Текст книги "Картина мира в сказках русского народа"

Слова воздух, дышать, душа, дух, дуть и т. п. имеют индоевропейское происхождение. О чём нам говорит их этимологическое родство? С одной стороны, воздух – одна из природных стихий, которой мы дышим, а с другой стороны, душа (дух) уходит из умершего тела в виде воздушной струи. Вот почему воздушное пространство над землёй, по мифологическим представлениям, – место, наполненное душами умерших людей.

В мифологическом словаре читаем: «ВОЗДУХ – в народных представлениях одна из основных стихий мироздания (как и земля, вода, огонь); сфера пребывания душ и невидимых демонических существ. В народных верованиях сближаются представления о воздухе и дыхании, дуновении, ветре. Пространство, заполняемое воздухом, обширнее, чем земля; на воздухе “покоится” или “висит” небо. Воздух служит проводником, средой, через которую насылается порча, распространяется болезнь. Появление “злого”, “нечистого” воздуха связывают с моментом полного затишья, затмением луны и т. д. Людям, оказавшимся в такое время под открытым небом, предписывается упасть лицом вниз на землю, чтобы “не ухватить этого воздуха”, и т. п.

В виде пара, воздуха или дыма душа покидает умирающего. У восточных славян об агонии человека говорят: “дух вон”, “дух вышел” или “пар вышел”. Воздух, пар, исходящий от покойного, может быть опасен для окружающих. В Полесье существует много быличек, в которых рассказывается, как прохожий видит над свежей могилой пар, принимающий образы женщины в белом платье, столба (или огненного воздушного столба); самого усопшего. Это привидение преследует человека, когда ветер дует тому в спину, а догнав, садится на пленника и убивает. Спасаясь от “духа”, нельзя останавливаться, следует ударить его наотмашь, бежать против ветра и прятаться за угол, но можно и “развеять” его одеждой, особенно белым платком» (там же. С. 99–100).

Воздух приобретает в сказках чудодейственную силу. Эта сила заявляет о себе в яркой форме, когда он превращается в ветер. Об этой силе ещё в детстве нам поведал А. С. Пушкин:

 
Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе.
Не боишься никого,
Кроме бога одного.
 

Никакой природный ветер не может сравниться по своей мощи со сказочным ветром. В сказке он может перенести человека за тридевять земель в тридесятое царство с умопомрачительной скоростью. Таков ветер в сказке «Волшебное кольцо». Он уносит в ней в мышье государство королевну – нечаянную жену простого мужика Мартынки. Украв у него волшебное кольцо, она приказывает чудесным помощникам:

«Слушайте, ребята! Чтоб к утру не было здесь ни дворца, ни собора, ни моста хрустального, а стояла бы по-прежнему старая избушка. Пусть мой муж в бедности остаётся, а меня унесите за тридевять земель, в тридесятое царство, в мышье государство. От одного стыда не хочу здесь жить!» (РНС. С. 176).

Сказано – сделано: «В ту же минуту подхватило её ветром и унесло в тридесятое царство, в мышье государство» (там же).

Сказочный ветер может унести человека в тридесятое государство из-за нехорошего слова. Такое слово произносит другая королевна – из сказки «Заколдованная королевна». Она не могла разбудить своего мужа-солдата, которого черти опоили зельем. Дальше читаем:

«Рассердилась королевна и с сердцов проклятье промолвила:

– Чтоб тебя, соню негодного, буйным ветром подхватило, в безвестные страны занесло!

Только успела вымолвить, как вдруг засвистали-зашумели ветры, и в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унесло из глаз королевны.

Поздно одумалась королевна, что сказала слово нехорошее, заплакала горькими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинехонька. А бедного солдата занесло вихрем далекодалеко, за тридевять земель, в тридесятое государство» (РНС. С. 277–278).

Ветры могут быть в услужении у бабы-яги. В анализируемой сказке одна из них повелевает ветрами:

«Вышла старуха на крыльцо, крикнула громким голосом, свистнула молодецким посвистом; вдруг со всех сторон поднялись-повеяли ветры буйные, только изба трясётся!

– Тише, тише! – кричит баба-яга. И как только собрались ветры, начала их спрашивать:

– Ветры мои буйные, по всему свету вы дуете, не видали ль где прекрасную королевну?

– Нет, нигде не видали! – отвечают ветры в один голос.

– Да все ли вы налицо?

– Все, только южного ветра нет. Немного погодя прилетает южный ветер» (там же. С. 280–281).

От южного ветра мы узнаём о его чудесной силе. На вопрос о том, как далеко до царства, где живёт жена солдата, этот ветер отвечает: «Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись; а я повею – в три часа доставлю» (там же. С. 281).

Южный ветер согласился доставить солдата к жене: «Вдруг зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло через горы и моря под самыми облаками, и ровно через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна» (там же. С. 281–282).

В русских пословицах мы обнаруживаем двойственное отношение к ветру. С одной стороны, они указывают на его благотворную силу, а с другой – на разрушительную:

Ветер подул – урожай надул; Куда ветер дует, там и дождь идёт; Ветер и гору с места сдвинет; Ветром море колышет, молвою – народ; Не море топит корабли, а ветры; Пустился ветер сдуру в море; кому не думал, сделал горе.

В славянской мифологии не было героя, подобного греческому Прометею, который похитил божественный огонь с Олимпа и передал его людям. Отсюда не следует, что славяне в меньшей мере почитали огонь, чем греки. У славян было четыре огненных бога – Сварог, Сварожич, Дажь-бог и Хорст. Эти боги были не только огненными, но и солнечными, поскольку солнце славяне воспринимали как огромный огненный костёр.

Почтительное отношение к огню у славян выражалось в разных формах. «Славяне, – пишут Т. А. Волошина и С. Н. Астахов, – как и другие древние народы, почитали огонь. Нельзя было на огонь плевать, бросать в него нечистоты, топтать его ногами, в противном случае, считали они, он может отомстить. Огню приписывались очистительные и целебные свойства. В древности больных проносили через огонь; существовал обычай провозить жениха и невесту между кострами» [Волошина Т. А., Астахов С. Н. Языческая мифология славян. Ростов н/Д, 1996. С. 98).

Огонь несёт не только благо, но и уничтожение. Вот почему отношение к нему было двойственным. В мифологическом словаре читаем: «Символика огня, как и воды, имела двойственный характер. На одном полюсе – образ грозного, яростного, мстительного пламени, грозящего смертью и уничтожением. На другом – стихия очищающего пламени, несущего свет и тепло, воплощаемого творческое, активное начало. Огонь воспринимался и как непосредственный объект языческого культа, и как посредник между человеком и божеством. Соответственно и молитвы, и жертвы огню, о которых сообщают древнерусские обличители язычества, могли быть адресованы и самому обожествленному огню, и языческим идолам и богам» (Славянская мифология. Под ред. В. Я. Петрухина, Т. А. Агапкиной и др. М., 1995. С. 284).

Культ огня в древнерусской мифологии был тесно связан с миром мёртвых: «Древнерусские язычники жгли костры на своих святилищах и поддерживали негасимый огонь перед идолом Перуна. Они сжигали своих мертвецов, веря, что с пламенем погребального костра те переносятся в рай. По свидетельству арабского автора ал-Масуди (10 в.), славяне “сожигают своих мёртвых, а также скот, оружие, украшения; когда умирает муж, сжигается с ним жена его… Жёны их стремятся к самосожжению, чтобы войти за мужьями в рай”» (там же).

По предположению нашего выдающегося сказковеда В. П. Аникина, мифический огонь в русских сказках трансформировался в образ сказочного многоголового змея. Вот как он обосновывал это предположение:

«Если змей – огонь, то нетрудно понять, почему сказочный змей наделяется множеством голов: это многочисленные огненные языки. На месте срубленных голов вырастает множество других: огонь, плохо затушенный в одном месте, вновь разгорался; на месте одного языкового пламени возникало множество других. Герой только тогда побеждает огонь, когда тушит все огни сразу. ”…Срубил чуду-юду девять голов; чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем – головы опять приросли…”. Срубил герой огненный палец и тогда только убил змея. Так поздняя поэтическая подробность из сказок о героях-змееборцах по-своему традиционно восходит к реальному, естественному явлению природы. Почти все характерные особенности змея как сказочного персонажа объясняются реальным явлением огня.

Возникает вопрос: почему же люди уподобили огонь именно змею? Соединение понятий о змее и огне – Змей Горыныч – могло возникнуть на основе общего признака: при змеином укусе человек чувствовал острое жжение, сходное с ощущением ожога. Кроме того, огонь ползёт по земле – этого было вполне достаточно первобытному человеку, чтобы объяснить сложнейшее физическое явление природы невольным уподоблением его живому существу» (Аникин В. П. Русская народная сказка. М., 1977. С. 123).

Неконтролируемый огонь – страшная разрушительная стихия. В сказке «Марья Моревна» она превращена в огненную реку, за которой живёт баба-яга. Чтобы через неё перебраться, Ивану-царевичу приходиться воспользоваться чудесным средством – платком. Он «доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону – и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост» (РНС. С. 159).

Огонь, как и вода, может приносить как благо, так и уничтожение. Вот почему, как гласит пословица: Огонь – друг и враг человека.

Огонь – друг:

Человек без огня не живёт ни единого дня; Огонь да вода – всему голова; При огне как при солнце светло, при огне и зимою тепло; С огнём воюют, а без огня горюют; Огонь – беда, вода – беда, а нет хуже беды, как нет ни огня, ни воды.

Огонь – враг:

Огонь да вода всё сокрушают; Огонь – не вода, охватит – не всплывёшь; В огне брода нет; Вор стены оставит, огонь и стен не оставит; Пожар с искры начинается; От огня и камень треснет.

Солнце по славянским представлениям, – огромное огненное светило. Оно – главный источник не только тепла и света, но и жизни. Неудивительно поэтому, что его обожествляли. Православные богословы пытались заменить языческих солнечных богов Иисусом Христом.

«Византийская и древнерусская гимнография, – пишет А. Л. Топорков, – уподобляла Христа “праведному солнцу”, а христианство – исходящему от него свету. Иисуса именовали также “незаходимым”, “истинным”, “разумным”, “мысленным” солнцем, а иногда и “Богом-солнцем”» (Славянская мифология. Под ред. В. Я. Петрухина, Т. А. Агапкиной и др. М., 1995. С. 361).

Как ни старались православные церковники очистить сознание русских от языческих представлений, им это не удалось до конца сделать. Не удалось им это сделать, в частности, в отношении к солнцу. Его образ сохранился не только в религиозном сознании русских, как и других славян, но также и в фольклоре. Но христиане всё-таки оставили на этом образе свой отпечаток.

У А. Л. Топоркова читаем: «В фольклоре солнце называли ясным и красным, светлым и святым, божьим и праведным, добрым и чистым. Во многих славянских традициях солнцем клялись и упоминали его в проклятиях. Оно предстаёт в поверьях как разумное и совершенное существо, которое или само является божеством, или выполняет Божью волю. В народных представлениях солнце – это лицо, око или слово Бога, либо оконце, через которое Бог смотрит на землю» (там же. С. 362).

Если к земному огню у русских было двойственное отношение – как к другу и как к врагу, то отношение к небесному огню – солнцу – всегда положительное. Это отношение сказка унаследовала от славянской мифологии. Отголоски обожествления солнца мы обнаруживаем, в частности, в сказке «Ведьма и Солнцева сестра».

Двенадцатилетнего Ивана-царевича в этой сказке конюх предупреждает о том, что у него родится сестра-ведьма, которая съест своих родителей. Бедный царевич вынужден бежать из родного дома, чтобы сестра-людоедка не добралась и до него. В поисках приюта он обращается к Вертодубу и Вертогору, но они ему отказывают. Только Солнцева сестра с материнской любовью приютила Ивана-царевича:

«Долго-долго ехал; приезжает наконец к Солнцевой сестрице. Она его приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила» (РНС. С. 185).

В образе Солнцевой сестрицы в анализируемой сказке мы застаём переход от мифизации к фееризации. От мифа в ней сохранено обожествление солнца. За этим образом скрывается само солнце. Недаром Иван-царевич, спасаясь от погони своей сестры-ведьмы, закричал Солнцевой сестре: «Солнце, Солнце! Отвори оконце» (РНС. С. 187).

С другой стороны, в образе Солнцевой сестры мы видим уже не мифологический, а сказочный персонаж. Этим объясняется появление сестры у солнца, которой нет в славянской мифологии. Более того, Солнцева сестра живёт в небесном тереме. Но самое главное, что делает её сказочным персонажем, состоит в том, что в её тереме живёт Иван-царевич. Такое чудо возможно только в сказке. Только в сказке человеку можно жить рядом с солнцем и не сгореть.

Как невозможно жить в одном доме с солнцем, так невозможно себе представить солнце во лбу. Между тем в сказке «Во лбу солнце, на затылке месяц, по бокам звёзды» солнце горит во лбу сыновей Ивана-царевича и его оболганной жены. Солнце здесь – символ правды, добра, красоты и т. п.

Подобная символика характерна и для наших пословиц о солнце. Таких, например:

Солнца не закроешь, а правду не скроешь; Мир освещается солнцем, а человек – знанием; При солнышке тепло, при матери добро; Солнце, как родная матушка, никогда не обидит; Придёт солнышко и к нашим окошечкам; Солнце не померкнет, народ не сломится; Солнышко на всех ровно светит.

В «Вакхической песне» солнце выступает у А. С. Пушкина как символ разума:

 
Ты, солнце святое, гори!
Как эта лампада бледнеет
Пред ясным восходом зари,
Так ложная мудрость мерцает и тлеет
Пред солнцем бессмертным ума.
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
 

Солнце в русском сознании – также и символ величия. Когда умер А. С. Пушкин, В. Ф. Одоевский воскликнул: «Солнце нашей поэзии закатилось!».

* * *

Итак, фееризация основных стихий физической природы в русских сказках имеет разнообразные формы. Она направлена на приобретение ими чудотворных свойств.

• Помогает людям обращаться в животных и наоборот.

• Может выращивать рожь и другую растительность за одну ночь.

• Может сообщать героям о приближающейся погоне.

• Может на время мёртвым возвращать жизнь.

• Может служить для людей в качестве убежища.

• Сильная вода даёт героям неимоверную силу.

• Слабая вода уменьшает силу.

• Мёртвая (живящая, целящая) вода излечивает раны.

• Живая вода воскрешает мёртвых.

• Сказочный ветер обладает мощью, по которой он неизмеримо превосходит природный ветер.

• Ветры находятся на службе у отрицательных персонажей.

• Может наделять героев чудотворными способностями.

• С огненной стихией невозможно справиться без чудесных средств.

• Солнце – небесный огонь, который приносит на землю чудесную животворную энергию.

В сказках африканцев земля изображается как мать всего сущего. Она всех питает. Она всезнающа и могущественна. В неё возвращаются все живые существа после смерти.

В сказке племени лингала «Дерево и земля» земля спросила дерево, знает ли оно землю. Ответ был отрицательный. Это её возмутило:

«Земля сказала:

– Ты не знаешь меня?! Ты не знаешь, что я родила тебя, что ты вышло из моего чрева? Я же твоя мать, я даю тебе каждодневную пищу. И ты меня не знаешь? Это правда?

Дерево ответило:

– Правда, я тебя не знаю. Я здесь, наверху, ты же там, внизу. Я тебя совсем не знаю!

Земля сказала:

– Я земля. Я вижу рождение и смерть всех творений – людей, животных, птиц, деревьев. Ведь все возвращаются ко мне. И ты тоже. Верхушка твоя уходит в небо, а корни здесь, внизу. Не забывай этого» (ААО. С. 128).

В сказке африканского племени камба «Как на земле появились горы и реки» рассказывается о том, что первоначально земля была плоской равниной. На ней ещё не было гор и рек. Их творцом стал великан Мвука. Он победил грозное чудовище нзангамуйо. После победы над ним Мвука устроил священную пляску:

«В танце Мвука так сильно притопывал, что равнина сбилась в складки. Так на земле появились горы» (ААО. С. 24).

Что произошло дальше?

«Утомился великан, бросился на шкуру нзангамуйо и заснул. Во сне он так сильно храпел, что на небо набежали чёрные тучи. К утру они пролились неистовыми дождями. Дождевая вода собиралась в ущельях между гор и превращалась в бурные реки. До сих пор стоят эти горы. Во время дождей по ущельям текут полноводные реки, но в засуху их русла пересыхают. Люди смотрят на них и вспоминают о великой охоте Мвуки» (там же).

Сказочный великан Мвука, таким образом, участвовал в какой-то мере в эволюции земли – геогенезе. Во всяком случае, благодаря ему, на земле появились горы и реки.

В сказке океанийцев «Живая вода» мы обнаруживаем удивительную параллель с русскими сказками о живой воде – в частности, со сказками «Иван-царевич и серый волк», «Сказкой о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде» и др. Как и в последних, в сказке океанийцев рассказывается о том, как трое сыновей добывали живую воду для своего больного отца – знатного вождя. Двум старшим братьям это не удалось. Живую воду сумел раздобыть младший сын вождя. Он оживил этой водой погибших старших братьев, но они отплатили ему чёрной неблагодарностью. Они позавидовали младшему брату и задумали его убить. Но им, в отличие от старших братьев из русских сказок о живой воде, это не удалось:

«Задумали они убить его, но побоялись волшебной палицы, которая, наверное, охраняла своего хозяина. Тогда они перелили живую воду в свои калебасы, а калебасу младшего брата наполнили обычной морской водой. Утром все трое двинулись дальше и в тот же день добрались до родного дома.

Выступил младший брат вперёд и вручил отцу калебасу. Больной вождь глотнул морской воды, и ему стало так плохо, что он чуть не умер.

Тогда старшие братья обвинили младшего в том, что он пытался отравить отца, и протянули отцу свои калебасы. Тот выпил живой воды и сразу же стал сильным и здоровым.

Разгневался вождь на младшего сына и прогнал его от себя» (ААО. С. 675).

Как и в русских сказках, справедливость в конце концов восторжествовала: младшего сына вождя выручили три знатных господина, которым он помог во время своего путешествия за живой водой. Его старшие братья погибли, а младший женился на красавице, с которой «они стали мирно жить и справедливо править всей землёй. Их подданные были довольны и восхваляли вождя и его жену за благородство и мудрость» (там же. С. 617).

Подобный сюжет мы находим в других сказках о живой воде. Мы видим в них одну и ту же схему: болезнь отца – > поиск живой воды для его излечения тремя его сыновьями – » неудача старших братьев и удача младшего – » зависть старших братьев и их попытка загубить младшего брата – > их разоблачение и торжество младшего брата.

Эта схема конкретизируется в разных сказках о живой воде по-разному. Так, в немецкой сказке «Живая вода» чудесный карлик объясняет младшему сыну короля, как и где можно найти живую воду следующим образом:

«Эта вода течёт из родника во дворе заколдованного замка. Но ты туда пробраться не сможешь, если я не дам тебе железного прутика и двух маленьких коврижек хлеба. Ты ударь тем прутиком трижды в железные ворота замка, и они тогда распахнутся; лежат на дворе два льва, они разинут пасть, но если ты бросишь каждому из них по коврижке, они будут молчать; но ты не мешкай, набери себе живой воды, пока не пробьёт полночь, а не то ворота закроются и ты окажешься там взаперти» (Гримм Я., Гримм В. Сказки. Минск, 1983 (в дальнейшем – Гр.). С. 273).

В русских сказках о живой воде старшие братья убивают младшего, но в немецкой сказке, как и африканской, они только пытаются это сделать, однако это им не удаётся. Его спасает любимый егерь.

В прекрасной чешской сказке «Златовласка» тоже упоминается живая вода, но в ней мы не найдём той схемы, о которой шла речь выше. Иржик, главный герой этой сказки, получает приказ старого и злого короля добыть ему живой воды, чтобы помолодеть перед женитьбой на молодей невесте. Иржик выполняет этот приказ благодаря его чудесным помощникам – воронятам, которых он спас прежде.

Злой король не умеет быть благодарным: он приказывает отрубить Иржику голову на плахе. Златовласка оживляет Иржика:

«Златовласка приложила голову к телу, побрызгала живой водой – голова приросла, даже следа не осталось. Побрызгала она Иржика второй раз – и он вскочил живой, молодой и ещё более красивый, чем был до казни. И спросил Златовласку:

– Почему я так крепко уснул?

– Ты бы уснул навсегда, – ответила ему Златовласка, – если бы я не спасла тебя, милый» (СНЕ. С. 78).

Королю тоже захотелось помолодеть. Он приказал палачу отрубить ему голову. Тот охотно это сделал. Но на короля живая вода не подействовала:

«Палач с охотой отрубил голову старому королю. А воскресить его не удалось. Зря только вылили на него всю живую воду. Должно быть, было в короле столько злости, что никакой живой водой не поможешь» (там же. С. 79).

Характерная черта африканских сказок, отсутствующая в русских, – участие людей в космогенезе. В бушменской сказке «Как девушка сделала звёзды» читаем:

«В давние времена жила девушка. Взяла она однажды горсть золы из костра и забросила её на небо. Зола рассыпалась там, и по небу пролегла звёздная дорога. С тех пор эта яркая звёздная дорога ночью освещает землю мягким светом, чтобы люди возвращались домой не в полной темноте и находили свой дом. Но когда восходит солнце, звёздная дорога белеет, звёзды её блекнут и исчезают. Уйдёт солнце, вновь выплывает звёздная дорога, и опять проплывает она по старым следам. И так солнце и звёздная дорога ходят друг за другом вокруг земли» (ААО. С. 16).

В австралийской сказке «Как появились солнце и луна» солнце и луна появились из первых людей:

«Трудно приходилось людям, когда мир был ещё совсем молодым. Не было у них ни света, ни тепла, с большим трудом добывали они еду и ели её сырой, ведь огня у них тоже не было. В те далёкие времена жил человек по имени Пурукупали. Это был первый человек на земле. И была у него сестра Вуриупранала… Шло время, и на земле появилось много людей. Вуриупранала стала женщиной-Солнцем, а Джапара – мужчиной-Луной» (ААО. С. 360).

В русских сказках в большей мере делается упор на губительную силу огня. В анализируемых сказках, напротив, подчёркивается его польза.

Приручение огня людьми объясняется в разных сказках по-разному. Так, в только что упомянутой сказке его появление – плод человеческих усилий:

«Однажды Пурукупали и Джапара (третий первый человек. – В. Д.) взяли палки и стали тереть одну о другую. Эта работа согревала их, к тому же им было интересно узнать, что произойдет, если палки тереть долго-долго. Палки нагрелись, и вспыхнул огонь. Он осветил лица Пурукупали, Джапары и Вуриупраналы, и тотчас всё ощутили тепло, которое исходило от горящих палок» (ААО. С. 360).

Более будничную версию появления огня у людей мы находим в океанической сказке «Как появился огонь». В её начале читаем:

«Когда мир был совсем юным, огня у людей не было. Дичи было полным-полно, но ели её сырой, и она не доставляла людям особого удовольствия. Однажды человек Водяная Крыса глодал твёрдую ветку, и вдруг изо рта у него вылетела искра и упала на сухую траву. Трава вспыхнула ярким пламенем» (ААО. С. 401–402).

Неожиданно Водяная Крыса обнаружил, что жареное мясо намного вкуснее сырого:

«Человек Водяная Крыса удивился. Он стал бросать ветки в огонь, чтобы потушить его, но ветки загорелись и запылали жарким костром. А в ветках пряталась змея. Она зажарилась в огне, и запах жареного мяса так понравился человеку, что он съел змею, и это было вкусно» (там же. С. 402).

Со временем огонь стали использовать все племена Океании:

«Человек Водяная Крыса подбрасывал сучья в костёр, чтобы он не потух, и скоро все племена прослышали об этом чуде и пришли поглядеть на огонь.

Люди догадались, что можно унести с собой горящие ветки и зажечь новые костры. И вот повсюду люди разнесли горящие ветки, и теперь в каждом стойбище был свой огонь» (ААО. С. 401–402).