Текст книги "17. Сборник рассказов"

Платье

Таню стал раздражать Илья. Своей прижимистостью и откровенным жлобством.

А ещё он совершенно перестал уделять внимание Тане. Мог с друзьями посидеть вечером в баре или на рыбалку сгонять на все выходные. А Татьяна оставалась одна дома. В четырёх стенах.

Ну, как в четырёх стенах. Она, естественно, встречалась с подружками, сидела с ними в кафе, обсуждая своих мужчин, ходила по магазинам.

Именно в один из таких походов Таня и зашла в фирменный магазин «Дольче и Габбана». Зашла и обомлела. Посередине торгового зала на манекене висело оно. Платье. С маками.

Оно убивало наповал. Сердце у Тани замерло и ухнуло куда-то вниз. Руки и спина покрылись потом. Во рту пересохло.

Таня обошла платье. Потрогала материал. Он был великолепен. Мягкий на ощупь и тёплый.

Само платье было классическим. Без рукавов. С расходящимся колокольчиком низом. Ослепительно белый цвет. И на нём огромные маки. Красные маки.

– У вас какой размер? – спросила подошедшая продавщица, миниатюрная блондинка неопределённого возраста.

Таня назвала. Продавщица кивнула головой и скрылась где-то в недрах магазина. Через минуту появилась, держа в руках нужный Тане размер.

– Примерите? – спросила, улыбаясь.

Таня кивнула, сглотнув слюну.

Зашла в кабинку. Сбросила с себя босоножки, юбку, маечку. Осторожно надела платье. Вышла из кабинки, забыв надеть обувь. Босиком.

Но ступни не ощутили холод мраморного пола. Таня увидела себя в зеркале. Это была не она. Это была очаровательная женщина из её снов.

– Вам изумительно идёт, – всплеснула руками блондинка, – как будто на вас сшито.

Таня покружилась перед зеркалом. Да, платье сидело идеально. И оно было само совершенство. Как и женщина в нём.

– Будете брать? – поинтересовалась продавщица.

– Сколько стоит? – спросила Таня, заранее ожидая головокружительной суммы.

Продавщица назвала цену.

– У нас к платью ещё и кедики есть, – сообщила она заговорщицки, – всего за 600 долларов. С теми же маками. И сумочку через месяц привезут.

Таня кинула взгляд на кедики. Белые кеды с красными маками. Действительно, в сочетании с платьем они бы смотрелись великолепно.

– Я подумаю, – сказала Таня.

– А платье? – спросила продавщица.

– Отложите, – ответила Таня, направляясь в кабинку для переодевания.

Платье снимать не хотелось. Совсем не хотелось. Но никуда не деться. Пришлось.

Таня залезла в свою юбку. Надела маечку и босоножки.

– Я вернусь, – заявила она продавщице, выходя из примерочной.

– Ждём вас, – эхом откликнулась та, лучезарно улыбаясь.

Таня дошла до дома как в тумане. Перед глазами стояло платье. Её платье.

Оно должно было принадлежать Тане. И кедики. Но кедики потом. Главное – платье.

Таня поднялась в квартиру, приготовила ужин, накрыла на стол.

Илья пришёл вовремя. Чмокнул Таню в щёчку, переоделся в домашнее, помыл руки, сел за стол.

– О-о-о-о, – пробурчал довольно, – говядина. Как я люблю.

Таня достала рюмочку. Плеснула туда 50 граммов водочки.

– Для аппетита, – сказала Илье и придвинула к нему тарелочку с малосольными огурчиками.

– Ты у меня прелесть, – сказал Илья, опрокидывая содержимое рюмки в рот, – цены тебе нет.

Таня смущённо улыбнулась. Подпёрла кулачком подбородок и принялась смотреть, как ест её любимый мужчина.

Илья ел не спеша, причмокивая от удовольствия. Съел всё, что было в тарелке. Покосился на пустую рюмку, но ничего не сказал.

– Илюша, – вдруг сказала Таня, убрав кулачок из-под подбородка, – у меня проблема.

– Какая? – допивая чай, спросил Илья.

Лицо его лоснилось после обильного ужина. Глаза были уставшие.

– Мне надеть нечего, – сказала Таня, – совсем.

– Мне бы твои проблемы, – хохотнул Илья.

– Я серьёзно, – сделав страдальческое лицо, сказала Таня, – лето на дворе, а у меня нормального платья нет. Хожу, как оператор машинного доения.

– Как кто? – не понял Илья.

– Как доярка, – расшифровала Таня. – Всё поношенное и старое.

Илья изучающе оглядел сидящую напротив него Татьяну.

– А по-моему, ты отлично выглядишь, – сказал он.

Таня закатила глаза.

– Ты мужчина, – сказала она, – тебе этого не понять. Мне надо поменять гардероб. Или как минимум купить себе новое платье.

– Сколько? – вздохнул Илья.

– Две тысячи сто, – чётко ответила Таня.

Илья усмехнулся. Встал. Вышел в коридор. Через парочку секунд вернулся с курткой. Вынул из нагрудного кармана портмоне. Вытащил деньги, отсчитал несколько бумажек, положил на стол.

– Что это? – ледяным голосом спросила Таня.

– Деньги, – почему-то виновато сказал Илья, – две сто. Ты же сама сказала.

Татьяна подняла на Илью внезапно окаменевшие глаза.

– Илюша, – сказала она всё тем же ледяным голосом, – две тысячи сто евро. Мне надо две тысячи сто евро для того, чтобы купить более-менее нормальное платье.

– Да ты с ума сошла, – возмутился Илья, – это моя месячная зарплата.

Таня молча встала. Вышла из кухни. В комнате легла на диванчик. Свернулась клубочком и заплакала.

Илья попытался что-то объяснить. Обнять и даже приласкать.

– Не трогай меня, – сказала ему Таня, – у меня мигрень. Очень сильно голова болит.

Илья отстал.

Закинул грязную посуду в посудомойку. Вынес мусор. Посидел в Интернете. И в десять вечера лёг спать.

Танечка уснула на диванчике всё в той же позе эмбриона.

Проснулась она от того, что Илья гремел чем-то на кухне. Она сходила в туалет, потом в ванную. Когда она вышла после водных процедур, Илья уже собирался на работу.

– Возьми деньги и купи себе чего-нибудь из одежды, – сунув в руки две тысячи рублей, сказал Илья.

Таня молча взяла деньги, вошла в комнату, положила их на трюмо.

Зашла на кухню. Поставила чайник. Сделала себе бутерброды.

– Я пошёл, – раздался голос Ильи из прихожей.

Таня встала. Вышла в коридор.

– Ой, телефон забыл, – Илья ринулся в комнату, чуть не сбив по пути Таню.

Через несколько секунд вернулся. Улыбка до ушей. Взгляд хитрый.

– Танюшечка, – сказал Илья, – вот тебе ещё две тысячи. К сожалению, рублей.

И протянул Тане деньги. Сложенные вчетверо две бумажки по тысяче.

– Ой, спасибо, – обрадовалась Таня.

– Да не за что, – рассмеялся Илья, – я побежал.

И он выпрыгнул из квартиры, засовывая свой телефон в карман. На лестничной площадке раздался его гогот.

«Чему радуется? – удивилась Таня. – Одет кое-как. И носки пока с него не снимешь, так и будет носить, пока вонять не начнут».

Таня зашла на кухню. Положила две тысячи на стол. Доела бутерброды, допила чай.

Настроение у Тани постепенно улучшалось. 4 тысячи рублей не такие большие деньги. Но начало уже есть. Остальные она как-нибудь да добудет.

Таня встала, потянулась. Зашла в комнату. Денег на трюмо не было.

– Куда я их положила? – чуть слышно прошептала Таня.

Она выдвинула все ящички в трюмо. Отодвинула его от стенки. Затем, разделив комнату на квадраты, методично всё обыскала. Денег не было.

Таня проверила карманы во всей своей одежде. На всякий случай обыскала кухню. Заглянула даже в холодильник. Мало ли. Денег не было.

Настроение стремительно исчезало.

Спустя два часа, уставшая от бесплодных поисков, она позвонила Илье.

– Илюша, – стараясь не заплакать, сказала она в телефонную трубку, – я деньги потеряла. Те, что ты мне утром дал. Первые две тысячи. Весь дом перевернула. Не могу найти.

Илья радостно загоготал на другом конце провода.

– Чего ты смеёшься? – не поняла Таня. – Чего тут такого радостного?

– Ты не поняла? – сквозь смех прохрюкал Илья. – Я же тебе дал те же самые деньги. Ты их на трюмо положила. А я их тебе же дал.

Таня на мгновенье застыла. Обида захлестнула её всю. Обида и горечь. Над ней посмеялись. В тот самый момент, когда ей нужна огромная сумма на платье.

– Ты негодяй и подлец, Илья, – сказала она в телефон и бросила его на диван.

Телефон полежал немного на этом самом диване и коротенько тренькнул. СМС «Прости, я пошутил» написал Илья.

– Сволочь, – сказала Таня СМС-ке.

Посидела. Подумала.

Решила позвонить своей тёте Ларисе Николаевне. Больше со своей бедой обратиться было не к кому. Тётка жила одна недалеко от квартиры Ильи. Жила одна. Нигде не работала, так как получала какие-то деньги от бывших мужей. Их у неё за её долгую жизнь было пять или шесть.

Таню тётка любила больше, чем двух своих дочерей. И всегда была готова прийти на помощь племяннице.

Таня начала было рассказывать в многострадальный телефон о коварстве Ильи и о платье её мечты. Но Лариса Николаевна перебила её.

– Приезжай ко мне, – скомандовала она, – у меня пирожки с капустой. На месте всё расскажешь.

Таня собралась. Выскочила из дома и через полчаса сидела уже на кухне у тётки, уплетая горячие пирожки. От нервных потрясений у Тани проснулся волчий аппетит.

– Платье с маками? – спросила тётка, умилённо глядя, как племяшка ест её стряпню.

– Аха, – ответила Таня, – оно моё. Я в нём просто другой женщиной становлюсь.

– Да уж, платье отличное, – кивнула тётка. – Пока ты ехала, я его в Интернете нашла. Прям самой захотелось такое купить. Жалко, оно в моём возрасте уже не будет смотреться. А вот тебе в самый раз.

– Я же говорю, моё оно, – вздохнула Таня, – когда мерила, оно как будто приросло ко мне. Как вторая кожа. Надо покупать. А то зайдёт какая-нибудь оператор машинного доения и уведёт моё платьишко.

– Надо брать, – кивнула Лариса Николаевна. – У Ильи спрашивала? Денег выделит на обновление гардероба?

– Спрашивала, – шмыгнула носом Таня.

И рассказала тётке утреннюю историю про две тысячи рублей, всученных ей два раза.

– Ну он же пошутил, – отсмеявшись, сказала Лариса Николаевна, – он же не со зла. Просто любит у тебя мужик поприкалываться.

– Да он только и делает, что прикалывается, – возмутилась Таня. – Я ему что, объект для шуток или любимая женщина?

– А что он ещё отчудил? – заинтересовалась Лариса Николаевна.

– Да на прошлой неделе, – начала рассказывать Таня, – собрались в гости. Я надела чёрное французское платье, что ты мне на совершеннолетие подарила. Стою около зеркала. И говорю Илье: «Я женщина-вамп». Платье-то чёрное. Ногти я тоже в чёрный цвет покрасила. А он смеётся и отвечает: «Никакая ты не женщина-вамп. Ты, – говорит, – женщина-хомячок». До сих пор так дразнит. Женщиной-хомячком.

– Да-а-а-а, – протянула Лариса Николаевна, – что-то он перегибает с шутками.

– Перегибает, – кивнула Таня, – я поэтому-то и хочу платье купить, чтобы было видно, что я не хомячок, а женщина.

– Тогда покупай, – сказала Лариса Николаевна, – чего кота за хвост тянуть? Молодость-то проходит.

– Денег нет, – созналась Таня. – Тётя, дай денег бедной племяннице. Я верну, ты же меня знаешь.

Лариса Николаевна задумалась.

– Дам, – сказала она, – но взаймы. До нового года. Отдашь раньше, будет хорошо.

Таня не поверила своим ушам. Она вскочила, обняла Ларису Николаевну, заплясала от радости.

– Завтра с утра поедем в банк, – между тем продолжила тётушка, – и снимем с банкомата нужную сумму. И сразу в магазин. Кстати, я тебя заодно познакомлю с одним молодым человеком. Сосед у меня тут появился. Молодой и холостой. Одевается хорошо. Ездит на «мерседесе».

– Да у меня Илья есть, – слабо возразила Таня.

– Твой Илья нищеброд и шалопай, – сказала Лариса Николаевна, – сама только что рассказывала, как он над тобой издевается.

– Да, издевается, – кивнула Таня.

Мысль о том, что она завтра станет обладательницей самого прекрасного платья в мире, не давала ей покоя. Тане хотелось петь от счастья.

Лариса Николаевна между тем позвонила своему молодому и холостому знакомому и договорилась, что он их встретит завтра у магазина «Дольче и Габбана» в 11 часов. И довезёт до дома.

– Можно я у тебя останусь? – попросила Таня. – Неохота домой идти и выяснять отношения. Да и с утра сразу от тебя в банк и поедем.

– Конечно можно, хоть на всю жизнь оставайся, – согласилась Лариса Николаевна. – Ложись в маленькой комнате. Я тебе постелю.

Снилась Тане Италия. Как она идёт по солнечной улице старого городка. Где-то недалеко шумит море. А Таня идёт, одетая в своё платье с маками, и улыбается. Улыбается, потому что у неё всё хорошо.

Проснулась она поздно. Вскочила. Умылась. Оделась.

Лариса Николаевна приготовила завтрак. Поели.

Вышли из дома.

До банка дошли пешком. Там, в банкомате, тётушка сняла нужную сумму. Она всегда расплачивалась в магазине только наличными. И деньги снимала не просто в банкомате, а в банкомате, который находился в помещении. Из соображения безопасности. Вот такие у неё были причуды.

До магазина доехали на такси.

Продавщица сразу же узнала Таню.

– Ваше платье ждёт вас, – улыбнулась она радушно. – Насчёт кедиков не подумали?

– Позже, – оборвала её Лариса Николаевна, – давайте мерить.

Блондинка принесла платье. Лариса Николаевна охнула.

Таня уединилась в кабинке. Сняла с себя старую одежду. Запихнула её в заранее приготовленный целлофановый пакет.

Затем не спеша надела это изумительное платье.

Надела. Вышла из кабинки.

– Ты бесподобна, – простонала Лариса Николаевна. – Ну где мои 25 лет?

Татьяна улыбнулась. Крутанулась перед зеркалом.

– Скидку дадите? – спросила Лариса Николаевна у продавщицы.

– Это новая коллекция, – развела та руками, – не могу. Даже на кедики.

Лариса Николаевна вздохнула и вытащила из сумки нужную сумму. Отсчитала. Взяла чек, спрятала его в кошелёк.

– Ты счастлива? – спросила у племянницы.

– Безумно, – ответила та, улыбаясь.

Вышли из магазина. Недалеко стоял чёрный «мерседес». Хозяин машины стоял рядом. Это был невысокий мужчина в светлой рубашке и лёгких льняных брюках. Лысоватый, с небольшим наметившимся животиком.

– Лариса Николаевна, – воскликнул он, широко улыбаясь и пожирая Татьяну глазами, – я думал, вы за пенсией поехали. А вы, оказывается, шопингом с прекрасными незнакомками занимаетесь.

– Это моя племянница Татьяна, мы ей платье сейчас покупали, – представила тётя их друг другу. – А это мой сосед по лестничной клетке Вальдемар.

– Очень приятно, – сказал Вальдемар и поцеловал Татьяне руку, – вы очаровательны.

– Спасибо, – смутилась Татьяна.

Или сделала вид, что смутилась.

– С обновкой вас, – сказал Вальдемар, пожирая Татьяну глазами. – Давайте отметим покупку.

– Да что отмечать, – вдруг сделала грустное лицо Лариса Николаевна, – платье мы купили, а вот на кедики немножко не хватило.

– Не хватило, – поддакнула Татьяна. – «Дольче и Габбана» в этом сезоне дорог, как никогда.

– Так, может, я помогу с кедиками? – вдруг брякнул Вальдемар. – Надеюсь, они не дорогие?

– Вот есть всё-таки в России настоящие мужчины, – заголосила Лариса Николаевна и вцепилась в Вальдемара мёртвой хваткой, – вот всё-таки есть у русских мужиков широта души.

Вальдемар улыбнулся.

– Я покупаю кедики и приглашаю вас на ужин, – сказал он, – идёт?

– Я подумаю, – так же мягко улыбнулась ему в ответ Татьяна.

Вальдемар крякнул и направился в магазин, волоча за собой Ларису Николаевну.

– За кедиками? – сразу же спросила продавщица, увидев знакомые лица.

– 39 размер, – вместо ответа сказала ей Татьяна.

Блондинка подпрыгнула и рысью метнулась в подсобку.

Принесла кедики. Вальдемар лично надел их на ноги Татьяны. Руки у него были горячие и липкие.

– Вы картой будете расплачиваться или наличными? – проворковала продавщица.

– Картой, – сказал Вальдемар и с сожалением отпустил ногу Татьяны.

Он подошёл к кассе. Расплатился. Вернулся.

– Сегодня в восемь? – спросил он Татьяну. – Я закажу столик в «Метрополе».

– В девять, – сказала Татьяна, – у меня вечером важные дела.

– Хорошо, – кивнул Вальдемар, – я отвезу вас до дома, а вечером встретимся.

– Поехали, – подала голос молчавшая до этого Лариса Николаевна, – мне обед ещё готовить.

Вальдемар с ветерком довёз женщин до дома. Вышел из машины. Галантно распахнул дверцу.

– Не прощаюсь, – сказал.

– До вечера, – ответила Татьяна.

Лариса Николаевна промолчала.

Вальдемар сел в машину и уехал. Татьяна и Лариса Николаевна поднялись в квартиру.

– Ну как он тебе? – осторожно спросила тётя племянницу.

– Быстрый очень, – отозвалась Татьяна и добавила: – Я у тебя поживу немного?

– Живи, конечно, – кивнула Лариса Николаевна, – под присмотром будешь у меня. Никто тебя не обидит.

Татьяна рассмеялась и обняла пожилую женщину. Всё-таки классно иметь такую замечательную тётку.

Она вышла из дома Ларисы Николаевны и пошла домой пешком.

Прохожие оборачивались ей вслед. Машины замедляли движение. Татьяна шла в своём изумительном белом платье с маками, и душа её дрожала от радости.

Она зашла в квартиру. Илья был дома.

– А ты что тут? – растерянно спросила Татьяна.

– Да у нас сегодня короткий день, – отозвался Илья, разглядывая Татьяну, – мы с пацанами на рыбалку собрались. Ты на себя не похожа. Ты у меня красавица.

– Да, красавица, – сказала Татьяна, проходя в комнату.

Илья как заворожённый прошёл за ней.

– Ты про это платье говорила? – спросил он.

– Сядь, пожалуйста, – поморщилась Татьяна, – нам надо поговорить.

Илья послушно сел. Татьяна села напротив него.

– Я долго думала, – сказала она, – и поняла, что наши отношения зашли в тупик. И что нам нужна передышка. Поэтому я поживу у тёти. Приведу свои мысли в порядок. Подумаю о смысле жизни. О нас подумаю.

– Да у нас же всё хорошо, – чуть слышно сказал Илья, – зачем нам передышка? Мне хорошо с тобой.

– Вот именно, что тебе, – ответила Татьяна, – ты только о себе и думаешь. А до меня тебе дела нет. Я совсем не развиваюсь. Я уже забыла, когда ты мне делал подарки. Я чувствую себя ненужной.

Илья заёрзал на стуле.

– Не уходи, – попросил он, – не надо. Я исправлюсь.

– Помоги мне собрать вещи, – попросила она Илью, – а завтра я тебе позвоню. И мы поговорим. А сейчас прости, я не могу. Я устала. Мне надо отдохнуть.

Илья с потерянным лицом встал. Достал дорожный чемодан. Татьяна побросала туда свои вещи. Самые необходимые. Илья вызвал такси.

Он же и вытащил чемодан из квартиры. Погрузил его в такси.

– Может, не надо? – спросил он жалостливо. – Я всё понял. Я исправлю всё. Вот увидишь. Мы же любим друг друга.

– Илюша, – Татьяна провела ладонью по его щеке, – я завтра позвоню, и мы поговорим. Дай мне немного прийти в себя. Я устала.

– Хорошо, – согласился Илья, – только ты обязательно позвони.

– Обязательно позвоню, – сказала Татьяна и села в такси.

– Красивое у вас платье, – сказал таксист, – от Лоран?

– Нет, от Дольче и Габбана, – ответила Татьяна. – С чего вы взяли, что от Лоран?

– Да песня такая есть, – смутился таксист, – хотите поставлю?

– Ставьте, – разрешила Татьяна.

Салон наполнился музыкой.

«Платье от Лоран

От душевных ран

Себе куплю», – пела девушка надрывным голосом.

Татьяна слушала и знала, что она не будет звонить никому. Что через несколько дней позвонит Илья сам и будет умолять её вернуться.

А она будет слушать его рыдания по телефону.

В своём платье от Дольче и Габбана.

И будет холодна и неприступна.

Потому что она женщина-вамп.

Маша

Машу я знал года два или три. Молодая женщина с Западной Украины. Она убирала у нас дом раз в две недели. Часто брала с собой дочку. Пигалицу 6 лет в комбинезоне и с большими очками на носу.

Сама Маша выглядела гораздо старше своих лет. Лет на 30—35. Хотя ей было всего 25.

Заработав в Чехии денег, она уехала обратно. Строить дом для своей молодой семьи. Большинство семей с Западной Украины так и живёт. В Чехии зарабатывают деньги, а обустраиваются на родине.

Она позвонила мне за месяц до нового года.

– Вадим, мы с мужем возвращаемся в Чехию, – сказала она мне по телефону, – у вас нет какой-нибудь дешёвой квартиры? Нам вдвоём пожить. Денег заработать. Дочка с бабушкой остаётся на Украине.

– Всё сдано, – сказал я, – спрос на квартиры большой. А где вы раньше жили? Там нельзя?

– Мы раньше в общежитии жили, – объяснила Маша, – а там только переночевать. Чужие люди постоянно в комнате. Ни переодеться, ни отдохнуть толком не удаётся.

– Нет ничего, – сказал я, – хотя…

В голове мелькнула на первый взгляд сумасшедшая мысль.

– У меня дом продаётся, – сказал я, – тот, в котором ты убиралась. Я там не живу, он пустой стоит. Можете пожить там. Но если его купят, то вам придётся съехать. Устроит такой вариант?

– Конечно устроит, – закричала в трубку Маша. – А сколько это стоит? Может, мы не потянем. У нас только 7000 крон в месяц на жильё предусмотрено.

– Да платите только за электричество и за порядком следите, – предложил я, – это 5000 в месяц будет выходить. Устроит?

– Конечно устроит, – обрадовалась Маша, – спасибо вам большое. Мы 26-го числа приедем.

На том и договорились. Маша с мужем будут платить за электричество в доме. В случае просмотров покупателями будут уходить из дома. Но это на час максимум.

26 декабря они въехали. Муж Маши, Слава, оказался рослым парнем с добродушным круглым лицом. Приветливая улыбка, подтянутая спортивная фигура.

– Я специалист по ремонту фасадов, – отрекомендовался он, – зимой работы для меня мало. Так что я жене помогаю. Уборка, мелкий ремонт. Если надо, могу вам фасад подремонтировать или что-нибудь починить.

Я заверил, что с фасадом у меня всё в порядке, и передал Маше ключи от дома, разъяснив молодой паре, как работает отопление в доме, как включить и выключить сауну, как следить за фильтрацией бассейна.

В январе я два или три раза показывал дом потенциальным покупателям. Маша с мужем были на работе. В доме был идеальный порядок. На кухонном столе стояла тарелочка с конфетами и трогательный букетик цветов в вазочке.

Прожили они таким образом почти полтора месяца. Маша днём убиралась в чужих квартирах. Слава иногда помогал ей. Но в основное время сидел дома. Очистил сад от прошлогодней листвы. Почистил гараж от мусора. Навёл в бане порядок. Готовил ужины любимой супруге.

А потом он запил.

Первый день баловался пивком. Маша ничего ему не сказала. Ну, выпил мужик пивка. Бывает.

Но пивом это не закончилось. В ближайшем магазине Слава купил водку. Потом какую-то настойку. Потом ещё что-то.

Когда Маша вечером приехала домой, то её ждало еле шевелящееся тело Славы. Тело лежало на полу в зале возле камина и периодически пускало газы.

Маша обшарила карманы мужа. Забрала найденные две тысячи крон. Попыталась перетащить тело на диван или кровать, но не получилось. Слава был тяжёлый. Хорошо, пол в зале был с подогревом и муж не смог застудиться. Маша притащила подушку и одеяло со спальни. Спать легла одна.

Рано утром, стараясь не шуметь, выскользнула из дома. Уехала на работу. Расчёт её был прост. Муж за день отоспится и придёт в себя. А там уже проще будет.

Слава очнулся ближе к обеду. Голова раскалывалась. Тело, всю ночь пролежавшее на полу, затекло и болело.

Слава сходил в баньку. Достал из парилки спрятанные там накануне две бутылки пива и тут же их выпил. Полегчало.

Он вернулся в дом. Сполоснул физиономию холодной водой в ванной. Из зеркала на него глянуло слегка припухшее лицо.

Слава открыл дверцы тумбочки умывальника и пошарил внутри. Достал бутылку водки. Как он её вчера прятал, Слава не помнил. Но точно знал: где-то в доме есть ещё одна бутылка. Куда-то он её спрятал.

Развезло его после первого же стакана. Водка легла на старые дрожжи, и опьянение было быстрым.

Маша вернулась поздно. Около восьми часов вечера. Натруженные за день ноги и руки болели. Целый день мыть полы, вытирать пыль, передвигать мебель. Это всё тяжело.

Она зашла в дом, закрыла за собой дверь. Слава сидел за обеденным столом. Перед ним была пустая тарелка и отрезанный кусок хлеба.

– Ты где была? – спросил Слава.

– На работе, – ответила Маша, уже понимая, что муж пьян и невменяем, – устала сильно. Может, поужинаем?

– На работе она была, – Слава пьяно усмехнулся. – Ты кого тут надурить пытаешься? Курва.

Его пьяные глаза стали красными от злости и гнева.

– Проститутка, – заорал он, – ты где шляешься? Дома не ночевала. И мне сейчас сказки рассказываешь.

– Я ночевала, – начала было оправдываться Маша, но не успела.

Удар кулаком в плечо сбил её с ног. Слава целился ей в лицо, но промахнулся. Да и Маша в последний момент успела увернуться. Но всё равно удар был сильный. Боль в плече была невыносимой. Маша присела и заплакала.

– Славушка, не надо, – сказала она, выставив вперёд руки, – пожалуйста, не надо.

Слава наклонился над женой. Несколько раз ударил по вытянутым рукам. Затем изловчился и пнул Машу по ноге. Один раз, второй. Маша закричала и завалилась набок. Нога отнялась.

– Раздевайся, шлюха, – прорычал Слава, тяжело дыша, – быстро.

Маша, скуля, стала стаскивать с себя одежду. Вопросы она уже не задавала. Ей было страшно.

– Всё снимай, – опять прорычал Слава, заметив, что Маша замешкалась.

Маша стянула с себя трусики и бюстгальтер. Села на пол, обхватив руками колени. Её трясло.

Слава пнул её по больной ноге. Раз, второй. Боль вернулась. Маша закричала.

– Что расселась, как на именинах? – заорал в ответ Слава. – Как перед другими, так сразу ложишься и рогатку раздвигаешь. Ложись, курва.

Маша отползла в сторонку. Легла на спину. Раздвинула ноги. Руками прикрыла грудь.

Слава подошёл. Снял ремень.

«Быстрее бы всё закончилось, – подумала Маша и закрыла глаза, – быстрее бы он сделал своё дело и угомонился».

Слава между тем штаны снимать не стал. Он сделал из ремня петлю и набросил Маше на шею. Та слишком поздно поняла, что он делает, так как глаза у неё были закрыты. Когда она раскрыла их, то Слава уже садился на неё, затягивая ремень на шее.

– Не надо, – прохрипела Маша, пытаясь вырваться из смертельной хватки мужа. Но он был тяжёл. И хоть и пьян, но сильнее Маши.

Ремень обвил Машино горло, перекрывая доступ воздуха. Одной рукой Маше удалось схватиться за ремень, вторая была прижата Славиным телом. Маше стало дико страшно.

Воздух. Воздуха не было. Лёгкие разрывались от его недостатка. Ремень намертво стянул горло. Маша захрипела и в последней попытке попыталась сбросить Славу с себя. Он ударил её кулаком по голове. Один раз, другой. Маша захрипела, выгнулась дугой. И потеряла сознание.

Очнулась она ночью на полу. Голая.

Рядом валялся ремень Славы. Сам он спал наверху, в спальне.

Маша доползла до кухни. Попила воды прямо из-под крана. Её тут же вырвало. Она посидела около раковины. Отдышалась. Голова кружилась. Было плохо. Маша включила свет.

Левая нога была вся синяя. Один сплошной синяк. Под подбородком вокруг шеи тянулся сине-красный след от ремня. На голове было две шишки. На правой и на левой стороне. Как рожки у чёртика. На обеих руках также были синяки. Горло болело, и было больно дышать.

Одежды нигде не было. Ключей от дома тоже.

Маша осторожно прокралась в маленькую комнатёнку возле спальни. Достала одеяло. Легла на маленький диванчик, стоявший там. И забылась тяжёлым сном.

Утром она проснулась от удара. Слава пнул её в живот.

– Вставай, сука, – сказал он, – за бухлом поедем. У меня всё закончилось.

– Славик, а ты сам поезжай, а мне на работу надо, – ответила Маша.

– Знаю я твою работу, – проворчал похмельный Слава, – с чужими мужиками кувыркаться. Вставай. От меня перегаром за километр несёт. И руки дрожат. Съездим в магазин. Бить не буду.

– А я без одежды, – сказала Маша. Её начала бить дрожь.

– Под кроватью лежат твои шмотки, – сказал Слава, – одевайся быстрее. У меня голова раскалывается.

Маша, прихрамывая, побежала в спальню. Достала из-под кровати смятую одежду. Натянула её на себя.

Внизу надела куртку, сапоги. Слава ждал её, нетерпеливо покрикивая.

Сели в машину. Маша на сиденье водителя, Слава рядом. Протянул ей три тысячи. Руки у него действительно дрожали. Костяшки пальцев были сбиты.

– Водки две бутылки и пива, – скомандовал он, – и сигарет две пачки. И только дёрнись у меня. Удушу.

Маша кивнула. Завела машину.

Через 10 минут были уже у магазина. Несмотря на утро, народу тут было много.

Маша припарковалась у обочины. Вылезла наружу. Вслед за ней из машины, кряхтя, выкарабкался Слава.

«Одну оставлять не хочет», – поняла Маша.

– Пошли, – скомандовал Слава.

– Сейчас, я только машину перепаркую, – сказала Маша, усаживаясь обратно за руль, – тут место для разгрузки.

И действительно, сзади подъехал небольшой грузовичок, сигналя в клаксон.

Маша включила левый поворот. Выжала сцепление. Плавно отъехала от тротуара. Слава ждал её у входа в магазин.

Маша ударила по педали газа. Машина прыгнула, чуть не сбив вздумавших переходить дорогу пешеходов. Маша крутанула руль. Выровняла бешено мчащуюся по улице машину. Магазин остался сзади. Всё осталось сзади. И Слава.

Маша позвонила мне этим же вечером.

– Вадим, – заплакала она в трубку, – вы не могли бы завтра приехать? Я хочу вам отдать ключи от дома. Я уезжаю обратно на Украину.

– А что случилось? – удивился я. – Вы же собирались жить и работать в Чехии.

– Меня муж вчера ночью пытался задушить, – всхлипнула Маша, – я сейчас у родителей, в Пльзене. Они тут живут. Я сбежала от него. Завтра мы хотим с родителями приехать. Я заберу свои вещи и отдам вам ключи.

Честно говоря, я обалдел от таких новостей.

– С домом-то всё в порядке? – спросил я.

– Когда я уезжала, всё было в порядке, – сказала Маша. – Завтра в три сможете приехать?

– Смогу, – ответил я, – приеду, конечно. Жалко, что так получилось.

На следующий день около трёх часов дня я приехал к своему дому. Слава стоял у забора и курил.

– Что у вас тут произошло? – спросил я.

– Поругались, – коротко ответил он и щелчком отправил окурок в бачок для мусора.

Мы зашли в дом. В нём был идеальный порядок. Всё чисто. Всё убрано. Только на кухне громоздилась батарея пивных и водочных бутылок. И пахло от Славы застоялым перегаром. Таким перегаром, который обычно появляется через несколько дней беспробудного пьянства.

Подъехали две машины. На одной был отец и брат Маши. На другой сама Маша.

Машины родственники произвели на меня странное впечатление. Они за руку поздоровались со Славой. Но разговаривать с ним не стали. Да и со мной они особо не общались.

– Не задалась у них семейная жизнь, – сказал Машин отец мне, – с самой свадьбы. Баламут этот Славик. Мы ему машину за 800 долларов подарили на свадьбу. А он её через полгода разбил. Пришлось другую покупать, подешевле.

Маша молча передала Славе ключи от машины и принялась собирать вещи. Родственники помогали ей таскать сумки и пакеты в свою машину.

Слава курил возле забора и смотрел вдаль. Покурил, посмотрел. Зашёл в дом. Вслед за ним зашёл и я.

– Слава, а ты почему вещи не собираешь? – спросил я его. – Вы же съезжаете.

– И я тоже? – удивился Слава.

– Да, и ты тоже, – подтвердил я. – Дело в том, что я тебя вижу второй раз в жизни. Дом я сдавал Маше. Маша съезжает. Отдаёт мне ключи. С тобой я ни о чём не договаривался. Так что давай свой комплект ключей и иди собирай вещи.

– Так нечестно, – сказал Слава, но ключи мне отдал.

Его вещи уместились в два рюкзака, которые он и закинул в багажник своей машины. Маша машину родителей забила под завязку.