Текст книги "Уинтроп был упрям"

О, как хорошо!

Впоследствии Мид так и не мог определить, как долго они бегали и вопили… Очнувшись, он заметил, что больше уже не находится внутри тесной группы. Участники визга каким-то образом рассеялись по лужайке, выстроившись в длинные раскачивающиеся, вопящие цепи. Ему стало немного не по себе. Стараясь не сбиться с ритма визга, он сделал попытку подобраться поближе к мужчине и женщине справа от себя. Вопли внезапно прекратились, так же неожиданно затихло шумовое сопровождение. Он взглянул прямо перед собой, туда, куда смотрели остальные. И увидел… Бурое, покрытое шерстью животное, величиной с овцу. Оно вертело головой, испуганно озираясь, потом со всех ног бросилось бежать.

– Хватайте его! – пронзительно взвизгнул вожатый. – Хватайте его!

Мистер Мид побежал через луг за животным, вопя что есть мочи.

– Хватайте его! – колоколом гудело в голове. – Хватайте! Животное почувствовало, что его вот-вот поймают, резко развернулось и, непрерывно увертываясь, метнулось прямо сквозь людские цепи. Мистер Мид попробовал схватить его, но в ладони осталось только несколько клочков шерсти. Падая, он больно стукнулся коленями о землю. Не испортив ни одной ноты в общем хоре невообразимого визга, Мид сразу же вскочил и снова бросился вдогонку за животным. Все остальные также развернулись и побежали вместе с ним.

– Хватайте его! Хватайте!

Животное ловко увертывалось, мистер Мид так увлекся погоней, что бежал все время в первых рядах. Люди все больше сужали пространство, в котором металось животное. И, наконец, поймали его.

Толпа образовала огромный, неправильной формы круг и замкнула его вокруг жертвы. Мистер Мид одним ударом кулака сбил животное с ног. На распростертое тело прыгнула девушка с перекошенным лицом, но он успел схватить шерстистую бурую лапу, и, рванув с чудовищной силой, оторвать ее от тела.

Из раны торчали порванные провода и сыпались какие-то мелкие детали.

– Мы поймали его, – бормотал он, глядя на ногу. – Мы его поймали!

Внезапно на него навалилась такая усталость, что он, шатаясь, отошел подальше от толпы и тяжело бухнулся в траву. К нему подошел мистер Сторку.

– Ну как? – спросил он, тяжело дыша. – Хорошо повизжали?

Мистер Мид поднял руку со все еще зажатой в ней бурой ногой.

– Мы поймали его, – сказал он.

Светловолосый рассмеялся.

– Вам необходим хороший душ и легкое успокаивающее. Пойдемте.

Он помог мистеру Миду подняться и, держа его за локоть, направился через луг к трибуне. Другие участники визга оживленно болтали, стряхивая с себя пыль и восстанавливая дыхание. Побывав в душевой кабине, специалист по внешним сношениям снова почувствовал себя самим собой. Правда, чего-то в нем недоставало с того мгновения, когда в руке его оказалась нога механической жертвы, он старался убедить себя, что остался тем же Оливером Мидом, хорошим мужем и отцом, преуспевающим бизнесменом, одним из столпов общества. Но это не помогало. Отныне и до конца своих дней он стал также и… Ему стало страшно употребить это слово. Надо было во что-то одеться. Быстро.

– Вероятно, это вам очень помогло, – произнес мистер Сторку, выслушав объяснения мистера Мида о тех побуждениях, которые им двигали. – Я бы не беспокоился. Вы такой же, как и все остальные из вашей эпохи. А вот одежду вашу вымели с поля с прочим мусором, оставшимся после визга.

– Что же мне делать? – застонал мистер Мид. – Не могу же я идти домой в таком виде!

– Почему? – весьма удивился представитель правительства. – В самом деле не можете? Очаровательно! Ну что ж, станьте под этот автомат. Как я полагаю, вам больше по вкусу одежда двадцатого века?

Мистер Мид кивнул и недоверчиво поместил свое тело под указанный механизм.

– Пожалуйста, что-нибудь пристойное, такое, чтобы я мог носить.

Мистер Сторку быстро произвел настройку на пульте. Из машины послышалось легкое гудение, и прямо сверху на ошеломленного толстяка свалился комплект парадной черно-белой вечерней одежды. Еще через мгновенье эта одежда трансформировалась в совершенно иной наряд: туфли стали сапогами до бедер, смокинг вытянулся и превратился в зюйдвестку. В таком наряде в самую пору занимать место на мостике китобойного судна.

– Хватит! – взмолился мистер Мид, когда дождевик начал уменьшаться до размеров футболки. – Остановитесь на чем-нибудь одном!

– Вы это сумеете сделать сами, если попытаетесь укротить свое подсознание, – пояснил мистер Сторку.

Тем не менее, он добродушно трахнул по боковой поверхности машины, после чего одежда мистера Мида приняла вид твидового пиджака и панталон для гольфа, модных в середине 20-х годов.

– Так лучше?

– Да.

Он хмурился, но все-таки это было нечто удобоваримое, а как только удастся вернуться домой…

– Послушайте, Сторку, – начал мистер Мид, стараясь забыть о своем непристойном поведении на Поле для Визга. – У нас неприятности с этим Уинтропом. Он не хочет возвращаться назад.

Они стояли на краю лужайки. На противоположном ее конце начинался новый визг.

– Ну и что? – равнодушно спросил мистер Сторку. Он протянул руку в сторону обнаженной толпы. – Поймите, еще два-три таких сеанса, и ваша психика будет в прекрасной форме. Хотя, судя по вашему виду, больше бы подошел Стадион Ужаса. А почему бы, в самом деле, не попробовать? Почему бы прямо сейчас не отправиться туда? Одна первоклассная серия приступов панического страха, и вы будете абсолютно…

– Спасибо, нет! С меня и этого достаточно. Состояние моей психики – это сугубо мое личное дело.

Светловолосый мужчина понимающе кивнул.

– Разумеется. «Состояние психики индивидуума является его личным делом и не может находиться в юрисдикции какого-либо другого лица», – процитировал он. – Я просто хотел дать вам дружеский совет.

Мистер Мид заставил себя выдавить улыбку. При этом лацканы его пиджака поднялись и нежно погладили подбородок.

– Я нисколько не обижаюсь. Однако, что вы думаете предпринять в отношении Уинтропа?

– Предпринять? Ничего. А что мы в состоянии сделать?

– Вы в состоянии принудить его вернуться назад! Вы здесь представляете правительство, не так ли? Правительство, которое пригласило нас сюда и отвечает за нашу безопасность.

На лице мистера Сторку отразилось недоумение.

– А разве вам что-либо угрожает?

– Вы понимаете, что я имею в виду, Сторку! Наше благополучное возвращение. Правительство несет ответственность за это.

– Но только не в том случае, когда ущемляются желания и свобода действий другого совершеннолетнего лица. Я просто процитировал вам, друг мой, одну из статей Положения 2314 года. Принуждение не может применяться к взрослому мужчине. Даже к официальным уговорам можно прибегать только в определенных, весьма ограниченных случаях. Здесь, определенно, такой случай не имеет место. Должен вам сказать, что к тому времени, когда ребенок завершает прохождение нашей системы воспитания, он является гармоничным членом общества, заслуживающим доверия.

– Ну чем не настоящая, залитая неоном утопия, – насмешливо ухмыльнулся мистер Мид. – Не нужна полиция, чтобы охранять жизнь и собственность, не нужно никого никуда направлять… Ну что ж, это ваш мир, он вам нравится. Суть вовсе не в этом. Неужели вы не понимаете, Сторку, что Уинтроп не является гражданином вашего мира?

– Но он прибыл сюда по приглашению, в качестве гостя. И имеет полное право на защиту со стороны наших законов.

– А мы, как я полагаю, такого права не имеем? – воскликнул, негодуя, мистер Мид. – Он может делать с нами все, что заблагорассудится, и ему все сходит с рук? И это вы называете законом? Это вы называете справедливостью?

Светловолосый молодой человек успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Послушайте, друг мой, попытайтесь понять. Если бы Уинтроп попытался что-либо сделать с вами, это было бы предотвращено. Но не прямым вмешательством в поступки Уинтропа, а тем, что вы были бы ограждены от него. Но для того, чтобы мы прибегли даже к таким мерам, он должен что-либо совершить. Тогда возникнет прецедент деяния, направленного на ущемление ваших прав как личности. Вы же, напротив, обвиняете Уинтропа в несовершении определенного действия. Он отказывается вернуться с вами? Так вот. Он имеет право на отказ. И может отказываться делать что угодно, касающееся его тела и разума. Уложение 2314 года предусматривает и такое. Хотите, я процитирую соответствующий параграф?

– Нет, не хочу. Итак, вы хотите сказать, что никто и ничего не сможет сделать?

– Единственное, что можете сделать вы сами, – сказал мистер Сторку, – это попытаться переубедить Уинтропа. Вплоть до последней минуты, на которую назначено осуществление трансфера.

– А если нам не удастся? – спросил мистер Мид, нетерпеливым жестом урезонивая не в меру расчувствовавшиеся лацканы своего пиджака. – Тогда выходит, нам не повезло? И мы не сможем взять его за шиворот и…

– Боюсь, что не сможете. Тотчас же появится государственная машина и освободит его. Не причинив, как вы понимаете, при этом вам самим ни малейшего вреда.

– И просто оставив нас на произвол судьбы в этом бедламе на всю оставшуюся жизнь, – с горечью добавил мистер Мид.

На лице мистера Сторку появилось выражение обиды.

– А разве у нас так уж плохо? Здесь столько нового и волнующего! Ваш Уинтроп неплохо освоился в нашем мире – почти каждый день он бывает на Стадионе Ужаса или Поле для Визга. За последние десять дней я не меньше трех раз сталкивался с ним на различных семинарах и выставках. В Департаменте Национальной Экономики я прослышал о том, что он – восторженный и искренне преданный потребитель. Что он может заставить себя…

– Да уж, Уинтроп понабирал там всяких штуковин, – фыркнул мистер Мид.

– Ему ведь не нужно было платить за них. А что еще нужно такому лодырю?

– Единственное, что я еще хотел бы отметить, – спокойно продолжал Сторку, – что перспектива застрять в этом, как вы выражаетесь, «бедламе» имеет свои положительные стороны.

– Значит, никто не поможет нам с Уинтропом?

Мистер Сторку вызвал джампер и поднял руку, придерживая его в воздухе.

– Сказано, пожалуй, слишком сильно. Вполне возможно, что кто-нибудь, где-нибудь во Вселенной и мог бы помочь вам, если бы перед ним была поставлена такая задача, и имелась достаточная заинтересованность в ее разрешении. Но Государственный Департамент здесь бессилен, это я могу сказать со всей определенностью.

Мистер Мид заскрежетал зубами.

– Не могли бы вы, если это возможно, быть настолько любезны, чтобы подсказать нам, куда еще можно обратиться за помощью? У нас, если вы помните, осталось менее двух часов, и за это время мы просто не в состоянии обыскать всю Вселенную.

– Да уж, – одобрительно кивнул мистер Сторку. – Я рад видеть, что вы успокоились, надо подумать. Так. Прежде всего – Темпоральное Посольство, которое ведает обменом посетителей. Затруднением, с моей точки зрения, является то, что у них слишком широкий взгляд на подобные вещи. Есть еще машины-Оракулы, которые дадут вам ответ на любой вопрос, если на него есть возможность ответить. Здесь главная трудность состоит в том, чтобы правильно истолковать ответ. Кроме того, на этой неделе на Плутоне должен состояться съезд хронопсихологов. Затем, на одной из планет системы Ригеля обитает раса разумных грибов, наделенная потрясающим даром предвиденья. Могу, основываясь на своем личном опыте, порекомендовать обратиться именно к ним. У них совершенно невероятная способность… Мистер Мид замахал руками.

– Хватит! Я вижу, у вас еще многое в запасе, но у нас осталось только два часа, вы не забыли об этом?

– Разумеется, не забыл. И поскольку весьма вероятно, что вам ничего не удастся сделать за такое короткое время, я позволю себе предложить вам бросить всю эту затею и отправиться вместе со мной на Венеру.

Мистер Мид отпрянул назад, уступая место джамперу, которому мистер Сторку подал знак опуститься.

– Нет, благодарю покорно! Почему вы все здесь постоянно спешите куда-то отдыхать или развлекаться? – пожаловался он, отойдя на почтительное расстояние. – А как же делается работа в этом мире?

– Делается, делается, – рассмеялся светловолосый, заключая себя в объятия джампера. – Наши интересы очень отличны от ваших. Просто наша работа больше походит на игру, а не на тупое занятие. И исчез.

Мистеру Миду ничего не оставалось, кроме как вернуться в комнату миссис Бракс и рассказать остальным, что Государственный Департамент в лице мистера Сторку ничем не может помочь.

– Вы сказали ему все, что говорили нам, и он ничего не предпринял? – спросила Мэри-Энн. – А вы уверены в том, что ему известно, кто вы?

Мистер Мид не удосужился ответить.

– Разумеется, известно, – ответил за него Поллок. – Как и то, что его компания прогорела на бирже 481 год тому назад и поэтому сейчас, здесь, он никем не является.

– Я не думаю, что это так смешно, Дэйв Поллок, – сказала мисс Картингтон и укоризненно покачала головой. Ей казалось, что этот тощий учителишка просто завидует мистеру Миду. Только вот одно плохо. Если уж такая важная шишка, как мистер Мид, не в состоянии выручить их, то кто же тогда сможет это сделать?

– Мистер Мид, – проворковала она. – Я все же убеждена, что он все-таки сказал что-нибудь обнадеживающее.

– Конечно, он сказал мне, что мы кое-что можем сделать, – с едва скрываемой злостью ответил толстяк. – Что нам могло бы помочь Темпоральное Посольство, если бы мы нашли там кого-нибудь влиятельного. Оказывается, нам необходим хороший заступник в Темпоральном Посольстве.

Мэри-Энн едва не откусила кончик помады, которой в этот момент подкрашивала губы. Не поднимая глаз, она чувствовала, что присутствующие обернулись в ее сторону. И знала всем своим напуганным нутром, о чем они думают.

– Ну я точно не…

– Не нужно сейчас скромничать, Мэри-Энн, – перебил ее Поллок. – Это наш единственный шанс. Вызывайте джампер, отправляйтесь туда и пускайте в ход все свое очарование!

Миссис Бракс подсела к девушке, по-матерински положив руку ей на плечо.

– Послушайте, мисс Картингтон. Иногда нам приходится делать вещи, идущие вразрез с нашими желаниями. Но что еще остается? Разве лучше застрять здесь? Вам это нравится? И в то же время немножко пудры сюда, помады – туда… Поверьте мне, у него глаза разбегутся. Он и так уже от вас без ума. И неужели же сможет отказать, если вы попросите его о небольшой любезности?

Мэри-Энн пожала плечами.

– Вы в самом деле так считаете? Что ж… может быть.

Постепенно откуда-то из глубины красивого молодого тела стала подниматься волна самодовольства и выплеснулась наружу пикантным подъемом груди.

– Никаких «может быть»! – напирала миссис Бракс. – Для такой хорошенькой девушки, как вы, и для такого мужчины, как он, не должно быть никаких «может быть». Оно всегда так, мисс Картингтон, поверьте мне. То, чего не могут добиться такие, как мистер Мид, во все времена возлагается на женские плечи.

Мэри-Энн кивнула, соглашаясь с подобным подходом к роли женщины в истории, и поднялась. Дэйв Поллок тотчас же вызвал джампер. Как только огромный цилиндр материализовался в комнате, она нерешительно отступила на шаг.

– Это обязательно? – спросила она, закусив губу. – В ней меня вывернет наизнанку!

Поллок взял ее под руку и начал потихоньку подталкивать к джамперу.

– У нас нет времени разгуливать пешком. Поверьте, Мэри-Энн. Это ваш звездный день и звездный час. Поэтому будьте паинькой и станьте сюда… Напирайте на тот факт, что его современники застрянут в нашей эпохе, что лично для него может обернуться неприятностями по службе.

– Не учите меня! – высокомерно воскликнула девушка, решительно становясь под джампер. – Ведь это все-таки мой друг, мой очень хороший друг!

– Я только предлагаю… – начал было Поллок, но в этот момент цилиндр коснулся пола и исчез вместе с мисс Картингтон. Он повернулся к оставшимся в комнате. – Это наш последний шанс.

Материализовавшись в Темпоральном Посольстве, Мэри-Энн встряхнула пару раз головой, чтобы подавить подступающую тошноту. Потолок над ее головой тотчас же взволновался, из него появился розоватый комок и опустился вровень с ее прической.

– Да? – вежливо спросил он. – Вы что-то хотели?

Мэри-Энн провела помадой по губам и расправила плечи. Ей уже приходилось встречаться с такими штуковинами. Перед ними нужно не терять самообладания и не показывать своего волнения.

– Я пришла встретиться с Гайджио… С мистером Гайджио Раблином. Он здесь?

– Мистер Раблин в данный момент не в размере. Он вернется через 15 минут. Не угодно ли подождать в его кабинете? Там уже есть один посетитель.

Девушка задумалась. Ей совершенно не по душе была сама мысль еще об одном посетителе, но, может быть, это даже к лучшему. Присутствие третьего лица предотвратит тот неизбежный разрыв, который бы ожидал ее в качестве просительницы… после того, что уже произошло между ними.

– Но что значит «не в размере»?

– Да, я подожду в кабинете, – ответила она потолку. – О, не беспокойтесь. – Это относилось уже к полу, который покрылся мелкой рябью под ее ногами. – Я знаю дорогу.

– Меня это вовсе не беспокоит, – добродушно ответил пол, унося ее в кабинет Раблина. – Для меня это – просто удовольствие.

Мэри-Энн тяжело вздохнула и покачала головой. Некоторые из этих удобств такие своевольные! Она расслабилась. Лицо ее зарделось от воспоминаний, ей даже захотелось вызвать джампер и вернуться назад. Но нет, нельзя было себе этого позволить. Как там сказал Поллок? «Последний шанс»? В одной из стен расширился желтый прямоугольник, пол внес ее в кабинет Раблина и снова стал ровным. Девушка огляделась. Все здесь было для нее непривычным.

Вот письменный стол Гайджио, если только можно назвать столом эту странную мурлыкающую штуковину. А вот та самая извивающаяся под тяжестью тела кушетка, на которой… У нее перехватило дыхание. На кушетке возлежала молодая женщина, одна из тех ужасных женщин с бритой головой, столь обычных в этом мире.

– Простите меня, – на едином дыхании выпалила Мэри-Энн. – Я представления не имела… я не хотела…

– Все в полном порядке, – безмятежно улыбнулась женщина, не отрывая взгляда от потолка. – Вы ничуть не помешали. Я сама только что заскочила к Гайджио. Присаживайтесь.

В ответ на ее слова пол взметнул вверх одну из своих секций. Когда Мэри-Энн устроилась поудобней, он плавно опустился на подходящую высоту.

– Вы, должно быть, та, из двадцатого столетия… – Женщина запнулась, но тут же быстро поправилась. – Та посетительница, которая в последнее время встречалась с Гайджио. Меня зовут Флурит. Я – просто одна из старых подруг его детства. Еще с тех времен, когда мы проходили курс воспитания Ответственности в Третьей Группе. Мэри-Энн натянуто кивнула.

– Очень приятно. Меня зовут Мэри-Энн Картингтон. И я никоим образом, в самом деле…

– Я же вам сказала, чтобы вы не беспокоились. Между мной и Гайджио ничего, совершенно ничего нет. Служба в Темпоральном Посольстве в некоторой степени притупила его влечение к обычным женщинам, ему подавай старомодных или еще не ставших модными. Словом, что-то вроде анахронизмов. А я ожидаю трансформацию. Очень важную трансформацию, потому от меня сейчас нельзя ожидать сильных чувств. Вы удовлетворены? Надеюсь, что да.

– Потолок сказал, – робко начала Мэри-Энн, что Гайджио, то есть Раблин… мистер Раблин, в данное время «не в размере». Это что-то вроде того, что мы называем «нет дома»? Лысая девушка кивнула.

– В некотором смысле, он в этой комнате, но не настолько большой, чтобы с ним можно было разговаривать. Дайте-ка мне вспомнить, о чем это он говорил при настройке… Есть, вспомнила. Его размер – 35 микрон, и он находится в водяной капле в поле зрения вон того микроскопа, слева от вас.

Мэри-Энн недоуменно уставилась на черный сферический предмет, расположенный на столе у стены. За исключением двух окуляров, он не имел ничего общего с изображениями микроскопов, которые ей приходилось встречать в журналах.

– Он там… внутри? Что же он там делает?

– Занимается микроохотой. Вам следовало бы хорошо знать своего Гайджио. Совершенно неизлечимый романтик. Его неугомонная душа жить не может, не убивая вручную кишечных паразитов. Я много раз пыталась убедить его, что это – просто детские игры. Это задело его самолюбие, и он заявил, что замкнется на 15 минут. Установит пятнадцатиминутную блокировку! Услышав об этом, я решила прийти сюда и понаблюдать за битвой. Просто так, на всякий случай.

– Это пятнадцатиминутная блокировка… это опасно? – спросила Мэри-Энн дрогнувшим голосом.

У нее из головы все еще не шли слова девушки о том, что «вам следовало бы уже хорошо знать своего Гайджио». Эта черта будущей эпохи мисс Картингтон не нравилась. При всей здешней трепотне о тайне личной жизни и священных правах личности мужчины, вроде Гайджио, не задумываясь, выбалтывают все.

– Судите сами. Гайджио установил себе размер 35 микрон. Это почти вдвое больше размера большинства кишечных паразитов, с которыми он намерен сразиться – различных видов амеб. Но, предположим, ему попадется скопление эндоамеб, не говоря уже о нашей хорошей подруге, возбудителе тропической дизентерии. Что тогда?

– Что тогда?

У Мэри-Энн не было ни малейшего представления, что тогда. С такими проблемами не приходилось сталкиваться в Сан-Франциско.

– Беда тогда, вот что. Серьезнейшая беда. У них размеры бывают даже 36 и 37 микрон, а иногда попадаются еще большие экземпляры. А размер, как вам должно быть известно, является самым важным фактором в микроохоте. Особенно в том случае, если вы настолько глупы, что ограничили свой арсенал мечом, не прихватив автомат. Так вот, замкнуться в таком размере, не имея возможности прекратить охоту, заблокироваться так, что никто не сможет вас выудить оттуда в течение полных 15 минут – значит самому накликать беду. Вот такая-то беда и постигла нашего мальчика.

– В самом деле? И случилось самое худшее?

Флурит кивнула в сторону микроскопа.

– Взгляните. Я настроила свое зрение на большое увеличение, но вы этого делать не умеете. Вам для всего нужны механические приспособления. Иногда мне кажется это невероятным… Взгляните-ка, взгляните! Он сражается с амебой обыкновенной. Тварь мелкая, но резвая. И очень, очень злобная.

Мэри-Энн поспешила к шарообразному микроскопу и прильнула к окулярам.

Гайджио находился в самом центре поля зрения. Голову его прикрывал прозрачный шлем наподобие пузыря. Плотная эластичная одежда, состоящая из цельного куска ткани без швов, облегала его тело. Поблизости копошилось около дюжины амеб величиной с собаку, протягивающих к нему округлые стекловидные ложноножки. Охотник сдерживал натиск взмахами огромного двуручного меча, разрубая пополам наиболее упрямых и смелых тварей. Дыхание его было учащенным, Мэри-Энн поняла, что он уже очень устал.

– Откуда он берет воздух? – спросила она.

– Охотничий костюм содержит достаточно кислорода на весь промежуток блокировки, – пояснила Флурит, несколько удивившись вопросу. – Осталось еще пять минут. Я думаю, он их выдержит. Хотя переживет несколько очень неприятных мгновений. Вы видели вот это?

Мэри-Энн в изумлении открыла рот. Прямо над головой Гайджио появилась продолговатая веретенообразная тварь. Она была почти в полтора раза больше охотника. Ему пришлось низко пригнуться, амебы рассыпались в разные стороны. Однако, как только опасность миновала, они снова окружили его.

– Что это было?

– Трипаносома. Какая точно, я не успела разобрать. Она проскочила так быстро. Может быть, даже та разновидность, которая вызывает в Африке сонную болезнь. Или это могла быть… О, какой глупец!

Мэри-Энн испуганно повернулась к ней.

– Почему? Что он такое сделал?

– Пренебрег возможностью достать чистую культуру, вот что! Если там у него есть трипаносомы, то вполне могут быть и еще кое-кто! А его размер – всего 35 микрон!

Мэри-Энн снова прильнула к микроскопу. Он продолжал отчаянную борьбу, но удары меча стали теперь реже. Внезапно в поле зрения медленно вплыла еще одна амеба, почти прозрачная, размером не менее половины охотника.

– Это опасно? – спросила девушка у Флурит, не отрываясь от окуляров.

– Нет. Всего лишь безвредный комок протоплазмы. Но почему Гайджио все время оглядывается влево? Чего он…

Флурит отчаянно вскрикнула. Мэри-Энн увидела овальное чудовище, длиной почти в три роста Гайджио и шириной не менее двух. Оно было покрыто узкими, похожими на реснички, жгутиками, которые, казалось, придавали ему фантастическую быстроту. Охотник замахнулся мечом, но чудовище свернуло в сторону и вышло из поля зрения. Но всего через мгновение оно появилось снова, упав сверху, как пикирующий бомбардировщик. Гайджио успел отпрыгнуть, но одна из атаковавших его амеб замешкалась и тотчас же исчезла, отчаянно сопротивляясь, в похожей на дымовую трубу пасти, которой оканчивался передний конец яйцевидного великана. – Блантидий, – пояснила Флурит прежде, чем Мэри-Энн удалось заставить повиноваться дрожащие губы и задать вопрос. – 100 микрон в длину, 65 – в ширину. Быстрый, смертельно опасный, ужасно голодный. Я всегда боялась, что рано или поздно он столкнется с чем-либо подобным. Это – конец. Он не в состоянии убить тварь такой величины. Мэри-Энн протянула к ней дрожащие руки.

– Неужели же вы ничего не можете сделать?

Во взгляде лысой девушки сверкнуло нескрываемое удивление.

– Конечно. Он заблокирован внутри этой культуры по крайней мере еще на четыре минуты. Неужели вы ждете, что я отправлюсь ему на помощь?

– Если можете…

– Но ведь это будет вторжением в его суверенные права как личности! Дорогая моя! Даже если его желание погубить себя является невольным, это все еще его желание, и оно должно всеми уважаться! Положение о дополнительных правах от…

– С чего вы взяли, что он хочет погубить себя? – всхлипнула Мэри-Энн.

– Я ни о чем таком не слышала! Ведь он считается вашим другом! И просто попал в переделку более опасную, чем рассчитывал. А теперь не может выпутаться. Бедняга Гайджио! Пока мы стоим здесь и разговариваем, он там погибает!

Флурит задумалась.

– Возможно, вы в чем-то правы. Он – неисправимый романтик, и близость с вами побудила его искать новые приключения. Но неужели же вы всерьез считаете, что стоит нарушать чьи-либо неотъемлемые права только для того, чтобы спасти старого хорошего друга?

– Разумеется! Сделайте все, что нужно, отправьте меня туда! Пожалуйста!

Флурит поднялась и покачала головой.

– Нет! У меня это получится лучше. Эта романтика так захватывает! И,

– усмехнулась она, – немного интригует. У вас, людей из двадцатого века, такие странные нравы!

– Прямо на глазах Мэри-Энн она стала быстро уменьшаться. За мгновение до того, как Флурит исчезла, послышалось какое-то шуршание, похожее на угасание пламени свечи, и тело ее крохотной искоркой проскочило под микроскоп. Мэри-Энн жадно приникла к окулярам.

Припав на одно колено, Гайджио старался оттеснить от себя овальное чудовище. Амебы, окружавшие его ранее, либо разбежались, либо были проглочены тварью. Губы его были сжаты, в глазах мелькало отчаяние. В какой-то момент реакция подвела охотника, блантидий ударил… Гайджио упал. Меч отлетел в сторону. Вздыбив волосатые придатки, чудовище развернулось, приблизив к жертве страшную пасть… Мэри-Энн похолодела, но тут в поле зрения возникла огромная рука, почти таких же размеров, как и все тело Гайджио. Мощным ударом она отбросила хищника в сторону. Гайджио, шатаясь, поднялся и снова схватил меч. Мэри-Энн поняла, что была права. На лице его появилась благодарная улыбка. Девушка облегченно вздохнула и тоже неожиданно улыбнулась. Флурит, очевидно, ограничила размеры своего тела не так сильно, как незадачливый охотник. Его не было видно в поле зрения микроскопа, но достаточно хорошо просматривалось блантидием, который поспешил убраться восвояси. В оставшиеся несколько минут блокировки Мэри-Энн не удалось увидеть ни одного создания, которое хотя бы смутно имело намерения оказаться поблизости от Гайджио. К великому удивлению Мэри-Энн, первыми словами Флурит, когда они оба появились рядом с нею во весь свой рост, были слова извинения, с которыми она обратилась к Гайджио.

– Я искренне извиняюсь, но твоя подруга слишком уж разволновала меня в отношении твоей безопасности. Если ты хочешь возбудить против меня обвинение во вмешательстве в осуществление своих тщательно разработанных планов самоуничтожения…

Гайджио взмахом руки заставил ее замолчать.

– Забудь об этом. Ты спасла мне жизнь. И, насколько я понимаю, мне этого хотелось.

Флурит кивнула.

– Я, знаешь ли, вовсе не собиралась отправляться спасать твою жизнь. Сама не пойму, что это на меня нашло.

– Могу объяснить, – сказал Гайджио и указал на Мэри-Энн. – Столетие строгой регламентации жизни, тотальных войн, массового подслушивания.

Мэри-Энн прорвало.

– Ну и ну! Я… я не верю своим ушам! Сначала она не желает спасать вашу жизнь, считая, что это будет вмешательством в ваши, пусть даже неосознанные, намерения. Неосознанные! После того же, как она все же спасает вас, вы вместо благодарности прощаете ее за совершенное насилие и оскорбление действием! И она извиняется! А потом вы начинаете оскорблять меня, и… и…

– Простите, – произнес Гайджио. – У меня не было намерений вас оскорбить. Ни вас, ни ваше столетие. Именно оно и было первым столетием современной эпохи, критическим временем, с которого началось возрождение. И оно было во многих отношениях по-настоящему великим и безрассудно смелым периодом, в котором человечество в последний раз отважилось на многое из того, чего уже больше никогда не пыталось предпринимать.

Мэри-Энн почувствовала себя несколько лучше, но тут же заметила, как Гайджио и Флурит обменялись взглядами, в которых было что-то вроде намека на улыбку. Ну что за люди! Что это они из себя воображают?

Флурит направилась к желтому прямоугольнику двери.

– Мне пора. Я просто заглянула сюда попрощаться перед трансформацией. Пожелай мне удачи, Гайджио.

– Трансформация? Так скоро? Что ж, разумеется, всего наилучшего. Было так хорошо быть твоим другом, Флурит.

Когда лысая девушка стремительно вышла, Мэри-Энн посмотрела на озабоченное лицо Гайджио и несмело спросила:

– А что такое трансформация? Большая трансформация, – сказала она. – Я до сих пор ни о чем таком не слышала.

Молодой человек некоторое время молча глядел перед собой.

– Об этом лучше бы ничего не говорить, – произнес он наконец, обращаясь, скорее к себе, чем к Мэри-Энн. – Это одно из тех понятий, которые кажутся для вас столь же неприятным и неприемлемым, как наша живая еда. Кстати, о еде. Я голоден. Слышите? Голоден!

Одна из секций стены яростно затряслась, из нее сформировалась рука и протянула на ладони поднос. Не присаживаясь, Гайджио принялся за еду. Он не предложил Мэри-Энн разделить с ним трапезу и правильно сделал. Может быть, эта фиолетовая, напоминающая спагетти пища и была вкусной, но девушка точно знала, что никогда не заставит себя съесть что-либо, что извиваясь, поднимается прямо ко рту и уютно сворачивается, оказавшись внутри.