Текст книги "Центробанк и Минфин против России? Валютно-финансовые и денежно-кредитные инструменты пятой колонны"

Что происходит с Банком России? О «токсичных» активах ЦБ

После 24 февраля нынешнего года по понятным причинам жизнь российского Центробанка поменялась. Некоторые изменения видны невооруженным глазом. Заморозка коллективным Западом валютных активов Банка России на сумму примерно 300 млрд долл. означала, что в активах ЦБ образовалась большая «дыра». Не просто большая, а громадная. По моим прикидкам, равная 2/5 (более точно – 38 %) всех активов Банка России на момент заморозки. Случись подобное с любым коммерческим банком, он исчез бы из жизни в мгновение ока. А Банк России как финансовый мегарегулятор оформил бы соответствующим образом смерть такой кредитной организации. Удивительно, но Банк России продолжает существовать и проводить свою денежно-кредитную политику (суть которой сводится к «таргетированию инфляции»).

Реакцией Банка России на заморозку стало прекращение его валютных операций с 28 февраля. Собственно, на этих операциях и держалась многие годы вся бурная деятельность Центробанка. Он скупал поступающую в страну валюту и накапливал эту валюту, которая в зависимости от ситуации называлась «валютными активами Банка России» или «валютными резервами Российской Федерации». Самое главное, что такая скупка валюты была одновременно механизмом эмиссии российских рублей, поскольку доллары США, евро и другие резервные валюты приобретались за счет продукции «печатного станка» ЦБ РФ. И вот уже восемь с половиной месяцев этот механизм не работает.

Помню, в начале марта оптимисты говорили: «Нет худа без добра, теперь Банк России начнет правильную денежную эмиссию». Действительно, денежную эмиссию путем скупки иностранной валюты нельзя назвать «правильной». Такой механизм присущ институтам, называемым “currency board” – «валютным управлениям», или «валютным советам». Это институты, которые создавались ведущими капиталистическими странами в колониальных и полуколониальных странах ещё с конца XIX века и до сих пор существуют во многих развивающихся странах.

«Правильной» наши эксперты справедливо считают такую эмиссию, которая работает на экономику собственной страны, а не «валютной метрополии» (западной страны, валюта которой накапливается в международных резервах). А это эмиссия, осуществляемая в форме выдачи Центробанком кредитов отечественной экономике. И – как дополнительный вариант – инвестиций, опять же в отечественную экономику. То есть в марте возникли надежды, что Банк России начнет активное кредитование российской экономики. Тем более что руководители страны стали говорить о необходимости перехода на мобилизационную экономику, а она (мобилизационная экономика) требует масштабных кредитов, причём под низкий процент.

За истекшие восемь с половиной месяцев произошло также много других изменений в жизни Центробанка, перечисление которых даже телеграфным языком может занять не одну страницу. Уже весной этого года некоторые изменения стало сложно отслеживать, поскольку Центробанк, ссылаясь на новую ситуацию, стал закрывать статистику, отражающую многие стороны его деятельности.

Но, к счастью, не все ещё закрыто. Пока ещё Центробанк продолжает публиковать на ежемесячной основе свой баланс в виде агрегированных (укрупненных) показателей. Только что на сайте ЦБ был выложен балансовый отчет на конец прошлого месяца (31 октября). Анализ балансовой отчетности Центробанка позволяет оценить особенности его деятельности и тенденции движения за период после 24 февраля. Особого внимания заслуживают изменения, происходящие в активах Банка России. Ниже я привожу сводную таблицу активов Банка России за некоторые месяцы периода.

Таблица 1. Активы Банка России в 2022 году на конец месяца, трлн руб.

На 28 февраля этого года ещё не было официального заявления коллективного Запада о заморозке (блокировке) валютных активов Банка России. Поэтому ЦБ РФ отразил в своём балансе общую величину позиции «Иностранная валюта и драгоценные металлы» без учета заморозки. Тут вопросов к Банку России нет. А вот уже на конец следующего месяца Банк России опять в балансе указал общую сумму позиции «Иностранная валюта и драгоценные металлы» без учета заморозки. Как будто ничего не произошло! Была лишь произведена переоценка позиции с учетом укрепления курса рубля по отношению к валютам, входившим в состав резервов, а также с учетом изменения цены на золото.

По моим подсчетам, в результате заморозки из активов Банка России была вырвана часть, равная примерно 25,4 трлн руб. («кухню» расчетов оставляю за кадром; я об этом уже писал и говорил ранее). Эту часть активов я образно называют «токсичной» (поскольку они были составлены из долларов, евро, иен и других резервных валют, получивших справедливое клеймо «токсичных»). «Токсичная» часть составила 2/5 всех активов Банка России до заморозки. Во всех СМИ [8]8
  Средство массовой информации. – Прим. ред.


[Закрыть] (как российских, так и зарубежных) говорилось, что заморожена примерно половина всех международных, или золотовалютных резервов. Такую оценку давала и Неглинная, 12 (официальный адрес российского Центробанка).

А какой процент валютных резервов был заморожен? Для этого надо оценить общую величину золотовалютных резервов за вычетом золота.

В ранее выходивших годовых отчетах Банка России говорится, что золото на балансе ЦБ оценивается по так называемой «справедливой стоимости». Дается разъяснение: «Справедливой стоимостью драгоценных металлов на конец отчетного года являются последние значения цен на драгоценные металлы, зафиксированные на лондонском рынке наличного металла «спот» в отчетном году, пересчитываемые по официальному курсу доллара США к рублю, действующему на отчетную дату». В последнем годовом отчете Банка России золотые активы были оценены ровно в 10 триллионов рублей. К концу февраля мало что изменилось, поэтому сильно не ошибусь, если скажу, что на момент заморозки валютных резервов стоимость золотых резервов составляла всё те же 10 триллионов рублей. Стало быть, валютные активы Банка России на конец февраля составляли порядка 40 триллионов рублей. На замороженную часть валютных активов пришлось, таким образом, примерно 64 %; незамороженной осталась часть, равная примерно 36 %. Незамороженная часть валюты (в абсолютном выражении примерно 14,6 трлн руб.) – преимущественно китайские юани. Может быть, что-то ещё по мелочи.

До заморозки на международные резервы (иностранная валюта и драгоценные металлы плюс требования к МВФ) в активах Банка России приходилось 80 %. Всё остальное (т. е. 20 %) с некоторыми оговорками и натяжками можно отнести к активам, которые работают на российскую экономику. Мало, очень мало. Мы видим баланс не полноценного Центробанка, а «валютного управления».

В июне позиция «Иностранная валюта и драгоценные металлы» в абсолютном выражении сократилась по сравнению с февралем на 18 трлн руб., или на 36 %. Но ведь Банк России валюту с конца февраля перестал не только покупать, но и продавать. А золотые резервы за это время почти не изменились. Дело в том, что сокращение произошло за счет резкого повышения курса российского рубля, была произведена переоценка золотовалютных резервов с учетом того, что курс рубля оказался в районе 50 рублей за доллар США. К концу октября курс рубля несколько ослаб, и оценка резервов была повышена на 13 % по сравнению с июнем.

Хотя Центробанк засекретил информацию по золоту, но, на основании косвенных данных золотые резервы на конец октября можно оценить в объеме 2300 тонн (плюс-минус несколько тонн). Даже если оценивать стоимость золота в резервах Банка России в так называемых «учетных ценах» (цены, по которым Банк России может закупать драгоценный металл у золотодобытчиков внутри страны; они намного меньше так называемых «справедливых»), то получается сумма, равная 7,77 триллиона рублей. А если прикинуть стоимость в «справедливых» ценах, то меньше 10 триллионов никак не получается. Итак, на валютные резервы (замороженные и незамороженные) у Банка России на конец октября приходилось порядка 22 триллионов рублей. Если пользоваться моей оценкой доли «замороженных» активов в общем объеме валютных активов на февраль месяц, то получим, что абсолютная величина замороженной валюты на конец октября составляла примерно 14 триллионов рублей. В абсолютном рублевом выражении объем замороженной валюты снизился, но это произошло за счет укрепления валютного курса рубля (28 февраля – 83,5 руб. за доллар США; 31 октября – 61,53 руб. за доллар США).

Итак, происходит рублевое обесценение замороженных валютных резервов, что способствует некоторому снижению «токсичных» активов в общей величине активов Банка России. Но и на 31 октября доля «токсичных» активов в суммарном объеме активов Банка России была по-прежнему очень неслабой – 29 %.

В суете и волнениях нынешней непростой жизни все потихоньку стали забывать о заморозке. Мол, жалко, конечно, но ведь не смертельно! Ведь как-то «адаптируемся» к санкционной войне. А между тем, обращу внимание на то, что «дыра» в балансе, равная 29 % активов, также не очень совместима с жизнью организации. Ведь не могут же до бесконечности висеть на балансе Банка России гигантские объемы «токсичных» активов! Банк России как финансовый мегарегулятор, между прочим, следит за балансами подопечных коммерческих банков и требует, чтобы они в своей финансовой отчетности выделяли те активы, которые по тем или иным причинам утрачены или могут быть утрачены. Так, есть понятие «проблемной» (или «сомнительной») дебиторской задолженности. Не выполняет, например, получатель кредита своих обязательств в течение 6 месяцев, – выдавший кредит банк должен дебиторскую задолженность по кредиту выделить как «проблемный» (или «сомнительный») актив.

А вот в случае с Банком России, видимо, вступает в силу правило Quod licet Iovi, non licet bovi («Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»). Банк России («Юпитер») может себе позволить не отражать в балансе активы, которые с вероятностью, равной 99,99 %, никогда не будут восстановлены. Смешно и одновременно грустно и даже страшно слышать заверения руководителей Центробанка, что они, мол, готовят исковые заявления в какие-то европейские суды с требованием разблокировки замороженных валютных активов. Эти заявления были сделаны ещё в апреле, а на календаре у нас середина ноября. Никаких исков до сих пор не подано. Наверное, на «Неглинке» поняли всю несуразность подобной акции. Особенно учитывая, что коллективный Запад уже завершает подготовку к следующему шагу по российским замороженным валютным активам – их конфискации. Интересно, когда это произойдет (всё с той же вероятностью, равной 99,99 %), Банк России по-прежнему будет отражать в своём балансе «токсичные» активы как свои?

Напомню, что Банк России требует от коммерческих банков перевода «проблемных» активов (прежде всего, дебиторской задолженности) в категорию «безнадежных», если в течение трех лет, например, должник не платит по полученному от банка кредиту. В некоторых случаях это может происходить раньше. Думаю, что уже в ближайшее время «токсичные» активы Банка России «Неглинке» придется объявить «безнадежными». А безнадежные долги и прочие безнадежные активы, как известно, списывают в убытки.

Готовится ли кто-то не «Неглинке» и в других высших инстанциях России к такому развитию событий? По моим данным нет. Убытки возникают иногда и у центробанков. Хрестоматийный пример – все тот же Банк России.

Согласно годовому отчету ЦБ, в 2017 году, когда был зафиксирован убыток в размере 435,3 миллиарда рублей. В 2018 году новый убыток на сумму 434,7 млрд руб., в 2019 году – убыток на 182,7 млрд руб., в 2020 году – потери на 61,5 млрд руб., в 2021 году ещё потери в размере 26,3 миллиарда рублей. Итого пять лет подряд убытки. Не знаю, есть ли в мире такие прецеденты, чтобы Центробанк имел на протяжении столь длительного времени отрицательные финансовые результаты. Суммарно убытки составили 1,14 триллиона рублей. Никаких технических дефолтов в работе Центробанка не объявлялось. Никаких серьёзных расследований по вопросу причин и последствий подобной хронической убыточности Банка России не было. Тихой сапой убытки были покрыты за счет собственного капитала Банка России, который на 1 процент состоит из уставного и на 99 процентов из резервов.

Но все убытки 2017–2021 гг. – «цветочки» на фоне тех убытков, которые возникнут в результате признания замороженной валюты «безнадежным» активом. Согласно последнему месячному балансу Банка России, собственный капитал ЦБ составил на 31 октября 16,2 триллиона рублей. Итак, «проблемные», или «токсичные» активы в размере примерно в 14 трлн рублей против собственного капитала в размере примерно 16 триллионов рублей. Это будет настоящая катастрофа, но самое неприятное, что никто о её приближении не думает. Впрочем, судя по многим «достижениям» Центробанка последних лет, складывается впечатление, что он действует по принципу «Чем хуже, тем лучше».

Прошу прощения, что не успел прокомментировать другие позиции баланса Банка России. Продолжу разговор в следующей статье.

Что происходит с Банком России? О кредитах и «прочих активах» ЦБ

В прошлой статье я начал разбор некоторых изменений в деятельности Банка России, которые произошли после 24 февраля 2022 года и которые нашли своё отражение в ежемесячных балансах Банка России. Последний месячный баланс – на 31 октября – был размещен на сайте Банка России на прошлой неделе. Месячный баланс представляется в виде агрегированных (укрупненных) показателей. Первый показатель в разделе «Активы» – «Иностранная валюта и драгоценные металлы». Вся предыдущая статья почти исключительно была посвящена именно этому показателю. В «твердом остатке» моих рассуждений два вывода:

1) цифры показателя фиктивные, так как учитывают валютные активы Банка России, которые были «заморожены» в конце февраля – начале марта; после заморозки реальная величина показателя «Иностранная валюта и драгоценные металлы» составляла примерно половину от цифры, которая фигурировала в балансовом отчете;

2) «замороженные» (или «токсичные») активы Банка России в ближайшее время могут быть конфискованы (экспроприированы, украдены) коллективным Западом, в результате Банку России эту потерю придется списать в убытки, и это будет означать самое настоящее банкротство Центробанка.

Следующие агрегированные показатели активов Банка России (я их представил в виде таблицы в прошлой статье) – «Кредиты» и «Ценные бумаги». Если активы в виде валютных резервов обслуживают, прежде всего, экономики «валютных метрополий» (т. е. тех стран, которые эмитируют валюты, накапливаемые Центробанком), то рублевые кредиты и рублевые ценные бумаги предназначены для того, чтобы работать на отечественную экономику. Ценных бумаг на балансе ЦБ не очень много, и величина их весьма стабильна. В основном это долговые бумаги российского Минфина. Вот данные по этой позиции за отдельные месяцы этого года (млрд руб.): февраль – 1.042,8; июнь – 1.078,3; сентябрь – 1.077,8; октябрь – 1.074,6. В феврале на ценные бумаги приходилось около 1,5 % всех активов Банка России, а в октябре – 2,2 %.

А вот агрегированный показатель «Кредиты». После того, как были заморожены валютные активы Банка России, многие рассчитывали, что заработает новый механизм эмиссии рублей. Не через покупку валюты, а через выдачу рублевых кредитов российским банкам с тем, чтобы последние далее эти деньги в виде кредитов продвигали в российскую экономику, прежде всего в её реальный сектор.

Какую динамику мы видим на этом направлении активных операций Банка России? Вот величина кредитов ЦБ за отдельные месяцы этого года (млрд руб.): февраль – 11.807,1; июнь – 2.642,0; сентябрь – 4.233,8; октябрь – 4.244,8. Вместо наращивания кредитного портфеля Банк России резко сократил кредитование. В июне величина действующих кредитов оказалась ниже показателя февраля почти в 4,5 раза. В сентябре и октябре величина объема выданных кредитов несколько подросла, но всё равно была ниже февральского уровня в 3,6 раза. Доля кредитов в активах ЦБ в феврале равнялась 17,7 %, а в октябре она упала до 8,7 %.

Если мы просуммируем кредиты и инвестиции, то их доля в активах ЦБ в феврале равнялась 19,2 %, а в октябре упала до 10,9 %. Где же здесь разворот Центробанка в сторону российской экономики? Приводимые цифры, скорее, говорят о том, что Банк России находится в состоянии полного паралича. С валютой уже не работает. А с рублем ещё по-настоящему не начинал работать! А ведь с момента того удара, который был нанесен по Банку России (я имею в виду заморозку валютных активов на сумму 300 млрд долл.) прошло уже восемь с половиной месяцев!

Напомню, что первой реакцией Банка России на начало санкционной войны против нашей страны стало резкое повышение ключевой ставки до беспрецедентно высокого в нынешнем веке уровня – 20 % (до этого рекорд был в 2014 году – 17 %). Очевидно, что такая ставка сделала кредиты недоступными для всех. Для конечного получателя процентные ставки по кредитам банков, согласно экспертным оценкам, примерно в два раза превышают ключевую. Какой сумасшедший станет пользоваться кредитами под 40 процентов годовых? В начале марта даже те, кто уже получил кредиты (с плавающими процентными ставками), любыми правдами и неправдами стремились вернуть их кредиторам назад. Даже ценой уплаты штрафов, лишь бы избежать «смерти» (т. е. банкротства).

Хотя в результате нескольких понижений ключевая ставка с 19 сентября установилась на отметке 7,5 %, но и она оказывается запретительной для большинства предприятий реального сектора экономики, так как процент по кредиту банка для компании за редкими исключениями оказывается выше рентабельности предприятия. Такими кредитами могут пользоваться только спекулянты.

А те компании, которые всё-таки берут дорогие кредиты, неизбежно раскручивают инфляцию. Ведь расходы на обслуживание таких кредитов нередко становятся основной частью издержек производства, а растущие издержки производства неизбежно питают рост цен. Банк России заявляет, что его основной задачей является «таргетирование инфляции». А он своей безумно высокой ключевой ставкой эту инфляцию и разгоняет.

Кстати, под флагом борьбы с инфляцией Банк России строго следит за объемом денежной массы в экономике и всячески её сдерживает. Выдача рублевых кредитов в больших объемах неизбежно увеличивало бы денежную массу, а этого Центробанку не надо. Относительную величину денежной массы принято измерять с помощью коэффициента монетизации – отношение массы наличных и безналичных денег (денежный агрегат М2) к ВВП в процентах. В прошлом году, по данным ЦБ, он в России составил 50,57 %. Для сравнения: в Японии в прошлом году он равнялся 217,43 %, в Китае – 212,56 %, Великобритании – 139,20 %. Центробанк обещает, что к концу этого года коэффициент монетизации может повыситься до 60 %. Но для страны, которая проводит мобилизацию своей экономики это всё равно крайне мало. Российская экономика продолжает страдать «денежным малокровием».

Но вернемся к балансу ЦБ РФ. Замыкающая статья в разделе «Активы» – «Прочие активы». У любого Центробанка это традиционно «техническая» статья, в которую сваливают разную «мелочь», не имеющую отношение к основной деятельности ЦБ. Например, активы в виде зданий, помещений, транспортных средств, иной техники и мебели, которыми располагает Центробанк. Обычно эта статья составляет доли процентов всех активов. На конец февраля этого года величина «Прочих активов» составила 436,7 млрд рублей, или 0,65 % всех активов. А затем величина этой позиции стала быстро увеличиваться, и к концу июня достигла своего пика – 11.959,8 миллиарда рублей. «Прочие активы» за четыре месяца выросли более чем в 27 раз, и они стали составлять четверть всех активов ЦБ. «Прочие активы» в июне более чем в 4,5 раза превысили объем статьи «Кредиты»! В сентябре величина «Прочих активов» несколько снизилась – до 10.707,7 миллиарда рублей. В октябре – до 8.769,0 миллиарда рублей. Соответственно доли в общем объеме активов равнялись 22,3 и 18,0 %. И в октябре «Прочие активы» прочно занимали второе место среди основных позиций активов; они более чем в два раза превышали величину позиции «Кредиты».

Удивительно, но Центробанк не раскрыл содержания статьи «Прочие активы» и никак не прокомментировал взрывообразный рост её абсолютных и относительных значений. Даже эксперты, охочие до всяких сенсаций, не заметили того, что в балансе Банка России появилась позиция, составляющая около пятой части всех активов.

Моя версия того, что скрывается за вывеской «Прочие активы». Хотя Банк России заявил ещё 28 февраля, что он прекращает любые операции с иностранной валютой (как покупка, так и продажа), и фактически заморозил свои золотовалютные активы, работать с иностранной валютой он не прекратил. Об этом свидетельствуют даже некоторые «оговорки по Фрейду», которые допускали председатель Банка России Э. Набиуллина и глава Минфина России А. Силуанов. Например, судя по заявлениям министра финансов, Фонд национального благосостояния (ФНБ) продолжает функционировать. Это «валютная кубышка» Минфина, но операции с валютой ФНБ в интересах Минфина проводит Центробанк. Вероятно, сегодня ЦБ проводит подобные операции не в «токсичных» валютах (долларах, евро, британских фунтах, японских иенах), а в юанях и других «дружественных» валютах. На валютной площадке Московской биржи Центробанк не «светится», а соответствующие операции проводит на внебиржевом рынке. Проще говоря, работая с некоторыми коммерческими банками, выступающими посредниками между ЦБ и валютной биржей.

Не настаиваю на том, что моя версия на 100 % верна. Но других убедительных объяснений феномена появления в балансе ЦБ гигантской позиции «Прочие активы» я не нахожу. Приглашаю экспертов высказаться по данному вопросу.

И в заключение моей статьи я отвечаю на вопрос, выставленный в её заголовке: «Что происходит с Банком России?» Отвечаю словами руководителей Банка России: он «адаптируется к новым условиям». Слово «адаптируется» у меня ассоциируется со страусом, который при возникновении угрозы засовывает голову в песок. Мы ждем от ЦБ не «адаптации», а радикальной перестройки, которая позволила бы в России провести экономическую мобилизацию, жизненно необходимую для победы в нынешней войне с коллективным Западом. Но признаков такой радикальной перестройки ЦБ, к сожалению, пока не видно. Есть лишь признаки того, что Банк России продолжает «играть в поддавки», т. е. в интересах наших геополитических противников. О том, как может и должна проводиться такая перестройка, расскажу в одной из следующих статей.

P. S. Очень рад, что, наконец-то, Государственная Дума начинает задумываться о том, что и как делает российский Центробанк. Ежегодно (в октябре – ноябре) в российском парламенте проходит ритуал заслушивания документа «Основные направления единой государственной денежнокредитной политики», подготавливаемого и представляемого Банком России. «Народные избранники» из года в год заслушивали и без каких-либо каверзных вопросов одобряли проект названного документа. Только что стало известно, что Госдума заслушала проект «Основных направлений…» на 2023–2025 годы. Было высказано много замечаний, а документ был возвращен в Банк России на доработку. На моей памяти такое произошло впервые. Уже хорошо. Один из первых признаков того, что законодательная власть пытается вникать в деятельность Центробанка, считающего себя «независимым от государства».