Текст книги "Разборки олимпийского уровня"

Глава 5
ОДИССЕЙ НА ОСТРОВЕ ЦИКЛОПОВ

– Земля! – истошно завопил матрос, все еще привязанный за матерные ругательства к верхушке мачты. – Да снимите же меня в конце концов.

– Ага, как же, размечтался, – сердито крикнул ему в ответ Одиссей. – Будешь висеть там как миленький, пока в Итаку не вернемся.

– Сволочи! – закричал матрос. – Снимите, на меня чайки гадят!

– Ну и поделом, – громко заржал Агамемнон. – Кстати, что за земля?

Одиссей пожал плечами:

– Идем четко по указанию божественного прибора.

Черную коробочку с медными усами царь Итаки держал в правой руке.

Вдалеке замаячил угрюмый каменистый остров с мрачными пиками серых скал.

– Шляемся где попало, – недовольно пробурчал Парис, – пока нас кто-нибудь не сожрет.

– Или мы кого-нибудь, – кровожадно щелкнул зубами Аякс, весело подмигивая по-прежнему немного заторможенному Гектору.

Увлекательное путешествие Одиссея было в самом разгаре, и, казалось, приключения вот-вот посыплются на них словно из рога изобилия.

Пока что все с ними произошедшее было довольно обыденным. Да, герои побывали в землях лотофагов, но те оказались обыкновенными жуликами, разбавляющими вино морской водой.

И это было обидно.

Очень.

В особенности Аяксу, руки у которого буквально чесались, так он хотел с кем-нибудь подраться.

Аякс уже был готов подраться даже с кем-то из своих, дабы размять заскучившие мышцы.

– Надеюсь, здесь бродит гигантский прожорливый Минотавр, – мечтательно предположил Аякс. – Или лучше ужасное привидение Эмпуса с орлиными ногами, пьющее людскую кровь. Или чудовищная Ламия, сбежавшая из царства Аида, которая пожирает новорожденных младенцев, или…

– Аякс, заткнись, – раздраженно бросил Одиссей, с сочувствием глядя на близкого к обмороку Париса. – Все перечисленные тобой монстры – выдумка безграмотных пастухов. Им делать на пастбище целыми днями нечего, вот и выдумывают всякие кошмарные истории.

– Да знаю я, – махнул рукой Аякс. – Просто уж больно хотелось попугать Париса. Он у нас, кажется, даже летучих мышей боится…

– Да пошел ты! – огрызнулся Парис. – Думаешь, и на тебя управы не найдется?

Аякс в ответ громоподобно рассмеялся.

– Ну хватит галдеть, – взмолился Гектор. – У меня и так весь день голова раскалывается.

– А не фиг было мел нюхать, – возразил Аякс.

Плавно развернувшись, корабль бросил якорь у берега неизвестного острова.

Спустившись в небольшую лодку, Одиссей, Агамемнон, Парис, Гектор и Аякс, сын Оилея, проворно подгребли к суше.

Благополучно высадились.

– Ого-го-го! – взревел Аякс, прикладывая к губам руки лодочкой. – Эге-ге-гей… – И герой лукаво посмотрел на дергающегося Париса. – К вам идут великие герои! – громогласно добавил Аякс, и эхо от его голоса в панике заметалось среди скал.

– Идите в задницу, герои, – внезапно донеслось издалека.

– Что? – Греки переглянулись.

– Послышалось, – сделал вывод Аякс. – Это эхо. Идемте.

И герои под предводительством хитроумного Одиссея двинулись по каменистому грунту вдоль берега.

– Ме-э-э, – раздалось где-то совсем рядом.

– Ага, – обрадовался Агамемнон. – Козы. Надеюсь, что дикие. От шашлычка по-троянски я бы сейчас не отказался.

И путешественники галопом припустили туда, откуда только что доносилось глупое меканье.

Каково же было их разочарование, когда козы оказались горными и прыгучими, что те блохи.

Около часа пробегав по камням и едва не свалившись в глубокую расщелину, греки с грустью признали свое фиаско, а козы, нагло мекая, смотрели на них с вершин серых утесов, разрушив все мечты Агамемнона о шашлычке по-троянски.

Шашлычок оказался героям не по зубам, слишком уж прыток.

– Ладно, поигрались, и хватит, – строго осадил ругавшихся на чем свет стоит товарищей Одиссей. – Довольно коз смешить. Пора взяться и за дело. Мы ведь приплыли сюда не просто так.

Герои пристыженно замолчали.

Одиссей удовлетворенно кивнул и, достав из-за пояса божественное устройство, пошел в том направлении, куда указывали шевелившиеся медные усы.

Вскоре греки достигли небольшого указателя на камне у начинающейся из ниоткуда дороги.

Одолеть надпись на указателе Одиссей, понятно, не смог и, дабы окончательно не опозориться, прибег к помощи Гектора.

– Гектор, – ласково позвал он героя, – мне в глаза песок попал. Ни черта не вижу. Ну-ка прочти.

Гектор послушно прочел:

– Вы находитесь во владениях циклопов. До ближайшего постоялого двора тысяча стадиев. Грекам и эфиопам проход воспрещен.

– Это еще за каким таким сатиром? – возмутился Аякс. – Проклятые расисты, ну я вам покажу!

Одиссей посмотрел на прибор:

– Идемте, нам туда.

Треки послушно двинулись за вожаком.

– Зевс-Громовержец! – громко воскликнул Агамемнон, и все обернулись на его голос. – Вот это тапочка, разрази меня Тартар!

– Мама! – закричал Парис, чуть не бросившись на руки Аяксу.

Пораженные герои столпились у валявшейся на земле гигантской рваной сандалии размером с хорошую весельную лодку.

Пахло от сандалии соответствующе, за то, наверное, и выкинули.

– Это ж каким должен быть ее владелец! – присвистнул Аякс, прикидывая в уме размеры носящего такую обувь мужика.

– Знал я одного грека, – задумчиво изрек Агамемнон, – странствующего философа. Так у него при росте метр пятьдесят с лавровым венком в прыжке размер обуви был шестидесятым. Он, кстати, на всех Олимпиадах медали по плаванию забирал, а вот бегал неважно, за что и поплатился: черепахи с острова Родос его загрызли.

– Думаю, дальше вы пойдете без меня, – заявил Парис, демонстративно поворачивая к морю.

– Ага, – громко хохотнул Аякс, – иди-иди! Может, вторую сандалию найдешь вместе с ее владельцем.

Парис уходить тут же резко передумал, попросив Одиссея отказаться от своей безумной затеи и всем вместе вернуться на корабль. Одиссей на это ответил… Пожалуй, опустим, что ответил Парису на это царь Итаки, из соображений цензуры.

Через полчаса, по-прежнему строго следуя указаниям божественного устройства, греки вышли к гигантской пещере.

Маленький прибор в руках Одиссея громко заверещал.

– Так-так, – сказал царь Итаки, – посмотрим, что там внутри.

Внутри оказалось весьма симпатичное жилище, вот только для очень большого жильца.

Стол со стульями напоминали арки какого-нибудь храма, даром что не из мрамора. Кровать походила на хороший военный сорокавесельный корабль, а отхожее место…

– Кошмар! – закричал Парис, увидав глиняный круглый ночной горшок в белый горошек, в котором при желании могли поместиться обе армии, сходившиеся недавно под стенами Трои. (Имеется в виду – в непереваренном виде. – Авт.)

– М-да… – Аякс задумчиво потрепал густую бороду. – Мы попали либо в музей абстрактного искусства, либо в пещеру великана.

– Второе правдоподобнее первого, – сказал Одиссей, указывая на громадные следы у входа в пещеру: один от обуви, другой – от голой пятки.

– Ага! – радостно закричал Аякс, потрясая копьем. – Наконец-то нашелся в Аттике достойный меня противник.

– Не обольщайся, – осадил друга Одиссей. – Все великаны умственно отсталые, это общеизвестно. Вследствие своей умственной отсталости они добрые, а все беды в Греции только от коротышек. Вот они – это да, злобные, что те клещи, поскольку у них развит комплекс неполноценности, оттого к власти и рвутся.

– Интересно, – сказал Агамемнон, – на кого это ты намекаешь? (Кстати, рост Агамемнона метр шестьдесят. – Авт.)

– Имеющий мозги да поймет, – загадочно добавил Одиссей. – О, смотрите, козы.

И действительно, в дальнем углу пещеры имелся вольер с мелким рогатым скотом.

– Вот так удача, – хмыкнул Агамемнон, плотоядно поглаживая себя по животу, – а я было с шашлычком распрощался.

Радости греков не было предела, когда они обнаружили, ко всему прочему, запасы козьего сыра и здоровую амфору превосходного вина.

– Братья, закатим пир! – утробно взревел Аякс, и герои тут же освежевали двух упитанных коз. (Боже, какие идиоты!!! – Авт.)

Развели костер. Нанизали мясо на вертел, сделанный из копья Аякса.

По пещере медленно поплыл восхитительный… то есть, тьфу ты, отвратительный запах жареной козлятины. Агамемнон с видом бывалого гурмана обильно поливал мясо вином и посыпал специями, всегда припрятанными у него для подобных случаев в мешочке на поясе.

Но хитроумный правитель Итаки, несмотря на царившее среди друзей веселье, не забыл о своей главной задаче.

Оставив греков пировать у входа в пещеру, он вернулся в жилище неведомого гиганта, дабы с помощью божественного устройства выяснить, за каким сатиром оно привело их на этот остров.

Но все объяснялось довольно просто – чудо-прибор запеленговал очередное изобретение Гефеста.

Это был небольшой (для владельца пещеры) ящичек со съемными круглыми дисками, по которым ездила подвижная тонкая головка, сделанная из вовсе уж невиданного материала с вкраплениями бронзы.

Одиссей нажал ногой первый попавшийся плоский рычаг с нарисованной поющей птичкой. Непонятное устройство тут же ожило, наполнив пещеру странной музыкой с преобладанием ударных инструментов и разнообразных флейт.

Пожав плечами, царь Итаки нажал плоский рычаг повторно, и музыка прекратилась.

В пещеру вбежали встревоженные Гектор с Агамемноном.

– Эй, ты чего? – испуганно спросили они. – Нас чуть Танат не хватил. Парис от страха на скалу залез и теперь орет, как ненормальный, чтобы его оттуда сняли.

Одиссей выскочил наружу. Парис действительно сидел на скале над пещерой с круглыми от ужаса глазами и слушал гневные проклятия бегавшего вокруг костра Аякса.

– Он что, туда на крыльях взлетел? – ошарашенно спросил Одиссей.

Греки недоуменно развели руками.

– Мы в этот момент отвернулись, – виновато объяснил Гектор, – а он – фить, и уже наверху.

– Тартар вас всех побери! – Царь Итаки потряс кулаками. – На минуту вас ведь только оставил, сами теперь его оттуда снимайте.

И, сплюнув в сторону, Одиссей демонстративно вернулся в пещеру…

Что-то ему все это время не давало покоя. Что-то он в этой пещере увидел. Увидел мельком нечто очень важное, отложившееся на краю сознания.

– Так… – Одиссей остановился точно посередине пещеры, внимательно обведя ее взглядом.

Так и есть.

На колченогой тумбочке у кровати, рядом с бронзовым подфакельником стояла деревянная гравюра, изображавшая молодую улыбающуюся женщину невиданной красоты.

– Афина, нет, Афродита, – вслух произнес Одиссей, перебирая в памяти симпатичные мордашки и с каждой секундой все больше и больше понимая, что женщина на картине очень похожа на его покойную мать Антиклею.

“Но этого просто не может быть”, – спокойно подумал царь Итаки и поставил в этом неразрешимом вопросе жирную точку, решив, что сходство женщины на портрете с его матерью случайно. (Наивный человек! – Авт.)

А вот картина с изображением Лаэрта над ночным горшком великана никаких сомнений у Одиссея не вызвала, повергнув его в суеверный шок.

На картине ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был изображен ЕГО ОТЕЦ.

Одиссей медленно, словно сомнамбула, подошел ближе.

Вблизи портрет его отца оказался весь искромсан прямоугольными дырочками, а в центре картины торчала рукоять ушедшего до половины в каменную стену ножа.

Спасительный для психики ответ пришел в голову Одиссея сам собой.

Все сразу встало на свои места.

– Понятно. – Царь Итаки с облегчением вздохнул. – Шуточки известного хохмача Диониса. Ну, я тебе это припомню!

Неизвестно, какие еще угрозы последовали бы в адрес бога вина, слетев с уст взбешенного Одиссея, но тут пещера содрогнулась от чьих-то могучих шагов.

Чьих-то, гм…

Не будем мудрствовать лукаво, а скажем прямо: в пещеру возвращался великан.

Агамемнон, Аякс, Гектор и Парис были тут как тут.

– Одиссей, – истошно заорали они, – караул…

– Парис? – Царь Итаки обалдело вытаращился на бледного юношу, словно именно он и был чудовищным великаном. – Но как ты спустился со скалы?

– Как хозяина пещеры вдалеке увидал, – ответил за юношу Агамемнон, – так вниз кубарем и скатился. Там, оказывается, на камне выступы в виде ступеней были.

Возвращавшийся домой с прогулки великан громко икал, и Одиссей понял: путь назад отрезан.

– Быстро в вольер, – громко скомандовал царь Итаки.

– К козам? – испуганно спросили герои.

– К баранам, – злобно прорычал Одиссей, бросаясь в угол пещеры.

Бараны недовольно заблеяли, так как тусовка у них была довольно узкая, но греки пинками разогнали животных, спрятавшись между ними.

– О-о-о-о, – жалобно взревел великан, когда наступил голой пяткой на дотлевающий у входа в пещеру костер.

К слову сказать, циклоп ходил искать свою потерявшуюся сандалию.

Каким образом, спросите вы, он ее потерял?

Да ночью коты местные под пещерой уж больно громко песни любовные ревели, в них-то своей правой сандалией великан и запустил. Но переусердствовал малость, забросив сандалию далеко к морю.

В расстроенных чувствах невыспавшийся циклоп в одной левой сандалии зашел в пещеру.

Греки, замершие среди меланхолично жевавших травку баранов, молча ужаснулись.

Великан был просто чудовищен.

В смысле размеров он был чудовищных, а так мужик себе как мужик. Только глаз правый, словно у морского пирата, черной полоской был перевязан. Встреть такого нормальных стандартных размеров где-нибудь на Родосе, и вовсе он не будет казаться тебе чудовищным. Даже можно сказать наоборот, он покажется обаятельным, и грех будет не угостить этого симпатягу вином, дабы послушать удивительные истории о его пиратских рейдах у берегов Лесбоса либо Гоморры.

– Е-мое, – громко произнес великан, осматривая свою пещеру. – Что-то я не понял…

– Наше присутствие заметил, – прошептал Аякс, за что получил по лбу от Одиссея.

– О… – в отчаянии взревел циклоп. – Кто слопал мои запасы сыра, о… кто выпил все мое вино?

– Мы выпили, – хмыкнул Агамемнон, еще не совсем протрезвев.

– О… – продолжал сокрушенно реветь великан. – Кто слушал мою музыку, у-у-у… Кто воспользовался моим любимым ночным горшком?

Греки недоуменно переглянулись.

– Чего? – прошептал Одиссей, и все почему-то сразу посмотрели на Аякса.

– А что я, что сразу я? – с вызовом хрипло прошептал герой. – Ну, стоит себе горшок большой в белый горошек, как же таким не воспользоваться? Снаружи ведь негде, сплошные скалы, ни кустика, ни деревца.

– Скотина, – прошипел сквозь зубы Одиссей. – Ну, я с тобой потом еще разберусь…

– О… – еще раз взревел циклоп, после чего горько зарыдал.

На греков мощно пахнуло перегаром.

– Да он же пьяный, – догадался Агамемнон.

– Будем отступать, – сделал вывод Одиссей и принялся обдумывать гениальный… хотя нет, лучше сказать, хитроумный план побега.

А великан тем временем, утерев мокрый красный нос, стал швырять хорошо отточенный нож в портрет Лаэрта, целясь прямо в его идиотскую улыбку.

“Вот сволочь”, – подумал Одиссей, мысли которого складывались в нужную мозаику с трудом. Но оно и понятно: вина чужого меньше пить надо было.

На шару ведь не жалко ни чужого напитка, ни своего организма.

Если кто в данной ситуации и веселился, так это Аякс, который пьян был, словно еж, упавший в чан с бродящим виноградом. Упился, в общем, герой больше всех, благо бычье здоровье позволяло.

Сначала Аякс сидел вроде как тихо, но потом его разобрало, и он начал приглушенно хихикать. Греки, понятное дело, зашикали на него, но тот на гневные рожи друзей внимания не обращал.

Затем Аякса окончательно развезло, и он стал басом блеять, подражая главному в стаде барану, который уже около часа лежал в обмороке, сраженный исходившими от греков винными парами.

– Гомер! – встревоженно позвал любимого барана великан, прекратив метать нож. – Что с тобой?

– Бе-э-э-э, – еще пуще прежнего заблеял потешающийся Аякс.

И тут герой допустил непростительную ошибку – с пьяных глаз все напутал и громко залаял.

– Эй, кто там? – не на шутку испугался циклоп, освещая факелом угол пещеры.

– Гав-гав, – ответил Аякс и жалобно так добавил: – Мяу-у-у-у…

Бедняга Парис в этот момент частично поседел, а Одиссею было не до идиотов-друзей. Одиссей напряженно думал.

– Ах вы, – сказал великан, снимая левую сандалию, – проклятые коты, вы уже и сюда забрались.

М-да.

Умственные способности циклопа оставляли желать лучшего. Короче, грекам крупно повезло.

– Эх, была не была! – Одиссей махнул рукой и, повернувшись к друзьям, строго приказал: – Оставайтесь на месте, бараны.

Бараны в ответ согласно закивали.

– Итак, на счет три, – шепотом подбодрил себя царь Итаки. – Раз, два, три…

И, произнеся “три”, он проворно выскочил из вольера.

– Ты кто? – удивленно спросил циклоп, увидев человека.

Одиссей дурашливо поклонился.

– Тебя как зовут? – снова спросил великан.

– Меня зовут Ядурак, – ответил хитроумный царь Итаки. – И это я нагадил в твой горшок.

– Ах ты! – яростно взревел циклоп, воинственно растопырив руки, после чего с топотом погнался за вылетевшим из пещеры Одиссеем.

– Нет, во дает, – заржал Аякс, пихая локтем в бок жевавшего рядом травку барана. – Не, Парис, ты это видел?

Баран в ответ жалобно заблеял…

Запыхавшийся, в мокрой насквозь одежде, Одиссей приковылял в пещеру где-то минут через пятнадцать.

– Вылезайте, мужики! – крикнул он грекам. – Айда к кораблю.

Счастливые герои выбежали из вольера.

– Как тебе это удалось? – закричал Агамемнон, хлопая царя Итаки по спине.

– Что удалось? – не понял Одиссей.

– Ну, от великана избавиться.

– А… —Хитроумный грек криво усмехнулся. – Это было очень просто. Я побежал в ту сторону, где валялась его сандалия. Он ее как увидел, обо всем сразу же забыл. Сидит теперь, счастливый, на дороге, примеряет.

– Так, может, то не его сандалия? – предположил Гектор.

– Да какая разница, – махнул рукой Одиссей. – Возвращаемся на корабль.

И греки, весело галдя, беспрепятственно поспешили к морю.

А циклоп, обрадовавшийся, найдя свою блудную сандалию, вдруг вспомнил, как сильно обидел его непонятный коротышка, а посему тут же принялся орать дурным голосом, созывая своих сородичей.

Сородичи, понятное дело, отозвались.

– В чем дело, Полифем? – недовольно спросили они. – Ты снова напился?

– Я трезв, – гневно отвечал им циклоп, – как стеклышко.

– Тогда мы тебя не понимаем, – ответили сородичи. – Чего ты орешь?

– И действительно, чего? – Полифем в растерянности заозирался. – А, вспомнил… мне нанес оскорбление один смертный. Он сожрал весь мой сыр, выпил все мое вино и нагадил в мой горшок.

– Может, это был твой брат Лифомил? – предположили остальные циклопы. – Думаем, что простому смертному не проделать все те чудеса, которые ты нам только что описал.

– Нет, – твердо заявил великан, – это был смертный, человек.

– Ну и как же его зовут? – ехидно поинтересовались сородичи.

– Ядурак, – ответил Полифем.

– Ну, мы в этом в принципе и не сомневались, – сказали остальные циклопы. – Не пей больше, братец, а то пожалуемся твоему папаше Посейдону, и он тебе мозги быстро вправит.

– Ядурак, – в отчаянии закричал Полифем, – его звали Ядурак.

Но сородичи, приглушенно посмеиваясь и качая головами, уже расходились.

Полифем задумался.

– Пойду-ка я набью морду Лифомилу, – вслух сказал он, – так, на всякий случай.

И циклоп решительно потопал в глубь острова.

Как раз именно в этот момент к острову циклопов подплывал Телемах со своими друзьями.

Горячо спорившие великаны выглядели на фоне серых скал весьма колоритно.

– Э нет, – сказал Телемах. – Сушите весла, братцы.

И корабль послушно остановился.

Великаны на острове продолжали спорить, и земля под ними содрогалась.

– Похоже, мы снова опоздали, – сказал Телемах, задумчиво рассматривая возбужденно размахивавших руками циклопов. – Мой отец здесь уже побывал.

– И, похоже, побывал только что, – добавил Па-ламед, указывая рукой на корабль вдалеке.

– Гребцы, – закричал Телемах, – поворот на девяносто градусов и полный вперед!

– Думаю, при определенном стечении обстоятельств мы их догоним, – сказал один из матросов, слюнявя палец, дабы проверить ветер.

Корабль Телемаха развернулся и стремительно двинулся вслед за судном на горизонте.

– Быстрее, быстрее, – подбадривал гребцов Телемах, – если догоним, каждому по три золотых.

– Гей, гей, гей, – запели гребцы, – чужих весел не жалей…

– Сатаровы дети, – выругался Телемах, поворачиваясь к Паламеду. – Слушай, где ты этих болванов нанял?

– Да в Итаке, – пожал плечами Паламед, – вместе с кораблем. Они как раз в порт вошли. За полцены согласились покатать нас по Понту. У них, мол, на судне благотворительная акция в честь завершения Троянской войны. Пятидесятипроцентная скидка.

– Угу, – буркнул Телемах, с подозрением посматривая на черный флаг с белым черепом, развевавшийся на мачте нанятого им судна.

Ох не нравился ему этот флаг. Ох и не нравился…

Непонятно, правда, чем?

Может быть, тем, что оскал у черепа уж больно напоминал одного из женихов Пенелопы… этого, Антиноя. Возможно.

– Пираты, – истерично закричал Парис, после чего грохнулся в обморок.

– Где? – Аякс ошарашенно закрутил головой.

– На хвосте, – ответил Одиссей, поставив над глазами ладонь козырьком, чтобы не слепило солнце.

– Что будем делать? – спросил Агамемнон, тоже вглядываясь в стремительно настигавшее их судно.

– Драться! – кровожадно взревел Аякс и, скорчив воинственную рожу, взмахнул над головой здоровой шипастой дубиной, найденной им в трюме 'корабля.

– Ну, это мы всегда успеем, – хитро протянул Одиссей. – Разумнее всего, думаю, стычки избежать. Наш корабль намного маневреннее, да и гребцов у нас больше.

– Греческий огонь, – продолжал утробно реветь Аякс. – Дайте мне греческий огонь!

Гектор молча сунул под нос герою чашу с вином.

Аякс жадно припал к ней губами, выдул всю и, громко икнув, без чувств повалился на палубу корабля.

– Гребцы! – крикнул Одиссей, на глаз прикидывая расстояние до пиратского судна. – Темп “Страстный танец жриц Афины”. Полный вперед!

Через пять минут и идиоту (Аяксу. – Авт.) стало ясно, что у пиратского корабля нет никаких шансов догнать быстроходное судно Одиссея.

Абсолютно никаких шансов…

– Слушайте, по-моему, это Эрот, – радостно сообщил Дионису Асклепий. – Хотя нет, нет…

Дионис с Гермесом уныло переглянулись.

Дружно вздохнули.

Посмотрев в сторону врачевателя, Гермес медленно покрутил пальцем у виска. Дионис кивнул, всецело с ним соглашаясь.

– Не Эрот, – тихо забубнил Асклепий, перебирая позвякивавшие пробирки, – а жаль…