Текст книги "Сталинский маршрут"

Самолет понемногу поднимался вверх. В 8 часов 15 минут уже 4 500 метров. Снаружи минус 20°. В кабине стало холодно – минус 9°. Бензосчетчик в 8 часов 22 минуты показывает 10 742. Если в этой цифре нет ошибки, а она могла быть, так как счетчик имел гарантию в показаниях два процента, то у нас осталось 718 литров, т. е. на семь с половиной часов полета. Посадку будем делать между 16 и 17 часами 20 июня. Плохо, если счетчик действительно дает ошибку: ведь два процента – это 140 литров…

Мы все сильно утомились. Мало сна, сильно недостает кислорода. Через верхний люк иногда вижу звезды. Чувствую непреодолимое желание лечь, хотя бы прямо на пол, и заснуть…

* * *

Утро 20 июня наступило для самолета незаметно. Предрассветные сумерки заходили откуда-то сзади и сбоку и смешивались с бледным сиянием луны. Побережье начало постепенно оживать. Еще ночью морской маяк мигал на горизонте. На наших часах по Гринвичу 12 часов, а по местному времени около 4 часов утра. Облака вверху и внизу. Становится почти светло. В разрыве облаков проглядывают холмы и возвышенности побережья. Слабо мерцают огни населенных пунктов. В глубь берега вдается большой залив. В прихотливых изгибах бухты стараемся разглядеть город Сиэтл. Не удается: до города слишком далеко, более 30 километров. Да и облака опять закрывают землю.

Мигают красные вспышки светового маяка на трассе воздушной линии. Подсчитываю путевую скорость: всего 135 километров в час. Ветер опять не помогает, а наоборот, задерживает. Берег теперь где-то под самолетом, но из-за сплошной облачности береговой черты не видно…

Тем временем в расходном баке бензиномер дошел уже до зеленой отметки. Значит, осталось всего 90 килограммов. Если с таким «запасом» горючего пробивать облачность вниз, продвигаясь на юг, то можно врезаться в какую-нибудь возвышенность. Решаем садиться в Портленде.

В справочнике об американских аэродромах ищу снимки и описание городов Портленда и Ванкувера, расположенных на берегах реки Колумбии. Военный аэродром в Ванкувере по двум огромным мостам через реку легче отыскать. Передаю снимок аэродрома Чкалову и Байдукову. Его признаки настолько характерны, что я совершенно спокоен за посадку. Байдуков выведет самолет по радиомаяку на реку, а затем по двум мостам найдет военный аэродром. На нем, вероятно, больше порядка, чем на гражданском, да и оснащен он намного лучше.

Теперь я свободен и хочу навести порядок в кабине. Следы нашего почти трехдневного пребывания в ней слишком заметны. Убираю различные вещи и карты. Ненужную мелочь выбрасываю за борт.

Самолет уже вышел из облаков. Под нами окрестности большого города, постройки, фабрики. По улицам ползут стайки автомобилей. Необычно большое их количество сразу же бросается в глаза.

Высота нижнего слоя облаков всего 100 метров. Идет слабый дождь. Дороги и поля мокрые. Все же мосты различаем хорошо. Слева на берегу зеленое поле, ангары и несколько самолетов. Разбираемся в размерах аэродрома и подходах к нему. Американский аэродром явно маловат для нашего самолета – даже самая длинная его полоса всего около 700 метров.

Байдуков полого снижает машину и ведет ее почти у самой земли. Надо приземлиться у края аэродрома, иначе АНТ-25 обязательно прокатится до забора или до ангаров. Садиться же на аэродром «с треском» желания нет.

Наконец прикосновение. Отлично!.. Зажигание выключено, но тяжелый трехлопастный винт продолжает еще вращаться по инерции. В конце пробега Байдуков снова включает зажигание, и мотор послушно работает на малых оборотах.

Замечаю время – 16 часов 20 минут 20 июня 1937 года. Первый в мире беспосадочный перелет СССР– США завершен!

АМЕРИКА И ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

День 21 июня начался с разных формальностей, связанных с самолетом. Надо было снять опечатанные барографы и передать их американским спортивным комиссарам. В этот день мы должны были разобрать вещи на самолете, побывать у мэра города Ванкувер, у мэра Портленда, для чего нам надо было переехать через реку Колумбию. Затем была назначена наша встреча с местным гарнизоном.

Поездка в Портленд надолго останется в памяти, Америка– страна автомобилей и прекрасных дорог. Автомобилей так много, что приходится буквально расчищать себе путь. Эту миссию выполняли сопровождавшие нас виртуозы своего дела – полисмены-мотоциклисты. Одни с диким завыванием сирен неслись впереди нашей автоколонны, другие сновали вдоль нее, наводя порядок.

В Портленде в Торговой палате был устроен завтрак. Произносились прочувственные речи. Пришлось выступать и нам. Нашим переводчиком опять был товарищ Трояновский. Возвращение на аэродром в Ванкувер надолго останется в нашей памяти и не столько из-за приветствовавших нас людей, сколько из-за одной встречи.

Огромная толпа окружила нас, стремясь прорвать цепь. Вдруг отчетливо слышим совершенно явную русскую речь:

– Да пустите же меня к ним, я ведь вятская!

Смотрим– стоит «американка». Мы попросили пропустить ее к нам.

– Родимые мои, да я же ваша, русская… Двадцать шесть лет здесь живу, но говорить еще не разучилась. Дайте хоть посмотреть на своих земляков! – говорит женщина, бросаясь от Чкалова к Байдукову и ко мне.

У Валерия сегодня вообще радостный день. Он получил от сына, отдыхавшего в пионерском лагере «Артек», телеграмму. Игорь, сын Чкалова, не стесняясь расстоянием, приглашал всех нас на пионерский костер:

«Северная Америка. Штат Вашингтон. Город Портленд.

Герою Советского Союза Чкалову.

Дорогой папа! Поздравляю тебя с благополучным окончанием перелета из Москвы в Северную Америку. От пионеров и октябрят лагеря «Артек» передаю горячий привет тебе, дяде Байдукову и дяде Белякову.

30 июня исполняется 12 лет «Артеку». У нас будет большой пионерский костер. Мы все, пионеры и октябрята, просим тебя, дядю Байдукова, дядю Белякова и маму прилететь к нам на юбилейный костер.

Твой сын Игорь».

Была и другая телеграмма, взволновавшая нас. С успешным завершением перелета нас поздравляла Фетинья Андреевна Смирнова, жена начальника лова рыбозавода на острове Чкалова (о-в Удд).

Невольно мы вспоминаем наш прошлогодний перелет по восточному маршруту, радушную хозяйку, приютившую нас и заботившуюся о нас, пока мы готовились в обратный путь.

Фетинья Андреевна не только поздравляла нас с новым перелетом, но и сообщала, что свое обещание– ликвидировать собственную неграмотность– она выполняет. Этот год и для нее не прошел бесследно. Ф. А. Смирнова переехала в Николаевск. Совет жен ИТР и хозяйственников Амургосрыбтреста помог ей. К «нашей хозяйке» прикрепили двух учительниц– по русскому языку и арифметике. Сейчас Ф. А. Смирнова уже хорошо читает и пишет, втягивается в общественную работу…

* * *

Автомобильный гудок прерывает воспоминания. Экипаж не на острове Удд, а в США. Надо торопиться. Мы много думали над тем, куда деть запасы продовольствия. «Выручили» нас солдаты местного гарнизона. Они попросили оставить им на память какие-нибудь сувениры. Мы раздали им наши банки с консервами.

Уже после, в Нью-Йорке, один американец, узнав об этом, упрекал нас в том, что мы упустили хороший бизнес.

– Можно было разложить все консервы в маленькие пакетики и продавать их как сувениры, скажем, по пятьдесят центов, – советовал он.

Такое «деловое» предложение долго служило для нас предметом веселых шуток. Но американец говорил об этом серьезно.

Здесь уместно, забегая вперед, вспомнить, что М. М. Громов, перелетевший вслед за нами в США, сел на поле вне аэродрома. Подобная посадка нам казалась малоприятной: сбежавшиеся люди вытопчут посевы, а кто будет платить? Напрасное беспокойство! Оказалось, что фермер огородил участок, где сел самолет, и взимал с посетителей плату: около этой ограды вырос городок – будки с напитком «кока-кола», мороженым и прочей снедью. Фермер вскоре не только окупил все убытки, но и пошел дальше: неоднократно давал интервью репортерам, снимался, выступал по радио, его портреты печатались в газетах. Он стал известным человеком.

И в этом, как в капле воды, вся деловая Америка…

В Окленде, куда мы прибыли после трех с лишним часов полета, нас ждали местные власти и громадная толпа: были фотографы, кинооператоры, репортеры – словом, прием был по всем американским правилам. Аэропорт украшен флагами – нашими и Соединенных Штатов.

Затем поездка из Окленда в Сан-Франциско с полицейским эскортом и сиренами. Сан-Франциско встречает приезжающих двумя огромными висячими мостами через залив– замечательное достижение техники! Вот что из достопримечательного больше всего осталось в памяти от этого южного города Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов. И еще – знаменитая тюрьма, где сидел король бандитов Капоне, осужденный за… неуплату подоходного налога.

В Сан-Франциско особенно трогательной была встреча с русскими поселенцами, бежавшими от царского гнета в 1910–1912 годах. Большинство из них– рабочие. Широкие русские лица и фигуры. Но по одежде они смахивают уже на американцев. Взрослые говорят по-русски чисто, хотя и в их лексиконе много английских слов.

В общем, мы пробыли здесь недолго и даже не успели как следует осмотреть город: Трояновский торопился в столицу США – Вашингтон.

И вот скорый поезд мчит нас с запада на восток. В среднем он делает 100 километров в час. За ночь проехали самые красивые места – горы Сьерра-Невада. За горами начинается пустыня того же названия. Действительно, поселков мало, растительность чахлая. Жарко и днем и ночью. Спасает охладительная система, устроенная в вагоне. Воздух поступает в купе, проходя над ящиком со льдом, который набирается на крупных станциях. Лед, конечно, искусственный.

В Чикаго поезд стоит шесть часов. На вокзале – огромная толпа, состоящая преимущественно из русских рабочих и работниц. Теперь начинаем понимать: Америка – это французы плюс англичане, плюс негры, плюс еще энное количество национальностей. Надо видеть, как остро переживали и радовались наши прежние земляки успехам молодого социалистического государства. Многие одобрительно хлопали нас по плечу. Много рук тянулось для пожатия. Одна старушка, сильно напоминавшая мне мою мать, бросилась нас обнимать и целовать. После этого она еще долго спешила за нами, всхлипывая: «Какие же они здоровые, молодые!» И еще чего только не приписывала она нам, соскучившись по родному языку, по стране, которую покинула лет тридцать тому назад.

* * *

Наконец и цель нашего путешествия – Вашингтон. Жарко как в пекле, так как город лежит почти на широте Константинополя. В этом районе берег Атлантического океана по климату похож на климат Батуми. Жарко, влажно и душно. Город утопает в зелени и состоит из правительственных учреждений.

Время наше строго регламентировано, ни одной свободной минуты. Описывать здесь все посещения нет нужды. Но о том, как мы были у Рузвельта, рассказать все же следует.

Белый дом, где работал президент, открыт для доступа всем желающим. Внутри дома и около него много туристов– своих и иностранных– и просто любопытных. У секретаря Рузвельта– большой письменный стол. На нем – две-три книги, письменный прибор и единственный телефон. Непривычно показалось видеть стол, не заставленный телефонами.

Рузвельт– плотный, выше среднего роста человек, с умным энергичным лицом. Он уже второй раз подряд избран президентом. Вероятно, его работоспособность значительно снижена из-за тяжелой болезни, которую он стоически переносит уже не первый год. Мы застали его сидящим в круглом кресле за светлым столом, заваленным книгами и документами. С нами он был очень приветлив, шутил, поздравлял. Сказал, что полет будет «записан в историю», что он надеется на скорое установление воздушной связи между СССР и США через Арктику.

Наше пребывание в Вашингтоне закончилось приемом в полпредстве, на котором были члены дипломатического корпуса во главе со старшиной корпуса английским послом, министр торговли, министр труда, начальник штаба армии США генерал Крейг, начальник авиационного корпуса армии генерал Вестовер, почти 70 членов конгресса, помощник государственного секретаря, начальник дальневосточного отдела государственного департамента, директор бюро гражданской авиации и многие другие.

На этом наша «дипломатическая работа» в Вашингтоне закончилась, и мы поехали в Нью-Йорк.

Сан-Франциско, Чикаго, Вашингтон подготовили экипаж к Нью-Йорку, и он не ошеломил нас. Пожалуй, только некоторое время спустя мы начали отдавать себе отчет во всей грандиозности этого города-гиганта.

В Нью-Йорке мало садов и зелени, много каменных громад и автомобилей. Мы, как все «нормальные» туристы, забирались на крышу знаменитого 102-этажного дома, ездили по воздушной дороге, но все же как следует города не осмотрели: свободного времени не было у нас в Нью-Йорке.

Симпатии американского народа к советским летчикам особенно ярко проявились во время грандиозного митинга в манеже 71-го полка, на который собралось 15 000 человек.

Еще за несколько часов до начала митинга у билетных касс выстроились огромные очереди людей, желавших выразить свои горячие чувства представителям советской авиации.

«Привет советским летчикам!», «Вперед, к организации регулярных транспортных рейсов!», «Америка приветствует советских пионеров воздухоплавания!»– эти и целый ряд других подобных плакатов украшали огромный манеж, размеры которого позволяют проводить в нем футбольные соревнования.

Трибуны были украшены флагами СССР и США. Оркестр исполнил «Интернационал». Председатель митинга– руководитель Хайденского планетария доктор Кингсбери– свою речь начал на русском языке:

– Добро пожаловать, товарищи! – И затем он объяснил – Линдберга в СССР приветствовали, как товарища. Мы так же приветствуем вас. Мы вас любим, потому что вы помогли нам лучше узнать Советский Союз. Вы не только победители арктических пространств, но и носители человеческой правды, – закончил председатель митинга.

Представитель мэра Нью-Йорка Фаулер зачитал приветствие в наш адрес:

– Вы – гости нашего города, и я надеюсь, что в следующий раз вы прилетите прямо к нам, в Нью-Йорк, и мы будем встречать вас на аэродроме.

Президент Клуба исследователей Стефансон говорил об огромной научной работе СССР на Севере. Известный летчик Кенион и другие прославленные авиаторы Америки также поздравили нас.

* * *

Как только председатель объявил, что слово имеет Чкалов, кто-то на английском языке запел «Авиамарш». Песню подхватили тысячи голосов.

С большим трудом Чкалову удалось, наконец, начать.

– Советский Союз идет вперед от победы к победе. Я прошу своих американских друзей извинить меня, если мы их опередили на несколько лет, – говорит, волнуясь, Валерий. – Наш полет принадлежит целиком рабочему классу всего мира. Мы, три летчика, вышедшие из рабочего класса, можем творить и работать только для трудящихся. Мы преодолели все затруднения во время арктического перелета, чтобы передать приветствие американскому народу.

Не меньший успех выпал на долю Байдукова. Георгий сказал:

– Наша страна молода, и жизнь нашей страны похожа на жизнь молодых людей – юношей, девушек, полных энергии и желания непрерывно творить и достигать намеченных целей. Мы развиваем промышленность. Возьмите, например, авиацию. Несколько лет тому назад мы почти не имели авиационной промышленности, а сейчас у нас есть превосходные самолеты, прекрасные моторы и неплохие летчики. Моторы, сделанные из нашей собственной стали и собранные руками наших молодых рабочих, так хороши, что профессор Шмидт смог совершить полет на Северный полюс.

Полет, подобный нашему, не походит на обычную воздушную прогулку. Трудно было преодолеть различные метеорологические препятствия, особенно обледенение самолета. Это требовало с нашей стороны величайшей бдительности и смелости. Но советские летчики так и воспитаны, чтобы всегда бороться до конца и разрешать проблемы, выдвинутые нашим народом. Таких героев, какими являемся мы, в нашей стране может быть сотни и тысячи. Что бы ни говорили против нас те или иные государства и что бы они ни думали о нас, наша решительность в выполнении нашей цели – создать счастливую жизнь во всем мире – нисколько не будет этим поколеблена.

Вы, друзья Советского Союза, примите приветствия нашего народа, приветствия, которые мы вам принесли на красных крыльях нашей стальной птицы.

Затем наступила моя очередь. Я говорил о том, что никогда еще не был так свободен человек, как он свободен теперь в Советском Союзе. А также отметил значение освоения Арктики и дружбы между народами.

– Каждый имеет возможность развивать свои способности в нашей стране, – говорил я. – Разве наш полет из Москвы через Северный полюс в США не может служить наилучшим доказательством всего этого? Мы выполняем поставленную перед нами задачу во имя прогресса, во славу нашей Родины. К тому же наш полет способствует сближению великих народов – американского и советского. Наши страны разделены Тихим и Атлантическим океанами, но мы стремимся установить более близкий путь сообщения. Мы считаем, что это можно осуществить через арктические пространства. Американский ученый Стефансон указал, что Арктика доступна для человека. Мы разделяем эту теорию и осуществляем ее на практике. Советский Союз осуществляет мечту человечества о Великом Северном морском пути. В результате работ по освоению Арктики мы получили возможность совершить наш полет.

Мы весьма счастливы приветствовать всех наших друзей, присутствующих на этом митинге. Со всех концов страны мы получаем приветствия. Да здравствует дружба народов СССР и США! – закончил я свое выступление.

* * *

…Мы возвращаемся на Родину. Народная пословица говорит: «Как ни хорошо в гостях, а дома лучше». И вот мы на пути в Европу. До свидания, Америка, страна, в которую мы проложили воздушный путь и которую… как следует не посмотрели.

– Ничего, ничего, – утешал Чкалов. – Сейчас дела много, домой надо, а туристами сюда всегда успеем приехать.

Туристами нам так и не удалось стать, но мы никогда не забудем горячих проявлений дружбы и симпатий со стороны американского народа к нам, летчикам Страны Советов.

…Покачиваясь на океанских волнах, мы плывем на пароходе «Нормандия». Два дня понадобилось нам на то, чтобы обойти это огромное судно и разобраться, где что расположено и куда ведут входы и выходы.

«Нормандия» – это один из крупнейших пассажирских кораблей мира. Он принадлежит обществу трансатлантического сообщения «Фрэнч Ляйн» и совершает регулярные рейсы между Нью-Йорком и Гавром.

Мы едем в первом классе. Тут свои порядки: вечером нельзя появиться без смокинга или черного костюма. Еще перед отъездом эта тема была предметом жаркого спора среди нашего экипажа. Байдуков решил «бастовать»: для меня, говорит, обычаи капиталистического мира не обязательны, а потому «токсиду»– так там именовали смокинг – покупать не буду!

Валерий, как «чиф-пайлот», ведал у нас «международными вопросами». В споре его тон был высокоторжественный. Егора в конце концов уговорили, и «токсида» наконец была приобретена. Вообще с Егором произошло немало «осложнений» по части внешности. Еще в Нью-Йорке Байдуков наголо постригся. Наш военный атташе долго ахал, уверяя, что в Америке стриженный наголо человек– это сумасшедший или только что выпущенный из тюрьмы.

На пароходе ехала известная кинозвезда артистка Марлей Дитрих. Говорят, что мы ей «испортили поездку»: на этот раз она не была в центре внимания. Не знаю, насколько это верно, но к нам она относилась хорошо и в последний вечер, когда все пассажиры первого класса были в зале, артистка обратилась к каждому из нас за автографом.

Пароход из-за своих огромных размеров почти не чувствовал волн, да и море было довольно спокойное. Лишь во вторую половину пути он стал раскачиваться, медленно накреняясь градусов на 20. Затем он как бы застывал на несколько секунд в наклонном положении, и тогда стулья, кресла и прочие предметы приходили в движение. Впрочем, скоро все подвижные предметы прикрепили к полу специальными приспособлениями.

Капитан парохода, добродушный француз и старый «морской волк», был с нами весьма любезен, показал управление «Нормандии». Нас особенно интересовали приборы и способы навигации в океане. Эта любознательность была удовлетворена. Я и Байдуков даже попробовали определить высоту солнца морским секстаном.

На пароходе мы опять «столкнулись» со временем. «Нормандия» на своем пути пересекает различные часовые пояса. Поэтому через каждые два часа все пароходные часы переводили на 5 минут вперед. Сначала мы раболепно подражали этой традиции, но вскоре сбились со счета и бросили: верти не верти, решили мы, а пароход и без этого идет в Европу, и Москва приближается к нам с каждой минутой.

В Гавр наш экипаж прибыл около двух часов дня по местному времени.

Мы невольно обратили внимание на то, что гаврский порт победнее нью-йоркского, что автомобилей в городе меньше. Одним словом, мы прибыли в Европу. Прекрасный поезд быстро доставил нас в Париж– один из самых красивых городов в мире, который был нам знаком по прошлому году.

Уже на парижском вокзале нас ожидала триумфальная встреча. Перрон переполнен встречающими. Нас буквально засыпают цветами, на нас наседает туча фотографов и кинооператоров.

Исключительным вниманием мы были окружены и в пути. По дороге из Гавра до Парижа публика буквально не давала нам ни минуты покоя, требуя автографов.

* * *

«Оправившись» от новой встречи, на следующий же день мы посетили Международную выставку и прежде всего, конечно, павильон СССР. О нем уже много писали, и я могу только подтвердить, что он производил замечательное впечатление. Кстати, только в нашем павильоне давались объяснения, а в остальных– нет. Объехали выставку на специальном автопоезде. Исключительное зрелище представляла выставка по вечерам, залитая светом разноцветных огней. Особенно запомнился фейерверк, имитирующий водопад.

Дворец авиации еще не был открыт. Нам показали его по распоряжению министра авиации, и мы были поражены смелостью замысла и блестящим художественным оформлением этого дворца. Что касается экспонатов, то они частично были знакомы нам уже по прошлым выставкам.

Прошло два дня. Общество друзей СССР организовало в огромных залах «Ваграм» встречу Чкалова и его экипажа с трудящимися Парижа, которая вылилась в мощную демонстрацию теплых чувств французского народа к Советскому Союзу.

Уже за час до начала митинга залы были переполнены. Митинг проходил под почетным председательством французского министра авиации Пьера Кот. Представители многочисленных секций Общества друзей СССР преподнесли нам цветы. Наше появление было встречено возгласами: «Да здравствует Советский Союз!», «Советы – повсюду!».

Генеральный секретарь французской организации «Мир и дружба с Советским Союзом» в своей вступительной речи подчеркнул, что наш перелет сейчас же был повторен экипажем летчика М. М. Громова.

– В этом – свидетельство необычайного успеха советской техники, – закончил он свое выступление под аплодисменты собравшихся.

Дружественную речь произнес представитель парламентской комиссии Боссутро. Он летчик, бывал у нас в Союзе, знакомился с нашей авиационной промышленностью.

– Когда мы отправлялись в СССР, – сказал он, – нам многие говорили, что авиации в Союзе нет, что самолеты не летают, моторы есть, но винты не крутятся. Я это опровергаю. Советская авиация существует: самолеты летают, моторы работают, и летчики, как вы видите, делают очень неплохие дела.

Весьма теплую речь произнес оратор от союза офицеров резерва. Но еще большее впечатление произвела речь представителя министерства авиации, навигатора по специальности. Он оценил перелет из Москвы в Соединенные Штаты через полюс с точки зрения техники. Оценка была произведена мастерски.

Затем выступил Чкалов, он сказал:

– Наш народ, добившийся двадцать лет тому назад своей свободы, идет от победы к победе. Наша страна, наш народ стараются пробежать в кратчайшее время колоссальный путь. Наша советская авиация служит мирному труду и культуре народов. Естественно, что нас, советских летчиков, тянет туда, где еще не ступала нога человека. Полеты в Соединенные Штаты Америки через Северный полюс зачеркивают белое пятно на карте земного шара. Действуя в интересах человечества, в интересах науки, мы не могли не преодолеть те препятствия, которые встречали на своем пути. Нам не страшны преграды. Я передаю всем здесь присутствующим и неприсутствующим здесь друзьям Советского Союза глубокую благодарность нашего экипажа за оказанное нам внимание. Да здравствует дружба народов двух великих стран – Франции и Советского Союза!..

* * *

24 июля, в 19 часов 15 минут мы распрощались с Парижем. Побежали километры. С каждым оборотом колес мы приближались к родной Москве, откуда вылетели более месяца тому назад по трассе Москва – Северный полюс – США.

Поезд движется к Москве… Уже замелькали дачные платформы – Баковка, Кунцево, Фили. До Москвы 7 километров. Вот она видна – столица нового мира, наш родной город, сердце любимой Отчизны. Волнение с новой силой охватывает нас.

Москва! Мы всюду видели твой образ, и ты всегда была с нами во время нашего путешествия. Это твое могучее дыхание помогло нам предпринять и завершить наше дело. Это мысль о тебе помогла нам преодолеть злобу стихии, бури, туманы, холод, неизвестность нового пути.

На площади у Белорусского вокзала многотысячный митинг. Сразу же бросается в глаза отличная организованность и порядок. Этого нам ни разу не приходилось наблюдать за границей. В Нью-Йорке один из митингов чуть не окончился давкой. Здесь, в нашей родной Москве, все стройно. Никакой тесноты.

На митинге Чкалов говорил торжественно и громко:

– Здравствуй, родная страна! Здравствуй, родная Москва! Мы очень счастливы и горды тем, что нам первым пришлось проложить новый маршрут, который лежал через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. Мы горды сознанием, что партия и правительство доверили нам такой маршрут. Никакие преграды, никакие морозы, никакие ветры и обледенения самолета не могли остановить нас. Здесь, перед лицом трудящихся города Москвы, мы обещаем в дальнейшем так же прокладывать пути по неизведанным маршрутам, – закончил он под бурные аплодисменты.

…Митинг окончен. Мы сходим с трибун, чтобы на автомобилях ехать прямо в Кремль, где должны встретиться с И. В. Сталиным, его соратниками и авиационными работниками.

Пионеры засыпают нас цветами. Вокруг летают бумажные самолетики. Сверху, с балконов и крыш, падает дождь праздничных листовок. Отовсюду доносятся приветственные крики, звуки оркестров, аплодисменты.

Но мы спешим в Кремль…