Текст книги "Последняя ночь ''Титаника''. (Хроника гибели)"

УОЛТЕР ЛОРД
Последняя ночь «Титаника»

Предисловие автора

Один писатель-горемыка, некий Морган Робертсон, сочинил в 1898 году роман о трансатлантическом лайнере, который своими фантастическими размерами превосходил все построенные дотоле суда. Сказочный корабль Робертсон населил богатыми, самодовольными пассажирами. По ходу действия романа холодной апрельской ночью происходит столкновение лайнера с айсбергом и судно погибает. Кораблекрушение это, по мысли автора, должно было символизировать тщету всего земного. Книга Робертсона, выпущенная в том же году издательской фирмой «М. Ф. Мэнсфилд», так и называлась: «Тщета».

Спустя четырнадцать лет английская судоходная компания «Уайт Стар Лайн» построила лайнер, который удивительно походил на судно, описанное Робертсоном. Водоизмещение нового лайнера было 66 тыс. тонн, парохода из книги Робертсона – 70 тысяч. Длина реального лайнера составляла 269 м, литературного – 243. Оба лайнера имели по три гребных винта и могли развивать скорость порядка 24-25 узлов. Каждый из них был рассчитан примерно на 3000 человек, а спасательные шлюпки того и другого могли вместить лишь часть пассажиров и членов экипажа, однако никто не придавал этому значения, поскольку оба судна считались «непотопляемыми».

Робертсон назвал свое судно «Титаном», владельцы компании «Уайт Стар Лайн» окрестили принадлежащий им новый лайнер «Титаником».

10 апреля 1912 года реальный лайнер отправился в свой первый рейс из Саутгемптона в Нью-Йорк. Помимо прочих грузов на его борту находился бесценный манускрипт «Рубайат» Омара Хайяма, а путешественники, внесенные в список пассажиров лайнера, «стоили» в общей сложности 250 миллионов долларов. Холодной апрельской ночью этот лайнер, как и его литературный «прототип», столкнулся с айсбергом и тоже пошел ко дну.

О последней ночи «Титаника» и рассказывается в этой книге.

Глава первая
Обратно в Белфаст!

В «вороньем гнезде»11
  «Воронье гнездо» – наблюдательная площадка на фок-мачте для впередсмотрящих.


[Закрыть], высоко над палубой нового лайнера «Титаник», принадлежащего пароходной компании «Уайт Стар Лайн», впередсмотрящий Фредерик Флит вглядывался в ночную тьму. Море спокойно, воздух прозрачен и пронизывающе холоден. Луны нет, зато безоблачное небо сверкает звездами. Поверхность Атлантического океана напоминает зеркальное стекло; многие потом вспоминали, что никогда прежде не видели такого спокойного моря.

Шла пятая ночь первого рейса «Титаника» в Нью-Йорк, и уже стало ясно, что это не только самый большой, но и самый очаровательный в мире корабль. Очаровательны даже собаки пассажиров. Джон Джекоб Астор вез с собой эрдельтерьера Китти. Хенри Слипера Харпера, принадлежащего к знаменитой книгоиздательской династии, сопровождал китайский мопс-медалист. Роберт У. Дэниел, известный филадельфийский банкир, взял в поездку только что купленного в Англии французского бульдога-призера. Кларенс Мур из Вашингтона тоже ездил покупать собак, но решил отправить другим пароходом 50 пар английских борзых, которых он приобрел для Лаудонского охотничьего общества.

Для Фредерика Флита весь этот мир был абсолютно чуждым. Флит являлся одним из шести впередсмотрящих на борту «Титаника», а впередсмотрящего не должны касаться проблемы, занимающие пассажиров. Впередсмотрящие – это прежде всего «глаза судна»; сегодня вечером Флиту было велено особенно внимательно следить за морем и не прозевать появления айсбергов.

Пока все хорошо. Он заступил на вахту в 22 часа, перекинулся несколькими фразами о ледовой обстановке с впередсмотрящим Реджинальдом Ли, который нес вахту вместе с ним, обменялся с Ли еще парой замечаний о холоде, но в основном Флит молчал, вглядываясь, как и его товарищ, в темноту.

Вот уж и вахта подходит к концу, а ничего необычного не замечено. Вокруг лишь ночь, звезды, пронизывающий холод да ветер, который свистит в такелаже «Титаника», скользящего по черной глади океана со скоростью 22, 5 узла. Стрелки часов приближались к 23 часам 40 минутам. Заканчивалось воскресенье, 14 апреля 1912 года.

Внезапно Флит заметил впереди нечто более темное, чем ночная тьма. Сначала предмет казался сравнительно небольшим (примерно, подумал впередсмотрящий, как два составленных вместе стола), но с каждой секундой он становился все больше и больше. Тотчас Флит тремя ударами в колокол просигналил о наличии впереди опасности. Одновременно он снял телефонную трубку и связался с мостиком.

– Что вы увидали? – спокойным голосом осведомился кто-то на другом конце провода.

– Айсберг прямо по курсу, – ответил Флит.

– Благодарю вас, – голос в трубке был на редкость бесстрастным и вежливым. Больше ничего сказано не было.

В течение последующих 37 секунд Флит и Ли молча наблюдали приближение ледяной махины. Вот они уже почти над ней, а судно все не сворачивает. Айсберг, влажный и сверкающий, значительно возвышался над палубой бака, и оба впередсмотрящих приготовились к толчку. Но, словно по мановению волшебной палочки, нос лайнера вдруг покатился влево. За секунду до, казалось бы, неминуемого столкновения форштевень «Титаника» прошел мимо айсберга, который затем плавно проплыл вдоль правого борта. Флит с облегчением подумал, что лайнер избежал смертельной опасности.

В те же самые минуты рулевой Джордж Томас Роу нес вахту на кормовом мостике. И для него это была самая обычная ночь – всего лишь океан, звезды, пронизывающий холод. Шагая по палубе, Роу заметил «усы вокруг лампы» – так он и его товарищи называли мельчайшие ледяные «пылинки» – частицы льда в воздухе, создающие ночью радужный ореол вокруг палубных светильников.

Внезапно он почувствовал, что в ритмичный шум работающих двигателей вкрался какой-то звук, словно судно не очень аккуратно подошло к причальной стенке. Он посмотрел вперед – и не поверил своим глазам: ему показалось, что по правому борту на всех парусах проходит какое-то судно. Но тут же он понял, что никакой это вовсе не парусник, а ледяная гора, айсберг, возвышающийся над уровнем моря не меньше чем на 30 м. В следующее мгновение айсберг скрылся за кормой, погрузившись в ночную тьму.

Тем временем внизу, в обеденном салоне первого класса на палубе D, еще четверо членов экипажа «Титаника» сидели за одним из столов. Последний из обедавших давным-давно покинул салон, и теперь в этом помещении с интерьером в стиле эпохи Якова I никого, за исключением указанной группы, не было22
  Эпоха Якова I – период правления английского короля Якова I (1603-1625).


[Закрыть]. Эти четверо – стюарды обеденного салона – предавались излюбленному занятию всех официантов – они перемывали косточки «своим» пассажирам.

Во время их разговора из глубины судна послышался негромкий скрежет и судно содрогнулось – ее всем чуть-чуть, но разговор прервался, а серебряные приборы, расставленные для завтрака на следующее утро, задребезжали.

Стюард Джеймс Джонсон решил, что может назвать причину этих странных явлений. Примерно такое дрожание корпуса судна возникает в случае потери одной из лопастей гребного винта. Джонсон знал, что в результате подобной аварии судно отправится обратно на верфь «Харланд энд Вулф» в Белфаст, где у стюардов будет масса свободного времени и возможностей насладиться гостеприимством этого портового города. Кто-то из его товарищей согласился с ним и весело пропел:

– Обратно в Белфаст!

На камбузе, расположенном в корму от обеденного салона, ночной шеф-пекарь Уолтер Белфорд готовил булочки для завтрашних трапез (честь изготовления фигурных печений возлагалась на дневную смену). Толчок произвел на Белфорда более сильное впечатление, чем на стюарда Джонсона, – хотя бы только потому, что противень, стоявший на плите, подскочил и сложенные в него булочки рассыпались по полу.

Пассажиры в каютах тоже почувствовали толчок и невольно старались связать его с чем-нибудь схожим из своего опыта. Маргерит Фролишер, молодая швейцарка, сопровождавшая своего отца в деловой поездке, в испуге проснулась. Маленький паромчик, неуклюже причаливающий к пристани в Цюрихе, – это единственное, о чем она могла подумать в своем полусонном состоянии. Она тихо сказала самой себе:

– Не странно ли? Мы причаливаем!

Майор Артур Годфри Пошан, собиравшийся лечь спать и уже начавший раздеваться, подумал, что толчок мог быть вызван ударившей в борт судна большой волной. Миссис Дж. Стьюарт Уайт сидела на краю постели и уже протянула было руку к выключателю, когда судно, как ей почудилось, вдруг «прокатилось по тысяче шариков». Леди Космо Дафф Гордон разбудивший ее звук заставил подумать о «гигантском пальце, которым со скрипом кто-то провел по борту судна». Миссис Джон Джекоб Астор решила, что на камбузе случилось какое-то неприятное происшествие.

Одним пассажирам толчок показался более сильным, чем другим. Миссис Элберт Колдуэлл представила себе, как большая собака, схватившая зубами котенка, трясет его. Миссис Уолтер Б. Стивенсон припомнился 'первый зловещий толчок землетрясения в Сан-Франциско, свидетельницей которого ей довелось быть, но потом она решила, что теперешний толчок не столь силен. Миссис Э. Д. Эпплтон не ощутила почти никакого толчка, зато она услыхала звук чего-то рвущегося, как если бы кто-то отрывал длинный-предлинный лоскут ситца.

У Дж. Брюса Исмея, директора-распорядителя пароходной линии «Уайт Стар Лайн», который, пребывая в праздничном настроении, совершал поездку в каюте-люкс на палубе В новейшего лайнера своей компании, этот толчок вызвал более реалистические ассоциации. Ощутив его, Исмей проснулся в испуге – он был уверен: судно ударилось обо что-то.

Некоторые пассажиры уже знали обо что. Мистер и миссис Джордж Л. Хардер, чета новобрачных из каюты E-50, еще не спали, когда раздался глухой звук тяжелого удара. Затем они почувствовали, как судно затряслось и вдоль борта послышался «какой-то гремящий, скрежещущий звук». Хардер выскочил из постели и подбежал к иллюминатору, через стекло которого узрел проплывающую мимо ледяную стену.

Почти аналогичное испытал Джеймс Б. Макгоф, разъездной оптовый закупщик от торгового дома Гимбелов из Филадельфии, хотя его впечатления оказались несколько более тревожного свойства. Когда айсберг со скрежетом прошелся вдоль борта, в каюту Макгофа через открытый иллюминатор посыпались куски льда.

В момент толчка большинство пассажиров «Титаника», подобно мистеру Макгофу, лежали в постелях. Наверное, мало что могло сравниться с уютной теплой постелью в эту тихую холодную воскресную ночь. И все же нашлись неугомонные гуляки, которые еще бодрствовали. Как и всегда, самая большая группа полуночников находилась в курительном салоне первого класса на палубе A.

И, как обычно, это была весьма пестрая компания. За одним столом сидели: Арчи Батт, адъютант президента США Тафта; Кларенс Мур, странствующий знаток борзых; Гарри Уайднер, сын трамвайного магната из Филадельфии, и Уильям Картер, еще один делец, связанный с рельсовым транспортом. Они заканчивали небольшой обед, устроенный отцом Уайднера в честь капитана «Титаника» Эдварда Дж. Смита. Сам капитан рано встал из-за стола, вскоре ушли дамы, и теперь мужчины наслаждались последней перед сном сигарой. Застольная беседа с политики перекинулась на приключения Кларенса Мура в Западной Вирджинии, где он помогал интервьюировать старого воинственного горца Энса Хэтфилда, одного из участников местной кровной распри.

Рядом с ними, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле, Спенсер В. Силверторн, молодой закупщик от универмага Ньюгента из Сент-Луиса, листал новейший бестселлер «Вирджинец». Неподалеку Люсьен П. Смит (еще один филадельфиец) храбро преодолевал языковой барьер игры в бридж с тремя французами.

За другим столом молодые игроки составили несколько более шумную партию в бридж. Обычно молодежь предпочитала проводить время в более оживленном «Кафе паризьен», расположенном ниже, на палубе В, и этот вечер поначалу не был исключением, но потом стало так холодно, что дамы ушли спать, а мужчины перешли в курительный салон пропустить на сон грядущий по «ночному колпаку». Большинство заказали «хайбол»; Хью Вулнер, сын известного английского скульптора, взял себе виски с горячей водой; лейтенант Хокан Бьернстром Стеффансон, молодой шведский военный атташе, направляющийся в Вашингтон, предпочел горячий лимонад.

Кто-то достал колоду карт, и когда все сидели за столом, занятые игрой, произошел этот сопровождаемый скрежетом толчок – не очень сильный, но достаточный для того, чтобы человек от неожиданности вздрогнул – мистера Силверторна до сих пор передергивает, когда он рассказывает об этом33
  Мистера Силвертона до сих пор передергивает, когда он рассказывает об этом – здесь и далее следует помнить, что эта книга писалась У. Лордом тридцать с лишним лет назад и вышла в свет в 1949 г.


[Закрыть]. Стюард курительного салона и мистер Силверторн мгновенно вскочили на ноги, выбежали в кормовую дверь, проскочили «пальмовый дворик» и очутились на палубе. Они поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как айсберг, немного возвышающийся над шлюпочной палубой, чиркнул по правому борту, как падали в море глыбы льда, отколовшиеся от этой плавно проскользнувшей мимо горы. В следующий момент айсберг растворился в темноте за кормой.

Теперь из курительного салона высыпали другие любопытствующие. Выбравшись на палубу, Хью Вулнер услышал чье-то восклицание:

– Мы столкнулись с айсбергом, смотрите, вот он!

Вулнер вперил взор в ночную тьму. Метрах в ста пятидесяти за кормой он различил ледяную гору, казавшуюся черной на фоне усыпанного звездами неба. Тут же айсберг исчез в темноте.

Вскоре улетучилось и порожденное им волнение. «Титаник» казался таким же надежным, как и прежде, а жгучий холод не позволял долго оставаться на палубе. Медленно, по одному, компания вернулась в салон. Вулнер взял со стола свои карты, игра возобновилась. Последнему из возвращающихся в салон показалось, когда он захлопывал ведущую на палубу дверь, что двигатели судна останавливаются.

Он не обманулся. На мостике первый помощник капитана Уильям М. Мэрдок только что рванул ручку машинного телеграфа до отметки «Стоп машина». Он нес вахту на мостике и обязан был действовать после предупреждения, переданного Флитом по телефону. Минута, которая прошла с того момента, была напряженной: он приказал рулевому Хитченсу переложить руль лево на борт, снова рванув ручку машинного телеграфа, передал команду «Полный назад», с силой нажал кнопку закрытия водонепроницаемых дверей и, наконец, целых 37 секунд ждал с затаенным дыханием.

Теперь ожидание кончилось, и стало абсолютно ясно, что все действия произведены слишком поздно. Как только затих скрежет, из своей каюты, расположенной рядом с рулевой рубкой, выскочил капитан Смит. Он ворвался на мостик, и последовал быстрый обмен скупыми фразами:

– Что это было, мистер Мэрдок?

– Айсберг, сэр. Я переложил руль лево на борт и отработал машинами «Полный назад», хотел отвернуть влево, но айсберг оказался слишком близко. Больше я ничего сделать не мог.

– Закройте аварийные двери.

– Они уже закрыты.

Они были действительно закрыты. Внизу, в котельном отделении Э6, когда зазвенел сигнальный колокол и над кормовой водонепроницаемой дверью замигал красный свет, кочегар Фред Бэрретт разговаривал с помощником второго механика Джеймсом Хескетом. Резкий крик предупреждения, оглушительный грохот – и, казалось, обрушился весь правый борт корабля. Море каскадами вторглось в котельную, водоворотами забурлило вокруг трубопроводов и клапанов, и едва Бэрретт с Хескетом успели прыгнуть в дверной проем, как позади них с лязгом опустилась дверь.

Бэрретт нашел, что на новом месте, в котельном отделении Э5, где он теперь очутился, ситуация нисколько не лучше. В этом отсеке от самой переборки тянулась почти метровая пробоина в борту судна, и в отверстие сильной струей хлестала забортная вода. Поблизости штивщик Джордж Кэвелл выкарабкивался из-под груды угля, лавиной обрушившейся на него из бункера после столкновения. Другой кочегар со скорбным видом рассматривал суп, вылившийся из миски, которую он поставил греться на какую-то горячую поверхность котельного оборудования.

В других котельных отделениях, расположенных в корме, было сухо, но в остальном сложилась примерно такая же обстановка, что и в котельном отделении Э5, – люди поднимались после сбившего их с ног толчка, перекликались, спрашивая друг у друга, что случилось. Разобраться в случившемся было трудно. До сих пор службу на «Титанике» сравнивали чуть ли не с загородной прогулкой. Лайнер совершал свой первый рейс, и все на корабле блистало чистотой. «Титаник», как до сих пор вспоминает кочегар Джордж Кемиш, был «славной штукой, совсем не то, к чему мы привыкли на старых пароходах, где надрывали себе кишки непосильной работой и разве что только не поджаривались у топок».

Обязанности кочегаров на «Титанике» заключались лишь в своевременной заброске угля в топки. Не было необходимости шуровать в топке кочергой, пикой, скребком. Люди в котельных не особенно усердствовали и в эту воскресную ночь – они рассиживали на железных тачках штивщиков и перевернутых ведрах, «травили баланду» и дожидались прихода смены, которая должна была нести вахту с 12 до 4 ночи.

И вдруг раздался этот глухой удар… скрежет, звук чего-то рвущегося, послышались неистовые звонки машинного телеграфа, лязг захлопывающихся водонепроницаемых дверей. Большинство котельных рабочих просто не могли представить себе, что же такое случилось; разнесся слух, будто «Титаник» наскочил на мель у Большой Ньюфаундлендской банки. Многие продолжали так думать даже после того, как с криком: «Чтоб мне провалиться! Мы столкнулись с айсбергом!» – сверху прибежал какой-то штивщик.

Примерно в десяти милях от «Титаника» на мостике парохода «Калифорниэн», принадлежащего пароходной компании «Лейланд» и находящегося на пути из Лондона в Бостон, стоял третий помощник капитана Виктор Гроувз. На этом сравнительно небольшом (водоизмещение 6 тыс. тонн) пароходе-работяге было предусмотрено 47 пассажирских мест, но в данный момент он не вез ни единого пассажира. В описываемую воскресную ночь «Калифорниэн», начиная с 22.30, был остановлен полностью блокировавшим его плавучим льдом.

Приблизительно в 23.10 Гроувз заметил по правому борту огни другого парохода, быстро идущего с востока. По зареву палубных огней догонявшего их судна Гроувз распознал в нем большой пассажирский лайнер. Примерно в 23.30 он постучался в дверь штурманской рубки и доложил об этом пришельце капитану Лорду. Тот предложил снестись с лайнером по азбуке Морзе с помощью сигнальной лампы, и Гроувз так было и собрался поступить.

Но затем, примерно в 23.40, он увидел, как лайнер внезапно остановился и большинство его огней погасло. Это не очень удивило Гроувза. Прежде он некоторое время плавал на дальневосточных линиях; в полночь там обычно тушили палубные огни, напоминая пассажирам, что пора ложиться спать. Ему и в голову не пришло, что, может быть, огни на большом пассажирском лайнере вовсе не потухли, что ему только показалось, будто они потухли, поскольку этот лайнер больше не был обращен к ним бортом, а круто свернул влево.

Глава вторая
Поговаривают об айсберге, мэм

Почти как ни в чем не бывало впередсмотрящий Флит продолжал нести вахту, миссис Астор снова легла в постель, а лейтенант Стеффансон вернулся к своему горячему лимонаду.

По просьбе нескольких пассажиров стюард курительного салона второго класса Джеймс Уиттер отправился выяснять связанные с толчком обстоятельства. Сидящие за двумя столами картежники едва подняли головы. Обычно на пароходах компании «Уайт Стар Лайн» по воскресеньям не разрешалось играть в карты, и в этот вечер играющая публика стремилась в полной мере воспользоваться неожиданным попустительством, проявленным старшим стюардом.

Библиотекаря из комнаты отдыха второго класса никто не посылал выяснять ситуацию, и он продолжал сидеть за своим столом, спокойно пересчитывая формуляры выданных за день книг.

В длинных пассажирских коридорах слышались доносившиеся из кают приглушенные звуки голосов, отдаленное хлопанье дверей какого-то буфета, изредка неторопливый стук высоких каблуков – обычные для пассажирского лайнера звуки.

Все казалось абсолютно нормальным или вернее, почти все. Семнадцатилетний Джек Тэйер только что заходил в каюту к отцу с матерью пожелать им спокойной ночи. Тэйеры занимали смежные каюты – привилегия, вполне соответствующая высокому положению главы этого семейства, мистера Джона Б. Тэйера из Пенсильвании, который был вторым вице-президентом железнодорожной компании «Пенсилвэния рейлроуд». Стоя в своей каюте и застегивая пуговицы пижамы, юный Джек Тэйер вдруг заметил, что из приоткрытого иллюминатора не стало слышно равномерного шума ветра.

Палубой ниже мистер и миссис Хенри Б. Хэррис сидели в своей каюте и раскладывали пасьянс «двойной кэнфилд». Мистер Хэррис, продюсер на Бродвее, чувствовал себя усталым как собака, а его жена совсем недавно сломала руку. Они почти не разговаривали, и миссис Хэррис праздно наблюдала за тем, как покачиваются от вибрации судна ее платья на вешалках. Вдруг она заметила, что это покачивание прекратилось.

Еще одной палубой ниже Лоренс Бизли, молодой преподаватель математики и физики из далвичского колледжа, лежал в каюте второго класса и читал книжку, приятно убаюкиваемый ритмичным покачиванием матраца. Внезапно это покачивание прекратилось.

Скрип деревянных конструкций, отдаленный ритмичный шум работающих двигателей, мерное дребезжание стеклянного купола над фойе палубы A – все эти привычные звуки затихли, когда «Титаник» начал постепенно терять ход. Тишина эта переполошила пассажиров гораздо сильнее любого толчка.

Послышались звонки вызова стюардов, но что-либо узнать было трудно.

– Почему мы остановились? – поинтересовался Лоренс Бизли у проходящего мимо стюарда.

– Не знаю, сэр, – последовавший ответ был типичным, – думаю, что ничего серьезного.

Миссис Артур Райерсон, из семьи сталепромышленников, оказалась несколько удачливее.

– Поговаривают об айсберге, мэм, – объяснил ей стюард Бишоп, – мы остановились, чтобы не наскочить на него.

Покуда ее служанка-француженка ожидала в глубине каюты каких-либо распоряжений, миссис Райерсон раздумывала, как поступить. Муж, мистер Райерсон, в первый раз за весь рейс по-настоящему заснул, и ей очень не хотелось будить его. Она подошла к квадратному иллюминатору, из которого открывался вид на море. По ту сторону толстого зеркального стекла она увидала лишь тихую красивую ночь и решила дать мужу выспаться.

Не все, однако, соглашались пребывать в беспечном неведении. Толкаемые неугомонным любопытством, которое овладевает чуть ли не каждым оказавшимся на борту судна, некоторые из пассажиров предприняли разведочные вылазки с целью получения определенного ответа на беспокоившие их вопросы.

Полковник Арчибальд Грейси из каюты С-51, благодаря полученному в училище Вест-Пойнт образованию и независимому материальному положению подвизавшийся на поприще военного историка-любителя, не спеша надел нижнее белье, длинные чулки, брюки, ботинки, тужурку с поясом и, пыхтя, поднялся на шлюпочную палубу. Джек Тэйер просто накинул пальто поверх пижамы и вышел из каюты, сказав родителям, что идет «посмотреть, нет ли чего интересного».

Ничего интересного на палубе не оказалось, не было там заметно и никаких признаков опасности. Пассажиры большей частью бесцельно бродили по палубе или стояли у поручней леерного ограждения, вглядываясь в пустоту ночи, надеясь хоть как-нибудь удовлетворить свое любопытство. «Титаник» был неподвижен, три из его четырех огромных труб с ревом, сотрясающим тихую звездную ночь, извергали пар. В остальных отношениях все казалось нормальным. У кормы на шлюпочной палубе, держась за руки, не замечая ревущего пара и кучек снующих поблизости людей, прогуливалась пожилая супружеская чета.

На палубе было столь холодно и так мало заслуживающего внимания, что большинство пассажиров поспешили ретироваться в теплые помещения. В роскошном фойе на палубе A они встречались с другими пассажирами, тоже покинувшими постели, но предпочитавшими не выходить на холод.

Вместе они являли собой прелюбопытнейшую картину. Какое несуразное смешение стилей одежды: купальные халаты, вечерние туалеты, меховые пальто, свитера. Плохо сочеталась со всем этим и окружающая обстановка: огромный стеклянный купол над головой, величественные дубовые панели, великолепные балюстрады с завитками чугунных узоров и, наконец, взирающие на всех с вышины невероятные часы, украшенные двумя бронзовыми нимфами, которые должны были олицетворять Честь и Славу, венчающих Время.

– Не пройдет и нескольких часов, как мы снова тронемся в путь, – туманно объяснил какой-то стюард пассажиру из первого класса Джорджу Хардеру.

– Похоже, что мы потеряли гребной винт, зато теперь у нас больше времени для игры в бридж, – сообщил Хауэрд Кейс, управляющий лондонской конторой фирмы «Вэкьюэм ойл», нью-йоркскому адвокату Фреду Сьюарду. Свою версию мистер Кейс, вероятно, позаимствовал у стюарда Джонсона, все еще мечтавшего погулять в Белфасте. Но большинство пассажиров к этому времени располагали уже более достоверной информацией.

– Можешь себе представить? – воскликнул Харви Коллиер, обращаясь к своей жене по возвращении из «экспедиции» на палубу. – Мы столкнулись с айсбергом, и пребольшущим, но это не опасно. Мне сказал об этом один из помощников капитана!

Супруги Коллиеры ехали вторым классом из Англии на фруктовую ферму, недавно купленную ими в Фейетт-Вэлли, штат Айдахо. Они впервые в жизни пересекали Атлантический океан, и подобные новости могли бы не на шутку встревожить миссис Коллиер, если бы не обед, который в тот вечер оказался особенно обильным. Поэтому она лишь поинтересовалась, не испугался ли кто-нибудь, и когда муж ответил, что нет, снова улеглась в постель.

Не более обеспокоенным казался и Джон Джекоб Астор, который, возвратясь в свою каюту-люкс, откуда отлучался для выяснения происходящего, сказал жене, что их судно ударилось о ледяную гору, но опасности, по всей видимости, в этом нет. Он был очень спокоен, и миссис Астор ни чуточки не встревожилась.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Уильям Стид44
  Уильям Стид (1849-1912) – видный английский журналист и писатель, родоначальник так называемого «нового журнализма», выражавшего определенную оппозицию существовавшим порядкам в Англии и даже оказывавшего воздействие на законодательство. Серией разоблачительных статей под названием «Вклад девичества в современный Вавилон» Стид заслужил в реакционной прессе того времени прозвище «торговца порнографией». В последние годы жизни он увлекся спиритизмом и стал его активным популяризатором.


[Закрыть], видный английский спирит, реформатор, агитатор и издатель. Индивидуалист по природе, он, вероятно, намеренно позже всех появился на палубе.

– Айсберги, – коротко объяснил ему Фрэнк Миллет,55
  Фрэнк (Франсис Дэвис) Миллет (1846-1912) – известный в свое время американский живописец и график. Особую известность приобрел в качестве военного корреспондента газеты «Нью-Йорк геральд» в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. за освобождение Болгарии от османского ига. Активно сочувствовал освободительному движению славян, был удостоен ряда русских правительственных наград. В 1887 г. Миллет опубликовал свой перевод на английский язык «Севастопольских рассказов» Л. Н. Толстого.


[Закрыть] известный американский художник.

– Подумаешь, – Стид пожал плечами. – Надо полагать, ничего серьезного; пойду-ка я лучше снова читать к себе в каюту.

Аналогичным образом реагировали на известие об айсберге мистер и миссис Диккинсон Бишоп из города Довожак, штат Мичиган. Когда стюард их палубы заверил, что «мы ударились лишь о небольшой кусочек льда и прошли мимо него», Бишопы вернулись к себе в каюту и снова разделись. Мистер Бишоп взял книжку и стал читать, но это занятие вскоре было прервано стуком в дверь. К ним стучался мистер Элберт А. Стьюарт, кипуче деятельный пожилой джентльмен, вложивший солидный капитал в американский цирк «Барнум энд Бейли».

– Выходите поразвлечься!

Подобное отношение к происходящему не было редким явлением. Пассажир из первого класса Питер Дейли услышал, как одна дама говорила другой:

– Пойдемте посмотрим, ведь мы с вами никогда не видели айсбергов!

А в курительном салоне второго класса кто-то шутливо спросил, не сможет ли он получить немного айсбергового льда для своего коктейля.

Льда можно было получить сколько угодно. Когда «Титаник» чиркнул бортом по айсбергу, от последнего откололось и упало на носовую палубу правого борта, как раз напротив фокмачты, несколько тонн льда. Здесь находились места отдыха для пассажиров третьего класса, которые вскоре обнаружили лед, придя выяснять, в чем дело. Миссис Натали Уик из своей каюты на палубе В наблюдала, как они игриво бросали друг в дружку кусочками льда.

Лед скоро стал настоящей туристской достопримечательностью. Майор Артур Годфри Пошан, средних лет химик-промышленник из Торонто, воспользовался случаем заговорить со своим более высокопоставленным соотечественником, Чарлзом М. Хейсом, президентом железнодорожной компании «Гранд транк рейлроуд».

– Мистер Хейс! – воскликнул он. – Вы уже видали лед?

Мистер Хейс ответил, что нет, и Пошан продолжал:

– Если вам угодно посмотреть, я проведу вас на палубу и покажу.

И они прошли в нос по всей палубе A, чтобы посмотреть на кутерьму, устроенную внизу расшалившимися пассажирами.

Обладание льдом недолго оставалось монополией обитателей третьего класса. Полковника Грейси, стоявшего в фойе палубы A, тронул за плечо Клинч Смит, знаменитость нью-йоркского света, в свое время прославившийся тем, что ему довелось сидеть за одним столом со Стенфордом в тот самый вечер, когда Уайта застрелил Хэрри К. Фсоу66
  Хэрри К. Фсоу – во время премьеры музыкального ревю «Мамзель Шампейн» в саду на крыше Мэдисон-сквер-гардена в июне 1906 г. Хэрри Кэй Фсоу (из семьи железнодорожных магнатов) застрелил известного архитектора Стенфорда Уайта. Эта скандальная история, разрекламированная тогдашней американской прессой как «преступление века», описана в романе современного американского писателя Э. Л. Доктороу «Рэггайм» (русский перевод – в «Иностранной литературе», 1978, ЭЭ9 и 10).


[Закрыть].

– Не желаете ли, – спросил Смит, – привезти в Нью-Йорк сувенирчик? – И он раскрыл ладонь, на которой лежал кусочек льда, плоский, как карманные часы.

Коллекционерская страсть охватила многих Матрос первого класса Джон Поингдестр подобрал осколок льда и показывал его в столовой для команды. Какой-то пассажир из третьего класса вручил четвертому помощнику капитана Боксхоллу кусок льда размером с небольшую миску. Смазчик Уолтер Хэрст лежал полусонный, когда пришел его тесть, который жил и одном с ним кубрике, и бросил ему на койку кусок льда. В кубрик к стюардам зашел мужчина, показал кусок льда величиной с чайную чашку и сообщил стюарду Ф. Денту Рею:

– В носовой части тонны льда!

– Ничего, – зевая, ответил Рей, – небось, не простудимся. – И он собрался снова уснуть.

Стюард из первого класса Хенри Сэмьюэл Этчес, который в момент столкновения «Титаника» с айсбергом был свободен от вахты, проявил несколько большее любопытство – он направился по проходу на палубе Е, намереваясь узнать, что произошло, и нос к носу столкнулся с пассажиром из третьего класса, шедшим навстречу. Прежде чем Этчес успел что-либо сказать, этот пассажир, словно представляя стюарду неопровержимое свидетельство, относящееся к какому-то предмету спора, швырнул на палубу кусок льда и воскликнул:

– Ну, теперь-то верите?

Вскоре стали появляться новые тревожные признаки того, что на «Титанике» не все так благополучно, как должно было быть. Примерно в 23.50 – через десять минут после столкновения – в первых шести из 16 водонепроницаемых отсеков «Титаника» можно было наблюдать и слышать странные вещи.

Фонарщик Сэмьюэл Хемминг, будучи свободен от вахты и лежа на койке у себя в кубрике, услышал странный шипящий звук, раздававшийся из форпика – ближайшего к носу суда отсека. Хемминг вскочил, подошел настолько близко к носу судна, насколько это было возможно, и обнаружил, что шипение вызвано воздухом, выходящим из цепного ящика. Где-то внизу вода поступала в отсек настолько быстро, что вытесняемый ею воздух вырывался из цепного ящика под огромным давлением.