Текст книги "Лабиринт теней"

Глава 9. Телефонный звонок в никуда

Если и существовало что-то такое, что барон Маляриус Войнич ненавидел всем своим существом, так это поездка, вообще поездка, куда бы то ни было.

И если в поездке было что-то такое, что он ненавидел больше всего (в тех немногих случаях, когда ему всё же приходилось куда-то отправляться), это опасение, что не приедет туда, куда намеревался прибыть.

А ситуация сложилась вот такая. Чёрный бентли Поджигателей, который Войнич сам приобрёл со скидкой в Абердине у одного итальянского миллиардера, искавшего приключений в северных морях, стоял посреди травянистого плоскогорья, спускавшемуся к морю. А где-то по ту сторону плоскогорья находился городок Зеннор.

Впереди обычный перекрёсток, какой они проезжали уже десятки раз.

Справа (или слева, в зависимости от того, в какую сторону направлялся разозлённый донельзя Войнич, нервно расхаживая взад и вперёд) солнечный диск, опускавшийся в море.

Или уже опустился?

Трудно сказать, поскольку небо на горизонте затянуто красными облаками.

Красное пламя.

Воспламенить душу.

Водитель Поджигателей сидел на обочине и курил сигару. Любовался закатом, спокойно и безмятежно.

Как будто всё было в полном порядке. Всё нормально. Войнич с удовольствием зашвырнул бы его пустую голову как мячик для гольфа прямо в воду.

Он злился, выходил из себя от гнева и источал пламя из всех своих пор.

Он остановился перед водителем, его начищенные до блеска мокасины (они были начищены до того, он начал ходить взад и вперёд по это грунтовой дороге, стараясь успокоиться) скрипнули на камнях. Войнич метнул свирепый взгляд в спину водителя, но тот даже не обернулся продолжая невозмутимо курить сигару.

– Ты уже понял, что уволен? – произнёс глава Поджигателей дрожащим от злости и досады голосом.

– Меня устраивает, – спокойно ответил водитель, – более того, если хотите, передам вам ключи от машины.

«Ну да, конечно, – подумал Войнич. – Какой любезный – оставит мне ключи! Жаль, конечно, что не умею водить. И что оказался прямо-таки нигде».

«Нигде» слегка пахло деревенским навозом и подозрительно звучало – словно жужжали тысячи насекомых, прятавшихся в траве или стрекотавших там от радости, что наступила ночь.

Войнич осмотрелся, окинув взглядом видимое пространство, и представил себе, как выглядели бы эти зелёные холмы, если превратить их в пепел. Воображаемая картина привела его в восторг. Испытав этот краткий миг счастья, он снова обратился к водителю.

– Так понимаешь ты или нет, что ты полное ничтожество?

Водитель выпустил из сигары клуб дыма.

– Самый ничтожный из всех ничтожных водителей на свете.

– Дорогу указывали вы, – только и напомнил ему водитель, не отрывая взгляда от заката.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Что, может, я и ничтожество, но и вы не сахар.

Барон Маляриус Войнич сжал кулаки. Сжал с такой силой, что ногти до крови вонзились в ладони. Но не произнёс ни слова.

В любой другой ситуации, в Лондоне, он спустил бы водителя в канализационный коллектор, или сжёг бы его дом при первой же грозе…

Ну тут среди этого «ничего», ему приходилось отступать перед очевидным фактом, что это огромное ничтожество – единственное существо, которое модет отвезти его домой. Или куда-нибудь ещё, где было бы не так ужасно и нецивилизованно, как здесь.

Короче, нужно было выживать.

– Ты два часа кружил здесь! – взвизгнул Маляриус Войнич, указывая на дорогу, которая тянулась между морем и плоскогорьем.

– Мы кружили, – поправил его водитель.

– Он не мог исчезнуть.

– Наверное, этот проклятый город и не существует вовсе, – осмелился заметить водитель, выпуская дым.

– Нет, существует! Братья Ножницы были там не далее как вчера!

– И сожгли его. Или придумали вам историю про него. А может он, и не в Англии вовсе.

– Килморская бухта, – закричал Войнич, – в Англии, в графстве Корнуолл, недалеко от Зеннора. Ничтожество!

Что-то звякнуло в руке водителя.

– Вот ключи. Вот машина. Дорога… холмы… Делайте что хотите.

В полнейшем отчаянии Войнич схватил ключи и, обойдя машину и, рванув на себя дверцу, едва не вывихнул плечо.

– Сначала нужно отключить сигнализацию! – спокойно напомнил ему водитель.

Войнич постарался сосчитать до дести и глубоко вздохнуть, но досчитав до трёх, со злостью отшвырнул ключи далеко в сторону.

И тут зазвонил его мобильник.

Это был Эко.

– В чём дело? – едва не завопил в трубку Войнич.

– Это я, шеф…

– Слышу, к сожалению. Какого чёрта тебе от меня нужно?

– Вот это да! Могли бы всё же разговаривать повежливее? Спросили бы, например, «Как дела? Всё ли в порядке? Рад слышать тебя…»

Войнич выключил телефон.

И пошёл по дороге, чтобы подобрать ключи. Возможно ли, удивлялся он про себя, что вокруг только подобные ничтожества? И какого чёрта нужно этому надутому пузырю Эко? Ещё один номер в гостинице «Даниэли»? Билеты на театральную премьеру? Может, это он порекомендовал водителя? Или он внук старого Поджигуса, привратника в клубе?

В данную минуту он не сомневался только в двух вещах: что он не намерен выслушивать жалобы Эко и что водитель – патентованный дурак, неспособный найти такую дыру, как Килморская бухта, в такой дыре, как графство Корнуолл.

Но, с другой стороны, всё это лишь подтверждало его теорию о том, что Килморская бухта не существует. Никогда не существовала. И вся эти россказни Улисса Мура про сумасшедшего художника и говорящие записные книжки не что иное как глупая выдумка.

Шутка.

Фокус.

Если не считать, что…

Снова зазвонил мобильник. И опять заговорил Эко.

– Прошу вас, барон Войнич, выслушайте меня, я сейчас…

– Решай всё сам, – прорычал Маляриус Войнич и отключил телефон. Не вовремя тот звонит. Очень не вовремя, пусть сам решает, что делать дальше. Пусть спалит этот проклятый Разрисованный дом. Пусть затопит хоть всю Венецию! Его это не интересует!

На третий звонок он ответил, даже не посмотрев, кто звонит.

– Я убью тебя, – произнёс он ледяным тоном. – Как только увижу, убью.

В ответ не прозвучало ни слова. Только молчание, странное и грозное.

Очень грозное.

Маляриус Войнич начал догадываться, что допустил какую-то страшную ошибку, ещё прежде, чем скрипучий, кислый, как лимон, голос спросил:

– Маляриус?

Главе Поджигателей хватило секунды, чтобы, взглянув на дисплей, получить подтверждение, что говорит его сестра – доктор Вивиана Войнич. Её называли также «медсестрой дьявола» за не слишком мягкий характер и неприветливую манеру общаться.

На пять лет старше брата. В прошлом образцовая студентка, потом образцовый университетский профессор. Сейчас престижнейшая работа в международной медицинской комиссии. Безукоризненная старая дева. Одним словом, ведьма.

– Я правильно расслышала, Маляриус? – снова заговорил скрипучий голос.

Вивиана Войнич, единственным потомком семьи считала себя, как будто её брат вообще и не существовал. Она создала ему жуткое детство и поистине драматическую юность. Она оказалась диктатором, который ни на йоту не желал отступать от своих нерушимых убеждений.

– Виви! Какой сюрприз! – заговорил барон Войнич. – Я не ожидал твоего звонка. В неудачный момент ты позвонила, знаешь!

– Мариус, я правильно расслышала? – невозмутимо повторила его сестра.

Вивиана могла повторить эту фразу сто раз. Она всегда так делала. Повторяла и повторяла до бесконечности, пока её собеседник чуть с ума не сходил, повторяла, пока не вынуждала его сказать то, что хотела услышать. Гнев, ослепивший главу Поджигателей, подействовал сначала на одну бровь, потом на другую, и через несколько секунд всё лицо Маляриуса Войнича задёргалось в нервном тике.

– Я хорошо расслышала, Маляриус?

– Что ты расслышала, дорогая? – спросил Маляриус с дрожащей губой, шаркая ногами по гальке.

– Ты сказал: «Я убью тебя. Как только увижу, убью».

«Ты даже не представляешь как я и в самом деле хотел бы это сделать!» – подумал Маляриус, а вслух произнёс:

– Ты ошибаешься. Я никогда не говорил ничего подобного.

– И всё же сказал. Я прекрасно это слышала. И не шаркай по гальке. Ведь мама учила нас не портить обувь, но похоже, ты так и не научился этому, верно?

Войнич замолчал, окутанный облаком пыли, которая поднималась от его подошв.

«Но как она узнала?» – удивился он про себя. Подобное происходило не впервые.

– Маляриус, скажи мне, где ты сейчас находишься и почему тебя нет дома.

– Я в отъезде.

«Ах!», раздавшееся в телефоне, походило на удар колокола. Далее последовал неизбежный язвительный комментарий:

– Ты никогда никуда не ездил. Никогда не путешествовал. Это я разъезжаю по свету.

– Ошибаешься, – возразил Войнич. – И если говорю, что в отъезде, значит, я в пути.

В ответ он услышал истерический смех. Долгий истерический смех.

– И куда же, интересно, ты отправился? В Гринвич? В Гайд Парк?

– В графство Корнуолл.

Последовало молчание.

– Не смейся надо мной, Мариус, – заговорила Вивиана. – Не смейся надо мной.

– Я не смеюсь над тобой, Вивиана. Слышишь этот шум? Это море.

– И ты не хочешь мне объяснить, по какой такой таинственной причине ты оказался в Корнуолле? Нет, подожди, не говори! Это по делам твоего клуба «маленьких друзей», верно?

– Клуб называется «Поджигатели», – процедил Маляриус Войнич. – И никакие это не «маленькие друзья»! А я – последний защитный бастион в этом деградирующем городе! И той самой цивилизации, ради которой ты так любишь трудиться, дорогая Вивиана!

Но намерение сестры было очевидно. Она в тысячный раз попыталась внушить ему, что единственное занятие, которое он выбрал в своей жизни самостоятельно – стать Поджигателем – это всего лишь глупый каприз. Способ, как и многие другие, убить время.

Он вспомнил это в долю секунды и со всем спокойствием, на какое только был способен, возразил:

– О нет! Моя работа тут не причём. Я отправился в поездку ради удовольствия.

Последовало долгое молчание.

– Маляриус? Теперь я уже нисколько не сомневаюсь, что ты смеёшься надо мной. Или же, что тебе очень нездоровиться. Могу послать к тебе хорошего доктора, если точно скажешь, где находишься.

– Почему ты так решила, Вивиана?

– Потому, что ты даже понятия не имеешь, что означает выражение «путешествовать ряди удовольствия»!

– Почему? А ты, что, знаешь?

– Маляриус, вот что – хватит! – вскричала его сестра властным тоном, обычным для старшей сестры. – Возвращайся немедленно домой.

– А то что? Маме скажешь?

– Маляриус! Не говори так о маме, понял?

Дело в том, что с тех пор, как мамы не стало, Вививна взяла на себя её роль. И не упускала случая напомнить брату об этом. Но сейчас, впервые за многие годы Маляриус Войнич, может, наверное потому, что был слега расстроен поездкой, а может, потому что разозлился из-за всего прочего, из-за этого городка под названием Килморская бухта, которого он никак не мог найти, из-за Эко, который бездельничал в Венеции, из-за других Поджигателей, которые делали то же самое в Лондоне, короче, из-за всей этой неприятнейшей истории с Улиссом Муром…

Дело в том, что…

Что…

Что ему захотелось раз и навсегда высказать сестре всё, что он о ней думает.

Захотелось восстать.

Причём так, чтобы уже никогда не вернуться к прошлому.

– Послушай, Вивиана, дорогая. Есть какая-то определённая причина, из-за чего ты позвонила мне, или это только повод сообщить, что ты ещё жива? Почему отнимаешь у меня столько времени? У меня новая машина, которую нужно вести, нужно найти гостиницу и…

Он хотел было добавить кое-что по поводу водителя, но он произнёс другое:

– Тут у меня ещё приятель по игре в гольф, и мы хотим с ним немного расслабиться на поле. Поэтому, если тебе больше нечего сказать мне, я закончил бы наш разговор.

Вивана успела произнести только:

– М…

И Маляриус Войнич отключил телефон.

Потом осторожно взял мобильник в ладони, словно защищаясь от возможного взрыва.

Но ничего не произошло.

Его сестра ничего не сделала.

Она не могла ничего сделать.

Где-то впереди на дороге блеснул брелок от ключей, и Маляриус, шаркая, направился за ними.

Он шаркал всю дорогу, пока шёл.

Потом просигналил телефон.

Это опять звонил Эко.

Маляриус не отвечал долго, пока не дошёл до ключей и не поднял их, а потом весело ответил:

– Слушаю тебя.

– Мне неловко беспокоить вас, барон Войнич, но такова уж ситуация! – одним духом выпалил Эко. Госпожа Блум заперлась у себя в доме и, похоже, не намерена выходить. Ребята в Лондоне сообщают, что господин Блум не вернулся с работы, и вот уже несколько часов у меня нет никаких известий от братьев Ножницы. Короче говоря, что будем делать?

Маляриус Войнич подбросил ключи на ладони и повернулся с к синему морю, в котором уже утонуло солнце. Подумал несколько секунд и наконец ответил:

– Совершенно ничего.

– Как вы сказали, шеф?

– Ты не ослышался. Ничего не будем делать, Эко. Я окончательно убедился, что вся эта история Улисса Мура – гиблое дело.

– Ну, а история… с фресками… и французским художником?

– Морисом Моро? Мы спокойно решим её. Понаблюдай эту ночь за госпожой Блум. А завтра увидим.

– Барон Войнич, позволю себе напомнить, что…

– О, мне совершенно наплевать, о чём ты хочешь напомнить. Я скажу тебе, что собираюсь делать. Отправлюсь искать гостиницу в Зенноре, высплюсь, напишу утром страницу моего романа и решу, что делать дальше, в зависимости от того, в каком проснусь настроении.

– Го-го-сподин Войнич? – пролепетал Эко на другом конце провода. – И как же давно вы пишете роман?

– Вот уже пятьдесят семь лет, – спокойно ответил Маляриус Войнич. – И рано или поздно должен ведь кому-то сказать об этом.

Глава 10. Ветровое дерево

Когда приходилось пробираться, подобно вору, в свой собственный дом, это всегда вызывало у него очень странное ощущение. Поскольку время ночное, а спина уже давала о себе знать после целого дня, проведённого в мотоцикле, Нестор не стал забираться на ясень и прыгать оттуда на крышу, а предпочёл более удобный путь через тайный проход в гостиной. Войдя в дом, он убедился, что господа Кавенант о чём-то оживлённо спорят на кухне, и поднялся наверх в библиотеку, где на ощупь, даже не зажигая света, достал нужную книгу.

Через несколько минут он уже шёл, прихрамывая, по саду в свой домик и не удержался, чтобы, пользуясь мягким вечерним светом, не посмотреть на страницы из слоновой кости «Учебника Фантастической Ботаники», с великолепными иллюстрациями, сделанными вручную. Они воспроизводили самые необыкновенные цветы и деревья: говорящие розы, деревья-чудовища или фруктовые деревья, на которых вместо плодов сидели невероятно гогочущие гуси.

Входя в свой домик, Нестор нашёл рисунок деревьев-светильников, именно таких, какими представлял их себе Платон, и одну из своих заметок на полях:

Воображение – это дерево. Оно во всём похоже на него. У него тоже есть ветви и корни. Живёт между небом и землёй. Живёт в земле и в ветре. (Дж. Б.)

Он, разумеется, совершенно забыл про эту запись.

Войдя в домик, Нестор услышал, что ребята что-то обсуждают, и решил не мешать им. Поэтому остановился на пороге, продолжая листать страницы, пока не нашёл то, что искал:

«Ветер, дерево ветра».

Значит, существовало такое дерево. Иллюстрация изображала два дерева, как на фреске Мориса Моро. Два дерева рядом с корнями, висящими в воздухе и соединёнными друг с другом пучком крохотных насекомых, которые перемещались от корней одного дерева к другому и наоборот. И прочитал соответствующее пояснение:

Согласно некоторым мифам северных народов, деревья ветра питаются идеями и их перемещением. Чем больше прибывает мыслей, тем крепче дерево, тем прочнее оно само и тем лучшей опорой служит своему двойнику. Действительно, речь идёт о деревьях-близнецах, которые никогда не разлучаются. Страбон замечает также, что если одно из них погибает, то гибнет и другое. Это очень крепкие и практически бессмертные растения. Даже если их повреждают, они так или иначе восстанавливают свой рост. Нет сведений и об их плодах, но известно что кору, изменяющуюся с годами, изготовители используют для создания волшебных предметов и удивительных артефактов, обладающих способностью общаться на огромных расстояниях. Смотри также статьи: Шкатулка-теряй-всё, Книга-окно, Пейзаж-с-меняющимися-красками, Дверь-для-перехода-в-дру гие-места.

«Дверь-для-перехода-в-другие-места».

– Любопытно… – пробормотал про себя Нестор.

Но почему он никогда не читал этого раньше?

И ему вспомнились слова Пенелопы, когда та сетовала, что невозможно прочитать тысячи книг, которые он собрал за всю жизнь, и лишь просматривал иногда кое-что, потому что его время чаще всего занимали какие-то непредвиденные дела.

Нестор поспешил к ребятам, желая сообщить им о своём открытии.

– Я нашёл упоминание о дверях! – радостно сообщил он.

Но Джулия и Томмазо даже не обернулись к нему. Они всё так же сидели за столом с разложенными на нём снимками и выглядели весьма озабоченными.

– Что случилось? – спросил Нестор.

Он подошёл к столу и увидел открытую записную книжку.

Судя по всему рука Джулии не просто листала книгу, а поглаживала стилизованный рисунок, изображавший девочку с ключом в руках.

– Это Анита и Джейсон, – прошептала Джулия словно в трансе.

Нестор обрадовался:

– Так это замечательно! Выходит, удалось связаться с ними?

– Да, – как-то не очень радостно ответил Томмазо.

Но старому садовнику слишком не терпелось узнать новости о трёх юных путешественниках-фантазёрах, чтобы обращать внимание на такую деталь.

– И где же они? Как у них дела?

– Хорошо, вроде бы, но…

– А Рик? Разве он не с ними?

Ребята коротко описали ему ситуацию, потом Джулия добавила:

– Но там возникли проблемы. Серьёзные проблемы.

Нестор подвинул себе стул. Садовник догадался, что наступает переломный момент. Взяв со стола снимок, он заложил его как закладку на ту страницу в Учебнике Фантастической Ботаники, где говорилось о ветряных деревьях, отложил книгу в сторону и серьёзно посмотрел на ребят.

– Мужайтесь и выкладывайте мне всё как на духу. Я весь внимание.

Так он выслушал рассказ о прибытии Джейсона, Рика и Аниты в Аркадию, об их встрече с женщиной, нарисованной в записной книжке, последней жительнице Умирающего города, а потом и об открытии недостроенной двери из слоновой кости, о странном рисунке на ней из десяти кругов, соединённых между собой, и о том, что Джейсон и Анита вошли в эту дверь вслед за великаном Зефиром.

– И теперь, если я правильно поняла, – заключила Джулия, они больше не могут выйти оттуда наверное, потому, что дверь не достроена. А значит, не работает!

Нестор возмутился:

– А зачем, чёрт возьми, им понадобилось идти туда? – но тут же сам себе и ответил: – Это всё Джейсон!

Джулия с тревогой посмотрела на него.

Нестор опустил голову на руки.

– Конца этому нет. Он никогда не повзрослеет! Так и нарывается всё время на неприятности. И что же теперь делать? – тихо спросил он. – Отправляться туда и достраивать эту дверь, чтобы они могли выйти?

– Наверное, – согласилась Джулия.

– В таком случае я, наверное, нашёл то, что может вам помочь, – сказал Нестор, указав на толстую книгу, которую принёс из библиотеки. – Существуют двойные деревья с особыми корнями, но…

– Но?

– Картинки тут не очень помогают. Речь может идти о каком угодно дереве на свете, существующем или воображаемом.

– Кроме кактуса, – вставил Томмазо.

Джулия с досадой хлопнула рукой по столу:

– Ну можно ли быть большим дураком, чем мой брат? Какого дьявола ему взбрело в голову входить в недостроенную Дверь времени?

– Хорошо хоть Анита с ним, – заметил Нестор, собираясь вернуться к началу разговора.

– Вот ещё! – вскипела Джулия. – Эта девочка будет только гирей у него на ногах. – Она ещё не закончила свой возмущённый жест, как уже поняла, что допустила ошибку. – Извините, я не хочу выглядеть ревнивой сестрой, но… лучше бы с ним там был Рик, а не она.

Нестор согласно кивнул. Но Рик остался снаружи, положившись на свою прагматичную логику, и теперь, когда друзья разделились, Джейсон целиком находился во власти своего взрывного характера вместе с девочкой, которую знал ещё совсем мало.

– Анита – лучший человек, какой только мог оказаться сейчас рядом с ним, – убеждённо заявил Томмазо.

– Я ничего не имею против неё, поверь мне, – попыталась оправдаться Джулия, – но дело в том, что… я не верю в её здравомыслие.

– Почему же?

– Джейсон ведь нравится ей, не так ли? И если только он это поймёт, он легко уговорит её сделать всё, что захочет!

– Неправда, – с раздражением возразил Томми. Он вдруг опустил глаза на снимки и принялся машинально перебирать их.

Джулия слишком поздно догадалась, что он почувствовал, и попыталась исправить сказанное:

– О боже, нет, Томми, о чём ты подумал? Я ведь имела в виду вовсе не то, что они там вдвоём, а только…

Но теперь уже сомнение закралось в душу мальчика и тяжёлым камнем легло на сердце.

Даже дышать стало трудно.

– Пойду пройдусь… – сказал он, поднявшись и неловко отодвинув свой стул.

И вышел прямо в парк.

А потом направился к ограде.

И шёл по дороге, пока не увидел море.

Ему не хватало свежего воздуха.

Он совершил путешествие во времени, чтобы найти Аниту.

Но прибыл слишком поздно.

Когда он ушёл, Джулия спросила Нестора:

– Думаешь, мне нужно пойти и поговорить с ним?

– Нет, не стоит. Это всё подростковые глупости.

Джулию рассердила несерьёзность, с какой Нестор отнёсся к их чувствам. Потому что она тоже тревожилась более, чем следовало бы, о Рике, который остался один в какой-то неведомой стране за тысячи километров.

– Похоже, ты больше обеспокоена о нём, чем о брате.

– Кого он имеет в виду? – невольно задумалась Джулия. – Рика или Томмазо?

– Я так и знала, – ответила девочка, сделав вид, что не поняла вопроса. – Я не сомневалась, что Джейсон опять угодит в какую-нибудь ужасную историю. Мне следовало отправиться вместе с ним. Или не отпускать его совсем.

Нестор согласился.

Возможно, все были слишком темпераментны. И легкомысленны.

Джулия провела рукой по волосам, прежде чем ответила:

– Дело в том, что родители думают, будто ребята на экскурсии в Лондоне, а на самом деле один находится на вершине какой-то горы в Пиренеях, а другой застрял в Дверях времени.

– Могло случиться и похуже, – заметил Нестор.

– Да ну? И как же?

– Могли дрейфовать где-нибудь в окружении голодных акул… – усмехнулся старый капитан, словно вспоминая пережитое.