Текст книги "Дверь в полдень"

– А с господом богом поговорить не хочешь? – осведомился полицейский. – Открывай рюкзак.

– По-моему, вы превышаете свои полномочия, – заявил Гвидон. – Вызовите начальника, я буду разговаривать только с ним.

Серега выступил вперед и ткнул дубинкой в лицо Гвидону, так, что Гвидону пришлось отшатнуться.

– А в зубы не хочешь? – осведомился он.

– Не хочу, – ответил Гвидон. – В чем меня обвиняют?

Полицейские переглянулись.

– Тупой, – сказал Серега.

И вдруг резко и без замаха ударил Гвидона торцом дубинки в ключицу.

Гвидон не успел почувствовать боль, у него сработали рефлексы и боль отошла на второй план. Не вставая со скамьи, Гвидон ударил Серегу ботинком в середину голени, Серега пошатнулся, Гвидон выхватил дубинку из его рук и отбросил в сторону. Серега попытался ударить Гвидона кулаком в лицо, но Гвидон перехватил руку и направил удар в бетонную стену. Серега дернулся назад, Гвидон помог ему, слегка подкорректировав траекторию, так что голова Сереги врезалась в живот напарника, а рука оказалась за спиной. Гвидон тут же заломил ее в болевой захват, зафиксировал его одной рукой, а другой рукой схватил Серегу за горло и сжал пальцы. Серега захрипел.

– Начальника сюда! – потребовал Гвидон. – Быстро!

Второй милиционер к этому времени преодолел растерянность и потянулся к кобуре на поясе. Если бы Гвидон работал в антитеррористическом подразделении, он, может, и рискнул бы обезоружить противника, но знакомство Гвидона с боевыми искусствами ограничивалось базовым курсом рукопашного боя, обязательным для всех полицейских. Да еще рюкзак за плечами сильно сковывал движения. Поэтому Гвидон отпустил захват, пнул Серегу коленом под зад и выхватил бластер.

Серега снова врезался головой в живот напарника, тот попытался отскочить, ударился бедром о край стола и зашипел от боли. Он так и не успел достать оружие.

Гвидон перевел регулятор мощности выстрела на минимум, он не хотел превращать этот закуток в огненный ад.

– Руки вверх, лицом к стене! – заорал Гвидон. – Оба!

Полицейские безропотно подчинились.

– Упс, – донеслось из коридора.

Гвидон повернул голову и увидел миловидную девушку в серо-голубой милицейской униформе. Девушка смотрела на него расширенными от удивления голубыми глазами.

– Позовите начальника, – потребовал Гвидон. – Быстрее.

– Сейчас, – сказала девушка и скрылась из виду.

– Ну ты, мужик, попал, – подал голос Серегин напарник. – Нельзя же так обкуриваться. Лучше положи пушку и оформим тебе явку с повинной.

– С повинной за что? – не понял Гвидон. – Что я такого сделал?

– Точно обкуренный, – заявил милиционер. – Ну, не хочешь – как хочешь, мое дело предложить. Теперь загремишь на зону лет на пятнадцать.

Гвидон убедился, что милиционеры на него не смотрят, и осторожно снял рюкзак. Когда он ставил рюкзак на пол, милиционеры вздрогнули и повернули головы к источнику шума, но было поздно – бластер снова был в руках Гвидона.

В коридоре послышались торопливые шаги.

– Эй, террорист! – прозвучал из коридора мужской голос. – Ты еще там?

– Я не террорист, – заявил Гвидон. – А вы – начальник этих идиотов?

– Типа того.

– Я выхожу, – сказал Гвидон, поставил бластер на предохранитель и перехватил его за ствол, чтобы тот, кто стоит в коридоре, не пальнул сгоряча.

Гвидон вышел в коридор с поднятыми руками и встретился взглядом с очень худым мужчиной лет сорока в серо-голубой милиционерской униформе, на погонах у него были звездочки, по четыре на каждом. Гвидон вспомнил, что такие погоны соответствуют старому воинскому званию, которое называлось «капитан». Обеими руками капитан сжимал пулевой пистолет, дуло его было направлено в лицо Гвидону. Гвидон вспомнил исторический фильм, который смотрел на прошлой неделе, и не смог сдержать улыбки.

– Левую руку неправильно держишь, – сказал Гвидон. – Если из такого положения выстрелить, пальцы оторвет. Это ведь пистолет со свободным затвором?

Капитан кинул быстрый взгляд на свои руки и опустил левую руку вниз.

– Левой рукой надо держаться за рукоятку поверх правой, – посоветовал Гвидон. – Так, как ты держишь, можно только револьвер держать.

Капитан вдруг просветлел лицом и чуть-чуть расслабился.

– МВД? – спросил он. – Или ФСБ?

– Не совсем, – сказал Гвидон. – Дорожная полиция.

– Бросай пушку, – потребовал капитан. – Документы покажешь – поднимешь.

– Нет у меня документов, – сказал Гвидон. – То есть, есть, но не те. Я из двадцать третьего века прибыл.

Шестым чувством Гвидон почувствовал движение слева от себя и отпрыгнул назад. Резиновая дубинка описала полукруг перед его глазами, а мгновением спустя в коридор вывалился Серега. Он хотел оглушить Гвидона неожиданным ударом, но промахнулся и потерял равновесие.

Гвидон понял, что уже поздно что-либо объяснять, вот-вот случится непоправимое. Он перехватил бластер за рукоятку, снял с предохранителя и выстрелил поверх плеча капитана. Деревянная дверь, отделявшая коридор от основного помещения станции, разлетелась в мелкие щепки. В воздухе запахло озоном и горелым деревом.

Серега, только что пытавшийся выпрямиться, упал на колени и закрыл голову руками. Капитан на мгновение замешкался, Гвидон заорал:

– Не стреляй! Я не вру, я действительно из будущего! Ты видел, что сделала одна пуля!

И добавил, уже спокойнее:

– К тому же, ты не успеешь выстрелить. Ты забыл снять пистолет с предохранителя.

Капитан пробурчал нечто неразборчивое и аккуратно положил пистолет на пол.

– Подними его, – сказал Гвидон. – Пойдем, покажу тебе кое-что, может, тогда поверишь.

– Да я и так верю, – сказал капитан, поднимая пистолет. – Такие пушки у нас не делают.

– Только бойцов своих успокой, – посоветовал Гвидон. – А то я уже устал их бить.

6

На этот раз машина времени переместила Максима не только во времени, но и в пространстве – метров на десять в сторону. Свежевытоптанная поляна вокруг идола была плотно забита людьми, как на рок-концерте или на демонстрации. Ни Коляна, ни Ромы в пределах видимости не наблюдалось. Прямо перед Максимом стояла обнаженная по пояс высокая негритянка, слева – пахнущий бомжом юноша лет восемнадцати в кольчуге и шлеме, справа было пустое место… нет, теперь уже не пустое. Теперь там стояла очень красивая блондинка в спортивном костюме. Она встретилась взглядом с Максимом и Максим понял, что она его узнала. Но он видел ее первый раз в жизни, в этом он не сомневался, такие женщины не забываются.

– Привет, – сказала она. – Ты Максим Соколов?

– Да, – ответил Максим. – А ты кто?

– Елена, – представилась девушка. – Бусыгин тоже здесь?

– Какой еще Бусыгин?

– Роман Бусыгин.

– Должен быть здесь, только я его что-то не вижу…

– Да тише вы! – прошипел юный бомж в кольчуге и больно ткнул Максима в бок железным локтем.

Максим сдавленно зашипел.

– Давайте приступим, – разнесся над поляной громкий мужской голос, явно усиленный соответствующей аппаратурой. – По-моему, все уже собрались. Дамы и господа, данная лекция предназначается только для русскоязычной аудитории. Если вы предпочитаете прослушать то же самое на другом языке, пожалуйста, сверьтесь с расписанием на груди статуи.

– А что это за статуя? – выкрикнул кто-то из толпы.

– Понятия не имею, – ответил голос. – Наверное, идол какой-то. Лекции проводятся с интервалом в один час. Если вы хотите послушать лекцию на другом языке, не начинайте суетиться прямо сейчас. Большинство из вас уже поняли, что расходиться по разным временам следует поодиночке, иначе вся толпа переместится в одно и то же время. Когда я закончу говорить и отвечу на вопросы, вы сможете разойтись по своим временам, только это потребует немного терпения и организованности. Но ближе к делу. Насколько я понимаю, вас всех в первую очередь интересует один и тот же вопрос – что за непонятная штука находится на этой поляне. Отвечаю: эта непонятная штука представляет собой экспериментальный образец межвременного портала. Все необходимые эксперименты уже проведены, в ближайшее время портал будет законсервирован. Мировой совет счел, что присутствие в нашем времени пришельцев из прошлого нецелесообразно. Через несколько дней абсолютного времени портал будет изолирован силовым полем.

– Что значит будет? – крикнули из толпы. Максиму показалось, что это был Рома. – Я только что там был, колпак уже установлен.

– Это темпоральный парадокс, – объяснил голос. – С вашей точки зрения данное событие уже произошло, но с моей точки зрения ему только предстоит произойти. Каждое перемещение во времени изменяет реальность и ваши слова означают только то, что ваша реальность является более поздней, чем моя. Поздней не в смысле абсолютного времени, а в смысле времени второго порядка, того времени, в котором живут путешественники во времени первого порядка. Довольно трудно осознать, что эти времена различаются, но к этому вам придется привыкнуть. Итак, портал скоро будет изолирован. Я настоятельно не рекомендую вам пытаться пробиться через изоляцию портала, технически это возможно, но подобные действия будут трактоваться как враждебные. Не обижайтесь, если реакция охраны будет жесткой.

– Почему вы закрываете свое время? – спросила Елена.

– Так решил мировой совет. Наша реальность вполне удовлетворяет потребностям населения, люди не заинтересованы в том, чтобы ее менять. Пришельцы из прошлого стали бы в нашем обществе нежелательным дестабилизирующим фактором. Повторяю еще раз – все времена, начиная с нескольких дней после сегодняшнего, закрыты для посещений. Это решение окончательно и обжалованию не подлежит.

– Это несправедливо! – крикнул кто-то с другого конца поляны.

– О справедливости речь не идет, – заявил голос. – Речь идет только о целесообразности. Ваше присутствие в будущем нецелесообразно и потому недопустимо. Поймите меня правильно – данная лекция устроена не для того, чтобы узнать ваше мнение, а для того, чтобы предостеречь вас от неразумных и нежелательных действий. Вы должны смириться с тем, что отдаленное будущее будет для вас закрыто. В более старых временах можете творить все, что заблагорассудится, но наша реальность закрыта для вас навсегда. В наше время нельзя попасть через портал, до него можно только дожить.

– Что у вас такое произошло, что вы скрываете? – спросил кто-то еще, кого Максим не разглядел.

– Мы ничего не скрываем, – ответил голос. – Мы всего лишь не хотим вашего присутствия в нашей реальности. Это наше право, которым мы собираемся воспользоваться.

– Это несправедливо! – снова провозгласил невидимый Максиму поборник справедливости.

– Ты повторяешься, – заявил голос. – В мире вообще нет справедливости, понятие справедливости придумано людьми, неспособными примириться с тем, что мир не отвечает их представлениям. О справедливости любят говорить те, чье сознание слишком убого, чтобы воспринимать мир во всей полноте. А лично тебе я скажу вот что: не нравятся порядки в будущем – возвращайся в свое время и забудь дорогу на эту поляну. Если так любишь говорить о справедливости, не забывай и о благодарности.

– О благодарности за что?

– За то, что вообще узнал, что во времени можно перемещаться. Еще вопросы есть?

– Как далеко можно уйти в древность? – спросил мужичок в кольчуге.

– Предполагаемая дата рождения Христа соответствует нулю на табло, – ответил голос. – В более древние времена перемещение с помощью этого портала невозможно.

Юный бомж в кольчуге перекрестился и пробормотал себе под нос что-то невнятное. Максим расслышал только слово «бяше».

– Еще вопросы?

Вопросов было много, но скоро они начали повторяться. Голос терпеливо повторял одно и то же по десять раз и не выказывал никаких признаков нетерпения. Некоторые сведения были весьма интересны, Максим узнал много нового о некоторых особенностях функционирования машины времени. Например, о том, что путешествие в прошлое создает новую реальность, которая распространяется в будущее со скоростью течения времени… Нет, понять это невозможно, это можно только запомнить.

Минут через двадцать вопросы исчерпались и народ стал расходиться. Вопреки ожиданиям Максима, процедура эта проходила быстро и организованно. Роботы, похожие на металлических жуков размером с собаку, опросили присутствующих на поляне, в какие времена они хотели бы отправиться, а потом тот самый голос, который раньше отвечал на вопросы, стал поочередно выкликать имена. Вызванные входили в круг, наклонялись над машиной времени, устанавливали на табло нужные им цифры и растворялись в воздухе. Когда народу на поляне стало меньше, Максим разглядел говорящего, это действительно был робот.

Максим впервые видел со стороны, как работает машина времени, и был сильно разочарован. Это происходило слишком просто и буднично, совсем как телепортация в двадцать восьмом веке.

7

– Роман Бусыгин и Елена Ненилова! – провозгласил робот.

Для Ромы стало полной неожиданностью, что в его время направляется еще какая-то женщина. Если бы в аудитории, внимавшей роботу из тридцать первого века, оказался Денис или даже Галя, Рома бы не очень удивился, но какая-то Елена Ненилова… кто она вообще такая?

В следующую секунду Рома увидел, кто она такая. Первой его мыслью было то, что такую женщину надо обязательно соблазнить. Но эта мысль быстро ушла, потому что Рома узнал Елену.

– Здравствуйте, Елена, – вежливо произнес Рома. – Я и не знал вашу фамилию.

– Я ей не пользуюсь, – сказала Елена. – Не люблю ее.

– Почему? – деланно удивился Рома. – По-моему, она очень красивая. Почти как вы.

– Давай лучше перейдем на ты, – предложила Елена.

Рома удивился. Он не ожидал, что такая женщина окажется восприимчивой к его незамысловатым ухаживаниям.

– Давай, – согласился Рома.

Елена склонилась над электронным табло и стала поочередно касаться пальцами цифр. После первого же касания кольцо насекомообразных роботов, окруживших поляну, исчезло, как и люди, толкавшиеся за пределами этого кольца.

– Ну вот и все, – произнесла Елена, выпрямляясь. – Если я ничего не напутала, мы дома. Пойдем к дороге. Роман, почему ты бросил своих новых друзей?

Рома растерялся. Этого вопроса он никак не ожидал.

– Что значит бросил? – переспросил он. – Они в беде?

– Не знаю, – ответила Елена. – По-моему, нет. Но ты шляешься с ними уже третий день, я думала, вы подружились…

Рома пожал плечами.

– Они хорошие ребята, – сказал он, – но совсем другие. У них своя жизнь, у меня своя…

– То есть, вы просто попутчики, а не друзья?

Роме стало казаться, что их беседа постепенно превращается в допрос. Это ему не нравилось, но не отвечать на вопросы такой женщины Рома не мог. Он ее попросту боялся.

– Типа того, – сказал Рома.

Елена вдруг прикоснулась к руке Ромы своими тонкими мозолистыми пальцами.

– Не обижайся, – сказала она. – Я просто должна выяснить, что ты делал в будущем.

– Ничего я там не делал. Мы трижды переходили в будущее, каждый раз на двести пятьдесят шесть лет вперед, ну, то есть, первую цифру увеличивали…

– Я поняла, – кивнула Елена.

– Вот… Каждый раз было одно и то же – звонок москомпу, он присылает летающую тарелку, привозит нас в пустующий дом и предлагает полазить по местной информационной сети.

– Психотест вам предлагали?

– Да.

– И как?

– Никто не прошел.

Рома немного поколебался и все-таки решился задать вопрос:

– А ты его проходила?

– Пыталась, – улыбнулась Елена.

– И как?

– Компьютер сказал, что мне пора лечиться.

– Мне тоже, – признался Рома.

Он даже не заметил, что признался в том, что всегда скрывал ото всех, включая самого себя.

– А Максима с Николаем тоже надо лечить? – поинтересовалась Елена.

– Тоже надо.

– Они вообще как тебе показались? Нормальные люди?

– Нормальные. Максим вообще как будто у нас родился. Колян немного странный…

– Кто?

– Колян. Ну, Николай. Его Максим так называл, это дружеская форма имени.

– Никогда раньше не слышала. А в чем его странность?

– Ну… он какой-то задумчивый, мечтательный…

Елена не смогла скрыть удивление.

– Да? А если верить архивам… – она осеклась на полуслове.

– Что?

– Ничего.

– Если уж начала, договаривай.

Елена посмотрела на Рому тем взглядом, каким человек смотрит на говорящую лягушку. После секундного размышления она решила все-таки договорить.

– Согласно архивам, он был лидером преступной группировки, правда, не в 2004 году, а лет на десять позже. В том времени, из которого он пришел, он только начинает свою карьеру в банде. Странно, что он тебе показался задумчивым.

– А чем эта банда занималась?

– У них не было узкой специализации. Они контролировали довольно большую территорию, брали незаконные налоги с предпринимателей, им принадлежало несколько игорных заведений и еще, по неподтвержденным данным, они приторговывали наркотиками…

– Как в фильме «Крестный отец»?

– Не так масштабно. Слушай, Роман, тебе придется написать отчет.

– С чего это вдруг?

Если бы Рома разговаривал не с самой Еленой Прекрасной, а с обычной женщиной, он задал бы этот вопрос по-другому, в менее цензурной форме, но ругаться матом в присутствии Елены Рома стеснялся. А если говорить честно, то и побаивался.

– С того, что ты умотал в будущее, ни у кого не спросив разрешения, – сказала Елена.

– Я взрослый человек, – заявил Рома, – и я не ограничен в правах. Я могу идти куда угодно и делать что угодно. Или я успел нарушить какой-то закон?

– Не успел. Разъяснение о межвременном портале было утверждено уже после того, как ты ушел в будущее. Ты не подлежишь наказанию, но… Слушай, Роман, ты же взрослый человек. Неужели тебе так хочется попасть в черный список?

– Разве черный список – не выдумка антиглобалистов? – ехидно усмехнулся Рома.

Елена тяжело вздохнула.

– Я не хочу тебя заставлять, – сказала она. – Я могу заставить тебя сделать все, что мне нужно, мировой совет сейчас так озабочен этой дырой во времени, что я без труда получу разрешение на любые действия в рамках разумного. Принести в жертву сто младенцев мне, конечно, не позволят…

– А хочется? – перебил ее Рома.

Елена снова посмотрела на Рому, как на говорящую лягушку.

– Фу, – сказала она, – как противно. Почему ты все время ведешь себя как подросток? Очень хочется поругаться? А ты не боишься со мной ругаться?

Рома решил, что ему лучше прикусить язык.

– То-то же, – констатировала Елена. – Так о чем я говорила…

Рома чуть было не сказал «о младенцах», но решил не искушать судьбу.

– О черном списке, – сказал он.

– Дурацкое название, – заявила Елена. – Никакого черного списка на самом деле нет, я имею ввиду, единого списка нет. Было бы правильнее называть это черной меткой в личном деле. Если гражданин совершает действие, формально не подпадающее ни под один закон, но несомненно противоправное…

– Что противоправного в моих действиях? – возмутился Рома.

– Ты отказываешься оказать помощь в критической ситуации.

– Какую помощь? Кому?

– Человечеству.

Рома скорчил брезгливую гримасу.

– Зря корчишь рожи, – сказала Елена. – Я понимаю, высокие слова затасканы настолько, что всерьез уже не воспринимаются, но ситуация сложилась очень серьезная. Ты хоть представляешь, что начнется, если об этом месте станет всем известно?

Рома представил себе очередь, тянущуюся до самого шоссе, и хихикнул.

– Я не собираюсь рассказывать об этом всем подряд, – заявил он.

– Надеюсь, что нет. А если вдруг передумаешь, имей в виду – все, что связано с машиной времени, официально признано федеральной тайной.

– Я не давал никаких подписок, – сказал Рома.

– А тебя никто и не собирается привлекать к суду. Просто в один прекрасный день тебя уволят с работы и больше никуда не возьмут.

Рома уже раскрыл рот, чтобы возразить, но Елена его опередила.

– А будешь вякать, – сказала она, – москомп урежет тебе пенсию.

– На каком основании? – возмутился Рома.

– Москомп большой, умный, что-нибудь придумает. Ты никак не поймешь, Роман, что игры закончились. Человечество вступает в тяжелейший кризис с 2006 года, сейчас не время думать о законах, правовом государстве и прочей подобной ерунде…

– Ерунде? – переспросил Рома.

Ему показалось, что он ослышался. Если сама Елена Прекрасная назвала правовое государство ерундой, мир воистину переживает серьезный кризис. Только что такого опасного в машине времени?

Должно быть, он задал последний вопрос вслух, потому что Елена на него ответила.

– Что опасного? – переспросила она. – Много чего опасного. Социологи считают, что не менее ста миллионов человек тут же захотят попасть в двадцать шестой век. Все ремблеры дружно ломанутся в виртуальность.

– Невелика потеря.

– Не скажи. Они потянут за собой и нормальных людей. А потом кто-нибудь занесет виртуальность и в наше время тоже и все, приехали. Ты учти, таких психологов, как в будущем, у нас нет.

– У нас есть компьютеры. У меня не сложилось впечатления, что железо двадцать шестого века далеко ушло от нашего.

– Правильно не сложилось. А тебе нравится, как в будущем сложились отношения людей и компьютеров?

– Не нравится, – признался Рома. – Но я не вижу альтернативы. Что хочет от жизни обычный средний человек? Только одного – словить как можно больше кайфа, на остальное ему наплевать. Исключения вроде нас с тобой встречаются редко.

Елена ехидно хмыкнула.

– Разве ты отличаешься от других? – спросила она. – Разве ты ушел в будущее, чтобы помочь другим? Ничего подобного! Ты захотел словить побольше кайфа, это тебе не удалось и только поэтому ты вернулся обратно. Если бы будущее тебе понравилось, ты остался бы там навсегда.

– Может, я и останусь там навсегда.

– Теперь уже вряд ли. Раньше надо было думать.

Рома остановился и застыл в нерешительности. Он подумал мысль, не дал ли он маху, вернувшись в родное время. Елена ведь права, он, скорее всего, никогда больше не попадет в будущее.

– Не огорчайся, – Елена ободряюще коснулась плеча Ромы. – Если твой отчет понравится совету, ты получишь вечный пропуск на эту поляну.

– Мой отчет будут читать в мировом совете? – удивился Рома.

Елена засмеялась.

– Нет, – сказала она. – Извини, конечно, но для тебя слишком много чести, чтобы твои писульки читали в мировом совете. Позавчера создан специальный совет по делам этого портала, вчера прошло первое заседание. На этом совете его и будут читать.

– Ты в нем участвуешь? – поинтересовался Рома. – Или… погоди, я попробую угадать… Ты заместитель председателя, правильно?

– Не угадал, – Елена снова рассмеялась. – Я не аналитик, а полевой агент, один из лучших, но не более того. Я добываю информацию и делаю грязную работу, но решения принимаю не я.

– Тебя это устраивает?

– Конечно. Решения должен принимать тот, кто это умеет, каждый должен делать то, что у него хорошо получается. У меня хорошо получается заниматься всякими рискованными делами, а долго размышлять над сложными проблемами я не умею. К тому же, я так и не научилась нормально работать с интеллектуальными компьютерами.

– Во времена твоей молодости, наверное, и обычных компьютеров не было?

– Обычные – были. Ты плохо знаешь историю, они появились за сто с лишним лет до моего рождения.

– А каково это, – спросил Рома, – жить двести лет? Ты не… гм…

– Хочешь спросить, не устала ли я? Нет, не устала. До тех пор, пока я приношу пользу, я продолжаю жить, потому что знаю, что в моей жизни есть смысл.

– А когда его не будет, что ты сделаешь? Пульнешь в голову из бластера?

– Нет, – улыбнулась Елена, – теперь уже нет. Когда моя жизнь мне надоест, я приду на поляну, поклонюсь идолу и уйду в двадцать шестой век. Там я начну новую жизнь и постараюсь забыть, что она виртуальная.

– А получится?

– Не знаю. Если не получится, всегда есть другой выход, ты его уже назвал. Но я надеюсь дожить до виртуальности в основном потоке времени.

– Идешь на рекорд? Какой он сейчас, кстати? Двести шестьдесят… сколько?

– Двести шестьдесят ровно. На рекорд я не иду, в списке самых старых людей планеты я в конце первой тысячи, мне только двести двадцать пять. Думаю, я проживу еще лет сто, больше моя душа не выдержит.

От этих слов Рому пробрал мороз по коже. Она так спокойно говорит о своей предстоящей смерти, без малейшей дрожи в голосе, вообще без страха… Рома никогда не смог бы так думать и чувствовать.

– Так ты напишешь отчет? – спросила Елена.

– А ты составишь мне компанию сегодня ночью?

Рома задал свой вопрос очень быстро, он понимал, что если хотя бы на мгновение задумается, стоит ли его задавать, то никогда не решится и будет потом жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. В конце концов, что ему грозит? Елена ясно сказала, что он ей нужен, значит, прямо сейчас она его убивать не будет.

Елена хихикнула. То, чего Рома боялся, не случилось – хихиканье Елены было добродушным.

– А ты смелый, – констатировала она. – Хорошо, составлю компанию. А ты успеешь отчет написать?

– Ради такого случая – успею.

– Вот и хорошо. Я пошлю тебе свой адрес на коммуникатор.

Остаток пути они прошли молча, погруженные в собственные мысли. А потом Елена села в роскошный «фольксваген» и поехала на запад, а Рома сел в свой потрепанный «мерседес» и поехал на восток.

8

Подойдя к подъезду, Колян увидел огромный черный «шевроле тахо» с кенгурином, тонированными стеклами, восемью фарами на крыше и номером Х007ХХ. Мечтательное настроение мгновенно улетучилось, один только вид этого джипа мгновенно вернул Коляна с небес на землю. Колян громко и витиевато выругался. Проходившая мимо старушка вздрогнула и споткнулась, а потом вдруг осенила Коляна крестным знамением. Это было забавно.

Джип принадлежал тестю Коляна. Во всем мире вряд ли сейчас существовал кто-то еще, кого Колян так сильно не хотел видеть. Сейчас Иван Георгиевич олицетворял для Коляна все то плохое, что есть в настоящем и чего не будет в будущем, потому что этого не должно быть никогда. Как хорошо, что в будущем таких людей больше не будет…

Если быть полностью справедливым, отношение Коляна к тестю не было однозначно отрицательным. Колян относился к Ивану Георгиевичу с большим уважением, как к настоящему профессионалу, потому что профессионал заслуживает уважения даже тогда, когда совершает преступления. Пару лет назад у Коляна был период увлечения военной историей, тогда он прочел мемуары Гудериана и при их чтении у него возникало примерно такое же чувство. Гениальный полководец остается гениальным полководцем, даже если служит плохим ребятам. Гениальный аналитик и организатор тоже остается гением, даже если по совместительству он еще и бандит.

Иван Георгиевич был гением в своей области. Совместить руководство целой армией бандитов со службой в милиции круто само по себе, но так умеют и другие. А вот то, что Иван Георгиевич не имел личной охраны и что ни один желтый журналист не имел на него никакого компромата – вот это было по-настоящему круто.

Колян вошел в подъезд и поднялся на лифте на одиннадцатый этаж. Перед входной дверью в квартиру он остановился и некоторое время настороженно прислушивался к происходящему внутри, как будто сквозь бронированную дверь можно что-то расслышать. Наконец, Колян глубоко вдохнул, выдохнул и вставил ключ в замочную скважину.

Он надеялся незаметно для Ивана Георгиевича просочиться в свою комнату и отсидеться там, пока он не уйдет. Но надеждам Коляна не суждено было сбыться.

Когда Колян открыл дверь, Настя как раз пробегала из одной комнаты в другую мимо прихожей.

– Папа! – закричала она и попыталась броситься Коляну на шею, но смогла всего лишь обхватить его за бедра. Ей было всего пять лет и на шее папы она могла повиснуть лишь с посторонней помощью либо используя что-нибудь из мебели как промежуточную ступеньку.

В следующую секунду в дверях гостиной нарисовался тесть.

– Здравствуйте, – вежливо произнес Колян.

– Здорово! – громогласно поприветствовал его Иван Георгиевич и протянул для рукопожатия здоровенную лапищу, похожую на ласт моржа. – Как грибы?

– Никак.

– Совсем-совсем никак? Ух ты! Мобилу новую прикупил?

Колян проследил взгляд тестя и обнаружил у себя на поясе коммуникатор из двадцать шестого века. Черт побери!

– Типа того, – пробормотал Колян, пряча глаза. – Так, ничего особенного.

– Можно посмотреть?

– Да нет там ничего интересного.

– Ну-ну, не жидись, – зарокотал тесть густым басом. – И не скромничай. Не бойся, не сломаю.

С этими словами Иван Георгиевич ловко сдернул коммуникатор с пояса Коляна и впился взглядом в экран.

– А чего связи нет? – спросил Иван Георгиевич, перевернул мобилу, прочитал маркировку на тыльной стороне корпуса и глаза его полезли на лоб.

Колян попытался вспомнить, что написано на обратной стороне коммуникатора, и не смог.

Иван Георгиевич впился в лицо Коляна испытующим взглядом и, похоже, увидел то, что ожидал увидеть.

– Пойдем, поговорим, – сказал он. – Сдается мне, у тебя есть, что рассказать.

9

Гвидон распаковал ноутбук и сформировал над деревянным столом виртуальный монитор.

– Твою мать! – высказался капитан.

Столь эмоциональная реакция удивила Гвидона. Но, обернувшись, он увидел, что реакция относится вовсе не к ноутбуку. В коридорчике напротив двери стоял щуплый молодой человек, в руках у него была древняя фотокамера с гигантским объективом, это чудо антикварной техники уставилось своим стеклянным глазом прямо в Гвидона, а в недрах камеры что-то щелкало. Увидев, что его заметили, молодой человек щелкнул еще раз, после чего поспешно ретировался. Капитан устремился за ним, но вскоре вернулся. Вид у него было злобным и растерянным.

– Бесполезно, – сказал капитан. – Там на станции такая толпа собралась… Идиоты, блин. А если бы это теракт был?

Гвидон не отреагировал на эту реплику. Во всех временах люди, увидев что-то необычное, ведут себя одинаково – собираются в толпу и тупо наблюдают, что будет потом. Бороться с таким поведением бессмысленно.

– А кто это был? – спросил Гвидон.

– Папарацци хренов, – ответил капитан.

– Кто-кто?

– Папарацци. Ну, это журналисты такие, которые всякие вещи фотографируют… как бы это сказать-то… Ну, известного человека в голом виде…

– У нас это считается преступлением, – заметил Гвидон.

– А у нас нет. К сожалению. Блин, что сейчас начнется…

– Извини, – сказал Гвидон. – Я не профессиональный полевой агент, я обычный полицейский, честно говоря, я и сам не понимаю, почему москомп направил к вам именно меня…

– Кто-кто направил?

– Москомп. Компьютер, управляющий Подмосковьем.

Капитан странно скривился.

– У вас там матрица? – спросил он.

– Какая матрица? – не понял Гвидон. – Ты о чем?

– Не бери в голову. Эти гоблины от тебя что хотели? – капитан махнул рукой в сторону соседней комнатушки, где отдыхали побитые Гвидоном милиционеры.

– Да я и сам не понимаю, – развел руками Гвидон. – Наверное, я вел себя очень подозрительно, они вычислили меня с первого взгляда. Подошли, потребовали предъявить документы, в паспорте им что-то показалось подозрительным…