Текст книги "Ип, инопланетянин, и его приключения на Земле"

5

Мэри въехала в ворота, зацепив крылом машины мусорные баки, которые, опрокинувшись, сгромоздились в кучу. Плевать, главное – она дома. Выключив зажигание, она некоторое время сидела за рулем в полном изнеможении. Может, ей принять женьшень? Или хотя бы глоток джина?

Открыв дверцу, она выбралась из машины. Взгляд упал на оконце чулана под крышей, в нем торчал какой-то из недавно купленных плюшевых гоблинов.

Бр-рр, ну и игрушки выпускают теперь для детей. От одного их вида кошмары станут сниться.

Она прошла по аллее и поднялась на крыльцо. За дверью ждал Гарви.

– Не смотри так, Гарви. Я и без того вечно чувствую себя виноватой.

Игнорируя мольбы животного, она решительно проследовала к столику для корреспонденции.

Вдруг есть письма от тайного вздыхателя? Хотя бы от Блуждающего Чудовища?

Как бы не так, обычный мусор – счета, просроченные счета, сверхпросроченные счета и просьба от какой-то организации по сбору пожертвований. Дудки, только под пыткой!

Она швырнула почту в очень кстати подвернувшуюся корзину для бумаг и сбросила туфли.

– Есть кто-нибудь дома? – крикнула она своему племени. Отозвался один Гарви.

– Оставь миску, Гарви.

Она сидела в кресле, не в силах подняться. Над головой прожужжала муха. Мэри прогнала ее рукой раз, другой, но муха не унималась, и Мэри поняла, что жужжит не муха, а у нее в ушах.

Следующая стадия, – звон колокольчиков, а за ней – голоса.

Решив, что сегодня сходить с ума все равно некогда, она встала и пошла на кухню. Глянув на пол, сразу поняла, что Эллиот готовил себе калорийный завтрак. Она вытерла полки и дверцы буфета и сварила крепкий кофе.

Сидя в раздумьи над чашкой, Мэри разглядывала свои ноги. Уставшие ноги. Ноги, готовые вот-вот забастовать.

– Эй, так есть кто-нибудь дома?

Как обычно, ей не ответили. Не иначе погрузились в какие-то тайные замыслы; может, сегодня у них на очереди государственный переворот?

Бога ради, лишь бы не шумели.

Задняя дверь с пушечным грохотом распахнулась, и в кухню ворвался Майкл, будто на слоне верхом.

– Салют, ма, как прошел день?

– Хорошо. А у тебя?

Майкл неопределенно пожал плечами.

– Пойду поиграю в регби, – после некоторой паузы добавил он таким тоном, что было ясно – ничто, ничто на свете его не остановит.

– Прекрасно, – сказала Мэри. – Валяй!

Она небрежно махнула рукой, словно давая разрешение, которого никто не спрашивал, и опять уставилась в кофейную чашечку, пытаясь собраться с силами.

Майкл нацепил наплечники и схватил шлем; он весь кипел от азарта, уж сегодня он им покажет. В два прыжка он очутился в коридоре, но перед лестницей, преградив дорогу, стоял Эллиот.

– Майкл…

– Привет, симулянт… – бросил на ходу Майкл, норовя протиснуться к ступенькам.

– Я должен сообщить тебе что-то очень важное.

– Ну, чего?

– Помнишь гоблина?

– Гоблина? Слушай, дай пройти.

– Подожди секунду, Майкл, дело очень серьезное. Он вернулся.

– Эллиот… – Майкл редко снисходил до бесед с младшим братом – от такого хорька не только в «Парчизи» того и жди мелких пакостей, – отвяжись!

– Я покажу его тебе, только, чур, он мой!

Майкл заколебался.

– Ладно, давай быстрее.

– Сперва поклянись. Самой страшной клятвой.

– О'кей, о'кей, показывай. Что там у тебя, скунс какой-нибудь? Прямо в комнате? Мамаша тебя прикончит.

Эллиот увлек Майкла за собой по коридору.

– Сними наплечники, – попросил он, когда они вошли в комнату. – Он может испугаться.

– Не испытывай мое терпение.

Эллиот подвел брата к чулану.

– Закрой глаза.

– Зачем?

– Ну я тебя прошу, ладно, Майкл?

В чулане хранитель многовековой мудрости перебирал в памяти все, что он знал о коммуникационных устройствах – одно из них требовалось каким-то образом построить. Он услышал, что в комнату вошли двое круглоголовых (так иногда называл он про себя землян), но не стал отвлекаться, сосредоточившись на том, чтобы вспомнить схему передатчика. Внезапно дверь в его убежище распахнулась.

Вошел Эллиот и, успокаивающе кивнув, обнял Древнего ученого за плечи.

– Пойдем, познакомишься с моим братом.

Не успели они переступить порог, как в комнату ворвалась Герти, только вернувшаяся из детского сада. Увидев чудовище, она завизжала, завизжал и сам инопланетянин, и Майкл, который в этот самый миг открыл глаза, тоже завизжал. Их общий пронзительный визг разнесся по дому и достиг командного пункта, где сидела Мэри, безуспешно пытавшаяся прийти в себя.

– О боже… – простонала она, делая усилие, чтобы вылезти из-за стола. Что за новую забаву придумали ее детки! Не мучают ли Герти? Она с трудом взобралась по ступенькам и устало потащилась по коридору в комнату Эллиота. После дня изнурительной работы бороться с шайкой малолетних преступников дома – кто способен это вынести?

Мэри на мгновение остановилась перед дверью. Одно утешение – у Эллиота теперь порядок.

Она вошла в комнату и остолбенела. Все, что можно было вывернуть, было выворочено на пол. Мэри посмотрела на Эллиота. Как можно посреди такого разгрома сохранять невинное выражение лица?

– Что случилось? – спросила Мэри и не узнала собственный голос.

– Где?

– Ты еще смеешь спрашивать? Посмотри на этот бедлам! Что произошло?

– Ты имеешь в виду комнату?

– Это не комната, это кошмар! У тебя тут дикари танцевали?

В чулане старый космолог скорчился ни жив ни мертв между Герти и Майклом. Девочка, казалось, готова была вот-вот укусить его; мальчик сидел с раскрытым ртом и остекленевшим взором, его огромные, неестественной формы плечи едва помещались в крохотной клетушке. Гость из космоса надеялся, что осадное положение сохранится не слишком долго – в помещеньице становилось тяжеловато дышать.

Инопланетянин осторожно приник лицом к прорезям в двери. Гибкое, похожее на иву создание указывало на предметы, которые он разбросал по полу в поисках деталей для передатчика, и казалось чем-то недовольным.

Ученый попытался оценить, насколько миролюбиво настроено гибкое создание. Ни металлических цепей, ни оружия при нем не было, в остальном оно ничуть не уступало марсианской принцессе с плаката, хотя, к сожалению, и его природа обидела, лишив важнейшего атрибута женской красоты – расширенного книзу грушевидного живота, да и длинными пальцами на ногах, придающими такую пикантность и очарование, существо похвастать не могло. А жаль…

– Эллиот, я слышала, как визжала Герти. Вы с Майклом не мучили ее?

– Ну что ты, мам…

– Почему же она визжала?

– Не знаю. Вошла, завизжала и убежала.

Мэри задумалась. Случалось ли ей в детстве забегать в комнаты, беспричинно визжать и выскакивать? Да, признаться, случалось, и частенько. Ей и теперь хотелось завизжать. Впрочем, если разобраться, она и сейчас визжала. Может, повизжать еще немного на Эллиота, а потом уйти?

– Извини, мам.

– Я не хотела на тебя кричать, Эллиот. Ты меня тоже прости. Но прибери в комнате, иначе получишь нахлобучку.

– О'кей, мам, приберу.

Мэри повернулась и вышла из комнаты. Когда ее шаги стихли, дверь чулана распахнулась, и оттуда появились Майкл, Герти и старый гоблин.

Майкл за эти короткие мгновения стал не похож на себя, словно на пятидесятиярдовой линии его блокировал не защитник соперников, а паровой каток; тело онемело, и ему все казалось, что он грезит. Быть может, во время матча он столкнулся с кем-то головой и лежит теперь без сознания? Нет, вряд ли, – рядом эта надоеда Герти, да и эта дрянь Эллиот тут, в натуральную величину. А вот и пугало.

– Эллиот, надо сказать матери.

– Нельзя, Майкл. Ты ведь знаешь, к чему это приведет? Его, – Эллиот кивком указал на древнего путешественника, – пустят на собачьи котлеты.

Гарви навострил уши и завилял хвостом.

– Он умеет разговаривать?

– Нет.

– А что он здесь делает?

– Не знаю.

Мальчики посмотрели на пятилетнюю сестру, во все глаза таращившуюся на чудище.

– Герти, можешь его потрогать. Он тебя не обидит.

Залетный космолог безропотно позволил ощупать и потыкать себя – пульсирующие сигналы от детских пальчиков воспринимались рецепторами в глубине его тела и, хотя сигналы эти были путаными и сумбурными, инопланетянин понял, что круглоголовые не безнадежно глупы и желают ему добра. Но способны ли они помочь ему достигнуть Великой Туманности?

– Ты ведь никому не расскажешь, правда, Герти? Даже маме?

– Почему?

– Потому что… взрослые не могут его увидеть. Он видимый только для детей.

– Неправда, ты обманываешь.

Эллиот выхватил из рук Герти куклу.

– Знаешь, что я с ней сделаю, если ты разболтаешь? – он резким движением развернул руку куклы за спину.

Герти вскрикнула:

– Перестань! Сейчас же перестань!

– Обещаешь молчать?

– А он что, с Луны?

– С Луны, с Луны…

Лежа на полу спальни, Мэри вслед за тренером на телеэкране повторяла гимнастические упражнения. Занятия проводила пятидесятилетняя шведка без единой морщинки на лице, которой ассистировал фигляр с физиономией слабоумного.

– И-и-и раз, два, три…

Мэри, тщетно пытаясь поспеть за ними, сбилась с ритма, выключила звук и разлеглась на ковре в излюбленной позе, подтянув колени к животу.

Из комнаты Эллиота слышались приглушенные голоса детей. Всех троих. Снова они что-то затевают – Мэри ощущала знакомое напряжение в воздухе. Может, от этого у нее опять в ушах жужжит? Или от омолаживающих упражнений, когда ногу закладываешь за голову? Придется от них отказаться.

Дебил на телеэкране пытался беззвучно что-то втолковать.

Довольно с нее.

Она отключила телевизор. Пора уже что-нибудь запихнуть в голодные детские рты.

– Эй! – воззвала она, выходя в коридор. – Кто мне поможет с ужином?

Ясное дело, никто не ответил. По лестнице она спустилась в гордом одиночестве.

Она приготовит фрикассе из индейки и… пожалуй, разогреет пюре-полуфабрикат – прелестный гарнир. Напоследок останутся сухие соленые крендельки.

Она колдовала на кухне, время от времени поглядывая в окно на примыкающий участок, где сосед разъезжал на газонокосилке, словно свихнувшийся великан на детском автомобильчике. Газон у нее был хилый – из-за Гарви, который с упрямой одержимостью выкапывал каждую травинку в поисках мифических костей. Вот и сейчас он попрошайничал, застыв в своей любимой позе – одно ухо кверху, другое книзу.

– Кто изгрыз щетку, Гарви? Мы его знаем?

Гарви высунул длинный язык и умильно облизал морду от уха до уха. Даже нос не забыл.

– В чем дело, Гарви? Что тебя так возбудило? Здесь опять прогуливалась эта кокетливая французская болонка с бантиком? Ты из-за нее такой чудной?

Гарви кивнул, невнятно рыча, потом жалостно заскулил. Целый день голодом морили. Все в этом доме забыли свою главную обязанность – кормление собаки. Совсем с ума посходили. Из-за пугала в чулане, что ли?

Придется его съесть.

Мэри подошла к лестнице и ласково позвала детей ужинать.

– Эй, вы, спускайтесь, иначе оставлю без ужина!

Вскоре по лестнице загромыхали носороги, и появился ее выводок. Вид у всех был презагадочный.

– Что вы еще затеяли? Признавайтесь, я вас насквозь вижу.

– Ничего, ма, – Майкл плюхнулся за стол. Герти уселась рядом и заметила фрикассе.

– Умм!

– Замолчи, милая. Эллиот, передай соль, пожалуйста.

– Я сегодня переоборудовал чулан в жилище, – невпопад брякнул Эллиот и покосился на мать.

– Какое жилище?

– Нечто вроде убежища.

– Вот как, когда же ты успел? Ведь ты был так занят превращением прибранной комнаты в свинарник?

– Так можно мне сохранить убежище?

– Надеюсь, ты не собираешься скрываться в нем от ответственности, а, Эллиот? Мальчикам не пристало проводить все время в чулане.

– Не все время. Совсем немного.

– Я должна подумать, – ответила Мэри, и дети уже знали, что мать уступила, ибо Эллиот терзал бы ее до тех пор, пока бы она не сдалась. Мэри попыталась незаметно сменить тему:

– Картошка, по-моему, удалась, не правда ли?

– Умм!

– Возьми еще, Герти, раз тебе так нравится.

– В детском саду нас кормят вкуснее, – отрезала Герти. – Нам дают большие шоколадные пряники.

– Вот как? Придется мне поговорить с директором.

– Он маньяк.

– Герти, не смей употреблять слов, которых не понимаешь!

– …Маньяк, маньяк… – запела Герти над тарелкой.

Мэри схватилась за голову.

Тем временем скрываемый от посторонних глаз древний скиталец выбрался из чулана. Он очутился в комнате посреди кучи хлама, которую сам наворотил в поисках деталей для передатчика, в поисках, которые намеревался сейчас продолжить.

Он обвел глазами комнату. В режиме ультрафокусировки взору открылся мир электронов, мелькавших в своем орбитальном танце; но упорядоченный вихрь микрочастиц ему не поможет. Здесь нужны предметы поплотнее, такие, как… проигрыватель.

Перефокусировав зрение на нормальный диапазон, старый ученый, смешно цепляя лапами, зашлепал к проигрывателю. Пластинки на этот раз не было. Длинным пальцем он крутанул тяжелый диск.

Как же прикрепить сюда вилку?

А вот как – сверху…

Он удовлетворенно кивнул. Спасение придет благодаря спирально впрядаемым, вкручиваемым в ночь сигналам, ниточкам надежды, сотням миллионов ниточек, лучистых, как шелковистые волосы ивоподобного создания.

Снизу послышался стук вилок – пришелец из космоса уже хорошо различал его – и звон тарелок и стаканов, сопровождаемый трескотней землян.

– Мама, а почему дети видят то, что не можешь видеть ты?

– А что ты видела, Герти? Гоблина у Эллиота?

– Мама, а кто такие люди, которые не люди?

Некто, который не человек, знал, что дети его не выдадут, но от маленькой девочки можно ждать неприятностей – она не понимала, к чему все эти секреты.

Впрочем, пока он был в безопасности. Ужин подходил к концу. Должно быть, съели великое множество «М&М». Возможно, скоро и ему немножко перепадет.

– Так, а кто сегодня моет тарелки?

Голос гибкого создания телепатически донесся до инопланетянина вместе с ее образом – увенчанным ниспадающими волнами лучистых волокон, которые были тоньше шелка. Если бы только нос существа больше походил на сплющенную брюссельскую капусту…

Он снова крутанул пальцем диск.

Послышались шаги Эллиота по ступенькам, и мальчик появился в комнате с подносом в руках.

– Вот твой ужин, – прошептал он, протягивая поднос.

На тарелке лежало несколько листочков салата-латука, яблоко и апельсин. Древний знаток растительной жизни взял апельсин и съел целиком, с кожурой и семенами.

– У вас так принято?

Престарелый путешественник нахмурился – внутренний анализатор подсказал ему, что в следующий раз плод следует сначала помыть.

– Как твои дела? Все в порядке? – Эллиот заметил крутящийся диск.

Пугающего вида гость жестом показал, что хочет. Эллиот поставил пластинку и опустил иглу.

 
В жизни все возможно,
Но это рок-н-ролл…
 

Старый звездопроходец прислушивался к диким выкрикам, наблюдая за вращением черного диска на проигрывателе, но мысли его были о передатчике. Корабль Волшебной Ночи не отзовется на звук камней, несущихся вниз по склону. Сигнал необходимо послать на родном языке. Как же преобразовать этот звук? Как трансформировать его частоту в микроволновый спектр?

Ухо космического странника уловило голос ивоподобного существа внизу, в прихожей.

– Герти, что ты делаешь, душечка?

– Я иду играть к Эллиоту.

– Не позволяй себя мучить.

Девочка вошла в комнату, везя за собой тележку с игрушками. Достав из тележки горшочек с геранью, она поставила его под ноги старому ботанику.

Тот изумленно уставился на подношение. Сердце-фонарик замерцало: «Спасибо, милая девочка, я очень тронут».

Появился Гарви, обнюхал пугало и осмотрел герань. Не полить ли?

– Гарви, не увлекайся!

Вошел Майкл, втайне надеясь, что уродец исчез сам собой, но тот был жив и невредим, и с этим приходилось считаться. Майкл окинул галактического натуралиста задумчивым взглядом, потом повернулся к Эллиоту и изрек:

– Может, это просто какое-нибудь вымершее животное?

– Не будь идиотом, Майкл.

– Но я не верю в существование таких страшил…

– А я вот верю. И всегда верил.

Герти вывалила к ногам космического растениевода остальные подарки.

– Вот немного пластилина. Умеешь с ним играть?

Инопланетянин взял пластилин в руку и поднес ко рту, явно намереваясь отхватить изрядный кусок.

– Не так, глупый, его надо мять… – Герти показала, как это делается, и ученый принялся скатывать комок ладонями.

– У меня идея, – выпалил Эллиот. – Где глобус?

Получив из рук Майкла глобус, Эллиот поставил его перед старым звездопроходцем и ткнул пальцем в Северную Америку.

– Посмотри, мы находимся здесь…

Многоопытный странник кивнул, узнав очертания материка, на котором часто бывал, прилетая на Корабле Веков. Да, он хорошо знал эту планету, слишком хорошо…

– Угу, – сказал Эллиот, – мы отсюда. А ты откуда появился?

Старый путешественник повернулся к окну и устремил взор к звездному небу.

Раскрыв атлас, Эллиот указал на схему Солнечной системы.

– Ты из этой части Вселенной?

Ученый разделил пластилиновый комок на пять шариков и поместил их на схему вокруг центрального шарика-Солнца.

– Пять? Ты с Юпитера, что ли?

Инопланетянин не понимал их невнятный лепет. Он указал на шарики и сделал движение кончиками пальцев. Шарики взлетели в воздух и поплыли над головами детей.

Глядя, как они вращаются по круговым орбитам, бедные дети, которым казалось, будто земля уходит из-под ног, только слабо постанывали:

– О… нет…

Не обидел ли он их?

Инопланетянин снял электрическое поле, и шарики упали на пол. А он заковылял к чулану, бережно прижимая к груди горшочек с геранью.

6

– Мамочка! – позвала Герти. – А Эллиот держит в чулане монстра!

– Прекрасно, милая… – Мэри возлежала на софе в гостиной, положив на валик ноги и прилагая отчаянные усилия, чтобы не прислушиваться к детской болтовне, что, впрочем, становилось уже невозможным, так как Эллиот внезапно ни за что ни про что отвесил сестренке оплеуху скатанной в трубочку газетой.

– Ууу-ааааааааааа! – истошно завизжала Герти. – Гадкий Эллиот, ненавижу тебя!

– Сейчас же прекратите! – взвилась Мэри, стараясь не потревожить маску; под толстым слоем крема, похожего на колесную мазь, магически разглаживались морщинки на лице, во всяком случае она надеялась, что разглаживались. – Эллиот, не смей обижать Герти!

– Почему?

– Она твоя сестра как никак.

– Пойдем, Герти, – неожиданно миролюбиво позвал Эллиот, – поиграем.

– Это другое дело, – удовлетворенно хмыкнула Мэри, блаженно опустив голову на подушку. Она смотрела из-под толщи крема – ощущение было такое, словно ей в лицо запустили тортом. Ничего, вот соскребет маску – и все ахнут, увидев… новую Мэри! Лишь бы дети не слишком шумели. Мэри прислушалась – Эллиот с Герти выходили через заднюю дверь. Каким уступчивым бывает он, когда захочет…

– Еще вякнешь хоть слово про монстра, – угрожающе зашипел Эллиот, когда вывел сестренку во двор, – я все волосы повыдергиваю у твоих кукол.

– Только посмей! – выкрикнула Герти.

– Понимаешь, Герти, этот монстр вовсе не монстр, а чудесный подарок нам. – Эллиот мучительно старался облечь свои мысли и ощущения в слова о том, что в их жизни произошло грандиозное событие, что это лучшее из всего, что когда-либо было. – Мы должны помочь ему.

– Ну и что, а мне он кажется просто большой игрушкой, – настаивала Герти.

– Сама ты игрушка. Это чудесное существо оттуда, – он указал на небо.

– Все равно он похож на игрушку, – Герти надула губки. – А мамочка сказала, что мы должны делиться игрушками.

– Хорошо, я поделюсь с тобой. Но обещай хранить тайну.

– Тайна, тайна… – запела Герти, – я знаю одну тайну…

Она посмотрела на Эллиота с затаенным ехидством.

– Что дашь, если я не скажу?

– А что ты хочешь?

– Твой уоки-токи, – заявила Герти с победной улыбкой. Нет большей радости в жизни, чем заставить брата пойти на уступки.

– Ладно, – угрюмо согласился он, – можешь взять.

– А еще ты должен играть со мной в куклы.

В глазах у Эллиота появилось затравленное выражение.

– …И все куколки пьют чай… – Герти накрывала игрушечный стол, вокруг которого восседала компания кукол. – А моя кукла говорит твоей: «Правда, мальчишки ужасные?» А твоя кукла отвечает…

Эллиот выслушал, что именно должна ответить его кукла, и повторил это вслух, покачивая в такт кукольной головой и протягивая ручку куклы к чашке. Он вспомнил (при этом лицо его осветилось улыбкой, которая тут же сползла), как бывало носился на роликовых коньках по Гертиным чаепитиям, разметывая по сторонам их участниц, опрокидывая стульчики и столы, и укатывал прочь, хохоча во все горло. Неужто эти прекрасные времена прошли безвозвратно?

Мэри, проходя мимо, заглянула в дверь.

– О, Эллиот, как мило с твоей стороны!

– Эллиот будет играть со мной в куклы каждый вечер! – радостно сообщила Герти.

Кукла Эллиота со стоном рухнула под стол.

Придя сражаться в «Драконов и демонов», Тайлер нарвался на невероятную сцену: на кухне Эллиот с Герти хлопотали над ее игрушечной плитой. Эллиот был в фартуке и держал в руке крохотную формочку для кекса.

– Эй, ты что, чокнулся? – Тайлер, тощий, преждевременно вытянувшийся долговязый мальчишка, оперся о дверной косяк. Казалось, он весь состоит из одних только рук и ног, отчего Эллиот дразнил его Кеглей; Тайлера эта кличка очень уязвляла – он страшно боялся, что вымахает до семи футов.

– Чего варганишь, Эллиот? – Тайлер сложился пополам над малюсенькой плитой, над которой самозабвенно суетилась Герти, в то время как порабощенный Эллиот замешивал на воде глину.

– О-о-о! – Тайлер издевательски потянул носом, – похоже на рагу с подливкой. Дашь попробовать?

– Исчезни, Тайлер, – процедил Эллиот, вытирая руки о пестрый фартук.

– Пожалуйста, но я хотел напомнить, что у нас намечалась игра в «Драконы и пещеры».

– Он будет играть только со мной, – вмешалась Герти. – До конца жизни.

Распахнулась задняя дверь, и на пороге появился Грег-орк. Цветастая рубашка придавала ему сходство с тающей неоновой сосулькой – впечатление усиливали его вечно мокрые губы.

– Эй, что здесь происходит?

– Ничего, Слюнтяй, – прошипел Эллиот, не отрываясь от «теста».

– С Эллиотом мы вдвоем, ой, как весело печем, – пропела Герти.

Грег развернул к себе стул, обхватил руками спинку и уселся, ехидно ухмыляясь.

– Кажется, я все понял, – протянул он, сочувственно разглядывая Эллиота. До сих пор Эллиот, как и любой другой нормальный брат на свете, играл с сестрой только в игры, от которых сам получал удовольствие. Вот забава, например, защекотать ее до синевы – он не раз сам проделывал это с сестренкой. Или, еще лучше, привязать ее к дереву, и потом щекотать. А верх восторга – ворваться к ней в ванную с приятелями и показывать пальцем, давясь от смеха, пока она визжит в воде. Но то настоящая игра! А эта? Грег задумался.

В окне кухни возник четвертый член команды, сражавшейся в «Драконов и демонов», Стив. Его голову украшала бейсбольная шапочка с дурацкими трепыхающимися крылышками. Взявшись обеими руками за крылышки, он насмешливо потряс ими и после столь жизнерадостного приветствия вошел в дом.

– Вот только скажи что-нибудь! – рявкнул Эллиот, засовывая «кексы» в плиту.

– А что тут говорить? – Стив весело помахал крылышками. – Всякое случается.

Он не забыл, как его шантажировала собственная сестра. Нет, мужчине всегда надо быть начеку, держать двери на запоре и соблюдать светомаскировку.

– Мы с Эллиотом открыли лавку-пекарню, – похвасталась Герти, бубня под нос песенки о своей омерзительной выпечке. – И все, даже Санта Клаус, приходят к нам покупать печенье. – Она закрыла дверцу духовки. Потом обернулась к Эллиоту с таким ехидным выражением, что было ясно – про гоблина наверху она не забыла.

Эллиот перекосился и принялся исступленно замешивать следующую порцию теста.