Текст книги "Кукловоды и марионетки. Воспоминания помощника председателя КГБ Крючкова"

Одним словом, каждый играет свою политическую роль в меру понимания той выгоды, которая она ему приносит. А ведь поводов детально поговорить на тему советско-германских договоренностей довоенного периода и на думской трибуне, и на парламентских слушаниях было более чем достаточно. Вспомним хотя бы обсуждение проблемы калининградского транзита через территорию Литвы, страсти вокруг договора о границе между Российской Федерацией и Литовской Республикой, известные думские инициативы депутата В. И. Алксниса и других его коллег, бесконечная череда скандалов вокруг воинских захоронений и памятников советским солдатам, вокруг маршей бывших эсэсовцев в республиках Балтии, наконец, выдвижение материальных и моральных претензий к России со стороны руководителей ряда соседних государств.

Отсылаю всех интересующихся деталями моей позиции по так называемым советско-германским секретным протоколам 1939–1941 гг. к последней, наиболее полной публикации по данному вопросу в журнале “Обозреватель” от августа 2008 года. Ее ссылка на сайте журнала – http://www.rau.su/observer/N8_2008/087_105.pdf. Распечатку статьи я передал организаторам коллоквиума. Название ее, на мой взгляд, говорит само за себя: “Оригиналы секретных протоколов – на стол!”.

Хотел бы четко обозначить предмет тех исследований, которые проведены мною: только сами секретные протоколы, причем в большей степени их оформительская, чем содержательная сторона. Были изучены все обстоятельства их появления на свет, проведено изучение деталей порядка передачи документов на хранение в архив, условий хранения в числе документов “Особой папки” и организации доступа к ним специалистов, осуществлен критический анализ существующих на сегодня публикаций в научных трудах и в широкой печати.

На мой взгляд, внешнеполитические договоренности между руководством Союза ССР и германского рейха, в том числе и конфиденциальные, существовали, и отрицать что-либо обратное было бы попросту глупым. Вопрос в другом: каковы были эти договоренности и в какой форме они были зафиксированы, в устной или в письменной.

Нет никаких сомнений в том, что и фотокопии документов из коллекции фон Лёша спокойно хранятся себе в Политическом архиве ФРГ, и материалы бывшего закрытого пакета № 34 тоже имеются в наличии в фондах Президентского архива РФ. Я ставлю под сомнение лишь их подлинность как реальных, а не сфальсифицированных кем-то, скорее всего, спецслужбами фашистской Германии, двусторонних советско-германских соглашений того периода. При этом отталкиваюсь от непреложного факта, который до сих пор никем документально, а не огульно, не опровергнут. А именно: одни и те же опубликованные в различных источниках материалы не идентичны, не тождественны друг другу, как это должно быть на деле, по существующим нормам международного права, по законам и правилам дипломатии.

Давайте вспомним, как готовятся и оформляются двусторонние международные соглашения, по крайней мере как они готовились ранее, до появления компьютерной и множительной техники? Печатается под копирку текст соглашения в двух или, при необходимости, в большем количестве экземпляров, причем, как правило, он составляется на государственных языках стран-участниц соглашения.

Затем этот текст тщательно, подчеркиваю это слово – тщательно, “вычитывается”, и уж затем полномочные представители государства подписывают по два экземпляра документа с каждой стороны – два оригинала и две копии. Один подписанный подлинник на языке страны и подписанная копия на иностранном языке остаются у одной стороны договора, другие два экземпляра – у другой. При необходимости подписи скрепляются государственными печатями участников международного соглашения. Далее следуют предусмотренные нормами международного права и требованиями национального законодательства обязательные юридические процедуры – ратификация в парламенте, официальная публикация в печати и пр., затем соглашение вступает в силу.

Поэтому все особенности оформления оригинала и ее копии непременно должны совпадать: машинописные интервалы, перенос слов, вставки и исправления погрешностей и т. д.

У меня всегда возникало глухое чувство внутреннего протеста, когда я рассматривал фотокопию русского текста основного “секретного дополнительного протокола” из коллекции фон Лёша с хорошо видимой вставкой от руки буквы “з” в слове “разграничение” и с надпечаткой слова “beiden” в немецком документе.

Им что, подписантам, равно как и ответственным сотрудникам из ближайшего окружения Молотова и Риббентропа, было невтерпеж? Так уж им приспичило побыстрее разделить на куски обреченную Польшу и обозначить сферы взаимных притязаний в Европе, что уже и пяти лишних минут недоставало для того, чтобы оформить важный документ как следует, а не пускать его в жизнь с подобными помарками и небрежностями?

Чем была обусловлена подобная спешка, что это за политическая гонка по пересеченной местности под обстрелом противника? Сталин, что ли, стоял над душой у Молотова, или фюрер беспрерывно торопил Риббентропа по телефону и грозил ему за задержку подписания всяческими карами? Странно все это, непонятно и откровенно говоря, плохо объяснимо, как бы не старались сейчас убедить в обратном при посредничестве писателя Карпова переводчик В. М. Бережков и другие свидетели “исторического сговора двух тиранов”…

С текстами других “секретных” дополнительных и конфиденциальных протоколов дела обстоят тоже не лучшим образом. То есть в них дата и место подписания, то их нет, то обнаруживается явная неграмотность по тексту русского экземпляра, то посол Шулленбург подпишется в одном месте как истинный немецкий аристократ, а именно “conte von der…”, то отметится как плебей – укажет лишь свою фамилию и будет с вас, господин Молотов…

Замечу вскользь, что лично мне рассказы Анатолия Лукьянова, Валерия Болдина, Лоллия Мошкова, Юрия Мурина и других бывших работников Общего отдела ЦК, “Особой папки” или же архивов Политбюро ЦК КПСС о строгом порядке работы с имевшимися там материалами, в том числе хранившимися в опечатанных пакетах, не шибко интересны. Более двух лет я руководил работой точно такой же “Особой папки” в Секретариате КГБ СССР, а инструкция по работе с этого рода документами была единой и безусловной к исполнению для всех, а не только для Общего отдела ЦК КПСС. Не нужны мне и явно ангажированные свидетельства “главного архивиста всех времен и народов” Р. Пихоя и прочих “добытчиков архивного золота”…

В своих предыдущих публикациях я уже отмечал, что имею определенные претензии и ряд недоуменных вопросов к содержанию и оформлению секретной переписки посольства Германии со своим МИДом, опубликованной в известной книге госдепартамента США от 1948 года и воспроизведенной впоследствии историком-эмигрантом Юрием Фельштинским в книге “Оглашению подлежит: СССР – Германия. 1939–1941: Документы и материалы”, издательство “Московский рабочий”, 1991 год. Все эти материалы нынче весьма востребованы и активно используются теми исследователями, которые упорно стоят на позиции реальности существования “секретных протоколов”.

Шифрованная переписка начинается с телеграммы № 61 за подписью германского поверенного в делах Германии в Москве Типпельскирха, речь в ней идет о смещении Литвинова с поста наркоминдела СССР и о назначении на этот пост Молотова с одновременным оставлением его на посту председателя Совета народных комиссаров. Прошу обратить внимание: за четыре полных месяца 1939 года германское посольство направило в свой МИД лишь 60 собственных исходящих телеграмм, причем часть из них были без грифа секретности, то есть направлялись, как говорят шифровальщики, “клером”. 30 июня 1939 года статс-секретарь германского МИДа Вайцзеккер направляет ответ на незашифрованную телеграмму посла Шулленбурга за № 115.

Итого за полгода – всего лишь сотня исходящих телеграмм посольства. Затем события резко ускоряются, и к октябрю 1939 года поток телеграмм возрос более чем в пять раз, а в 1940 г. их было уже около 2,5 тысячи.

Что, однако, обращает на себя внимание? А вот что: какой-то сплошной поток канцелярской переписки по типу “вопрос – ответ”, “спрашивайте – отвечаем”, “на ваш номер входящий наш номер исходящий”. Он как будто весь буквально устремлен на достижение единой цели, на получение нужного результата…

Так, например, 15 августа 1939 года, то есть всего за неделю до исторического визита Риббентропа в Москву, Шулленбург направляет шифротелеграмму № 175 на шифротелеграмму МИД Германии № 173. В последней идет речь о зондаже возможности осуществления визита имперского министра в СССР и предполагаемом уровне собеседников.

Задаю вполне резонный вопрос всем, кто хотя бы косвенно имел отношение к секретной, пусть даже архивной, дипломатической переписке: каких телеграмм в посольстве любой страны должно быть больше, входящих или исходящих?

Отвечаю: естественно, входящих, ибо посольство, основной представительный орган своего государства, получает инструкции, материалы почтовой и телеграфной переписки с МИДом и многими другими ведомствами своей страны не только по политическим, но и по кадровым, административно-хозяйственным, торгово-экономическим, консульским и еще бог знает каким вопросам. Посольство должно быть информировано о многом, но далеко не на каждое обращение Центра оно обязано отвечать, а скорее, просто принимать к сведению и, как говорится, к неукоснительному исполнению.

Посмотрите еще раз внимательно на опубликованные в книге Ю. Фельштинского документы, и вы сами столкнетесь с подобной несуразицей буквально на каждом шагу. О разнобое в наименованиях грифов секретности на телеграммах, о наличии или отсутствии ограничительных пометок ознакомления с документом, прочих канцелярских премудростях секретного делопроизводства уже и упоминать не хочется.

Я поздравляю Институт истории РАН с таким ценным приобретением, как доктор исторических наук Юрий Фельштинский. Именно он, ближний боярин Б. Березовского, в 1993 году, надо понимать, после победного опубликования волкогоновцами содержимого пакета № 34 в журнале “Новая и новейшая история”, защитил в этом институте докторскую диссертацию и стал первым в истории современной России “остепененным” гражданином иностранного государства.

По мне, это типичный спекулянт от истории, каковых, к сожалению, у нас немало. Они откровенно паразитируют на малоизвестных или же, напротив, на “жареных” исторических фактах, будь то порнографическая записка Троцкого из Амстердамского архива или же совместные с ныне покойным А. Литвиненко изыскания “дуэтом” на модную нынче тему “ФСБ взрывает Россию”. Не удивлюсь, если российским доктором исторических наук вскоре станет и небезызвестный Суворов-Резун, по-моему, все идет к этому…

Два слова о моем личном видении организационного содержания и результатов работы Комиссии Съезда народных депутатов СССР под руководством А. Н. Яковлева, благо основная часть рассмотренных там материалов прошла через мои руки.

Создание подобного депутатского органа не было случайностью. Это было хорошо продуманное и заранее, где-то еще в 1986–1987 гг., запланированное действо деструктивных сил, катализатор тех событий, которые привели к развалу СССР при трусливом попустительстве кучки людей, которых советский народ назвал своими избранниками и вверил им свою судьбу. Чего от такой публики можно было ожидать толкового, если, по имевшимся данным, 63 народных депутата СССР стояли на учете в психоневрологических диспансерах…

Никакой продуктивной работы в Комиссии не велось, ни на депутатском, ни на экспертном уровне, как бы не убеждал кто-то в обратном. Была заранее отработана и согласована позиция, были заранее заготовлены аргументы и свидетельства типа “случайно отысканных” в мидовских архивах служебной записки Смирнова – Побцероба или заверенных В. Паниным копий. Было обеспечено по единому сценарию мощное пропагандистское обеспечение в виде ряда публикаций в газетах “Известия”, “Московские новости”, журнале “Новое время” и других, были взяты интервью у нужных людей, была организована пресс-конференция в Бонне журналиста Л. Безыменского и пр. Эта получившая благословение М. С. Горбачева позиция при разыгрываемом им фарсе “политического неведения” буквально “продавливалась” на всех уровнях, начиная от Политбюро ЦК КПСС и заканчивая массированной психологической обработкой части наиболее недоверчивых или же политически активных, а поэтому наиболее опасных, народных депутатов.

В этой связи хотел бы рассказать вам в двух словах историю того документа, который Председатель КГБ СССР огласил на закрытом заседании Верховного Совета СССР в июне 1991 года. Я сам присутствовал на том историческом заседании в Кремле, сидел в зале среди депутатов. Более того – основная часть текста выступления В. А. Крючкова была написана мною на базе аналитических наработок узкой группы специалистов Комитета госбезопасности высокого ранга.

Так вот, подписанная Ю. В. Андроповым и направленная в ЦК КПСС записка о приобретении в СССР агентуры влияния – это не досужие фантазии “гэбистов”, как сейчас это пытаются представить общественности недруги КГБ. Записка была целиком составлена на основе документа, добытого по каналам МГБ ГДР, и в числе других документальных материалов переданного советской стороне в качестве так называемого оперативного подарка.

После наведения необходимых справок в соответствующем подразделении внешней разведки, всесторонне взвешенного и обоснованного вывода о том, что обнародование данного документа не нанесет оперативного или иного ущерба интересам Службы, Председатель КГБ распорядился снять с документа гриф “Совершенно секретно. Особая важность” и дать ему в нужное время на доклад для использования во время выступления перед депутатами Верховного Совета СССР.

Одна весьма пикантная деталь: записка в ЦК была завизирована, наряду с самим Крючковым и его заместителем в разведке вице-адмиралом Усатовым, и всем известным ныне О. Калугиным – бывшим начальником управления внешней контрразведки ПГУ КГБ, бывшим народным депутатом Союза ССР и, одновременно, старым знакомым и приятелем А. Н. Яковлева еще со времен совместной стажировки в университете США.

Почему я на этом эпизоде останавливаюсь особо? Да лишь потому, что все перипетии ожесточенных сражений вокруг секретных протоколов к пакту Риббентропа – Молотова, активная раскрутка этого сюжета во времена горбачевской перестройки, которая продолжается с неослабевающей силой до настоящего времени и втягивает в свою орбиту все большее число далеко небескорыстно заинтересованных участников, живо напоминает мне классику активных мероприятий, на которые столь богата оперативная история многих специальных служб самых различных стран.

Пользуясь предоставленной возможностью, хотел бы публично обратиться к членам президентской комиссии по противодействию фальсификации отечественной истории и призвать их не превращаться во второе, ухудшенное издание пресловутой, насквозь сервильной депутатской комиссии Яковлева.

Обратите, уважаемые члены теперь уже двух президентских комиссий, свои пытливые взоры не только на то, чего от вас потребуют в первоочередном порядке по соображениям политической конъюнктуры. Взгляните по-новому на проблему подлинности секретных протоколов к пакту Риббентропа – Молотова. Поверьте, этот вопрос заслуживает самого пристального вашего внимания.

Не считайте проблему подлинности указанных документов раз и навсегда закрытой, затребуйте дополнительно в российских и зарубежных архивах необходимые справки, всесторонне изучите их и предоставьте, наконец, возможность любому интересующемуся этой проблемой своими глазами взглянуть если уж и не на столь бесценные исторические материалы из Президенского архива РФ, то хотя бы на их натурные изображения.

Предоставьте своим согражданам возможность сделать собственные, а не навязанные кем-то извне, выводы из увиденного и прочитанного.

Благодарю за внимание»[38]38
  Собственный материал автора


[Закрыть].

В свое время мне очень помог депутат Государственной Думы С. П. Обухов – он оказался единственным, кто предметно отреагировал на мои заметки в газете «Правда» и послал депутатские запросы по «секретным протоколам к пакту Молотова – Риббентропа» в Администрацию Президента и в Министерство иностранных дел РФ. Хотя я ранее с той же целью передавал своим материалы по протоколам ряду думских депутатов: уважаемому мною Ю. Квицинскому, ныне покойному, которого лично я считаю советским дипломатом № 1 времен середины 80-х – начала 90-х гг., а также В. Алкснису, Н. Нарочницкой, В. Мединскому, А. Островскому, А. Климову, Н. Кондратенко, А. Шабанову, И. Никитчуку, Н. Биндюкову и некоторым другим.

Был получен ответ из МИДа, а в Администрации Президента, возглавляемой тогда нынешним руководителем Госдумы С. Е. Нарышкиным, видимо, больше размышляли над тем, как бы повежливее послать куда-то подальше настырного депутата от фракции КПРФ…

Во всяком случае, трудно было по-иному воспринимать звонок в руководство думской фракции КПРФ какой-то анонимной архивной барышни, которая, со ссылкой на поручение своего начальства, с барскими интонациями в голосе стала подробно выяснять: а зачем это вдруг понадобились депутату-коммунисту натурные изображения «подлинников секретных протоколов» из пресловутого пакета № 34 бывшего архива Политбюро ЦК КПСС? Может быть, отвяжетесь от нас по-хорошему, господа-товарищи, а то ведь худо будет. Ведь российскому обществу и так все понятно, да и наш президент В. В. Путин в своей известной статье в польской «Газета выборча» дал исчерпывающую оценку и самому Договору о ненападении между Союзом ССР и Германией, и военно-дипломатическим последствиям его заключения…

Не с руки мне было отвязываться от попыток прояснить этот вопрос, уважаемые господа из президентской комиссии по противодействию попыткам фальсификации отечественной истории!

На мой взгляд, давно пора прекратить кормежку российского общества историческими байками и высосанными из пальца комментариями Млечиных – Безыменских – Фельштинских – Резунов и иже с ними. Ветераны за сердце хватаются, преждевременно из жизни уходят после прочтения их предельно наглых, порой откровенно циничных и лживых по своему содержанию публикаций. А власть имущие только и знай, что кормят уже в который раз горстку еще здравствующих фронтовиков, дай им бог всяческого здоровья и благополучия, обещаниями предоставить бесплатное жилье к очередному «-летию» Великой Победы …

Сейчас уже саму Великую Победу впору защищать, вон какие словесные баталии и политические игрища вокруг нее развернулись. Не хотят «главные историки» России А. Чубарьян и А. Торкунов, их высокопоставленные коллеги из Института всеобщей истории РАН или МГИМО защищать честь России перед наскоками польского сейма как следует, а не «как изволите» – ну, и не надо, перебьемся как-нибудь. Понятное дело, материя тонкая, сплоховать им нельзя. Ведь, по крылатому высказыванию советского академика М. Н. Покровского, история – это политика, опрокинутая в прошлое…

Что же ответило депутату Обухову МИД России? Вполне прилично ответило и, что важно, по существу. Направило при этом копии оригиналов двух договоров, хранящихся в Архиве внешней политики РФ, – Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом от 23 августа 1939 года и Германо-советского договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года, присовокупив к ним известные пять «копий с копий, завизированных В. Паниным» на русском языке.

Сначала об этих широко известных панинских копиях.

Как и следовало ожидать, они не имеют ничего общего с изображениями из коллекции фон Лёша, хранящейся в Политическом архиве ФРГ. Машинописное исполнение другое, более современное. Нет и в помине рукописной буквы «з» в слове «разграничение», нет других характерных особенностей оформления документа. Зато граница «сфер интересов» Германии и СССР проходит теперь «по линии рек Писса, Нарево, Вислы и Сана». Во какие грамотеи в аппарате Совнаркома СССР работали, а Молотов их даже не пожурил за эту нелепицу…

Видимо, В. Панин и вправду готовил эти окаянные копии где-то в 1947–1948 гг. Скорее всего, для доклада руководству страны после публикации известной брошюры Госдепа США, а возможно, и при наборе материалов для подготовки нашумевшей в тот период статьи «Фальсификаторы истории», авторство которой не без оснований приписывают И. В. Сталину[39]39
  Фальсификаторы истории (историческая справка). ОГИЗ; Госполитиздат, 1948.


[Закрыть].

Что касается пресловутого передаточного акта, подписанного Смирновым и Подцеробом, на текст которого особо напирал А. Н. Яковлев в своем докладе Съезду народных депутатов СССР и даже шрифт пишущей машинки депутатам в нос тыкал, можете на него полюбоваться. В 1990 году демократически настроенные мидовские шустрики опрометчиво привели его изображение в ведомственном журнале «Вестник МИД СССР» в качестве иллюстрации к беседе первого заместителя министра А. Г. Ковалева с корреспондентом «Известий» – и, небось, до сих пор об этом жалеют. Историко-дипломатическое управление МИД СССР тут же, незамедлительно дало официальное разъяснение, что упоминаемый в «Акте», подписанном Смирновым и Подцеробом, «Особый архив» МИД СССР как часть АВП СССР никогда не существовал и не существует[40]40
  Вестник Министерства иностранных дел СССР. 1990. 28 февр. № 4 (62). С. 56–59.


[Закрыть].

Теперь обратимся к оригиналам договоров. Все в них хорошо, все нормально, даже в тексте статьи III Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом использован лингвистический оборот «правительства ОБОИХ Договаривающихся Сторон», как и в документе из коллекции фон Леша. Хотя это и представляет собой очевидную неграмотность с точки зрения правописания русского языка. Но на этом радость познания первоисточников и заканчивается…

Оформление текстов статей II и VII подлинника Договора о ненападении, хранящегося в Архиве внешней политики РФ, и подписанной В. Молотовым и И. Риббентропом (а отнюдь не парафированной) копии русского текста Договора, хранящейся в Politisches Archiv des Auswartigen Amtes. Berlin (f.11/0048-0050.Mikrofilm), явно ОТЛИЧАЮТСЯ друг от друга. Как так это может быть, уважаемые господа историки и специалисты по международному договорному праву? Посмотрите на них сами (привожу по моей публикации в газете «Правда»)[41]41
  Правда. 2011. 19 июня // https://kprf.ru/rus_soc/93949.html


[Закрыть].

Пойдем далее. Предположим, допустили сотрудники канцелярии В. М. Молотова очевидную «плюху», написали в тексте «обоими сторонами» вместо «обеими». Зачем же их в таком разе следует «подправлять» при официальной публикации текста подписанного документа в газетах «Правда» и «Известия», где стороны уже значатся «обеими»[42]42
  https://ru.wikisource.org/wiki/Договор_о_ненападении_между_Германией_и_СССР; https://kotenik.wordpress.com/category/treaties-of-germany/


[Закрыть]? Ведь это уже официально подписанный и вступивший в законную силу документ, как это со всей очевидностью явствует из его текста! Там нет ни слова о порядке его опубликования в центральной или местной печати! Кстати, задача для особо любознательных: а ну попробуйте-ка найти на просторах Интернета натурное изображение всего текста Договора о ненападении в номере газеты «Известия» за 24 августа 1939 года, на котором базируются все последующие ссылки? Предупреждаю, это будет весьма непросто…

И опять же, ну зачем нужно было воспроизводить эту «подправленную» версию договора полвека спустя в официальной публикации МИД СССР – в сборнике «Год кризиса. 1938–1939. Документы и материалы в 2 томах»[43]43
  АВП СССР, ф. За – Германия, д. 243 /// Известия. 1939. 24 авг.


[Закрыть]? Если учесть, что к услугам дипломатов и историков был, что называется «под носом», собственный ведомственный архив с его фондом № 3а и абсолютно несекретными материалами этого фонда. Ну, и в чем тут дело, уважаемые архивисты тогда еще МИД СССР, а теперь уже МИД РФ? Или вам ваша профессиональная честь побоку?

Короче, недомолвок, домыслов, буйной фантазии на потребу невзыскательной публике или даже откровенной лжи – горы, а ясности по-прежнему никакой. В «Википедии» на странице пакта до сих пор воспроизводят натурное изображение самого Договора вовсе не из Архива внешней политики, а из «коллекции фон Лёша». Этот факт вам о чем-то говорит?

Лично мне уже давно все стало ясным: как ни крути, как ни верти, а от факта параллельного существования в природе двух комплектов совершенно неидентичных, точнее – неаутентичных, внешнеполитических документов уже просто так не отмахнешься. Поэтому нынешнему поколению историографов надо «копать» и далее, но при этом – «не столько шырше, сколько глыбже».

Надеюсь, этот призыв услышит и шустрый скорохват на ниве пакта Риббентропа – Молотова, по своим замашкам – явный будущий преемник академика Чубарьяна на посту главного исторического светила России г-н А. Р. Дюков. Ну, кто его, спрашивается, надоумил вынести на обложку книги с претенциозным названием «20 вопросов и ответов по пакту Молотова – Риббентропа» провокационное по своему внутреннему смыслу изображение советско-польского пограничного столба[44]44
  http://rulibs.com/ru_zar/sci_history/dyukov/3/j0.html.


[Закрыть]? Кто ему посоветовал Гитлера, который реально напал на Польшу 1 сентября 1939 года, сим ловким ходом на Сталина поменять? Неужели до этого додумались общество «Мемориал» и фонд «Холокост», стараниями которых и родился возглавляемый им фонд «Историческая память»? Вы, господа, еще бы совместно сподобились гербы прибалтийских государств, Финляндии и Румынии, туда же пришпандорить, для того чтобы недобитых тоталитарных сталинистов вечным историческим позором заклеймить.

Однако куда же, спрашивается, смотрели инициаторы данной публикации из старо-площадных и смоленско-сенных, а то и из лубянских кабинетов, все штатные и внештатные борцы против фальсификации отечественной истории? Ведь такие «невинные обложки» равносильны ушату исторических помоев на наши и без того многострадальные головы. Полюбуйтесь на нее.

Вот и ломай после этого в очередной раз голову, кто там чей-то хитроумный «агент влияния», а кто просто – тупой «иностранный агент», представитель не то «пятой», не то «шестой колонны» внутри страны. И на кой ляд нашей кривой исторической козе снова баян-аккордеон понадобился…

Вновь процитирую главного отечественного архивиста Козлова.

«Всеобщая изощренность XX столетия вряд ли может вызвать у кого-либо сомнения. История фальсификаций в этом смысле не стала исключением. Масштабы подлогов, равно как событий и лиц, которым они были посвящены, нередко соответствовали масштабам событий и деятельности лиц, которыми оказался богатым век. Достаточно вспомнить поразившую мир фальсификацию дневника Гитлера.

Впрочем, такими же масштабами отличались и явления противоположные. Как не вспомнить в этой связи отрицание советским руководством подлинности протоколов Молотова – Риббентропа о разделе сфер влияния накануне Второй мировой войны и многолетние усилия советских историков, доказывавших их подложность. Можно напомнить и о примитивных, но преисполненных восхитительного упорства стремлениях доказать подложный характер документов, связанных с уничтожением польских военнопленных в 1940 г. по решению Политбюро ЦК ВКП(б)»[45]45
  Козлов В. П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001.


[Закрыть].

Почему я привожу здесь эту цитату? Чтобы показать, что между поведением Дюкова и Козлова в вопросе «пакта Риббентропа – Молотова», по большому счету, никакой разницы нет. Оценочные суждения по поводу масштабов исторических фальсификаций – всегда пожалуйста, но при чем здесь «многолетние усилия советских историков что-то там скрыть или опорочить»?

Вытащить с большой помпой рукописные правки И. В. Сталина по тексту советско-германского договора о ненападении (заметьте – договора, но отнюдь не «секретного протокола») и выдавать их за некие «разоблачительные материалы» – будьте любезны, нужна лишь ловкость рук – и никакого мошенничества. Лучше бы вместо сотрясания воздуха сии ученые мужи привели бы в своих публикациях натурные изображения пресловутых «секретных протоколов». Только не из коллекции фон Лёша, а из пакета № 34, хранящегося в президентском архиве.

Слабо вам сделать это? Тогда сидите скромно в сторонке и берите пример с руководства МИД России, которое не лезет поперек батьки в пекло, а по-прежнему дает по сему щекотливому предмету крайне осторожные и всесторонне выверенные суждения. Почитайте, к примеру, статью Лаврова, приуроченную к 70-летию начала Второй мировой войны, и убедитесь в этом сами[46]46
  Трагедия Второй мировой: кто виноват // https://rg.ru/ 2009/09/01/voyna.html.


[Закрыть].

Сегодня речь уже идет не о том, были или не были секретные протоколы и творением чьих рук они являются – гитлеровских или же, наоборот, англо-американских спецслужб. Вопрос, на мой взгляд, стоит гораздо острее, и формулировка его должна быть примерно следующей: кто, когда и с какой целью запустил на историческую и внешнеполитическую орбиту не где-то там за рубежом, а в нашей собственной стране материалы, хранящиеся в пакете № 34 Архива Политбюро ЦК КПСС?

Судя по достаточно скудным свидетельствам бывших работников Общего отдела ЦК КПСС, первые документально зафиксированные факты нахождения «секретных протоколов» в «Особой папке» относятся к началу перестройки, но никак не ранее начала горбачевской эпохи.

В отличие от материалов по Катыни, которые, согласно записи В. Е. Галкина на пакете № 1, докладывались в закрытом виде заведующему Общим отделом во времена Л. И. Брежнева К. У. Черненко и затем им же снова перепакетировались, материалы о секретных советско-германских договоренностях довоенного периода еще не имели в то время особого вида хранения документов «Особой папки» – в закрытом и опечатанном пакете. Об этом, кстати, прямо говорил покойный В. И. Болдин в своей книге «Крушение пьедестала», если, конечно, он говорил то, что было на самом деле, а не то, что ему хотелось бы сказать в условиях новых исторических реалий[47]47
  Болдин В. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М. С. Горбачева. М.: Республика, 1995.


[Закрыть].

В подтверждение процитирую статью бывшего сотрудника «Особой папки» Общего отдела ЦК КПСС Юрия Мурина в газете «Совершенно секретно».

«Работая над выявлением документов по советско-германским отношениям за предвоенный период, я обратил внимание на несколько небольших по объему дел. Это были подлинники секретных статей советско-германского пакта 1939 года, получившего название “пакт Молотова – Риббентропа”. Запомнились подписи Молотова, Риббентропа, а также росчерки Сталина и Риббентропа на карте раздела сфер влияния. (На самом деле это карта к Договору о дружбе и границе, на которой Риббентроп, в отличие от Сталина, поставил дату 28/IX-1939. – Прим. авт.) Номера дел с секретными статьями пакта и картой оказались литерными. Это означало, что дела были включены в опись уже после ее оформления и находились на обычном, т. е. совершенно секретном, а не специальном хранении. Хранитель фондов разъяснила, что документы были переданы из МИДа, где находились в личном сейфе Вячеслава Молотова. В 1987–1989 годах средства массовой информации стали чаще вспоминать о “белых пятнах” в истории, в том числе о подлинниках секретных статей советско-германского пакта 1939 года. 28 марта 1989 года состоялось заседание комиссии ЦК КПСС по вопросам международной политики. В своих выступлениях ученые В. Кудрявцев, А. Чубарьян, Ф. Ковалев, Г. Арбатов не отрицали существование секретных статей пакта (так как в ФРГ сохранилась их фотопленка), однако судьба подлинников оставалась загадкой. По официальным заявлениям МИД, КГБ, ЦК и Минобороны, их не находили.