Текст книги "Тайна башни Углынь"

Глава 17
О том, что разъярило Инфиду

Нета наотрез отказалась ехать с Верной в столицу. Она запрягла Каурку в свою телегу, загрузила её рулонами белёных холстов и подвела лошадь к домику Верны.

– Вот, я всё приготовила, – раздражённо сказала она, – только половички вам осталось сложить – и поезжайте! А я уж тут посижу, мне не под силу возвращаться домой через лес!

– Ну как знаешь, – не стала спорить с ней Верна. – Только не жди нас сегодня: мы обратно собираемся поутру, как рассветёт. В Светодоле переночуем, от беды.

С утра торговля пошла очень бойко, и Ася лишь изредка бросала пытливые взгляды на те ряды, где торговали жители северных деревень. Ей так хотелось порасспросить их о Сергее! Заметив нетерпение девочки, Верна шепнула:

– Не торопись. До вечера подождём. Заночуем в Северном стане – таверне, где останавливаются северяне. Там, за ужином да вином, в добром кругу, мы сможем порасспросить всех подробно.

После полудня торговля стала стихать. Верна и Ася перекусили, и старушка отпустила девочку погулять.

– Тут есть на что посмотреть, – сказала она. – Вон там – дворец Азавида, дальше – княжеские палаты, здесь – дома вельмож да самых богатых купцов. Загляденье! А вон там, за садом, – она понизила голос, – часовня Благословенного, закрытая Азавидом. Иди погуляй, город у нас красивый!

Ася прошлась по торговым рядам, издали рассмотрела дворец Азавида, полюбовалась на княжеские палаты и затейливые дома местной знати и, наконец, подошла к заросшему саду, в глубине которого стояла часовня – белоснежное здание с мраморными колоннами.

Часовня напомнила ей храм в Радоплесе: она была такой же светлой и радостной. Только эта была поменьше и всеми оставлена. Дух запустения откровенно царил вокруг. На белых ступенях лежали бурые горки увядших листьев, между плитами крыльца и дорожки проросла трава. А на высокой, украшенной бронзой, двери висел огромный, уродливый, ржавый замок.

У девочки защемило сердце. Горько видеть заброшенный храм Того, Кто неустанно печётся о каждом!

Грустно рассматривая часовню, Ася заметила на белой стене нарисованную кем-то кошачью рожицу. Это уж было слишком! Она достала свой носовой платок и стала стирать рисунок. Это оказалось непросто, но в конце концов мрамор стены вновь засиял белизной.

Девочка огляделась. Уже начинало темнеть и под колоннами собирались тени. Но по обе стороны двери висели на красивых кронштейнах два бронзовых фонаря. В них даже были свечи! «Вот если бы их зажечь», – подумала Ася и сейчас же увидела нишу с кремнёвой зажигалкой. Она отворила створки на фонарях, затеплила свечи и отступила, любуясь тем, как свет заиграл золотистыми бликами на мраморе стен и на бронзовых украшениях двери. И лишь теперь разглядела, что на двери в центре бронзовой рамы был вырезан молящийся Ангел. Его руки были сложены на груди крестом, прекрасная голова смиренно склонилась… Асе стало так радостно, точно она повстречалась с кем-то родным.

Она перекрестилась на образ, прошептала: «Святый Ангеле Божий, моли Бога о мне!» – и поклонилась Ангелу.

Внезапно холодный вихрь, завывая, пронёсся по площади и сделалось так темно, словно чья-то громадная тень упала на Асю. Девочка оглянулась в испуге, но никого не увидела. Тень исчезла, ветер утих. На маленькой храмовой площади снова было мирно, тепло и тихо. Золотистые огоньки фонарей горели в лиловых сумерках ярко и ровно, безмолвно суля защиту Того, Кому они были посвящены.

«Наверное, просто ветер!» – подумала Ася, стараясь успокоить себя, и поторопилась к Верне. Им пора уже было ехать к месту ночлега.

Глава 18
«Северный стан» Таверна

Таверна находилась недалеко. Это был большой двухэтажный дом с высокими, словно арки, окнами. Оставив телегу и лошадь на попечение конюхов, Верна и Ася вошли в парадную дверь.

Сразу от входа перед ними открылась анфилада просторных комнат, отделённых одна от другой широкими проёмами без дверей. С высокого, белого, с тёмными балками потолка свисали на длинных цепях медные чаши светилен, и красноватые отблески их весёлого пламени плясали по белым стенам. Ася оглядывалась с восторгом.

– Проходите, гостьюшки, – пригласил подоспевший хозяин, – третья зала для вашей сестры, пойдёмте!

Они миновали первую залу, где у высокой стойки толпились, громко и оживлённо беседуя, мужчины, вторую, где мужчины сидели на лавках по обе стороны от прохода за прямоугольными, уставленными едой столами, и вступили в третью, где ужинало несколько женщин. Хозяин предложил им незанятый стол и с достоинством удалился.

– Скоро здесь займут все места, – тихо сказала Верна, – и к нам кто-нибудь сядет. После того, как они как следует поедят и попьют, отдохнут от трудов целого дня, мы порасспросим их о Сергее. Вечер, уют, да совместная трапеза, да дружеская беседа сделают своё дело, нам доверятся, и если кто-то хоть что-то знает, то припомнит всё, не сомневайся.

Ася согласилась, что это самый удачный план из всех, что можно было придумать. И стала ждать.

Вскоре тихий говор заполнил залу. Несколько женщин сидели теперь возле Верны и Аси. Они неторопливо ели, обсуждая удачи и неудачи торгового дня, и искренне сочувствовали той, которой повезло меньше других. Все они понравились Асе, и она с нетерпением ожидала, когда же настанет время спросить о Сергее. Но Верна всё медлила. Она рассказывала о своей деревушке, об урожае, о своём ремесле, о том, как удачно торговала сегодня, – обо всём, кроме главного.

– А что это ты, коли с юга, ночуешь здесь? – спросила старушку одна из женщин.

– Да ведь для нас, – улыбнулась Верна, – постоялых дворов пока нет. Мы прежде-то с торга сразу и уезжали домой: оно ведь недалеко. А теперь стало страшно!

Собеседницы с пониманием закивали в ответ.

– Лихое время пришло в Светодолье, – продолжала Верна, – пропадают люди!.. Ночь теперь пугает любого!

Все поёжились и испуганно покосились на окна. Только теперь Ася заметила, что на них не было занавесок. На улице было темно. Зловещий мрак наступившей ночи смотрел прямо в таверну.

– Да, беда, – прошептала одна из женщин. – Значит, на юге так же?

– Горе дошло и до нас, – мрачно кивнула Верна. – И в нашу семью пришло! Отправился мальчик наш на Светодолье взглянуть, по молодости-то оно любопытно, – да и пропал! Вот уже месяц как ни слуху, ни духу!

Ася судорожно вздохнула, с надеждой глядя на женщин.

– Неподходящее ныне время для путешествий, – сочувственно сказала её соседка.

– Что и говорить, не время, – горестно согласилась Верна. – Но может быть, кто-то из вас видел его? Может, зря мы с Асенькой маемся? Может, он загулялся просто, молодость не знает забот. Мальчик темноволосый, быстрый такой, сметливый, Сергеем зовут…

Она вопросительно оглядела всех собеседниц. Те молча, печально, одна за другой покачали головами. Потом та, что сидела поближе к Асе, ласково обняла её и предложила:

– Бедняжка, погоди, не отчаивайся: я сейчас пройду по таверне, всех расспрошу: не видал ли кто твоего братишку? Мне оно проще, я лекарка, знаю всех! Подожди! – и она ушла в соседнюю залу.

Ася замерла в ожидании. Ей показалось, что лекарки не было целую вечность. Наконец та вернулась и с состраданием посмотрела на Асю и Верну.

– Никто не видел его, – грустно сказала она, опускаясь за стол.

Ася заплакала. Женщины печально молчали. Все думали про людей, погубленных Мрустом…

И вдруг по залам пронёсся порыв ледяного ветра. Пламя светилен метнулось – и вмиг погасло. Таверна погрузилась во тьму. Только в высокие окна падал на перепуганных, озирающихся людей призрачный свет полной луны. Все невольно обернулись к этому свету – и оцепенели от ужаса.

Там, за окнами, медленно и зловеще-плавно, точно она не шла, а летела, двигалась громадная тень. Её можно было принять за женскую, но за спиною её вздымались когтистые крылья летучей мыши. Беззвучно и жутко скользила она от окна к окну, приближаясь к двери в таверну…

Все глаза обратились ко входу. Никто не в силах был шелохнуться, и все беспомощно ожидали, что вот-вот нечто жуткое войдёт в эту дверь…

Ася, тоже не отрывая взгляда от двери, невольно защитным жестом подняла руку перед собой. И вдруг краешком глаза заметила какую-то красную искру. Она перевела на неё глаза. Алым, пульсирующим, кричащим об опасности светом горело её – совершенно забытое! – кольцо возвещения. И это сразу напомнило ей, что у неё есть защита. «Что же я?!» – подумала Ася и стремительно перекрестила дверной проём, прошептав спасительное:

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Точно в ответ дверь содрогнулась от оглушительного удара. Во тьме раздались вскрики и взвизги, всхлипы и охи, и снова вся таверна застыла в гробовой тишине ожидания ужаса. Никто не в силах был шевельнуться… Но дверь не открывалась. Минута прошла в томительной тишине, за ней потянулась другая…

Но ничего не произошло. Не отворилась дверь, никто не вошёл в таверну. Наконец, кто-то крикнул хозяину:

– Да зажгите же свет!

Хозяин неуверенно выбрался из-за стойки, вытащил откуда-то лестницу и принялся зажигать светильни. Все зашевелились, зашептались, со страхом косясь на окна, и Ася услышала, как по залам зашелестели испуганные слова:

– Это была Инфида! Это знак! Быть беде! За кем она приходила?!

Ася кинула взгляд на кольцо. Красный огонь погас, и оно снова было похоже на самое обыкновенное серебряное колечко с тремя разноцветными камешками. Демон, только что бывший здесь, отступил.

Девочка облегчённо выдохнула, откинулась на спинку скамьи, и безмерная усталость охватила её. Сомневаться не приходилось: только что все они избежали большой беды, неизвестного ужаса. Но только на время! Ей до щемящей тоски захотелось домой, в родной, уютный, обыкновенный мир, где нет таких чудищ, как Мруст и та, что только что чёрной тенью скользила за окнами…

Между тем, постояльцы таверны, потеряв аппетит и желание говорить, стали один за другим уходить наверх, в свои номера. Верна и Ася тоже пошли на второй этаж, в маленькую, снятую утром комнатку.

Спустя недолгое время всё в таверне затихло. Верна задула свечу и вскоре уже спала. Но Ася, несмотря на усталость, не могла и думать о сне. Она вспоминала, как на площади перед часовней пролетел над ней леденящий вихрь, покрыв её мраком, как зловеще скользила чёрная тень мимо окон таверны…

Она понимала, что Инфида приходила за ней. Она понимала, что та не отступится. Ася была для неё смертельным, невыносимым врагом лишь потому, что верила в Бога и молилась Ему.

И девочке было страшно. На неё надвигалась беда, и она совсем не была уверена, что сможет противостать, не испугается, не растеряется, сохранит присутствие духа в решающий, неизбежный, жуткий момент… Ей противостали ужасные силы, а она – она ведь была почти что ребёнком!

И друга не было рядом. В который раз обманула её надежда найти Сергея и вместе с ним вернуться домой, – и сейчас, в ночной непроглядной тьме чужого дома и чуждого мира, эта надежда казалась ей совершенно несбыточной. Что с ним сейчас? Что будет с нею самой? Найдёт ли она его? Она так боялась, что он в беде! И она не знала, что делать!..

Глава 19
О том, как Сергей увидел зло

Сергей еле дождался ночи. Весь день он ворочался на своём тюфяке, то и дело поглядывая на узкий просвет окна. Там виднелась полоска ясного, голубого неба, никак не желавшего потемнеть. Казалось, минула вечность, прежде чем оно всё же стало лиловым, потом фиолетовым и, наконец, тёмно-синим и звёзды алмазной россыпью загорелись на нём.

С наступлением ночи в каморку вбежал Нетеня, поставил на стул возле Сергея тарелку с хлебом и огурцами и, возбуждённо бросив: «Убегаю наверх: учиться звёздной науке», выскочил вон.

Сергей быстро поел и решил, что теперь можно без опасений идти отыскивать ключ. Звездочёт и его ученик явно засели у себя в смотровой на много часов.

Он осторожно встал, держась за подлокотник лавки. Изувеченная лодыжка откликнулась болью, но стоять было можно. Сергей сделал пробный шаг, стараясь как можно легче наступать на больную ногу. Она заныла сильнее, но всё же терпимо. И он направился к цели. По лестнице идти оказалось сложнее, и ему пришлось, крепко держась за перила, каждый раз поднимать на ступеньку здоровую ногу, а потом приставлять к ней больную. Но всё-таки дело шло.

Наконец, он добрался до той площадки, которая выводила к дверям мастерской, комнаты Маландрина и чтилища. Мальчик не сомневался, что отличит нужный ключ от любого другого: он был необычной формы, очень большой, совершенно чёрный, с головкой в виде собачьей пасти. Главное было – найти его. Дверь в комнату Маландрина оказалась незапертой, и он уже отворил её, как вдруг на лестнице со стороны смотровой раздались шаги. Сергей быстро захлопнул дверь и кинулся было назад, но ногу пронзила такая резкая боль, что он задохнулся, едва не вскрикнув, и понял, что спуститься попросту не успеет, ведь он так медленно двигался!

Тогда он потянул на себя дверь чтилища, проскользнул в приоткрывшийся узкий проём, быстро закрыл за собою дверь и загнанно огляделся. Огонёк свечи тихо горел, явно предвещая приход колдуна. Спрятаться было негде. Но тут он нечаянно задел рукой гобелен, висевший справа от двери, упругая ткань отошла от стены – и он увидел за нею нишу. Он торопливо шагнул в неё и прижался к стене. Гобелен сейчас же вернулся на место. Если ведун войдёт, то ничего не заметит, понял Сергей и облегчённо вздохнул.

И тот вошёл. Стукнула дверь, и тяжёлые шаги Маландрина раздались рядом с Сергеем. Мальчик застыл, еле дыша. Колдун прошёл куда-то вперёд и остановился. Потом послышался странный, мягкий и сильный стук и стал повторяться снова и снова. Сергей не мог вынести любопытства. Он огляделся в своём тесном, тёмном убежище и заметил справа тоненькую полоску света. То была щель между двумя гобеленами. Он передвинулся, прижимаясь к стене и стараясь не задеть гобеленов, – и заглянул в просвет.

Звездочёт стоял на коленях перед своим чародейским камнем и кланялся, как заведённый, ударяясь лбом о каменный пол. И вдруг, подвывая, точно побитый пёс, он проскулил:

– Я исполнил твоё повеление, о богиня, исполнил сразу, отчего же ты не являешься мне?! Я убил девчонку!

И тут Сергей увидел такое, от чего мороз прошёл по его спине. Тёмный туман, клубящийся и как будто живой, вышел из камня, уплотнился и превратился в страшную женщину в чёрном, бледную, точно смерть, с оранжевыми пылающими глазами и чёрными, когтистыми крыльями.

– Ты не убил девчонку, негодный лжец! – пронзительным, зычным голосом сказала она.

– Нет, нет, о Инфида, я убил, – пролепетал с пола перепуганный Маландрин, – я послал ей отравленный зельем пирог, по рецепту из чёрной книги! Она не могла остаться в живых!

– Однако она жива и продолжает мне досаждать! – пресекла его лепет Инфида. – Но я прощаю тебя, раз она жива вопреки твоей чёрной книге. Теперь я знаю: она крепко защищена! – глаза её вспыхнули лютой, нечеловеческой злобой, отчего Маландрин в ужасе застенал, снова уткнувшись в пол, а Сергей оцепенел.

Она прошипела, точно змея, всё выше и выше поднимая над головой хищные дуги кожистых крыльев:

– Она меня ж-жёт! Я видела только что эту негодную тварь, и теперь я знаю, кто защищает её! К ней приставлен один из тех, кого я ненавиж-жу!

«Ангел! – догадался Сергей. – К ней приставлен Ангел, и, значит, они, скорее всего, говорят об Асе!»

– Этой девчонке не жить! – прорычала бесовка. – И я знаю, как избавиться от неё. Слушай и выполняй! Я нашлю на людишек мор – на всех, кто дал мне власть над собой. А ты пойдёшь к Азавиду и объявишь ему, что я прогневалась на жителей Светодолья за то, что не все поклоняются мне! Пусть каждый принесёт мне жертву огня! А тот, кто не принесёт, пусть сам станет жертвой. Жертвой мне! Такого должны будут сбросить с башни Углынь. Прямо в пропасть! – она взмахнула рукой в сторону пропасти, и всё задрожало в чтилище: и каменный пол, и гобелены, и столы, на которых жалобно зазвенели стёкла дарин. – Девчонке избавленья не будет: или она принесёт мне жертву и станет моей, – Инфида оскалилась, обнажив острые, как у хорька, мелкие зубы, – или ты кинешь её в ущелье! Ты понял всё?!

– Понял, богиня! – прохрипел с пола колдун. – О, как ты мудра!

Инфида самодовольно прищурилась и повела рукой в сторону сундука, в котором лежали пряжки, булавки, заколки и пояса – плата просителей за дарины. Замки, навешенные на нём, звякнув, открылись сами собой и рухнули на пол. Сундук отворился, напомнив Сергею хищную пасть. Тогда из ладони Инфиды вырвался чёрный смерч, наполнив воздух невыносимым смрадом, и завихрился над сундуком, от чего вещи, лежавшие в нём, загремели и зазвенели, словно их ворошила чья-то злая рука. Потом этот зловонный дым, точно змея, вытянулся по направлению к двери. Сергей прижался к стене, задохнувшись в испуге. Но смерч миновал его и, должно быть, вылетел в замочную скважину.

Когда он снова выглянул в щель, Инфида исчезла. Маландрин неловко поднялся и вышел, шатаясь, как пьяный. В коридоре хлопнула дверь, и Сергей догадался, что колдун ушёл в свою комнату приходить в себя. «Скорее всего, ему потребуется на это вся ночь», – подумал он, осторожно выбрался из-за гобелена и проскользнул на лестничную площадку. Здесь он с облегчением ухватился за поручень и, как можно тише ступая трясущимися ногами, стал спускаться в каморку. Какой уютной показалась она ему! Здесь не было и следа Инфиды, этого олицетворённого зла.

Мальчик сел на постель, зябко кутаясь в одеяло. Его знобило, голова противно кружилась, мысли метались и путались.

«Мне нужно просто немедленно отсюда бежать! – лихорадочно думал он. – Ася в страшной опасности! Но как же мне выбраться из этой проклятой башни?! Ключа не достать, а время идёт! Надо срочно придумывать новый план. Но какой?!.»

Утро приближалось неумолимо, а с ним – Асина гибель! Сергей в отчаянии схватился за голову…

Глава 20
О том, как трудно бывает понять, что такое добро

Всю ночь Сергей придумывал планы бегства, один безрассуднее другого, и отвергал их один за другим, как невозможные. К утру он почувствовал, что ненавидит башню Углынь всеми силами своего отчаяния.

За узким окном уже голубело рассветное небо, когда в каморку вернулся сонный Нетеня. Сергей, повинуясь мгновенно вспыхнувшей мысли, воскликнул:

– Нетеня, мне нужна твоя помощь!

– Тебе принести чего? – не понял тот.

– Да нет, – мотнул головой Сергей, – я не о том: мне надо уйти из башни! А без тебя не получится. Сегодня, когда Маландрин выпустит тебя за дровами, выведи меня! Ты, наверное, сможешь пройти туда-сюда, ведь придверник будет считать, что тебе разрешено выходить.

– Ага, – протянул Нетеня, – ты думаешь, он дурак, придверник? До двух не умеет считать?! Не выдумывай! И потом, что я скажу учителю, когда он тебя хватится?! Давай лучше спать, глаза слипаются, так устал от этой трубы. Сложная это наука, однако, звёзды считать! – и он, зевая, сел на свою лежанку.

– Ты не понимаешь! – вскричал Сергей. – Мне надо бежать! Я не могу оставаться здесь!

– Почему? – с сонным недоумением посмотрел на него Нетеня.

Сергей растерялся. Разве всё это объяснишь в двух словах?! Скорее всего, преданный ученик звездочёта не поймёт его или не поверит ему, да ещё и обидится за учителя и за свою богиню. И тогда – всё пропало. Но потом он взглянул в простодушные голубые глаза своего нового друга – и выпалил неожиданно для самого себя:

– Я вспомнил, кто я и что у меня есть неотложное дело.

– Так попроси Маландрина! – удивился Нетеня. – Он поможет. Инфида поможет!

– Она не поможет! – в отчаянии воскликнул Сергей. – Она… не делает добра!

– Ты что?! – Нетеня даже забыл о том, что он только что засыпал на ходу. – Мы все здесь служим добру!

– Добру?! – возмущённо вскрикнул Сергей, но тотчас опомнился, взял себя в руки и решил, что стоит попробовать зайти издалека: – А как ты думаешь, что это такое – добро? И зло?

Нетеня изумлённо захлопал глазами.

– Ну ты загнул! – Но он всё же подумал, нахмурив от усилия брови, и послушно ответил: – Добро – это то, чего человек желает себе… От чего ему хорошо… А зло – это то, чего он боится… что вредит ему. Вот, просители приходят сюда – и учитель делает им добро, то есть даёт им то, чего они просят.

Сергей покачал головой.

– Ты, значит, думаешь, что человек всегда точно знает, что для него хорошо?

– Конечно! – удивился Нетеня. – А как же?!

– А вот и нет! Скажи, бывало так у тебя, что ты чего-то хотел и добился этого, а стало не лучше, а хуже?

Нетеня задумался и, набычившись, неохотно признался:

– Ну… Пожалуй… Вот на днях от бабушки убежал, как хотел, как и учитель велит: чтобы не привязываться ни к кому, – а на сердце стало так скверно… Будто что-то внутри засело, противное, беспокойное… Может быть, это потому, что я ещё не освободил себя… – он смущённо умолк.

– И слава Богу, что ты не освободил себя от любви! – подхватил Сергей. – Вот тут как раз настоящее добро не совпало с твоим, то есть с тем, что ты сейчас считаешь добром. Это совесть, друг. Она – голос Бога в нашей душе и направляет нас, чтобы мы не запутались.

Но Нетене идея угрызений совести от послушания Маландрину совсем не понравилась. Он обиделся.

– Учитель говорит, что служитель богов должен быть свободен ото всего! И какой такой Божий голос?! Я сам богине служу!

– Но если тебе неспокойно от голоса совести, то не тем ты служишь! – гнул своё Сергей. – Не подлинному добру, а подделке, принаряженной лжи. Инфида хочет, конечно, чтобы ей поклонялись, как Богу, только дудки, она тебе ни покоя, ни мира не даст. Подлинного добра не даст.

– Инфида всем помогает! Она добрая! – вскричал в ответ ученик звездочёта. – Я сюда и пришёл для того, чтобы делать добро, как учитель!

Сергей прикрыл ладонью глаза и сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Потом ответил медленно и как только мог спокойно, сдерживая усилием воли всполохи гнева, рвавшие его изнутри:

– Ну да, в чём-то она помогает, но в мелочах! Понимаешь, тут такая хитрость… Есть добро как бы внешнее, телесное что ли, а есть глубинное, настоящее, для жизни души. Ты ведь не похвалишь врача, если он в угоду больному разрешит ему вредную пищу, которая его убивает? А для души смертельная, «вредная пища» – любое дело без Бога. И тут у нас неизбежный выбор: или ты с Ним, или не с Ним. С кем-то другим, кто против Него. Третьего не дано! И неважно, как этот другой называет себя, пусть даже богом, и неважно, что он будто бы за добро. Это его добро подменное, как червячок на крючке, как сыр в мышеловке! И вот за этот кусочек сыра люди отступают от Бога и теряют Его! А если ты больше не с Богом, то и без помощи Бога, без Его защиты. И ты избавишься от маленьких бед, но получишь большие!

– Это всё пустые слова! – отмахнулся Нетеня, который в отличие от Сергея не видел злобы Инфиды и не знал о её поручениях колдуну. – Добро – это добро, и всё тут. Что тут придумывать?! И какие такие беды?! Инфида сама защищает всех. Нам не нужна другая защита, у нас всё хорошо!

– У тебя всё хорошо?! – воскликнул Сергей. – И ты спокоен и счастлив?! Скажи, Маландрин – он добрый?! Загляни в себя, и ты сам увидишь ответ! Твоя совесть уже…

Нетеня вскочил, покраснев до самых корней всклокоченных рыжих волос.

– Учитель с утра и до вечера помогает людям! То, что ты говоришь, клевета! Ты… ты сам злой человек! И мне… ты больше не друг! – и он выбежал вон, громко захлопнув дверь.

Сергей с досадой ударил кулаками по тюфяку. Ничего, ничего он не смог объяснить! Потерянный друг ему теперь не поможет, и Асю схватят и бросят в ущелье! Всё пропало!