейкер с их помощью закрепил временную заплату, однако он не мог использовать для этой цели стальные профили, потому что «Золотой авантюрист» сильно качало. Более того, и Ник не мог подняться на борт лайнера, чтобы лично проследить за качеством плотницких работ.

Тем временем, никуда не спеша, над ними медленно крутилась исполинская карусель низкого давления; ветер переходил с румба на румб, двигаясь против часовой стрелки к весту, пока эпицентр циклона шел своим морским путем в сторону Австралии, – и наконец все закончилось.

Сейчас «Колдун» имел все возможности поднять скорость буксировки. Даже в студенистых водяных валах-последышах, которые шторм оставил по себе как память, «Колдун» смог развить четыре узла.

А потом, ясным ветреным утром, когда светило, но не грело желтое солнце, буксир, напоминавший крошечную собачку-поводыря, за которым покорно следует незрячий гигант, привел «Авантюрист» в залив Шеклтона.

Когда оба судна вошли в тихие воды, защищенные рогом бухты, то спасенные пассажиры и члены экипажа высыпали из своего лагеря на черную гальку пляжа и приветственные крики и громкие вздохи облегчения донеслись до вахтенных офицеров «Колдуна».

Не успели якоря лайнера упасть в ясную изумрудную воду, как деловито затарахтел мотобот капитана Рейли. Он поднялся на борт буксира, и в его глазах любой мог прочесть, какие трудности и горести пришлось перенести этому человеку за последние дни, сколь тяжким грузом повисла на нем катастрофа, унесшая с собой жизни многих и многих людей… Но когда он обменялся рукопожатием с Ником, ладонь его была тверда.

– С благодарностью и поздравлениями, сэр!

Он знал Николаса Берга еще в его бытность председателем совета директоров «Флотилии Кристи» и, как никто другой, понимал грандиозность только что решенной задачи. Уважение, сквозившее в его словах, было глубоким и неподдельным.

– Рад видеть вас снова, – приветливо ответил Ник. – Разумеется, вам открыт полный доступ к моей радиорубке, чтобы вы могли связаться с вашими судовладельцами.

И он немедленно вернулся к насущной проблеме: надо было подвести «Колдун» бортом к борту, чтобы перебросить на палубу лайнера несколько стальных листов из трюма буксира. Миновал еще час, прежде чем Рейли вышел из радиорубки.

– Позвольте предложить вам стаканчик, капитан, – сказал Ник, приглашая Рейли к себе в каюту. Там он тактично приступил к обсуждению доброй сотни вопросов, которые предстояло решить. Ситуация была деликатной, коль скоро Рейли больше не являлся капитаном лайнера в истинном смысле. Командование полностью перешло к Нику как к главному спасателю. – Бытовые помещения на борту «Золотого авантюриста» почти не пострадали и, как я полагаю, не столь холодны и куда более удобны, нежели палатки, в которых ныне размещены ваши пассажиры…

Ник постарался смягчить острые углы, одновременно с этим ни на секунду не позволяя капитану забыть о том, кто здесь играет первую скрипку. Рейли в полной мере это оценил и благодарно отозвался на такое дипломатическое искусство.

За следующие полчаса они согласовали необходимые меры для перевозки пассажиров. Самые слабые и пожилые из них погибли при кораблекрушении. Левуазан со своей «Ла-Муэт» сможет взять на борт лишь сто двадцать человек. В настоящее время «Флотилия Кристи» вела переговоры о фрахтовке чартерного судна из Кейптауна, чтобы вывезти всех оставшихся в заливе Шеклтона. Сейчас этот чартер был уже не нужен, зато его стоимость войдет в требование Ника о выплате спасательного вознаграждения.

– Не смею больше отнимать время. – Рейли допил виски и встал. – У вас и без того много дел.