Текст книги "Военный сборник. Рассказы для участников Специальной военной операции. Выпуск 1"

К кадетам подошел еще один здоровяк с толстой как у борцов шеей. Прежде он лежал на кровати.

– Мальчики, вы меня разбудили! Это плохо! – Он начал потирать перед молодежью руки. Взгляды всех устремились на кулаки парня. Костяшки у него были сбиты. – Вы что это беспокоите достойных граждан?

– Да мы так, решили узнать как вы живете, может быть чего надо? А то, вот, приедут наши «старики», они ж нас спросят, – ответил Виктор.

– Когда приедут ваши, мы с ними сами все вопросы уладим. Запомни юноша: ворон ворону глаз не выклюет. Так что все будет нормально. Идите ребятки, а то сейчас понабегут ваши сержанты и офицеры-воспитатели, и мы окажемся крайними.

И действительно, после этих слов в помещение вбежал, запыхавшись, один из сержантов-срочников шестой роты, где учился Алексей, высокий худой парень.

– Что здесь происходит? – переходя на фальцет, воскликнул он.

– Да ничего, успокойся, – ответил миролюбиво здоровяк. – Забирай, сержант, своих детей и валите отсюда, пока я добрый.

– Как вы смеете так говорить? – возмутился сержант.

– Иди, иди, служивый! Иди от греха подальше!

Здоровяк и высокий кадет выставили вперед руки, стараясь показать, что разговор окончен и помещение следует освободить.

– Давайте, давайте отсюда!

Молодые суворовцы стремглав выскочили на улицу. Прежний азарт и бойцовский пыл их покинул.

– Ладно! – сказал, обращаясь ко всем, стоявшим уже на плацу, Виктор. – Все нормально. Вот наши приедут, они им покажут. Подождем, осталось-то всего два дня.

Суббота прошла в построениях, в подготовке к началу учебного года. В конце дня всех москвичей отпустили по домам до понедельника.

Выходной пролетел незаметно. И вот, в понедельник к десяти часам утра Алексей подъехал к станции метро «Фили». Накануне он привел в порядок свою форму, погладил ее, и теперь с торжественным видом, неся в руке полную сетку апельсинов для иногородних товарищей по взводу, направлялся к училищу.

Был последний день августа. Завтра – начало нового учебного года. По дороге в мыслях Алексея была какая-то неразбериха, то блаженно-бредовая, то скорбно-восторженная. Он то и дело незаметно опускал глаза вниз, заглядываясь на свои генеральские лампасы. На улице он чувствовал себя немного неловко, стеснялся своей красивой и нарядной формы.

День выдался солнечным и свежим, как будто все вокруг помыли поливальными машинами и выкрасили яркими красками. Лучи солнца играли на поблекших от времени куполах церкви Покрова, расположенной напротив ворот училища. По преданию, как поведал молодежи офицер-воспитатель, в ней когда-то венчалась Наталья Кирилловна Нарышкина, вторая жена царя Алексея Михайловича и мать Петра Первого. При этом сержант, правда, добавил, что выпускники-кадеты имеют традицию ежегодно, после выпускных экзаменов, вешать на центральный купол белые кальсоны, прямо на то место, где должен быть крест. «Как только они туда залезают? – подумал тогда Алексей. – Опасно же?»

Храм с красно-белыми стенами на фоне бирюзового неба и в обрамлении яркой зелени казался каким-то игрушечным, парящим в воздухе пришельцем из далекого прошлого.

Вдали на фоне сталинских четырехэтажек и хрущевских коричневых пятиэтажек четко выделялись крепкие казармы училища из красного кирпича. Дорога туда уже стала привычной. Алексей обратил внимание на то, что в отличие от прошлых увольнений, по пути ему попадалось много суворовцев, которых он прежде не встречал. «Видимо, сегодня наши старшекурсники возвращаются с каникул!» Кадеты были веселыми и возбужденными, некоторых сопровождали нарядно одетые девушки. Везде слышался смех и восторженные возгласы. Как показалось Алексею, среди ребят, возвращавшихся в родные пенаты, кое-кто был слегка «подшофе».

Медленно продвигаясь к училищу, он с любопытством оглядывал то одну, то другую группу веселящейся молодежи. Постепенно в его душе начала зарождаться какая-то необъяснимая тревога. Вот и заветные ворота.

Едва Алексей вошел на территорию, успев вежливо поздороваться с дежурившим на КПП стареньким сторожем, как перед ним возник суворовец – среднего роста крепыш с широченными брюками-клешами и заломленной лесенкой сигаретой во рту.

– Ну что, малыш, поступил учиться?

– Да! – робко, ответил Алексей.

– Ну давай, Ломоносов, проходи налево.

Алексей прошел через кусты акации, которые густо росли слева от ворот, и очутился возле небольшой курилки. На двух скамейках, между которыми располагалась урна для окурков, сидело человек десять кадетов. Между их ног виднелись горлышки бутылок. Они громко разговаривали и смеялись, видимо вспоминая, как прошло лето. Крепыш, держа Алексея за рукав, произнес:

– Ну вот, ребята, и закусь пришла.

– Отличная закусь! – вразнобой ответили сидящие. – Одобряем, Гром!

– Как тебя величать, молодой человек? – спросил сутулый парень, державший в руке бутылку дешевого вина «Белое Мицне».

– Алексей меня зовут!

– Вот и отлично, красивое имя. Сейчас, Алеша, ты нам поможешь отпраздновать возвращение в родное училище после долгих каникул, хорошо?!

– Да, конечно, – тихо ответил Алексей, не понимая, к чему клонит парень.

– Я смотрю у тебя хорошие и, наверняка, спелые апельсины, сказал один из кадетов, тоже с сигаретой в зубах.

– Да, очень вкусные.

– Ну что ж, тогда надо с братьями поделиться, правильно?

– Да. Кушайте, пожалуйста!

– Вот и отлично. Благодарим тебя. Хороший мальчик!

При этих словах Алексей вспомнил фильм «Республика ШКИД», который только вышел на экраны страны и был очень популярен.

– Только ты сам понимаешь, Алеша, мы же интеллигентные люди и не можем сорить здесь. Согласись, это было бы неприлично, правильно?

Алексей узнал парня, говорившего с ним. Он был в казарме и играл в карты во время их прихода для разборки с орджовцами. «Наверняка, он не запомнил меня в толпе». В голове вдруг всплыли назидательные слова здоровяка: «ворон ворону глаз не выклюет…»

Алексей тоскливо посмотрел на куст акации и увидел на одном из листьев бронзового жука. Ленивое насекомое взбиралось на высокий стебель травы. Раскачиваясь, стебелек гнулся, а жук поднимался все выше и выше, пока не добрался до самой верхушки и выставив усы о чем-то задумался, не зная, очевидно, что делать дальше.

– Ты меня слышишь? – переспросил орджовец, рассматривая отвлекшегося от разговора Алексея. Тот тяжело вздохнул.

– Да, я все слышал и понял, что вы интеллигентные люди!

– Правильно, молодец. Поэтому мы будем кушать твои апельсины, а шкурки отдавать тебе! – сказал, вставая, другой парень достаточно жестким тоном. Он был на голову выше Алеши и так посмотрел на него, что Алексею сразу стало предельно ясно – в случае отказа или недовольства его банально побьют.

– Понял, все понял, ребята. Кушайте на здоровье!

– Хороший мальчик! – И парень погладил его по голове.

Празднество продолжилось. Алексей по требованию ребят выдавал им апельсины. Они действительно складывали кожуру ему в ладони, а он – в авоську. Так часа полтора он простоял возле кадетов, пока они не съели несколько килограммов апельсин и не разрешили идти в роту.

Встретив своих однокурсников, он услышал почти такие же рассказы об их злоключениях: кто-то успел помыть в казарме полы, кто-то собирал окурки в курилках, кто-то чистил сапожной щеткой плац.

Уныние и скука воцарились в помещении, где жили ребята. Одна была надежда – на сержантов-срочников, которые часовыми стояли у дверей каждой роты на всех трех этажах корпуса для молодых суворовцев. Без этой защиты всем пришлось бы туго.

С наступлением сумерек Алеша вместе с друзьями Шуриком и Витей рискнули подышать свежим воздухом. Шурик был нескладного вида пареньком с большими щеками, что являлось следствием его долгой учебы игры на тромбоне. Витя – плотный крепыш, которого в роте стали величать по отчеству «Андреич», в знак приобретенного им авторитета за умение хорошо играть во все спортивные игры, особенно в волейбол.

Друзьям надо было соблюдать осторожность, но они посчитали, что в темноте старшекурсникам будет сложно разобраться кто свой, а кто молодой. Но едва они достигли плаца, то услышали звонкий окрик.

– Ну-ка, юноши, идите сюда!

– Это к нам? – встрепенулся Шурик.

– Я думаю, что к нам, – пробасил Андреич.

– Как же они определили?

К ним медленно, вразвалочку подошли трое спортивного вида крепких ребят.

– Ну что, молодежь, решили прогуляться? – произнес высокий, сухощавый и какой-то гибкий парень в лихо заломленной фуражке.

Чиркнула спичка. Свет озарил его круглое, чуть приплюснутое лицо. Алексей увидел на секунду хитрые прищуренные глаза, и лицо растворилось в темноте.

– Да вот, вышли немного подышать свежим воздухом, – произнес Алексей с нотками досады в голосе.

– Это понятно. Полезное дело погулять на ночь глядя. Ну, а скажите, – продолжал сухощавый, – вы Маркса знаете?

Ребята недоуменно переглянулись.

– Нет! – за всех ответил Алексей. – Не знаем его, мы же новенькие. А кто это?

– Ну, такой круглолицый, бородатый?

– А из какой он роты? – спросил Шурик.

– Ну, вообще, неучи какие-то попались, – произнес невысокий квадратный парень с длинными руками. – Маркса не знают! Как можно с такими людьми разговаривать? – обратился он к высокому парню. – Ну, а Ленина-то знаете?

– Какого? Владимира Ильича?

– Ну да!

– Конечно, знаем! – выдохнул с облегчением Алексей.

– Вот и отлично! Сейчас пойдете с нами и познакомитесь с ними обоими поближе.

– То есть как это? – пробасил Андреич.

– Как?! Молча! Поможете нам перенести бронзового Маркса и мраморного Ленина в одну из рот.

Друзья округленными глазами посмотрели друг на друга.

– Вопросы есть? Может быть, будут самоотводы, – медленно процедил сухощавый, и все трое грозно придвинулись к друзьям.

Те переглянулись. Силы были явно не равны. Шурик неуверенно произнес:

– Ну что, ребята, поможем, да?

– Да, конечно! – с покорной обреченностью в один голос ответили Андреич с Алексеем и направились за сухощавым.

Двое его друзей шли за ребятами по пятам. «Дружная» компания подошла к дальней казарме, где на первом этаже располагалась санчасть, и поднялась на второй этаж. Дневальный с дежурным, судя по красным повязкам на их рукавах, играли в бильярд.

– Ну, где ваши основоположники? – спросил дежурного сухощавый. Он, видимо, был у кадетов за старшего.

– Чего это они наши! – ответил дежурный, бросив взгляд на вошедших.

– Они из Первой роты. Вот они, родимые, на столе стоят, протертые! Берите их и несите туда.

– Ты, крепыш, – обратился сухощавый к Виктору, – бери бронзового Маркса, он будет потяжелее. – А ты, – указывая пальцем на Шурика, – бери мраморного Ленина. – А ты, малой, – он оглядел с головы до пят невысокого Алексея, – иди впереди них. Будешь работать за штурмана, показывать дорогу.

– Да я не знаю!

– Я пойду рядом с тобой. Всем все понятно?

С друзьями отправился только сухощавый. Квадратный на прощание сказал: – Смотрите у нас, я вас запомнил. Если что-то будет не так, разберемся с вами! – и показал друзьям на прощание кулак внушительного размера.

По дороге ребята раз пять останавливались для отдыха. Маркс и Ленин оказались слишком тяжелыми.

Алексею очень хотелось помочь друзьям, и пару раз он пытался схватиться за бюст. Но нести вдвоем было неудобно, одному получалось легче и сноровистее.

Наконец прибыли в Первую роту. По щекам Шурика и Андреича стекали тоненькие струйки пота. На табуретке, со скучающим видом глядя куда-то в потолок, сидел дневальный по роте.

– Вы чего заявились? – раздраженно произнес он, обращаясь к сухощавому.

– Вот, взводный наш приказал отнести вам эти два бюста.

– Я в курсе, скажи этим бобрам, чтобы несли в Третью роту.

Алексею чуть не сделалось плохо. Шурик с Витей давно уже были в полуобморочном состоянии.

– Ну, чего стоите? – злобно сказал сухощавый. – Несите, как было сказано, в Третью роту.

– А нельзя было узнать это заранее? – тихим заискивающим голосом поинтересовался Алексей.

– Ты поговори у меня еще, доходяга?

Третья рота была в том же здании, откуда они забирали бюсты. Остановок теперь было больше. Сухощавый постоянно покрикивал на ребят, обзывая их лодырями и бездельниками. Алексей шел впереди всех, словно знаменосец, только понурив голову. Он чувствовал сильную вину за то, что не несет бюсты.

В Третьей роте пришлось к тому же ставить бюсты на высокий пьедестал, куда указал дежурный по роте. По своим габаритам он мог бы легко сделать это и сам, но статус кадета-старшекурсника не позволял ему проявить слабость перед молодежью в ходе воспитательного процесса.

Наконец, продышавшись и получив от сухощавого разрешение идти в казарму, друзья поспешили вниз по лестнице. Теперь предстояло возвращаться в свою роту, но как это сделать было пока непонятно. Ведь по дороге их могли опять остановить и заставить выполнить еще что-нибудь.

– Я все-таки не пойму, – спросил отдышавшись Андреич, – как они нас вычислили?

– А я, вот, пока шел впереди вас, это понял, – ответил Алеша.

– Ну и? – спросил Шурик.

– Все просто! Обратите внимание, что у нас гимнастерки с карманами. Видите? А у них у всех – без карманов.

– Ну и что?

– Да то, что наши нагрудные карманы застегнуты, и в лунном свете отлично были видны пуговицы. А у них на груди их нет. Вот так они нас и вычислили.

– Тогда, ребята, расстегиваем карманы и клапанами прикрываем пуговицы! – быстро сказал Шурик.

Так и сделали.

Весь обратный путь в роту, а дорога была долгой, друзья шли вальяжно, не торопясь. Несколько раз они встречались с группками старших кадетов и беззаботно отвечали на их приветствия:

– Привет, ребята! С новым учебным годом!

«Судя по впечатлениям одного дня, – философски подумал Алеша, входя в роту, – обучение в СВУ в течение последующих трех лет обещает быть суровым и насыщенным самыми глубокими знаниями и умениями во всех областях жизни».

Святитель Феофан Затворник
В чем Православие и как блюсти и поддерживать его

Человеческие учения все стремятся к новому, растут, развиваются – и естественно; ибо они не имеют истины, а только ищут ее. И пусть ищут, если только найдут что прочное. Для нас и истина, и пути к истине определены однажды навсегда. Мы обладаем истиною, и весь труд у нас обращается на усвоение, а не на открытие ее. Там стало законом: вперед, вперед! А относительно нашего учения свыше изречено: стойте… неподвижни пребывайте. Если что остается нам, то только утверждаться и утверждать других. В этом отношении и нашему учению свойственно движение – расширение; но не в области истины, а в области обладаемых истиною и покорных ей. Наш долг всякому новому поколению среди нас сообщать и внушать истину Божию, народы, неведующие ее, просвящать проповедию о ней, паче же всего хранить неприкосновенною истину Божию в сердцах всех, находящихся в ограде Церкви Божией.

О Православии с предостережениями от погрешений против него. Житомир, 2002. С. З.

Волочаевские дни

Страна готовилась к проведению столетнего юбилея Владимира Ильича Ленина. На самом высоком государственной уровне было принято решение отметить его различными мероприятиями, посвященными Великой Октябрьской Социалистической Революции и Гражданской войне. В Московском Суворовском училище юбилейные хлопоты начались в начале февраля, поскольку в середине месяца политотдел училища во главе с полковником Храмцовым планировал проведение первых торжественных мероприятий. Было решено посвятить их боям Красной Армии на Дальнем Востоке под знаменитой Волочаевкой.

После новогодних каникул в каждой роте, особенно на младших курсах, активно заработали творческие коллективы. Чтецы, певцы и хоры приступили к работе с преподавателями по музыке. Офицеры-воспитатели готовили в своих взводах спортивные номера. Создали даже сборную танцевальную группу для показа танца в буденовках совместно с девушками из подшефного профессионального технического училища.

К празднованию, намеченному на 15 февраля, решили пригласить почетных гостей, в том числе участников боев на Дальнем Востоке. Отвечать за этот участок работы было поручено начальнику клуба училища старшему лейтенанту Алексею Бастрыкину. Офицером он был дисциплинированным и исполнительным, хотя порой злоупотреблял спиртным. На эту слабость старшего лейтенанта командование часто закрывало глаза, потому что при всех, вытекающих из указанной проблемы, недостатках у Бастрыкина была-таки творческая жилка, на которую начальник политотдела любил указывать на совещаниях. Особым достоинством старшего лейтенанта было умение крепко выпить и не пьянеть. И только очень хорошо знавшие его люди могли по его поведению определить принимал он спиртное в этот день или нет. Как говорил в таких случаях сам начальник клуба, в состоянии небольшого подпития его всегда посещает одна из муз, следствием чего становится пробуждение всех его творческих дарований, которые начинают проявляться необыкновенно сильно и явственно. Суворовцам, которым приходилось общаться с начальником клуба в моменты такого творческого подъема, часто переходили с ним на панибратские отношения. Они даже могли обращаться к нему на «ты», но при этом охотно выполняли все поручения, касавшиеся клубной работы. Бастрыкин, со своей стороны, умел очень хорошо ладить с суворовцами, и те, соответственно, отвечали ему взаимностью, потому что видели в нем «своего парня».

Нагрузка на начальника клуба накануне мероприятия была большая. Кроме общей подготовки, которую он осуществлял вместе со своим помощником, молодым человеком двадцати пяти лет, бывшим лаборантом школы, Виктором Угрюмовым, ему надо было просмотреть, проверить, распределись по очередности все номера художественной самодеятельности суворовцев, а также найти и пригласить ветеранов, участников событий сорокавосьмилетней давности. В отношении последнего пункта он решил положиться на помощника, который с детства интересовался Отечественной историей, особенно Первой мировой и Гражданской войнами.

Этому было свое объяснение. Дело в том, что до сих пор был жив дедушка Угрюмова, воевавший в Дроздовской дивизии у Врангеля. Во время исхода русских войск из Крыма дед сумел перебраться на Кавказ, где через казаков – своих сослуживцев по Белому движению, натурализовался в местного советского служащего. На Кавказе дедушка удачно женился на дочери красного комиссара и смог получить подлинные документы своей новой личности. Великую Отечественную войну дед-белогвардеец прошел в артиллерийских частях, несколько раз был ранен, контужен и закончил войну в звании майора, полностью оправдав свое высокое звание честного советского гражданина.

Суворовец Алеша Азарин был знаком с Угрюмовым и даже бывал у него дома, где помощник начальника клуба показал гостю висевшую в шкафу настоящую белогвардейскую форму дедушки-дроздовца, бережно хранившуюся для грядущих поколений. И если учесть, что у суворовцев тема о жизни и подвигах царских кадетов и участников Белого движения была в очень большом почете и уважении, то неудивительно, что он поделился этим секретом со своими ближайшими друзьями: Шуриком и Виктором. Они тоже впоследствии побывали в гостях у Угрюмова и послушали рассказы его дедушки, реального свидетеля борьбы лучших людей России, как говорил о них старец, с большевиками. Все годы учебы это была их тайна, которую никто из ребят не выдал. Мало ли что могло произойти в результате утечки информации. КГБ в те годы работал отлично!

Так вот, при подготовке мероприятия в Суворовском училище Угрюмов первым делом обратился к дедушке, который был в хороших дружеских отношениях как с бывшими белыми, так и с бывшими красными. Правда, последние не догадывались, что их сослуживец, бывший фронтовик, советский командир времен Великой Отечественной, в годы Гражданской войны воевал на стороне врагов советской власти. Получив задачу от внука, дедушка Угрюмов, как ответственный человек, помог отыскать нужных ветеранов. В результате, в Суворовское училище были приглашены три ветерана боев под Волочаевкой…

Праздник в училище начался с гимна Советского Союза. Присутствовало все руководство во главе с подтянутым, седовласым, всеми очень уважаемым начальником училища, Героем Советского Союза генерал-майором Федотовым Василием Николаевичем. На первых рядах сидели приглашенные представители местных партийных и государственных органов, офицеры Главного политического управления Советской Армии и ВМФ, почетные гости.

По утвержденному политотделом замыслу начальника клуба, после каждого номера художественной самодеятельности выступал кто-то из гостей. Все шло строго по сценарию. Бастрыкин, видя плоды своей творческой работы, на радостях успел пару раз навестить свою каптерку, где опрокинул рюмочку-другую коньяка.

Начальник политотдела иногда бросал на него одобрительные взгляды, при этом поднимая вверх большой палец правой руки, поэтому настроение у старшего лейтенанта было отличным. Бастрыкин даже начал подумывать об обращении к полковнику Храмцову с напоминанием о присвоении ему следующего воинского звания, потому что в своем звании старшего лейтенанта он переходил вот уже два года.

После очередного номера художественной самодеятельности, когда суворовец первого курса прочитал поэму про Ленина, слово предоставили худощавому седому мужчине в черном костюме и белой рубашке с высоким отглаженным воротом, что напоминало верхнюю часть мундира суворовцев. Ветеран вышел на трибуну уверенной пружинистой походкой бывшего военного и представился Артемием Владимировичем. Голос его был твердым, достаточно громким и немного грассирующим.

– Дорогие товарищи офицеры, суворовцы, приглашенные гости. Я думаю, что наступит время, когда Волочаевское сражение войдет в историю нашего Отечества как стратегически важная для нашей страны операция, проведенная на Дальнем Востоке. Одной из главных наших задач тогда было удержаться на занятых рубежах, выиграв тем самым время для развёртывания армии под руководством Аргунова. Уже в январе нашими войсками велось строительство укреплённых позиций в районе Волочаевки между Тунгуской и Амуром. Центром обороны стала сопка Июнь-Корань, занимавшая господствующее положение над безлесной равниной. Оборонительные линии самого Волочаевского укрепленного района включали окопы в полный рост, ледяные валы, скрытые пулемётные гнёзда, проволочные заграждения в 5–6 рядов, оборудованные в инженерном отношении артиллерийские позиции и наблюдательные пункты. Кроме того, с целью не допустить обхода позиций с фланга, деревья на опушке ближайшего леса были нами опутаны колючей проволокой. На амурском направлении, в Верхнеспасском и Нижнеспасском, располагались наши опорные пункты. Дополнительным препятствием для наступающих был глубокий снег и полное бездорожье.

С начала выступления Артемия Владимировича все в зале слушали его с неослабевающим вниманием. Порой кто-нибудь одобрительно кивал головой, как бы соглашаясь со словами выступавшего, и только два человека в первом ряду, как заметил наблюдательный Азарин, сидевший на балконе, откуда хорошо был виден весь зал, чувствовали себя как бы не в своей тарелке.

Из общего настроения выбивались преподаватель истории майор Дробышев и один из приглашенных гостей, тучный, широкоплечий мужчина с буденновскими усами. Он сидел через два стула от историка и периодически пытался поймать его взгляд. Но майор старался не смотреть в его сторону. Оба они, как отметил Азарин, временами поёрзывали на своих стульях, украдкой оглядываясь на внимательных зрителей в зале. Они вообще вели себя как-то нервозно. Но общая атмосфера праздника была спокойной и торжественной. Руководство, приглашенные гости и суворовцы сидели тихо, расслабленно, с интересом внимая словам докладчика. Неожиданно майор Дробышев, стараясь быть незаметным, тихо, на цыпочках, вышел из зала. Буденновец проводил его тоскливым взглядом и снова замер в кресле. Вернулся майор минут через пятнадцать. Он был очень бледным и подавленным. Тихо занял свое место, опустил голову и больше ее не поднимал. Докладчик продолжал свою речь.

– Должен сказать, что к началу сражения силы под общим руководством Молчанова располагались следующим образом: в Волочаевке находилась группа Аргунова, в которой было свыше 2300 штыков и сабель, 37 пулемётов и 8 орудий, за ее правым флангом, у деревни Даниловка, стояла группа Ширяева – 900 человек и 11 пулемётов. В деревне Архангеловка для обеспечения правого фланга сосредоточился отряд Вишневского – 500 человек. В Верхеспасском и Нижнеспасском располагалась группа Никитина, приблизительно 500 человек при шести пулемётах и двух орудиях. Поволжская бригада под командованием Сахарова, около 750 человек и при 17 пулемётах, находилась в основном резерве вблизи деревни Дежневка. Как известно, противник значительно превосходил нас в силах. У него было две оперативные группы. Одна включала сводную стрелковую бригаду Покуса, 4-й отдельный кавалерийский полк и отдельные отряды. Эта группа насчитывала 3120 бойцов, 121 пулемёт, 16 орудий, 2 танка, 3 бронепоезда. Другая – Забайкальская группа Томина – имела в своем составе 1-ю Читинскую стрелковую бригаду, Троицкосавский отдельный кавалерийский полк и Читинский отдельный кавалерийский дивизион, общим числом – 4480 человек, 179 пулемётов и 14 орудий. Всего около десяти тысяч бойцов.

Неожиданно с первого ряда раздался робкий голос буденновца.

– Простите, Артемий Владимирович! – мужчина кашлянул.

Руководство училища как по команде повернули головы в его сторону. Буденновец продолжил таким же извиняющим тоном.

– Прошу прощения, но в Волочаевском бою я служил в сводной стрелковой бригаде товарища Покуса Якова Захаровича, которая входила в Инскую группу командующего Серышева. Наша бригада как раз и штурмовала сопку Июнь-Корань, а белые ее защищали? Ведь так?

– Вы совершенно правы, коллега, – нисколько не смущаясь произнес уверенным тоном профессора Артемий Владимирович. – В Волочаевском бою мы защищали сопку Июнь-Корань, а красные пытались нас сбросить с занимаемых позиций…

В зале повисла гробовая тишина. Начальник политотдела училища медленно встал со своего места.

– Уважаемый Артемий Владимирович, мы все поняли, спасибо большое за содержательный доклад, – произнес он неожиданно хриплым голосом. – Прошу вас садиться.

Артемий Владимирович с достоинством спустился с трибуны и занял свое место. В зале послышался набирающий силу гул голосов. Суворовцы активно начали делиться впечатлениями по поводу выступления настоящего белогвардейца. Послышались сдержанные смешки, кое-где раздавались возгласы. Начальник училища был бледен и слегка покусывал нижнюю губу. Довольно быстро Федотов вышел из зала с высоко поднятой головой, не промолвив ни слова. По его выправке и походке казалось, что генерал идет на аудиенцию к самому Государю Императору Всероссийскому.

Начальник политотдела стоял весь пунцовый. Он подошел к месту, занимаемому начальником клуба, и с силой взяв его за локоть, потащил за собой к выходу. Старший лейтенант, полусонный от коньяка, видимо, не мог понять что происходит и почти шепотом неоднократно вопрошал полковника:

– Иван Афанасьевич, а что случилось?

Наконец начальник политотдела ответил ему сквозь зубы:

– Я тебе потом все объясню! – Полковник произнес эти слова зловещим тоном и очень тихо, но почему-то они стали слышны во всем зале, который уже бурлил обсуждением происшедшего.

Страсти кипели нешуточные.

– Слушай, ну белогвардеец просто молодец, здорово выступил!

– Надо же, пригласили настоящего белогвардейца, это ж просто хохма!

– Недосмотрели отцы командиры!

– Да, теперь Бастрыкину такого не простят. Отправят куда Макар телят не пас!

– А может еще и звездочку снимут!

– Теперь им еще и особисты займутся!

– Ну да, попахивает контрреволюционным мятежом!

Окружающие дружно засмеялись над этой репликой.

– Жаль, тогда хана мужику!

На следующий день, в соответствии с приказом начальника училища, старшего лейтенанта Бастрыкина отправили для дальнейшего прохождения службы в Забайкалье.

На утреннем построении командир роты Азарина подполковник Панферов, отвечая на вопрос одного из суворовцев: «Почему начальника клуба отправили именно туда?», прокомментировал это назначение всеобъемлюще:

– Чтобы быть поближе к Волочаевке и на месте изучать наиболее важные сражения времен Гражданской войны на Дальнем Востоке!