Книга: Комедии - Уильям Шекспир

Я своему добру хозяин полный, А ты теперь имущество мое: Мой дом, амбар, хозяйственная утварь, Мой конь, осел, мой вол - все что угодно.

Трудно представить себе нашу современницу или хотя бы даже современницу Шекспира, которая могла бы всерьез повторить финальный монолог Катарины, и неслучайно, наверное, в советской экранизации великолепная Людмила Касаткина произносила все это с легчайшей, но ощутимой иронией. Но при этом пьеса не перестает быть веселой, остроумной, фарсовой... и серьезной. Я вот как-то задумалась над полной беззащитностью Катарины. Петруччо может морить ее голодом, унижать - заступиться некому. Мог бы и избивать, и убить на ее глазах любимую собаку, как в средневековых вариантах того же сюжета. Или посмотреть на вторую влюбленную пару пьесы - Люченцио и Бьянку. Бьянка вообще интереснейший персонаж, как мне кажется. Очень любопытно решила ее характер Ольга Красина в уже упомянутом фильме: ее героиня лицемерна, она лишь притворяется кроткой, а исподтишка готова сделать гадость. Что-то в пьесе подсказывает и такую возможность, да. Но мне почему-то кажется, что и милая Бьянка, и ее возлюбленный до свадьбы просто с примерной точностью воспроизводили отведенные им культурой роли. Она - воплощенное девичье кокетство, когда говорит Люченцио (якобы переводя с латыни): "regia - не будьте самонадеянны; celsa senis - не отчаивайтесь". Он, в свою очередь, олицетворение идеального влюбленного эпохи Возрождения, когда аффектирует свой любовный восторг:

О да, я видел красоту ее: Такой лишь Агенора дочь блистала, Когда ей руку целовал Юпитер На Критском берегу, склонив колена.

После свадьбы - дело другое, и оба с облегчением отбрасывают маски. Тут-то и выясняется, что Бьянка ничуть не менее строптива, чем ее сестра, а Люченцио - капризен и тираничен.

Много шума из ничего

С предыдущей пьесой сборника эту комедию объединяет тема противостояния мужчины и женщины, а со следующей - мотив иллюзорности бытия. Обычный посыл эпохи барокко - мир есть сон - вводится здесь через целую череду иллюзий, меняющих судьбы героев. Всего лишь розыгрышем является поначалу любовь Бенедикта и Беатриче. Под маской принц признается Геро в любви, выдавая себя за Клавдио. Все не так, как оно кажется, атмосфера вечного маскарада. Задолго до Лермонтова Шекспир раскрывает зрителю темную сторону карнавала: именно здесь раздолье коварному дону Хуану, ему легко придать изящной шутке вид предательства или устроить свой собственный маскарад, губящий репутацию Геро. Но в отличие от романтика Лермонтова, Шекспир слишком жизнерадостен, чтобы на этом и остановиться. Несмотря на драматический накал истории Геро, мы в сияющем, праздничном мире, где зло восторжествовать не может. И перепалки Бенедикта и Беатриче, в отличие от похожих диалогов Петруччо и Катарины, не служат средством подчинения партнера, а остаются веселой игрой, радующей обоих. (Задумалась, нет ли здесь заслуги их самих - Беатриче явно не так озлоблена и агрессивна, как Катарина, а Бенедикт не так откровенно меркантилен и равнодушен к своей возлюбленной, как Петруччо - к своей.)

Сон в летнюю ночь

Миф о Тезее и Ипполите, английский фольклор, да кстати элегантный комплимент Елизавете I, и все в одной пьесе; кто сказал, что Шекспир - это не постмодерн? Одна из самых волшебных шекспировских пьес с легкостью смешивает реальность и сон, насмешку над незадачливыми коллегами-актерами и эльфийские чары. Пэк вообще великолепен -

Тот, кто пугает сельских рукодельниц, Ломает им и портит ручки мельниц, Мешает масло сбить исподтишка, То сливки поснимает с молока, То забродить дрожжам мешает в браге, То ночью водит путников в овраге; Но если кто зовет его дружком - Тем помогает, счастье вносит в дом.

И хотя профессор Толкин относился к шекспировским эльфам, как к чисто литературной фантазии (и очень их не любил), в данном случае он не совсем справедлив. Волшебный лес, фантазией драматурга переместившийся в окрестности Афин, прочно врос корнями в английскую почву. Веселые козни Пэка демонстрируют традиционный арсенал эльфийских чар - он путает тропки, подражает человеческим голосам и, конечно, заколдовывает неосторожных смертных, забредших в чащу сказочной летней ночью. Но правда сердца все равно торжествует над наведенной колдовством страстью. И вот уже Оберон и Титания торжественно благословляют влюбленных.

Мера за меру

После легкой, радостной феерии «Сна в летнюю ночь» «Мера за меру» кажется особенно мрачной. По тематике она напоминает скорее испанские «драмы чести»: Клавдио, брат юной послушницы Изабеллы, приговорен к смерти, и девушка должна смириться с приговором или отдаться жестокому судье. Прибавьте столь же серьезные темы жестокости закона и лицемерия правителей. И то ли текст до нас дошел испорченным, то ли Шекспир не дописал, но «Мера за меру» не отличается ни проработкой персонажей, ни связностью сюжета. Благородная Изабелла реагирует на приговор брату с изумительной вялостью:

О! Справедлив закон, Но строг. Так у меня нет больше брата, Спаси вас бог. (Хочет уйти.)

Она брата не любит? Но по тому же поводу в пятом акте она рвется мстить судье и вопит:

К нему! К нему! Ему глаза я вырву!

Но этот порыв так же мгновенно исчезает; в финале она опять не проявляет к брату никаких эмоций вообще. Злодей Анджело, в свою очередь, настаивает на казни Клавдио, которому обещал помилование, просто из своей злодейственности. А зачем ему понадобилось непременно видеть голову Клавдио? Что до сюжета, то к чему там были все эти сводники, бандерши, странные сплетни Луцио о герцоге? Сами по себе они забавны, но к основной линии пьесы ни малейшего отношения не имеют. Откуда взялась неожиданная любовь герцога к Изабелле? Диалоги Анджело и Изабеллы великолепны, но сама по себе пьеса странная и какая-то недоработанная.

Двенадцатая ночь

И снова Шекспир вводит зрителей в волшебный мир любви и веселья. Недаром «пироги и пиво» из этой пьесы стали в английском языке символом мирских радостей. Прекрасная Иллирия столь же идиллична, как эльфийский лес «Сна в летнюю ночь». Молодые герои все сплошь влюблены, и хотя двое из них в результате получают в супруги вовсе не тех, по ком вздыхали, финал все равно безмятежен. Неподражаемо забавная компания сэра Тоби, в свою очередь, живет словно в сказочной стране Кокань, где колбасы свисают с деревьев, а вино течет реками. И если «пуританин» Мальволио время от времени пытается помешать весельчакам, его легко изгоняют из радостного мира комедии при помощи смеха и шутки.

Комедия ошибок

Переделка плавтовской комедии, с характерными стереотипами вроде потерянных и найденных годы спустя детей, перепутанных близнецов. Место и время действия (древнегреческий Эфес), как водится у Шекспира, весьма условно, но это не сказочная страна Иллирия из "Двенадцатой ночи" или Богемия из "Зимней сказки". Уж больно суровы законы в этом Эфесе, и начинается комедия со смертного приговора. Условны и мотивировки действий героев: в начале пьесы нам рассказывают, что Антифол Сиракузский прибыл в Эфес, чтобы разыскать своего брата-близнеца, но на протяжении большей части действия он вроде бы и не знает, что у него вообще есть брат. Зато соблюдены классические каноны единства места и единства времени. Похоже, на пользу пьесе это не пошло: блеска и огня шекспировских шедевров здесь явно не хватает.