Текст книги "Первое дело Раффлза (сборник)"

– Уж не мне ли?

– Именно вам. А вы разве его не ждете?

– Конечно, нет!

– Ну, в любом случае вот оно.

Когда он зажег в моей комнате свет, я прочел на конверте надпись, сделанную своей собственной рукой: В. Ф. Раффлзу! Зайчонок, я вижу, что ты аж задохнулся. Вот и у меня точно так же перехватило дух, когда я увидел свое же письмо! Я лишился дара речи и стоял, таращась на конверт, пока гостеприимный хозяин тактично не оставил меня одного.

Вот так дела! Мы оба приняли друг друга за одного и того же человека – В. Ф. Раффлза, поскольку новый управляющий еще не прибыл! Совсем не удивительно, что мы оба говорили невпопад, и очень удивительно, что мы до сих пор не обнаружили, что ошибались. Вот бы хозяин посмеялся! Но мне… мне было совсем не до смеха, честное слово! Перед моим взором в мгновение ока пронеслись все недавние события, и я их заново переосмыслил. Можешь считать меня черствым и бессердечным, однако вспомни, что я оказался в таком же безвыходном положении, как и ты, и так же рассчитывал на этого В. Ф. Раффлза, как в свое время ты рассчитывал на его однофамильца. Я вспомнил верзилу с бородой проповедника, лошадь без седока и окровавленное седло, то, что меня ввели в заблуждение и заставили сделать крюк, и, наконец, невесть где запропавшего управляющего и слухи о банде разбойников. Я должен признаться в том, что не испытывал никакой жалости к человеку, которого никогда не видел. Подобная жалость почти всегда лицемерна, к тому же надо было в первую очередь пожалеть себя.

Я оказался в ужасном положении. Что, черт подери, мне делать? Надеюсь, Зайчонок, из моего рассказа ты понял, что мне было совершенно необходимо вернуться в Мельбурн хоть с какими-то деньгами. От себя добавлю, что не совершенно, а абсолютно необходимо.

Денег бы я добыл, но как, как? Поддался бы добряк хозяин на мои уговоры, скажи я ему правду? Скорее всего, нет. Мы бросились бы прочесывать окрестности до самого утра. Или пусть бы он сам обнаружил ошибку – что тогда? Зайчонок, даю тебе слово, что я пошел ужинать без каких-либо ясных задумок и без малейшего намерения лгать. Я мог бы рассказал все как есть, не теряя времени, но зачем спешить, с другой-то стороны? Письмо я не распечатал и всегда мог отговориться, что не разобрал инициалов; тем временем что-нибудь да прояснилось бы. Я мог себе позволить подождать и понаблюдать за развитием событий. Разумеется, я уже чувствовал какое-то смутное искушение, однако вся неясность ситуации повергла меня в сильное волнение.

– Плохие новости, не дай бог? – участливо поинтересовался хозяин, когда я наконец сел за стол.

– Да так, мелкие неприятности, – рассеянно ответил я, сказав, что первое в голову пришло. Однако я солгал, чем поневоле выдал себя за другого. Теперь пути назад не было. Произнеся одну-единственную расхожую фразу, сам не ведая, что творю, я объявил себя В. Ф. Раффлзом. Поэтому мне суждено было остаться им по крайней мере до утра, и пусть дьявол подскажет, как мне следовало воспользоваться этой ложью!

Раффлз снова отхлебнул из бокала, а я о своем виски совсем забыл. Его протянутый мне портсигар сверкнул в свете газового рожка, но я лишь покачал головой, не сводя глаз с Раффлза.

– И дьявол не заставил себя ждать, – хохотнув, продолжил он. – Прежде чем мы приступили к супу, я уже решил, что стану делать. Вместо того чтобы лечь спать, я ограблю банк и к утру вернусь в Мельбурн, если, конечно, кобыла эскулапа одолеет этот путь. Врачу я скажу, что сбился с пути и всю ночь проплутал, что вполне могло произойти, и что в Еа так и не добрался. С другой стороны, в Еа все сочтут, что прикинулся управляющим и ограбил банк один из членов банды, перехватившей и убившей настоящего нового управляющего. Вот скажи мне, Зайчонок, как тебе такой план отхода? Прошлой ночью мы пережили нечто подобное, только с куда меньшей уверенностью в успехе. Тогда же я все продумал и просчитал от начала до конца прежде, чем доел суп!

Мои шансы на успех еще больше выросли, когда я узнал, что кассир, который тоже жил при банке, отправился в Мельбурн, чтобы посмотреть игру нашей крикетной команды. Что же касается слуги, уведшего к коновязи мою лошадь и подававшего на стол, – он и его жена жили в соседнем доме. Верь слову, что я убедился в этом до окончания ужина. Правда, я мог вызвать подозрение тем, что задавал слишком много наводящих вопросов, в результате чего, кстати, узнал, что моего хозяина звали мистер Ивбанк. Однако я изо всех сил старался не путаться в мелочах.

– А знаете, – сказал слегка захмелевший Ивбанк, отличавшийся прямотой характера, – если бы вы были не вы, я бы подумал, что вы до смерти испугались этих бандитов. Вы растерялись?

– Надеюсь, что нет! – с напускным жаром ответил я. – Хотя… не очень-то хорошо себя чувствуешь, когда насквозь простреливаешь человека.

– И вправду? – спокойно поинтересовался он. – По мне так лучше нет, чем пристрелить бандита. К тому же ваша пуля не достигла цели.

– Лучше бы она его достала! – нашелся я.

– Аминь! – заключил Ивбанк.

Я залпом осушил свой бокал. На самом же деле я не знал, что сталось с раненным мной грабителем: погиб ли он, сидел ли в тюрьме или же разгуливал на свободе.

Разговор начал принимать нежелательный для меня оборот, я просто чувствовал, что Ивбанк вернется к этой теме. Он мне признался, что штат у них небольшой, места тут неспокойные, поэтому приходится спать с револьвером под подушкой и постоянно держать оружие под конторкой, а то мало ли что.

– Под конторкой? – опрометчиво переспросил я и тут же пожалел об этом.

– Ну да, так же, как и вы!

Он смотрел на меня удивленными глазами. Я вдруг нутром почувствовал, что если скажу что-то вроде «конечно, я совсем забыл!», то выдам себя с головой. Так что я потупил взор и лишь покачал головой.

– Но ведь в газетах так писали! – недоуменно воскликнул он.

– Не под конторкой, – прошептал я.

– Но ведь так положено по инструкции!

На какое-то мгновение, Зайчонок, я совершенно растерялся. Оставалось рассчитывать лишь на свой гордый вид, и я начал со всем негодованием, на которое был только способен.

– По инструкции! – загремел я на весь дом. – Да по инструкции нам всем место на том свете! Дорогой мой, неужели вы думаете, что грабитель, знающий, где находится оружие, позволит вам протянуть туда руку, а? Револьвер лежал у меня в кармане, и мне удалось его вытащить, когда я разыграл испуг и на шаг отступил от кассы.

Ивбанк вытаращил на меня глаза, а потом ударил кулаком по столу.

– Боже мой! Вот это да! И все же, – добавил он с видом человека, не привыкшего признавать свою неправоту, – в газетах-то написано совсем по-другому!

– Ну конечно! – согласился я. – Они просто повторили то, что я им рассказал. Не стал же бы я признаваться, что нарушил инструкцию, так ведь?

Ну вот, тучи, кажется, рассеялись, и на горизонте засияли золотые горы. Старик Ивбанк окончательно зауважал меня. Это был старый служака, гораздо старше меня, и я уверен, что он поначалу разозлился, узнав, что на законно причитавшееся ему место прислали какого-то молокососа, хваставшего своими выдуманными подвигами. До этого мне никогда не доводилось видеть, чтобы человек столь быстро изменил свое ко мне отношение. Он достал заветную бутылку бренди, заставил меня выбросить мою сигару и открыл свою собственную коробку, которую берег для особых случаев. Ивбанк оказался весьма компанейским стариком с рыжими усами и красным улыбчивым лицом, из чего следовало, что он не дурак выпить. И тут я решил одолеть его на питейном фронте. Это был отнюдь не Розенталь, Зайчонок, а довольно щуплый старичок, но перепить он меня мог безо всякого труда. «Ну хорошо, – подумал я, – хоть пьяным ты и не напьешься, но спать будешь как убитый!» И при первой же возможности, когда он отворачивался или смотрел в сторону, я осторожно выплескивал содержимое своего бокала в открытое окно.

Этот Ивбанк оказался славным малым и вовсе не горьким пьяницей. Он просто любил выпить в хорошей компании, и чем дольше мы сидели за столом, тем добродушней и сердечней он становился. Мне не составило особого труда уговорить его провести меня по помещениям банка в столь, мягко скажем, неурочный час. Перед «экскурсией» он достал револьвер и запер все двери, ведущие на улицу. Мне понадобилось всего двадцать минут, чтобы внимательнейшим образом осмотреть все комнаты, коридоры и закоулки, прежде чем у дверей моей спальни мы пожали друг другу руки и пожелали спокойной ночи.

Ты и представить себе не можешь, что я пережил в течение следующего часа. Я разделся и лег в постель. Теперь-то я знаю, как выматывает постоянное нервное напряжение, когда выдаешь себя за кого-то другого, и оно во много крат сильнее, если подобный спектакль играешь экспромтом! Ни одного лишнего движения, любое неосторожно сказанное слово может выдать тебя с головой. Короче говоря, все время приходится идти на ощупь. Я тебе не рассказал и о половине подводных камней, которые мне пришлось обходить во время нашего долгого застолья. Ты и сам без труда поймешь, что это были за рифы, а теперь представь меня лежащим в кровати и пытающимся собраться с силами перед решающим рывком.

Мне снова повезло, поскольку вскоре я услышал, как старина Ивбанк захрапел, словно взвод гренадеров, и этот звук ласкал мне слух лучше всякой музыки. Под этот сладостный аккомпанемент я выскользнул из своей комнаты, на несколько секунд задержавшись у его двери. Потом осторожно вышел на улицу, завернул за угол и постоял у открытого окна спальни Ивбанка.

Ты спросишь, зачем я вышел из банка. Да затем, чтобы отвязать кобылу, оседлать ее, а потом отвести лошадь к стоявшим неподалеку деревьям, чтобы я мог беспрепятственно ускользнуть после дела. Уже потом я спрашивал себя, почему начал именно с этого. Я инстинктивно чувствовал, что прежде всего надо обеспечить себе пути отхода, и с тех пор неуклонно придерживаюсь этого правила. Лошадь доставила мне немало неприятных минут, поскольку надо было оседлать и вывести ее из конюшни так, чтобы не разбудить Ивбанка. Кобыла все-таки заржала, так что я бегом ринулся внутрь, живо набрал овса в шляпу и сунул ей под нос, после чего она тотчас успокоилась. Не стоило сбрасывать со счетов и собаку – кстати, нашего всегдашнего злейшего врага, Зайчонок, – но я предусмотрительно успел с ней подружиться, так что она лишь приветственно виляла хвостом, когда я ходил на улицу и выводил кобылу из конюшни.

На правах новоявленного (а в действительности самозваного) управляющего мне без труда удалось вызнать у бедняги Ивбанка все, что было связано с работой филиала. Так что с моей стороны было вполне уместно поинтересоваться, где в ночное время хранятся все ключи. Больше всего я опасался, что он забирал их с собой в спальню. Но нет, для этого предназначался особый потайной ящичек. Располагался он так, что посторонний ни за что бы не догадался, что именно в нем лежит.

Разумеется, я прежде всего завладел ключами и через несколько минут оказался в хранилище. Забыл тебе сказать, что ночь выдалась лунной, так что сквозь окна просачивалось достаточно света, чтобы я мог ориентироваться. Однако я прихватил с собой огарок свечи, потому что в хранилище, находившемся сразу за конторкой, не было окон. Спустившись по узеньким ступенькам и открыв тяжелую насыпную дверь, я зажег свечу. Хотя туда и не доносился богатырский храп Ивбанка, я не ждал никаких неожиданностей с его стороны. Я сперва подумал закрыться изнутри, но тут выяснилось, что железная дверь запиралась лишь снаружи.

Открыв сейф, я увидел там буквально груды золотых монет, но я взял ровно столько, сколько мог унести на себе, не вызывая при этом подозрений. К банкнотам я не притронулся, а соверены распихивал по карманам с таким расчетом, чтобы они не очень оттопыривались. Всего я взял чуть больше двухсот монет. Ты скажешь, что я слишком осторожничал, однако помни – осторожность превыше всего. Так вот, не прошло и десяти минут, как я покончил с делом и собрался слинять, и тут входную дверь сотрясли глухие удары.

Зайчонок, я стоял на пороге хранилища! Горящую свечу могли заметить в любой момент! Я тотчас задул ее, горячий воск брызнул мне на пальцы, а сам я затаился в кирпичной гробнице хранилища, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Оставалось одно – быстро, пока Ивбанк не проснулся и не очухался, самому открыть дверь, оглушить ночного гостя или пристрелить его из купленного мной в Мельбурне револьвера, что есть мочи бежать к привязанной к дереву кобыле, а потом дать деру. Настойчивый стук не прекращался. Ни секунды не колеблясь, я уже почти было вышел из хранилища, как вдруг раздалось шлепанье босых ног и скрип половиц, и я тотчас же юркнул обратно.

Я стоял на узкой каменной ступеньке за чуть приоткрытой железной дверью и напряженно прислушивался. Ключи остались в сейфе, так что снаружи не было заметно никаких явных следов вторжения. Я услышал, как скрипнула ручка входной двери, и возблагодарил богов, что аккуратно ее закрыл. Вот видишь, старина, осторожность никогда не помешает!

– Кто там? – спросил Ивбанк наверху.

Ответа я не расслышал, но мне показалось, что это был стон вконец измученного человека. Куда явственней до меня донесся звук взводимого курка, а потом грохот отпираемых засовов. Затем торопливые шаги, хриплое прерывистое дыхание и сдавленный от ужаса голос Ивбанка.

– Боже праведный! Что с вами стряслось? Из вас же кровь хлещет!

– Уже нет, – послышался слабый вздох.

– Но вы же ранены! Кто это вас так?

– Бандиты.

– На дороге?

– Да, у Уиттлси… привязали к дереву… негодяи… бросили… чтоб кровью истек…

Слабый голос умолк, а топот босых ног куда-то стремительно удалился. Пришло время линять, если, конечно, бедняга лишился чувств. Но я выжидал за полуоткрытой дверью, поскольку не был уверен на все сто. И правильно, потому как Ивбанк тотчас же вернулся.

– Вот, выпейте, – торопливо сказал он, и когда незнакомец заговорил вновь, его голос звучал куда уверенней.

– Кажется, начинаю оживать…

– Не разговаривайте, берегите силы!

– Как здорово… Вы не представляете, как я одолел этот путь, а вокруг ни души! Уж и не чаял, что доберусь до жилья. Я вам должен все рассказать, пока еще силы остались.

– Ну еще глоточек!

– Спасибо… Я сперва сказал, что бандиты, но ошибся.

– Тогда кто же?

– Грабители банков. Одни из них – рябой верзила, которого я подстрелил в нашем филиале в Кобурге!

– Так я и знал!

– Ну конечно, Зайчонок, и я тоже, но Ивбанк пока что ни о чем не догадывался, а я надеялся, что незнакомец на какое-то время потеряет сознание.

– Вы бредите, – наконец произнес Ивбанк. – И вообще, кто вы такой?

– Новый управляющий.

– Новый управляющий спит наверху.

– Когда он приехал?

– Нынче вечером.

– И назвался Раффлзом?

– Именно так.

– Черт меня подери! – прошептал настоящий управляющий. – Я-то решил, что они хотят просто отомстить, а они вот что задумали… Сударь мой, у вас наверху спит мошенник, если он еще там! Он из этой банды и собирается ограбить банк, если еще не ограбил!

– Если еще не ограбил… – эхом отозвался Ивбанк. – Если он еще наверху… Ну, если так, то я ему не завидую!

Говорил он негромко, но от его слов у меня мурашки по коже пошли. Как здорово, Зайчонок, что я прихватил с собой револьвер. Похоже, нам предстояло сойтись с ним на дуэли.

– Давайте сперва посмотрим внизу, – предложил новый управляющий.

– Чтобы он успел выскочить в окно? Нет, внизу его и быть не может.

– Это легко проверить.

Зайчонок, если ты спросишь меня, когда я пережил самый драматический момент в моей жизни, то я отвечу – именно тогда. Я стоял в хранилище на узкой каменной ступеньке у приоткрытой двери и не знал, заскрипит она при закрытии или нет, а свет и шаги приближались с каждой секундой. Все решал случай. Она не скрипнула, поскольку весила очень много и висела на массивных, хорошо смазанных петлях. Прилегала она так плотно, что я услышал шипение выходившего из зазора воздуха. Свет померк, осталась лишь его узкая полоска в самом низу. Я уповал на дверь как на чудо!

– Нет, он не там, – услышал я словно сквозь слой ваты.

Свет исчез, и через несколько мгновений я решился немного приоткрыть дверь. Скрипнули ступени – это они поднимались в мою спальню.

Счет пошел буквально на секунды, однако не без гордости говорю тебе, Зайчонок, что я на цыпочках поднялся по ступеням и крадучись вышел наружу через незапертую дверь со всей осмотрительностью, словно времени у меня было навалом. Я даже не забыл надеть шляпу, из которой кобыла жевала овес. От дома я отъехал не рысью, а легкой бесшумной трусцой, поскольку копыта моей лошади вязли в глубокой пыли. Сердце мое, однако, неслось резвым галопом, и я возблагодарил судьбу, что банк находился на окраине городка, так что меня никто не видел. Последнее, что я услышал, – двое управляющих ревели во весь голос, зовя кучера. Ну вот, Зайчонок…

Раффлз встал с кресла, потянулся и сладко зевнул. Снаружи уже занимался сизый рассвет, и первые робкие лучики солнца играли багровыми искорками в окнах домов на другой стороне улицы. Пламя еле теплилось в висевших на стенах газовых светильниках.

– Но ведь это еще не все! – негодующе воскликнул я.

– К сожалению, все, – виновато ответил Раффлз. – Я понимаю, что рассказ должен завершиться захватывающей погоней, но, увы, этого не произошло. По-моему, сперва они подумали, что я сбежал давным-давно, потом решили, что я из банды, которая поджидала меня недалеко от города, а сражаться с ней вдвоем – чистой воды самоубийство. Но я-то этого не знал и потому удирал со всех ног. Как же я пришпоривал кобылу, когда мы ехали по редколесью! И хотя мы одолели весь путь до Мельбурна, мне все время казалось, что мы ползем с черепашьей скоростью. Пожевав краденого овса, моя кобыла аж взвилась, когда почуяла дорогу к дому! Черт подери, я не шучу, она буквально неслась, а я прижался к ее шее, чтобы не задевать свисавшие ветви. Помнишь, я тебе рассказывал о засохшем эвкалиптовом лесе? Так вот, в лунном свете он представлял собой довольно жуткое зрелище. Там я остановился, спешился и приложил ухо к земле, но так ничего и не услышал, кроме всхрапывания лошади и стука собственного сердца. Извини, Зайчонок, но если ты все-таки решишься об этом написать, ты без труда сочинишь сцену лихой погони. Обыграй этот лес как-нибудь поужаснее и не забудь про град пуль. Я обернусь и увижу, как меня настигает Ивбанк в своем белом костюме, и после выстрелов из моего револьвера он обагрится кровью – как-то так. Напиши от третьего лица и закончи на этом самом месте, чтобы все гадали, чем же все кончилось.

– Но я и сам не знаю! – возмутился я. – Кобыла довезла тебя до самого Мельбурна?

– Точно по адресу! Я распорядился, чтобы в конюшне при гостинице ее накормили и почистили, а вечером вернул ее доктору. Он с огромным любопытством выслушал мой рассказ о том, как я заблудился, а наутро принес мне газету, из которой я узнал, чем кончилась заварушка в Еа и что бы стало со мной, попадись я в руки Ивбанку или управляющему.

– А врач так ничего и не заподозрил?

– Насчет этого я до сих пор теряюсь в догадках, – сказал Раффлз, выключив газ. – Появление там кобылы вполне могло сойти за совпадение. К счастью, она была гнедой масти, которая встречается сплошь и рядом. Но то, что я ее изнурил, могло легко навести хирурга на мысли. Его отношение ко мне сразу изменилось. Думаю, что он все-таки что-то заподозрил, но далеко не то, что произошло на самом деле. Его визит явился для меня полной неожиданностью, и боюсь, что мой вид мог усилить его подозрения.

Я поинтересовался, с чего бы это.

– Я носил усы, довольно густые и ухоженные, – ответил Раффлз. – Но я их сбрил на следующий же день, после того как впервые преступил заповедь «Не укради».

Умышленное убийство

Среди всевозможных грабежей, в которых мы оба принимали участие, я считаю, найдется лишь несколько достойных подробного описания. Нет, дело даже не в том, что другие изобилуют такими деталями, которые мне было бы совестно пересказывать. Как раз наоборот. Именно отсутствие приключений, помех и неожиданных препятствий делает их по-своему скучными и однообразными. Дело в том, что каждый наш план слишком уж тщательно разрабатывался (этим занимался, разумеется, Раффлз), а потому любая возможность провала практически исключалась или по крайней мере сводилась к минимуму. Только при таких условиях мы могли позволить себе «совершить вылазку». Быть может, иной раз добыча и ее цена нас разочаровывали. Да, такое случалось. Но только почти никогда не сталкивались мы с непредвиденными обстоятельствами, которые серьезно осложнили бы нам выполнение нашего дела или поставили бы нас в тупик. Даже когда нам приходилось сбывать добытое, и тут тоже проявлялись монотонность и однообразие процесса. Здесь, конечно, не следует забывать, что мы охотились только за самыми достойными камушками, иначе и рисковать не стоило. Короче говоря, все наши дела были продуманы до таких мелочей, что пересказывать их было бы тоскливейшим занятием. Так же вышло и с изумрудами Ардага, которые попали в наши руки уже через месяц после происшествия в Милчестере. Однако дело с изумрудами имело продолжение, которое я бы с удовольствием позабыл. И стоило оно мне немало нервов в отличие от обычных грабежей.

Это случилось вскоре после того, как мы вернулись из Ирландии. Как-то вечером я поджидал у себя дома Раффлза, который в тот день отправился навестить одного печально известного ростовщика, чтобы сбыть ему награбленное. Раффлз умело справлялся с этой непростой задачей, и между нами давно существовала договоренность, что превращать драгоценности в обычные бумажные деньги будет именно Эй-Джей. Сделки он проводил, предварительно переодевшись либо в вульгарного приезжего франта, либо во внезапно разбогатевшего нищего. Всякий раз при этом он говорил на диалекте кокни, и делал это мастерски, надо отдать ему должное. Помимо прочего, он всегда ходил к одному и тому же скупщику краденого, который одновременно с этим являлся еще и ростовщиком, а по сути был отпетым мошенником и во многом мог бы переплюнуть и Раффлза.

Мне самому недавно пришлось навестить этого типа, правда, я зашел к нему от своего имени и не переодевался. Нам требовался некий начальный капитал, чтобы завладеть вышеупомянутыми изумрудами. Я занял у него сто фунтов на его кабальных условиях, которые вы, наверное, можете себе представить. И он, разумеется, не отказал мне, постоянно улыбаясь и не сводя с меня взгляда своих бегающих за стеклами очков глазок. Таким образом, получалось, что и первоначальный капитал, и окончательный расчет связывали нас с одним и тем же человеком, что вполне всех нас устраивало.

Однако результаты этого расчета и собственно нашу добычу, выраженную в деньгах, мне еще только предстояло увидеть, и я с нетерпением ждал этого приятного момента. Наступили сумерки. Я стоял у окна, как добропорядочная супруга, ожидающая возвращения верного мужа, до тех пор, пока лица проходящих мимо людей перестали быть различимы. Тогда я начал нервно прохаживаться взад-вперед по комнате, и, как всегда бывает в подобных случаях, в голове моей начали строиться самые невероятные гипотезы. Я передумал черт знает что, когда наконец услышал, как на моем этаже растворились двери лифта и уже через пару секунд раздался знакомый условный стук.

– Почему ты не зажигаешь свет и торчишь тут в полной темноте? – удивился Раффлз, когда я затащил его в квартиру. – Зайчонок, что-то случилось?

– Нет, уже нет. Раз ты здесь, значит, уже все в полном порядке, – выдохнул я, закрывая за ним дверь и ощущая, как спадает напряжение. Ну наконец-то мне можно расслабиться. – Ну? Что у нас там получилось? На чем договорились?

– Пять сотен.

– Где они?

– Уже у меня в кармане.

– Вот молодчина! – воскликнул я. – Ты не представляешь, сколько всего я успел передумать за это время, у меня в голове просто каша какая-то! Я сейчас включу свет. Я уже целый час думаю только о тебе и просто с ума схожу. Мне чудилось, что с тобой стряслась беда.

Комнату залил яркий свет, и Раффлз улыбнулся, но я не мог определить оттенка этой улыбки. Конечно, я вел себя глупо, напридумывал всякой ерунды, но теперь все это уже было в прошлом. Решив хоть как-то успокоиться, я налил себе виски и разбавил содовой, при этом расплескав мимо бокала большую часть жидкости.

– Значит, ты решил, будто со мной случилось что-то неприятное? – переспросил Раффлз, устраиваясь в моем любимом кресле и закуривая сигарету. Казалось, это почему-то позабавило его. – А что ты скажешь, если я смогу подтвердить твои опасения? Сядь и не мельтеши, дорогой мой. Если что-то неприятное и произошло, то все уже позади и последствий не предвидится. Правда, за мной была устроена слежка, Зайчонок, но, мне кажется, я ушел вовремя, не оставив следов.

И только теперь я вдруг обратил внимание на его помятый воротник, спутанные волосы и грязные ботинки.

– Это была полиция? – задохнулся я от ужаса.

– Нет-нет, что ты, ни в коем случае. Это всего лишь старина Бэрд.

– Бэрд? Но разве не он взял у нас изумруды?

– Совершенно верно, – охотно подтвердил мой партнер.

– Тогда зачем ему было преследовать тебя?

– Дорогой мой друг, я все тебе расскажу, если ты только предоставишь мне такую возможность. Но я повторю еще раз: ничего страшного не произошло и причин для волнения нет ровным счетом никаких. Старина Бэрд наконец понял, что я совсем не простой вор-взломщик, которым все это время так старательно притворялся. Вот почему ему захотелось пойти за мной и проводить меня до самой моей норы, так сказать.

– И ты говоришь, что у нас нет причин волноваться!

– Были бы, если бы ему удалось воплотить свой план в жизнь. Но этого же не произошло. Правда, должен признаться, что он тоже заставил меня понервничать. Пришлось как следует попетлять, и все потому, что путь от дома до работы у нас слишком далекий. В газетах успели все подробно расписать. Когда я к нему явился, он как раз занимался тем, что читал утренний выпуск. И этот негодяй смекнул, что подобные дела проворачивают только те, кто на самом деле являются истыми джентльменами. Я же включился в игру и заговорил на своем фирменном кокни. Потом я еще что-то бормотал ему о товарище, который проворачивает все дела, а я, дескать, только маленькое звено, крохотное колесико в его машине, но это не помогло. Тут я понял, что каким-то образом все же выдал себя. Он даже торговаться не стал и сразу выдал мне всю сумму, которую я запросил. Ему как будто даже понравилось сразу расплачиваться с такими вот отбросами общества. И когда я от него вышел, то буквально спиной чувствовал, что он отправился за мной. Но я ни раз так и не обернулся.

– Но почему?!

– Мой милый Зайчонок, это было бы самым последним делом. Если ты делаешь вид, что ничего не подозреваешь, твой преследователь будет держать дистанцию, и пока все это продолжается, у тебя остается шанс перехитрить его. Но стоит хоть чем-то выдать себя, показать, что ты знаешь о преследовании, – тут все, пиши пропало. Тебе останется либо бежать наутек и спасаться, либо встретиться лицом к лицу с врагом и принять честный бой. Итак, я не стал оглядываться и предупреждаю тебя, чтобы ты вел себя так же, случись тебе оказаться в таком же положении. Я просто поспешил на станцию, где взял билет до Кенсингтона, причем очень громко прокричал название пункта своего назначения. Однако я сошел раньше и как ненормальный бросился бежать к своей мастерской окольной дорогой. Чтобы обезопасить себя и лишний раз подстраховаться, я «залег на дно» и пробыл там весь день. Жаль, что там у меня нет окошка, через которое я мог бы наблюдать, что творится снаружи, а только этот проклятый стеклянный потолок! Однако спустя какое-то время мне показалось, что я нахожусь в полной безопасности, что я все сам выдумал. Ну зачем ростовщику заходить так далеко? Зачем я ему понадобился? Я набрался смелости и вышел на улицу в своем обычном костюме – и сразу же едва не очутился в объятиях старика Бэрда!

– И как же ты повел себя?

– Прошел мимо него, как будто никогда прежде не видел этого человека. Остановил наемный экипаж на Кингс-Роуд и отправился на станцию Клэпмен. Там, не покупая билета, я бросился в первый же попавшийся поезд, сошел в Туикнеме, сделал огромный круг, чтобы добраться назад в Ричмонд, оттуда поездом доехал до Черинг-Кросс и вот наконец очутился у тебя дома!

Еле дождался момента, когда смогу принять ванну и переодеться, а потом уж мы с тобой отправимся в клуб и закажем себе королевский ужин. Я решил сперва зайти к тебе, потому что подумал, что ты, наверное, уже с ума сходишь от волнения. Пойдем со мной вместе, я не задержу тебя надолго.

– А ты уверен, что тебе удалось оторваться от него? – забеспокоился я, пока мы надевали шляпы.

– Да, конечно, но мы можем это еще раз проверить.

С этими словами Раффлз подошел к окну и несколько секунд молча всматривался в прохожих.

– Все в порядке? – поинтересовался я.

– Да, – кивнул он, и мы под руку друг с другом направились к лестнице, а выйдя на улицу, заспешили к «Олбани».

По дороге мы оба молчали. Я раздумывал над тем, как же все-таки Раффлз решил поступить со своей студией-мастерской в Челси, учитывая, что его, если верить его же собственным подозрениям, начали преследовать. Мне этот вопрос казался весьма важным, но, когда я напомнил о нем своему другу, тот лишь ответил, что времени подумать у него пока хватает. И еще один раз за все время пути он сумел высказаться. Мы поприветствовали встретившегося нам на пути юного отпрыска одного из наших знакомых, который в последнее время сумел заработать себе весьма нелестную репутацию, и Раффлз прокомментировал этот факт следующим образом.

– Бедняга этот Джек Раттер! – вздохнул Эй-Джей. – Нет ничего печальнее, чем наблюдать, как в общем-то неплохой парень катится по наклонной плоскости. Он чуть рассудок не потерял от беспробудного пьянства. По уши влез в долги, бедолага! Ты видел, как он на нас посмотрел? Кстати, тебе не кажется странным, что мы его встретили именно здесь? А ведь разорил его своими поборами не кто иной, как старина Бэрд. Боже, я сам готов снять шкуру живьем с этого палача!

Он начинал злиться, это было заметно по его тону, а потом снова замолчал. Во время чудесного ужина он тоже оставался немногословным, после чего мы устроились в уютном уголке курительной комнаты с сигарами и кофе. Только тогда я заметил, как Раффлз улыбается мне, и я понял, что все самое страшное уже позади и настроение его понемногу приходит в норму.

– Могу догадаться, что ты сейчас ломаешь себе голову над тем, что заставило меня впасть в такую задумчивость, – неожиданно заявил он. – Я считаю, что делать дело лишь наполовину не стоит. Это отвратительно, это угнетает, злит, выводит из себя. Никаких половинчатых решений. Надо все доводить до логического конца, верно?