Текст книги "Путешествие в пространстве и во времени. Ближняя и дальняя родня, события, люди"

Глава третья. Вера, Потап

В 1909 г., января 11 дня, красивая и умная Верочка Жукова вышла замуж. За предпринимателя Потапа Семёновича Тяжёлых. Он похож был на какого -нибудь молодого венецианского аль генуэзского графа времен чинквиченто, хотя тоже из екатеринбургской староверческой семьи. Сын Семёна Парамоновича Тяжёлых, где -то 1848 года рождения, предпринимателя и акционера, владельца дома на Покровском проспекте 53/ 20, отца двух сыновей Афанасия, р. 1876 и Потапа, р. 1882, из староверов « часовенного согласия « (это средняя позиция между поповцами и беспоповцами). Потап -человек энергичный, современный, состоятельный. Поселились они с Верой в собственном двухэтажном (6 комнат) полукаменном доме с садом, конюшней и службами по адресу: улица Спасская 27. Здесь родились и их дети: Зоя 1910, Георгий 1911, Евгения 1912, Антонина 1914, Нина 1919. Все красивые, как на подбор.

Зоя старшенькая отличалась от остальных, что имела светлые волосы и голубые глаза, хотя у обоих родителей глаза ярко -карие и волосы темные. Видать проявились глаза и цвет волос от кого -то из предыдущего поколения родителей. И Георгий, Гога, был светленький, единственный сын, хороший мальчик, жаль нездоровенький, эпилепсия. Потап Семёнович вёл торговлю скотом и мясом, имел мясной магазин. И покупал в Монголии коней, их перегоняли по степи, а потом на железной дороге перевозили в Россию. Владел вполне неплохо китайским и монгольским языками. Вера и Потап очень любили друг друга. Готовила Вера прекрасно, часто вместе с прислугой с удовольствием катая пельмени или готовя другие блюда. « Верочка нас любила, мы с ней жили прекрасно!» – вспоминала многие годы спустя бывшая кухарка Марушка. Иногда, правда, в доме (в основном Потап Семенович) над кем -нибудь подтрунивал: « Тут ты меньше Марушкиного понимаешь». Но это произносилось с юмором, на что Марушка на барина не обижалась. 27 июня 1911 года вечером над городом впервые в его истории пролетел аэроплан. Это был « Блерио -11 -бис», пилотируемый авиатором Александром Васильевым. Вся семья в радостном возбуждении высыпала на балкон и устремила взоры в небо. И вот вдали затарахтел двигатель, аэроплан быстро приближался. « Вот он, – воскликнули почти все, -уже над нами!..» Аэроплан, похожий на склоненную на бок Эйфелеву башню, был почти над домом. « Ой, трубу -то нашу щас сшибет!» -взвизгнула Марушка. Но обошлось, труба осталась на крыше.)) Все ликовали, обменивались впечатлением. Потап Семёнович стал председателем правления Товарищества по приобретению монгольских коней для уральских покупателей. Дела шли в гору. Потап Семёнович покупал жене роскошные наряды. Вера носила леопардовые и котиковые манто, элегантнейшие платья со шлейфами. Разъезжали на собственных прекрасных тройках. И сам Потап Семенович, ростом почти два метра, одевался великолепно. Носил перстень с бриллиантом в пять карат, а брат его Афанасий Семенович -десять карат. Дети любили играть с папой, когда он был свободен. Но он мог быть и строгим, требовательным. У него была даже маленькая плёточка для наказания детей, но она играла роль психологического воздействия на слишком расшалившихся. С Венедиктом Михайловичем и Анной Григорьевной виделись постоянно. Иногда заезжали и к отцу мужа Семёну Парамоновичу.

Молодожёны Тяжёлых, 1909

Женя уже на склоне лет, в восьмидесятые годы, как -то вспомнила об этом: «Его дом был в недалеко от нынешнего Центрального рынка. Я совсем маленькая, годика четыре, в нарядном платьице. А дедушка с порога своего дома вдруг громко спрашивает: Где моя внучечка. Как я что -то испугалась его громкого голоса и большого роста, тёмной бороды. И бегу через все комнаты. Он за мной, в сверкающих хромовых сапогах, длинном чёрном сюртуке. Запряталась в дальнюю комнату, спальню -под кровать…» Дедушка одевался добротно, но по старой моде. А его сыновья, эти дэнди лондонские, уже по последней моде вовсю наступившего двадцатого века. Изумительным вкусом обладала жена дяди Афони Анастасия Павловна, добрая и умная, музыкальная, поклонница певческого таланта Ф. И. Шаляпина. Они не раз бывали с мужем на концертах Шаляпина. Дети Веры и потом Катя, дочь Груши, вышедшей замуж за Фёдора Фёдоровича Желескова, обожали Анастасию Паллну и ласково по -домашнему звали ее просто Тётичкой.

Слева направо, в первом ряду: Анна Григорьевна, Венедикт Михайлович, Вера Венедиктовна, во втором ряду: Агриппина Венедиктовна, Потап Семёнович Тяжелых. 1912 год

В марте 1917 г. Екатеринбург, как и вся страна, гудел от революционных перемен. Потап Семёнович с братом Афанасием Семёновичем, узнав о революции, примчались на Кафедральную площадь на красивой тройке с красными бантами на шубах. Новая власть за свободу, включая и свободу торговли и свободу совести, значит хорошо. Октябрьская революция Потапу Семёновичу резко не понравилась. Объявляют сплошь и рядом врагами, эксплуататорами тех, кто всю жизнь работал, а если что и нажил, так своим умом и стараниями. Религию отвергают, Бога не признают совсем. « Не так страшен коммунизм, как страшен сатанизм!» -говорил тогда Потап Семёнович. К отцу, старому человеку вломились в дом эти гегемоны и, тыча какой -то своей разбойничьей бумажкой о реквизиции, стали требовать припрятанные драгоценности и деньги, а у него почти весь капитал в акциях, которые хороший доход ему давали, а теперь упали в цене чуть не до нуля. Подвесили вниз головой Семёна Парамоныча, да ничего у них с этого не вышло. Он их ненавидит люто, это ему даже силу придает. Ушли с какой -то мелочёвкой, вроде столового серебра, нескольких колечек и цепочек, хоть и это не про их честь. Да и нет у них чести никакой, конечно. В 1916 – 1918 Потап был членом Совета Успенской общины старообрядцев часовенного согласия Екатеринбурга. Он не был истовым старовером, но это была вера его предков, посему он её уважал. Он имел очень представительную и располагающую внешность (порода!), а главное-средства, что совсем не лишне.

Летом 1918 года белая армия отвоевала у красных Екатеринбург. Венедикт Михайлович тогда записал: «1918, июля 12 дня Свержение советской власти чехами. Большевизм просуществовал 8 месяцев.» Но в 1919 году город взяли снова красные, а с колчаковцами ушел и Потап Семёнович Тяжёлых, его хороший знакомый по Успенской общине Викул Иосифович Ульянов и еще немало человек (Уральский государственный архив административных органов Свердловской области в Екб за почтамтом – УГАОСО ф.1, оп. 2, д. 32016, л. 105). В армию его не брали, 37 лет и слишком богатый, образованный для простого солдата или вольноопределяющегося, да и по причине не вполне здорового сердца, но он настоял на своем, оставив в Екатеринбурге жену с детьми, отца, брата.

Бои за город шли ожесточенные. Дома Вера Венедиктовна переживала за своих родных. Оконные стекла дребезжали от залпов и выстрелов. Вера глянула в окно, и в этот миг пуля, пробив стекло, просвистела у виска и вонзилась в печку за спиной. Пятеро детей чуть не остались без мамы. В том же году под Омском Потап Семёнович Тяжёлых пропал без вести. Позже приезжал какой -то небритый однополчанин и сказал, что Потап Семенович скончался от тифа, но Вера Венедиктовна этому не поверила и ждала мужа с войны живым. Многие годы ждала… Их дом « уплотнили», оставив им только четверть (1/4) залы. Люди поселились разные -хорошие люди Гребневы с сынишкой – ровесником Гоги и Жени, а также их почти однофамилица Гребёнкина Людка. Крикливая, корчила из себя активистку, возмущалась: « Чё ж это бывшая барыня здесь же и живёт». Добилась -таки потом, что Веру Венедиктовну с детьми выселили в бревенчатый домик на обсерваторской горке. Младшая сестра Веры -Наталья, вышедшая замуж за небезызвестного в городе фотографа Романа Гавриловича Шляпникова, не успев никого родить, умерла в 1922 году. От каких -то болей в животе. Жить стало не на что. Вера устроилась санитаркой в больнице, стирала в Исети зимой больничное бельё. Как -то пришли к ней брат мужа с женой. « Вера, тебе тяжело одной с детьми. Их пятеро. Отдай нам хоть кого -то на воспитание.» Они хотели взять шуструю, крупную Женю. Но та упрямо вцепилась в мать и не хотела расставаться с ней ни в какую. Афанасий Семёнович и Анастасия Васильевна выпросили тогда несравненно более покладистую, худенькую Тосю. И уехали с ней в Петропавловск, в Казахстан.

Глава четвертая. Петропавловск

Там, в Петропавловске, при содействии отличного человека Ивана Ефимовича Королёва, р. 1871– крупного петропавловского предпринимателя, настоящего самородка, дядя Афоня организовал фабрику по производству ваты, став владельцем и директором этого нужного городу производства. И было « Товарищество на вере Тяжёлых», куда входила и фабрика, то есть, по -нынешнему говоря – трастовая компания.

Дядя Афоня и Тётичка стали с Иваном Ефимовичем и Ольгой Аверьяновной крепкими друзьями, а школьница Тося Тяжёлых сдружилась с ровесниками Леной и Александром Королёвыми. Дети играли на прекрасной Королёвской заимке, на природе, где работало много народу, но всё шло чётко, в ритме.

Жили на Почтамтской у Королёвых, вместе с ними – ул. Почтамтская 58, потом дома пересчитали и их дом стал №70. Приехала и некоторое время жила здесь Вера Венедиктовна с Зоей и Женей, а Георгий и Нина оставались с дедушкой Венедиктом Михайловичем и приёмной бабушкой Анной Григорьевной. У Венедикта и Анны в 1909 г. родился общий родной ребенок – сын Павлик, теперь он вырос в шустрого, симпатичного сероглазого мальчишку. Так жаль, что в летний день 1928 года Павел Жуков утонул. Для всей семьи, родных это был тяжкий удар.

Похоже, Венедикт Михайлович и Анна Григорьевна Жуковы были соорганизаторами какого -то старообрядческого подполья. Они жили в маленьком бревенчатом доме, который стоял, как уже было сказано, прямо на месте поворота трамвая с ул. Тверитина на Мичурина к парку Маяковского. Приходила к ним в гости и видимо на молитвы одна из сестёр Григория Ивановича Рязанова, другая сестра стала инвалидом, попав под поезд и оставшись без ноги. А сам Рязанов эмигрировал. Он жил в Париже до конца своих дней в сороковом году. В 1924 г. город Екатеринбург был переименован в Свердловск. В 1929 г. по городу пошли первые трамваи. А автобусы на улицах появились пораньше, в 1924 -м.

И. Е. и О. А. Королёвы, 1930

В 1928 -1929 г.г. советская власть окрепла и, расценив нэп как вынужденную временную и исчерпавшую себя меру, приведшую к оживлению и распространению « частнособственнической стихии», стала резко всё нэповское закрывать. К Афанасию Семеновичу на фабрику в директорский кабинет пришли представители власти и налоговики (фининспектора) и потребовали уплатить налог. « Я ж уплатил, недавно», -удивился дядя Афоня. « Недостаточно уплатили, господин Тяжёлых», -грозно ответили пришедшие товарищи. Дядя Афоня крякнул, но заплатил что они потребовали. Но когда они пришли еще за добавкой, как отряд Игоря к древлянам, дядя Афоня что -то ещё доплатил для отмазу, продал свое предприятие с болью в душе по символической, почти что нулевой цене, взял пожитки и тётичку с Тосей, расцеловались и простились с чудесными Иваном Ефимовичем, Ольгой Аверьяновной, Сашей и Леной Королёвыми и уехали в родной, хоть и ставший Свердловском, Екатеринбург.

Дядя Афоня устроился работать мастером на мясокомбинате. Но потом он заболел, раком прямой кишки и умер в 1937-м в возрасте 61,5 года. Жена его пережила войну и жила на углу Тверитина – Мичурина с Анной Григорьевной Жуковой (Бабинькой, приемной мамой Веры и Груши). Тётички не стало на 11 лет позже мужа, в 1948 г. -как раз на столько, насколько он был её старше. Королёв Иван Ефимович был арестован 1 ноября 1930 г. и 18 декабря был осужден по статье 58 -10 « всего -то « на пять лет лагерей. Но в 1932, вроде бы, году ночью в лагере где -то в Средней Азии он во сне задохнулся от неисправной печки. Прощай, русский самородок из казахстанской земли!.. По возвращении в родной Екатеринбург, уже Свердловск, Тося снова стала жить с мамой Верой Венедиктовной, сестрами и братом. В этот город переехали потом и любимые ею Королёвы. С Леной Королёвой они дружили всю свою жизнь.

Глава пятая. Женя Тяжёлых и ее сестры

Очень трудно пришлось Вере Венедиктовне, без мужа в своем же доме «уплотнили» до предела, а потом и вовсе выселили как домовладелицу, бывшую барыню, с детьми на руках. Устроилась в больницу простой санитаркой, полоскала больничное бельё в ледяной исетской воде. Руки потом ничего не чувствовали, не разгибались. Иногда и врачи больницы отдавали ей свое бельишко постирать за какие-то копеечки. Как прислуге. Ни на кого из мужчин смотреть даже и не думала, хоть всё ещё молодая и красивая была.

Зоя после школы работала в разных организациях, делопроизводителем. Голубые глаза и светлые волосы отличали ее от других красавиц -сестер. Где -то присмотрел ее сотрудник Полпредства ОГПУ по Уралу с тремя шпалами в петлице Пётр Васильевич Котолупенко. Тоже светловолосый, голубоглазый, стройный, молодой. О своем приходе во двор под Зоины окна возвещал иногда выстрелом вверх из табельного пистолета. « Мама, мама, лей мне чаю из большого чайника. Я сегодня полюбила гэпэу начальника», -весело напевала тогда Зоя. Поженились, в 1938 родился тоже светленький худенький Эдик. Вера Венедиктовна приходила к Зюне понянчиться со своим первым внуком. Петр Васильевич работал комендантом Уралмаша, по стране и Уралу шли репрессии. Он участвовать в этом не хотел, пил. И семейная жизнь внезапно кончилась, Зоя застала его с любовницей и тут же выгнала. Он, вроде бы, раньше был женат в Перми, туда вскоре и укатил к бывшей жене. Зоина подруга Лёля Гарус как -то скрашивала ситуацию. Приходила в гости с гитарой, пели. А другая Зюнина подруга жарким летним днем притомилась, прилегла и закурила папиросу. Потом еще и еще. Что -то сон стал одолевать, надо загасить в пепельнице на полу. Но что это..! Из под её кровати показалась волосатая рука, утянувшая один из окурков под кровать. Сон отлетел прочь. Подруга набралась храбрости, встала и вслух ругнулась: « Сахар кончился!» Надела обувь и, закрыв дверь на ключ, выбежала во двор. Колотилось сердце. С соседями, кто посмелее да покрепче, зашли в комнату. И выволокли из -под кровати наглого зачуханного типа. Оказался вор, забрался поживиться. Да на бычке и погорел.

Тося в свои двадцать с небольшим работала экономистом в « Уралгипроруде», в дальнейшем став зам. начальника отдела труда и заработной платы. Дружила с тогдашней свердловской золотой молодежью -сын секретаря обкома партии и т. п. Летом ездила на Черноморское побережье. Особенно из довоенных поездок запомнилось ей и ее подруге лето тридцать восьмого в Сочи. Загорелые, стильные ребята -ленинградцы -Боричка Богуславский, Лёвочка… музыка « Брызги шампанского».

Тося познакомилась тогда и с суперзвездой тогдашней эстрады Вадимом Козиным. На пляже Козин и его импрессарио заговорили с красивой девушкой. Козин безбожно хвастался: « Из Свердловска? О, мне Свердловск за последние гастроли должен еще кучу денег!..» В другой год виделись уже в Свердловске, танцевали. Можно сказать, стали даже приятелями. В годы войны советское правительство, зная как песни репертуара Козина жутко популярны среди красноармейцев, но сам он нетрадиционной ориентации, сослало Козина в Магадан, который очаровал певца до глубины души. Там он и прожил до конца своей недолгой славы и очень долгой жизни.

Женя выросла красивой, решительной, начитанной. Окончила, как и потом Тося, известную в нашем городе школу №9, правда, порядковый номер за время Жениной учёбы у школы менялся, называлась она и гимназией « имени Горького». В ней чуть младше учился и Лёвочка Невлер, будущий свердловский артист оперетты. У Жени была редкая грация.

Мать её подружки, вдова царского генерала удивлялась: « Нас в наше время в пансионе подолгу учили так голову держать и всё такое прочее, а ты растешь в совсем другое время, но у тебя это ж прямо врожденное!» Мальчишки не могли оторвать от нее глаз, посвящали ей стихи. Два ее приятеля, один из них был юный поэт, а другой темные вьющиеся волосы, немного африканские губы и глаза -прозванный Мавром, всегда шутя и при этом искренне соревновались ради ее улыбки. « Звёзды, взоры, Мавра губы. Мы на улице втроем… Жанна..» – слагал стихи поэт.

Он потом их записал, подарил « Жанне». Жене семнадцать, юноши и мужчины в нее влюблялись с первого взгляда, но она девушка хоть по жизни и решительная, ни с кем не встречалась и делать этого не торопилась. Знала всего Лермонтова наизусть, обожала поэтессу Глафиру Галину (особенно ее стихотворение про море), жадно читала Т. Драйзера. Очень любила оперу, сама всегда с удовольствием пела. На всю жизнь запомнила песни этих юных лет « Шла я раз из пансиона драму посмотреть. Баронесса увидала и дала конфет, а еще мне подарила пышный свой наряд. И на пальчики надела кольца -бриллиант…», « Девушку из маленькой таверны полюбил суровый капитан, девушку с глазами дикой серны…».

Слева: доктор Фролов с супругой и внуком в их доме в Сан-Франциско, справа: дочь доктора и её сын, 1930-е

В Ипатьевском доме жила жили доктор Фролов с семьей. Тётичка Анастасия Павловна, а с ней и Тося, дружили с дочерью доктора, не раз, засиживаясь у подружки допоздна, оставались под нажимом беспокойных хозяев переночевать в печально известном доме. Призраков царской семьи ночью не видели. А вот важно вышагивавшего во главе демонстрации П. Ермакова, видели не раз. В самом конце нэповского времени, вплоть до тридцатого года, в нашей стране появилась недолгая возможность эмигрировать за границу. Какое-то время советская власть смотрела сквозь пальцы на отъезд из страны « лишних» людей, особенно под благовидным предлогом командировки по обмену профессиональным опытом с зарубежными коллегами. Фроловы собрались в Соединенные Штаты, вроде даже звали с собой. И еще один их общий знакомый, красивый мужчина средних лет просил выйти за него замуж… Женю и ехать с ним в Америку, но Женя отказалась. Все они уехали. О Фроловых все скоро забыли, о них не знают теперь даже музейщики, историки Ипатьевского дома. Они жили в Калифорнии в Сан-Франциско и прислали нашим родным фотографии своей жизни на новом месте.

Глава шестая. Клоповы

В 1930 г. Женя Тяжёлых познакомилась с Германом. Молодой франт, повеса, как сказали б лет на сто раньше этого. Во время танцев двое молодых людей вызвали гнев зала тем, что пару раз от нечего делать включали и выключали здесь свет. Женя и с ней еще подружки подошли к нахалам разобраться. Вместо этого …познакомились. « Герман Гальвинский», – назвал себя молодой человек. Настоящую его фамилию она узнала только прямо перед самой свадьбой в 1931 г., пожелав оставить свою. Она была ослепительно красива, тогдашняя звезда Свердловского театра музкомедии (В. Коринтелли) увидел ее в Пассаже и был очарован с первого же взгляда, помчался за ней по лестничным маршам, она от него и затерялась в толпе. Не хотела знакомиться, объяснять, что замужем и вообще что за дела. Некоторым образом ей, конечно, польстило, что премьер свердловской сцены так вполоборота потерял от нее голову. А прямо накануне еще свадьбы с Германом его родители позвали родных на семейное застолье Клоповых, пришли чуть с опозданием и старшая дочь Маргарита с мужем Алексеем Возженниковым, молодым талантом психиатрии, основателем и первым главным врачом 1 -й Свердловской областной психиатрической больницы на Сибирском тракте. И за столом поделились впечатлением: « Видели сегодня в городе молодую женщину, точнее -девушку… Такую красавицу..!» Тут открывается дверь и входит улыбающийся Герман с Женей. Возженниковы обомлели: « Так вот же она!..» Был смешной эпизод, Женя познакомилась с родителями и родственниками Германа по именам -отчествам и просто по именам (с теми, кто помоложе), они друг другу очень понравились. А саму фамилию (Клопов) как -то до поры она не отразила. Думала, что после свадьбы станет Евгенией… Гальвинской. И вот при подаче заявления сотрудники ЗАГСа ее спрашивают: « Возьмете фамилию мужа, Клопова? « Женю как обухом по голове Клопо-ва. « Нет, оставляю свою фамилию», – рассмеялась, наконец, она.

А вообще фамилия Клопов только с виду немножко неблагозвучная, а так -то хорошая, добрая. В старыя -то времена младшенького ребенка в семье частенько ласково «клопиком» звали. Отсюда и фамилия.

Николай Клопов. 1870

Есть и такая версия, что наши Клоповы -одна из ниточек остзейских баронов фон Клопманов, когда на рубеже осьмнадцатого и девятнадцатого века один из отпрысков за дуэль со смертоубийством был лишен титула и вообще дворянства, уехал вглубь империи, довольно быстро обрусел и стал обычным провинциальным мещанином Клоповым. Клопманы, кстати, породнились через браки аж с аглицким виконтом и министром Генри Болингброком (прототипом Гулливера). Местом жительства потомков этого бывшего сиятельства стали в основном в Пермская и Вятская губернии. Как там у Пушкина: «…и присмирел наш род суровый, и я родился мещанин».

Николай Васильевич Клопов был симпатичным, честным человеком в шестидесятые-семидесятые годы торговавшим тканями и, по слухам, вроде бы имевшим даже небольшой театр с труппой в несколько актеров и вполне расхожим мелодраматическим репертуаром. Вряд ли это длилось долго, в ту пореформенную пору многое рождалось и исчезало, не оставляя следа. Разве что несколько слов на устах внуков в жанре « слышал звон, да не знаю где он». Фото Николая Васильевича Клопова (род. ок. 1845?) видимо года 1870 -го лет через сорок, в 1908 – 1910 переснятое в Петербурге, дошло до наших дней. Мне его на днях привёзли Саша Клопов с женой Леной (он тоже праправнук Николая, да ещё с этой же фамилией). На нас ясным взором смотрит симпатичный лет двадцати пяти -тридцати молодой мужчина в сюртуке с небольшими светлыми усами и бородкой. В том же петербургском фотоателье в первое десятилетие двадцатого века сфотографировался в модном дорогом костюме и с цветным атласным шейным бантом сын -Борис Николаевич Клопов. Родился он в 1873? году, получил юридическое образование, но оставил поприще юриста едва начав, поскольку допоздна вникая в юридические бумаги он едва не посадил зрение. Тогда он, как и его отец, стал именно предпринимателем (ткани, мануфактура в основном), а также и «театровладельцем», но владельцем не буквально театра, а кино-театра или «синематографа», как говорили до революции.

Есть фотография ателье в Перми примерно 1901 -1902 г.г., где, примерно двадцатидевятилетний худощавый Борис Клопов запечатлен рядом со светловолосой и светлоглазой крупной как -то в купеческом духе одетой мамой. Видать, не женат еще. Отца на этом фото нет, да и, скорее всего, и нет его на белом свете. Как -то попался пишущему эти строки список выпускников Московской академии коммерческих и практических наук, где был и некто окончивший курс со званием личного почетного гражданина Николай Клопов (отчеств выпускников там не указано) … с позднейшей сноской, что умер он в 1878 году.

Может и не наш, надо еще поузнавать. Борис Николаевич Клопов жил в городе Глазове Вятской губернии. В местном краеведческом музее осторожно говорят, что носители фамилии Клопов появились здесь в 1894 году, очень возможно. При Екатерине Второй Глазов получил статус города с глазом («оком») на гербе. Здесь городничим был Чайковский, дед великого композитора. В 1902? году Борис Николаевич Клопов женился на Надежде Ивановне, молодой красивой ровеснице, купеческой вдове. Голубые и несколько холодные прекрасные глаза, отличный французский и магазин готового платья в приданое, похоже, пробудили зависть к Борису у немалого числа жителей города. Твёрдый, точёный Борис Николаевич Клопов был активен и упрям, любил немецкую культуру и немецкий порядок, что помогало ему брать в бизнесе новые высоты. Вятка, Пермь и Екатеринбург, Москва, Санкт-Петербург… всюду он находил оптимальные решения.

В календаре-справочнике «Екатеринбург и весь Урал. 1914 годъ» Торгово-промышленное предприятие Б. Н. Клопова названо в числе наиболее перспективных. Кроме тканей Клопов занимался торговлей зерном, имел булочную, гостиничные номера, магазин готового платья, был совладельцем Вятского ипподрома и, вроде как еще – Банка, владельцем колбасной фабрики.

В 1913 году неподалеку от дома (жил, по -теперешнему говоря, в районе ул. Революции 15) построил кирпичное здание Кино -театра «Лучъ» на 170 зрительских мест, оборудованного по тогдашнему последнему слову демонстрационной и противопожарной техники. Он, судя по всему, умел выбрать и достать наиболее интересные киноленты и в этом плане был не просто владелец кинотеатра, но и кинопрокатчик. Отличный вкус был и у жены, что тоже помогало делу.

Разразившаяся в 1914 году Европе Первая Мировая война вскоре стала затруднять обретение Клоповым новых кинолент, приходилось ориентироваться все больше на небольшой еще тогда отечественный кинорынок. В 1914 г. глазовский почетный гражданин Клопов стал членом уездного Военно-промышленного комитета, в условиях обострения войны его германофильство резко пошло на убыль и почти исчезло. Ранее, в 1913 г. Клопов был избран депутатом Глазовской городской Думы, работая на этом поприще до 1918 года. Он не желал революции и не любил революционеров, но волей обстоятельств просто из нормального человеколюбия укрыл от жандармов двоих активистов местной ячейки РСДРП.

Город Глазов в нач. 20 века

В Октябре 1917 г., как и у всей России, у него началась совсем новая жизнь. Предприятие Клопова едва не погибло, но чудом выстояло. И в годы НЭПа чудесным образом воспрянуло из разрухи, заработало. Об этом есть, например, в монографии Бехтеревой Л. Н. « Удмуртия в годы новой экономической политики». Ижевск, 2009. С.163, 167. Оборот ткани в год у Клопова был такой, что много раз эти ткани можно было растянуть от Глазова и Вятки до Москвы и обратно. Невелик, конечно, Глазов, но и в нем были свои предприниматели, капиталисты, богачи, не последним в списке которых был и в дореволюционные 1913 -1916, и советские 1923 -1927 годы Борис Николаевич Клопов. К нему придирались и конкуренты, и власть, но он держался и развивал дела.

В 1926 Б. Н. Клопов переехал с семьей в город Вятку. Но в 1927 пришлось оставить все и уехать из родных мест куда подальше. Имущество Клопова власти конфисковали, говорили, что его «раскулачили», хотя он был не кулак, а городской предприниматель. Получил « поражение в правах», теперь он не только не мог снова стать депутатом, но не имел права быть просто избирателем.

Борис Клопов, депутат, 1914

По сталинской Конституции СССР 1936 г. гражданские права Клопову и таким как он бывшим представителям буржуазии и других господствующих в прошлом классов вернули, но осадок и боль остались. В их с Надей семье родились и выросли пятеро детей: Маргарита 1904 (с 1927 в замужестве Возженникова), Герман 1906 инженер -строитель, начальник ОКСа, Алексей 1910 конструктор -машиностроитель, начальник ОГК УЗХМ, Елизавета 1908? зав. библиотекой (в замужестве Прядильщикова), Александр 1915 горный инженер, геологоразведчик.

В 1932 г., 5 марта в семье Германа и Жени родился сын Виктор, а 6 августа 1939 г. дочка Лилия, Лиля, Люнюшка. Витюшка был сначала светловолосый, а с годами волосики темнели, пока не стали черными, умные глазки и были карими. У Маргариты с ее доктором Возженниковым родилась осенью 1927 г. дочь Наташа, будущий геолог в замужестве Лещёва, у Алеши и Тани Клоповых в 1937 -сын Володя, а в 1939 -м дочка Лена.

Женя и Герман с Витей и родными

В семье Лизы и Васи Прядильщиковых -дочка Аня, Антюшка потом в замужестве Шайдурова, мама двоих мальчиков Пети и Коли, и сын Шура. У Александра Клопова и его супруги Элеоноры, урожденной Шалимовой -уже после войны -тоже дочка Анна, сыновья Сашка и Игорь, потом и внуки.