Текст книги "Святой и грешница"

Элизабет посмотрела на своих подруг.

– Да, наш епископ Иоганн фон Брунн тоже не сдержал слово. Он предоставил всем евреям в епископстве свободу действий, но ничего не сделал, когда всего год спустя император Сигизмунд потребовал с каждого еврея по гульдену. А вернувшись из похода против гуситов, велел взять вюрцбургских евреев под стражу, чтобы выжать из них шестьдесят тысяч гульденов! – почти выкрикнула она, опустив руки в изнеможении.

Образ молодого дворянина все еще четко стоял перед глазами. Кто это? Где она его встречала? Как он связан с все чаще повторяющимся кошмаром о каменном коридоре? Имел ли он какое-то отношение к голосам за дверью, которые она не могла узнать, как бы ни старалась?

– Откуда ты это знаешь? – озадаченно спросила Жанель.

Марта уставилась на нее, и на лице у нее появился интерес и некоторое недоверие.

– А я думала, что ты потеряла память и даже не помнишь, кто ты.

Элизабет опустила голову и кивнула.

– Да, это так. Сама не знаю, откуда я это взяла, но уверена, что так и было.

С сияющими глазами Жанель взяла ее под руку.

– Это правда! Так и было. Это действительно хороший знак, что ты начала вспоминать. Скоро ты все вспомнишь!

– Да, возможно, – подавленно ответила Элизабет.

Она вовсе не хотела все вспоминать. Как будто там, за дверью, ее поджидал ужас, и голос шептал ей: «Однажды ты еще захочешь вернуться в неведение!»

Внутри города давно ничего не выпекалось, по причине огнеопасности пекарни были перенесены в предместья Хаугер и Занд. Только у пекарни капитула было разрешение в порядке исключения. Девушки купили здесь калач за три пфеннига и две булки.

Как им и было поручено, также они приобрели капусту и лук на овощном рынке, забрали сапоги Эльзы у башмачника, а на Гефнергассе захватили два глиняных кувшина и несколько простых кубков вместо разбитых этой ночью. Жанель не могла удержаться, чтобы не потратить одну из ее немногочисленных монет на булочку с корицей. Она отломила кусок и протянула подруге.

– Спасибо, ты очень добра, но ты не должна тратить на меня достающиеся тебе с таким трудом деньги, – отказалась Элизабет.

Жанель закачала головой так, что ее чепчик сполз.

– Нет, я не должна. Но разве можно их потратить приятнее, чем на сладости, которыми можно поделиться с подругой?

Элизабет на глаза навернулись слезы, когда она взяла выпечку. Жанель откусила кусочек, закрыла глаза и с удовольствием прожевала. Прежде чем откусить второй раз, она бросила взгляд на Марту, которая со скрещенными руками и отрешенным лицом остановилась немного в стороне. Жанель вздохнула, отломила еще кусочек от своей булки и протянула его Марте, но та даже не пошевелилась.

– Оставь себе, – прошипела она. – Мне не нужны твои подачки. Если мне захочется сладкого, у меня самой есть монеты!

Она развернулась и пошла к мясным рядам. Там она купила кости и сало, когда обе девушки ее догнали. Жанель, облизывая липкие пальцы, заметила:

– Наверное, у Бога действительно был не самый удачный день, когда он тебя создал!

Элизабет подумала, что Марта опять начнет ругаться и даст Жанель пощечину, но та на мгновение замерла, ее глаза заблестели.

– Вероятно, так и было, – пробормотала Марта. – Он даже не смотрел, что делает.

Элизабет и Жанель переглянулись. Но прежде чем Элизабет подошла к Марте, та отвернулась и, как обычно, резко бросила:

– Пойдемте уже, наконец, копуши! Мамочка выругает нас всех, и вы в этом будете виноваты!

Она была не так уж неправа. Едва они миновали последние дома, расположенные возле церкви Святой Гертруды, как увидели перед дверью мадам со скрещенными на груди руками.

– В городе невероятно много народу! – крикнула Жанель, еще не поравнявшись с этими крепкими руками.

– Да, невероятно! – повторила мадам и нахмурилась. – Давайте заходите, вы трое. Вы все купили, что я вам поручала?

Девушки, покачав головой, показали мадам свои корзинки.

– Сколько потратили?

Какую бы сумму они ни назвали, результат был один. Так повторялось каждый раз. Эльза драматично вздохнула, попричитала из-за высоких цен и до последнего пфеннига пересчитала протянутую Мартой сдачу. Девушки уже хотели ускользнуть от нее, как вдруг она недовольно произнесла:

– Не хватает одного пфеннига. Где он?

Хозяйка посмотрела на отдавшую ей деньги Марту. Элизабет и Жанель переглянулись. Когда речь шла о деньгах, Эльза не шутила. Даже из-за одного пфеннига она могла очень разозлиться.

Марта закрыла глаза.

– Откуда мне знать? Что ты на меня смотришь? Я его не брала! Спрашивай остальных.

– Ты неблагодарная наглая стерва! – рассердилась Эльза. – Я тебя кормлю, одеваю, забочусь о том, чтобы у тебя была работа, а ты вот так меня благодаришь!

– Оно и видно. Ты обращаешься с нами как с рабами, продаешь нас и набиваешь свой кошель, и если мы сдохнем, тебе будет все равно.

Мадам жадно хватала ртом воздух, Элизабет и Жанель вжали головы в плечи. Что случилось с Мартой?

– Как ты со мной разговариваешь? – закричала мадам и ударила ее по лицу.

Марта порылась в поясной сумочке и, достав один пфенниг, бросила его к ногам мадам. Забежав в дом, она упала на кровать и с головой укрылась одеялом.

Мадам смотрела ей вслед разинув рот, вид у нее был скорее удивленный, чем рассерженный.

– У нее скоро критические дни. Вот увидите!

На том и порешили. Перед уходом домой Эльза велела Жанель и Элизабет подготовить овощи для супа и поставить котел с костями и травами.

Глава 6

– Марта, завтрак готов!

– Мне не нужно повторять трижды, – фыркнула Марта и перевернулась на другой бок, не снимая одеяла с головы. – Я ничего не хочу. Я не голодна.

Накануне вечером она тоже практически ничего не ела, но Элизабет предпочла не упоминать об этом. Она съела свою кашу и помогла убрать со стола. Когда она ставила миски на полку, Марта еще не вставала с постели. Эльза ушла рано, не сообщив девушкам о своих планах, так как это их не касалось. Она только велела закончить со своими делами до обеда и проследить за тем, чтобы все было в порядке, пока она не вернется.

Элизабет показалось, что одеяло, под которым лежала Марта, дрожит.

– Может, она заболела? – прошептала Жанель. – Тогда понятно, почему она так странно себя вчера вела.

– Да, – кивнула Элизабет. – Мы должны позаботиться о ней до прихода мадам.

Девушки растерялись: они не разбирались в болезнях.

– Если у нее жар, ей нужно сделать кровопускание, – сказала присоединившаяся к ним Грет. – Это всегда помогает – так, по крайней мере, говорит банщик.

Девушки обменялись взглядами. Очевидно, ни одна из них не хотела испытать на себе гнев Марты. В конце концов Элизабет нежно положила руку на одеяло, там, где, по всей видимости, находилась голова.

– Что с тобой? Ты больна? Позвать банщика?

Резким движением Марта отбросила одеяло, ненароком задев Элизабет.

– Убирайтесь, я не больна. Просто оставьте меня в покое!

– Кто изливает столько желчи, тот точно не болен, – съязвила Грет, пожав плечами, и вернулась в постель, чтобы еще немного поспать. У нее была напряженная ночь.

– Что? Что вы так пялитесь? – ругалась Марта.

– Ты не очень хорошо выглядишь, – осторожно сказала приблизившаяся Эстер.

– И это говоришь мне ты! Чтобы выглядеть так же ужасно, как ты, мне еще нужно постараться!

Эстер не подала виду, но Элизабет почувствовала, что она обиделась. Эстер, однако, как всегда, нашла оправдание плохому поведению Марты.

– Ей приходится нелегко. Она вынуждена работать больше всех нас, ведь она самая красивая. Я принесу тебе поесть, – решительно сказала Эстер, насыпала из котелка кашу с луком и яблоками и принесла Марте в постель.

Но вместо того чтобы поблагодарить ее, Марта выбила миску из рук Эстер, и ее стошнило на чистое платье.

Любая из девушек закричала бы на нее, но Эстер вытерла Марте платком рот и уложила ее на подушки, прежде чем убрать неприятную неожиданность.

– Я приготовлю тебе травяной отвар. Мне нужно только переодеть платье.

Марта ничего не сказала. Она свернулась калачиком, прижав лицо к грубой ткани своей длинной рубашки. Девушки, все до единой собравшиеся у кровати Марты, озадаченно переглянулись.

– У нее что-то с желудком, – сказала Анна. – Наверное, каша вчера была прокисшей.

– Или она выпила слишком много вина, – предположила Мара.

– Первый клиент, которого она вчера обслуживала, выглядел нездоровым, – угрюмо добавила Жанель. – Точно, она от него подхватила жар.

– Это все холодный ночной воздух! – не отступалась Эстер. – Всем известно, что он вреден для организма, а она целую вечность пробыла на улице.

Прозвучала еще пара предположений, но никто не решался сказать то, о чем все думали.

– Что бы это значило? – вернувшись, спросила мадам резким тоном.

Девушки молчали, пока Эстер не набралась духу ответить.

– Марта заболела, – сообщила она и указала на постель.

– Неправда, – возразила Марта и отодвинула одеяло. – Я просто не хотела вставать.

Она так быстро вскочила, что чуть было не сбила с ног Эстер. Эстер придержала ее, но Марта, оттолкнув свою защитницу, закричала:

– Оставь меня в покое! Сколько можно повторять: я не больна!

– Подойди сюда к свету, – велела мадам, и когда Марта не послушалась, сразу схватила ее за руку и потащила к открытой двери.

– У тебя критические дни?

Марта замешкалась с ответом, и хозяйка недовольно добавила:

– И не смей мне врать!

– Нет, – тихо прошептала Марта.

Мадам, посчитав на пальцах дни, подытожила:

– Пока еще не страшно. Только непонятно, почему ты выглядишь как смерть.

– Ее еще стошнило, – решилась сказать Мара.

– Что?

Мадам встряхнула Марту.

– Сколько раз?

– Несколько. Я не считала, – жалобно призналась Марта.

– Покажи мне свою грудь!

Эльза дала ей пощечину, когда та, защищаясь, скрестила руки на животе, и сорвала с нее рубашку. Она ощупала ее большую грудь и живот и озадаченно покачала головой.

– Не пойму.

Марта быстро шмыгнула в возвращенную рубашку.

– Сколько дней у тебя задержка?

– Не знаю, – тихо прошептала Марта и уставилась на свои босые стопы.

– Должно быть немного, дня четыре, может, пять?

– Наверное, да, – прозвучал на удивление безропотный ответ.

Эльза немного расслабилась. Она подошла к Марте и ласково похлопала ее по руке.

– Сейчас мы все исправим. Я сделаю тебе крепкий отвар, у тебя пойдут месячные, и ты почувствуешь себя лучше. Ты ведь постоянно пользовалась губкой?

Марта кивнула.

– Хорошо, продолжай и дальше. Это хорошее средство, даже если иной раз что-то и происходит.

Она непривычно нежно взяла Марту за руку и отвела к кровати.

– Я сразу возьмусь за дело, а ты скажешь мне, когда пойдет кровь.

Марта еще раз кивнула и снова забралась под одеяло.

– И все же это странно, – бормотала мадам, идя к себе в домик, чтобы приготовить вызывающий месячные отвар.

Она заварила на медленном огне пижму и полынь и добавила немного манжетки. Эльза не была знахаркой и не имела такого большого опыта, как старая повивальная бабка, жившая за церковью Святой Гертруды, но когда губка с уксусом не срабатывала, сама могла прекрасно справиться, чтобы все снова шло привычным чередом и жизнь ее подопечных не подвергалась опасности. Когда отвар немного остыл, она отнесла его Марте в постель и подождала, пока та не выпьет.

– Сегодня вечером можешь остаться в постели. Девочки подвинут ее к стене и поставят ширму. Скажешь мне, когда начнутся спазмы!

Марта молча встала, чтобы ее кровать передвинули, и снова нырнула под одеяло. Весь день она ни с кем не разговаривала и даже не поднималась, чтобы справить нужду. Она игнорировала попытки Эстер уговорить ее поесть или хотя бы выпить вина.

Эльза заходила каждые два часа.

– Еще нет?

Марта молча качала головой. На следующее утро ее еще дважды стошнило, но кровотечение так и не началось.

– Я не понимаю. – Эльза все больше нервничала, и девушки старались не попадаться ей на глаза.

Они выполняли свою работу, веселили клиентов, подбивали их выпить как можно больше вина и пытались удовлетворить их любым способом. С мрачным лицом мадам собирала деньги. Даже звон монет в кошеле не заставил ее в этот вечер улыбнуться.

На следующий день непривычно рано утром мадам уже была у кровати Марты.

– Все еще нет? Значит, мне нужно придумать что-то другое. Я ничего не понимаю!

Марта начала плакать. Остальные смущенно смотрели в сторону.

– Я не хотела, – всхлипывала она.

– Разумеется, ты не хотела, – терпеливо ответила мадам. – И если ты постоянно использовала губку, то тебя не в чем упрекнуть.

– Я снова и снова внушала себе, что все будет хорошо!

– Да, будет, успокойся. Прошло всего несколько дней.

Марта тяжело вздохнула, но ничего не сказала.

Мадам строго посмотрела на нее.

– Это ведь правда? У тебя задержка не больше десяти дней?

Девушка уставилась в пол. Голос мадам стал жестким.

– Марта, когда у тебя были последние месячные?

– Точно не помню. Я все время думала, что они скоро начнутся.

– Я каждый раз тебя спрашивала, и ты мне говорила, что все в порядке!

Марта завыла.

– Ты обманула меня! – в ужасе закричала Эльза и, схватив Марту за руки, затрясла ее так, что у той задрожали зубы. – Сколько раз у тебя не было критических дней? Говори мне правду, если тебе дорога твоя жизнь!

– Три раза, – прошептала она так тихо, что мадам наклонилась, чтобы расслышать ее. Остальные девушки, внимательно следившие за разговором, недолго оставались в неведении.

– Три раза? Ты спятила? И каждый раз ты лгала мне?

В ответе не было надобности. Громкого плача Марты было достаточно. Мадам сильно ударила ее по лицу, затем, однако, ее гнев утих, и она, погрузившись в свои мысли, начала ходить туда-сюда.

– И что теперь будет? – решилась спросить Эстер. – Она будет рожать?

– Не вмешивайтесь и занимайтесь своими делами! – крикнула Эльза. – Конечно же, она не будет рожать. Что за глупые вопросы? Тебе не стоит так разочарованно смотреть!

Все быстро отвернулись и сделали вид, что их абсолютно не интересует, что происходит.

– Оставайся в постели, – велела мадам Марте. – Я что-нибудь придумаю.

Нахмурившись, она ходила туда-сюда, затем вышла из дома, но не без того, чтобы не дать девушкам четкие распоряжения. Могло пройти много времени, прежде чем она вернется. Она назначила Эстер ответственной и поручила ей собирать монеты. Мадам пригрозила, что проверит каждый пфенниг, и быстро ушла.

На лице Эстер появилось выражение ужаса.

– Пресвятая Дева, надеюсь, сегодня будет не очень много клиентов. Я не умею считать. – Она умоляюще посмотрела на девушек, и ее взгляд остановился на Элизабет. – Ты умеешь считать! Я помню, как ты читала долговые листки и складывала числа! – В ее голосе послышался восторг. – Ты не могла бы?..

Элизабет положила руку на плечо Эстер.

– Конечно же, я тебе помогу и прослежу, чтобы никто тебя не обманул и правильно заплатил за вино, сыр и хлеб и за… ну за то, за что еще мужчины платят деньги. – Она почувствовала, как покраснела.

– Ты так добра, – с нежностью улыбнулась Эстер. – И до сих пор еще так наивна. Тебе здесь не место!

Элизабет грустно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Нет, ей здесь было не место. У нее была другая жизнь, из которой кто-то или что-то выдернуло ее. Но какие у нее шансы вернуться в прежнюю жизнь? После того как она провела несколько месяцев в борделе и все делила с шлюхами? Если она была откровенна сама с собой – а это было слишком больно, – ей приходилось признать, что надежды больше нет, даже если в один прекрасный день она все вспомнит. Законы общества были понятны и суровы. Тот, кто однажды согрешил, вынужден остаться в своем болоте. Жители города больше не принимают таких людей в свои ряды!

Появление первых гостей отвлекло ее от размышлений, и она была этому очень рада. Эстер поприветствовала клиентов, как ей и велела мадам, предложила им хорошего вина и еды и спросила, не желают ли они еще чего-нибудь. Городской советник Шлунт выбрал Грет и пошел с ней за ширму. Нет, для кувшина вина у него не было времени. Позже ему еще нужно было посовещаться с коллегами.

Мясник Медер выбрал Элизабет, но перед этим предпочел выпить сладкого вина и предложил ей присоединиться. В отличие от многих товарищей по цеху, это был высокий худой мужчина с редкими волосами и небритыми щеками. Элизабет постаралась улыбнуться и присела к нему. Ее сердце неровно билось, и в желудке появлялась легкая волна тошноты от прикосновений и объятий клиентов. Но ей удавалось сохранять равнодушное лицо и даже иногда улыбаться, когда они усаживали ее себе на колени и лапали за грудь. Болтая, она пила вино, ожидая, пока он созреет, затем повела его к соломенному матрацу. К счастью, у него не было особенных пожеланий. Ему было достаточно, что Элизабет подняла платье и легла на кровать, расставив ноги. Довольно пробормотав что-то, он лег сверху и вошел в нее. Ему понадобилось немного времени, чтобы получить удовольствие. Чмокнув шлюху в губы, Медер поднялся, натянул свои узкие штаны и застегнул камзол. Элизабет вытерла платком его липкое наследие, прежде чем расправить платье и проводить мясника к Эстер, чтобы проверить, правильное ли количество монет он отсчитает из своего кошеля. Медер пытался сэкономить два пфеннига на вине, но Элизабет твердо стояла на своем.

– Вы настоящие ученицы мадам, – рассердился он.

Элизабет улыбнулась ему.

– Да, потому что мы должны перед ней отчитаться.

На его худом лице появилось что-то вроде понимания. На прощание он ласково похлопал Элизабет по щеке.

– Правильно, детка. За все в жизни надо платить. – Его рука уже было протянулась к Эстер, чтобы и с ней таким же образом попрощаться, но его взгляд остановился на ее шрамах и он опустил руку.

– Ну ладно, скоро увидимся, – сказал он немного смущенно и поспешил уйти.

Было достаточно поздно, когда мадам вернулась домой со свертком под мышкой. Первым делом она велела Эстер отчитаться, что в ее отсутствие произошло, и пересчитала деньги. Элизабет подтвердила, что все в порядке, и мадам довольно кивнула. Окинув взглядом немногочисленных гостей, она повела Элизабет к себе домой. Разведя огонь, Эльза развернула принесенный сверток. Элизабет распознала два пучка петрушки и несколько веточек болотной мяты.

– А это что? – спросила она, указывая на растение с маленькими желтыми цветочками.

– Рута, – жестко ответила мадам. – Там, откуда родом Жанель, она растет как дикая трава и ее называют herbe a la belle fille – трава прекрасных девушек. Здесь ее можно найти только в монастырском саду. Она помогает также при глазных болезнях и от глистов. Переступень придаст отвару отвратительный вкус, но он и не должен быть медом для Марты, правда?

Мадам велела Элизабет мелко нарезать травы и корешки, пока она подложит дров в очаг и поставит котел.

– Отвар ей поможет? – спросила Элизабет. Ей в нос ударил запах трав.

– Он должен спровоцировать выкидыш, и надеюсь, что это не будет стоить жизни Марте.

– Это смертельный грех, – пробормотала Элизабет, но так тихо, что мадам не услышала.

Девушка начала молиться за Марту. Красивая шлюха часто была неприветлива и плохо относилась к Элизабет, но все равно не заслуживала такой смерти. Ни одна женщина не заслуживает такой участи! Святая Агнес, оберегающая девственниц и их целомудрие, не помогла бы в нужде падшей женщине. Святая Доротея, помогающая роженицам, также не одобрила бы этот поступок. Может быть, Женевьева? Она была покровительницей всех женщин, и, кроме того, к ней обращались с просьбой защитить от войны, эпидемии и всяких несчастий. А то, что случилось с Мартой, было несчастьем! В результате она выбрала чудотворицу Маргарету и покровительницу женщин святую Клотильду. Элизабет вздохнула. Можно ли вообще в такой ситуации взывать к святым, чтобы они пощадили жизнь Марты и забрали к себе только крошечный зародыш? Она представить себе не могла, что одна из этих святых проявит понимание к ситуации Марты и согласится с этим ужасным грехом.

– Это не вина Марты, – сказала она решительно и придавила переступень ножом.

– Ты справилась? – прервала ее мысли Эльза. – Уже поздно и клиентам скоро нужно собираться домой.

Элизабет молча кивнула. Налив полную кружку отвара и предварительно остудив, Элизабет отнесла его больной. Марта противилась и ругалась из-за отвратительного вкуса, однако выпила все до последней капли. Элизабет показалось, что она увидела страх в ее глазах, когда забирала у нее пустую кружку.

– Все будет хорошо, – сказала она утешительно, взяв Марту за руки. – Я молилась за тебя.

Прошипев что-то, Марта вырвала руки.

– Прибереги свои лживые заверения для других. Я прекрасно знаю: вы тайком злорадствуете, что это случилось именно со мной. Вы не можете дождаться, когда наконец избавитесь от меня. Тогда ты будешь здесь самой красивой и все мужчины будут смотреть только на тебя.

Элизабет покачала головой.

– Ах, Марта, надеюсь, ты понимаешь, что это бред. Никто не хочет от тебя избавиться – и я предпочла бы что угодно, только бы мужчины не глазели на меня и не лапали.

Марта отвернулась, ничего не ответив.

Весь следующий день девушки провели у постели Марты, украдкой наблюдая за ней. Действует ли отвар? То, что в ее организме что-то происходит, стало понятно еще ночью. Ее тошнило чаще, чем прежде, и внутренности громко протестовали. Марта крепко уцепилась за ведро возле кровати, пока ее кишки разгружались. Этот запах невозможно было вынести, но, несмотря на ругань и угрозы мадам, Марта была не в состоянии дойти к яме за домом. С мрачным выражением лица мадам велела постелить Марте в ее доме и оставаться там, пока не уйдет последний клиент.

– Если ты спугнешь клиентов, запишу это в твой список долгов, – бранилась она.

Марта плакала. Девушки пытались перебить запах свежими травами. В виде исключения мадам разрешила не закрывать ночью дверь. Хотя Эстер причитала, что холодный ночной воздух им повредит, все остальные были за то, чтобы оставить дверь открытой.

На следующий день ничего не изменилось. Крови все еще не было. И хотя организм Марты судорожно сжимался и отказывался принимать пищу, он не был готов отпустить плод. Мадам ходила с перекошенным лицом, а девушки, потупив взгляд, старались избегать ее. Тому, кто обращался к ней или становился у нее на пути, было несдобровать! В эти дни Эльза слабо контролировала свою тяжелую руку. На четвертый день она еще раз отлучилась и вернулась с маленькой бутылочкой, источавшей неприятный запах.

– Что это? – тихо спросила Марта. Девушки навострили уши.

– Это масло можжевельника, – злобно ответила мадам. Она накапала четыре капли в вино. – Вот, выпей. Я купила его у человека, который в этом разбирается, чтобы избежать ненужного риска. Оно дорогое, но свое дело сделает!

– Спасибо, мамочка. – Марта выпила вино и опустилась на подушки.

Эффект не заставил себя долго ждать. Марта схватилась руками за живот и закричала, корчась в судорогах, а по ее ногам потекла кровь. Она выпрямилась, но ее тело продолжало трястись. Эстер не отходила от нее, вытирая кровь и рвотные массы и спокойно реагируя на ее крики. К вечеру они утихли. Марту то бросало в жар, то ее тело покрывалось холодным потом. Она бредила, и казалось, что больше никого не узнает.

– Может, кровотечение уже должно прекратиться? – робко спросила Эстер, стиравшая в ведре целую гору окровавленных тряпок.

– Она вся горит, – сказала Элизабет, пощупав лоб Марты, и обеспокоенно окинула ее взглядом с головы до ног. Девушки беспомощно сгрудились у постели.

– Она умрет, – прошептала Анна, и слезы потекли по ее щекам.

– Чепуха! – возразила подошедшая мадам, однако ее голосу не хватало былой убедительности. Приподняв одеяло, она быстро опустила его назад.

– Что здесь происходит?

Услышав мужской голос, девушки обернулись. Никто не заметил, как вошел палач. Тяжелыми шагами он приблизился к кровати, перед которой девушки выстроились, образовав защитную стену.

– Что здесь происходит? – переспросил палач.

– Абсолютно ничего! – ответила мадам непривычно высоким голосом.

– Эльза, не ври мне! Девушки, разойдитесь!

Шлюхи не решились ослушаться палача и, расступившись, дали ему увидеть смертельно бледную содрогающуюся Марту. Мейстер Тюрнер внимательно посмотрел на нее, прежде чем опустить одеяло. Казалось, ничего не скрылось от его проницательных голубых глаз. Палач сурово посмотрел на мадам.

– Ну, Эльза, ты не хочешь объяснить мне, что это все значит?

– Больная шлюха, – пожала плечами хозяйка борделя. – Это не стоит поднятого тобой шума. Так что уходи и дай мне заняться своим делом.

Седые брови палача приподнялись, в его взгляде было столько холода, что Элизабет невольно попятилась. Мадам восхитила ее тем, что не потупила взгляд и спина ее осталась ровной.

– Очевидно, ты уже достаточно поработала, – саркастически произнес Тюрнер, указывая на гору окровавленных тряпок. – Ты хочешь оказаться в одной из моих башен? Молись, чтобы Марта не умерла! Я могу предъявить тебе обвинение в совете.

Эльза побелела, но держалась ровно. С каждой минутой ее морщинистое лицо казалось все старее.

– Ты ничего не сможешь доказать. Если она что-то приняла, то это только ее решение.

– Ну да, – фыркнул палач. – А ты старалась спасти ей жизнь и восстановить здоровье?

– Совершенно верно!

Они обменялись лютыми взглядами.

– Прекрасно, тогда в твоих интересах сделать все возможное, чтобы твоя протеже как можно скорее встала на ноги.

Тюрнер собрался уходить, но мадам его остановила:

– Что ты намерен делать?

– Помочь тебе. Хотя я немного понимаю в переломах и ранениях, но не настолько, чтобы быть полезным в этой ситуации. Но я знаю человека, который может помочь, и я тебе его сейчас пришлю.

Эльза сдулась, будто проколотый иглой пузырь.

Элизабет вопросительно посмотрела на Жанель, но та лишь пожала плечами. Ни одна шлюха не решилась спросить мадам, кого пришлет палач.

Ждать им пришлось недолго. Спустя час палач вернулся со старушкой, которая сначала рядом с ним показалась ребенком. Но когда она вышла на свет лампы, девушки увидели, что она на голову ниже их мадам и, вероятно, раза в два старше. Ее кожа напоминала мятую бумагу, а темные глаза были глубоко посажены.

Вытянув руку из-под накидки, старуха махнула перед лицом мадам.

– Что ты опять натворила? – прошепелявила она своим беззубым ртом.

Элизабет видела, какого труда стоило хозяйке хранить спокойствие. Взглянув на палача, стоящего у двери, скрестив руки, она тихо сказала:

– Это было всего четыре капли масла можжевельника.

– Четыре капли? – переспросила старуха громче, будто это было приятно мадам. – Пять, наверное, сразу бы ее убили, а шестью ты смогла бы убить вон ту толстуху.

– Я не говорила, что это я их дала, – отрицала мадам, однако маленькая сморщенная старушонка презрительно махнула рукой.

– Это меня не интересует. Вы живете в смертном грехе, и плод в ваших чревах – это плод дьявола. Делайте со своими душами, что хотите, меня это уже давно не интересует.

– Но вы ей поможете? Гертруда, пожалуйста! – выпалила грызшая свои ногти Эстер.

Старушонка пристально посмотрела на обезображенное шрамами лицо, и нечто вроде нежной улыбки скользнуло по ее морщинистому лицу. Указательным пальцем она провела по шрамам даже не вздрогнувшей Эстер.

– Ты помнишь мое имя.

– Вы меня спасли, – пробормотала Эстер.

Старуха кивнула.

– Но мне не удалось убрать эти отметины.

Эстер не стала продолжать тему.

– Вы сможете помочь Марте? Это не ее вина!

Старуха покачала головой. Сбросив одеяло с Марты, она провела длинными ногтями по коже, натянутой поверх отчетливо выступающих ребер.

– Мы сегодня не будем говорить о ее вине или невиновности. Я хочу посмотреть, что я смогу сделать. Но ничего не обещаю. Она очень слаба, ее сердце бьется, как у загнанного зайца. Спросите меня об этом завтра, а сейчас уходите и не заглядывайте мне через плечо. Терпеть этого не могу! И не смейте в моем присутствии заниматься своим греховным делом!

Повесив головы, девушки ушли. Эльза сглотнула и дрожащим голосом пообещала, что сегодня, в святой воскресный день, ни один клиент не зайдет в их дом. Сжав кулаки, она последовала за девушками.

– Кто это? – поинтересовалась Жанель, когда они присели у еврейского кладбища.

Все уставились на Эстер, которая, однако, избегала встречаться с ними взглядом.

– Хорошая повивальная бабка, – ответила Элизабет, даже не успев подумать.

– Да, – подтвердила Грет и удивленно уставилась на Элизабет. – Долгие годы она была первой повивальной бабкой Вюрцбурга, но уже давно не работает. Однако ее часто зовут при сложных родах: когда должны родиться близнецы или ребенок лежит неправильно. Откуда тебе это известно?

Элизабет пожала плечами.

– Я поняла это по ее словам. Должно быть, она проклинает нас и нашу работу, если ее задача состоит в том, чтобы помогать роженицам и детям.

– Но это не дает ей права так вести себя с нами, – возразила Жанель.

Грет согласно кивнула.

– Как ты думаешь, сколько женщин и девушек подверглись бы насилию, если бы нас не было? Ты думаешь, мужчины спокойно ждали бы, когда им можно будет спать со своей супругой, потому что у нее как раз критические дни? А роженицам мы вообще дарим так необходимый в первые недели после рождения ребенка покой.

– А неженатые мужчины, – добавила Мара, – принесли бы несчастье многим порядочным девушкам.

– Значит, мы берем на себя несчастье других, – подытожила Анна и довольно улыбнулась. – И за это получаем деньги.

Элизабет задумалась. Может быть, девушки правы? Шлюхи нужны, так как мужчины слишком слабы, чтобы подавлять свою страсть, и слишком сильны, чтобы женщины могли оказать им сопротивление? Возможно, другие женщины вынуждены были бы терпеть еще больше насилия и унижения. И несмотря на это мужчина является вершиной творения Господа. А как же женщина? Соратница мужчины?

– О чем ты думаешь? – спросила Жанель, обняв Элизабет. Та попыталась объяснить француженке ход своих мыслей и уже было подумала, что попытка ей не удалась, когда Жанель после долгого молчания заговорила:

– Я сама не раз задавалась вопросом: а может, Бог с самого начала питал к нам, женщинам, злобу еще до проявления непокорности Евы. Но знаешь, когда Святая Дева взошла на небо, чтобы просить за нас всех, было слишком поздно. Мир был уже создан и заселен, и женщины в течение нескольких поколений страдали от похоти и насилия мужчин.

– Ты считаешь, что она попыталась выступить в нашу защиту? – Элизабет не могла понять, весело ей или грустно. Какой странный разговор, священнослужители оценили бы его как богохульство.

– Да, я так думаю, – сказала Жанель торжественно. – А как бы иначе я каждый вечер молилась ей и верила в то, что она уготовила для нас другую жизнь – пусть даже под своим покровительством на небесах?