Текст книги "Метаморфозы сознания"

Административный центр Мидгарда, 2 июня. Снежана Савицкая

Она никогда не любила такого рода места. Деловые центры, администрации и все прочие муравейники, где не протолкнуться от чиновников, где правит бал бюрократия и чтобы пройти все процедуры быстро, нужно приходить с топором или автоматом. Снежана уже не застала живые очереди в кабинеты – всё-таки к семидесятым годам двадцать первого века в Украине сумели по-настоящему внедрить цивилизацию и в госучреждения, но достаточно наслушалась рассказов о них от старших товарищей. К тому же электронные очереди избавляли от траты лишнего времени вне кабинета, но никак не затрагивали происходящее внутри.

Здесь, однако, ничем таким и не пахло. Даже само здание производило совсем другое впечатление – наверное, из-за юности и футуристичности постройки. Как и прочие строения Мидгарда, административный центр был построен с помощью технологий 3D-печати, и дизайнер не скупился на красоты. Плавно изогнутые белые стены, широкие светлые окна, пластиковый пол под ногами – даже как-то неприятно было пачкать его уличной пылью. Нет, конечно, автоматический уборщик это вытрет, но всё равно…

Фасад – аккуратен и строг. Холл – не хуже, чем в европейских институтах. Всяких украшений вроде хрустальных люстр, конечно, пока нет, но вполне возможно, что когда-нибудь прикрутят и это. А пока что – просто и со вкусом.

Куда лучше больницы, во всяком случае.

Охранник молча подвёл её к нужной двери, на которой скромно значилось «Эдмунд Келлер, начальник Биологической службы», указал на табличку и пошёл обратно.

– Спасибо, – вздохнула Снежана, глядя ему вслед. Затем, немного потоптавшись перед дверью, постучала и нажала на ручку.

За столом сидел опрятно одетый мужчина средних лет с очень обыденным лицом. Его легко можно было представить себе в каком-нибудь Макдональдсе, в баре, смотрящим трансляцию матча по футболу или хоккею, да где угодно. И здесь, в скромном кабинете, в аккуратном деловом костюме с фиолетовым галстуком, тоже.

Разве что лежащие на столе ноги никак не вязались с образом высокого начальства.

– Добрый день, лейтенант. Садитесь, – Эдмунд быстро сел прямо и указал на свободное кресло.

Снежана молча села. Хозяин кабинета выдержал паузу, после чего сказал:

– Признаться, я бы не стал вытаскивать вас из больницы и прерывать лечение, если бы в этом не было необходимости. Надеюсь, вы простите меня за это.

– Ничего-ничего, – быстро ответила Снежана. – Я понимаю.

– То, что я сейчас скажу, должно оставаться в секрете по меньшей мере три дня, – продолжал Эдмунд. – Насколько мне известно, вы знакомы с доктором Хеленой Моргенсен?

– Да. Я эвакуировала её из Вестмааса.

– Тогда вы знаете, что она – ординатор, и лишних вопросов задавать не будете. По её расчётам, на Фрейе с высокой долей вероятности живут разумные существа. Когда я звонил вам утром, я ещё не был уверен в этом. Но теперь сомнений не осталось.

– Я слушаю, – ровным голосом сказала Снежана, хотя внутри она растерялась. Чего от неё могут хотеть?

– Наша экспедиция на один из плавучих островов провалилась. Она была атакована из засады, и засаду эту устроили совсем не дельфины. Один из дикоптеров сбит, сейчас туда вылетают спасатели. Главная же проблема в том, что мы не знаем, как именно выглядит наш враг. Известно только, что он, скорее всего, ведёт подводный образ жизни.

– Подводная лодка, – сказала Снежана, вспомнив собственную глупую шутку, оказавшуюся правдой.

– Да. Сейчас наши инженеры модифицируют проект одного из старых судов для океанических исследований. Но, к сожалению, у нас нет ни одного человека, кто умел бы управлять им, хотя есть вся документация…

– Но почему я? – изумилась девушка. – Я же пилот, тёмная энергия, а не подводник! Я могу поднять в воздух дикоптер, вертолёт, лёгкую авиацию, но на кораблях в жизни не плавала!

Эдмунд глубоко вздохнул.

– Вы ведь знаете, почему, – сказал он.

Снежана отвела взгляд.

– Вы – модификант, – жёстко продолжил мужчина. – Вы скрываете это ото всех, я понимаю. Но среди попавших на Фрейю людей вы – единственный модификант-мнемоник, знакомый с вождением нестандартного транспорта, что даёт вам преимущество перед всеми остальными.

– Откуда? – тихо спросила Снежана.

– Я был одним из тех, кто встраивал в вас изменённые гены.

Этот ответ окончательно добил её.

С самого детства она знала, что не такая, как нормальные люди, хоть с виду ничем от них не отличается. Повезло ей только в том, что остальные дети вокруг тоже были «не такими». Её обследовали врачи, с ней работали специальные учителя. Снежана впитывала знания, как губка, с лёгкостью запоминала самые сложные стихи, теоремы, методы и решения. Приступая к новой задаче, ей требовались лишь осознать принцип, а дальше включался созданный генетиками механизм, и новая информация намертво закреплялась в мозгу.

Ей не объясняли, что именно сделали учёные.

«Ты просто умнее других», – говорили учителя. Снежана знала, что это не совсем так, но молчала. А однажды к ним в класс пришёл грустный директор и сказал, что со следующего года они пойдут в общеобразовательные школы. Потому что проект закрывают.

Снежану выпустили в большой мир.

Ты умнее, вспомнила она. Только ей не хватило ума скрыть свои способности. А дети очень не любят тех, кто отличается от них.

Взрослые, впрочем, тоже.

– Ладно, – наконец сказала она. – Верю. Чего вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы обучились управлению нашей лодкой и доставили учёных к плавучему острову. Это опасная миссия, скрывать не буду. Но нам нужна информация. Иначе можно забыть о колонизации Фрейи. Нас уничтожат.

Довод был железобетонный. Снежана медленно кивнула. Что же, она привыкла рисковать. Каждый полёт – это риск. Когда дикоптер взмывает в небо, всегда есть шанс не вернуться. Что с того, если здесь он будет в сотню раз выше?

– А почему бы не отправить робота? – на всякий случай спросила она.

– Я консультировался с инженерами, – ответил Эдмунд. – Создание специального автоматического аппарата потребует гораздо больше времени на разработку, а времени у нас нет. Телеуправление тоже не подходит. Сквозь слой морской воды пройдут только сверхдлинные волны, но они не годятся для этой цели: слишком медленная связь, нужны огромные антенны и так далее. Остаётся живой пилот. Такой, которого можно было бы обучить за очень короткий срок.

– Я согласна, – вздохнула Снежана. – Но у меня есть одно условие.

– Условие? – Эдмунд поднял брови. Он явно не ожидал ничего подобного.

– Да. Вы расскажете, что сотворили с моим телом, когда я ещё только росла в инкубаторе.

– Резонная просьба, – он кивнул. – Хорошо. Как у вас с нейробиологией?

– Только знаю, что это такое, – честно ответила Снежана.

– Понятно. Тогда попробую как можно проще. Ваша модификация являлась контрольной для проекта «Метаморфоз». Грубо говоря, она нужна для проверки, чтобы сравнить частичное изменение мозга с полным. С помощью технологий редактирования генома мы изменили часть генов в вашей ДНК. В основном это гены, отвечающие за работу гиппокампа, синаптическую пластичность, синтез глутаминовой и гамма-аминомасляной кислот…

Он посмотрел в совершенно пустые глаза собеседницы и вздохнул.

– Понимаете, человек не приспособлен для запоминания слов и абстрактных понятий. Куда проще ему запоминать навигацию по местности и материальные, видимые объекты – такой вот эволюционный недостаток, доставшийся нам от предков. Мы устранили его с помощью перестройки нейронов в вашем мозгу. А вот всё остальное, хоть и обусловленное генетически, может быть достигнуто при помощи тренировок обычным человеком. Вы не полноценный ординатор, но зато у вас отсутствуют их проблемы. Всё, чем вы отличаетесь от среднестатистического человека – это способность очень быстро обучаться любому делу, доступному вашему интеллекту.

– Поняла, – тихо сказала Снежана.

– Можно сказать, что вы и ваши коллеги – едва ли не лучший наш результат, – закончил Эдмунд. – До вас генетические эксперименты касались регенерации, прочности мышц и костей, лечения склонности к раку и наследственных болезней. Потом мы попытались затронуть мозг и… ну, вы знаете, чем это кончилось. Зато вперёд выдвинулись контрольные линии вроде вашей. Возможно, в будущем именно они станут использоваться для создания специалистов-модификантов, а ординаторы так и останутся нашей ошибкой. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, наверное… – протянула Снежана. – Знаете, в лётной академии меня хвалили за успехи в учёбе, а мне было стыдно, потому что я знала, что это не мои заслуги.

Эдмунд пожал плечами.

– Это не так, – сказал он. – Вы же не станете корить высокого спортсмена за хорошую игру в баскетбол только потому, что он от рождения высокий? Ваша заслуга в том, что вы хотели учиться. Без этого генетически модифицированная память и мышление бесполезны.

– Мне пора, – Снежана поднялась. Слова Эдмунда Келлера что-то задели в её душе, и она очень жалела, что на Фрейе в нынешние времена нечем напиться. – Сообщите, когда я понадоблюсь.

– Всенепременно, – кивнул её собеседник.

Плавучий остров D-426, 2 июня. Хелена Моргенсен

– Хр, – сказала Фиона.

– Молчи, – Хелена осторожно коснулась её губ. – Первичное действие яда проходит, но говорить тебе пока не стоит.

Итальянка на миг прикрыла глаза.

– Ну и отлично, – вздохнула ординатор.

Они сидели в пещере уже несколько часов. Сперва Хелена с тревогой поглядывала на индикатор заряда прибора ИВЛ, но тот был полон и не спешил пока опускаться до нуля. Кто знает, сколько ещё будет действовать яд? Газовой смеси в баллоне точно не хватило бы: по инструкции это сорок пять минут нормального дыхания. А Фиона не может дышать только из-за паралича мышц, подавать ей чистый воздух не так необходимо.

Оставалось только благодарить конструктора, додумавшегося включить в медицинский шкаф дикоптера всё, что только можно. Впрочем, это ведь универсальная машина. На ней могут и медики летать, и спасатели, и кто угодно. А комплектация одинаково полная у всех. Мало ли что может случиться, тем более на Фрейе?

Мужчины тщательно исследовали пещеру и не обнаружили ни пустот, ни скрытого выхода. Кроме нескольких грязно-белых булыжников, здесь не было вообще ничего. Забраться наверх по куполообразному скату, покрытому всё той же губкой, не представлялось возможным. Люди угодили в настоящую западню, как мухи в кувшинчик непентеса.

– Если совсем невмоготу станет, можно будет попытаться вырезать ступеньки и выбраться по ним, – сказал Олег. – Правда, не автоматами же стены долбить… Под слоем этой дряни тут известняк, он хоть и мягкий, но у нас есть только ножи.

– Захочешь, так и гранит расковыряешь, была бы необходимость, – хмыкнул Джеймс. Капитан сидел на большом камне и тщательно проверял механизмы винтовки. – Только наверху нам делать особо нечего. Док, что там с растительностью? Лодку сделать получится?

Хелена покачала головой. Флору островов она изучила неплохо, и кроме кустов там почти ничего не росло. Кое-где встречались джунгли вроде тех, где они попали в засаду, но не больше того.

– Только если вы умеете делать лодки из лозы и лиан, капитан, – отозвалась она.

– Я-то умею, но в такой лодке только по реке плавать, океан не осилим. Тёмная энергия! Тут даже хуже, чем в африканских джунглях!

– Время перечитать Даниэля Дефо, – подытожил Олег. – К слову, я должен ещё раз извиниться, Хелена.

– За что?

– За то, что думал о вас гадости. До того, как познакомился.

– Вы – исключение. Большинство после знакомства продолжает и думать, и говорить.

– Возможно. Наверное, это потому, что я в какой-то мере знаю, каково вам. Я же сознательно заменил себе руки. Люди этого не понимают.

– Ну ещё бы, – усмехнулся Джеймс, изучая поверхность озера. По той пробегала лёгкая рябь. – Если ты потерял руку в катастрофе и тебе приладили новую, красивую и полимерную, ты – жертва. А если оттяпал её сам, чтобы поставить протез и гнуть пальцами подковы, ты – идиот. Вот так они и думают. Попробуй, объясни, что это не их собачье дело.

– Я слышал, Иван зовёт вас ходячим ноутбуком, – Олег посмотрел на Хелену. – И вы терпите?

– Да. Мне безразлично, как он меня называет.

– Этим вы только ухудшаете ситуацию, – покачал головой спецназовец. – Человек ответил бы. Или подчинился. А вы – ни то, ни другое. Вам всё равно.

– Разве это может быть причиной оскорблений?

– Не причиной. Тем, что провоцирует оскорблять вас снова и снова. Вы – не такая, как все, и даже не пытаетесь притворяться. Вот и всё.

– Хр! – возмутилась Фиона.

– Интересная мысль, – задумчиво проговорила Хелена.

– Подумайте над этим, – он хотел сказать что-то ещё и вдруг насторожился. Джеймс тоже перехватил винтовку, соскальзывая с камня и укрываясь за ним.

– Что… – начала было Хелена, но альфовец крепко зажал ей рот и покачал головой. Затем он указал на озерцо.

Вода в нём ходила ходуном.

Олег отпустил девушку и скользнул за соседний булыжник. Хелене пришлось остаться на видном месте, играя роль наживки. Впрочем, даже спрячься она, девать Фиону было всё равно некуда – итальянка по-прежнему лежала без движения, а перемещать её было нельзя. И ординатор просто села, поджав ноги и наблюдая за озерцом.

Из губки по-прежнему торчал хвост дикоптера – судя по всему, машина достигла дна. Волны раз за разом набегали на серые пластины корпуса, издавая едва слышный плеск. В пещере не было ни малейшего ветерка, и объяснение могло быть только одно: кто-то поднимается со дна, помогая себе мощными рывками.

Хелена осторожно вытащила пистолет. Затем, вспоминая уроки Алексея, передёрнула затвор и нажала на крохотную кнопочку у дула, включая лазерный целеуказатель.

Палец сам лёг на спусковой крючок.

До озерца метров пятнадцать – примерно столько же, сколько было до мишени в тире. Идеальные условия для неё, но про себя Хелена решила, что стрелять без нужды не будет. В конце концов, у неё есть двое военных, которые с удовольствием сделают это сами.

Из воды показалась зеленовато-серая голова ящера, и ординатор крепко сжала рукоять оружия. Ящер быстро огляделся, заметил Хелену и плавно выполз на болотистую губку, не отрывая взгляда от девушки. У него был зелёный гребень, спускавшийся по спине, а хвост заканчивался тонким острым жалом.

На какой-то миг Хелена испытала лёгкий укол страха. Возможно, будь она нормальным человеком, то боялась бы куда сильней, но разум ординатора работал по-своему. Хелена чётко знала, что за камнями вокруг сидят наготове двое бойцов, а существу возле озера негде укрыться от пуль, кроме как в воде. Да и оружия у него никакого не было видно, если не считать таковым хвост и когти.

Ящер подполз ближе, продолжая изучать Хелену. Та по-прежнему сидела, сложив ноги. Краем глаза она видела, как Джеймс изучает инопланетянина, едва выглянув из-за камня. Значит, надо дать ему время. Не шевелиться.

– Ку-кр-кр-куур-аос, – сказал-пропел ящер. Высокие звуки его голоса то пропадали, то вновь возникали, точно испорченный музыкальный файл, и у Хелены заломило в висках. А из озера тем временем лезло подкрепление.

Один, другой, третий. Машинально девушка отметила, что у этих существ по шесть глаз, а не четыре, как у виденного Фионой. Были и другие отличия, но в целом ящеры всё равно выглядели очень похожими на собратьев с «Сигюн». Другие расы? Другой вид?

– Кр-кр-куаф, – донеслось из-за спин инопланетян, и в тот же миг застрекотали автоматы.

Стоявших впереди буквально снесло, словно по ним ударили невидимым цепом. Один из ящеров бросился в отчаянную атаку на Олега и тут же упал, получив короткую очередь в голову. Губка быстро окрашивалась кровью, и как-то совершенно механически Хелена поняла, что у аквантов она красная – красная, как у людей.

Выстрел. Выстрел. Ящеры умирали молча, а ординатор по-прежнему сидела, не шевелясь, и бесстрастно наблюдала за бойней.

Должна ли она испытывать эмоции? И если должна, то какие?

Она не знала.

– Коа-кр-хоо-фр! – заверещало существо за спинами солдат. Те тут же сгруппировались, оперативно отступая обратно в лужу-озерцо.

– По ногам! – крикнул Джеймс, бросаясь вперёд. Акванты один за другим ныряли в тёмную воду, и лишь последний вздрогнул, когда Олег короткой очередью перебил ему голени.

Но и он, пошатнувшись, всё равно исчез под водой.

А следом прыгнул капитан Гленн.

– Хр! – вздохнула Фиона. Хелена подалась вперёд. Её разум захватила тревога, и ординатор с мрачным удовлетворением отметила, что в отношении людей чувства у неё всё же есть.

Вода успокоилась.

– Вот ведь полоумный, – пробормотал Олег.

– Он выплывет?

– Надеюсь.

Десять секунд. Никакого движения.

Двадцать. Всё по-прежнему.

Тридцать.

Сорок.

– А-а! – Фиона шевельнулась. Глаза её сверкали.

– Тихо! – Хелена зажала ей рот, и в тот же миг вода взорвалась тучей брызг. Олег, закинув автомат за спину, бросился на помощь. В полутьме пещеры его фиолетовые протезы были почти невидимы, и казалось, будто он вовсе лишён рук, но через секунды обманчивая иллюзия пропала – ухватив Джеймса за плечи, альфовец быстро вытаскивал его на сушу. Капитан тяжело дышал, но продолжал крепко сжимать лапы ящера – одного из тех, кто напал на них.

– Всё… – выдохнул Джеймс, оттаскивая инопланетянина от воды. Тот был без сознания. – Умей извлекать выгоду даже из поражения, говорил какой-то древний умник. Как же он был прав, тёмная энергия!

– Отойди, – Олег схватил ящера за руки и без особых усилий потащил его прочь от озера. За ногами существа тянулся кровавый след.

– Хр! – снова возмутилась Фиона.

– Спокойно, – ответил Джеймс, стряхивая воду с комбеза. – Я живой, всё в порядке.

Итальянка застонала, слабо шевелясь.

– Успокойся, ну, – он сел рядом. Хелена с любопытством следила за ними, забыв даже о пленнике. – Всё, всё закончилось.

– Ещё нет, – заметил Олег, швыряя пленника у одного из булыжников. – Есть чем связать этого рыбоида?

Хелена молча достала из аптечки длинный шнур, предназначавшийся для фиксации больных и наложения шин. Олег хмыкнул, но всё же взял его и довольно сноровисто стянул ящеру руки и ноги.

– Теперь остаётся снова ждать помощи, – сказал он, и, будто в ответ, в наступившей тишине откуда-то издалека донёсся звук летящего дикоптера.

Центр контроля биологических угроз, 4 июня. Джеймс Гленн

К удивлению капитана, поимка рыболюда, или акванта, как его окрестили учёные, отнюдь не продвинула дело познавания врага. Наоборот, пленник породил многочисленные учёные дебаты и склоки. Целая толпа биологов, запрудившая виварий Центра, только и делала, что ругалась между собой, обсуждала концепции и гипотезы. Но к чему-то определённому они так и не пришли.

Один этолог, француз по имени Пьер Леманж, провёл серию экспериментов и выяснил, что интеллектом инопланетянин ненамного превосходит дельфина. Пленник оказался способен понимать простые жесты, но сам большого интереса к мучителям не проявлял и только сидел наполовину в искусственном озерце, наполовину на берегу, поглядывая изредка по сторонам. Попытки вступить с ним в контакт с помощью универсального языка математики также закончились безразличием: пленник не знал ни теоремы Пифагора, ни конических сечений. Равнодушными его оставили и прочие геометрические демонстрации.

– И это местная разумная жизнь? – восклицал француз, тыча пальцем в экран монитора.

С ним согласились, что выглядит это действительно странно. С другой стороны, возражали оппоненты, аквант вполне мог оказаться достаточно умным, чтобы имитировать инстинктивное поведение, другими словами, попросту притвориться дурачком. Леманж в ответ заявил, что контакт с таким существом в любом из двух случаев маловероятен, и что он умывает руки.

Затем кто-то высказал гипотезу, что это на самом деле просто дрессированное существо, как ящеры на «Сигюн», а кукловоды по-прежнему скрываются в глубине плавучих островов. Ему ответили, что акванты могут совершенно иначе воспринимать изображения и попросту не поняли, что именно рисовал Леманж, после чего дискуссия вышла на новый уровень.

Джеймс наблюдал за всем этим с терпением истинного естествоиспытателя. Людей в аудиторию набилось немало, так что в конце концов он поднялся и опёрся о стену, дав устроиться поудобнее девушке-лингвисту, которая сидела рядом. Как выяснилось из короткого разговора, лингвистика была её работой там, на Земле, здесь же она проходила квалификацию в операторы 3D-принтеров. А с поимкой акванта девушке пришлось вернуться к старой профессии, правда, толку от неё в этом учёном балагане было немного.

Сам капитан толком не знал, зачем он вообще здесь сидит: у него было свободное время, которое вполне можно было провести за книжкой. Но нет, что-то удерживало его здесь, хотя немалую часть разговоров он попросту не понимал. С другой стороны, Джеймс в конце концов поймал представителя разумной внеземной жизни – когда ещё такое случится? Да и эрудицию можно подтянуть, не совсем же он дурак. Жаль только, едва отошедшая от яда Фиона ушла резать привезённых с острова мертвецов, заявив, что ей надоело толочь воду в ступе. Учёные старшего поколения нагоняли на неё глухую тоску.

– Вы уверены, что эти существа демонстрировали разумное поведение? – спросила лингвист.

– Более чем. Эти твари пришли за нами, тут сомневаться не приходится, и хорошо знали, что мы были в пещере. Но при этом я видел несколько разных существ. То есть они были очень похожи, но… А, тёмная энергия! Ну, вот представьте себе отряд людей, где у одних по четыре глаза, а у других – по шесть. Я, как видите, поймал шестиглазого, тогда как четырёхглазый получил пулю.

– Но это же очень важно! – возмутилась девушка. – Почему вы об этом не скажете им?

– А я сказал, – усмехнулся Джеймс. – Просто эти умники не читают отчёты, написанные какими-то там вояками, а вскрытие командира ещё не провели. Да там, если по чести говорить, и вскрывать нечего, выстрелами его буквально в кашу перемололо, простите за подробности.

– Наверное, вы правы, – вздохнула лингвист. – Но я верю доктору Леманжу. Это существо и впрямь или глупо, или маскируется.

– Знаете, Виктория, он, может, и прав, но мы ведь не видим всего айсберга. Только вершину. Я не биолог и вообще не учёный, но я военный, и один факт мне известен точно: это, – он кивнул на экран, который показывал происходящее внутри клетки с аквантом, – представитель существ, напавших на нас, и существа эти обладают разумом. Нечто похожее моя подруга видела на борту «Сигюн», то же самое видел я на острове. Вполне возможно, что этот, например, солдат, а четырёхглазый – командир. А ящеры на «Сигюн», которых тут упоминали, совсем уже животные. Ну, вроде как дрессированные собаки у них такие.

Виктория с сомнением покачала головой.

– Научить говорить можно и шимпанзе, – сказала она. – Их речевой аппарат не приспособлен для наших языков, но они могут обучаться языку жестов, которым пользуются глухонемые. Они понимают смысл слов и, например, используют слово «грязный» не только по прямому назначению, но и как оскорбление. И всё-таки обезьяны недостаточно умны для ведения полноценной войны, а ведь если я правильно поняла, предполагается именно это. Обезьяну не научишь тактике и стрельбе.

– Если этот парень – всего лишь солдат, то большой интеллект ему не нужен, – хмыкнул Джеймс. – Ну, не обезьяна, конечно, но всё же. Другое дело, что на наш захват вряд ли послали бы рядовое мясо. Это как к упавшей летающей тарелке с зелёными человечками отправлять курсантов из училищ.

Тут на кафедру поднялся низенький лысоватый биолог и поднял руку, призывая к тишине.

– Коллеги, пришёл отчёт от аналитиков, – сказал он. – Весьма запоздалый, надо сказать. Сообщено, что данный экземпляр отличается от замеченных на «Сигюн» и в Мёртвом поясе. Отличия довольно критичны: например, у нашего пленника шесть глаз, в то время как у объекта с «Сигюн», по словам очевидицы, четыре. Кроме того, четырёхглазое существо упоминается в отчёте участвовавших в операции военных и, как выяснилось, его труп сейчас находится в морге…

Джеймс громко фыркнул.

– По всей видимости, это разные виды, возможно, находящиеся в подчинении по иерархической структуре, – закончил лысый. – Более высокоразвитые используют существ вроде нашего пленника как солдат. Именно поэтому наши попытки войти в контакт с помощью математики потерпели неудачу.

– Другими словами, это как если бы мы поработили обезьян и заставили их нам служить, – заметил один из слушателей.

– Идея довольно странная, но мы уже убедились, что на Фрейе наши представления об эволюции слабо применимы. Возникает, однако, вопрос, как эти виды разошлись, и почему возникло такое подчинение…

– Они так до вечера спорить будут, – вздохнула Виктория.

– Это если повезёт! – хмыкнул капитан. – Но в целом главное я уяснил. Нужно больше пленных. Не то эти учёные господа так и будут топтаться на месте. А вообще, я считаю, этих разных видов у аквантов полно. Если предположить, что наш пленник – простой рядовой, то виденный мною четырёхглазый – сержант или капрал. Сам собой напрашивается вывод, что есть ещё лейтенанты, майоры, капитаны, и так до главнокомандующего. Правда, сколько у него глаз, я предполагать не берусь.

– Разумная идея, – послышалось сверху. Джеймс повернул голову – на следующем ряду у самого края сидел, улыбаясь, седовласый учёный. – Должен признать, я не ожидал такой работы мысли от военного человека.

– Надо же разрушать стереотипы, – ухмыльнулся капитан.

– Только я позволю себе немного дополнить вашу мысль. Скорее всего, акванты – это конгломерация форм, разделённых по исполняемым функциям. Как муравьи. Рабочие, солдаты…

– Звучит похоже на правду, – согласился Джеймс.

– Это одна из рабочих гипотез. У тех, кто взял на себя труд прочитать всю доступную информацию и заглянуть в морг, – биолог вновь улыбнулся.

– А! Отрадно видеть, что тут собрались не только старые маразматики.

– Как грубо, – обиделась Виктория.

– Ну, я же не вас имел в виду…

– Тем не менее, всё это лишь гипотезы, молодой человек, – помолчав, сказал биолог. – Вы совершенно правильно сказали, что нам нужно больше пленных. Пойманный вами аквант, несомненно, ценная добыча, но лишь потому, что другой у нас нет.

– Значит, нужно организовать охоту? – Джеймс крепко задумался.

– Ну почему же? – удивился его собеседник. – Думаю, они придут к нам сами.

– Зачем они вообще напали на нас? – вздохнула Виктория.

Капитан посмотрел на неё.

– Это же ясно, как день, – сказал он. – Потому что мы прилетели заселить мир, который они считают своим.