Текст книги "Сто рентген за удачу"

Я невольно напрягся. Все четверо находящихся в комнате парней Будды, включая Хвоща и Японца, расположились так, чтобы блокировать окна и дверь, словно я – пленник и могу попытаться сбежать.

Однако! Что это тут затевается? Неужели Будда хочет отобрать у меня хабар и не заплатить? Нет, вряд ли. Бабла у изгоев и так хватает, да и не интересуют их деньги – тратить толком не на что. На оружие, еду и снаряжение они зарабатывают с легкостью, а на Большой земле им не жить, значит, и копить нет нужды.

Нет, не в хабаре дело. Печенкой чую, что-то здесь другое замутилось. Ладно, по ходу разберемся. А пока я демонстративно держался подальше от окон и дверей, а заодно от рюкзака и Будды – торчал у дальнего края стола для совещаний.

– Ты чего там трешься? – удивился «вождь» изгоев. – Проходи поближе, садись. Может, выпить хочешь? У меня армянский коньяк есть.

– Спасибо, лучше здесь постою. Твои ребятки заявили, что, если я попытаюсь приблизиться к рюкзаку или к тебе, они будут стрелять на поражение. Меня тут приняли за киллера, не иначе.

Будда поморщился:

– Не бери в голову, Бедуин. Обычная мера предосторожности.

– Обычная? Да вроде еще пару дней назад ты был посмелее. Даже в Муторай к Петровичу приходил. И со мной без своих боевиков не боялся встречаться.

– С тех пор кое-что изменилось, – отрезал Будда.

Я промолчал. Можно было и не спрашивать. Чувствовал, он мне сам сейчас расскажет причину перемен. А нет так нет, я не очень-то и любопытен. Чужие тайны мне и даром не нужны – своих хватает.

– У нас с чистильщиками серьезные терки начались, – после паузы заговорил Будда. – По ходу решили они мой клан под корень извести.

– Это что-то новенькое, – удивился я. – У вас вроде был крепкий вооруженный нейтралитет?

– Был, да сплыл. – Будда раздраженно поиграл лямками лежавшего перед ним рюкзака. – Один… хм… приятель… сегодня связался со мной, предупредил насчет них.

Я задумался. Приятель – это Волкодав, не иначе. У него среди чистильщиков наверняка информатор остался. Японец как раз говорил, что Будде от Волкодава инфа пришла. Только, по словам псионика, речь там шла не о чистильщиках, а о цацках. Японец соврал или сообщений было два? И еще кое-что… Боевой отряд «чистюль» искал меня в ЦИРИ, причем явно не с дружескими намерениями. Связано ли это с кланом Будды?.. Ох, что-то странное творится нынче в АТРИ!..

– А почему вдруг чистильщики наехали на тебя именно сейчас? – осторожно поинтересовался я. – Случилось что?

– Случилось… – Будда хмуро взглянул из-под насупленных бровей, словно именно я стал причиной его неприятностей. – Их лидеры испугались, что мы скоро наберем силу и установим по всей АТРИ свою власть. Дескать, в клане изгоев уже и сейчас бойцов немало, так еще новенькие прибывают.

– Новенькие? Это кто же? – насторожился я.

Будда посмотрел мне прямо в глаза:

– Давай в открытую, Бедуин. Назовем вещи своими именами. Ты – мутант, псионик…

Хвощ хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Так вот почему с тобой Японец не справился!

– Японец не справился?! – Двое изгоев у дверей вытаращились на меня, будто увидели призрака.

На простодушном узкоглазом лице Японца промелькнула тень раздражения. Едва заметная тень, но она ясно сказала мне, как на самом деле он относится к своему поражению. Его вовсе не радует, что сильных псиоников в клане станет двое. Он не считает меня «братом», напротив, затаил злобу и попытается отомстить…

Будда недовольно поморщился и повторил:

– Ты мутант-псионик, Бедуин. И чистильщикам об этом прекрасно известно. Как и то, что тебе теперь только одна дорога – в мой клан. Но они не могут такого допустить…

– Это еще почему? – снова перебил Хвощ.

– Да потому что они слишком хорошо знают его. Вернее, знают, на что он способен, – ответил ему Будда. – Бедуин и до мутации при желании мог всей АТРИ дать прикурить, а уж теперь, когда в нем проснулись сверхспособности…

Пришлось возмутиться:

– Во-первых, ничего во мне не проснулось. А во-вторых, я противник курения. По мне, так вообще надо запретить сигареты в АТРИ. Под страхом расстрела. Как кто закурит или даст кому прикурить, тут же обоим по пуле в лоб.

– Смешно… – Будда укоризненно посмотрел на меня. – А вот чистильщикам не до смеха. Они всерьез уверены, что ты собираешься в АТРИ чуть ли не джихад объявить. Типа: «Кто не мутант, тот против нас!» Причем сделаешь это, как только заручишься поддержкой нашего клана.

– То есть они считают, что под предводительством Бедуина мы пойдем громить человеческие поселения? Так, что ли? – удивился Хвощ.

– Именно так, – подтвердил Будда.

– А оно нам надо? – саркастически вскинул бровь «штатный дипломат». – Их поселения громить?

– Нет, конечно. Вот только чистильщики нам вряд ли поверят, – зло ответил Будда.

– Да ладно, – отмахнулся я. – Сколько их там, тех чистильщиков? Вы справитесь с ними на раз.

– С ними, возможно. Конечно, не на раз, но справимся. Вот только есть одна проблема… Чистильщики не только сами верят в грядущее «восстание мутантов», но и пытаются убедить в этом остальных бродяг. И даже, по слухам, ведут разговоры на эти темы с военными егерями. А если все люди объединятся против нас, нам хана.

– Так, может, я потолкую с руководством чистильщиков? – предложил Хвощ. – Разъясню ситуацию.

– Поздно уже, – помрачнел Будда. – Сегодня утром они мне ультиматум передали: если примем Бедуина к себе, будет война.

– Тогда проблем нет, – вмешался я. – В мои планы и не входило вступать в ваш клан. Так им всем и передайте, пусть успокоятся. А про «восстание мутантов», которое я якобы готовлю, это вообще полный бред. Может, сам я и мутант, но лично мне люди совсем не мешают… э… почти. Хотя… Эх, пойти и вправду, что ли, сотню-другую человечков перебить? А то чего они по АТРИ шляются, да? Шучу-шучу, – поспешил пояснить я, заметив, как напрягся Будда. – Может, хватит обсуждать всю эту чушь? Давай лучше потолкуем насчет задания и хабара, рассчитаемся, да я пойду себе потихоньку по своим делам.

– Успеем еще рассчитаться. – Будда убрал рюкзак под стол. – Сейчас у нас проблема поважнее…

– Еще одна или все та же, про бредни чистильщиков? – уточнил я. – Кстати, а откуда вообще стало известно, что я мутант?

– Не знаю. Сдал тебя кто-то. Кому было известно об этом?

Я не ответил, да Будда и не ждал ответа. Его не слишком-то интересовало, кто заложил меня. Главное, у клана изгоев по моей вине начались проблемы. Мне же, напротив, очень даже хотелось знать, с чьей подачи тайна стала всеобщим достоянием. О ней знали двое: Разек и Марек. Кто же из них сдал меня?..

– Будда, а ты сам от кого узнал?

– От чистильщиков сегодня утром. Честно скажу, для меня их заявление прозвучало как гром с ясного неба. Даже не поверил сначала…

– И послал Японца проверить, – договорил я.

– Послал, – не стал отказываться Будда.

– И велел, если я мутант, привести меня сюда. Причем, чтобы я особо не брыкался, сказать, мол, из-за хабара зовешь. Дескать, Волкодав так подстраховаться решил.

Будда тяжело вздохнул и промолчал, а Японец злорадно посмотрел на меня: «Дошло наконец? Ну что, брат-псионик? Как я тебя легко купил, а?»

И в самом деле, легко. Как слепого кутенка провели! Притащили сюда и теперь хотят сдать меня чистильщикам, не иначе. Откупиться мной. Дескать, забирайте Бедуина, а клан наш не трогайте!

– Молодец, догадался, – откликнулся вслух на мои мысли Японец. – Только поздно, раньше надо было соображать. А сейчас все, попался ты, Бедуин. Хана тебе.

Ну, это мы еще посмотрим…

Я постарался очистить свой разум, чтобы этот псионик хренов не мог больше читать мои мысли.

– Вы меня как, сами прикончите, а потом труп чистильщикам предъявите или живым им сдадите? – спросил я у Будды.

– Да им без разницы, в каком виде тебя получить, – неохотно ответил изгой. – Но мы сами своего брата-мутанта гасить не станем. Это дело принципа.

Принципы, значит… Смешно… То есть самим убивать западло, а вот отдать врагу на растерзанье пожалуйста.

– Значит, живым отдадите, – сделал вывод я. – Интересно, и где же состоится передача «товара»? Здесь, у вас, или на нейтральной территории?

– На нейтральной. Чистильщики сюда не сунутся, побоятся. – Будда помолчал, а потом с отчаянием посмотрел на меня: – Да пойми ты, Бедуин! Я обязан тебя им сдать. Обязан! Потому как, если отпущу, они не поверят, что ты не с нами, что ты одиночка. Решат, это у нас с тобой военная хитрость такая… И месяца не пройдет, как война начнется. А мы к ней не готовы. Чистильщики в момент всех остальных бродяг подговорят, люди объединятся против нас. Перебьют наш клан, до последнего изгоя! Вот и считай: либо все мои парни полягут, либо ты один.

– Ну, и зачем ты мне это говоришь? Прощения ждешь? Так не дождешься. Сволочь ты, Будда. А я тебя за правильного почитал.

– Думай как хочешь, – сник изгой. – Только у меня другого выхода все равно нет.

– Ладно, закрыли тему. Ты мне лучше вот что скажи. Какие у вас планы на моих спутников? Марека и профессора? Им вы позволите от вас живыми уйти?

– Позволим, конечно. К ним у нас претензий нет.

– А хабар отдадите? – уточнил я.

– Какой хабар? – не понял Будда.

– Тот самый, который твои ребятки у меня отобрали. Вон он, в рюкзаке под столом лежит. Там, кстати, и цацки Волкодава. Выполнили мы с Мареком ваше задание: и «крысу» нашли, и хабар вернули. Вот только по ходу оплаты нам не получить…

– Получите, – твердо сказал Будда. – Ты можешь думать обо мне все, что хочешь, но я свое слово держу. Раз обещал за работу заплатить, рассчитаюсь честь по чести.

– Да Бедуину деньги уже вроде как и не нужны, он же у нас потенциальный жмурик, – встрял Японец и подмигнул мне: – Или ты хочешь на еврики в аду уголек себе прикупать?

– А у меня наследник есть. Вот он за меня оплату и получит, – отрезал я и, не удержавшись, бросил на Японца свой знаменитый «ласковый» взгляд хуги.

Похоже, у меня появился еще один кровник. Да-а… Права была одна моя знакомая сотрудница милиции, когда говорила: «Друзья приходят и уходят, а враги накапливаются…»

– Так кто твой наследник? – спросил Будда.

– Марек. Вот ему мою долю и передай. И кое-какие цацки из рюкзака тоже. Там не все принадлежат Волкодаву, есть и для другого заказчика.

– Ладно, давай посмотрим, что тут чье.

Будда открыл рюкзак и стал выкладывать контейнеры на стол, сортируя, какие принадлежат Волкодаву, а какие нет. Сортировал честно, без обмана. При виде жал и пыльцы смерти его брови удивленно поползли вверх, но расспрашивать, где мы добыли такой хабар, он не стал. Знал, что все равно не отвечу.

Зато про «крысу» спросил – имел право, ведь именно за эту информацию он и собирался сейчас заплатить очень немаленькую сумму. Я честно рассказал про Лес Дождей и мародерский отряд Урюка. Короче, подробно отчитался в выполненном задании.

Выслушав, Будда сложил все не принадлежащие Волкодаву цацки обратно в рюкзак, протянул его Хвощу:

– Мареку отдашь.

– И деньги, – напомнил я. – Включая ту долю, которую Волкодав обещал сверху лично мне.

– Хвощ, зайди к казначею. Скажи, я велел выдать, – распорядился Будда.

«Штатный дипломат» кивнул и вышел. Я посмотрел ему вслед. Не сомневаюсь, он по-честному отдаст и деньги, и рюкзак Мареку. Молдаванин сразу проверит его содержимое, увидит жало и пыльцу смерти, поймет, что по каким-то причинам я не смогу сам добраться до Стрелки. А дальше, надеюсь, Марек сделает то, чего, как видно, не суждено сделать мне: исцелит Потапа. Заварит для него чашку горячего молока с пыльцой…

«Но, возможно, именно Марек и сдал меня чистильщикам, чтобы не делиться хабаром, – мелькнула вдруг мысль. – Расчет точен: сначала я помогаю ему отделаться от Урюка и взрывчатки, а потом меня забирают чистильщики. Если так, Марек не станет тратить пыльцу на Потапа. Продаст ее, получит кучу бабла, рванет из АТРИ и всей этой грязи куда подальше и будет жить долго и счастливо».

Что ж… Может быть, и так, но… Я снова, как и там, в подземельях ЦИРИ, готов был поставить на доверие к напарнику.

Пойти ва-банк. И выиграть… или проиграть…

Глава 11

Байки, подслушанные у костра:

Иногда успешное движение вперед – это результат хорошего пинка сзади.

Передача «товара» и впрямь состоялась на нейтральной земле – на железнодорожном мосту, который был проложен через ручей с характерным названием Быстрый. Если бы название давал я, то добавил бы слово «очень» – очень быстрый и очень холодный – температура в нем не поднималась выше минус десяти, но вода не замерзала. Так что ручей Быстрый с полным правом считался одной из постоянных метеоаномалий.

Поначалу ученые с жаром взялись за его изучение, понаставили своих приборов, метеобудок, множество каких-то ангаров и домиков, но потом забросили это дело. А постройки остались, причем ближайшие из них находились всего в двухстах метрах от железнодорожного моста.

К месту встречи с чистильщиками мы вначале летели на вертолете, а затем почти двадцать километров нам предстояло пройти пешком. Таково было условие обоих кланов – в радиусе двадцати километров от железнодорожного моста никаких вертолетов.

От вертушки меня конвоировали четверо изгоев. Это те, кто шел в открытую. Японец следовал тайком параллельным курсом – я постоянно ощущал на себе его ментальный контроль. Чуть впереди скрытно двигались еще как минимум две группы прикрытия. Они периодически связывались с моими конвоирами по рации, сообщая, что путь чист.

Оба клана чертовски боялись и не доверяли друг другу, поэтому наверняка сейчас к мосту стягивалось едва ли не две трети имеющихся у них сил. Как пить дать мост станут держать под прицелом снайперы, а в расположенных неподалеку ангарах засядут боевики. Короче, бойцов с обеих сторон будет предостаточно. Ситуация взрывоопасная – если хотя бы у одного из боевиков от напряжения не выдержат нервы, перестрелка вспыхнет мгновенно, как пожар на бензоколонке. Тут ведь достаточно даже одного-единственного, случайного выстрела, чтобы спровоцировать бойню…

Заработала рация одного из моих конвоиров, изгоя по прозвищу Удав. Бывший военный, у Будды он числился кем-то вроде начштаба. С Японцем они друг друга терпеть не могли, но были вынуждены скрывать свои чувства – Будда умел держать подчиненных в узде, не допуская раздоров внутри клана.

Сейчас именно Удав возглавлял группу моих конвоиров и одновременно руководил всей операцией.

– В километре к востоку от моста, возле железнодорожной станции, стая панцирных собак, – доложил Удаву по рации один из разведчиков. – Движутся к вам.

– Понял. – Удав переключил рацию на волну Японца: – Слыхал про собак?

– Да.

– Так чего же ты, мать твою!..

Задача Японца, помимо всего прочего, заключалась в том, чтобы не подпускать к нашей группе всевозможных тварей вроде хуги, косачей или собак – отпугивать их с помощью ментального воздействия.

– Делаю что могу, – буркнул Японец. – Но их там собралось около сотни…

– Сколько?!

– Девяносто шесть, если тебя интересует точная цифра, – ехидно ответил псионик.

– Такое количество собак может вести только секалан. Или даже два. Сколько там вожаков, Японец?

– Ни одного, – прозвучал ошарашивающий ответ. – По крайней мере, я никого не почуял, – после паузы нехотя признался псионик. – А теперь заткнись и не мешай мне работать.

Японцу сейчас, как видно, и впрямь пришлось напрячься до последней степени – настолько, что он был вынужден даже снять с меня ментальный контроль. Не скажу, что передо мной забрезжил спасительный свет, но без его психологического давления дышать стало как-то легче. Я даже улыбнулся и подмигнул Удаву:

– А жизнь-то налаживается!

– В самом деле? – сдержанно откликнулся тот, сделал знак остановиться и тщательно проверил, не развязались ли мои веревки.

Он беспокоился совершенно напрасно: связали меня еще в Ахтыне крепко, на совесть – завели руки за спину, перекрутили веревкой запястья и примотали руки к телу так, что шевелить я мог только пальцами. Кровь постепенно застаивалась в венах, грозя всякими неприятностями вроде гангрены. Японец, который лично следил за процессом связывания, тут же прочитал мои мысленные опасения на эту тему и расхохотался:

– Не переживай, Бедуин! Ты умрешь не от гангрены – от пули!

Он обнажил нож, порезал мне плечо и кровью нарисовал поверх футболки на моей груди мишень. На темно-зеленой ткани кровь была практически незаметна, но и я, и Японец знали – она там есть…

…Снова заработала рация Удава.

– Это Японец, – раздался раздраженный голос псионика. – Оттяни одну группу на восток, в район железнодорожной станции. Пусть перестреляют хотя бы половину собак. А то стая слишком большая, мне с ними не справиться.

– А по-тихому их разогнать не получится? – уточнил Удав. – «Чистюли» могут нас неправильно понять, если мы откроем стрельбу в километре от места встречи.

– Говорю же, стая слишком большая! – повысил голос Японец. – И движется прямиком к мосту. Если их не остановить, они будут у вас минут через десять, не больше…

Он осекся, потому что с севера-запада, откуда приблизительно должны были подойти чистильщики, вдруг послышалась яростная стрельба.

– Что там у них? – встревожился Удав. – Японец, ты можешь определить, кто с кем воюет?

– Далековато, но я попробую. – Псионик молчал почти минуту, видимо, для «ментальной разведки» расстояние оказалось действительно большим, а потом ответил: – На «чистюль» напали собаки. Стая в сорок особей.

– С вожаком?

– Н-нет… Не знаю. Может, там и есть секалан, но я его не чую. Далеко слишком.

Перестрелка стихла так же внезапно, как началась.

– Собаки отступили. У «чистюль» три «двухсотых», два «трехсотых», – прокомментировал Японец. – Удав! Срочно посылай группу на «нашу» собачью стаю. Теперь выстрелы никого не напрягут.

Удав отдал соответствующие распоряжения, а потом сделал знак продолжать движение к мосту. Вскоре с востока, от железнодорожной станции, раздались выстрелы, а потом с Удавом связался командир группы, посланной против собак:

– Нужна помощь! Здесь, кроме собак, до хрена барсуков. Прямо целая волна хищного зверья с востока идет. Словно их гонит кто…

Удав выматерился, но был вынужден отправить в район станции и вторую группу прикрытия. Теперь у изгоев осталась единственная страховка на месте встречи – снайперы. Удав благоразумно посчитал такую ситуацию проигрышной. Связался по КИПу с командиром отряда чистильщиков и предложил отложить на день «передачу товара».

«Передача состоится, как намечено! – пришел категоричный ответ. – Иначе мы будем считать, что ультиматум вами не выполнен!»

– Вот блин! – Удав добавил еще пару фраз, отводя душу, но был вынужден подтвердить: «Будем на месте встречи, как договаривались».

К железнодорожному мосту обе группировки подошли изрядно взвинченными, причем чистильщики еще и опоздали почти на десять минут – по дороге снова подверглись нападению собак.

Официальную часть пришедшей к мосту группы чистильщиков составлял один мобильный взвод под командованием парня по прозвищу Казак. Мы с ним были знакомы, правда шапочно. Отношения до сего дня сохраняли нейтральные: драться не дрались, но и водку вместе не пили. При встречах раньше обычно здоровались и перекидывались парой пустых фраз. Теперь же Казак демонстративно не замечал меня, словно я был неодушевленным предметом – посылкой, которую надо доставить по назначению. Впрочем, он точно так же демонстративно не замечал и моих конвоиров, за исключением Удава, но и с ним общался исключительно по необходимости.

Вообще, обычно спокойный Казак сейчас выглядел взбудораженным и подавленным одновременно. Его лицо было открыто – дыхательная маска крепилась в специальном «гнезде» на комбинезоне, в глазах – подозрительный лихорадочный блеск, а на щеке и лбу – кроваво-грязный развод, словно он недавно испачкал руку в свежей крови, а потом провел ею по лицу.

– Эти псы сегодня просто бешеные, – вместо приветствия сказал он Удаву. – Обычно часть стаи положишь – остальные тут же сбежать норовят. А эти прут и прут. Еле отвязались!

Вернее, собаками занялась группа прикрытия чистильщиков, отметил я про себя. Вон, выстрелы все еще звучат. Причем доносятся как с севера-запада – с той стороны, откуда подошли «чистюли», так и с востока, где отбивалась от зверья группа изгоев.

– Да, как-то странно псы себя ведут сегодня, – откликнулся Удав. – Хотя еще утром все было спокойно…

– Вот именно! – перебил Казак. – Утром было спокойно, а как только мы вам стрелку забили, тут-то и началось… Причем, что интересно, как раз неподалеку от места встречи вдруг оказалась такая большая стая агрессивных панцирных собак.

– Ну, в диких землях хищников всегда полно, – попытался возразить Удав.

– Полно. Только обычно они все сами по себе, а сейчас почему-то объединены в одну огромную стаю. Кроме собак там хватает и другого зверья – барсуков и даже лис-огневок. Первый раз вижу, чтобы они объединялись с собаками!

– В АТРИ всякое бывает, – напрягся Удав. Он сразу понял, куда клонит чистильщик, и назревающий поворот в разговоре ему совсем не понравился. – У нас возникли те же проблемы. Слышишь выстрелы? Это наши от зверья отбиваются.

– Ага… Еще и выстрелы, и как раз возле места встречи… Ну не странно ли? – криво усмехнулся Казак. – Сначала на нас нападает взбесившееся зверье, причем ведут они себя так, словно их направляет какой-нибудь вожак, да не секалан – пусть и полуразумный, а все ж таки зверь. Нет, стаю явно ведет кто-то поумнее… какой-нибудь урод с мозгами человека… короче, долбаный вонючий мутант…

Казак с особым смаком произнес последние слова, они прозвучали донельзя издевательски, обидно. Он словно плевал в лицо Удаву, причем делал это с неприкрытой ненавистью, провоцируя ответную агрессию.

«Собаки только что порвали его младшего брата, – внезапно понял я. – Парнишка был в первой группе прикрытия. Ему перекусили лучевую артерию, и он истек кровью прямо на глазах у Казака. А тот был рядом, но не смог помочь – не успел наложить жгут, потому что пришлось отстреливаться от взбесившихся барсуков и лис-огневок. К тому времени, когда подоспела на помощь вторая группа прикрытия, брат был мертв, а Казаку пришлось продолжить движение к мосту, даже не похоронив его. Тело брата, вместе с телами остальных погибших, осталось на месте боя – фактически отданное на растерзание атрийским тварям, и Казак просто с ума сходил при мысли об этом».

Я понял все в одно мгновение – так, словно увидел яркую картинку. Больше того, внезапно ощутил стоявшего передо мной человека как бы изнутри. Почувствовал его горе и дикую ненависть к изгоям, которых он считал виновниками происшествия, ничуть не сомневаясь, что собаками управлял кто-нибудь из их клана.

Казаку прямо-таки до зубовного скрежета хотелось разрядить в буддистов весь магазин, но он имел очень четкий приказ: первому огонь не открывать. Напротив, разойтись с изгоями мирно. Казак, конечно, очень любил своего брата, но прямо нарушить приказ командования не посмел. И он пытался спровоцировать противника, чтобы тот начал военные действия, тем самым позволив чистильщикам вдарить в ответ.

Слова Казака произвели тот самый эффект, на который он рассчитывал – изгои схватились за оружие, но яростный окрик Удава остановил едва не начавшуюся стрельбу.

– Отставить! – Удав окинул бешеным взглядом своих бойцов и повернулся к чистильщикам: – Мы не натравливали на вас собак. Наоборот, и сами подверглись нападению. Наши люди точно так же понесли потери, как и ваши!

– Люди? – Казак демонстративно обвел взглядом изгоев. – Что-то я не вижу здесь людей. Уродов вонючих вижу, а вот людей…

Один из изгоев попытался вскинуть автомат и нажать на спуск, но не смог – Японец остановил его на расстоянии с помощью ментального воздействия. Точно так же он блокировал и остальных стоящих на мосту «буддистов», кроме Удава, разумеется.

Казак не понял, что происходит, не ощущал незримого присутствия Японца. Чистильщик видел лишь застывших неподвижно врагов, которые, несмотря на все его старания, не собирались начинать стрелять. Он зло поиграл желваками и сплюнул прямо под ноги Удаву, все еще надеясь, что чаша терпения изгоя переполнится, но просчитался – хладнокровием и выдержкой начштаба Будды мог посостязаться с памятником.

– Забирайте Бедуина и уходите. – Удав толкнул меня к чистильщикам.

Сильно толкнул – так, что я буквально врезался в одного из них. И тут же получил от него прикладом в солнечное сплетение. Пришлось согнуться пополам и некоторое время не дышать. А чистильщик вновь примерился врезать мне прикладом, на этот раз по почкам, но Казак не позволил:

– Заканчивай его лупцевать, Шмель! Нам до вертолета еще топать и топать. А если он из-за твоих художеств сам идти не сможет, ты его потащишь на себе. Понял?

– Да он, гнида, мне на ногу наступил! – завопил чистильщик по прозвищу Шмель, мутный парень, с которым в свое время у меня было множество мелких стычек. – Будут тут еще всякие мутанты вонючие мои новые берцы портить! – Он снова попытался замахнуться на меня.

– Отставить, я сказал! – обозлился Казак. Он понял, что на изгоях выместить свою злость не удастся, и теперь смотрел волком на всех подряд – своих и чужих. – Уходим, парни. А с тобой… – он повернулся к Удаву и посмотрел ему в глаза, – мы еще встретимся. Ты мне лично ответишь… за все…

– Обязательно, – зловеще пообещал тот.

«Вот так и заводят себе в АТРИ врагов, – нашел время пофилософствовать я. – Эти двое только что стали кровниками, причем без всякой разумной причины, ведь не Удав повинен в смерти брата Казака…»

Чистильщики развернулись, собираясь уходить. Шмель толкнул меня вперед:

– Иди, мразь. Чего встал?

И тут приглушенно прозвучал выстрел…

Неизвестный снайпер залепил маслину прямо в голову Шмелю. Чистильщик беззвучно рухнул на шпалы, увлекая меня за собой.

– А-а-а!!! Суки!!! – завопил Казак и открыл огонь по Удаву.

Тот успел ответить. Они расстреляли друг друга почти одновременно, в упор. А дальше началась свистопляска. На мосту изгои и чистильщики открыли огонь. Тут же подключились снайперы и подоспевшие боевики из групп прикрытия. Стреляли все и во всех. Царила полная неразбериха.

К счастью, я в это время лежал между рельсами, а сверху меня щитом прикрывал труп Шмеля. Мертвый парень, сам того не желая, спас мне жизнь. Пара выстрелов, конечно, зацепила меня, но я чувствовал – ранения не опасны для жизни.

Постепенно огонь по мосту прекратился – бой переместился в сторону ангаров и домиков метеорологов. Боевики обоих кланов целиком сосредоточились друг на друге, совершенно позабыв про меня. А может, посчитали мертвым.

Я решил, что пора потихоньку уползать. Веревки по-прежнему крепко впивались в тело, так что двигаться было непросто. И все же я сумел выбраться из-под Шмеля. Как мог осмотрел оба своих пулевых ранения – в плечо и ногу. Убедился, что это скорее царапины: кости целы, артерии не разорваны, кровопотери большой быть не должно. К тому же плечо уже перетянуто «жгутом» – связывающими меня веревками. Кстати, пуля прошла совсем рядом с одной из них. Нет, чтобы перебить ее! Тогда я смог бы развязаться. Ладно, поползем так. Главное, убраться подальше.

Направление я выбрал прямо противоположное постройкам метеорологов, где все еще продолжался яростный бой между изгоями и чистильщиками. Пригибаясь, похромал по шпалам, стараясь не обращать внимания на боль в простреленной ноге. Мне бы только пройти мост, добраться до насыпи, скатиться с нее, а там несложно будет затеряться в тайге.

Я уже почти миновал мост – оставалось пройти небольшой участок между двумя бетонными опорами электропередач, как вдруг из-за одной из них вышел… Японец.

– Далеко собрался, Бедуин?

«Абакан» псионика уставился хищным зрачком мне в грудь – в центр той самой нарисованной на футболке мишени. Я застыл, не в состоянии ни защищаться – со связанными за спиной руками, ни сбежать – с раненой ногой.

– Не зря я рисовал ее, да? – тихо рассмеялся Японец, указывая на мишень. – Оказывается, я еще и провидец… Чего молчишь? Давай, попроси пощады, вдруг отпущу? Или попробуй сбежать. Я тебе фору дам. А то скучно просто так стрелять.

– А может, тебе еще посрать мармеладом? – хмуро поинтересовался я.

– Ну, как хочешь… – Японец прицелился, словно в тире, его палец нарочито медленно лег на спусковой крючок…

Сухо затрещала автоматная очередь. Псионик дернулся, выпучил глаза и замертво повалился на рельсы. Из-за опоры на мост вышел… Иван Аркадьевич! С моим АКМ в руках!

– Док!!! – Я ожидал увидеть кого угодно, только не его.

– Бедуин… – Зинчук выдавил кривую улыбку и даже помахал мне автоматом в знак приветствия, а потом уставился на убитого им Японца, подошел и присел на корточки возле тела. Плечи ученого как-то подозрительно затряслись. Со стороны было непонятно, плачет он или беззвучно смеется.

Все ясно, у профессора это первый жмурик, значит, жди нервного срыва. Впервые убивать непросто, я понимаю. Но мне сейчас только его истерики для полного счастья не хватало. Нужно было срочно отвлечь ученого, а лучше напоить водкой до бесчувствия, но чего нет, того нет. Ладно, тогда следует хотя бы заставить его отойти от трупа…

– Иван Аркадьевич! – приказным тоном заговорил я. – Идите сюда! Скорее!

– А? – Он вскинул голову, и меня поразил его взгляд: бесшабашная веселость и глубочайшее удовлетворение. И ни малейших признаков истерики. Похоже, над трупом Японца он и в самом деле искренне смеялся!

Я быстро справился с удивлением – сейчас были дела поважнее.

– Иван Аркадьевич, развяжите меня скорее, и надо убираться отсюда.

– Да-да, конечно. – Зинчук принялся возиться с моими веревками. – Только далеко уходить нам нельзя, мы с Мареком условились встретиться в лесочке за насыпью.

– Вот туда и пойдем. – Я скинул с себя остатки веревок, подвигался, разгоняя кровь, растер занемевшие мускулы, затем быстро обыскал труп Японца, забрал у него нож, аптечку, «Абакан» и запасные обоймы к автомату. – Пойдемте, профессор…

– Док, – поправил он с усмешкой. – Зови меня Док, Бедуин.

С АКМ через плечо Зинчук выглядел очень… круто, что ли. Уверенные внимательные глаза, небритый подбородок, измазанное в грязи лицо, перетянутые обрывком веревки густые седые волосы. Этакий матерый бродяга, старожил АТРИ. Многодневная опасность постепенно, но неуклонно срывала с него городскую шелуху, каплю за каплей выдавливала страх, неуверенность и дутый, ханжеский морализм, раскрывая дремавшую внутреннюю силу. Конечно, он не умел толком стрелять, да и с выносливостью дела обстояли не лучшим образом, но все эти недостатки с лихвой заменял характер. Настоящий, мужской.

Я с уважением протянул ему руку:

– С боевым крещением, Док. Теперь ты настоящий бродяга.