Электронная библиотека » Валентин Катасонов » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 12 июля 2019, 11:40


Автор книги: Валентин Катасонов


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Преобразующая и воскрешающая функция слова

Кроме познавательной, важной функцией слова также выступает преобразовательная (или управляющая). Мы помним слова из Евангелия: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7:28–29). То есть Иисус Христос использовал слово как инструмент убеждения. Если ты сумел кого-то убедить, значит, ты преобразовал человека. А может быть, через этого человека и окружающий мир.

В небольшой работе «Любостыньский стослов» святитель Николай Сербский рассказывает нам об этой преобразовательной функции слова:

«Поистине они верно говорят, что слышали из других уст слова, что и Спаситель говорил. С тем, что они не увидели неизмеримого различия в действии подобных слов. И другие говорили мертвой девице: девица, встань! Однако мертвая не встала. Но когда эти слова произнес Иисус, девица воскресла и встала. Тысячи фарисеев могли говорить царедворцу из Капернаума: сын твой здоров! Но больной сын царедворца оставался больным. Но когда эти слова произнес Сын Божий, сын тотчас поправился. И сколько мореплавателей не восклицало бы в бурю: перестань! Буря не утихала. А когда то же слово вышло из Его уст, настала великая тишина. Миллионы уст могли говорить слепцу: прозрей, и парализованному: встань и иди, и крикнуть бесам: изыдите, и велеть прокаженному: очистись, и бесплодному дереву: засохни. Се, всё это обычные слова, которые произносит множество людей в подобных обстоятельствах. Те же слова могли произнести Платон, Аристотель, Будда, Конфуций и любой языческий философ, и все бы они оставались без действия и последствий, ибо вместе со словами из Него исходила сила. И буря утихала, и слепые прозревали, и расслабленные вставали, и хромые прыгали, и бесы бежали от людей, и прокаженные очищались, и бесплодная смоковница засыхала. Вот этой разницы не могут видеть многие еретические „объединители“, „приспособители“ и „сопоставители“. Но верьте Богу, эта разница, словно разница между жизнью и смертью» (пункты 71 и 72).

Сила Божественного Слова: исцеление слуги римского сотника

Мне на память приходит еще один евангельский сюжет, который лишний раз доказывает, насколько велика сила Слова Божьего. Это история об исцелении Иисусом Христом слуги римского сотника. Вот слова обращения сотника ко Господу: «Господи! Я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой; ибо и я подвластный человек, но имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: пойди, и идет; и другому: приди, и приходит; и слуге моему: сделай то, и делает» (Мф. 8:8–9). В этом отрывке заложено много мыслей.

Во-первых, мысль о том, что Бог (Христос) обладает высшей властью. Сотник является «подвластным человеком», над ним имеются иные земные начальники. Он, однако, со своей просьбой обращается не к своим земным начальникам, а к Иисусу Христу. Сотник понимает, что именно Христос занимает высшее место в иерархии власти. Одновременно сотник понимает ограниченность земной власти и человеческого слова. Он может сказать «уйди» только своему солдату; Иисус может сказать «уйди» проказе, и она уйдет; достаточно вспомнить сюжеты Евангелия, когда Христос исцеляет прокаженных и слепых, воскрешает мертвых – каждый раз чудо возникает после тех или иных слов, произносимых Спасителем (вспомним, что в Евангелии сказано, что Иисус говорил не как обычные люди, а со властью). Таким образом, источником Божественной власти является Слово (мудрый сотник не сказал: «исцели моего слугу»; он попросил: скажи только слово).

Во-вторых, что и человеческая власть осуществляется через слово. Конечно, это не Слово Бога; Бог и Слово совпадают (у евангелиста Иоанна прямо говорится: Слово было Бог); если Бог всемогущ, то и Его Слово точно так же всемогуще. Говоря о человеке, мы помним, что он создан по образу и подобию Бога; у человека есть способность к слову – это сущностная характеристика человека, отличающая его от других тварей. Бог Слово управляет всей вселенной, а человек через свое слово, например, поведением своих подчиненных.

В-третьих, сотник прекрасно понимает принцип иерархичности земной власти; каждый человек занимает свое место в иерархии (пирамиде) власти (он говорит, что, с одной стороны, он «подвластный человек», но, с другой стороны, сам имеет «у себя в подчинении воинов»). Из приведенного отрывка видно, что над пирамидой человеческой власти находится Бог.

Мы помним, что далее сказано в Евангелии: «Услышав сие, Иисус удивился» (Лк. 7:9). Напомним, что сотник был римским воином, то есть язычником. Он, стало быть, своим умом (интуицией) прозрел многие истины, которые потом были даны уже христианам через Евангелие (хотя отчасти эти идеи в завуалированной форме присутствуют уже в Ветхом Завете). Полагаем, что прозрение произошло и в силу особых человеческих качеств сотника – любви и сострадания, которые делали чистой его душу («Блаженны чистые сердцем, ибо Бога узрят» (Мф. 5:8)). Судя по всему, евангельский сотник был не типичным воином Римской империи, в которой господствовали жестокость и бессердечие (какое дело военному начальнику до какого-то солдата?). У сотника была явная предрасположенность к тому, чтобы воспринять всей душой, всем сердцем Христа и Его учение. По преданию, это именно тот сотник, который еще раз встречается нам в Евангелии в его конце, когда около креста на Голгофе после распятия Христа он воскликнул: «истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк. 15:39). Его имя – Лонгин Сотник, который почитается в Православной Церкви как святой.

Вот и мы, подобно римскому сотнику, должны помнить о том, какова сила Слова Божия, а при необходимости – призывать на помощь Слово Божие. Но Бог отзовется на наши просьбы и призывы лишь в том случае, если мы будем оставаться рабами и слугами Божьими. А слуги и господин, как известно, должны говорить на одном языке.

Слово рождает пшеницу, лжеслово – плевелы

Так оно и было примерно первую тысячу лет после пришествия Христа в наш мир. Это была эпоха власти Слова, или Словократии. Затем эта власть начала понемногу размываться. Истинное слово, Слово, стало замещаться словами с маленькой буквы. Христианство как целостное учение и мировоззрение стало размываться разными человеческими мудрованиями в виде теорий, учений и идеологий. По сути, обществом стало править не Слово, а лжеслово в виде человеческих идеологий. Это период идеократии, когда христианство размывалось идеями гуманизма, Возрождения, Реформации, либерализма, материализма и прочих «измов». Кончилось это, в конце концов, буржуазными революциями и установлением власти капитала.

А что такое капитал? Бесконечное наращивание богатства, «самовозрастающая стоимость» (по выражению Карла Маркса). А как измеряется богатство и его приращение? С помощью чисел. Наступила эра числократии, власти чисел. Но и эпоха числократии уже заканчивается.

Капитализм в начале XXI века себя почти полностью исчерпал. На смену ему идет так называемое цифровое общество. А почему «цифровое»? Потому что во главе его будет цифра как управляющий сигнал (digit). Грядет эра цифрократии – это последняя страница человеческой земной истории. Это жесточайшая глобальная диктатура, которую можно образно назвать «электронно-банковским концлагерем». Я об этом писал в своей книге «Цифровые финансы. Свобода или концлагерь?» (М.: Книжный мир, 2017).

За цифрой как управляющим сигналом стоит тот, кто в свое время пытался соперничать с Богом, а стал павшим ангелом (Денница). Не трудно заметить, что цифрократия установится на Земле не раньше, чем люди добровольно откажутся от Словократии, т. е. власти Бога Слова. Недавно услышал хорошую песню, которая называется «Пшеница и плевелы». Она начинается со слов, имеющих отношение к теме нашего разговора:

Пшеница и плевелы, так мало времени

Осталось вместе вам расти.

Будем внимательны к словам, которые мы используем. От этого зависит жизнь наша, наших детей и всего человечества.

Напоминание о Слове на пороге века «цифры»

Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.

(Мф. 4:4)

Об уходящем слове

Журналисты, публицисты, политики, финансисты, технократы разных мастей поспешили назвать XXI век «веком цифры». Имея в виду, что «цифра» (digit – управляющий сигнал в информационно-компьютерных системах) захватывает все сферы общественной и личной жизни человека: деньги, банки, торговлю, сферу услуг, реальную экономику, быт, военное дело, медицину, образование, средства массовой информации, управление государством, политику. Меняется кардинальным образом привычный уклад жизни людей, меняется сам человек. Эксперты пророчат, что он сам скоро станет «цифровым», появится киберчеловек, или киборг. В жизнь врывается что-то новое, не очень понятное и зловещее.

Одновременно из нашей жизни многое уходит. В том числе и в первую очередь – слово. Более того, некоторые наблюдательные и вдумчивые эксперты полагают, что сутью «цифровой революции» является именно замена слова цифрой. И я разделяю эту точку зрения. Вот о слове я и хочу поговорить. Мы сегодня крайне редко задумываемся над смыслом слов, которые используем. Я такой вывод делаю на основе моего преподавательского опыта общения со студентами. А чем дальше, тем больше будут стираться смыслы слов. Да и количество самих слов будет стремительно убывать (если мы, конечно, не осознаем губительность этого процесса и не остановим его). А на место того языка, которым пользовались мы еще в детстве, наши родители и бабушки и дедушки, придет то, что Джордж Оруэлл назвал «новоязом» (роман «1984»).

Что ж, попробуем остановиться, перевести дыхание от бешеного ритма «цифрового века» и задуматься над «словом последней инстанции». Под ним я имею в виду смысл того слова, которое само называется «словом». Если так можно выразиться – «общий знаменатель», подводимый под все многообразие конкретных слов. Мир слов, которым пользуется современный человек в быту, на работе, в общении с друзьями, в политической деятельности, даже оставаясь с самим собой наедине, поистине безбрежен.

Лично я привык пользоваться словарями русского языка Ожегова и Ушакова. Поинтересовался, сколько в них слов. Оказалось, что в первом – 57 тысяч, во втором – более 85 тысяч. Но и это не предел. Имеется еще Большой академический словарь, который насчитывает более 131 тысячи слов. Существует также толстенный словарь современного русского литературного языка, который издала еще Академия наук СССР и который состоит из 17 томов. В нем – 120 480 слов. Но рекордсменом оказался словарь Владимира Ивановича Даля – более 200 тысяч слов. Конечно, современный человек не пользуется всем этим многообразием словарного запаса. В активном использовании – всего несколько процентов запаса, еще несколько процентов – в пассивном[45]45
  Считается, что абсолютный и непревзойденный индивидуальный рекорд активного использования словаря всех времен и народов принадлежит А. С. Пушкину – 24 тысячи слов (см. Словарь языка Пушкина в 4 тт. – М., 1956–1961).


[Закрыть]
.

Иным нашим современникам, как известной героине «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова Эллочке-людоедке для жизни хватает доли процента. Но как бы там ни было, ежедневно через уши, язык, глаза и мозг любого человека (независимо от его образования и социального положения) проходят такие количества слов, которые как минимум измеряются тысячами. Впрочем, никто не считал. Слова разные – родные, иностранные, искусственные (например, те, которыми молодежь увлекается в социальных сетях), слова-паразиты, из ненормативной лексики, аббревиатуры, вновь родившиеся, вышедшие из массового употребления, узкопрофессиональные термины и т. п. Многие тысячи слов на «входе», примерно такие же количества – на «выходе» и безмерное количество – во «внутреннем обращении» (мысли). Но вот как человек воспринимает это громадное количество слов, в значительной степени зависит оттого, как он понимает, что такое «слово последней, или высшей инстанции».

Слово несет некую тайну. Наверное, без слова были бы немыслимы достижения человеческой цивилизации, да, пожалуй, и само человеческое общество. Михайло Ломоносов в 1748 году изрек: «Блаженство рода человеческого коль много от слов зависит, всяк довольно усмотреть может.

Собираться рассеянным народам в общежития, созидать грады, строить храмы и корабли, ополчаться против неприятеля и другие нужные, союзных сил требующие дела производить как бы возможно было, если бы они способу не имели сообщить свои мысли друг другу?»

Поэты и писатели прошлых веков, профессионально работавшие со словом, не раз задумывались о его мистической природе. Так, рассказ А. Куприна «Вечерний гость» заставляет читателя задуматься о слове: «Вот скрипнула калитка… Вот прозвучали шаги под окнами… Я слышу, как он открывает дверь. Сейчас он войдет, и между нами произойдет самая обыкновенная и самая непонятная вещь в мире: мы начнем разговаривать. Гость, издавая звуки разной высоты и силы, будет выражать свои мысли, а я буду слушать эти звуковые колебания воздуха и разгадывать, что они значат… и его мысли станут моими мыслями… О, как таинственны, как странны, как непонятны для нас самые простые жизненные явления!»

Задумываться о происхождении слова – почти то же, что задумываться о происхождении человека, окружающего его природного мира и бесконечной Вселенной. Увы, в наш турбулентный век человек, вечно спешащий и куда-то бегущий, редко задается подобными вопросами.

Беспомощность «научных» определений понятия «слово»

Вот у меня в книжном шкафу стоит пятитомная «Философская энциклопедия» советских времен[46]46
  М.: Советская энциклопедия. Под редакцией акад. Ф. В. Константинова, 1960–1970.


[Закрыть]
. Она дает следующее определение понятия «слово»:

«Одна из основных единиц языка (речевой деятельности). Понятие С. используется в различных науках, изучающих язык и речевую деятельность, – в философии, психологии, физиологии, логике, лингвистике и др., причем выступает чаще всего как априорное, неопределяемое понятие, служащее исходным пунктом для дальнейших построений. При выделении С. исследователь опирается в этом случае на свою собственную языковую интуицию („чувство языка“)».

Советская философская наука честно призналась, что не знает, что такое «слово» («априорное, неопределяемое понятие»). При этом она почему-то ограничивает сферу применения слова «речевой деятельностью». А ведь слово используется не только для речевого общения, оно может быть записано. И сфера для коммуникации между людьми резко расширяется, возникает общение даже между людьми разных поколений и эпох.

Я уже не говорю о том, что слово является инструментом мышления. И от того, какими словами люди пользуются, зависит и мышление, и результаты мышления. Это, кажется, понятно, даже тем людям, у которых нет дипломов кандидатов или докторов философских наук. Да, весьма жалкую картину являла собой советская философия, которая занималась лишь комментированием и «пережевыванием» классиков марксизма-ленинизма.

Что ж, обратимся к постсоветским словарям и энциклопедиям. Может быть, они сумели преодолеть примитивизм марксистско-ленинской философии в понимании смысла слова? Вот, например, «Философский энциклопедический словарь» 2010 года дает следующее определение слова[47]47
  http://philosophy.niv.ru/doc/dictionary/philosophy/fc/slovar‐209–3.htm#zag‐2507


[Закрыть]
:

«Слог или совокупность слогов, которые означают понятие, представление или какой-либо предмет. Объяснением значения слов занимается семантика, значения близких по смыслу слов (см. Синоним) – синонимика, происхождения слов – этимология (от греч. etymon – корневое слово и logos – наука). Виды слов соответствуют действительности, воспринимаемой нашими чувствами: имена существительные – предметам; имена прилагательные – конкретному бытию, качеству предметов; предлоги и союзы – связям и отношениям, существующим между предметами; глаголы – процессам, происходящим между предметами. Предложение содержит высказывания, вопросы и т. д. о наблюдаемом или переживаемом мире».

Данное определение еще больше разочаровывает, так как является чисто филологическим (а ведь словарь называется «философским»). Видимо, «демократические» преобразования в современной России не оказали никакого позитивного влияния на творческие способности отечественных философов.

Предпринимаю третью попытку и обращаюсь к «Википедии». Там в статье «Слово» нахожу следующее определение:

«Слово – одна из основных структурных единиц языка, которая служит для именования предметов, их качеств и характеристик, их взаимодействий, а также именования мнимых и отвлеченных понятий, создаваемых человеческим воображением… С исторической точки зрения, слова, составляющие лексику языка, обычно имеют самые различные происхождения, и в этом многообразии истоков особо перспективным для фундаментальных исследований становится сочетание предметов терминология и этимология, которое способно восстановить истинное происхождение знаменательных слов. Понятие „слово“ в научном употреблении является основополагающим понятием (аксиомой) в лингвистике».

В этом определении также попахивает агностицизмом (философское понятие, означающее невозможность познания объекта или предмета). Назвав слово «аксиомой», авторы сняли с себя ответственность докопаться до глубин (или вершин), до первопричин «слова» и попытались заземлить вопрос на «лингвистике». Пытаюсь понять, что такое «слово», через понятие «язык», содержащееся в вышеприведенной статье. В статье «Язык» все той же «Википедии» читаю: «Язык – сложная знаковая система, естественно или искусственно созданная и соотносящая понятийное содержание и типовое звучание (написание)». Что такое искусственно созданная знаковая система, мы в «цифровой век» хорошо представляем: это язык «цифры», или digit, язык программирования и т. п. А что такое естественно созданная знаковая система, статья не объясняет. Люди, воспитанные в духе дарвинизма, вероятно, решат для себя, что «естественно созданная система» – возникшая в результате какой-то «эволюции» и «естественного отбора».

Итак, к началу нынешнего века мы постигли многие тайны микромира и Вселенной, создали атомную бомбу, запустили человека в космос и добились многих других впечатляющих достижений в сфере науки и техники, а вот тайну слова раскрыть не смогли. «Слово последней инстанции» оказывается непознаваемым для наших «профессиональных» философов. В этом нет ничего удивительного, потому что в своей массе они остаются материалистами. А из «материи» «слово» вывести невозможно. Они и себя, и своих доверчивых читателей гоняют по замкнутому кругу узкоматериалистического понимания мира.

Слово и материя. Что первично?

Слово нематериально. Из материального мира оно возникнуть не может. Интуитивно это понимали даже марксисты-ленинцы. Палочкой-выручалочкой для адептов марксизма-ленинизма была фраза из работы Карла Маркса «К критике гегелевской философии права» (1844): «…теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». Позднее в целях пропагандистской работы большевики ее немного подкорректировали: «Идея становится материальной силой, когда она овладевает массами». «Идея» и «слово» в советское время были близкими понятиями, поэтому все понимали приведенную выше формулу таким образом, что при определенных условиях слово становится материальной силой. Конечно, формула не очень соответствовала догматам диалектического и исторического материализма, она попахивала идеализмом (идея оказывалась впереди материи), но на это никто особого внимания не обращал. Интуитивно наиболее харизматические фигуры из лагеря марксистов-ленинцев прекрасно понимали истинную силу слова. Для них слово было не абстрактным филологическим или семантическим понятием, оно было орудием революционного преобразования мира. Они постигали это чисто эмпирически, но понять, что стоит за словом, они. Конечно. не могли.

Кстати, даже современные авторы любят приводить упомянутую выше цитату из Карла Маркса для обоснования роли слова в современном мире. Так, авторы монографии «Проблемы языка в глобальном мире»[48]48
  Проблемы языка в глобальном мире. Монография. Под ред. Ганиной Е. В., Чумакова А. Н. М.: Проспект, 2015.


[Закрыть]
актуализируют мысль классика марксизма, называя слово «мягкой силой». Более того, они полагают, что именно К. Маркса, а не Дж. Ная[49]49
  «Википедия» сообщает, что термин «мягкая сила» (англ. soft power) впервые ввел в оборот профессор Гарвардского университета Джозеф Най в своей книге 1990 года Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. Впоследствии он развил данное понятие в своей книге 2004 года Soft Power: The Means to Success in World Politics.


[Закрыть]
следует назвать основоположником этого популярного термина современной политологии.

На самом деле это. Конечно. не так. О том, что идеи правят миром, говорили еще философы древности начиная с Платона. А из наших мыслителей можно назвать Л. А. Тихомирова, который в своей известной работе «Религиозно-философские основы истории» (написана в годы Первой мировой войны) описал мировую историю как смену одних религиозных и философских идей другими[50]50
  Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. – М.: «Москва», 1997.


[Закрыть]
.

Неудовлетворенность думающих советских людей тем объяснением мира, которое содержалось в учебниках по марксистско-ленинской философии, заставляло их искать ответы в других источниках. Помню, что некоторые наиболее продвинутые представители советской интеллигенции уже любили блеснуть фразой: «В начале было Слово» (Ин. 1:1). Сегодня любой грамотный человек знает, что это первый стих из первой главы Евангелия от Иоанна. А тогда даже те, кто ввертывали эту фразу в свои выступления, порой не знали, откуда она. Каждый использовал ее в своих достаточно прагматических целях.

На своеобразное понимание упомянутой фразы в советское время обращает внимание Юрий Пещаев: «Чаще всего в ней слышат некое подтверждение важности литературного труда. „В начале было слово“, – веско и значительно говорит какой-нибудь писатель, имея в виду свое драгоценное творчество. Также эту фразу цитируют еще и для того, чтобы утвердить преимущество гуманитарных наук перед науками естественными и математикой, подразумевая при этом, что слово гораздо важнее и лучше, чем число»[51]51
  Пещаев Ю. В начале было слово? (http://foma.ru/v-nachale-byilo-slovo.html).


[Закрыть]
. Это отзвук дискуссий и незримой конкурентной борьбы между «лириками» и «физиками» 60-х и 70-х годов прошлого столетия в нашей стране. Явно перевес был на стороне «физиков», тех, кто привык опираться в своем творчестве на число и цифру. Слово было в загоне. Даже несмотря на то, что в СССР был мощный Союз писателей. Писатели и поэты в стране были в изобилии, но почти никто из «служителей слова» (как называли литераторов) не задумывался глубоко, кому же он служит.

Как же мы были отброшены назад в советское время в мировоззренческих вопросах! Причина этого в том, что в обществе насаждалось материалистическое мировоззрение. Воинствующий атеизм делал людей духовно слепыми. Человек был лишен возможности читать Священное Писание. А ведь оно и есть то «слово последней инстанции», определение которого мы пытались найти в философских словарях и энциклопедиях.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации