Текст книги "Разборки олимпийского уровня"

Глава 3
ОДИССЕЙ В ЗЕМЛЯХ ЛОТОФАГОВ

– А ну-ка, мужики, сбавьте скорость, – крикнул Одиссей, с недоверием вглядываясь в незнакомый берег.

Гребцы послушно подняли весла.

Туман на воде медленно рассеялся, и путешественники увидели оживленный морской порт с причалом, у которого стояли корабли.

– Нет, это не Спарта, – огорченно покачал головой Агамемнон. – Этот город мне не знаком.

Медные усы на устройстве Гефеста медленно зашевелились, словно к чему-то принюхиваясь.

– Что ж, – сказал Одиссей, – придется причаливать.

И они причалили.

К греческому кораблю тут же подбежал чернявый коротышка с жуликоватыми глазами и в желтом вязаном жилете.

– Плата за парковку судна семь медных монет в час, – быстро сообщил он путешественникам.

– А ты кто такой будешь? – недовольно поинтересовался Агамемнон, спускаясь на берег.

– Я представитель администрации порта. Попрошу уплатить за стоянку. Сколько вы намерены здесь оставаться?

– Да пару часов, – ответил Одиссей, с подозрением вглядываясь в окрестности. – Агамемнон, дай ему медяков.

Агамемнон молча кивнул и сунул коротышке серебряную монету. Коротышка стал не спеша отсчитывать сдачу.

– А что это за город? – спросил Одиссей, косясь на каких-то странно заторможенных прохожих.

– Это Лотофагия, – ответил коротышка, – столица страны лотофагов. Греков здесь не очень любят, в общем, если что, то вы эфиопы.

– Лучше уж амазонки, – криво усмехнулся Агамемнон, пряча сдачу в массивный кошелек на поясе. – Ну что, мужики, тяпнем по кружечке местного винца?

Гектор, Парис и Аякс радостно закивали.

– Погодите, – возразил Одиссей, – сперва я хотел бы взглянуть на свой прибор.

– Нам отвернуться? – деликатно осведомился Агамемнон.

– Да не на тот, – громко хохотнул царь Итаки, – а на устройство Гефеста.

– А-а-а-а… тогда понятно. – Приятели дружно усмехнулись.

Прибор указывал куда-то в глубь порта, и герои медленно двинулись вперед.

В принципе город лотофагов был город как город, ничего особенного. Типичный портовый полис: куча пьяной матросни, жирных шлюх, грязных попрошаек и мрачных, одетых во все черное наемных убийц.

Следуя указаниям подвижных усов божественного устройства, греки вышли к питейному заведению под странным названием “Три поросенка”.

– Может, не будем туда заходить? – пробасил Аякс, недовольно глазея на вывеску. – Мне что-то название это не нравится. Смахивает на логово содомитов. (Имеются в виду древние геи. – Авт.)

– Если хочешь, можешь подождать нас на улице, – предложил герою Одиссей, после чего невозмутимо зашел в пивное заведение.

Заведение, также как и город, ничего особенного собой не представляло: стандартный толстый хозяин за деревянной стойкой, пьяные портовые грузчики. Кто-то под столом блевал, кто-то пел дурным голосом. Одного из посетителей уже зарезали, по-видимому, в пьяной драке, и он спокойно лежал себе в углу, накрытый тряпочкой.

– Весьма приятное место, – довольно констатировал Аякс, – а я уж испугался…

Греки весело расположились за круглым столом, сделанным из куска могучего срубленного дерева. Подошел тучный хозяин.

– Вашего фирменного вина, – заказал Агамемнон, с удовольствием принюхиваясь к витающим вокруг спиртным парам, – и соленых орешков.

– Греков не обслуживаем, – презрительно бросил Агамемнону толстяк, но тут же был схвачен за горло разъяренным Аяксом.

– Мы эфиопы! – прорычал герой, медленно сжимая могучие пальцы на сальной шее наглеца.

Толстяк словно свинья тонко завизжал.

Пьяные посетители “Трех поросят” громко заржали.

– Аякс, – Агамемнон положил приятелю руку на плечо, – расслабься, дружище.

Герой хмыкнул, нехотя отпуская толстяка.

– Все в порядке, ни о чем не беспокойтесь, – хватаясь за горло, прохрипел хозяин пивнушки. – Я обознался. Эфиопам я всегда подношу лучшие сорта вин, причем за счет заведения.

– Давай, неси-неси, – грозно бросил ему Аякс, – и орешки прихвати, боров трусливый.

Толстяк, почтительно поклонившись, стремглав бросился в винный погреб.

– Интересно, а почему здесь так не любят греков? – спросил Парис, с завистью поглядывая на бицепсы Аякса.

– А они за жратву никогда не платят, – донеслось от соседнего столика, после чего грянул новый раскат пьяного хохота.

Примчался запыхавшийся хозяин со здоровой амфорой вина и пятью огромными глиняными чашами. Медную вазочку с солеными орешками он нес в зубах.

– Обслуживание что надо, – тихо пробурчал Аякс, разливая друзьям по чашам вино. – Пока в морду кому-нибудь не дашь, не уважают.

Выпили. Закусили орешками.

Вино оказалось весьма недурственным, видимо, хозяин заведения здорово испугался грозных “эфиопов”, выбрав для них в погребе лучшую амфору.

Одиссей снова взглянул на божественный прибор. Прибор указывал на погреб, в котором по-прежнему суетился перепуганный толстяк.

А тем временем за стол к героям подсел странный худой субъект с запавшими глазами заядлого пропойцы.

– Я вижу, вы приезжие? – спросил он, ехидно ощерившись.

– Ну и что с того? – удивился Агамемнон. – Тебе до этого какое дело?

– Хотите здорово развлечься? – спросил незнакомец. – Меня все тут знают. Я торгую забвением, также в наличии есть девочки всех возрастов и комплекций.

– Торгуешь чем? – переспросил Парис, задумчиво смакуя превосходное вино.

– Забвением, – повторил незнакомец. – Вы ведь в землях лотофагов, а это единственное место в Греции, где легально разрешена торговля наркотиками.

– Парко… чем? – не понял Аякс, неприязненно поглядывая на торговца забвением.

– Не важно. – Незнакомец махнул бледной рукой. – У меня есть классное курево, сонная трава – ее пьют, и порошок счастья – его нюхают. Напудрите им ноздри, и сразу на Олимп попадете.

– А амброзия у тебя есть? – с ухмылкой спросил Одиссей.

Незнакомец испуганно огляделся.

– Нет, – шепотом ответил он, – она для смертных запрещена, но порошок счастья по эффекту ей почти ничем не уступает.

– И сколько? – вполне серьезно поинтересовался Гектор.

– За один мешочек два золотых.

– СКОЛЬКО?!!

– Да не пугайтесь, товар того стоит. Я продаю со стопроцентной гарантией.

– А испытать перед покупкой можно? – осведомился слегка охмелевший от местного вина Парис. Незнакомец отрицательно покачал головой:

– Если бы вы были местными жителями, то да, а так я не хочу рисковать. Может, у одного из вас аллергия?

– Чего? – Герои недоуменно переглянулись.

– Да не важно, – усмехнулся незнакомец. – Так вы берете или нет?

– Я беру, – сказал Гектор, доставая из-за щеки две золотые монеты.

– Да ты сдурел! – заорал на него Агамемнон. – Такие деньги за неизвестно что.

– Это мое личное дело, – огрызнулся троянский герой, принимая у незнакомца маленький холщовый мешочек с непонятным порошком.

– Ноздри пудри лишь слегка, – посоветовал Гектору торговец забвением, – на дольше хватит. Кстати, общий эффект от количества употребленного порошка не зависит.

И сказав это, загадочный субъект испарился, вернее, весьма проворно покинул питейное заведение.

– Ну ты, Гектор, и дурак, – пробасил Аякс. – Лучше бы баб экзотических снял. Наверняка этот прохвост тебе обыкновенный молотый мел подсунул.

– Ничего, сейчас проверим, – ответил Гектор, развязывая мешочек.

– Спущусь-ка я в этот подвальчик, – тихо произнес Одиссей и, встав из-за стола, пошел в конец пивнушки.

Божественное устройство в его руке тихонько запищало.

“Ага, – подумал царь Итаки, – сейчас, сейчас”.

Тучного хозяина в винном погребке не обнаружилось, зато вин там было видимо-невидимо. Они хранились и в бочках, и в амфорах, и в лекифах, запечатанных сургучом. Короче, царь Итаки попал на настоящий Олимп для пропойц или Тартар – как кому нравится, потому что истинный ценитель любимого напитка Диониса живым из этого погреба точно бы не вышел.

Поглядывая на попискивавшее в руках устройство, Одиссей медленно пошел вдоль заполненных винами деревянных стеллажей. Божественный прибор, судя по всему, указывал куда-то в самый дальний конец винного погреба.

“Не может быть, – подумал царь Итаки, – не может быть, чтобы все оказалось так просто. Что делать алмазу в этой грязной дыре?” (Вот именно! – Авт.)

В конце коридора, тускло освещенного коптившими на стенах факелами, обнаружилась обитая медью дверь с греческой надписью: “Не входить”.

– Что, вообще не входить? – вслух удивился Одиссей, с трудом одолев сложное словосочетание, и пинком распахнул дверь настежь.

За дверью оказалось маленькое, плохо освещенное помещение, в центре которого пыхтел и сотрясался какой-то непонятный аппарат.

Прибор в руках Одиссея громко заверещал, а затем и вовсе отключился.

Царь Итаки озадаченно почесал смуглый нос.

Непонятный аппарат вовсю работал, и пахло от него… да, именно пахло от него бродящим вином.

– Так-так. – Одиссей подошел ближе.

Из громадного медного котла шли струйки белого пара, по прозрачным трубочкам бежала, бурля, красная жидкость. Сами собой раздувались складчатые меха. Чуть ниже котла имелось несколько изящных краников, под каждым из которых была пояснительная надпись. Под первым краником по-гречески было написано: “Вино полусухое Ольвийское. Выдержка 30 лет”, под вторым было выведено: “Вино сладкое Троянское. Выдержка 15 лет”. Надписи под остальными краниками были сделаны на незнакомом царю Итаки языке. Да он и греческий в общем-то не знал и больше догадывался, чем действительно мог свободно читать буквы родного языка. Но как пишется слово “вино” со всеми его сухими и полусладкими вариациями, в Греции знал даже девятимесячный младенец.

– Ага. – Царь Итаки сокрушенно покачал головой. – Ай-яй-яй, вот, значит, чем нас наверху поил этот толстозадый жулик. Где же он это чудо божественной инженерии раздобыл?

Еще раз внимательно осмотрев блестящую поверхность медного котла, Одиссей обнаружил на ней маленькую эмблемку Гефеста: скрещенные серп и молот.

– Дионис, скотина, – тихонько позвал царь Итаки, справедливо полагая, что в таком месте бог вина просто не может его не услышать. – Ау-у-у-у…

Прошло около десяти минут, прежде чем бог вина материализовался в пропахшем бродящим виноградом погребке.

– Как ты меня назвал? – сердито переспросил он.

– Я сказал, о величайший из богов, – мило улыбнулся Одиссей.

– Хм, значит, мне послышалось, – сделал логический вывод Дионис, с подозрением поглядывая на наглого смертного. – Ты меня звал?

– Звал. – Одиссей ткнул пальцем в пыхтящий аппарат и гневно спросил: – Это что?

– Это? – Дионис мельком глянул на медный котел. – Виноперегонный аппарат Гефеста. Я лично некогда заказал ему с десяток, дабы поддерживать среди местного населения свой имидж.

Одиссей протянул богу вина устройство с медными усами:

– Тогда почему оно его пеленгует?

– Почему? – удивился Дионис. – М-м… видимо, потому, что оно также сделано Гефестом.

– Но тогда получается… – Царь Итаки нехорошо сверкнул глазами. – Вы что, меня там, на Олимпе, за полного идиота держите? Мне что, теперь придется бегать за каждым изобретением этого хромого безумца?

– Полагаю, что так. – Дионис принял надменный вид. – И вообще, как ты смеешь, жалкий смертный, наезжать на самих богов?

– А то что будет? – дерзко поинтересовался Одиссей, но бог вина ему не ответил. Раздраженно сплюнув на пол, он медленно растворился в воздухе.

– М-да… – Одиссей снова сокрушенно покачал головой. – За эту сатирову работу нужно было просить не четыре, а пять бочек золота.

Царь Итаки, как всегда, снова продешевил, но делать было нечего. В это трудно поверить, но Одиссей был человеком слова, и не важно, кому он его давал, смазливой портовой шлюшке или всемогущим богам.

Владыка подземного царства Аид сидел на троне и со скучающей миной слушал коллективную жалобу четырех полупрозрачных душ.

– Это он, он первый начал, – тыкал прозрачным пальцем в одного из своих товарищей высокий худой старик. – Это он первый сказал: давайте его отвяжем и посмотрим, что потом будет.

– Нет, это клевета! – истошно кричал тот, которого обвиняли. – Я в прошлой жизни у тебя жену соблазнил, вот ты на меня все и сваливаешь.

Души гневно загалдели, и понять что-либо в их воплях было просто невозможно. Аид тяжело вздохнул и, дотронувшись до маленького сенсора на подлокотнике трона, отключил голограммы давно умерших греков.

– Что, до сих пор пытаешься выяснить, кто отпустил Цербера? – спросил появившийся из тьмы зала Дионис.

– Ага, – ответил Аид, вынимая из особого паза на троне маленький, переливавшийся всеми цветами радуги блестящий диск. – Вот пересматриваю записи душ… то есть, тьфу ты, матричные цифровые проекции личностей умерших смертных. Думаю, может, кто-то из них чего видел.

– Пустая трата времени. – Дионис махнул рукой.

– От нашего агента в Греции какие-нибудь новости есть? – поинтересовался владыка подземного царства, меланхолично зевая.

– С помощью твоего прибора ему удалось обнаружить виноперегонный аппарат Гефеста, – весело ответил бог вина.

Аид усмехнулся:

– Ну хоть что-то.

– Нет, ты издеваешься? – закричал Дионис. – Ты что ему за пеленгатор всучил, какой допотопной модели?

– Уж какая была. – Аид развел руками. – Без Гефеста в моей электронике такой бардак царит, что мне иногда даже кажется, мы вообще не взлетим.

– Крон тебя побери, – сердито пробурчал бог вина. – Не каркай.

– Кар-кар, – весело прохрипел Аид и скорчил богу вина преотвратительнейшую рожу.

– Я вижу, от безделья ты окончательно свихнулся, – спокойно констатировал Дионис. – Ладно, пойду я, мне Асклепий поручил ДНК Посейдона раздобыть. В хранилище лаборатории этого ДНК почему-то не оказалось.

– Да-да, – кивнул Аид, – иди-иди, скатертью дорога…

Владыка подземного царства снова сладко зевнул, доставая из-под трона очередной переливающийся диск.

– И-го-го, – громко по-лошадиному заржал Гектор, сползая на пол пивного заведения.

– Что это с ним? – испуганно воскликнул вернувшийся из винного погреба Одиссей.

Глаза у троянского героя слезились, нос распух и сильно покраснел.

– Он понюхал порошок счастья, – ответил Агамемнон. – Мы его отговаривали, но он был непреклонен – хуже барана.

– Коня, – поправил Агамемнона Парис.

– И-го-го, – намного громче, уже с пола, повторил Гектор, судорожно дрыгая ногами.

Пьяные матросы за соседним столиком издевательски заржали (тоже как кони. – Авт.).

Одиссей посмотрел на Аякса.

Аякс кивнул и, сжав кулаки, встал со своего места и направился к потешающимся аборигенам. Раздались глухие удары, громкий хруст, с шумом разлетелась на куски глиняная амфора, и в питейном заведении стало очень тихо. Часть посетителей на цыпочках потянулась к выходу.

– Все в порядке, – буркнул Аякс, возвращаясь на свое место.

Одиссей взял со стола маленький холщовый мешочек с белым неизвестным порошком и попытался его понюхать.

– Эй, ты что? – Парис вовремя схватил царя Итаки за локоть. – Хватит нам и одного жеребца.

Одиссей хмыкнул и, крепко завязав мешочек, спрятал его за пазуху.

– Будем надеяться, что Гектор не отбросит копыта, – сказал он. – Поднимайте его, ребята, мы возвращаемся на корабль.

– А как же… – Агамемнон указал на винный погреб. – Ты нашел то, что тебе было нужно?

– Нет, – Одиссей покачал головой, – ложная тревога.

Нести ушедшего в глубокую отключку Гектора пришлось вчетвером. Одиссей взял троянского героя за левую ногу, Агамемнон за правую, Аякс с Парисом подхватили с двух сторон под руки.

– Ну, Зевс с нами, – прохрипел царь Итаки, – понесли…

Герой был тяжелый, что тот бык, поскольку доспехи он по жизни не снимал, даже мылся в них, и девочкам в борделях его рельефные латы очень нравились.

Потому, наверное, и не снимал.

Несколько раз грекам приходилось останавливаться, дабы передохнуть, опуская могучее тело друга на каменную мостовую. Парис попытался было поймать какую-нибудь телегу, но мерзавцы лотофаги нагло заявляли, что они эфиопов подвозить не будут. Очень ранимый, когда дело касалось национального вопроса, Аякс сломал пару телег об головы их же владельцев, но это грекам мало чем помогло, подвозить их все равно никто не желал.

Кое-как с горем пополам добравшись до корабля, путешественники затащили Гектора на борт с помощью местных грузчиков и, щедро с ними расплатившись, отчалили восвояси.

– М-да, услужил ты нам, приятель, хорошо услужил, – сказал Одиссей, неприязненно косясь на троянца, но, как говорится, нет худа без добра.

Гонимый служанками бога Посейдона нереидами (прекрасными сестрами его жены Амфитриты), корабль сына Одиссея Телемаха стремительно вошел в воды земель лотофагов.

Туман на море стоял такой, что боязно было даже за борт плюнуть, вдруг там плещется с нереидами сын Посейдона Тритон, бабник еще тот.

– Телемах, – внезапно закричал один из моряков, – я слышу плеск весел! Кто-то плывет по морю!

Телемах прислушался и действительно услышал плеск – совсем рядом с ними в тумане шел на веслах какой-то корабль.

– И-го-го! – отчетливо донеслось из тумана, и Телемах испуганно отшатнулся от борта корабля.

– Тритон, наверное, шалит, – со знающим видом заметил Паламед, – морским конем себя возомнил.

По мере того как корабль сына Одиссея приближался к берегу, туман рассеивался.

“Может, повернуть, пока не поздно?”, – с тревогой подумал Телемах, но вдали уже показался морской порт с застывшими у причала торговыми кораблями.

– Похоже на Спарту, – сказал один из друзей Телемаха, – хотя в этой части Понта никаких Спарт быть не должно.

– Кто сказал? – удивились остальные моряки.

– Да Христофорсис Колумбиус, – ответил парень, – великий эллинский мореплаватель. Много путешествовал, карты составлял, но был, к сожалению, съеден прожорливыми лестригонами. Он их остров с Египтом перепутал, а их царя Антифата и вовсе за ожившую мумию принял, тот на него за это обиделся и мореплавателя слопал.

– Весьма поучительно, – заметил Телемах. – Ноги моей в Египте этом не будет.

И остальные матросы согласно закивали. Корабль пристал к берегу.

– Плата за стоянку два золотых, – закричал с берега чернявый абориген в желтом жилете.

Телемах с друзьями опасливо сошли с корабля. Расплатились.

– Где мы находимся, приятель? – спросил жуликоватого коротышку Паламед.

– Вы в стране лотофагов, – ответил местный житель, пробуя золотую монету на зуб. – Вы уже вторые эфиопы, посещающие нас за сегодняшний день.

Греки недоуменно переглянулись, но от комментариев, слава Зевсу, воздержались.

– Учтите, – добавил коротышка, пряча золотые монеты за щеку, – эфиопов здесь не любят, если что, то вы мирмидоняне.

– Лучше уж лестригоны, – хохотнул Телемах.

– Да нет, – усмехнулся абориген, – ростом не вышли. Кстати, стоянка не больше часа, у нас напряженный график, каждый час приходит новый торговый корабль.

– А чем торгуете? – поинтересовался Паламед.

– Забвением, – непонятно ответил чернявый коротышка и хитро при этом улыбнулся.

Пожав плечами, греки двинулись в глубь порта. Так уж “волею Зевеса”, вернее, всемогущего Рока получилось, что они оказались у того же пивного заведения, что и Одиссей с героями.

– Три поросенка, – вслух прочел Телемах красочную вывеску.

– Э… – глубокомысленно протянул Паламед, – у нас в Итаке с подобным названием есть один клуб, где содомиты собираются.

– О, а ты откуда об этом знаешь? – удивились остальные греки

– Э-э-э-э… – Паламед покраснел, – да забрел случайно однажды…

Среди друзей Телемаха раздались пошлые смешки.

– Ладно, хватит, – прикрикнул на них наследник Итаки. – Посейдон недаром направил наш корабль к этим берегам. Зайдем и спросим местных, не видел ли кто здесь моего отца.

Греки одобрительно загудели, мощной толпой завалившись в питейное заведение.

– Опять эфиопы! – истошно заорал один из посетителей, и пьяные матросы, высадив окна, бросились врассыпную.

Телемах решительно подошел к трясшемуся в углу пивнушки полному субъекту:

– Мы не эфиопы, мы лестри… то есть мирмидоняне.

– О всемогущий Зевс, – прошептал толстяк, в обмороке медленно съезжая по стене на заплеванный пол питейного заведения.

Телемах выглядел более чем озадаченным.

– Гм, – сказал он, чувствительно пихая толстяка сандалией под ребра.

Толстяк мгновенно очнулся.

– Да? – деликатно осведомился он. – Чем могу служить достойным мужам?

– Ты кто? – спросил Телемах, грозно сведя брови к переносице.

– Я владелец “Трех поросят”, – ответил толстяк.

– Так. – Наследник Итаки фамильным движением задумчиво почесал смуглый нос. – Я ищу своего отца, не видел ли ты его?

– А как он выглядит? – живо поинтересовался хозяин пивнушки, наконец перестав трястись.

Телемах недоуменно оглянулся на друзей, ища у них поддержки.

– Смугл, высок, – пришел на помощь растерявшемуся приятелю Паламед, – бородат, около тридцати лет, в ухе серьга в виде черепа, над губой под носом родинка в виде сердечка, на правой ягодице родимое пятно в виде…

– ЧТО?!! – дружно взревели греки. Паламед снова покраснел.

– Э-э-э-э… – невразумительно произнес он, – я не то хотел сказать, я… – И он, стушевавшись, смущенно потупил взор.

– ОГО!!! – хором выдохнули греки, сочувственно глядя на Телемаха.

Телемах злобно сверлил взглядом Паламеда, но обстановку очень кстати разрядил тучный хозяин пивного заведения.

– Да вроде был тут такой, – поспешно ответил он, – с серьгой в виде черепа. С друзьями вино пил, одет, словно царь какой, очень богато. В мой винный погреб зачем-то спускался.

– А они давно ушли? – закричал Телемах, хватая толстяка за шиворот.

– Я…я…я не знаю, – прошептал толстяк, снова бледнея, – вроде около часа уже прошло.

– Опоздали. – Телемах отпустил владельца пивнушки и понурился. – Извини меня, приятель, за то, что я был с тобой так резок, и принеси-ка нам своего лучшего вина…

– Для мирмидонян я держу самые лучшие сорта, – обрадовался толстяк, проворно спускаясь в винный погреб, где на полном ходу пыхтел вино-перегонный аппарат Гефеста.