Текст книги "Город греха"

Глава 10
Не счастье

Пригород Амстердама, наши дни

Ясное сознание приходило к Элис какими-то рывками. Проекция её «личной» палаты как бы проявлялась перед затуманенным взором и снова пропадала, открывая образ ошарашенного Балабанова на кушетке. Из-за этой двойственности Эля впала в прострацию. С организмом происходило тоже не пойми что: девушку начинало то трясти и колбасить, то к горлу подступал гадкий кислый спазм – того и гляди, стошнит.

Потом ей показалось, что её заваливает снежная лавина. Белые холодные камешки сыпались сверху непрерывным потоком, укрывая ноги, а потом и поясницу. Элис беззвучно закричала и начала карабкаться вперёд по склону, стремясь отползти от лавины, грозящей замуровать её заживо. Промелькнуло последнее в трипе видение Гансика. У парня верхняя часть бритой головы почему-то стала прозрачной; Эле отчётливо был виден его мозг с причудливыми линиями извилин. Внутри черепной коробки Балабанова на белёсой субстанции отчётливо выделялись мерцающие буквы, сложенные в словосочетание «не сщастъе».

Эля ещё успела подумать о грамотее, который пишет «несчастье» через «щ», да еще и раздельно!

Когда в палату к Эле зашла делегация из трёх человек, она пыталась изобразить из себя черепаху, которой под нижнюю часть панциря подложили опору, и она бесполезно и смешно перебирает лапами на весу, но не двигается с места. С той только разницей, что Элис хаотично болтала руками и ногами, лёжа на пузе в своей кушетке. Зрелище было ещё то.

Некоторое время вошедшие, застыв соляными столпами, изумлённо наблюдали за энергичными телодвижениями пациентки, которая гребла конечностями, словно хотела уплыть из кровати.

Впрочем, Эля относительно быстро успокоилась. Снежная лавина иссякла, нормальная перспектива палаты «прогрузилась», Балабанов с открытым от опупения ртом и с орфографическими ошибками в голове окончательно сгинул.

Элис вначале перестала двигать ногами, а потом, сделав два последних гребка, как пловец стиля дельфин, «приструнила» и руки. С десяток секунд она лежала на простыне лицом вниз и ничего не говорила. Простыня приятно пахла мятным дезинфицирующим средством.

– Э-э-э… – сказал незнакомый человек в белом халате, накинутом на цивильный костюм. – А что тут происходит?

– Видимо, случилась непредвиденная побочка, – озабоченно проговорил доктор Краузе, приближаясь к кушетке.

Третьим визитёром была та самая безэмоциональная медсестра. Она и сейчас стояла с совершенно невозмутимым видом.

Эля, продолжая лежать на животе, повернула голову в сторону прибывших.

– Безобразие! – сказал незнакомец в цивильном. – Я этого так не оставлю!

– Что конкретно вы подразумеваете под термином «этого»? – неприязненно поинтересовался Эрих.

Он присел на кушетку, мягко, но решительно перевернул Элю на спину, посветил пациентке в зрачки и стал осматривать, коротко прикасаясь к разным участкам кожи девушки.

– На каком основании вы держите мефрау Герцену взаперти? Кто разрешал вам применять к ней экспериментальный курс лечения?! – Мужчина тоже подошёл к кушетке, и Эля смогла его рассмотреть получше: лет пятидесяти на вид, открытое породистое лицо, которое немного портили глубоко посаженные маленькие глазки; на голове – аккуратный пробор. – Профессор Владлен Шапиро, – представился он девушке. – Еле вас разыскал!

– О чём вы говорите? – Краузе, завершив осмотр, поднялся. – Какое ещё «взаперти»? Вас разве кто-то насильно ограничивал в передвижениях? – спросил он у Эли.

– Ну… – начала та, слабо представляя, что происходит.

– Вот именно, что нет! – перебил главврач, повышая голос. – Мефрау Герцена, как вы её назвали, вольна была в любой момент покинуть моё заведение, и никто бы не предпринял никаких попыток помешать ей в этом! У нас не концлагерь! А если вы намекаете на запертую дверь, то, во-первых, это сделано в интересах самой пациентки: вы же видите, у неё не прошли ещё все последствия приступа! А во-вторых, специфика моего учреждения предусматривает элементарные правила безопасности, которые не только способствуют излечению самого пациента, но и сводят на нет любое воздействие на него других больных! Отсюда и частичная изоляция. А ваши обвинения, господин Шапиро, являются возмутительными!

– То есть ничто не мешает мне забрать мефрау Герцену с собой? – сразу же отреагировал профессор, впрочем, уже более спокойным тоном.

– Разумеется, если она даст на то своё согласие. – Краузе заложил руки за спину. – Но учтите, что девушка ещё очень слаба и нуждается в постельном режиме. Вам придётся подписать бумаги, что вы берёте за неё ответственность на себя. Активные действия ей пока крайне противопоказаны!

– Это мы ещё посмотрим, – недовольно буркнул Шапиро.

– И насчёт экспериментальности лечения, – продолжил Эрих. – Я вам могу предоставить полный отчёт: вы не найдёте там ни одного не только «экспериментального» – опять же, как вы выражаетесь, – препарата, но и сильнодействующего. Пациентке назначена всего лишь восстановительная терапия и витамины. Или вы полагаете витамины опасными для её жизни?

– Я ничего не полагаю! – запальчиво заявил Шапиро. – Я профессор истории, а не медицины!

– Вот именно!

– Но я забираю мефрау с собой! Если требуется что-то подписать – извольте! У меня есть место, где ей окажут надлежащий уход! И без всяких решёток на окнах!

Эрих хотел было возразить, но, видимо, решил, что ни к чему конструктивному перепалка не приведёт. Решительная позиция гостя урегулированию ситуации в пользу клиники явно не способствовала.

– Как хотите, – неожиданно легко согласился он. – Frau Birte, bereid de nodige begeleidende papieren voor[7]7
  Фрау Бирте, подготовьте необходимые сопроводительные документы (нидерл.).


[Закрыть], – обратился он к медсестре.

Та холодно кивнула.

После этого Краузе откланялся и покинул палату вслед за своей подопечной.

Профессор же тем временем присел на краешек кушетки.

Элис, настороженно на него глядя, подтянула простыню под подбородок.

– Как вы себя чувствуете? – вкрадчиво поинтересовался Шапиро. Он попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла скорее жалкая.

– Ну… – начала Эля и увидела себя, недавнюю, как бы со стороны: как она «ползла» от «лавины». Её щёки залил румянец стыда.

– Больше вам беспокоиться не о чем! – заверил её профессор. – У меня есть очень хороший знакомый, а у него – приличная клиника. Мы перевезём вас туда и, когда вы…

– Что-что? – Эля не поверила своим ушам. – Ещё одна клиника?!

– При всей одиозности подхода, – вздохнул Шапиро, – боюсь, что господин Краузе прав: вы ещё очень слабы.

– Но я…

– Не извольте волноваться! Вы знаете, почему я здесь? То-то и оно. Я здесь по поручению Никиты Михайловича. Именно он обеспокоился вашим, пусть и не долгим, отсутствием. Если бы вы только знали, сколько мне пришлось задействовать связей, чтобы вас отыскать!

– Никиты Михайловича? – тупо переспросила Эля. В голову ей словно напихали ваты.

– Ну да. Баженов Никита Михайлович. Только не говорите мне, что его не знаете! – Профессор вскинул на девушку тревожный взгляд.

– А-а-а… – облегчённо протянула Элис. – Никита. Знаю, конечно. Так бы и говорили!

– Что ж! – Шапиро деятельно хлопнул себя по коленкам. – Тогда – собирайтесь, не смею вам мешать! А я пока улажу все формальности с этими крючкотворами!

Сборы заняли минут сорок. В итоге Эля облачилась в один из своих походных нарядов: впрочем, во вполне себе стильные брюки от Bosco и элегантную блузу MSGM. Девушке также вернули её чемодан. Ну а сумочку со всеми прибамбасами она получила ещё раньше.

Главврач Эрих Краузе проводил их с профессором до двери корпуса. Док был хмур и неразговорчив, а вместо прощания лишь сдержанно пожелал удачи.

Профессор же, окрылённый победой в противостоянии с администрацией клиники, напротив, казался неестественно оживлённым, пытался иронизировать, но получалось неважно и плоско: с чувством юмора у Шапиро были явные проблемы.

Эля спустилась с короткого крыльца и вслед за профессором отправилась по пустынной гаревой дорожке в сторону шлагбаума КПП. За ним виднелась припаркованная чёрная блестящая «ауди» представительского класса.

Где-то на полпути девушка по какому-то наитию обернулась.

В одном из окон четвёртого этажа виднелась размытая человеческая фигура.

Эля без труда сообразила, что это, видимо, Балабанов.

«Но почему он не вышел на балкон? – лениво подумалось ей. – Или док таки перекрыл ему туда доступ?»

В этот момент фигура за окном пришла в движение. Ганс что-то отчаянно показывал ей жестами, но что именно, с такого расстояния Элис рассмотреть уже не могла.

Глава 11
Фонд

Амстердам, 16 сентября 1889 года

Следующим утром Эрих проснулся с вполне себе ясной головой. Никто не тревожил его в полчетвёртого ночи и не предлагал скататься на место очередного убийства. И на том спасибо.

Пока Краузе завтракал, он успел мельком просмотреть вчерашние вечерние газеты. Винк не ошибся. Заголовки вышли кричащими. «Дочь известного мецената Амстердама найдена распотрошённой!», «Кошмарное убийство на рыбной бирже!», «Полиция разводит руками от беспомощности!», «Маньяк или сумасшедший? Молодая девушка убита средь бела дня!»

– Ну да, – хмыкнул Эрих, откусывая имбирное печенье и откладывая бумажную стопку прессы. – Именно что средь бела дня, только ночью.

Позже, по пути в управление полиции, внештатный судмедэксперт сделал небольшой крюк. Ему захотелось взглянуть на место преступления при солнечном свете, а не в дождливом полумраке. Пройдя через площадь у рыбной биржи, Эрих сразу же ощутил творящийся вокруг лихорадочный ажиотаж. Никакого сравнения с предутренним часом, когда тут обнаружили бедную Эмму. По всем направлениям сновали грузчики, матросы, другой ремесленный люд. Кто-то грузил на повозки тюки, кто-то складировал товар, зычно выкрикивая подмастерьям команды. На воде тоже было неспокойно. Множество лодок, катеров и небольших кораблей толклись в акватории бухты: пришвартовывались, отплывали или, напротив, вставали в очередь на разгрузку. Кургузый пароход, нещадно дымя трубой, вдруг подал пронзительный гудок: Краузе аж вздрогнул от неожиданности. Впрочем, конец пирса был огорожен полицейскими веревками. Вначале Эрих удивился: неужели до сих пор не сняли оцепление, но потом понял причину обособления властями места происшествия. У самого причала стояла специальная повозка, а несколько рабочих деловито облачали одного из спецов в громадный и толстенный водолазный костюм. Рядом с подводником была развёрнута лебёдка с деревянным краном, уходящим стрелой под воду. Видимо, при помощи данного приспособления водолаза предполагалось опустить в толщу воды. Краузе усмехнулся: получается, Винк принял его совет по исследованию дна и предпринял соответствующие меры. Водолазу оставалось надеть только объёмный шлем с большими иллюминаторами во все четыре стороны. Что рабочие вчетвером и помогли ему сделать. А потом стали затягивать прижимные гайки огромным гаечным ключом.

Эрих поёжился от такого зрелища – не хотел бы он оказаться замурованным в такой громоздкой штуке. Да потом ещё и опускаться в ней на дно. Нет уж, увольте!

Сообразив, что ничего нового дневной осмотр места преступления ему не даст, Краузе направился в управление, чтобы узнать последние новости от инспектора.

Однако и тут его ждало, можно сказать, разочарование. Во всяком случае, поначалу.

Винк был не в духе и хмуро объяснил, что чего-то прорывного в расследовании за это время не случилось. Зато он получил нагоняй от главного инспектора Мертенса, которого, в свою очередь, настропалил бургомистр. Что неудивительно – дело выдалось и кровавым, и резонансным. Общество роптало и требовало от полиции действия.

– А что я могу сделать? – вопрошал у Краузе Винк. – Я же не волшебник! Люди работают. Проверяют все доки и ремонтные мастерские, вообще всё, что относится к судоходству. Но что они должны искать, скажите мне, пожалуйста? Следы засохшей крови? Её злоумышленники наверняка давно отмыли! Такой же якорь? С какой стати он должен там быть? Что тогда? Кастрюлю с находящимся в ней вырезанным сердцем? Разумеется, констебли работают и со всеми знакомыми де Беккер, но пока глухо: никто ничего не знает, никто ничего не слышал, никто никого не подозревает!

– Сердце, скорее всего, давно выкинули, – заметил Эрих. – Избавиться от него легче лёгкого. Кто там разберёт, животная требуха это, бычья печень или человеческое сердце? Скормят свиньям – и вся недолга.

– А зачем его тогда вырезали-то? – брюзгливо поинтересовался инспектор. – Если предположить, что мы имеем дело всё же не с психом. Если предположить, что в этом присутствует некая логика.

– Есть у меня одна мысль, но озвучивать её преждевременно, – сообщил Эрих.

– Опять ваши штучки, Краузе! – Винк погрозил судмедэксперту пальцем. – Я, кстати, отправил на пирс водолаза.

– Я видел, – кивнул Эрих.

– Но надеюсь, что он ничего не найдёт! Не хватало мне ещё одного трупа!

– Если будет новый труп, возможно, появятся новые улики. Которые можно будет связать в одно целое.

– Очень сильно сомневаюсь. Тело, которое провисело в водной толще месяц или дольше, вряд ли что-то сможет о себе рассказать. Будем реалистами.

– Возможно, вы и правы. Знаете, Винк, мне требуется отыскать некую свидетельницу. Дело осложняется тем, что я не знаю ни её имени, ни фамилии, а видел всего лишь один раз в жизни. Однако, случилось это как раз в галерее в Рейкс-музеуме, когда я там был с Эммой. Я к чему? У вас же есть человечек, который видел нас там вместе с убитой. Возможно, он рассмотрел и ту даму, так как мы с ней у одной из экспозиций столкнулись буквально нос к носу.

– И что за дама? – вяло поинтересовался Винк. – Какое отношение она имеет к делу?

– Скорее всего, никакого, – признался Краузе. – Но требуется проверить все варианты.

– Ну, давайте спросим, – нехотя согласился инспектор. – Только мой человечек – тоже дама.

– М-да? А как она выглядит, если не секрет?

– Да какой там секрет. Высокая и тощая, как жердь. Ходит всё время в плаще с капюшоном. Якобы у них в роду такие традиции.

– Что-что? – Эрих едва не поперхнулся. – Ваш свидетель – высокая дама в плаще с капюшоном?

– А что тут удивительного? – Винк поднял левую бровь. – Фрау Сузанна Тис. Основательница какого-то фонда, что ли. Надо посмотреть в бумагах.

– И я могу с ней переговорить? – всё ещё не веря в такой расклад, проговорил Краузе.

– А почему нет-то? Узнайте в канцелярии её адрес, езжайте и разговаривайте, сколько влезет.

Добираться до особняка госпожи Тис пришлось изрядно. Дом располагался почти за городской чертой. Краузе пришлось существенно потратиться. Мало того, что заплатить извозчику за дорогу, так ещё договориться, чтобы он дождался его после аудиенции; поймать в таком захолустье случайный кеб было бы проблематично.

Присмотревшись, Эрих переименовал особняк в «особнячок», не настолько уж внушительным выглядело фамильное гнездо Тисов. Да и крыша кое-где обветшала.

Впрочем, внутри аристократический дух вполне себе сохранился. Вышколенный дворецкий проводил визитёра в гостиную, где на вычурном диване восседала сама хозяйка. К счастью, в своём доме она обходилась без своего плаща с капюшоном и была одета в немного старомодное платье василькового цвета с пышной оборкой по подолу.

Но Краузе узнал её мгновенно. Не оставалось никаких сомнений, что это именно госпожа Тис столкнулась тогда с ним в Рейксмузеуме. Сейчас Эрих понял, что делает лицо этой дамы особенным: хищные черты. У женщины были заострённые скулы, миндалевидные глаза и слегка впалые щёки. Вкупе с общей худощавостью и высоким ростом, фрау Тис вызвала в воображении Эриха образ состарившейся гончей.

– Можете называть меня Сузанна, – сказала Тис, протягивая руку. – А вы тот самый человек, кого я встретила с Эммой?

– Точно так, – подтвердил Краузе, с пиететом пожимая протянутую руку. – Собственно, я и хотел поговорить с вами на эту тему. Разумеется, вы уже знаете, какая печальная участь постигла бедную девушку.

– Я не стала бы называть Эмму бедной, – заметила хозяйка. – Присаживайтесь, прошу вас. Впрочем, да, такого конца не заслуживает никто.

– Насколько я знаю, вы уже дали исчерпывающие показания полиции? – Эрих, принимая приглашение, устроился в мягком кресле. – Я, кстати, работаю с ними в прямом контакте как внештатный сотрудник.

– Но, надеюсь, не как газетчик? – нахмурилась Сузанна.

– Что вы! Конечно нет. Я всего лишь оказываю некоторые услуги по технической части. Но дело в том, что смерть Эммы в какой-то степени бросает тень на меня, ведь мы были знакомы. И хотя наше общение осталось кратковременным и крайне поверхностным, такая ужасная развязка не могла оставить меня равнодушным.

– Отчасти я вас понимаю, – склонила голову Тис. Впрочем, вполне благосклонно. – Эмма собиралась замуж за этого, как его…

– За Симона ван дер Берга, адвоката, – подсказал Краузе.

– Да. Но дело даже не в этом.

– А в чём?

– Мы были знакомы с ней по делам моего фамильного фонда. Она начинала волонтёром, а потом занималась и более ответственными поручениями.

– Понимаю, – из вежливости сказал Краузе, хотя на самом деле никакой конкретикой пока и не пахло.

– Наш фамильный фонд был создан ещё в начале XVII века. – Госпожа Тис, по-видимому, решила дать историческую справку. Эриху, что делать, пришлось просвещаться. – Под крылом Голландской Ост-Индской компании. Можно сказать, что мои предки приложили руку к великим путешествиям Абеля Янсзона Тасмана, мореплавателя и купца, сделавшего много поразительных открытий. Он первым, если вы помните, достиг берегов Новой Зеландии, открыл острова Тонга и Фиджи, а также доказал, что Австралия – это отдельный континент!

– Поразительно, – с глупым видом поддакнул Эрих.

– Да, мой далёкий прапрапра… Короче говоря, мой предок был знаком с Тасманом лично! Признаться, в нынешние времена фонд Тисов не имеет такого серьёзного общественного влияния, но мы чтим традиции! Поддерживаем перспективные прожекты, пытаемся найти средства на научные исследования, даём дорогу некоторым, пусть молодым и непризнанным, но любопытным гениям. Мы курируем и исторические направления: алхимию, астрологию, помогаем изучать древние религиозные культы и так далее.

– Хм. Я в некотором смысле тоже изучал в своё время алхимию, – вставил Краузе.

– Что ж, отрадно. Но вернёмся к основной теме нашего разговора. Что вы конкретно хотели узнать про Эмму?

– В первую очередь я бы хотел узнать, почему вы так удивились, увидев тогда в зале экспозиции Эмму. Кстати, и она, узнав вас, удивилась не меньше!

– На этот вопрос, молодой человек, существует очень простой и всеобъемлющий ответ: дело в том, что Эмма де Беккер в физическом своём воплощении никак не могла находиться в тот момент в одном из залов галереи Рейксмузеума.

Глава 12
Клиника «Рассвет»

Амстердам, наши дни

Профессор Шапиро сам уселся за руль, а Эля, вопреки обыкновению, забралась не на переднее, а на заднее сиденье комфортабельного авто. И даже пристегнулась.

– Можете называть меня дядя Владлен, – предложил профессор, трогая автомобиль с места и посматривая на пассажирку в зеркало заднего вида. – Надо было сразу вас перевести к Кристиану.

– А может, меня и вовсе не надо никуда переводить? – робко поинтересовалась Элис. Чувствовала она себя сейчас удовлетворительно, даже, можно сказать, хорошо.

– Нет-нет, – покачал головой дядя Владлен. – Какой смысл рисковать здоровьем? Этот Краузе дал довольно однозначные рекомендации. И при всей моей к нему неприязни, в данном случае он прав. Пару дней вам надо полежать, окрепнуть. К тому же Кристиан продублирует анализы для исключения любых врачебных ошибок.

Стоило «ауди» отъехать на пару километров, как у Эли в сумочке запиликал смартфон. Сеть поймалась автоматически, и сообщения в мессенджерах посыпались десятками. Элис нащупала рукой аппарат и извлекла его наружу. Большинство отправлений оказались ерундовыми, девушка пролистала их, посмотрев мельком. Потом иронично-стандартно ответила паре подружек, обеспокоенных её молчанием, и, наконец, добралась до сообщений Никиты. Тот, естественно, тоже переживал, куда запропастился его «агент».

Эля вкратце описала свои приключения, упомянула, что попала в больницу. Уверила, что волноваться совершенно не о чем: она в полном порядке. Единственное, пока не смогла получить информацию по тем делам, из-за которых Никита её сюда отправил, но, как только появится возможность…

Баженов сообщение почти сразу прочитал и набрал ответ:

«Понял, себя береги, в авантюры не лезь. Задание своё отменяю, я уже всё решил сам. Поэтому просто отдыхай неделю как туристка, рассматривай достопримечательности, „за всё заплачено “».

И поставил улыбающийся смайл.

Эля тоже улыбнулась в ответ и отпечатала:

«Ну спасибо! Немедленно отправлюсь в „квартал красных фонарей“. Как только избавлюсь от опеки твоего дядюшки Владлена Шапиро, которого ты попросил за мной присмотреть».

Сообщение ушло, но, судя по индикации, Никита его не прочитал.

Эля подождала некоторое время и, пожав плечами, убрала смартфон в сумочку.

Тем временем они въехали в Амстердам. За окнами потянулись современные ухоженные кварталы, испещрённые узенькими улочками. Дома порой стояли так близко друг к другу, что казалось, протиснуться между ними на машине практически невозможно. У Эли появилось даже мимолётное впечатление кукольности окружающего пространства. Впрочем, чем ближе они приближались к центру (насколько она понимала направление движения), тем разнообразнее становился ландшафт за окном авто. В местной архитектуре повсеместно преобладала эклектика. Элис, с любопытством глазея по сторонам, отмечала, что почти не видит одинаковых фасадов, едва ли не каждое здание выглядело оригинально. Вкупе с современными административными корпусами стали попадаться примеры зодчества самых разнообразных стилей: от готики и классицизма до модернизма и постмодернизма. Эля дала себе слово, что, как только придёт в окончательную норму, обязательно закажет себе подробную экскурсию по впечатляющим улицам города. Кроме этого, нельзя было не обратить внимания на множество каналов, которые порой напоминали венецианские. Что и говорить, Амстердам своим видом интриговал, и, находясь внутри такого архитектурного великолепия, Эля почувствовала прилив позитивных эмоций. Тем более теперь её ещё и освободили от выполнения крайне щепетильных поручений, и она, по большому счёту, на несколько дней осталась предоставлена самой себе. Девушка приоткрыла стекло в дверце, и сразу же в салон ворвался хулиганистый порыв ветра. А вместе с ним – гомон толпы, шум транспорта. Элис почувствовала необычный запах – улица словно бы пахла кисло-сладким ароматом. «Быть может, это и есть аромат внутренней свободы?» – мысленно хмыкнула Эля, всматриваясь в лица прохожих. Тоже необычные, кстати: она почти не видела хмурых и озабоченных лиц; у большинства горожан весело блестели глаза, будто они направлялись прямиком на карнавал. И наблюдать такое уроженке Заречинска было забавно и непривычно.

Между тем профессор, ловко лавируя в плотном потоке машин, направил свою «ауди» от центра на север. Шумные кварталы постепенно сменились тихими улочками, закованными объятиями ажурных каналов, и минут через десять дядя Владлен припарковал машину на стоянке у примечательного двухэтажного здания из серого бетона. Фасад дома был выполнен как бы из нескольких многометровых кубов, небрежно и неровно поставленных друг на друга. По верхней части центрального кубика шла лаконичная надпись, выбитая бронзовыми буквами: KLINIEK «DAWN». Применив свои микроскопические знания нидерландского, Эля перевела название как «Клиника „Рассвет“». Что ж, вполне себе в духе времени, подумалось ей.

Дядя Владлен помог девушке выбраться из машины и повёл сквозь приветливо распахнувшиеся стеклянные двери. В просторном светлом холле было свежо и пустынно. За стеклянной же перегородкой сидели две миловидные девушки в элегантной униформе. Шапиро вполголоса переговорил с одной из них и повёл Элю вглубь, мимо блестящих дверей лифтов к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

– А чемодан? – запоздало спохватилась Элис, притормаживая, однако профессор немедленно её успокоил, пояснив, что о багаже позаботятся отдельно и всё там будет в целости и сохранности.

Они прошли по длинному коридору, ведущему, как поняла Эля, в примыкающее здание, и оказались у импровизированного пункта охраны.

– Это стационар, – шепнул Шапиро девушке, а потом бросил пару слов охраннику, который их беспрепятственно пропустил.

В этот момент Элис впервые за время переезда от Краузе почувствовала себя неуютно. Как-то тут было слишком пустынно и стерильно, хотя, с другой стороны, какая больница будет пробуждать положительные эмоции?

Наконец дядя Владлен оставил Элю в комнате, напоминающей приёмное отделение. Немолодая медсестра заполнила какой-то формуляр, сверяясь с документами, которые ей передала Элис. Потом молча выдала комплект больничной одежды, похожей на пижаму, и Эля, суетясь от неловкости, облачилась в неё за ширмой.

«Родное» же облачение, в котором Эля сюда прибыла, медсестра, аккуратно сложив, упаковала в пластиковый пакет и указала пальцем на сумочку новоявленной пациентки. Элис покорно подхватила её, но прежде чем передать, попыталась оставить у себя телефон. Она извлекла аппарат и зажала в ладони, но медсестра, нахмурившись, отрицательно покачала головой и требовательно указала пальцем на смартфон, который как раз пиликнул, оповещая, что пришло очередное сообщение.

Эля вздохнула и передала-таки девайс женщине, краем глаза успев отметить, что сообщение пришло от Никиты, но его содержание, естественно, осталось для неё тайной. Медсестра деловито упаковала оставшиеся вещи пациентки по разным пакетам и кивнула в сторону чуть приоткрытой двери: мол, проходи.

Элис, что делать, повиновалась.

Со знакомым дяди Владлена Эля увиделась где-то через час, уже после того, как её определили в отдельную палату. Кстати, не очень-то и отличающуюся от покоев в клинике Эриха Краузе. Похожего вида кушетка с необходимыми медицинскими прибамбасами, аппараты слежения на аккуратных столиках на колёсиках, длинное кресло с низко откинутой спинкой, стоящее у широкого окна, занавешенного светлым тюлем. В дальнем от окна углу под потолком, на кронштейне, небольшой ЖК-телевизор. Стандартный набор, что называется.

Док пришёл в палату в сопровождении профессора.

Эля как раз «игралась» с креслом: уселась-улеглась на него и пыталась отрегулировать высоту спинки, безуспешно нащупывая снизу-сзади рычажки.

Увидев мужчин, Эля сконфузилась, села ровно и свесила с кресла ноги вбок.

– Лежите, лежите, – обратился к ней главврач, который, разумеется, был облачён в белый халат. – Моя фамилия Ромм, но вы можете называть меня по имени – Кристиан. Владлен, видимо, заочно меня уже представил.

– М-да, – коротко подтвердил Шапиро, солидно кивнув.

Элис кивнула тоже. Внешне Кристиан производил приятное впечатление. Этакий уверенный в себе специалист. И лицо у доктора было приятное, его не портили даже морщинки, собравшиеся в уголках глаз. Да и возраст вполне подходящий, лет тридцать пять на вид, подумала Эля и тут же одёрнула себя: подходящий для чего?

– Чтобы не ходить вокруг да около, – сказал Кристиан, приблизившись к креслу. – Я изучил в первом приближении ваши анализы, что мне любезно передал коллега, и считаю необходимым сделать небольшое углублённое исследование, чтобы исключить наличие патологий. Предлагаю вам не пугаться. – Кристиан сделал рукой жест, прерывая готовую сорваться с губ Эли реплику. – Патология, даже если она будет обнаружена, носит исключительно доброкачественный и неагрессивный характер. И скорее всего, мы сгущаем краски: дополнительные анализы ничего негативного не покажут. Но я привык перестраховываться, чтобы быть уверенным на все сто. Тем более когда у нас пациентка такого уровня.

– Какого «такого»? – буркнула Эля, пребывая в разобранных чувствах – зловещее упоминание о патологии, пусть и доброкачественной, выбило её из колеи.

– Вы тут по протекции моего друга, – краешками губ улыбнулся Кристиан. – А значит, и мой друг.

– А оплачивать кто будет? – не сдавалась Эля.

– Этот вопрос уже решён. – Док коротко глянул на Шапиро, который также коротко кивнул. А потом снова обратился к пациентке: – Чтобы не ходить вокруг да около. Сегодня вы сдадите повторные анализы, завтра мы их проверим, а послезавтра вы сможете продолжить свои дела вне стен клиники. Разумеется, все результаты и рекомендации я вам выдам на руки.

– С-спасибо, – растерянно отозвалась Элис. – А почему у меня забрали телефон?

– Увы, таковы правила, я сожалею, но… внутрибольничный распорядок един для всех. Можете пока скрасить досуг просмотром телевизора, там есть каналы на русском. Думаю, пару дней вы сможете потерпеть.

Эля пожала плечами, на неё навалилась какая-то моральная усталость.

– Когда мы подготовим вас к выписке, – сказал Кристиан, перед тем как покинуть палату, – я сообщу Владлену, и он вас отвезёт, куда вам необходимо. Поэтому ещё раз повторяю – никаких поводов для беспокойства у вас быть не должно.