Текст книги "Ромео и Джульетта. Сонеты. В переводе Юрия Лифшица"

Акт второй. Сцена третья

Келья брата Лоренцо.

Входит БРАТ ЛОРЕНЦО с корзиной.

 
БРАТ ЛОРЕНЦО. Серчает ночь на сероглазый день,
      Разливший в поднебесье светотень.
      Ночной туман, покачиваясь пьяно,
      Ползет под колесницею Титана.
      Пока трава в росе, пока вполсилы
      Сверкают очи летнего светила,
      Пойду, корзинку прихватив с собою,
      За вредной и полезною травою.
      Всему дарует жизнь земли утроба,
      Хоронит все и вновь родит для гроба.
      Дитя земли, каким оно ни будь,
      К ее сосцам торопится прильнуть.
      И каждому из нас хотя б одно
      Достоинство у ней припасено.
      Какой могучий благости росток
      Заложен в камень, в колос, в лепесток!
      Одно дитя уродливо, другое
      Природною сверкает красотою.
      Но есть и в злом хорошего частица,
      И доброе с пути свернуть стремится.
      Порою благодать идет не впрок,
      Зато преображается порок.
      Кто б угадал по этим лепесткам,
      Что есть в них и отрава, и бальзам?
      Что сок цветка приводит к малокровью,
      А запах – благодействует здоровью?
      И в нас, как и в растеньях, рвутся в бой
      Две мощных воли – злоба с добротой.
      И если в нас гнездится не добро,
      Нам черви ада выедят нутро.
 

Входит РОМЕО.

 
РОМЕО. Отец, благословите!
БРАТ ЛОРЕНЦО. Ах как мило!
      И где тебя в такую рань носило?
      Похоже, спятил ты во цвете лет.
      Ты слишком юн, чтобы вставать чуть свет.
      Состаришься, – бессонная тревога
      Разляжется у твоего порога.
      Но свежесть и беспечность не попасть
      Не могут золотому сну во власть.
      Уж если до зари ты встал с постели,
      Не заболел ли ты на самом деле?
      Хотя постой, Ромео. Я не прочь
      Предположить, что ты не спал всю ночь.
РОМЕО. Да, у меня была не спать причина.
БРАТ ЛОРЕНЦО. И звать ее – о Боже! – Розалина?
РОМЕО. Я знать не знаю, кто она такая,
      И даже имя не припоминаю.
БРАТ ЛОРЕНЦО. И славно. Но теперь-то ты откуда?
РОМЕО. Отец мой, я от вас скрывать не буду,
      Как встретил я, попав на торжество,
      Врага и принял вызов от него.
      Мы ранены и жаждем исцеленья
      От вашего, отец, благословенья.
      Врага простил я, более того,
      Как вы велите, возлюбил его.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Ты жаждешь отпущения грехов,
      А к исповеди ясной не готов.
      Попроще говори, без суесловья.
РОМЕО. Куда уж проще! Я горю любовью
      К прекрасной дочке сэра Капулетти.
      Мы оба с ней попали в те же сети.
      Все так сплелось – не расплести никак.
      Спасение одно – священный брак.
      Все расскажу: про наше с ней свиданье,
      Любовь и обоюдные признанья, —
      Но умоляю: сочетайте нас,
      Отец святой, сегодня же. Сейчас.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Святой Франциск! Какие чудеса!
      А Розалина? А ее краса?
      Забыты? Но с юнцами так всегда:
      Глаза – огонь, а сердце изо льда.
      О Богоматерь! Ты тонул в слезах,
      С ума сходил, едва ли не зачах.
      Приправил ты любовь морями соли,
      А получил оскомину, не боле.
      Ты так вздыхал, что пряталось светило.
      Ты так стенал, что уши мне ломило.
      Так слезы проливал, что их ручьи
      Все щеки поизрезали твои.
      Не ты ли это был, скажи на милость?
      Но разве Розалина изменилась?
      Увы, когда нет чести у мужчин,
      То верности не жди от розалин!
РОМЕО. За ту любовь от вас мне попадало.
БРАТ ЛОРЕНЦО. За то, что делал глупостей немало.
РОМЕО. Велели вы убить любовь.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Еще бы!
      Но не другую извлекать из гроба!
РОМЕО. Теперь на страсть мне отвечает страсть.
      Совсем не то, что прежняя напасть.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Той не сумел ты отвести глаза,
      Так как, в любви не смысля ни аза,
      Произносил чужие монологи.
      Но, ветреник, мне с вами по дороге:
      Враждующие семьи ваш союз.
      Направить может в лоно братских уз
РОМЕО. Нельзя ли поскорей? Нам невтерпеж.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Ускоришь бег – скорее упадешь.
 

(Уходят.)

Акт второй. Сцена четвертая

Улица.

Входят БЕНВОЛИО и МЕРКУЦИО.

 
МЕРКУЦИО. Куда к чертям Ромео провалился?
      Похоже, дома он не ночевал.
БЕНВОЛИО. Слуга сказал, что нет.
МЕРКУЦИО. А все любовь!
      От этой бледной злючки Розалины,
      Ромео наш, того гляди, свихнется.
БЕНВОЛИО. Слугу с письмом прислал к нему Тибальт,
      Племянник Капулетти-старика.
МЕРКУЦИО. Могу поклясться жизнью, это вызов.
БЕНВОЛИО. Ромео на него ответить сможет.
МЕРКУЦИО. Писать он может, стало быть, ответит.
 

БЕНВОЛИО. Нет, он отзовется на вызов, и это будет достойный ответ.

МЕРКУЦИО. Несчастный Ромео! Его ходячий труп исколот темными глазами бледной немочи. Уши просверлены романсами. Сердцевина сердца, словно мишень, утыкана стрелами маленького слепца. И такому, как Ромео, драться с самим Тибальтом?

БЕНВОЛИО. По-твоему, Тибальт настолько опасен?

МЕРКУЦИО. Поопаснее своего тезки, кошачьего короля, это я тебе говорю. По части дуэльного кодекса Тибальту равных нет. Он владеет шпагой, как дирижер палочкой. Все за него: глазомер, ловкость, чувство ритма. А как он держит паузу! Один такт, другой, а третий пронзает тебя насквозь. И попасть-то, злодей, норовит в самую пуговицу. Словом, дуэлянт, каких мало. Джентльмен высшего сорта. Такой дерется даже без всякого повода. Тем более, когда повод есть. Ох, уж эти его бессмертные passado, punto reverso и прочие hai!

БЕНВОЛИО. Что это такое?

МЕРКУЦИО. Чертова абракадабра! Спасу нет от этих современных фигляров с их ужимками, пришепетыванием и притворством! А как они стрекочут – уши вянут! То и дело: «Бог ты мой, какая ловкая шпага! какая силища! какая талия!». И никуда не деться, мой друг почтенный, от этих зарубежных мух, от этих ряженых кривляк, начиненных всякими там pardonnez-mois или bon, bon. Эти модники безо всякой нужды заучили столько новых обычаев, что разучились непринужденно сидеть на обычной скамье.

Входит РОМЕО.

БЕНВОЛИО. Вот и Ромео.

МЕРКУЦИО. Его не слишком много: худющий, как минога. О, человеческая плоть! Каким образом ты перевоплотилась в нечеловеческую? Похоже, он истекает стихами, как Петрарка, преуспевший в воспевании своей Лауры. Между прочим, ей в этом смысле крупно повезло, ведь по сравнению с леди Ромео, Лаура – просто лахудра. А уж о дикарке Дидоне, кликуше Клеопатре, ехидне Елене, гетере Геро и говорить нечего. Сероглазая Фисба еще так-сяк, да и та ни к черту не годится. – Синьор Ромео! Позвольте поприветствовать ваши французские панталоны по-французски. Bonjour! Ловко же вы нас ночью облапошили!

РОМЕО. Здравствуйте. Каким это образом мы вас облапошили?

МЕРКУЦИО. Самым пошлым и безобразным. Это непростительно.

РОМЕО. Прошу прощения, Меркуцио, я был отозван по срочному делу. В моем положении простительно было уйти, не простившись.

МЕРКУЦИО. То есть уйти, не простив себя? Но за что?

РОМЕО. За то, что, уходя, не простирался ни перед кем во прахе.

МЕРКУЦИО. Каков ответ, прах его побери!

РОМЕО. Твоя вежливость, Меркуцио, вся пошла прахом.

МЕРКУЦИО. Нет, она пустила в нем корни, как цветок.

РОМЕО. Если так, то он довольно пыльный.

МЕРКУЦИО. Зато красивый.

РОМЕО. Как цветы на пряжках моих сапог.

МЕРКУЦИО. Ну, ты сказанул! Как гвоздь в подошву забил. Так у нас острят одни сапожники. Того и гляди, ты забьешь меня гвоздями своих острот. Если, конечно, не продырявишь ими своих подошв.

РОМЕО. А ты истопчешь свои, если будешь так долго топтаться на одном месте.

МЕРКУЦИО. Выручай, Бенволио! Он меня совсем затоптал.

РОМЕО. Такого гуся затопчешь. Гони его, Бенволио!

МЕРКУЦИО. Если тебе взбрело на ум гоняться за гусем, то я пас. У тебя хватит ума загнать целую стаю, с моим же и одного не догнать. По-твоему, я похож на гуся?

РОМЕО. Никем иным, как гусем, ты, по-моему, никогда и не был.

МЕРКУЦИО. Смотри, как бы я снова тебя не ущипнул.

РОМЕО. Щиплись на здоровье: от твоего клюва легко увернуться.

МЕРКУЦИО. Зато твои остроты всегда попадают в яблочко.

РОМЕО. Разве тебе не по вкусу гусь с яблоками?

МЕРКУЦИО. Как ловко ты тянешь резину своего остроумия!

РОМЕО. Если бы я изловчился начинить ею тебя, то такого резинового гуся можно было растянуть на весь мир.

МЕРКУЦИО. Разве это не лучше любовного плача? Ты снова человек. Ты Ромео. Ты снова не только есть, но и есть то, что ты есть и каким ты был отродясь. А то распускал слюни со своей любовью, точно шут гороховый, который сперва снует туда-сюда, высунув язык, а потом сует свою палку куда ни попадя.

БЕНВОЛИО. Хватит, прекрати!

МЕРКУЦИО. Хватит гладить его против шерстки?

БЕНВОЛИО. Прекрати распускать хвост.

МЕРКУЦИО. Ты опоздал. Я уже сложил его и не собираюсь показывать вторично: мне это противопоказано.

(Входят КОРМИЛИЦА и ПЕТР.)

РОМЕО. Вы только посмотрите!

МЕРКУЦИО. Парус, парус!

БЕНВОЛИО. Даже два: парус мужского рода и парусина женского.

КОРМИЛИЦА. Петр!

ПЕТР. К вашим услугам.

КОРМИЛИЦА. Подай мне веер.

МЕРКУЦИО. Закрой ей веером лицо, Петр: будет на что смотреть.

КОРМИЛИЦА. Здравствуйте, джентльмены!

МЕРКУЦИО. До свидания, прекрасная незнакомка!

КОРМИЛИЦА. Как так? Мы же еще не успели поздороваться.

МЕРКУЦИО. А уже пора прощаться, тем более с вами. Не ровен час похабная рука времени вскроет вас самым непристойным образом.

КОРМИЛИЦА. Типун вам на язык! Кто вы такой?

РОМЕО. Один из тех, любезная госпожа, кто по воле Божьей сотворен себе на зло.

КОРМИЛИЦА. Как вы говорите: «Сотворен себе назло?». Ах, как умно! Но ближе к делу, джентльмены. Мне нужен юный Ромео. Кто-нибудь из вас знает его?

РОМЕО. Я знаю. Но когда юного Ромео узнаете вы, он окажется менее юным, чем теперь, когда вы его еще не знаете. Из всех возможных Ромео я самый юный и, может статься, наихудший.

КОРМИЛИЦА. Лучше не скажешь!

МЕРКУЦИО. Лучше о наихудшем? Очень мудро, честное слово!

КОРМИЛИЦА. Если вы Ромео, мне надо вам кое-что сказать по секрету.

БЕНВОЛИО. Ручаюсь, она сведет его на секретный ужин.

МЕРКУЦИО. Точно, это сводня! Сводня, сводня! Ату ее!

РОМЕО. На кого ты охотишься?

МЕРКУЦИО. Не на зайца, сэр. Хотя если это и заяц, то от него не осталось ни кожи, ни рожи: в самый раз для постного пирога. (Поет.)

 
Плох из зайца навар,
Если тот очень стар.
В пост, однако, сгодятся и кости.
Если ж заячий труп
Высох так, что и в суп
Не годится, – такого хоть бросьте.
 

Ромео, ты идешь? Сегодня мы обедаем у твоих.

РОМЕО. Идите. Я догоню.

МЕРКУЦИО. Прощайте, старозаветная леди! (Поет.)

 
Прощайте, леди-ди!
Навеки, леди-ди!
 

КОРМИЛИЦА. Проваливайте, чтоб вам пусто было!

(МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО уходят.)

Подумать только, каков наглец! Кто этот проходимец, сэр, скажите мне на милость? По нем же веревка плачет!

РОМЕО. Джентльмен, привыкший слушать самого себя. Он не закрывает рта ни на минуту, а сам не дает никому и рта раскрыть.

КОРМИЛИЦА. Хотела бы я посмотреть, как он заткнет мне рот своими речами. Уж я бы дала ему чертей! Тоже мне смельчак выискался! Мне и двадцать таких нипочем. Я на них быстро управу найду! Грязный подонок! Ты со своими девками язык распускай! Или с дружками, такими же головорезами! (Поворачивается к Петру.) Ну, а ты для чего здесь? Чтобы позволять первому встречному мерзавцу честить меня?

ПЕТР. Я здесь не встретил мерзавца, который рискнул бы вас обесчестить. Не то бы я живо схватился за шпагу. Я дерусь не хуже прочих и, если закон за меня, ввязываюсь в каждую потасовку.

КОРМИЛИЦА. Господи помилуй! Я до сих пор вне себя. Меня всю прямо так и трясет. Грязный подонок! Ну, да ладно. Прошу вас, сэр, на два слова. Не помню, говорила ли я вам, что моя молодая хозяйка послала меня по вашу душу? И кое-что велела передать. Впрочем, с этим можно погодить. Сперва я сама скажу. Если вы намерены, как говорится, свести ее в страну дураков, это будет, простите за выражение, такое свинство! Постыдились бы: ведь она еще совсем девочка. Неужто у вас что дурное на уме насчет нее? Право же, с честными девушками так не поступают. Это гадко, это отвратительно, это…

РОМЕО. Постой же. Поклонись от меня своей госпоже и хозяйке. Уверяю тебя, у меня и в мыслях…

КОРМИЛИЦА. Ах, вы мой золотой! Конечно, поклонюсь! Господи Боже, вот будет для нее радость-то!

РОМЕО. Что ты передашь, кроме поклона? Ты же меня не дослушала.

КОРМИЛИЦА. Ваше уверение, сэр, которое у вас в мыслях, и передам. По всему видать, намерения у вас честные.

 
РОМЕО. Скажи ей, чтобы случай улучила
      Сегодня же прийти к отцу Лоренцо.
      Он исповедь соединит с венчаньем
      И нашу страсть навеки освятит.
      Возьми за труд.
КОРМИЛИЦА. Ни пенни не возьму!
РОМЕО. Бери, сказал. Не спорить же с тобой.
КОРМИЛИЦА. Сегодня же? Придет, не сомневайтесь.
РОМЕО. А ты иди к воротам монастырским
      И жди там человека моего
      С веревочною лестницей для нас.
      Я нынче ночью с помощью нее
      Поставлю парус нашего блаженства.
      Теперь ступай и никому ни слова.
      Я щедро отплачу тебе за все.
      Прощай и передай поклон хозяйке.
КОРМИЛИЦА. Благослови вас Бог! Однако, сэр…
РОМЕО. Я слушаю.
КОРМИЛИЦА. Ваш человек надежен?
      Мы заодно, и наше дело – тайна.
      А третий проболтается случайно.
РОМЕО. Он крепче стали и не подведет.
 

КОРМИЛИЦА. Сэр, сэр, вы не знаете моей госпожи! Ах, ты моя сладенькая! Господи, Господи! Когда она была совсем малюткой… Да, чуть не забыла, – знаете ли вы некоего Париса? Он тоже готов ввязаться в спор из-за нее. Но для нее, для душеньки моей, он все равно что гадкая жаба и даже хуже. Я как-то шутки ради говорю ей: дескать, она с Парисом – прекрасная пара. Так видели бы вы ее лицо! ни кровиночки, белее самого белого полотна! И вот еще что: разве «розмарин» и «Ромео» с одной буквы начинаются?

РОМЕО. Ну да. С буквы «р». А в чем дело?

КОРМИЛИЦА. Полно смеяться-то! Так только собаки рычат. А вы и розмарин, уж я-то знаю, начинаетесь на «ро». Слышали бы вы, как нежно она щебечет, почем зря упоминая вас и розмарин! Вы бы заслушались.

РОМЕО. Поклон хозяйке (уходит.)

КОРМИЛИЦА. Тысяча поклонов.

Петр!

ПЕТР. К вашим услугам.

КОРМИЛИЦА. Забери у меня веер и ступай вперед.

(Уходят.)

Акт второй. Сцена пятая

Сад Капулетти.

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 
ДЖУЛЬЕТТА. Во сколько няня вышла? Ровно в девять.
      Сказала, обернется в полчаса.
      Не мог же он исчезнуть. Ну, конечно!
      Не ей, старухе, быть гонцом любви.
      Для этого годятся лишь мечты.
      Найдут они любимого быстрее,
      Чем солнца луч ночную тень пронзит.
      Любовь летит на крыльях голубиных,
      И окрылен ветрами Купидон.
      Однако три часа уже прошло,
      Взошло на холм полуденный светило,
      А няни и не видно. У нее
      Застыла кровь и чувства охладели,
      Не то б она скакала, словно мяч,
      А я и мой возлюбленный друг другу
      Записки перебрасывали с ним.
      Но старики покойников мертвей,
      Железа тверже, камня холодней.
 

Входят КОРМИЛИЦА и ПЕТР.

 
      О Господи! Пришла, пришла, пришла!
      Ах, нянюшка! Ты говорила с ним? —
      Пусть он уйдет.
КОРМИЛИЦА (ПЕТРУ). Жди около ворот.
 

(ПЕТР уходит.)

 
ДЖУЛЬЕТТА. Ну, нянюшка… Да ты никак сердита!
      Засмейся лучше, если весть мрачна;
      А если нет, не стыдно ли тебе
      Мелодию прекрасных новостей
      С такою кислой миной исполнять?
КОРМИЛИЦА. Дай мне вздохнуть. Устала, мочи нет.
      Все кости ноют. Славно прогулялась!
ДЖУЛЬЕТТА. Весь свой скелет отдам тебе за весть!
      Ну, няня, я прошу; скорее, няня!
КОРМИЛИЦА. О Боже, что за спешка-то такая!
      Ты видишь, отдышаться не могу?
ДЖУЛЬЕТТА. Нет, можешь, если выдохнула ты
      Слова, что ты не можешь отдышаться!
      Куда длиннее эти отговорки
      Того, о чем ты медлишь говоришь.
      Все хорошо? Все плохо? Отвечай же!
      Да или нет? Подробности потом!
      Нет или да? Ты скажешь наконец?
 

КОРМИЛИЦА. Нашла же ты, кого выбрать. Где у тебя глаза-то были? Ромео! Хорош, нечего сказать! Лицом он, правда, вышел, спору нет, и ноги ничего себе, и руки. И остальное, о чем обычно помалкивают, дай Бог всякому. Учтивостью он, к сожалению, не блещет, зато ручной, как ягненок. Одним словом, радуйся, девушка, и благодари Бога. Что, наши уже обедали?

 
ДЖУЛЬЕТТА. Не знаю… Но зачем мне это все?
      Он говорил о свадьбе? Говорил?
КОРМИЛИЦА. А голова-то, голова трещит!
      Расколется на части, не иначе!
      А спину-то, а спину разломило!
      Меня ты порученьями уморишь.
      Мое ли дело бегать взад-вперед?
ДЖУЛЬЕТТА. Ах, нянюшка, прости меня за все.
      Но милая, родная, золотая,
      Что говорит любимый?
 

КОРМИЛИЦА. Твой любимый… Как настоящий джентльмен, благородный, воспитанный, обстоятельный и, судя по всему, неиспорченный, он сказал… Где ваша мать?

 
ДЖУЛЬЕТТА. Где мать моя? Где ж быть ей, как не дома?
      Ты что наговорила? «Твой любимый,
      Как настоящий джентльмен, благородный,
      Воспитанный, сказал: «Где ваша мать?»?!
КОРМИЛИЦА. Помилуй Бог! Ты словно в лихорадке!
      Такого ли компресса дожидались
      Мои больные кости? Ну и ну!
      Вперед сама работай почтальоном!
ДЖУЛЬЕТТА. При чем тут кости? Что сказал Ромео?
КОРМИЛИЦА. Пойдешь ли ты на исповедь сегодня?
ДЖУЛЬЕТТА. Пойду.
КОРМИЛИЦА. И у отца Лоренцо в келье
      Тебя жених твой сделает женой.
      А покраснела-то, а покраснела!
      Одно словцо – и кровь уже кипит!
      Поторопись. И я не без работы:
      За лестницей пойду. Любимый твой
      Взлетит по ней сегодня, чтобы ночью
      С моей голубкой вить себе гнездо.
      Я для тебя тружусь все дни подряд,
      А ночью и тебя обременят.
      Я есть хочу. Ступай…
ДЖУЛЬЕТТА. Навстречу счастью!
      Прощай же! И спасибо за участье!
 

(Уходят.)

Акт второй. Сцена шестая

Келья брата Лоренцо.

Входят БРАТ ЛОРЕНЦО и РОМЕО.

 
БРАТ ЛОРЕНЦО. Пусть небо улыбнется, наблюдая
      За освященьем брака, чтобы мы
      Потом себя не прокляли.
РОМЕО. Аминь!
      Какое ни ждало бы нас проклятье,
      Оно не сможет истребить блаженства
      Одной минуты с ней наедине.
      Священным словом руки нам скрепи,
      И пусть их тут же смерть разъединит, —
      Я буду счастлив, что успел невесту
      Назвать своей женой.
БРАТ ЛОРЕНЦО. Слепая страсть
      Сгорает, ослепленная своим
      Триумфом ложным. Порох и огонь,
      Соединясь, взрываются от счастья.
      Порою мед, до приторности сладкий,
      Теряет на поверку всякий вкус.
      Люби, но в меру, – будешь век любить.
      Не в срок сойдет с дороги тихоход;
      И слишком резвый к сроку не придет.
 

Входит ДЖУЛЬЕТТА.

 
      А вот и наша леди. Не припомнит
      Походки легче камень этих плит.
      Любовь, она как воздух: кто влюблен,
      Пройдет и по осенней паутинке.
      Кто легкомыслен, тот и невесом.
ДЖУЛЬЕТТА. Святой отец, день добрый!
БРАТ ЛОРЕНЦО. Дочь моя,
      Тебя Ромео поблагодарит
      За нас обоих, что не опоздала.
ДЖУЛЬЕТТА. Но будет он и вас благодарить.
      Легко ль ему придется?
РОМЕО. Если счастье
      Твое, Джульетта, моему равно
      И если ты, превосходя меня,
      Еще способна говорить об этом,
      То сладостным дыханием окутай
      Гармонию взаимного блаженства,
      Которая звучит в свиданье нашем.
ДЖУЛЬЕТТА. Страсть говорит на языке поступков,
      Гордится не словесной мишурой,
      Но сущностью своею. Только нищим
      Дано учесть имущество свое.
      А я богата: возросла любовь
      Да так, что не учтешь и половины.
БРАТ ЛОРЕНЦО. За малым дело: вас соединить.
      Ну, а пока не освящен ваш брак,
      Одних вас оставлять нельзя никак.
 

(Уходят.)

Акт третий. Сцена первая

Городская площадь.

Входят МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО, ПАЖ и СЛУГИ.

 
БЕНВОЛИО. Меркуцио, пожалуйста, уйдем.
      Того и жди, нагрянут Капулетти,
      И потасовки нам не избежать.
      Так жарко – поневоле вспыхнет кровь.
 

МЕРКУЦИО. А сам ты разве не из тех, кто, зайдя в кабак, бьет шпагой об стол, приговаривая: «Дай Бог тебе остаться в ножнах!» – и ни с того ни с сего сует ее под нос лакею, налакавшись?

БЕНВОЛИО. По-твоему, я из таких?

МЕРКУЦИО. Безусловно. Ты же итальянец. Горячность у тебя в крови. Ты до крайности горяч, а разгорячившись, доходишь до крайностей.

БЕНВОЛИО. Ты это серьезно?

МЕРКУЦИО. Более чем. Один такой, как ты, плюс еще один – в итоге ни одного: вы прикончите один другого в два счета. С кем только ты не враждуешь! И с тем, кто хоть на волос в чем-то превосходит тебя; и с тем, кто ест зелень, прямо глядя в твои зеленые глаза, – кому как, а тебе этого за глаза хватает для ссоры. Твоя голова начинена, как пирог дичью, самыми дикими поводами для рукопашной. Она у тебя и так изрядно вспахана рукоприкладством, не ровен час останется, как выеденный пирог, без всякой начинки. Не ты ли спустил собаку на прохожего только за то, что он спугнул ее своим кашлем? Или, может быть, не ты прибил портного, щеголявшего в пасхальном костюме задолго до Пасхи? А что ты сделал с тем несчастным, у которого новые башмаки не вязались со старыми подвязками? И ты еще вынуждаешь меня избегать ссор?

БЕНВОЛИО. Будь у меня такая драчливая репутация, как у тебя, мне бы никто не поверил в долг под простую расписку: через час с четвертью я бы оказался несостоятельным должником.

МЕРКУЦИО. Под простую расписку! Эх, ты, святая простота!

(Входят ТИБАЛЬТ и ДРУГИЕ.)

 
БЕНВОЛИО. Клянусь рукою, это Капулетти!
МЕРКУЦИО. Клянусь ногою, мне на них плевать!
ТИБАЛЬТ. За мной, друзья! Есть у меня два слова
      Для одного из этих двух господ. —
      День добрый…
МЕРКУЦИО. Вот и сказаны два слова!
      Нельзя ль прибавить к ним один удар?
 

ТИБАЛЬТ. Дадите повод – с радостью.

МЕРКУЦИО. Что за радость – идти на поводу у других?

ТИБАЛЬТ. Меркуцио, напрасно ты подыгрываешь Ромео.

МЕРКУЦИО. Подыгрываю? Ничего себе! Разве мы похожи на менестрелей? Если уж мы заиграем, ты оглохнешь от нашей какофонии! Вот мой смычок! (Указывает на свою шпагу.) Ты у меня сам запоешь, черт побери! Подыгрываю!

 
БЕНВОЛИО. Остыньте, господа! Мы в людном месте.
      Куда-нибудь идемте с глаз долой
      Взаимные обиды разбирать
      Иль вовсе разойдемся. Люди смотрят.
МЕРКУЦИО. А что им делать, если есть глаза?
      Я не намерен никому в угоду
      Отсюда уходить.
 

Входит РОМЕО.

 
ТИБАЛЬТ. Ну и не надо.
      Явился тот, кто требуется мне.
МЕРКУЦИО. Пускай меня повесят, если он
      По требованью твоему явился!
      Ромео может удовлетворить
      Одну твою потребность – в поединке!
ТИБАЛЬТ. Привет, Ромео! Ненависть моя
      Уместится в два слова: ты – подлец!
РОМЕО. Привет, Тибальт! Причина, по которой
      Тебя любить я должен, не дает
      Мне права отвечать на оскорбленье.
      Я вовсе не подлец. Но мне пора.
      Ты скоро все узнаешь.
ТИБАЛЬТ. Стой, мальчишка!
      Ты оскорбил меня и должен смыть
      Свою вину с оружием в руках!
РОМЕО. Как перед Богом, я не провинился
      Ни в чем перед тобою. Повторяю:
      Ты знать не знаешь, почему, как брата,
      Тебя люблю я, – но причина есть.
      Так радуйся тому, что Капулетти
      Мне так же дороги, как Монтегю.
МЕРКУЦИО. Позор! Бесчестье! Подлая покорность!
      Терпеть нет сил! Ко мне, аlla stoccata!
 

(Выхватывает шпагу.)

 
      Тибальт! Уже уходишь, крысолов?
ТИБАЛЬТ. Ты это мне? Ну, и чего ты хочешь?
 

МЕРКУЦИО. Вашу девятую жизнь, славный кошачий царь, только и всего. Я намерен вышибить ее из вас, а заодно и первые восемь. Не угодно ли вам вытащить за ушко вашу шпагу? И не тяните кота за хвост, не то останетесь без ушек на макушке.

 
ТИБАЛЬТ. Готов служить.
 

(Выхватывает шпагу.)

 
РОМЕО. Меркуцио, постой!
      Прошу тебя, рапиру убери!
МЕРКУЦИО. Ну, где оно, passado ваше, сэр?
 

Сражаются.

 
РОМЕО. Бенволио, нам надо их разнять! —
      Принц будет недоволен, господа!
      Известно всем, что противозаконны
      Сражения на улицах Вероны.
      Тибальт, постой! Меркуцио, не надо!
 

(Из-под руки РОМЕО ТИБАЛЬТ ранит МЕРКУЦИО и убегает со своими ДРУЗЬЯМИ.)

 
МЕРКУЦИО. Все кончено! Я ранен! Я убит!
      Чума на вас… на оба ваши дома!
      А что с Тибальтом? Цел и невредим?
РОМЕО. Серьезно ранен ты?
МЕРКУЦИО. Не так, чтоб очень,
      Но мне как раз. Где паж мой? Ты все здесь?
      Скорей беги за лекарем, скотина!
 

(ПАЖ уходит.)

РОМЕО. Держись, не так уж рана глубока.

МЕРКУЦИО. Ну да, она не глубже колодца и не шире церковных ворот. Но с меня и этой хватит. Если ты завтра справишься, каково мое состояние, тебе ответят: покойное. Для этого света я слишком испорчен, уж будь уверен. Чума на вас, на оба ваши дома! Черт побери! Вот вам и собака с крысой, и мышка с кошкой! Их когти оказались смертельными для человека. Подлый хвастун, ничтожество, липовый дуэлянт, познавший только азбуку боя! Какого дьявола ты влез между нами? Он ударил меня из-под твоей руки.

 
РОМЕО. Я ж не хотел…
МЕРКУЦИО. Бенволио, дружище,
      Мне плохо. Отведи меня домой.
      Чума на вас, на оба ваши дома!
      Я из-за них иду невесть куда…
      Кормить собой червей… Чума на вас…
 

(МЕРКУЦИО и БЕНВОЛИО уходят.)

 
РОМЕО. Меркуцио, природный дворянин,
      Племянник принца, наконец мой друг, —
      Вступился за меня и ранен был;
      А мой случайный родственник Тибальт
      Нанес мне оскорбленье! Ах, Джульетта!
      Твоею красотой заворожен,
      Я женщиною стал. Из-за тебя
      Мужская честь расплавилась во мне.
 

Возвращается БЕНВОЛИО.

 
БЕНВОЛИО. Увы, храбрец Меркуцио скончался.
      До времени его могучий дух,
      Отвергнув землю, небо предпочел.
РОМЕО. Зловещий день! Закончится бедою
      Моих невзгод начало роковое!
 

Входит ТИБАЛЬТ.

 
БЕНВОЛИО. Смотри, к нам возвращается убийца!
РОМЕО. Меркуцио погиб, а он глумится
      Над нами хочет, жив и невредим?
      Развейся, мягкотелость, словно дым!
      Ко мне, огненноликое возмездье! —
      Тибальт, меня назвал ты подлецом,
      Но ты возьмешь обратно это слово!
      Душа Меркуцио еще парит
      У нас над головами, ожидая
      Твою, чтоб с нею вместе отлететь.
      Один из нас его сопроводит,
      А то – и вместе.
ТИБАЛЬТ. Ну, держись, щенок!
      Друг другу подпевали вы и здесь
      И там споетесь!
РОМЕО. Это мы посмотрим,
      По ком из нас сегодня запоют!
 

Сражаются. ТИБАЛЬТ падает.

 
БЕНВОЛИО. Беги, Ромео! Прочь! Тибальт убит.
      Чего ж ты медлишь? Если горожанам
      Ты попадешься, принц тебя казнит.
      Не стой столбом! Беги, пока не поздно.
РОМЕО. Увы, я стал игрушкою судьбы!
БЕНВОЛИО. Что ж ты стоишь?
 

(РОМЕО уходит.)

Входят ГОРОЖАНЕ и СТРАЖА.

 
НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ. Меркуцио убит!
      Убит Тибальт! Куда убийцы скрылись?
БЕНВОЛИО. Один погиб, а где другой, не знаю.
НАЧАЛЬНИК СТРАЖИ. Ты арестован и пойдешь со мной.
      Ты должен подчиниться.
 

Входят ПРИНЦ с ПРИДВОРНЫМИ, МОНТЕГЮ и КАПУЛЕТТИ с ЖЕНАМИ и ДРУГИЕ.

 
ПРИНЦ. Где мерзавцы,
      Начавшие кровопролитный бой?
БЕНВОЛИО. О принц пресветлый, схватки роковой
      Я видел злополучное теченье.
      Того, кем был убит без сожаленья
      Меркуцио, ваш родич дорогой, —
      Убил Ромео собственной рукой.
ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ. Тибальт! Родная кровь! Племянник милый!
      Сын брата моего! Сошел в могилу!
      Но если есть на свете справедливость,
      То кровь за кровь пролейте, ваша милость!
      О мой кузен возлюбленный!
ПРИНЦ. Однако
      Я должен знать, кто начал эту драку.
БЕНВОЛИО. Резню Тибальт затеял и зарезан.
      Ромео уговаривал его,
      Просил не ссориться по пустякам,
      Напоминал про гневный ваш запрет,
      Хотел унять вражду рукопожатьем
      И чуть ли на колени не вставал,
      Но толку не добился. А Тибальт,
      Разгоряченный свыше всякой меры,
      На бедного Меркуцио напал.
      Меркуцио вспылил при виде стали
      И встретил шпагу шпагою своей.
      Они сошлись, разящие удары
      Парируя легко и упиваясь
      Своим искусством самообороны.
      Ромео им кричал: «Остановитесь!
      Вложите шпаги в ножны!» – наконец
      Вмешался в поединок и развел
      Одним ударом грозные мечи.
      Но как на грех из-под руки Ромео
      Нанес Тибальт предательский удар
      Достойному Меркуцио и скрылся.
      Но вскоре возвратился почему-то.
      Тогда в Ромео пробудилась месть.
      Как молнии, рапиры засверкали.
      Я не успел им помешать. Ромео
      Тибальта заколол и убежал.
      Пускай меня повесят, если лгу.
ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ. О принц, не верьте нашему врагу!
      Он Монтегю. Им правда не по нраву.
      Они собрали целую ораву,
      Чтоб одолеть Тибальта одного.
      Ромео подло погубил его
      И должен за убийство поплатиться!
ПРИНЦ. А ваш Тибальт, он разве не убийца?
      За кровь Меркуцио, мне дорогую,
      Кого теперь к ответу привлеку я?
МОНТЕГЮ. Ужель Ромео? Да, он виноват,
      Но он же мстил за друга. А Тибальт
      И без Ромео был бы осужден.
ПРИНЦ. Ромео также преступил закон
      И выслан будет. Нынче и меня
      Коснулась ваша гнусная резня.
      За кровь мою, за ваш жестокий нрав
      Я наложу на вас огромный штраф.
      Вы у меня раскаетесь вполне
      За то, что горе причинили мне.
      Вовек не искупить вам преступленья
      Ценою слез, мольбы и сожаленья.
      Я буду тверд. Ромео – с глаз долой!
      Найдут его – простится с головой.
      Тела убрать. И помнить слово принца.
      Кто милует убийц, тот сам убийца.
 

(Уходят.)