Текст книги "Маскарад повесы"

– А вы, кажется, приехали в сопровождении одного лишь мистера… э-э… Бакленда, если не ошибаюсь?

– Не притворяйтесь, вы отлично знаете, как его зовут! Где Джаспер?

– Думаю, там, где я его оставил, то есть в библиотеке.

Кэт повернулась, чтобы идти в библиотеку, но Саппертон быстро загородил ей дорогу.

– Не стоит беспокоить сквайра, потому что от него сейчас мало толку, – усмехнулся он. – Спит перед камельком как младенец, хе-хе!

– Значит, он опять напился… – печально сказала девушка.

– Фу, что за вульгарное выражение! На мой взгляд, лучше сказать, что он пребывает в объятиях Бахуса!

Кэт обошла его и двинулась в гостиную, машинально расправляя мокрые прядки надо лбом.

– Вам лучше уехать, милорд, – бросила она на ходу. – Я не могу оставаться с вами наедине, это неприлично.

Она уже вошла в гостиную, когда Саппертон догнал ее, схватил за руку и резко развернул лицом к себе.

– Вот как? – рявкнул он. – А наедине с Баклендом вам оставаться прилично? О, он славится своим искусством по части совращения молоденьких девушек! Его жизнь – сплошная погоня за сомнительными радостями, он играет женскими сердцами, как фокусник мячиками! Интересно, он вас уже целовал?

Кэт не ответила на его вопрос, но румянец, окрасивший ее щеки, был красноречивее слов.

– Значит, этот развратник уже успел насладиться вкусом ваших восхитительных губ! – вскричал граф. – И что же, вам его поцелуи пришлись по нраву? Он был с вами груб или нежен? Наверное, все-таки груб, ведь он такой мужлан!

Кэт вырвала свою руку.

– Пожалуйста, уезжайте, – попросила она, – я очень устала.

– Ну разумеется, вас утомили любовные ласки! – не унимался Саппертон. – Неужели его поцелуи вам понравились больше, чем мои? Вы помните, как я поцеловал вас в первый раз?

Кэт отвернулась, подошла к камину и помешала кочергой раскаленные добела угли.

– Зачем вы мучаете меня, Саппертон? – тихо спросила она.

Тот день, когда этот мерзавец поцеловал ее в первый раз, так и стоял у нее перед глазами. Ей было всего пятнадцать, незадолго до того умерла ее мать, и, предоставленная самой себе, Кэт с беззаботностью ребенка плескалась в лесном ручье неподалеку от Куининга, наслаждаясь солнцем и пением птиц. Внезапно она услышала хриплый смех и подняла голову – на берегу, держа в руках ее выцветшее синее платье, стоял граф, который тогда еще не казался таким хилым и болезненным. Ужасно смущенная, Кэт попросила его немедленно удалиться, но он ответил, что не уйдет, пока она его не поцелует.

Неподалеку послышались голоса Кита и Стивена, Кэт показалось, что если они застанут эту сцену, то будут презирать ее до конца дней. Ей не оставалось ничего другого, как выскочить из воды. На ней была только нижняя рубашка, и, метнувшись к своей одежде, девушка заметила, что граф пожирает глазами ее уже вполне сформировавшуюся фигуру, облепленную мокрой тканью. Кэт вырвала платье у него из рук, но в этот момент он схватил ее за талию, притянул к себе и впился пропахшими табаком губами в ее пухлый розовый рот. Содрогнувшись от его зловонного дыхания, она забилась, стараясь освободиться, а Саппертон начал лихорадочно покрывать поцелуями ее лицо и шею. Наконец он все же разжал руки и со смехом смотрел ей вслед, когда она со всех ног понеслась к дому с платьем в руках. Ах, этот смех до сих пор звенит у нее в ушах.

Но что это, кажется, Саппертон снова смеется?

– По выражению вашего лица я вижу, что вам пришла на память наша встреча у ручья. Надо сказать, что вы были необычайно хороши, когда выскочили из воды, – такая юная, свежая, непосредственная!

Кэт резко повернулась к нему, угрожающе подняв кочергу.

– И вы смеете мне напоминать о том постыдном случае?! – вскричала она. – Лорд Саппертон, вы – грязный развратник, чудовище, лишенное совести и чести! Я вас ненавижу!

Он спокойно вынул из кармана табакерку и не спеша открыл ее:

– И все же рано или поздно вы выйдете за меня замуж, дорогая.

– Никогда! – воскликнула Кэт.

– Глупое, бессмысленное упрямство, потому что я все равно добьюсь своего, – заметил граф, по-прежнему не повышая голоса. – И, судя по тому, что поведал мне ваш драгоценный папочка, я уже близок к цели. Ну-ка скажите, почему вы больше не надеваете драгоценности своей матери? – Он хищно улыбнулся.

Кэт вдруг почувствовала, что валится с ног от усталости.

– Довольно, Саппертон, уйдите. У меня был трудный день, мне нужно отдохнуть, – сказала она и отвернулась к камину, чтобы поставить на место кочергу.

В следующее мгновение Кэт поняла, что недооценила его наглости. Саппертон подскочил к ней, обнял своими костлявыми, но сильными руками и начал покрывать поцелуями ее губы, щеки, шею.

– Прекратите сейчас же! – закричала Кэт, отталкивая его. В дверях появилась встревоженная Мэгги, и граф поспешно отступил, прижав руку к груди.

– Вы правы, – заметил он, – мое время еще не настало. Я вас покидаю!

Кэт проводила его взглядом, сознавая, что Саппертон так легко не сдастся.

– Извините, мисс, – робко сказала Мэгги, – я не хочу вас обидеть, но, надеюсь, вы не собираетесь замуж за эти ходячие мощи?

На следующий день Кэт опять корпела над бухгалтерской книгой, пытаясь найти способ хоть как-то урезать расходы. Она как раз переворачивала очередную страницу, когда дверь распахнулась, и в комнату ввалился Джаспер.

– Я уезжаю! – бросил он беспечно.

Кэт подняла голову и посмотрела на отца, с которым в последние два дня практически не виделась. Сквайр, помятый, но очень оживленный, был в новеньком серо-коричневом дорожном сюртуке.

– Куда же, позволь узнать, ты собрался? – спросила Кэт и сразу поняла, что этого делать не стоило. Сквайр тут же помрачнел и набычился.

– Ты мне дочь, Кэт, а не мать, не забывай! – заявил он, упрямо выпятив подбородок. – Я волен ехать куда пожелаю, тебя это не касается! Но раз уж ты спросила, то, так и быть, отвечу: я еду в Челтенхем перекинуться в картишки – у лорда Тервелла собирается подходящая компания. И пожалуйста, оставь свои укоризненные взгляды при себе!

Кэт молчала. Что тут скажешь? В доме нет ни одного лишнего гроша, ей пришлось даже продать драгоценности, память о матери, а он едет играть в карты! На что же он собирается играть, какие ставки делать? Она чувствовала, как в груди закипает ярость. Если бы он не заложил все земли и не проиграл ее приданое… О, Джаспер это сделал не сразу – он время от времени отщипывал от приданого дочери то пятьдесят, то двести фунтов, уверяя себя, что это в последний раз. Приданое стремительно таяло, и меньше чем за три года от него ничего не осталось. И теперь Кэт, преодолевая гордость и отвращение к подобного рода затеям, вынуждена искать расположения лорда Эшвелла, чтобы выбраться из нищеты, а виновник ее бедственного положения, как ни в чем не бывало, едет играть!

– Джаспер, останься! – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, попросила она. – Пожалуйста! Мы на грани разорения! Еще немного, и нас уже ничто не спасет, ты это понимаешь? Останься, и мы вместе подумаем, как нам быть с этим. – Она махнула рукой в сторону бухгалтерской книги. – Может быть, нам повезет, и мы найдем способ урезать расходы или…

– Что я слышу?! – оборвал дочь Джаспер, сердито выкатив глаза. – Ты требуешь, чтобы я остался здесь и умер от тоски над бухгалтерскими книгами? Если ты не в силах справиться с хозяйством сама, найми экономку, а меня оставь в покое!

– Папа, пожалуйста! – взмолилась Кэт. – Если не хочешь позаботиться обо мне, подумай хотя бы о мистере Кливе! Он собирался навестить нас, и я очень надеюсь на его помощь. Но как ты будешь смотреть ему в глаза?..

– Замолчи! – вдруг дико закричал Джаспер. – И никогда, слышишь, никогда больше не упоминай о нем!

Кэт испуганно отпрянула от отца. Она почти ничего не знала об его прошлом, но покойная мать как-то рассказала, что в юности Джаспер испытал глубочайшее разочарование в любви: невеста, с которой он незадолго до того обручился, сбежала к его двоюродному брату Джеку Кливу. Джаспер так и не смог простить их обоих.

– Тебе следовало родиться мальчиком, Кэт! – выкрикнул он. – Но даже если бы ты была моей настоящей дочерью… – Он замолчал, его лицо исказилось от боли, он взмахнул руками и как помешанный выскочил из комнаты.

Опираясь на стол, Кэт с трудом села – ноги у нее были как ватные. Что происходит с Джаспером? Он стал все чаще напиваться и выходить из себя, говорит какие-то странные вещи… Еще немного, и он начнет ее бить! С виду по-прежнему веселый и добродушный, он превратился в сплошной комок нервов. Почему? Чем она перед ним провинилась?..

Три дня спустя Кэт вышла из гостиной Криклейдов в прихожую за своей шалью. Заметив на лестнице любопытные мордашки двух юных мисс Криклейд, она улыбнулась, и девочки заулыбались в ответ. Из гостиной слышались оживленные голоса гостей, но Кэт не спешила туда вернуться. Прищурившись, она подошла к лестнице и с притворной строгостью сказала девочкам:

– А вот я сейчас наябедничаю вашей маме, что вы тут сидите и подсматриваете!

Тринадцатилетняя Грейс только рассмеялась, прекрасно понимая, что гостья шутит, но младшая, Арабелла, прелестное дитя лет пяти, приняла угрозу за чистую монету.

– Не надо, не выдавайте нас, мисс Кэт! Не то мама рассердится и выпорет нас, а это так больно! – испуганно попросила она.

Кэт рассмеялась и протянула к ней руки. Малышка бегом спустилась с лестницы и кинулась ей в объятия. В этот момент входная дверь позади Кэт отворилась. Кэт обернулась и увидела, что в прихожую входят Бакленд и Джеймс.

– О, здравствуйте, Кэт! Кто эти прелестные создания? – воскликнул Бакленд, указывая на девочек. В белых муслиновых платьях, украшенных оборками и яркими лентами, они и впрямь были само очарование.

Кэт церемонно представила его обеим мисс Криклейд. Когда настал черед младшей, девочка вырвалась из рук Кэт и, старательно подражая взрослым, сделала книксен.

– Очень приятно познакомиться, сэр! – важно, как большая, сказала она.

Внезапно дверь гостиной открылась, и на пороге появилась миссис Криклейд, громко призывая нерадивого дворецкого, который куда-то подевал шаль мисс Дрейкотт.

– Ой, мама идет! – взвизгнула Арабелла, и обе девочки со всех ног бросились вверх по лестнице.

Миссис Криклейд уже собиралась отругать непослушных дочерей, но, увидев молодых людей, сразу начала «светскую» беседу:

– Как поживаете, лорд Эшвелл? У меня нет слов, чтобы выразить, как я счастлива видеть вас в своем скромном жилище! – Она взяла его под руку и повела в гостиную. – Расскажите же, какое впечатление произвели на вас здешние места. Вы уже видели орган в нашей маленькой уютной церкви? Его стоит посмотреть, потому что на нем играл сам Гендель! На обратном пути загляните на кладбище, посмотрите на могилки наших предков. Ах, там так интересно, так красиво, вы вынесете оттуда массу приятных впечатлений!

Джеймс изумленно оглянулся на Кэт и Бакленда: что за бред несет их милая хозяйка?

При других обстоятельствах эта сцена от души позабавила бы Кэт, но сейчас все ее мысли занимал стоявший рядом Бакленд. Жаль, что миссис Криклейд выбрала для своих упражнений в красноречии не его, а Джеймса. Ведь так, пожалуй, можно снова остаться с этим повесой наедине!

Ее опасения не замедлили оправдаться. Миссис Криклейд увела поэта в гостиную, а Кэт осталась в прихожей с его другом, ни жива ни мертва от волнения. Со времени поездки в Тьюксбери прошло уже три дня, все это время они не виделись, но стоило Кэт взглянуть на него, как на нее нахлынули воспоминания о его нежных губах, сильных ласковых руках и ярко-голубых глазах, в которых тогда светились ум и понимание… Но как холоден был их взгляд при прощании!

Кэт искоса взглянула на Бакленда и увидела, что он тоже смотрит на нее. Несколько мгновений оба молчали, потом Бакленд нахмурился и заговорил:

– Я должен перед вами извиниться, Кэт. На пути из Тьюксбери в Чипинг-Фосворт я вел себя недопустимо. Обещаю, что это никогда не повторится.

Кэт покачала головой.

– Я виновата не меньше вашего, – сказала она. – Наверное, вы решили, что я легкомысленная кокетка, но уверяю вас, это совсем не так! – Она порывисто повернулась и встала прямо перед ним, судорожно сжав в руке веер. – Я просто не понимаю, почему позволила вам поцеловать меня, Бакленд! И откуда у вас такая власть надо мной?! А с вашей стороны просто бессовестно пользоваться своим врожденным обаянием, чтобы кружить головы бедным дамам!

Она сердито тряхнула рыжими кудрями, а Бакленд улыбнулся.

– Предлагаю перемирие, моя милая Кэт, – прошептал он.

– Идет! – усмехнувшись, тоже шепотом ответила она. Войдя в гостиную, Кэт сразу заметила обращенные на них любопытные взгляды и сказала уже громко:

– Погода для начала сентября просто великолепная, не так ли?

– Вы правы, – поддакнул Бакленд. – Но по вечерам становится все холоднее.

Поздоровавшись с гостями, среди которых было много ее друзей и добрых знакомых, Кэт взяла с серебряного подноса стакан хереса, и они с Баклендом отошли к двери на террасу. Здесь их никто не мог слышать, и Бакленд продолжил прерванный разговор:

– Должен сказать, вы поразили меня до глубины души. До вас еще ни одна женщина не додумалась просить у меня прощения за то, что строила мне глазки. А как вы очаровательно играли с ребенком, когда мы с Джеймсом вошли! – Он замолчал, припомнив эту картину, и посмотрел на Кэт так, словно видел впервые. – Знаете ли вы, как вы хороши? Синее и голубое идут вам необычайно. Кожа у вас нежная, словно лепестки лилии, она излучает таинственный свет…

Кэт покачала головой, не веря своим ушам. Кто бы мог подумать, что он способен делать такие изысканные комплименты!

– Осторожнее, Джордж, вы заговорили стихами лорда Эшвелла, – усмехнулась она, чувствуя, как после нескольких глотков хереса по телу разливается приятное тепло. – Вы что, специально заучиваете особенно красивые строки, чтобы обольщать женщин?

Бакленд не ответил, глядя в ее насмешливые карие глаза и размышляя о том, что действительно заговорил стихами Эшвелла, но не написанными, а новыми, которые еще только рождались в его душе благодаря Кэт. Что это с ним? Пожалуй, он может действительно влюбиться в нее по уши, если не побережется! Но разве этого надо бояться? Бакленд не знал. Может быть, и надо – ведь она так и не отказалась от своего намерения завоевать сердце Джеймса!

Бакленд вздохнул и нахмурился – девчонка его просто околдовала. Чтобы немного развеяться, он нашел мисс Джулию Мортон и принялся осыпать ее комплиментами, говоря, что ее блестящие сапфировые глаза, безупречной формы нос и цветущий рот заставляют забыть о существовании других женщин. Джулия рассмеялась, кокетливо шлепнула его по руке веером и, усевшись рядом, спросила, не рассчитывает ли он обольстить ее с помощью такой откровенной лести. Бакленд, разумеется, дал утвердительный ответ, а Джулия снова залилась кокетливым смехом.

Наблюдая за ужимками Джулии, Кэт чувствовала, что готова скрежетать зубами от негодования. К ней подошел Кит и спросил, не собирается ли она купить новый мантоновский пистолет. Но его подруге было явно не до пистолетов.

– Проклятый бабник! – пробормотала она невпопад. – Бегает за каждой юбкой!

12

Обняв Кэт за талию, Мэри предложила осмотреть просторную, в елизаветинском стиле гостиную, в изобилии уставленную красной с золотом мебелью.

– Мне так стыдно за свой обморок, дорогая, – понизив голос, сказала Мэри, когда они отошли от молодых людей, – и за отца, который отправил тебя домой одну в сопровождении Бакленда. Признаться, узнав об этом, я пришла в ужас! По-моему, папа проявил недопустимое легкомыслие. Надеюсь, мистер Бакленд вел себя, как подобает джентльмену? У меня всегда было ощущение, что такие мужчины, как он, никогда не преминут воспользоваться подобным случаем. Мне кажется, они способны вести себя дерзко, как бы сдержанно и разумно ни держалась женщина. Я его немного побаиваюсь!

– Он был джентльменом ровно настолько, насколько я была леди, – усмехнулась Кэт и вздохнула, глядя на другой конец комнаты, где Бакленд с Джеймсом расточали любезности Джулии. Ах, у нее пропадало всякое желание флиртовать с Джеймсом, когда она видела его рядом с Джорджем!

– Рада это слышать, – сказала Мэри. – Но неужели ты нисколечко не боялась?

Кровь бросилась в лицо Кэт, когда она вновь вспомнила свое короткое путешествие из Эджкота в Чипинг-Фосворт, волнующе-сладостное предчувствие поцелуя и ощущение ужасной потери при расставании с Баклендом.

– Сначала я действительно немного испугалась, но потом… Впрочем, давай поговорим о чем-нибудь более приятном! – Она принялась обмахиваться веером, чтобы согнать предательский румянец. – Ты уже решила, что наденешь на предстоящий бал-маскарад? Я – еще нет. Лидия сказала, что выбрала костюм пастушки, а что наденешь ты? Ой, я забыла, кажется, я тебя уже об этом спрашивала…

Мэри бросила взгляд на Джеймса и почему-то вздохнула.

– Знаешь, сначала я хотела нарядиться какой-нибудь греческой богиней или нимфой…

– Может быть, дриадой? – предложила Кэт, глядя на Бакленда.

– Ну уж нет! – рассмеялась Мэри. – Воздушный наряд дриады мне совершенно не подходит, только представь себе, как я буду в нем выглядеть! Нет, мне нужно что-то более основательное, практичное. – Она снова вздохнула. – Я подумала и решила просто одолжить у нашей экономки ее черное бомбазиновое платье. Наряжусь экономкой!

– Что ж, это, по крайней мере, оригинально. А я, наверное, оденусь в костюм королевы Анны, – сказала Кэт, наблюдая за тем, как в разговор Бакленда и Джеймса фамильярно вмешалась миссис Криклейд. – Тогда посмотрим, посмеет ли миссис Криклейд вести себя со мной со своей обычной бесцеремонностью!

– Как ты можешь так говорить, Кэт?! – воскликнула Мэри и даже, не сдержавшись, дернула подругу за руку. – Она же наша хозяйка! По-моему, ты к ней слишком сурова.

Кэт пожала плечами.

– Вовсе нет, я могла бы выразиться и резче, – заявила она. – Конечно, миссис Криклейд поступает так не со зла, но ты бы слышала, какой вздор она несет – просто стыдно слушать! Представляешь, она только что предложила Эшвеллу отправиться на кладбище, чтобы набраться там «приятных впечатлений»!

– Не может быть, – пробормотала Мэри, пораженная глупостью хозяйки.

– Я чуть не сгорела со стыда за нее. Ах, если бы она не строила из себя важную светскую даму, а оставалась просто доброй женщиной, матерью прекрасных дочек, то была бы очень мила. Кстати, дочки у нее действительно очаровательные, я от них просто без ума. Дети вообще прелесть! Когда я выйду замуж, то заведу их не меньше дюжины.

Кэт посмотрела на Джеймса, и у нее упало сердце. Его она отцом своих детей не представляла.

– Я бы тоже хотела иметь детей, но не больше двух, – сказала Мэри и тоже задумчиво взглянула на Джеймса. – У меня, к сожалению, нет твоего здоровья. Ты-то запросто родишь и воспитаешь дюжину, но я со своими приступами мигрени…

– Если ты все еще переживаешь из-за Тьюксбери, то сейчас же выброси это из головы! – потребовала Кэт. – Тебе абсолютно не в чем себя винить.

– Но я все испортила! Из-за меня тебе пришлось ехать обратно с Баклендом!

– Ничего ты не испортила! Джордж, то есть мистер Бакленд, прекрасно справился со своими обязанностями провожатого. Если помнишь, с нами еще были Фанни и Лидия. Так вот, он так трогательно заботился о нас, что мы все получили от поездки с ним огромное удовольствие. Я не променяла бы эти несколько часов ни на какие сокровища!

– Ты говоришь так из вежливости, просто стараешься меня утешить, – сказала Мэри, удивленная ее восторгами.

– Нет, я серьезно! – воскликнула Кэт. – Ну-ка вспомни, когда я говорила что-нибудь из вежливости? Кстати, – она понизила голос, – я заметила, с каким удовольствием ты общалась с лордом Эшвеллом. По правде говоря, мне его общество не доставило особенной радости…

Мэри пристально взглянула на нее. До этого они с Кэт никогда не обсуждали Джеймса, и Мэри уже давно хотелось поделиться с подругой своими подозрениями относительно его и Джорджа. Момент был как раз подходящий, но неожиданно в дверях появились лорд Саппертон с Рупертом Уэстборном. Миссис Криклейд, громко шурша красным атласом платья, бросилась к именитым гостям. Сияя от гордости, она присела перед ними в глубоком реверансе.

Кэт с любопытством оглядела Руперта. С тщательно напомаженной головой, в сиреневом фраке, жилете в цветочек и желтых атласных панталонах до колен, он ничем не напоминал недавнего вожака луддитов. Если бы его сейчас увидел Джаспер, он бы плюнул от отвращения. Кэт вспомнился рассказ Лидии о том, как во время нападения на Эджкотскую мануфактуру графского племянника вместе с другими погромщиками загнали в цех, и она попыталась представить его себе таким, каким он был в тот момент, – разгоряченным, всклокоченным, в одежде простолюдина. Нет, это совершенно не укладывается в голове! Определенно, здесь есть какая-то тайна…

Кэт перевела взгляд на графа Саппертона. Демонстрируя прекрасные манеры, он спокойно, с самым доброжелательным видом поговорил с хозяйкой, потом с изящным поклоном по очереди поздоровался с дамами. Всем им, кроме леди Чалфорд, его внимание явно польстило. Похоже, жена баронета относилась к графу без симпатии, хотя Кэт ни разу не доводилось слышать, чтобы она отзывалась о нем неодобрительно. Может быть, леди Чалфорд инстинктивно чувствовала, что за лощеной внешностью и изысканными манерами Саппертона прячется подлая, низкая натура? Ведь он, в сущности, тоже ряженый, как и его племянник!

Когда граф подошел поздороваться с мужчинами, Кэт заметила, что Джордж смотрит на его светлость с презрением и ненавистью. «Надо будет все-таки расспросить Бакленда, какая кошка между ними пробежала», – подумала она и окинула его пристальным взглядом. На Бакленде был превосходно подогнанный по фигуре фрак из отличного сукна, а на пальце блестел бриллиантовый перстень. Пожалуй, это слишком даже для владельца суконной мануфактуры! Несоответствие настолько бросалось в глаза, что не обратить на него внимания Кэт просто не могла. Может быть, Бакленд – мот вроде Джаспера и влезает в долги без надежды их когда-нибудь вернуть? Не похоже! Но все-таки с Баклендом явно что-то нечисто. Он, как и недавний предводитель погромщиков Руперт, тоже не тот, за кого себя выдает…

Размышления Кэт прервала миссис Криклейд. Вспомнив, как граф на своем званом вечере потчевал гостей оригинальной поэзией племянника, она не нашла ничего умнее, чем последовать его примеру, и, выйдя к фортепьяно, объявила, что Руперт почитает свои стихи. Молодые охотники ответили ей стоном разочарования, а хозяйка льстиво зааплодировала стихотворцу и принялась деликатно подталкивать гостей к стульям, которые лакеи уже расставили посреди комнаты.

Джеймс попросил Кэт сесть рядом. Хотя он не сказал ни слова, Кэт по его хмурому виду догадалась, что он очень недоволен затеей хозяйки.

– Не расстраивайтесь, наши мучения скоро кончатся, – желая подбодрить его, весело сказала девушка. Однако Джеймс даже не улыбнулся в ответ.

Руперт вышел вперед с ворохом исписанных мелким почерком свитков и заунывным голосом начал декламировать эпическую поэму, над которой корпел все лето. Скоро слушатели потеряли нить повествования и начали украдкой позевывать, и даже рьяная поклонница его таланта миссис Криклейд иногда, не удержавшись, клевала носом. Кэт взглянула на Джеймса – удивительно, но он очень внимательно слушал завывания Руперта. Когда тот, ко всеобщему облегчению, закончил, Кэт решила, что лорд Эшвелл добряк, каких мало, потому что он тотчас встал, подошел к Руперту и поблагодарил его за доставленное удовольствие.

– Чувствуется, что вы вложили в свои стихи много старания, это очень похвально. Я знаю, какого труда требует поэзия, – сказал он со вздохом, и Кэт показалось, что его выразительные карие глаза подернулись печалью. – Ваши стихи ничуть не уступают моим, – без малейшей рисовки добавил он и улыбнулся. – Я от души желаю вам всяческих успехов на поэтической стезе!

– Вы слишком добры, лорд Эшвелл! – воскликнул растроганный Руперт. – Как вы думаете, найдется издатель, который по достоинству оценит и опубликует мои произведения?

– Большинство начинающих поэтов в первый раз публикуются за свой счет, – ответил Джеймс. – Если у вас есть средства, в Лондоне найдется немало издателей, которые будут рады оказать вам эту услугу.

Отойдя от Руперта, Джеймс сел возле Кэт. На его лице застыла любезная улыбка, но девушка отметила про себя и потухшие глаза, и горестно опущенные плечи.

– Мне никогда, никогда не написать ни одной по-настоящему стоящей строчки! – пробормотал он.

– Опомнитесь, Джеймс, что вы говорите?! – в изумлении воскликнула Кэт. – Ваши стихи сделали бы честь Мильтону и Попу, в них каждое слово дышит жизнью! Вы не представляете себе, что значит для меня ваша поэзия!

– Ах, я могу только мечтать, что когда-нибудь мне удастся хотя бы отчасти быть достойным ваших похвал, – с печальной усмешкой ответил Джеймс и пожал ее руку, хотя и видел, что с них не сводит злобного взгляда миссис Мортон. – Но довольно панегириков, Кэтрин, давайте лучше прогуляемся по террасе.

Он встал, потянул ее за собой, и девушка охотно последовала за ним. Она так увлеклась разговором о поэзии, что в первый раз за вечер позабыла о Бакленде. В ее сердце шевельнулась надежда, что она сможет полюбить поэта, любя его стихи, – ведь благодаря им она буквально переродилась. Кэт научилась видеть красоту там, где раньше ее не замечала; поняла, что радость жизни не исчерпывается только охотой, стрельбой и скачкой на Диане. Есть высшая, духовная радость, которая поднимает человека над тяготами бытия, ее-то и нужно искать, даже если ты задавлен беспросветной нуждой. Так думал и чувствовал он, лорд Джеймс Эшвелл, и если бы Кэт сумела объясниться с ним, проникнуть в сокровенные глубины его поэтической души, уже покорившей ее в его стихах, то, возможно, совместная жизнь принесла бы им обоим долгожданное счастье…

Бакленд не упустил ни словечка из сказанного Кэт. О, сколько уверенности и искренности было в ее голосе, когда она восхищалась его стихами! Красотки, увивавшиеся за ним в Лондоне, никогда не говорили о его поэзии всерьез. Большая их часть просто желали набить себе цену, показавшись на людях в обществе прославленного поэта, или жаждали интимных встреч в его особняке, чтобы потом хвастаться своей победой. Глядя на эту ярмарку тщеславия, он мог бы повторить, подобно библейскому пророку: «Суета сует, все – суета».

Бакленд полез в карман за табакеркой, не сводя глаз с Кэт, которая направилась на террасу с Джеймсом. Лицо девушки светилось нежностью – похоже, она искренне старалась полюбить мнимого поэта. И почему именно это прелестное создание задалось целью прибрать к рукам состояние Эшвелла?! Господи, а вдруг Джеймс и впрямь в нее влюбится, сделает предложение, и они поженятся? Во что превратится их жизнь, когда выяснится, что оба бедны как церковные крысы? Кэт не из тех, кто поступается своим достоинством, – если тайна Джеймса раскроется еще до свадьбы, она все равно выйдет за него…

Бакленд нахмурился. Ему казалось, что, если бы Кэт бросила свои нелепые интриги, он мог бы наконец вздохнуть свободно и перестал бы думать о ней день и ночь.

– Почему у вас такое сердитое лицо, мистер Бакленд? – послышался голос Джулии. – А, вы наблюдаете за тем, как ваш друг уводит на террасу мисс Дрейкотт!

Бакленд обернулся. Главная стинчфилдская красавица была действительно очень хороша собой, но ее красоту портило выражение охотничьего азарта, с которым она смотрела на него. Он сразу почувствовал раздражение и скуку, сколько раз с тех пор, как издали первую книгу его стихов и на него обрушилась фантастическая слава, ему доводилось видеть такое выражение на лицах кокеток!

Он захлопнул крышку табакерки и сказал:

– Вам следует более тщательно маскировать свои намерения, мисс Мортон. Я совершенно точно знаю, чего вы от меня хотите.

Джулия покраснела и смешалась, не в силах произнести ни слова из своего испытанного арсенала, а Бакленд рассмеялся:

– Простите, мне не следовало вас дразнить. Скажите-ка лучше, сколько стинчфилдских юношей уже упали к вашим ногам, сраженные вашей красотой?

Эта тема была близка и понятна Джулии, как никакая другая. Она вновь заулыбалась, взяла Бакленда под руку и попросила проводить ее на террасу.

– Какой вы выбрали костюм для маскарада у лорда Саппертона? – спросила она, когда они шли через гостиную. – Скажите, и я открою вам, кем наряжусь я!

– Пока не решил, но, возможно, я наряжусь самым оригинальным образом – самим собой!

Джулия изумленно раскрыла глаза, а потом скорчила гримаску и игриво хлопнула его по руке веером.

– Ах, я должна была догадаться, что вы ни за что не откроете мне своей маленькой тайны!

– Ты опять уколола меня, негодница! – вскрикнула Кэт. – Поаккуратней, пожалуйста!

– Терпите, мисс, – усмехнулась Мэгги. – Я ведь не портниха, а всего лишь горничная.

Кэт посмотрела на себя в зеркало, разгладила платье на талии, на бедрах и улыбнулась: оно ей очень шло. Это платье по моде елизаветинских времен принадлежало покойной матери, которая надевала его на бал-маскарад десять лет назад, поэтому его требовалось немного подправить по фигуре новой хозяйки. Корсет – обязательная принадлежность женского туалета той эпохи – совершенно не давал Кэт дышать, но жертва, которую она приносила на алтарь красоты, не была напрасной: прилегающий лиф подчеркивал ее тонкую талию даже лучше, чем платья, введенные в моду французской императрицей Жозефиной. Интересно, понравится ли ее наряд Джеймсу?..

Кэт сознавала, что темно-зеленый цвет удивительно идет к ее белой коже, но погода стояла теплая, и в бархатном платье с большими тяжелыми рукавами было слишком жарко.

– Надеюсь, к маскараду станет хотя бы немного прохладнее, – заметила она. – Иначе я просто задохнусь и изжарюсь!

Поднявшись на ноги, Мэгги оглядела свою госпожу, и ее живое сметливое лицо расплылось в довольной улыбке.

– Мистер Бакленд наверняка одобрит ваш костюм, мисс!

– При чем здесь Бакленд? Что ты имеешь в виду?

Но Мэгги только улыбалась, озорно поблескивая темными глазами. Внезапно за окном послышались отдаленный стук колес и два длинных гудка дорожного рожка, гулко повторенные эхом в старой каштановой аллее.

– Джаспер! – прошептала обрадованная Кэт.

Наконец-то он вернулся! Может быть, все не так плохо, как она думала? Что, если он не проиграл последние крохи, а выиграл целое состояние?!

– Скорее, Мэгги, помоги мне переодеться, – заторопила она горничную, тщетно пытаясь освободиться от сколотого булавками маскарадного костюма.