Текст книги "Конец света или 24 популярные катастрофы. Прогнозы и сценарии"

Николай Чугай, доктор физико-математических наук, заведующий отделом нестационарных звезд и звездной спектроскопии Института астрономии РАН

– Николай Николаевич, известно, что 60 млн лет назад наших динозавров убила вспышка взорвавшейся недалеко от Земли сверхновой. Может ли что-то подобное повториться в будущем?

– Ваш вопрос состоит из двух вопросов. Первая часть – утверждение о том, что вспышка сверхновой убила динозавров, а это, вообще говоря, неверно. Оно, я бы сказал, крайне гипотетично-спекулятивное и не основано практически ни на чем. А повторится… Что повторится? То, что убьет еще кого-то какая-то сверхновая? Но, поскольку первое утверждение неверное, то и вторая часть тоже притянута за уши. Соответственно, мой ответ – конечно нет.

– Есть ли сейчас близкие к нам звезды, взрыва которых астрономы ждут со дня на день?

– Вы знаете, когда нечто случается даже с самой короткоживущей звездой раз в 5 млн лет, это самые массивные звезды живут столько, а наиболее типичные живут миллиард лет…

– Наше Солнышко нетипичное? Оно же 4 млрд лет живет…

– Я говорю о тех звездах, которые могут стать сверхновыми. Их век недолог. Так вот, когда они живут миллиарды, а то и все 10 млрд лет, как в случае сверхновых 1А, то говорить «со дня на день» бессмысленно. Потому что мы не можем измерять возраст звезд с точностью в день, и даже в месяц, и в год, в век. Мы можем говорить, например, о десятипроцентной точности. Но для звезды, которая живет, допустим, 100 млн лет, 10 процентов – это 10 млн лет. То есть, изучив такую звезду и установив, что она находится в конце своего жизненного цикла, мы можем сказать, что она наверняка взорвется в течение ближайших 10 млн лет. Но про «завтра – послезавтра» – никак нельзя. Можно говорить, что взорвется когда-нибудь в конце своей жизни.

– Через несколько тысяч лет?

– Я думаю, что даже больше. Есть звезда Эта Карина, которая находится на стадии интенсивной потери вещества, вот она находится где-то близко к своей смерти. Есть яркая звезда в созвездии Ориона.

– Бетельгейзе?

– Да. Ее масса, очень грубо, оценивается от 12 до 20 масс Солнца. Ей тоже, судя по всему, еще жить недолго. Она уже девять десятых своей жизни прожила, осталась та самая одна десятая, о которой мы говорили. Но мы не знаем точно, десять процентов ей осталось, или один процент, или одна десятая процента.

– Или вообще, уже рванула, только мы еще этого не увидели.

– Нет, мы в астрономии так не говорим. Мы говорим о событиях, которые происходят одновременно с приходом фотонов.

– То есть, как увидели – так и произошло.

– Да. Чтобы не путаться. О таких звездах можно уже сказать, что они прожили девяносто процентов своей жизни, а может и больше. Бетельгейзе это вот такая звезда…

– Которая может взорваться в ближайшее время – в ближайшее 500 000 – 1 000 000 лет.

– Именно так. Совсем скоро, по астрономическим меркам.

– Она же не так далеко от нас расположена.

– Недалеко. Расстояние до нее 130 парсек. Это, умножить примерно на три, будет около 400 световых лет.

– При этом она очень велика. Сами сказали – 20 солнечных масс.

– Я сказал – до 20. Это крайняя цифра.

– Пусть. Если предположить, что она взорвется, как это на нас отразится?

– Я думаю, никак. Фотоны, которые она излучит, создадут в жестком диапазоне незначительный поток, который не превышает поток жестких фотонов от Солнца. Поэтому, в этом смысле никаких последствий не будет. Другое дело, если оболочка ее расширилась бы так, чтобы достигла Земли. То есть, на 130 парсек. Но это вряд ли произойдет, потому, что оболочки сверхновых, когда они расширяются, они теряют свою идентичность уже примерно на 50 парсеках. В лучшем случае – на 100 парсеках. Дальше они пропадают.

– А вдруг?

– Если бы она прошла через Землю, то создала бы слабое такое превышение фона космических лучей. Потому, что в этой оболочке ускоряются космические частицы. Ускоряются до энергий во много Гигаэлектронвольт. И они создают дополнительный вклад в тот фон космической радиации, который существует у нас в галактике, и который мы называем космическими лучами. Это быстрые протоны, ядра гелия, ядра железа и так далее. Всех тяжелых элементов. Но они постоянно бомбардируют Землю, они регистрируются, ливни от них регистрируются. Это то, что порождено сверхновыми. Такой фон. Если бы эта оболочка дошла до Земли, она бы просто несколько увеличила бы этот фон. Но не сильно, на таком расстоянии.

– И, по-любому, она, эта оболочка, до нас летела бы несколько лет.

– Ну, да, примерно, 50 000–100 000 лет, а может и больше.

– Раз так, то бояться нам ее не стоит. А равно с ней – и Миру из созвездия Кита, про которую тоже говорят, что рвануть может.

– Ну, Миру точно опасаться нечего. Скорее, Мю Цефея, Эракис, «гранатовую звезду Гершеля». Она такого же класса, как и Бетельгейзе, даже еще помассивнее. Ее радиус почти в 12 раз превышает радиус орбиты Земли. Вот она тоже свое уже доживает. Но таких звезд, красных сверхгигантов, их много. Просто красные гиганты, которые порождаются звездами с массой, близкой к солнечной, они не опасны, с точки зрения сверхновых. Они сжимаются до белого карлика, который не вспыхивает. Только в исключительных случаях, если он в двойной системе окажется, только тогда может произойти вспышка. Но этих сверхновых примерно в пять раз меньше, чем всех остальных. А вот красные сверхгиганты, это уже массивные звезды, 10 масс Солнца и выше, вот они и вспыхивают, как сверхновые 2-го типа. Это сверхновые, связанные с гравитационным коллапсом. Так обстоят дела с красными сверхгигантами, которые вас так волнуют. Глядя на любой из них надо отличать его от простого гиганта, который не взрывается. Сверхгиганты взрываются. К концу жизни у них в центре формируется массивное ядро…

– Железное.

– Железное, с массой 1,4 масс Солнца, а то и побольше. Потом начинается неустойчивость, ядро коллапсирует, проваливается внутрь себя.

– С Солнцем мы можем быть абсолютно спокойны, что оно никогда не взорвется?

– Конечно. С Солнцем другая история. Оно тоже в ближайшем будущем…

– В ближайшем – в ближайшем будущем – это в ближайшие миллионы лет?

– В ближайшие сотни миллионов лет. Сначала станет немножко гигантом, потом – почти сверхгигантом… Вот, когда оно станет просто гигантом, уже тогда нам будет немножко жарковато. Потому, что светимость возрастает.

– И температура.

– Нет, температура звезды, как раз, упадет, но светимость будет настолько огромной, из-за того, что радиус большой, что на Земле просто все выгорит.

– Мне в детстве всегда было обидно за нашу звезду. Что ее «карликом» называют.

– Ничего, станет она и «гигантом». Но лучше нам от этого точно не будет.

– Да, пусть лучше так. Мал золотник, но людям дорог. А вы сами наблюдали взрывы сверхновых? Лично, воочию?

– Я их наблюдаю, в основном, либо в Интернете, либо на снимках. С другой стороны, одну из сверхновых недавно можно было наблюдать даже невооруженным глазом. В Большом Магеллановом облаке. В максимуме она имела звездную величину примерно +3,5 – +3,7[2]2
  Астрономическая величина. Как ее вычисляют объяснить довольно сложно: световой поток, столько-то квантов в зеленом спектре, по логарифмической шкале… Скажем проще: звездная величина Солнца – 26,7, Луны в полнолуние – 12,7, МКС (максимум) –2, Сириуса – 1,46, Бетельгейзе – +0,5, галактики Андромеда – +3,4, самых слабых из наблюдаемых невооруженным глазом звезд – +6 – +7.


[Закрыть]. Собственно, ее так и открыли.

– Полыхнула – и разглядели. А не полыхнула бы – никто бы и не знал.

– Ну а как вы так просто разглядите, когда Большое Магелланово облако – это отдельная галактика, хотя и близкая. Всего 500 килопарсеков[3]3
  Близко. Для тех, кто не знает, наконец, скажу: 1 парсек это (говоря грубо) расстояние, с которого Земля и Солнце видны под углом 1 секунда друг к другу. 1/3600 градуса. Луч света пробегает один парсек за три с лишним года.


[Закрыть]. А вообще, взрывы сверхновых многие видели. Тихо Браге видел, Кеплер видел.

– Говорят, что «звезда Царей», которую видели волхвы при Рождестве Христовом, тоже была сверхновой.

– Ну, там непонятно. Чем дальше в историю, тем больше спекуляций. А здесь свидетельства весьма отчетливые, с оценками блеска, даже кривые блеска построили по этим описаниям, вполне приемлемые.

– А там, где они это все видели, там сейчас что?

– О, там великолепные, очень красивые остатки катастрофы. Не просто туманность, там, если речь идет о сверхновой Тихо Браге, 1572 года, теперь совершенно великолепная туманность, которая видна в рентгене, в радио, в оптике, во всех диапазонах. Чандра[4]4
  Рентгеновский космический телескоп.


[Закрыть], у него оптика шикарная, с разрешением около секунды, очень красиво ее отснимал. Если вы на нее посмотрите, вы будете потрясены, какая красота. Там видна такая структура, которую предсказали гидродинамики, когда разлетающаяся оболочка тормозится о внешний газ, и возникают две ударных волны. Одна бежит наружу, а другая – волна торможения – внутрь. А контактная поверхность, которая отделяет вещество сверхновой от межзвездного, она неустойчивая. Из-за того, что она тормозится, и тормозится именно о легкий газ. Внешняя ударная волна нагревает газ, который проходит сквозь нее, и возникает такая подушка, на которой лежит тормозящаяся оболочка сверхновой. Это, примерно, как когда резко трогается автомобиль, вас вдавливает в спинку сиденья, а когда машина тормозится – вас бросает вперед. То же самое с веществом: оно в виде струй выплескивается наружу, грибочками обращаются, из-за обтекаемости, и образует такую кучерявую структуру, просто фантастика.

Остатки сверхновой Тихо Браге в рентгеновском и инфракрасном диапазонах.

Катастрофа тринадцать Луч гаммы в темном царстве Гамма-всплеск

На рубеже 60-х – 70-х годов прошлого века люди еще редко задумывались о космических катаклизмах. Тогда их значительно больше интересовали дела земные. Им казалось, что человек уже накопил вполне достаточно казавшегося по тем временам чудовищно страшным ядерного оружия. В ходу была знаменитая байка о том, что накопленного ядерного потенциала хватит на то, чтобы шесть раз разрушить Землю.

Именно тогда США запустили серию из нескольких автоматических космических аппаратов «Вела». По сути своей это были спутники-шпионы, задачей которых было отслеживание испытаний ядерного оружия в воздухе, категорически запрещенных международными договорами. Делали они это с помощью установленных на борту датчиков гамма-излучения, потоки которого должны были возникать при испытаниях. Первые же данные со спутников превзошли все ожидания натовских генералов: гамма-всплески фиксировались один за другим с периодичностью примерно раз в месяц. За несколько лет накопились данные о 70 случаях. Однако, на смену радости быстро пришло недоумение. Это же насколько мощным должен был быть Советский Союз, а больше этим из потенциальных врагов США заниматься было некому, для того, чтобы выдерживать столь напряженный график весьма и очень дорогостоящих испытаний. И при этом окружать их такой завесой секретности, что о проведенных взрывах ничего не ведали внедренные в секретные НИИ и военные штабы самые хитроумные и информированные агенты. Дело осложнялось тем, что установленные на «Велах» приборы не могли даже приблизительно установить источник всплеска. Они только фиксировали то, что он где-то произошел, а случилось ли это на Земле, на Луне или в какой-либо другой точке необозримого космического пространства – сие абсолютно неизвестно. Только в начале 70-х, сравнивая данные, полученные от разных спутников (вернее, сравнивая запаздывание, с которым регистрировались одни и те же всплески разными спутниками), удалось точно установить, что практически все эти всплески имели космическое происхождение. Окончилось все тем, что те же генералы, что еще не так давно потирали руки в предвкушении международного скандала, вяло признали, что миллионы долларов, отпущенных на программу «Вела» были, фактически, выпущены в трубу и обнаруженные гамма-всплески – суть всего-навсего некое новое, доселе неизвестное космическое явление, не представляющее для военных никакого интереса.

Явление это до такой степени не интересовало военных, что данные о гамма-вспышках были практически сразу рассекречены. И уже в 1973 году американский ученый Рэй Клебесадел, как раз и разработавший те самые датчики, что стояли на «Велах», опубликовал первую работу, в которой поведал миру о гамма-всплесках. Хотя ведать было пока особо не о чем, разве что только о том, что таковые существуют, а откуда они берутся и что обозначают – Бог ведает.

После того, как ученые научились примерно определять области, из которых происходили вспышки, а длились они от нескольких секунд, до нескольких минут, астрономы попытались разглядеть их источники. Не тут-то было: развернутые в нужную сторону телескопы не находили ровным счетом ничего. Максимум, на что натыкались искатели – это какая-нибудь удаленная от нас на миллиарды световых лет галактика. Кстати, такими галактиками наше небо кишит похлеще, чем звездами, их можно найти в любом сколь угодно малом секторе. Но если гамма-всплески рождались в их недрах, то это обозначало, что их мощность просто чудовищно велика. За одну секунду такой источник выбрасывал бы энергии больше, чем выбрасывает целая галактика за годы бесперебойной работы. Если бы подобный всплеск произошел бы на расстоянии 10 световых лет от нашей планеты, он был бы для нас эквивалентен взрыву 40 млрд атомных бомб, сброшенных на Хиросиму.

В то, что эти всплески настолько мощны верилось с трудом, поэтому ученые долгое время предполагали, что происходят они где-то не так далеко, в пределах нашей галактики. А, поскольку она относительно плоская и представляет из себя дискообразную спираль с шарообразным центром, то и источники гамма-всплесков должны были располагаться в основном в плоскости галактики. Однако наблюдения показали, что источники гамма-всплесков располагались на небосклоне совершенно изотропно, то есть, размещено совершенно равномерно. В любом направлении частота их появления была примерно одинаковой. Частота была весьма высокой: после того, как астрофизики NASA подняли на орбиту автоматическую гамма-обсерваторию имени А. Комптона на которой был установлен специальный прибор БАТСЕ, предназначенный для фиксации и определения местонахождения гамма-всплесков, такие катаклизмы стали фиксироваться каждые сутки. В день по всплеску. И никаких признаков какой-то их особой концентрации в отдельных местах.

Следующим парадоксом, доказывавшем, что всплески происходят в основном за пределами нашей галактики, было отсутствие слабых всплесков. Суть парадокса заключается в следующем. Если, например, глядя в подзорную трубу вы видите тысячу звезд, то логично будет предположить, что с помощью в два раза более мощной трубы вы можете таких звезд разглядеть в два раза больше. А в телескоп, мощность которого будет равна ста вашим трубам, количество видимых светил будет выше на два порядка.

И это понятно, ведь более сильный прибор видит те объекты, которые были недоступны его слабому собрату. А вот в случае с гамма-всплесками такой фокус уже не проходит. Увеличение чувствительности гамма-детекторов не дает существенного увеличения количества обнаруживаемых всплесков. А это значит, что мы сидим в самом центре сферы, внутри которой эти гамма-всплески распределены абсолютно однородно и за пределами которой их просто нет. Самый близкий из зарегистрированных на данный момент всплесков произошел в одной из соседних галактик на расстоянии порядка 400 млн световых лет. Самый далекий – на расстоянии 13 млрд тех же лет. Именно на таком (чуть-чуть больше) расстоянии находится граница нашей вселенной. Большинство всплесков происходят на так называемых «космологических» расстояниях – свыше 10 млрд световых лет. Однако уже доказано, что они происходили и в пределах Млечного пути. В июне 2004 года астрономы, наблюдающие за вселенной через рентгеновский телескоп Чандра, заявили, что туманность, известная нам как W49B есть ни что иное, как следы произошедшего в этом месте многие тысячелетия назад гамма-всплеска. W49B – это всего 35 000 световых лет от Земли, другой конец галактики (ее диаметр – примерно 100 000 световых лет).

Астрофизик из Канзасского университета в Лоуренсе Эдриан Мелотт считает, что причиной Ордовикской трагедии, когда 443 млн лет назад на Земле вымерло 70 % животных, был мощный гамма-всплеск, произошедший где-то в нашем районе галактики. Он же стал причиной резкого похолодания, произошедшего в конце довольно теплой Ордовикской эры, перешедшей в длительный ледниковый период. Догадку ученого косвенно подтверждает тот факт, что вымерли именно те животные, которые жили на суше, или неглубоко под водой, глубинные же пережили этот катаклизм практически без потерь. Доктора Джон Скейло и Крейг Уилер из Техасского университета в Остине говорят, что гамма-всплески примерно каждые пять миллионов лет оказывают на земную биосферу весьма значительное влияние, зачищая ее флору и фауну.

27 декабря 2004 года, на следующий день после того, как индонезийское цунами убило более сотни тысяч человек, в нашей галактике была зафиксирована относительно слабая гамма-вспышка. «Полыхнул» объект SGR 1806-20, магнитная нейтронная звезда, называемая астрономами «магнетаром». Это был один из самых слабых видов гамма-всплесков, называемый астрономами «софт гамма репитером». Энергия вспышки составила примерно 10 в 48 степени эрг. Примерно столько Солнце вырабатывает за 150 000 лет работы. И, несмотря на то, что объект находился от нас на прямо противоположном краю галактики, на расстоянии примерно 50 000 световых лет, яркость его на десятую долю секунды превысила яркость Луны. Энергия долетевшего до Земли излучения была такой, что у метеозависимых людей весь день потом раскалывалась голова, а все повернутые в его сторону космические обсерватории на некоторое время просто ослепли. Зафиксировать вспышку удалось находившемуся «в земной тени» американскому аппарату Винд, снабженному российским детектором Конус, причем детектор засек уже отражение гамма-потока от Луны. Факт, что взрыв в пределах нашей галактики был зафиксирован уже через три десятилетия после того, как люди впервые вообще узнали о явлении гамма-всплесков, сделал весьма неубедительным заявление многих ученых, что такие катаклизмы случаются в галактиках раз в миллион лет. Скорее всего, происходят они значительно чаще, но на относительно безопасных, в десятки тысяч световых лет, расстояниях. Но могут произойти и поближе, и помощнее. Тем более, что подходящие кандидаты на роль источников таких всплесков у нас имеются.

В 2000 году обсерватория имени Комптона, после того, как у нее отказал один из двух последних управляющих гироскопов, была уничтожена. Ученые решили перестраховаться, и затопить 17-тонную станцию, не дожидаясь, пока откажет второй гироскоп, после чего могло начаться никем неуправляемое падение, которое вполне могло завершиться где-нибудь в Чили или в Австралии. Если бы не это, обсерватория могла бы летать еще как минимум 11 лет. Сейчас главным охотником за гамма-всплесками является запущенная в 2004 году космическая обсерватория Свифт. Свифтом он называется вовсе не в честь автора книг про Гулливера, название обсерватории происходит от английского наречия «swift» – «быстро». Машинка эта действительно быстрая: зафиксировав своими датчиками гамма-всплеск она способна за считанные секунды развернуться, направив все свои телескопы в сторону предполагаемого объекта для того, чтобы успеть зафиксировать взрыв не только в гамма, но и в обычном, видимом и рентгеновском диапазонах. Кроме того, Свифт моментально передает координаты всплеска на Землю, и не на какой-то отдельный телескоп, а в Интернет, в открытый доступ. Чтобы любой земной астроном смог навести свою трубу на нужный участок. За неполные два года своей работы он позволил людям собрать о гамма-всплесках столько информации, сколько они не собирали за предшествовавшие его запуску четверть века охоты. Самый мощные из известных на сегодня гамма-всплесков выбрасывали за секунду 10 в 54 степени эрг энергии только в гамма лучах (а между тем источники этих всплесков «светят» еще и в рентгеновском, и в радио, и в оптическом диапазонах, испускают огромные количества нейтрино и тому подобное). Для того, чтобы вы поняли, что такое 10 в 54 степени эрг скажем, что такую энергию (причем не только в гамма, а во всех диапазонах вместе) нормальная галактика испускает примерно за тысячу лет нормальной работы, а такая звезда, как наше Солнце, не вырабатывает такого количества за всю жизнь. Более того, его не выделит за многие миллиарды лет жизни сто таких звезд, как наше светило.

За тридцать лет ученые так и не смогли точно определить, что является источником гамма-всплесков. В середине 80-х годов прошлого века астрономы даже шутили, что число теорий о происхождении всплесков превышает число известных гамма-всплесков. Известный астрофизик, сотрудник Мичиганского технологического университета доктор Роберт Немиров в одной из своих работ опубликовал список из 100 теорий возникновения этого явления. В нем, в качестве источников, рассматривались и взрывы черных дыр, и столкновения галактик, и взрывы маленьких сингулярностей (мини-прототипы Большого взрыва, из которого произошла наша вселенная) и даже обычные кометы. Однако сейчас ученые всерьез рассматривают только две гипотезы. С их точки зрения, такие всплески могут произойти либо при взрыве гигантской сверхновой (астрономы называют их «гиперновыми»), либо при столкновении двух нейтронных звезд. В первом случае взрывается огромная, свыше 20 солнечных масс, звезда. Во втором, две нейтронных звезды, составлявшие раньше двойную звездную систему, много сотен миллионов лет кружатся друг вокруг друга в смертельном вальсе, постепенно сходясь по спирали. В обоих случаях на выходе получается черная дыра, которую разглядеть практически невозможно. Отличаются взрывы тем, что в случае гиперновой он должен быть гораздо «грязнее», чем при столкновении «нейтронок». Вместе с гамма-лучами взорвавшаяся звезда выбрасывает в космос свою оболочку, которая уносится от нее со скоростью от 10 000 до 30 000 км/сек. Нейтронные же звезды такого «мусора» не производят. Их столкновение отличается почти идеальной экологической чистотой. Интересно, что при слиянии двух черных дыр или при поглощении черной дырой нейтронной звезды такого же колоссального эффекта не получается. Дыра просто не отпускает от себя всю эту энергетическую массу, втягивая ее в себя безразмерной и всепоглощающей гравитацией.

В нашей галактике уже найдены три пары подходящих нейтронных звезд, которые рано или поздно сольются в смертельном поцелуе. Смертельном для всех объектов, расположенных от них на расстоянии нескольких тысяч световых лет. К счастью, ближайшая из этих пар сольется по расчетам лишь через 220 млн лет. Однако нейтронные звезды весьма сложно обнаружить. Они очень малы, всего 10–20 километров в диаметре и поэтому почти не видны в видимом диапазоне. Так что такие незамеченные опасные пары вполне могут в любой момент неожиданно «рвануть» у нас под самым боком.

Гораздо легче найти звезду, которая может стать гиперновой. Такую не заметить трудно. Самым реальным кандидатом на эту роль является звезда Эта из южного созвездия Киля (часть группы созвездий, составляющих на небе «корабль Арго», есть еще Корма и Парус). Она в 100 раз тяжелее нашего Солнца. Диаметр ее ядра равен трем световым месяцам, а внешней оболочки – двум световым годам (расстояние от Земли до Солнца – 8 световых минут). В XIX веке она вдруг резко просияла и стала на нашем небосклоне второй по яркости после Сириуса. Так она светила около 20 лет, после чего угасла и пропала для невооруженного хотя бы биноклем наблюдателя. Но за последние десятилетия она опять разгорелась и ее опять стало видно невооруженным глазом. В самом конце прошлого тысячелетия астрономы, направив на Эту телескоп Чандра, о котором мы уже говорили, обнаружили, что центр звезды сотрясают гигантские взрывы и от нее разлетаются ударные волны. Это скорее всего обозначает, что звезда уже бьется в предсмертных судорогах.

Про то, что случилось бы, если бы взрыв произошел на расстоянии 10 световых лет, мы уже говорили. Если бы он произошел на расстоянии порядка 1000 световых лет последствия были бы для нас несколько более мягкими. Тогда полученное Землей излучение было бы равноценно одной Хиросиме на квадрат со стороной 10 километров. Девять атомных бомб для территории Москвы. И так по всей повернутой лицом к всплеску половине планеты.

Если взрыв произойдет дальше, то все будет несколько проще. Брайн Томас из Канзасского университета и Чарльз Джэкман из Годдардовского центра космических полетов рассчитали последствия 10-секундного всплеска в случае, если он произойдет на расстоянии до 10 000 световых лет. Пробив защитные поля поток гамма излучения обрушится на Землю. Высокоэнергетичные гамма-лучи разобьют содержащийся в воздухе азот (его в нашей атмосфере 77 %) на отдельные атомы. Атомарный азот вступит в реакцию с кислородом, в результате чего получится окись азота. Она, в свою очередь, начнет разрушать озон, образуя диоксид азота. Который опять же, вступая в реакцию с кислородом даст азотную окись. Круг замкнется и пойдет цепная реакция. За пять недель будет уничтожено до 90 % озонового слоя планеты. На его восстановление потребуется не менее 5 лет. Все эти годы поверхность планеты будет активно обрабатываться смертоносной космической радиацией. Диоксид азота, из которого будет в основном состоять новая атмосфера, – токсичный бурый газ. Приток солнечного света к поверхности планеты уменьшится примерно вдвое. Наступит новый ледниковый период. Даже если человечество переживет эти катаклизмы, не задохнется и сумеет спрятаться от радиации, оно погрузится в лучшем случае в средневековое состояние, а в худшем – в каменный век. Ибо численность его сократится в тысячи раз, а все без исключения машины и механизмы, хоть как-то связанные с электроникой, выйдут из строя.

А теперь внимание: от Земли до Эта Киля 7500 световых лет.